Текст книги "ТКС. Книга вторая (СИ)"
Автор книги: Агата Бариста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)
– Мелко слишком… Такое дело легко на круглую печать подманится. Пообещать ему каждую страницу проштамповать и написать ‘исправленному верить’ – потом в сачок его и вся недолга.
Мы ещё немного подумали.
– Трубы прорвало, – предложил бесчувственный Кайлеан Георгиевич. – С кипятком.
Ариэль Аттиус слабо крякнул и пошатнулся, я поддержала его за локоть, а Его Высочеству сказала:
– Предвижу, в следующий раз вы предложите четырёх всадников Апокалипсиса, которые заехали что-нибудь почитать.
– Перестановка мебели, – пришедший в себя хранитель поднял вверх указательный палец. – Сработали фэншуйные датчики, и надо срочно всё передвинуть.
– Хорошая причина, – одобрила я, – с утечкой энергии ‘ци’ шутить нельзя. А то финансирование урежут. И зарплаты, соответственно. Думаю, все прискачут, размахивая шашками.
Действительно, персонал библиотеки собрался в считанные минуты. К пяти застывшим фигурам прибавилось ещё семь – Кайлеан фиксировал каждого новоприбывшего. И все семеро были мужчинами. Я посмотрела на даму в костюмчике с уважением. Должно быть, она обладала недюжинным умом и твёрдым характером, если сумела проникнуть в этот мужской мир.
Когда хранитель объявил, что собрались все, Кайлеан сказал ему:
– Вам лучше удалиться. Я собираюсь применить ‘абиссум’. Это не обсуждается. Мне надо узнать правду и узнать быстро.
Большие глаза хранителя стали ещё больше, но он смолчал, поклонился и вышел за дверь.
Кайлеан уселся на стул, в правой руке у него невесть откуда взялась серебряная трость с массивным набалдашником в виде ограненного круглого алмаза. Кайлеан ударил тростью в каменный пол, и серебро вошло в камень, как в масло.
Освещение померкло, алмаз начал вращаться. Драгоценность светилась инфернальным холодным светом, разбрасывая по сторонам радужные блики.
Кайлеан сказал, не поворачиваясь:
– Данимира Андреевна, встаньте у меня за спиной.
Я повиновалась.
– Положите руки мне на плечи.
Я положила.
– И стойте так, пока не поступит разрешение двигаться.
– А разговаривать можно будет?
– По нашему делу – обязательно. Но, пожалуйста, изъясняйтесь коротко, ясно, простыми словами. Что-то более сложное могу не понять – мозг будет занят. Сейчас я начну создавать ‘абиссум’. Это означает ‘бездна’. Заклинание названо так, поскольку в случае неповиновения заклинателю вызывает у объекта ощущение падения в бездну – в фигуральном смысле. Это бездна горького отчаянья, тоскливого одиночества, упущенных возможностей, потерянного времени, ошибочного выбора… у каждого своя бездна. Ощущение настолько мучительно, что все с готовностью и очень точно выполняют распоряжения заклинателя, лишь бы не испытывать подобное. За моей спиной образуется небольшая слепая зона – там ‘абиссум’ не действует. Островок безопасности крайне мал. Шаг в сторону – и вы тоже начнёте своё падение.
Он помолчал, затем продолжил.
– Никто не может избежать действия заклятия – у всех есть о чём жалеть. В силу особенностей характера на вас, Данимира Андреевна, оно может подействовать особенно мучительно.
Я вспомнила Женьку, Снежинку… Да, я понимала, что он имел в виду. В случае чего, моя персональная бездна до краёв наполнится муками совести. Если бы не моё легкомыслие, граничащее с глупостью, ничего бы не случилось; я неоднократно излагала свои сожаления Кайлеану.
– С места не сойду, – пообещала я. – Но почему ваш брат сказал, что он бы так не поступил?
– Потому что это заклинание из разряда тех, что требуют ежеминутной поддержки и усиленной концентрации, очень энергозатратное. А вы в этот момент будете у меня за спиной.
Он снова замолчал.
Я подождала продолжения, не дождалась и спросила:
– Ну – и?..
– В этот момент любой маг совершенно беззащитен перед тем, кто стоит у него за спиной. Это… акт доверия… У нас так не принято.
Его плечи напряглись во время этого признания… последние фразы он пробормотал чуть слышно. Я умилилась, и сердце сжалось от жалости. Бедный, бедный адский принц…
– Спасибо, Кайлеан Георгиевич, – растроганно сказала я, с трудом удержавшись, чтоб не погладить его по макушке. – Насчёт меня можете совершенно не волноваться, я даже ‘козу’ над вашей головой показывать не буду. Давайте закончим расследование и не будем изменять своим планам. Пообедаем в городе, погуляем, развеемся… вот увидите, всё будет хорошо.
Он всё-таки повернулся и посмотрел на меня. Красными были уже не только зрачки, а глаза целиком. Лицо потемнело и стало чем-то напоминать морду Чудовища, удлинившиеся волосы скользнули по моим рукам.
Я легонько похлопала пальцами по его ключицам.
– Всё будет хорошо, – повторила я. – Вы меня тоже не бойтесь, Кайлеан Георгиевич.
Тяжесть взгляда красных глаз ощущалась почти физически, но затем Кайлеан отвернулся к ожидающим его указаний людям. Голосом, который всегда падал ниже при сотворении заклинаний, он начал произносить слова на незнакомом языке.
Было нечто гипнотическое в этих размеренных звуках, будто читался древний эпос, в котором строились и рушились города, сгорали и восставали из пепелищ леса, пересыхали и вновь наполнялись солёной зеленоватой влагой моря и океаны. “Абиссум” был по-своему красив, я заслушалась до потери времени и места. А когда очнулась, моргая, и взглянула по сторонам, то вздрогнула, покрепче взявшись за кайлеановские плечи.
Стул размещался на крошечном пятачке – вершине узкого скалистого столба, а кругом простиралась бездна в прямом смысле. Лёгкий туман наполнял пустоту, постепенно сгущаясь вдали и скрывая горизонты. Кайлеан Георгиевич мог бы и не предупреждать об опасности – идти всё равно было некуда. Неясный ровный шум доносился откуда-то снизу, мне вообразился тот самый водопад, в который мы прыгнули, чтобы очутиться в Башне.
Кайлеановская трость теперь не вонзалась в камень, а парила рядом в совершенной пустоте. Алмаз продолжал вращаться, грани отбрасывали радужные блики, заключая нас в круг волшебного света.
Каждый из библиотекарей стоял на таком же персональном клочке скалистой тверди. Судя по всему, они по-прежнему оставались в трансе: “выпустите меня отсюда” никто не кричал, и друг с дружкой никто не переглядывался. Казалось, они не замечали друг друга и меня тоже, всё внимание было отдано Кайлеану.
Наконец, заклинание было прочитано. Кайлеан откинулся назад всем весом, скрестив руки на груди; я почувствовала, как прогнулась и заскрипела спинка стула.
– Взгляните в бездну, – приказал он тем же низким голосом, в котором, однако, проявилась хрипотца от усталости.
Двенадцать человек одновременно заглянули вниз и ужаснулись. У многих потекли слёзы; один из книжных юношей упал на колени, прижал ладони к лицу, его тело сотрясалось от рыданий. Древний старец оказался кремнём и эмоций не выказал, только прикрыл глаза дрожащими веками и стиснул синеватые губы посильней. Дама в костюмчике, бывшая у меня главной подозреваемой (я помнила силу мужского обаяния Мартина), тоже не стала рыдать, но смотрела в бездну не отрываясь, и постепенно на её лице стала проступать такая мука и такая решимость, что я нагнулась и тревожно сказала Кайлеану на ухо: “Она сейчас прыгнет… не мучайте…”
Я и сама не знала, верна ли моя мысль, но Кайлеан поднял трость и, держа её на вытянутой руке, произнёс:
– Довольно. Всем смотреть сюда.
Все послушно уставились на вращающийся алмаз и постепенно успокоились.
– Явите мне Мортена, вложив всю суть в его черты, и да познает бездну тот, кто утаит истину.
Стоящие перед нами незамедлительно приступили к визуализации. С серьёзным и отрешённым видом они водили перед собой руками, вытягивая из памяти каждый что-то своё, вылепляя из воздуха облик-воспоминание… Вскоре над бездной зависала дюжина вполне правдоподобных Мортенов.
Однако со второго взгляда различия становились отчётливо видны.
Самое неправдоподобное изображение вышло у дедушки эрмитанских библиотекарей. У него Мортен был похож на подростка, я бы дала его фантому лет шестнадцать-семнадцать, да и вообще, похоже, коллегу старец толком не помнил и представил нечто усредненно-голубоглазое в стиле пастушка Леля.
Ещё одно изображение было вялым и невыразительным, его создал высокий худой лысоватый мужчина. Перед ним неподвижно висел некий стройный длинноволосый силуэт со слабо прорисованной внешностью.
Мортен дамы в костюмчике имел отчётливую печать жестокости на порочно-красивом лице – вылитый уайльдовский Дориан Грей. Если бы я тогда смогла увидеть Мортена таким, то десять раз подумала, прежде чем связываться с ним и его компанией. Надо думать, дама была весьма проницательна, дружелюбная улыбка и общая лучезарность её не обманули.
Рыжеусый дядечка тоже был не в восторге от Мортена, но, вроде как, по другому поводу. Его хилый фантом обладал заискивающей слащаво-приторной улыбкой, внешность имел сахарную, почти женственную, и к тому же беспрестанно топтался, изображая какие-то невнятные книксены. Похоже, рыжеусый посчитал Мортена подхалимом и прилипалой, таким его и запомнил.
У обоих книжных юношей, напротив, Мортены получились крепкими, дерзкими, с лукавыми и проказливыми физиономиями. Оба фантома держали в руке по бутылке, периодически начинали беззвучно хохотать и чокаться друг с другом.
Ещё у пятерых – это были люди постарше – фантомы, в сущности, были как две капли воды похожи на того Мортена, что получился у Ариэля Аттиуса, – славный приветливый паренёк, рассылающий во все стороны лучи добра.
Последним, двенадцатым в ряду, стоял грузный импозантный мужчина, буйной волнистой шевелюрой и хмурой благородной физиономией напоминавший Бетховена. Мой взгляд всё время возвращался к фантому, созданному им.
Этот Мортен вышел чётче других, не обладал демонической красотой, как у дамы в костюмчике, и не был слишком весел, как у молодых людей. Он стоял над пропастью, широко расставив ноги, расправив плечи, хищное холодное лицо было умным и значительным. Таким я Мортена не знала, но почему-то казалось, что вот он, истинный облик загадочного злодея.
Чем больше я разглядывала крайний правый фантом, тем больше начинало мерещиться, что он мне кого-то напоминает, но нужная ассоциация всё время ускользала. Я вернулась к лицезрению остальных реконструкций, но и в них теперь мнились знакомые черты. Потрясся головой, я отогнала наваждение и наклонилась к кайлеановскому уху. (Мне очень хотелось указать на кого-нибудь и произнести легендарное “ты на руки-то его погляди”, но у всех фантомов были руки как руки, ничего особенного). Вместо этого я сказала:
– Четвёртый, пятый, седьмой, восьмой и девятый. Их фантомы похожи как клоны. То же, что и у мастера Аттиуса. Тут мы вряд ли что-нибудь поймём.
– Вижу, – отозвался Кайлеан.
Он указал тростью на тех, о ком я говорила.
– Вы, вы, вы, вы и вы. Сейчас вы пятеро вернётесь в архив и немедленно покинете его, забыв обо всём, что здесь испытали. Но из библиотеки не уходите. Обратитесь к Аттиусу, он найдёт вам занятие.
Пятёрка, на которую указал Кайлеан, исчезла. Семь каменных столбов плавно сдвинулись, ликвидируя пустоты. Теперь Мортенов было семь.
Через минуту Кайлеан вычеркнул из списка книжных юношей. Их развесёлые Мортены чокнулись напоследок бутылками и растворились в тумане, столбы снова передвинулись.
– Два слишком веселились, и их осталось пять, – пробормотала я самой себе, словив ассоциацию.
Посовещавшись, следующим мы отпустили рыжеусого дядьку и его сахарного Мортена.
– Один нырнул в сироп, четыре их осталось, – снова прокомментировала я под нос, а Кайлеану сказала:
– Давайте отпустим старенького дедушку. Посмотрите на его фантом. Это же детский сад какой-то.
Кайлеан долго молчал, потом тихо произнёс:
– Мастер Киллиус силён. – И уже громче, обращаясь к мастеру Киллиусу, приказал: – Посмотрите ему в глаза.
Отроковидный фантом повернулся к своему создателю. Некоторое время они таращились друг на друга, и было видно, что лицо старца совершенно спокойно и даже выражает некоторую досадливую скуку. А его Мортен так и остался слишком юным и слишком неинтересным мастеру.
Кайлеан поднял трость.
– Мастер Киллиус, вы свободны. Забудьте всё, что здесь было, и ожидайте в библиотеке.
– Один сказал “агу”, и их осталось трое.
После проверки “глаза в глаза” был отпущен высокий худой мужчина, чей Мортен тоже так и остался невнятным силуэтом, не особо интересующим своего создателя.
– Один был слишком скучен, и их осталось двое.
Мы разглядывали оставшихся.
– Вот тут что-то есть. На кого поставите, Данимира Андреевна?
– Женщина не при чём, – уверенно сказала я. – Она же его насквозь видела. Взгляните на её Мортена – отвратительный порочный тип, жестокий и циничный. А вот фантом производства дядьки справа вызывает у меня сильные подозрения, какой-то он у него… чересчур значительный.
– Что ж, – сказал Кайлеан, – давайте проверим. – Он обратился к парочке, стоявшей перед нами: – Взгляните в глаза своим воспоминаниям.
Дальнейшее я наблюдала с открытым ртом и вытаращенными глазами.
Мортен дамы повернулся к ней, и через секунду она и “отвратительный порочный тип, жестокий и циничный”, слились в страстном поцелуе. Это, безусловно, был не первый поцелуй любовников – их руки уверенно шарили по телу друг друга, ноги переплелись; казалось, они хотят выпить друг друга.
В это время грузный дядька тоже целовал своего Мортена, но, к счастью, по-другому: с выражением благоговения он опустился на одно колено и припал к руке своего создания.
– А-а-а-э-э-э… – только и смогла произнести я, но дальнейшее было ещё удивительней.
С фигурой целующегося фантома что-то происходило, она будто двоилась и расплывалась.
– Кайлеан Георгиевич, вы это видите? – спросила я. – Что происходит с Мортеном… ну, с тем, который слева?
– Леди Мибл, будьте так добры, прервитесь на минуточку, – с сарказмом приказал Кайлеан даме. – Поверните к нам вашего кавалера.
Леди Мибл с трудом оторвалась от своего фантома, я увидала, что её лицо залито слезами.
Когда фантом повернулся, я снова приоткрыла рот: лик Мортена поминутно менялся, оплывал, перетекал в другие, тоже знакомые черты – черты принца Эрмитании Химериана Карагиллейна. Фигурами они были похожи, но совпадение не было полным, поэтому очертания Мортена-Химериана дрожали и расплывались.
– Что это всё значит? – спросила я, хлопая ресницами.
– Вообще-то, я по-любому убью вашего Мартина… Мортена… как бы ни назвался… – неожиданно сообщил Кайлеан, – по собственному желанию. Но, похоже, по законам Эрмитании он тоже приговорён к смерти. У нас запрещено принимать облик кого-либо из царствующей династии под страхом смертной казни. Леди Мибл, объяснитесь.
История леди Мибл была печальна. Её безнадёжная влюблённость в принца Химериана граничила с безумием. Не питая никаких иллюзий по поводу преступной натуры Мортена, она, тем не менее, вступила с ним в любовную связь при условии, что тот в определённые моменты будет внешне перевоплощаться в среднего сына короля.
– Я намекала многим, но кругом одни трусы!.. Осмелился лишь один, – хмуро сказала леди Мибл. – А ведь я предлагала достойную плату… не себя, – тут она горько усмехнулась, – вернее, не только себя. Деньги, много денег…
– Но Мортен тоже не взял ваши деньги, – утвердительно сказал Кайлеан. – Ему надо было другое.
Да, совсем другое. За утоление страсти несчастная помогала Мортену в его поисках – самые редкие и опасные книги были настроены на взаимодействие с сотрудниками библиотеки, отвечающими за их хранение. Только леди Мибл могла снимать их с полки, листать, проявлять скрытый текст и производить тому подобные действия.
– В каком отделе она работает? – спросила я.
– В том же, что и этот господин, – он указал на коленопреклонённого, что продолжал осыпать изъявлениями признательности мортенову руку. – В отделе призрачной литературы. Теперь мы знаем, где искать.
– Мортена интересовали призраки? – с сомнением спросила я. – Никогда не замечала. Зачем?
– Узнаем больше после того, как поработают дракощейки. А пока… Леди Мибл, ваш любовник когда-нибудь упоминал о цели своих поисков?
Она помедлила, но потом пожала плечами и ответила:
– Нет, конечно. Мы были каждый сам по себе и особо не откровенничали. За пределами библиотеки не виделись, объединяло нас только…м-м-м… деловое соглашение. Но у меня сложилось впечатление, что его интересовало нечто, связанное с материализацией призраков. Во всяком случае дольше всего он изучал те книги, где было хоть что-то на эту тему.
– Ничего себе – “деловое соглашение”! И где?.. Прямо в библиотеке?.. – забормотала я над головой Кайлеана. – И с кем?! Это же всё равно был не Химериан её мечты, а совершенно другой человек! И она с ним… нет, не представляю, как так можно…
Кайлеан ответил мягко, тщательно подбирая слова.
– Видите ли, Данимира Андреевна… Вам этого не понять, потому что… э-э-э… в некоторой области… э-э-э… вы совершенно неискушены.
Намёк был более чем прозрачен.
– Конечно, – согласилась я, чувствуя, как кровь приливает к щекам, и от смущения бормоча какие-то глупости: – Это потому что в то время, как все нормальные люди во всю искушались, я точила когти и кричала “мяу”, выпрашивая как милостыню какого-то паршивого омара…
Он ответил ещё мягче:
– Ничего, думаю, вы быстро наверстаете. – Даже не видя лица, по голосу я поняла, что он улыбается. – Всё будет хорошо, Данимира Андреевна.
Пока в моём мозгу крутились варианты достойного ответа, я вдруг заметила на втором фантоме странное украшение, которого изначально не было, и поспешно сказала:
– Кайлеан Георгиевич, пусть второй фантом повернётся. Что это за обруч с зубчиками возник у него на голове? Похоже на какую-то корону.
– Это и есть корона, – глухо сказал Кайлеан, и чувствовалось, что улыбаться ему расхотелось. – Ну, мастер Лиланд, начинайте свою историю.
Мастер Лиланд поднялся с колен, тряхнул бетховеновской шевелюрой и понёс, на мой взгляд, форменную ахинею.
– Это не моя история, – заявил он, – это история императора Мортена Великого. Грядущего повелителя, который огнём и кровью спаяет эту жалкую лоскутную Конфедерацию в единую Империю, во главе которой будет стоять истинный гений, и тогда мы вернём то, что принадлежит нам по праву, то, что когда-то было отнято у магического сообщества в трижды позорном Сноудоне!
Подчиняясь фантазии мастера Лиланда, фантом Мортена вдруг оказался на коне, вставшем на дыбы. Всадник простёр указующую длань куда-то в туман… кровавый плащ, подбитый горностаем, ниспадал с плеч, полностью скрывая конский круп… корона трансформировалась в сверкающий лавровый венец…
В указующую длань очень хотелось вложить топор, потому что Мортен явно собирался прорубить куда-то окно.
“Пам-бам-паба-ам…” – всплыло в моей голове начало знаменитой Пятой симфонии.
Кайлеан – скучным голосом, но слегка подавшись вперёд, – спросил:
– Что же принадлежит вам по праву?
– Наша прародина! Изначальное измерение, поруганное, отданное на откуп примитивным бездарным существам!
– О как… – сказал Кайлеан, вновь откинувшись назад. – Далеко нацелились…
Я нахмурилась.
– Прародина… Это он, случайно, не нашу Тихую Империю имеет в виду?
– Случайно вашу, – подтвердил Кайлеан, – но не волнуйтесь, нашей Конфедерации, если что, тоже мало не покажется.
Мастер Лиланд горделиво раздувал ноздри и вид, признаться, имел несколько безумный. Он периодически запускал руки в шевелюру, непонятно зачем её теребя, и беспрестанно бормотал что-то канцелярско-пламенное, обращаясь то к конному призраку Мортена, то к условным небесам.
У меня поневоле возник вопрос:
– А мастер Лиланд вообще как, в себе?
– Нет, конечно. Он под заклятием “лупа Луны”. В характере человека находится нужная чёрточка, с помощью заклинания чёрточку увеличивают до гипертрофированных размеров. Видимо, кое-какие реваншистские настроения присутствовали в сознании мастера и раньше. Магическая лупа просто вытянула их на поверхность и превратила в манию.
– Как же этого до сих пор никто не замечал?
– Похоже, стоял блок. Нет Мортена – нет грандиозных планов. А сейчас внешний вид призрака вновь запустил процесс.
– В таком случае насколько реально то, о чём он говорит? Может, Мортен хочет создать армию из привидений?
Кайлеан потёр лоб.
– Теоретически, во Вселенной реально всё. Но практически… армия призраков… Для решения локальной задачи – да, возможно. Я сам могу поднять такую армию в пределах, скажем, миль десяти. И смогу ею управлять полчаса, максимум час… но потом свалюсь замертво от энергетического истощения. Если это будет армия зомби, то есть существ, обладающих какой-никакой плотью, то диаметр действия будет ещё меньше, и всё закончится ещё быстрее. Эдак можно полностью выжечь весь магический ресурс. Тут уже будет не до мирового господства. Нерентабельный план. Думаю, тут что-то другое, хотя и эту версию необходимо проверить.
– А если он хочет поднять не армию? Может, кого-то одного, но супермогучего?
– Кого бы?
– Я не знаю, вам виднее.
– Мне не виднее, – сухо сказал Кайлеан. – Не исключено, что идея с возвращением прародины – мираж, дымовая завеса, и появилась лишь в качестве инструмента влияния на нужного человека. Ничего, надеюсь, из них, – он кивнул на леди Мибл и мастера Лиланда, – ещё кое-что удастся вытянуть…Пора возвращаться и запускать дракощеек… разве что напоследок… испытаем удачу? Мастер Лиланд! – обратился он к библиотекарю. – Что искал Мортен в вашем отделе?
Мастер Лиланд вновь опустился на одно колено.
– Прощайте, император, – сказал он, склонив взлохмаченную голову, – я не предам вас.
Удача нам изменила – они прыгнули оба, но Кайлеан успел остановить лишь леди Мибл. Она упала на каменистую поверхность и осталась неподвижна, крик мастера Лиланда поглотила бездна. Их фантомы развеялись.
– А-а-ахх, чёрт бы побрал эти проклятые инстинкты! – выругался Кайлеан с чувством, когда вопль падающего сошёл на нет. – Мужчина был важнее!
Я молчала, закусив костяшки пальцев, затем тихо произнесла:
– Как бы то ни было, ваши инстинкты делают вам честь, Кайлеан Георгиевич.
Но он был раздосадован.
– Я должен был догадаться. Возвращаемся. – И начал читать заклинание.
Наверное, таков был специфический эффект “абиссума”: я вновь потерялась в его ритмичных волнах, а когда очнулась, увидела, что Кайлеан приобрёл прежний облик, и мы опять находимся в помещении архива. Я бы вздохнула с облегчением, но дикие крики ввинчивались в мозг раскалёнными шурупами
Леди Мибл сидела на полу с потерянным видом и раскачивалась вперёд-назад, а рядом катался по полу и корчился в муках сожалений мастер Лиланд. Он выл как раненый зверь – я улавливала только отчаянное “зачем, зачем” – и рвал на себе волосы и одежду.
Это было невыносимо, я схватила Кайлеана за рукав.
– Сделайте что-нибудь, умоляю, прекратите его мучения!
Сумрачный Кайлеан обвёл вокруг нас круг, отсекающий звуки, иначе пришлось бы кричать, чтобы услышать друг друга.
– “Абиссум” не имеет обратной силы. Ничего сделать невозможно. Рассудок мастера Лиланда сейчас пожирает сам себя.
– А можно как-то отключить его сознание? Может, применить медикаментозный наркоз? Морфий, закись азота, что там ещё бывает? А, Кайлеан Георгиевич?
– Не поможет. Нам станет легче – он замолчит, но внутри его души всё останется по-прежнему. – Он помедлил, потом сообщил: – Но более трёх суток это не продлится.
– А потом?.. – спросила я дрогнувшим голосом.
– А потом он успокоится навсегда, – жёстко сказал Кайлеан. – Прежде чем вы начнёте переживать по этому поводу, напомню, что на сомнительный путь мастер Лиланд ступил самостоятельно, и вероятные жертвы его отнюдь не смущали. Поэтому я ничего не стал бы менять… ну, разве что для получения нужных сведений. – Далее в его голосе прорезались хорошо знакомые менторские интонации: – Данимира Андреевна, гипертрофированная жалость – не лучшая черта характера. Учитесь властвовать собой.
Тоже мне, Евгений Онегин, в раздражении подумала я. Невольная цитата задела за живое, тем более что в ней содержалась изрядная доля здравого смысла. Наверное, он как всегда был прав. Но нервы мои были взвинчены, и я возразила:
– Учитесь, учитесь… Вы будто готовите меня в большие государственные деятели. Это вам нужно быть таким… таким хладнокровным. А я – обычный человек. Да, понимаю, мастер Лиланд сам виноват, но ведь его нынешние мучения бессмысленны.
Кайлеан посмотрел на меня долгим взглядом будто с языка у него рвались какие-то слова, но ничего не сказал и взмахом руки разрушил защитный круг, ясно обозначив, что не желает продолжать разговор.
Крик снова ударил по ушам; прикрыв глаза, я отвернулась от обречённого человека.
Вызванные Кайлеаном службы забрали леди Мибл и мастера Лиланда. Последнего пришлось привязывать ремнями к носилкам, справиться с ним смогли лишь четыре человека одновременно.
…Сидя в углу за чьим-то рабочим столом, я отпивала мелкими глотками воду из хрустального бокала, который принёс Ариэль Аттиус. Отстранённо, чувствуя себя рыбой за стеклом аквариума, я наблюдала за происходящим. Мною было отмечено как почтительно обращаются к Кайлеану присутствующие, даже те, кто выглядел гораздо старше. Ещё я заметила, что все как один – даже отвечая на вопросы – стараются не встречаться с ним взглядом, будто Кайлеан Георгиевич был каким-то василиском. Даже мастер Аттиус, который раньше вёл себя гораздо непринуждённей, теперь очевидно соблюдал определённую дистанцию. Надо думать, такой реакции способствовало недавнее зрелище полностью раздавленного существа, в которое превратился респектабельный заведующий Призрачным отделом.
В душе царила такая опустошённость, что я даже стала подумывать, не попроситься ли мне домой, в Башню, но тут двери архива распахнулись, и вошёл молодой человек, удерживающий на сворке трёх дракощеек, рвущихся вперёд.
Я немного ожила.
Дракощейки были красавицами. Длинными ногами и горбатыми спинами они напоминали русских псовых борзых, но вдоль спины шёл зубчатый гребень, волною переходивший на хвост, узкие длинные черепа имели типично драконьи очертания, драконьими были и янтарные глаза с вертикальными зрачками. Впрочем, за счёт того, что тела дракощеек покрывала не чешуя, а шерсть – серая с чёрными подпалинами, они всё-таки больше напоминали собак.
Ноздри волшебных существ трепетали, дракощейки водили мордами туда-сюда, принюхиваясь к окружению.
– А-а-а, вот и Харлин с девочками, – довольно сказал Кайлеан и обменялся с вошедшим крепким рукопожатием. Харлин, выглядевший ровесником Кайлеана, взгляда не прятал, смотрел прямо и вообще было заметно, что он рад видеть Его Высочество. У меня немного отлегло от сердца, а то начинало создаваться впечатление, что подданные знают Кайлеана Георгиевича исключительно как сатрапа и деспота, способного развеять в прах за малейшую провинность.
Кайлеан поздоровался и с подопечными Харлина, предоставив им ладонь для обнюхивания. Потыкавшись дружески носами в кайлеановскую ладонь, дракощейки начали совершенно по-собачьи приседать от счастья и молотить зубчатыми хвостами по полу – они тоже не считали младшего принца сатрапом и деспотом.
Вдруг одна из дракощеек перестала выражать бурную радость, странно пригнула шею и стала поводить драконьей головой по сторонам, пока не уставилась в угол, где сидела я. Две другие тоже присоединились к ней и натянули поводки. Да, этих существ не обмануть никакими отводами глаз, подумала я.
– Леди Данимира, подойдите к нам, – позвал Кайлеан.
Я с готовностью вышла из-за стола.
Кайлеан представил Харлина – не смотря на свою молодость, тот оказался старшим егермейстером, Харлин поздоровался несколько рассеянно, глядя сквозь меня. Интерес, на мгновение вспыхнувший в его глазах, тут же угас, будто он сразу забыл о моём существовании.
Другое дело дракощейки, на которых отводящие штучки не действовали. Они буквально завибрировали, изучая протянутую ладонь. Я протянула правую руку, но их внимание быстро переключилось на моё левое запястье. Чуткие носы тщательно изучали красную нить, а зубчатые хвосты постепенно начали вилять – сначала неуверенно, потом всё сильней и сильней. Вскоре мне были оказаны такие же почести, как и Его Высочеству.
Я метнула косой взгляд на Кайлеана. Он наблюдал за этой сценой, приподняв брови в некоторой задумчивости.
– А вы нравитесь драконам, Данимира Андреевна, – медленно проговорил он. – Однако, как быстро вас признали за свою…
– Вы же оставили на мне свой запах, помните? – сказала я. – Вот и результат.
Было очевидно, что мои слова не в полной мере убедили Кайлеана Георгиевича, но в этот момент к нам подошёл мастер Аттиус, которому дракощейки тоже пару раз махнули хвостами, и скользкая тема была оставлена.
Мастер принёс нам в платке огниво для сотворения магического огня.
– Это из стола леди Мибл. Она даёт первые показания. Утверждает, что вещь принадлежала Мортену. Якобы огниво было оставлено им в отделе в последнюю ночь, а она убрала его в нижний ящик стола. Уверяет, что больше не прикасалась к этому предмету.
– Что ж, поглядим. Идёмте в Призрачный отдел.
Туда мы отправились обычным манером – пешком, вероятно, из-за дракощеек. Возглавлял отряд мастер Аттиус, за ним шагал рыжеусый мужчина, как я поняла из оброненных фраз, ставший в одночасье новым хозяином Призрачного отдела, следом шествовал Харлин со своими девочками, за Харлином шла я, и замыкал цепочку Кайлеан. Его Высочество периодически прожигал взглядом мою спину, отчего казалось, что меня конвоируют.
Путь был не близок. Вначале мы, гулко громыхая железом, поднялись по винтовой лестнице наверх, затем долго петляли извилистыми коридорами вдоль полок, забитых книгами. При нашем приближении на потолке тускло загорались светильники, но едва мы проходили это место, свет угасал, и тьма вновь начинала дышать в затылок. С сожалением я размышляла, что не случись истории с обнаружением факта проникновения в библиотеку Мортена, маленькое путешествие могло бы показаться восхитительным – Карагиллейновская библиотека напоминала пещеру Аладдина, наполненную таинственными сокровищами. Золотая вязь на переплётах привлекала больше драгоценностей. Но, увы, это была не развлекательная прогулка.
Наконец, мы вышли в коридор попросторнее. Факелы на стенах загорелись ярко, Кайлеан поравнялся со мной и сказал: “Пришли”.
Не доходя до массивных двойных дверей, за которыми находился отдел призрачной литературы, мастер Аттиус остановился. Он отодвинул от стены табурет-подставку и развернул на его верхней ступени платок с огнивом. Кивком мастер показал Харлину, что тот может приступать к работе, сам же отошёл подальше. Кайлеан взял меня под локоток и тоже отвёл в сторону. Вскоре я поняла, зачем нужно было свободное пространство.
