Текст книги "ТКС. Книга вторая (СИ)"
Автор книги: Агата Бариста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)
Руки короля и матроса сцепились и… и-и… и-и-и-и… далее мероприятие затянулось.
Не рукопожатие это было, а форменный мальчишник, на котором, очевидно, полагалось мериться длиной лимузинов.
Судя по изрядному напряжению в позах, оба не жалели сил… и оба постепенно теряли человеческий облик. Короткие волосы Кайлеана, недавно искусно постриженные королевским куафёром, снова удлинились, свиваясь в змееподобные дреды, а безупречный костюм затрещал по швам от забугрившихся мышц. Чрезмерная активация магических сил была налицо. Королевская осанка тоже вскоре куда-то делась, вместо неё выгнулась звериная холка. С изумлением я увидала, как темнеет лицо мужа и на его голове пробиваются и туго закручиваются могучие рога Чудовища. Впрочем, у матроса тоже выросли рога (но прямые и совсем небольшие… наши были краше). Зато хвост, пробивший клешёные штаны, оказался на диво длинным, подвижным, с кисточкой на конце, он прихотливо свивался в любом направлении. Ноги пришельца изогнулись как у фавна, а вместо ботинок объявились раздвоенные копытца. В довершении, нос матроса трансформировался в пятачок. Противник Кайлеана стал подозрительно смахивать на известного персонажа “Вечеров на хуторе близ Диканьки”, хотя книжно-кинематографический чёрт был мелкий и субтильный, а этот отличался атлетическим сложением.
Неужели столь странный субъект действительно… тот самый?
Я огляделась… никто не обращал внимания на поединок. Пешеходы шли по своим делам, не замечая сцены на противоположной стороне.
– Анана-а-асы! – вдруг проскрежетал попугай. Он наклонил голову и уставился на меня блестящим круглым глазом.
– Что? – вздрогнула я.
– Анана-асы! Ешь ананасы! Р-рябчиков жуй! – Попугай перескочил на другое плечо матроса и уцепился лапой за дуло винтовки. – День твой после-е-едний приходит, бур-р-р-жуй!
Ах, вот как? Я догадывалась, кто здесь буржуй с точки зрения пролетарски настроенной птицы, потому немедля возразила:
– Тогда уж попугаев.
– Что? – Теперь вздрогнул попугай.
– Попугаев, не рябчиков. Ешь. Жареных, на завтрак.
– Кошма-а-ар-р-р! – воскликнула птица. – Жесто-о-окая королева! Ужа-асная!
– Да будь я хоть негром преклонных годов, – запальчиво возразила я, обнаруживая насколько заразен социалистический пафос, – и то не позволила бы обижать родного мужа!
Это замечание заставило попугая призадуматься. Он несколько раз разевал клюв, но так и не смог ничего вымолвить в ответ. Я же тем временем тоже разинула клюв, наблюдая, как по другой стороне моста быстро движется процессия – группа красноармейцев, числом около дюжины, увлекаемая вперёд длиннобородым мужчиной в белой хламиде, с цветочным венком на голове. Из-под хламиды виднелись валенки, вокруг валенок вилась призрачная позёмка. Бородач рассекал толпу, на ходу оборачивался к ведомым и горячо жестикулировал, потом вновь шагал вперёд, периодически указывая на Васильевский остров.
– О, Сусанин!.. – сказала я. – В белом венчике из роз.
Попугай булькнул и чуть не свалился с суконного плеча, Кайлеан и матрос тоже оторвались от своего увлекательного занятия и посмотрели на меня налитыми кровью глазами.
Рога, копыта, шерсть на лице… безобразное было зрелище. Постепенное возвращение к облику Чудовища мне не понравилось. Нет, я любила Чудовище… но предпочитала быть замужем за основной ипостасью Кайлеана. И нет, никак не мог быть этот матрос-паяц тем самым…
– Фу! – вырвалось у меня. – Ну взрослые люди же! Что за детский сад, ясельная группа! Вы, оба, прекратите немедленно!
Как ни странно, обращение возымело действие. Руки постепенно разжались, рога, копыта и прочая красота постепенно исчезли.
– Ладно, – признал матрос, обретя человеческий облик. – Годится. Силён, демоняка! Супротив меня ещё ни один столько не продержался. Тем более, какой-то буржуин.
Поправляя лацканы, буржуин небрежно сказал:
– В сущности, я не устал. Можем продолжить.
– Кайлеан Георгиевич! – вскипела я. – И вы, товарищ Революционный Матрос, уж простите, не знаю как вас звать-величать!..
– Величать нас не надо, мы скромные, – подмигнул матрос.– А звать можно… допустим, Сильвером.
Я фыркнула.
– “Допустим Сильвером”!.. “Посторонним Вэ”!
– Не скажет настоящего имени, – заметил Кайлеан. – Он из неймозависимых. И вероятно потому сейчас на посылках.
– Ваша правда, – осклабился матрос, показав острые клычки. – Не стоит умножать хозяев. Назовите это “бритвой Сильвера”.
– Ах, каким вещам учат на флоте… – с иронией сказала я.
– Дык! У профессора жил… в гостиной евоной… уплотнили его… вместе с ассистентом и собакой. Уж очень этот профессор обожал рассказывать про всякие мудрёные штуки.
– Собачка не мешала?
– Я ей сразу, как вселился, маузер дал понюхать. С понятием оказалась собачка, умная, как человек. Так что, продолжим? – Сильвер криво ухмыльнулся и снова сунул Кайлеану пятерню.
Не смотря на сбивающий с толку камуфляж, я уяснила, что матрос вряд ли является таинственным благодетелем, и с облегчением выдохнула. Мне бы не хотелось вести серьёзные переговоры с этой зыбкой личностью.
Я резко произнесла:
– Никаких продолжений, товарищ Допустим Сильвер. Хватит, налюбовалась. Может, уже перейдём к делу?
– Строгая она у тебя… – Матрос взглянул на Кайлеана с неожиданным сочувствием. – Ишь, королевишна… Небось, в ежовых рукавицах держит?
К моему возмущению Кайлеан Георгиевич трагически потупил взор.
– Ох, держит… – И добавил с глубоким вздохом: – Пикнуть не смею.
Я засопела, попугай заскрипел “Зла-ая, зла-ая кор-р-роле-е-ева”, а Сильвер – очевидно в припадке мужской солидарности – похлопал Кайлеана по плечу.
– Да-а, держись, браток… Любовь такая штука… как пуля лютая, и никто не даст нам избавленья. Что ж… к делу, так к делу… Ваше Величество, – он сделался серьёзен, ёрническая ухмылка пропала с лица. Сняв бескозырку, он поклонился мне. – И Ваше Величество, – Сильвер поклонился Кайлеану. – Хозяин приглашает вас к себе на чашечку грога.
– Гро-ога! Гро-ога! – истово закивал попугай.
– Вы приглашаете нас на “Инфернальный”? – спросила я (подразумевая надпись на бескозырке).
Сильвер оживился и потыкал пальцем за перилами.
– Дык вот же наш красавец, стоит под всеми парами, тока вас дожидается!
Мы с Кайлеаном посмотрели туда.
Внизу стояла та же землечерпалка. Может быть, и под всеми парами, я в землечерпалках не разбиралась. Рабочие побросали своё занятие и, сверкая белозубыми улыбками на смуглых лицах, радостно замахали нам, вроде как приглашая на свою посудину. Я осведомилась, глядя вниз:
– С парашютом будем прыгать?
– Зачем “с парашютом”? Шлюпка у берега стоит, пойдёмте, провожу… коли не испужаетесь.
– Приглашение принято, – спокойно сказал Кайлеан. – Веди нас, слуга.
Матрос вновь поклонился и двинулся обратно, на Петроградскую сторону. Не успела наша маленькая процессия достичь берега, как впереди возник – хрестоматийно соткался из воздуха – невысокий лысоватый субъект в старомодной пиджачной паре.
– Верной дорогой идёте, товарищи! – возвестил он, задорно картавя, в полуобороте явил весьма узнаваемый профиль с короткой остроконечной бородкой и засеменил впереди.
Если бы не странное появление, я бы точно решила, что уж этот-то ряженый, видала таких у “Авроры”. Кайлеан поднял руку и повелительно произнёс:
– Я не вызывал тебя, ищущий покоя. Уйди с моего пути, возвращайся в землю.
Идущий впереди вдруг споткнулся… просеменил ещё несколько шагов, потом снова запнулся, ещё пробежал и наконец с неожиданной мукой провыл:
– Не могу-у… – Он остановился и обернулся. – Не могу уйти… не могу-у-у… У тебя есть власть… помоги… не могу уйти…
Глаза щурились, рот шевелился. Но стеариновое лицо было неживое, оплавившееся…
– Он и правда не может, – сказала я, сглотнув слюну. – После смерти с ним поступили по-варварски.
– Под землёй, но не упокоен? – Кайлеан обратился к страдальцу голосом грозного судии, и я покосилась на него с уважением. – Вера в тебя была велика и вина твоя была велика, велики и посмертные муки. Возвращайся в пристанище, жди милосердия.
– Оно придёт? – спросил тот дрожащим голосом, вытащил из кармана белый платок и промокнул лысину.
– От королевы уже пришло. Рано или поздно придёт и от других.
– А ты не мог бы?.. – шепнула я Кайлеану нерешительно.
– Такие случаи вне моей компетенции, – покачал головой он. – Здесь твоя вотчина, твоя и таких как ты. Милосердие сможет проникнуть в любую щель. Пусть ждёт… но не на моём пути.
Кайлеан свершил повелительный пасс и фигура истаяла, на прощание выкрикнув что-то про Фридриха, которому нужно прекратить подавать на ночь… что именно я уже не расслышала.
– Эх!.. – сказал матрос. – Не случилось мирового пожара.
– Пло-о-охо р-р-раздува-али, пло-о-охо… – закивал попугай.
Что я, что Кайлеан, – мы оба оставили мысли на этот счёт при себе и без лишних дискуссий достигли того места, где у берега покачивалась на волнах обычная деревянная лодка. Наш сопровождающий сел на вёсла, деловито поплевал на ладони… потом недоумённо посмотрел на них, вытер ладони о брюки и произнёс:
– Чего это я?.. По щучьему веленью, по моему хотенью, вези-ка ты, лодка, сама! – И лодка действительно тронулась с места. Вёсла сами по себе поднимались и опускались, с каждой секундой приближая нас к цели… которая, кстати, преображалась на глазах. Очертания невзрачной землечерпалки расплывались, колебались, вытягивались вверх… и вскоре перед нами предстал тёмный борт могучего фрегата под чёрными парусами.
– О-о-о… красиво… – сказала я, задрав голову и разглядывая корабль высотою с многоэтажный дом.
Матрос хмыкнул.
– Не смотря на безусловную истинность вашего высказывания, немного людей, Ваше Высочество, имели возможность выразиться таким образом об “Инфернальном”.
– Что же тогда говорили все остальные? – поинтересовалась я, отметив, как изменился стиль речи “братишки”.
– Ничего. Обычно они просто визжали от ужаса, – любезно пояснил наш проводник, чья внешность также претерпела метаморфозу. Бескозырку сменил белый завитой парик, впрочем, изрядно потрёпанный и засаленный до серого оттенка. Тельняшка никуда не делась, но теперь её прикрывал красный парчовый камзол с золотым позументом, и под мышкой у матроса оказался костыль, потому что теперь он был нужен.
– А нога где? – невольно спросила я, метнув взгляд на грубо вытесанную деревяшку, заменившую ногу и крепко упиравшуюся в дно лодки.
– Право, какие пустяки, – отмахнулся Сильвер. – Ногой больше, ногой меньше…
Действительно, чего мелочиться, – согласилась я. – И птичке, наверно, так привычнее?
– Гармо-ония! – одобрил попугай.
Вдруг чёрная стена пришла в движение, вода вокруг корабля заволновалась, опасно закачалась и наша лодка. Я осознала, что парусник постепенно уходит под воду, и с тревогой посмотрела на Кайлеана, но он оставался невозмутим, только быстро обхватил меня за талию и притянул к себе, помогая удерживать равновесие. Когда уровень палубы снизился до приемлемой высоты, сверху спустили трап с верёвочными перилами – Сильвер первый ступил на него. Вслед за ним шагнул Кайлеан, а затем и я… тихонечко вздохнув. Парусник не стал превращаться в “Наутилус”. Я уж вообразила, что это произойдёт, и под водой мы встретимся с кем-то вроде сумрачного, но благородного капитана “Немо”. Однако наш пока что неведомый хозяин предпочёл в качестве антуража пиратский бриг, и это внушало некоторое беспокойство.
Как только мы очутились на борту, корабль как многотонный лифт плавно и стремительно поднялся из воды. На палубе уже выстроилась команда, загорелая до черноты и весьма живописная (серьги, банданы, шальвары, а также ятаганы, пистоли и прочие свирепые штуки, названия которых я не знала, присутствовали в изобилии). Очевидно, именно этих головорезов я совсем недавно наблюдала с моста в виде скромных тружеников речного хозяйства.
Сильвер повёл нас вдоль строя моряков, мерно стуча костылём о палубные доски, и каждый из команды почтительно кланялся… но стоило нам пройти, как за спиной немедленно начиналась какая-то восточная тарабарщина, в которой мелькали “зиба-зиба ханум”, “хыльм хая” и совсем уж анекдотичное “вай, пэрсик”.
Я обернулась.
Все они глазели, осклабившись самым зверским образом, игриво подмигивали мне, а некоторые даже целовали кончики своих пальцев в знак одобрения. Действо явственно отдавало уже знакомым фарсом, но вышло так забавно, что я невольно заулыбалась в ответ. Кайлеан тоже обернулся… пантомима тут же прекратилась.
– Не ревнуй, – шепнула я ему на ухо, заставив наклониться. – Ты тоже персик в моих глазах. И “зиба-зиба”… надеюсь, это что-то хорошее.
Кайлеан хмыкнул и лицо его смягчилось. Он скользнул губами по моему виску.
– Любо-о-овь… Сантиме-е-енты… – хрипловатым голоском протянул попугай. Мне показалось, что наши сантименты ему чем-то не угодны, но не стала искать причину. Может быть, он был умнее, чем казался, и знал о нарушенной клятве, а может, просто характер у пернатого был не сахар. Сейчас меня больше волновала предстоящая встреча с хозяином корабля.
По скрипучим ступеням мы спустились в недра. Сильвер долго вёл нас бесконечными узкими коридорами среди запахов просмоленного дерева и речной воды.
– Как эти километры здесь помещаются? – спросила я наконец, прозрачно намекая на слишком длинный путь.
– Тот, к кому вы приближаетесь – великий чародей, – торжественно провозгласил Сильвер. – Ему подвластно многое, в том числе и пространство.
– Су-упер, су-упер-р-р-чар-родей! – поддакнул попугай.
– Коридоры Мёбиуса, – уронил Кайлеан скучно. – Четвёртый уровень, подуровень “тэта”. Хорошая защита… в некоторых случаях…
– Вот как? – Сильвер остановился, как бы в сомнении приподнял бровь и взглянул на попугая, потом на Кайлеана. Кайлеан безразлично пожал плечами. После этого безмолвного диалога, Сильвер произнёс: – Что ж… тогда прошу… – И он попросту отворил ближайшую дверь.
…Помещение, в которое мы теперь попали, было просторным, но с нависающим потолком, и освещалось лишь свечами и пламенем большого камина, из-за чего углы тонули в полумраке. У камина вокруг стола, в мягких креслах расположилась пара, при виде которой я округлила глаза. Даму, впрочем, я никогда не видала прежде. Неопределённого возраста, с высокой причёской, собранной из гладких серовато-дымчатых волос, в серо-голубом костюме а-ля Шанель, голубой блузе и с жемчугами на шее, она улыбалась и поигрывала бокалом с рубиновым вином. Но вот в её визави я опознала Мерлина, который по-прежнему походил на пожилого Бродского, и мысли испуганно заскакали в моей голове.
Таинственный спаситель – Мерлин? К чему тогда была нужна пытка неизвестностью? Или это дама… которой однажды ночью вдруг пришла блажь пообщаться с напуганной кошкой мужским басом?
– Добрый день, – сказала я. – Мы пришли. На чашечку грога…ну и вообще… поговорить.
– Добрый, добрый, – благосклонно кивнул Мерлин и добавил многозначительно: – Но не для всех.
Сердце моё ёкнуло, а Мерлин продолжил, глядя в сторону Сильвера:
– В конце концов, это уже становится невежливо. Монти, прекращай ломать комедию. Или у тебя одни гости должны принимать других?
С плеча Сильвера с пронзительным криком сорвалась разноцветная птица, а сам Сильвер осел на пол бесформенной тёмной грудой и развеялся без следа. Попугай же опустился в кресло и увеличился в объёме, преобразившись в человеческое существо. Тот, кого Мерлин назвал Монти, тоже не был молод; смуглую кожу узкого лица расчертили морщины, в длинных тёмных волосах контрастно выделялись белые пряди, однако большие, навыкате, глаза глядели из-под излома угольных бровей с пугающей силой. В отличие от Мерлина, одетого буднично в клетчатую рубашку и шерстяную кофту на пуговицах, этот человек выбрал в качестве одеяния чёрный кожаный камзол с широкими обшлагами, украшенными пуговицами. Белая рубашка, выглядывавшая из-под камзола, пожелтела от времени и морской воды, высокие сапоги, в которые были заправлены кожаные брюки, выглядели потрёпанными… хотя на пальцах сверкали перстни, а на шее – золотая цепь.
” Садитесь”, – было велено нам низким гулким голосом, и я поняла, что вот этот-то и есть – точно! – тот самый. Чёрные глаза вперились в нас так, что вспомнился булгаковский “бездонный колодец всякой тьмы и теней”.
Я присела на краешек ближайшего кресла, Кайлеан остался стоять. На столе возникли две изящные кофейные чашечки с янтарной жидкостью. Пресловутые чашечки грога?
– Итак, – мрачно продолжил хозяин корабля, – вы появились, и вы вместе. Не смотря на пылкие клятвы юной леди. Прискорбно, прискорбно…
Дымчатая дама отставила бокал и произнесла звучным контральто:
– Ну, погоди же, Монти. Позволь прежде поздороваться с детьми. – (Я встрепенулась. И этот голос был мне знаком!) – Здравствуй, мастер Кай, наконец-то мы свиделись. Здравствуй, девочка с Севера…
– Няня? – воскликнул Кайлеан и сделал шаг вперёд, однако Мелисса остановила его мягким жестом.
– Увы, Кай, человеческий облик – лишь благая иллюзия, дарованная по случаю дружеского визита. Так что руку ты мне поцеловать не сможешь. – Иллюзия на мгновение растаяла, и в кресле я увидала серого зверька, сидящего на задних лапах. Передними лапами крыса держала напёрсток с рубиновой жидкостью. Потом на месте крысы вновь возникла дама приятной наружности. – Я рада, что наши визиты удивительнейшим образом совпали по времени, – продолжила она.
– Угу! Ей удивительно! А я-то гадаю – что за явление в неурочный час? – непонятно, но явно саркастически произнёс хозяин. – Он повернулся к Мерлину. – Ещё скажи, старый пройдоха, что тебе тоже удивительно!
– Не такой старый как ты, заметь, – отозвался Мерлин. – Полно, Монти, не пеняй Мелиссе, она тут не причём. Лишь я знал, что развязка близится. Итак, они пришли и они вместе. Сказка состоялась. Что скажешь?
– Вот что скажу – банальнейший конец у твоей сказки, Мерль, – заявил хозяин, разглядывая меня и Кайлеана с кислым видом. – Счастливый конец – что может быть скучнее? Вот, помню, однажды в Вероне…
– Верона – всего лишь вымысел барда, послушный прихоти его воображения. Возможно, когда Уильям сочинял свой опус, его терзало несварение желудка, оттого и вышла веронская история занятной, но чересчур пессимистической. Хотя и вполне жизненной. Смею утверждать, счастливый конец в реальности встречается куда как реже, нежели в книгах. Так что рисковал я преизрядно.
Я только хлопала ресницами, слушая этот диалог, но Кайлеан с металлическим холодком в голосе произнёс:
– Пари?
– Я пыталась их отговорить, – поспешно заговорила Мелисса и поставила бокал на стол. – Но они упёрлись лбами, как мальчишки.
– В чём суть? – таким же металлическим голосом спросил Кайлеан. Он смотрел только на Мелиссу.
Та вздохнула:
– В ту ночь, ночь, когда Данимира оказалась на мосту, мы были вместе – я, Мерлин и… – она посмотрела на сидящего в кресле хозяина корабля, – и Монти… Монте-Кристо…
– Монте-Кристо?! – вырвалось у меня.
Хозяин корабля пробасил:
– Всё равно никто из обитателей вашего мира не способен произнести ни единого подлинного имени моего мира. Так пусть же будет Монте-Кристо. Я принял сие символическое прозвище, ибо за столетия праздного безделья ознакомился не только с реальной историей… довольно примитивной, надо сказать, – желчно ввернул он, – но и с множеством вымышленных историй, оказавшихся не в пример занимательней. Судьба человеческого существа, вырвавшегося на свободу и отомстившего своим врагам, тронула меня более других. Ибо всё так и будет – моим тюремщикам воздастся. Сладка и страшна будет моя месть.
Судя по всему, второй том запаздывает, промелькнуло у меня в голове, а Кайлеан перевёл холодный взгляд на хозяина:
– Насколько понимаю, кому-то из нашего мира всё же удалось произнести ваше имя?
Раздалось шипение, свечи затрещали, их огоньки затрепетали, рискуя погаснуть. Вместо фигуры хозяина возникло образование, напоминавшее клубящееся фантастическое облако; в нём вспыхивали некие протуберанцы и извивались какие-то чёрные щупальца.
– Вызов демона, ха! Глупцы, дилетанты!.. – донеслись из облака яростные восклицания. Облако сгинуло и Монте-Кристо, вернувшись в прежний облик, заговорил уже более сдержанно: – Обладая лишь крохами знаний, они вознамерились подчинить себе мощь мира, рождённого под другой звездой; мощь, природу которой постичь так и не смогли, но всё же раскинули свои сети… и пали жертвой собственной самонадеянности. Моё положение не есть результат их искусства, лишь плод отвратительного, глупейшего – хотя от этого не менее трагического – стечения обстоятельств…
Он вновь заклубился и на мгновение покрылся щупальцами.
– Я всего лишь пролетал мимо паршивой планетки! – рявкнул хозяин корабля. Потом опять стабилизировался и уже спокойно продолжил: – Опуская все перипетии, я, вместе со своим кораблём, оказался заперт здесь, а виновные скрылись… в недосягаемой для меня области.
Кайлеан долго разглядывал Монте-Кристо, будто что-то в словах хозяина навело его на размышления… и мне вдруг показалось, что боевая готовность, ощутимо исходившая от него с самого утра, несколько утратила свою остроту… Кайлеан повернулся к Мелиссе:
– Итак, вернёмся к пари?
– В ту ночь мы навестили старого знакомца, чтобы общением развеять чёрную меланхолию, с особой силой завладевшую им в ту пору. По счастью, в некоторых пределах Монти может покидать корабль, хотя сойти с моста ему не дано. Невидимые для вечерних гуляк, мы устроились на перилах Тучкова моста, пили вино, разговаривали о вещах важных и не очень, любовались лунными бликами на воде… – (“Пикник на перилах”, – подумала я, вообразив эту картину.) – Монти первым почувствовал, что в окрестностях Тучкова происходит нечто странное. Как сейчас помню, несколько раз он замолкал, будто к чему-то прислушиваясь. Наконец, пустив в ход магическое зрение, он обнаружил, что поблизости производится обряд жертвоприношения. Тут, признаться, у нас вышел спор касаемо вмешательства в неизвестную коллизию… – лицо Мелиссы исказила виноватая гримасска.
– Я даже не спрашиваю, кто был против вмешательства, – сказал Кайлеан в сторону, но Монте-Кристо услышал.
– Да, это был я. И что? Тот любопытный индивидуум, в чью пользу проводился ритуал, был на грани… он просто-напросто пытался выжить… Почему я должен препятствовать кому бы то ни было поправлять здоровье?
– Поправлять здоровье?! – задохнулась я, но Кайлеан быстро поймал мою руку и многозначительно сжал её. Я осеклась на полуслове, заставив себя вспомнить, что нахожусь в зависимости от странного узника нашего мира.
Мелисса заговорила:
– Так или иначе, не успели мы прийти к единому мнению, как Монти сообщил, что жертва ускользнула, причём довольно оригинальным способом, и сейчас движется в нашем направлении. С нетерпением ожидали мы появления беглеца…
– Особенно я. Охота – это всегда забавно. Моя меланхолия улетучивалась на глазах, – сообщил Монте-Кристо.
Кайлеан опять сжал мою руку, Мелисса нервно отпила из бокала, продолжив:
– В теле тощей чёрной кошки обнаружилась юная девушка, а преследователь вышел на охоту за ней. Ситуация оказалась ещё более волнительной. Могу сразу сказать, я немедленно предложила помочь. В конце концов, жертва была почти ребёнком, ещё не успевшим ни пожить, ни нагрешить. Никто в таком возрасте не заслуживает такого конца.
– А я выступал за то, чтобы скормить кролика удаву. – Пламя в камине с треском взметнулось выше, и теперь я сжала руку Кайлеана. Чёрные глаза Монте-Кристо вперились в нас, и он пророкотал: – Не надо, не надо на меня так смотреть – в четыре глаза! Ничего личного. Просто на тот момент удав вызывал у меня больший интерес. Великолепное, поразительное создание из крови и магии!.. Впрочем, когда я прислушался к бессвязным причитаниям кролика, то с удивлением обнаружил, что каким-то образом моё присутствие ощущается… тоже большая редкость в этом мире.
– Вы услышали мою просьбу… и мою клятву… – проговорила я медленно, хотя сердце заколотилось быстрей: мы приближались к опасному предмету.
– Клятва была смехотворна, – фыркнул Монте-Кристо. – Само собой, поиграв в любовь с таким исходом, любой оставит даже мысль о повторном опыте… как мне казалось раньше, – произнёс он брюзгливо, и я вспомнила презрительный птичий голосок: “Любо-о-овь… сантиме-е-енты…” – Я даже удивился, что за свою жизнь мне предлагают такую малость.
– В нашем мире это не малость.
– Очевидно, у нас разные ценности.
– Очевидно, – вежливо согласилась я. – Что же заставило вас изменить позицию? Вы всё же помогли мне.
– Мерль вдруг ввернул про своего расчудесного и расталантливого ученика-некроманта, оказавшегося в безвыходном положении из-за череды давних проклятий и чужого колдовства. Парень потерял разум и влачил жалкое существование в какой-то магической дыре, куда не было хода никому. Любой, кто попробовал бы туда проникнуть, оказался бы размолотым в фарш – и физически, и морально. Однако можно было попытаться закинуть туда существо, уже расщеплённое на части – тело без души, душа без тела… могло сработать, при условии объединения наших усилий. Честно говоря, преследователь по-прежнему интересовал меня больше жертвы, но Мерль утверждал, что трясущийся комок меха, ползущий на брюхе по асфальту, может послужить катализатором и вытащить его ученика из той ямы. Я сказал: “Да неужели?” Мерль сказал, что чувствует в тощей девчонке большой потенциал. По его мнению, она могла растормошить угасающее сознание некроманта. Я сказал: “Ха!” А Мерль сказал…
– А я сказал “Вот и не “ха!”
– А я сказал “Она только что поклялась оставить сантименты в прошлом. К тому же в их нынешнем состоянии они явно не найдут общего языка. Трижды “ха!”.
– А я сказал: “Может, просто слабо?”
– А я сказал: “Кому это слабо?”
Мелисса с трагическим видом потёрла виски, потом сказала мне и Кайлеану:
– Теперь понимаете? Они “хакали” и выясняли, кому слабо, кому не слабо, и остановить их было невозможно. Вот так и было заключено пари. Мерлин был уверен в твоей силе, Данимира, и надеялся на нечто большее. Монти же считал, что ты сдержишь клятву, потому никакого чудесного спасения не произойдёт.
Монте-Кристо поглядел грозно и басом сказал:
– Ну что, клятвопреступница, из-за тебя я проспорил. А спорили мы, чтоб ты знала, на три щелбана, чрезвычайно унизительных для волшебника моего уровня. Поэтому чего тянуть кота за хвост, нет тебе от меня прощения, готовься к смерти прямо сейчас.
Невнятный звук замёрз у меня в горле. В наступившей тишине слышался лишь треск поленьев в камине, пляшущие отсветы усиливали нечто мефистофельское в чертах Монте-Кристо. Его чёрные глаза были двумя колодцами в бездну. Кайлеан шагнул вперёд, бесстрастно… даже как-то лениво произнеся:
– Хватит пугать мою жену. Любой имеет право заменить ответчика по магическому договору. Разумеется, я буду отвечать за Данимиру. Даю в том своё королевское слово.
– Нет!.. – Я вскочила с места, вздрогнула и Мелисса.
– Да! – Монте-Кристо грохнул кулаком по столу. – Слово принято!
Где-то наверху прогрохотал гром. Слёзы брызнули у меня из глаз.
– Нет, нет, не смейте его трогать!
Монте-Кристо покосился на меня странно.
– Да на кой чёрт мне его трогать, глупая ты кошка? Поработает твой некромант на меня, выполнит одну работёнку… и всё, идите себе, плодитесь и размножайтесь… или чем вы там собирались заниматься…
– Как?! И всё?.. – севшим голосом спросила я. – Но что же вам надо?
Кайлеан быстро обнял меня за плечи, привлёк к себе и вытер слёзы с моего лица.
– Господин Монте-Кристо хочет, чтоб я добрался до тех, по чьей милости он заперт под мостом.
– Смекалистый парнишка, – благодушно отметил хозяин. Голос его утратил рыкающие ноты, теперь он скорей урчал как очень большой кот.
– Но почему именно ты?
– Потому что они умерли, милая, и, полагаю, всё дело в том, как они умерли. Очевидно, обычным способом их не поднять.
Мерлин, молчавший до того, вдруг воскликнул:
– Работёнку? Работёнку?! Ты, старый плут! Ты с самого начала мечтал добраться до Кайла и добился своего – теперь он связан словом!
– Видишь ли, любезный Мерль… – задушевным голосом сказал Монте-Кристо, салютуя ему бокалом. – Старость – это не всегда маразм и недержание. Иногда это ушки на макушке и море опыта, и чем больше столетий за плечами, тем больше опыта в разработке всяческих забавных комбинаций. Ты так нахваливал ученика и его некромантские успехи, что у меня не могли не возникнуть кое-какие идейки на его счёт. Да, признаюсь, в сердцах я спустил в магический шредер души идиотов, вызвавших меня, и лишь потом обнаружил, что без их участия мне не выбраться из сетей. Погорячился, что поделаешь… Вот твой Кайл и займётся извлечением жалких душонок из мусорной корзины и склейкой их во что-то пригодное для общения. Предупреждаю, миссия опасная и почти невыполнимая. Мой шредер – вещь надёжная.
Кайлеан холодно сказал:
– Можно было обойтись без всего этого цирка. Почему не заключить соглашение сразу? Вы ведь быстро поняли, что ради Данимиры я пойду на всё.
– Ка-ак без цирка-то? – удивился Монте-Кристо дурашливым голосом Сильвера, мгновенно перевоплощаясь в эту маску. Он сдвинул бескозырку на затылок. – Это раньше мир был театром. А теперь важнейшим искусством стал цирк. Без цирка, браток, ныне с ума можно сойти… тем более, на одном месте сидючи. Тебе ли не знать?..
– Он зна-а-ает… – проскрипел попугай с плеча Сильвера. – Он будет стара-а-аться… ради своей короле-е-евы…
– Однако, дорогой Монти, три щелбана ты всё равно получишь, – пообещал Мерлин.
– Это серьёзно, – сказала Мелисса, незаметно подмигивая мне. – В день расплаты будет магнитная буря и вспышки на Солнце.
Теперь наше прощание, дорогой читатель, близко.
Немногое осталось рассказать.
Кайлеан справился с задачей Монте-Кристо и вернулся ко мне (тогда уже к нам, о чём мы оба ещё не подозревали) целым и невредимым. Космический путешественник покинул ловушку, возобновив свои странствия… и я, в отличие от Мерлина и Мелиссы, ничуть не жалею. Знаю, всё в этом мире взаимосвязано, знаю, что, возможно, лишь благодаря эксцентричному пари двух старых волшебников мы с Кайлеаном нашли друг друга, но так и не смогла согласиться с концепцией удава и кролика. Впрочем, думаю я об этом не часто, мне некогда – я учусь быть королевой и матерью. Учению этому не видно конца, и неизвестно, чему выучиться сложнее.
Когда первая очередь замка была готова, туда переселились Леммюэль и Дрю. “Замок без привидений, что роза без запаха”, заявила мне эта сладкая парочка… я радостно согласилась. С появлением призраков Тинтангел (такое древнее имя получил наш замок), действительно, будто обрёл собственную душу. Дрю весьма успешно играет роль негласной домоправительницы, а основной заслугой Лема я считаю смягчающее влияние на непростой характер нашей Злюки.
