Текст книги "Возникновение(СИ)"
Автор книги: Af Pi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Лишенная счастья и время, и сна,
Бежит по туманно-снежным полям одинокой
К вершине, сверкающей в вечность, высокой...
Закаляют надежду её – холода;
Обнимут, рядят в опьяненные силы,
В густые, ала-цветные, как рай, переливы!
Вечно текущая, вечно зовущая, вечно одна;
Дайте подруге нашей прелестной – дорогу.
Спешит беспристрастная... к вечному Богу!
К пламени
О, дерзкий дух и вихрь событий,
Ах, сладкий вой и стон огня -
Врата судеб, врата открытий!
Узнай твой миг – узнай меня.
О, дар красивый и мятежный,
Что не связать безумства крыл!
Ах, высший шепот безнадежный
Не знает тот, кто в Бога... выл.
Страшна властителей утрата;
О чем суть тьмы вокруг – не врет.
А весть потери не предвзята -
По ту черту никто не ждет.
Но ты пришел как вечный странник
Сквозь льды трагедий и невзгод;
Как светлый, радостный посланник,
Как злой, развенчанный народ!
Кто превозмог счастливых – мнений;
Кто «сон божественный» Явил...
Ты и есть тот самый гений,
Кто, силясь, так и не прожил!
*
И мне так хочется бездарно срисовать
Предзимнее, отсталое и дряхлое унынье...
Нет, лучше б в «ноябре» простынь я,
Чем глупо и безудержно мечтать.
Свалиться б без успешного «сознанья»,
Забыться б бесконечной, ясной мглой...
Я так опасно и несчастно злой,
Что не люблю с «прекраснейшим» свиданья.
Не соблазняйте линией и словом.
Глушите идеальный, зычный раш! -
Моя прекрасная, но сломанная, блажь
Не жаждет претворяться резвым богом.
Я раньше «цвета» видел Свет.
И зря ль хочу взобраться, чтобы знать,
Где б мог себя единственный узнать,
А не выделывать намазанный портрет...
О, сырость, серость, темнота;
Танцуй, копченое, съедобное унынье...
Нет, лучше б в «ноябре» простынь я,
Чтоб и в меня скорей всочилась духота!
Но я – румяный – значит, тщетно жду.
Напополам не верю я с глазами:
Здесь и под небом – быть затравленным мечтами?
Мечтатели... забывчиво пойду.
Бюджетное пробуждение
Я просыпаюсь вновь и – грузные движенья.
Что блещет глаз мой?– Не бывать – спасенью!
«Но Смерть есть только сон», – ах! мы не знали,
Что нам пастели царские копали
Могильщики! – мужи суровых нравов,
Воспитанники вежественных, правых!
Как тяжело... миг тянет непонятно,
А память важная танцует неприятно.
И духи тихо рукоплещут грустно:
«Невыразимый Бог наш сотворил изустно...»
В такую чепуху ни разу не поверю!
Давно ведь я живу, булдыжки грею;
Шумят возвышенные всюду самозванцы;
Зря оттаскали в школы ваши – ранцы!
Я сам - учу! но говорю спокойно -
О всюду важном, всюду нужном и достойном...
Я столь надежно расставляю точки,
Что в знаний день подарят мне... цветочки!
Ах, ломит вновь! Цветы же мне притянет и могила;
Да только вот искусственные... как вся наша сила.
Звездная дружба
Вздыхаю я о друге, как гора – по небу:
Несчастно отрешенное, надземное гаданье
Воинственно широкого, открытого созданья.
О друг, твой путь к тебе мне звездами расписан;
А смысл побуждающий летит – за удивленьем,
За горизонтом, как за праздником, расшитый опереньем!
Я размалюю, зарифмую вдоволь облака,
Перетяну могучей храбрости у ветра;
О друг, мне нелегко пока, поверь, пройти и метра!
Но ни пресечь, ни изловить! Не здесь твоя рука!
А красота твоя б меня взбодрила;
Пускай моя Фантазия послужит тебе силой!
Лишь ночь питает мне надежды огонька...
Ах, многое погибнет, прежде чем узнаешь,
Что Жизнь ты на земле прекрасной – вдохновляешь!
Перевал
1
Солнце садится... пусть станет светлей.
Не нужно нам больше Находчивых дней!
Ведь мертвый смог выжить, и это не сон...
Ах, ветер – не ветер. И Бог – не влюблен!
И тянется в клочьях безродная мгла.
Стрелец – в небесах и там же стрела...
Ты веришь ещё? Но ходишь войной!
Опять только дети бегут за тобой,
А гимн сочиняет, круж и тся молва:
«О, кровь бесподобна и ночь как светла!»
2
И тут же подлунный лежит океан.
Плыви, не плыви... нет гения ран!
Тучи чернее – друга лицо;
Мы праведно вышли, чтоб спеть с образцов.
Ни боль и ни ветер не присочинить...
Так призрачней верить и правильней жить.
Под вечер был пройден чужой перевал,
И тот выживал, кто там умирал.
А мы... те, кто дышит... нас губит игла!..
Стрелец? в небесах. И там же стрела.
*
"То, что сродни себе, не может бежать
своего вечно".
С тобой мы встретимся? Конечно. Может быть.
Поверю же, как в чудо, вновь твоим глазам!
Ведь жизни красоте такой – возможно ли простить?
Но грустно... но легко... да что уж, прочь, слеза!
С тобой мы встретимся? Отнюдь ты не мечта! -
Прекрасная мечта всесильных, юных лет...
Я стану, превосходность, одиноким навсегда;
И бесконечно устремляюсь, как задорный свет!..
С тобой мы встретимся? Моя, моя звезда,
Я обещаю, я пройду, как мне забыть!
Да, может быть, летят, как вихрь, со мной года;
Но нужно ль это время нам, чтоб главное решить?!
С тобой мы встретимся? Моя, моя звезда,
Я верю в твой свершенный, бесконечный свет, -
Точь-в-точь же буду так силен – скажу всему я «да!»;
Ах, высшая, дождись! Меня там больше нет!
Возрождение Часть 3
Липкие ручки, липкие мысли -
Липкие "звезды" на небе повисли!
Но бьётся и мечется, злится душа -
Сладкие замки и цели круша!
Тихие тайны и звонкие чувства...
Что я могу тебе выразить устно,
Когда разразился в душе твоей Бог?
Что б тогда значил премудрый мой слог...
Мерещатся скрытые, тонкие звуки;
Ритмично играются светлые духи:
Бесцветный кружится, звенит хоровод!
Ах, чистые руки! О, чистый народ,
Как рад лобызать я все ваши ступени,
Отделался я от чувственной лени!
О, Свет наш, спеши под звездным покровом
Сделаться вечным, истинным кровом.
*
Размыслив, я слагаю небылицы;
Смотрите же, в моих руках – крупицы...
Размеренно дышу, я что-то знаю,
Родные мысли сокровенно наблюдая.
Как тихо...
Где почиют пустословы?
Где вы, обросшие гордыней богословы?
Где вы, пустые звонари искусства?
Где вы, ростовщики «небес» и «чувства»?
Какие благости... и ветром завалило.
Вот мы перед тобой, культурная могила,
На гробовой плите чтоб высечь небылицу...
Не станем лить «возвышенной водицы»!
Теперь же хныкать перед целью кто обязан?
И после бури богатейшей смысл развязан:
"Ты для жизни смелой и была пригодна,
Пока великое твоё Прозвалось «Мы свободны»!"
Лживый странник
Вымок до нитки...
Страх да убытки!
Ручки трясутся,
А губки смеются.
Домой я вернулся,
Теплом окунулся
И... в тапочки смело.
Уютное дело!
Лживый я странник.
Родной обезьянник -
Под бурей размокший,
В грязи не утопший...
Помилуй, здоровье!
Расти, поголовье!
Просохнут пусть мысли,
Ведь мы не раскисли!
А ты, брат, бездомный?
За мир ваш огромный
Выпьем мы чаю.
Прочь лети, не говори
О, ангел, прочь лети, не говори;
Мне всё равно, о чем грохочут звонари!
Прощай, моя божественная клетка;
Теперь в крови моей! тюремная жилетка,
А руки мои храбрые – мои ключи!
Но кто здесь?..
Созидатели?..
Мои врачи...
Вновь очень горькая, врачи, у вас таблетка,
И связана в узлы кровавая жилетка!
Я снова весь в бреду... о, высший, улети;
И мысли мои дерзкие ты Богу возврати.
Я на земле...
меня вцепили крепко.
Хватаю трость свою больную – цепко...
О, дьявольская пьянь, не нужно, не ворчи!
Скорей, захлопните окно моё, бородачи;
Сегодня звездопад стреляет метко...
И где ж моя снотворная конфетка?
Ах, вы, сознательные... мне не удружили:
Как никогда! свободно положили...
О, ангел мой, как хочешь, – верь, не верь,
Но тяжело бывает выйти в дверь,
Когда скрипит и стонет о тебе кушетка
И как железо мёртвое сухая ветка!..
И под снотворным чародейством грезим мы завал...
Но утром врач полезный... нас разубеждал.
Прозрение
О, ветер могучий,
колючий, везучий!
Над снегом несется,
вьется, задорно смеется;
А я – посиневший – стою,
прозреваю и замерзаю...
Ах, тучи, как серо...
где ваша мера и вера?
Где Солнце моё?
признайтесь, сознайтесь!
Я вашим обманам счёт упускаю,
но, вновь вымышляя, считаю.
Но ветер, в снегу весь, играет,
сметает и не отпускает.
О, я – одинокий игрок,
пусть подвиг легок, но высок!
Пока я живой – не доверяю:
я сам подпускаю и истязаю.
Друзья мы с тобой,
мой враг ледяной, заводной!
Не уж то ли я – разоренный,
сведенный и побежденный?
Зима нам подруга одна,
крутизна... и вовсе не скоро весна...
И куда же? домой?
за мечтой, «тишиной»?
О, нет уж, злая невеста,
матерь ареста! простор моё место!
До дрожи в снегах пробирает,
вокруг всё, не тая, летает!
*
Как облачко весной по небу, я бежал.
Но нет, мечтатель, нет... отцов не предавал!
Как жаворонок первый, не стесняясь, пел.
И всё, что обещал, запомнить не успел!
Я сын Земли, я лета терпеливо жду.
Но только не счастливую и праздную нужду!
Я смел. Я с ветром майским в поле улетал.
О, нет, мечтатель, нет, друзьям не проиграл!
Так рос, мужал, так жизнь всю полюбил.
О, нет, о трижды нет! её не оскорбил!
И ночью на руках носил я теплый день.
О подвиге таком, мечтатель, спорить лень!
Ведь всяким утром радовался мудрый наш восток.
Наверно пережил, мечтатель, я урок!
И, кажется, на запад завтра улетать...
Ах, даже мне не враг... кто призван здесь мечтать!
*
Смотрите, луч дневной разрисовал
Смешное облачко, летящее по свету!
«Зачем он сделал непременно это?»
Нет у меня зловредного ответа!-
Пусть так захочет всякая блестящая душа!
Чем тотчас трудность и тревогу злую
Облагородит в легкость, в трепетность святую;
А козни ваши вознесет, не протестуя,
На заливные горние луга,
Где ширина и вольность не пасутся,
И спинами о праздности не трутся,
И с флагом напрямик «за мир» не рвутся!
О, нет! Иные здесь, здесь звездные ряды!
Здесь ваши, только вещие, запросы,
А не учёные, пиратские доносы!
В отставку эти праздные вопросы.
Здесь поначалу тошно вашей жирной цели?
Вы, «многое узнавши», тяжко переели
И даже отравиться, кажется, успели...
Ну, выздоравливайте!
Последний твой совет?
"Каждое высказывание образует еще не высказанное
или подготавливает его".
Гумбольдт
С открытым сердцем шел я, жаждав дуновенья,
Но выпустил из смелых рук своих – мгновенье!
И звезды в тишине ночной собрались,
Чтоб посмотреть, как в вечность мы попались.
Ты ль чувствуешь своё невнятное дыханье?
Последний твой совет? Последний, на прощанье!
Скорее же, скорей! Ах, молви слово!
«О, Боже...»
Боже? Вечное ль не ново?..
С открытым сердцем шел я, жаждав дуновенья,
Но выпустил из смелых рук своих – мгновенье!
Так что теперь во имя дела огорчаться?
Раз мыслим, мы умрем затем, чтоб Повстречаться!
И в золоте ль сгорят храбрейшие наброски?
Друзья, пусть наша будет песнь не отголоски,
Распетая твоим предвечным Словом -
Твоим свободным, всяким, бесконечным Богом!
История ветра
Месяц взмыл на небосвод.
Гладь искрит прозрачных вод.
Всюду бродит ночь одна,
Ей внимает тишина.
Где-то спит орел степной,
Улетел и ветр домой;
Дом тот светел, величав,
С Божьих рук он купол взяв,
Грандиозных чтит забот;
Ведь не знает он «золот»!
Ветра ждёт давно уж мать...
"Что-то бросил ночевать...
Аль немил приют родной?.."
Скучно матери – одной.
Вдруг явился на порог!
«Как устал я, милый Бог!»-
С этим словом мать обнял.
«Всё в порядке!»– уверял.
Но упорствует всё ж мать:
"Где изволил баловать?
Повстречал мой сын – друзей?
Жду, рассказывай скорей!"
"Что ж... история моя.
Лишь я вышел, вновь в морях
Я гонял пузатых волн, -
Океан был ими полн!
Но почувствовав сверхсил,
Я хватал их, в скалы бил!
Мать, безмерно хохотал!.."
«Озорник ты больно стал...»
"Брось, не слишком ли строга?
Хватит с моря! Где стога -
Я решил, резвясь, бежать,
Чтоб поля свои обнять!
Там носился целый день...
Но вечерняя всё ж лень
Надо мною верх взяла:
К роще малой отвела.
Стал под ясенем лежать,
Птичьих песен послушать...
Но пошед играть листок,
Повстречал ручья исток!
По нему я плыть решил.
Он со мной заговорил;
Как свою он мысль слагал!
Как блестяще вдохновлял!
Принуждён был я мечтать.
Обречен был я узнать:
Как терял он прежний вид;
В волшебстве таком забыт!
И вот уж следующим днём
Знал я многое о нём.
На просторах резвых вод
Скучных выбросил забот!
Берегами здесь ракит
Сколь весели! Чудный вид
Нам дорогу украшал:
Лес то степь, то вал менял.
Но божественная ночь...
И не в силах превозмочь,
Позабыл о друге я;
К звездам взгляд свой устремя!
Хороводом же ночным
Был немыслимо пленим...
Веришь, мать? Что? Слышу... нет...
Ладно, только лишь рассвет
Меня к жизни возвратил:
Страсть мою он засветил.
Где оставил друга я?
Взгляд к земле переведя,
Несся тотчас прямиком,
Мать, к нему! Забытый сном
И завернутый в туман
Друг мечтал... про океан.
Словно мнительный юнец,
Грезил ли он свой конец?
Пробежав украдкой зябь,
Стал я гнать по водам рябь.
Он меня тотчас узнал,
И на солнце засверкал!
Вновь неслись... и только степь!
Мне хотелось в поле спеть!
«Что хранить ребячьих сил?!»-
Вот что другу провопил.
Песнь
О, предвечная звезда,
Что за дерзость, широта!
"Где ж божественный здесь след?
Где божественный ответ?"
Скукота, не вопрошай!
Коршун, с рук моих взлетай, -
Я кричу ему! И он
Был до неба вознесён!
Эту дерзость мне «простят»,
Кто за Делом – не летят,
Кто исполнен лишь вознёй
Под рождающей звездой...
Где всех храбрых смысл был...
За который я прожил!
Смеясь, спешу... мечтой забыт,
Как доверчивый пиит...
Тут разверзлись тьмы людей
В бронях нравственных судей!
Речь вкруг шла за «правды флаг»...
Я ж рассматривал их стяг.
То один, затем другой...
Как свершился страшный бой!
Пыль да кони, визг повсюду!
Я дивился долго чуду:
Никто не мог оспорить верх
Битвы этой древних вер;
Запалил полдневный жар...
Вдруг решающий удар!
Опрокинут строй, бежит
К месту, где мой друг катит!..
Их преследует злой гений,
Чтоб закончить ряд свершений...
Я ж глядел на это с мыса:
Стон да вопли лишь от низа...
Друг мой в страхе онемел
И стыдом чужим краснел".
*
Говорят мне несколько страниц...
Здесь вещи тихо говорят,
Ведь вещи все – величия хотят,
А не курчавых, злободневных небылиц.
Но дружественно вздрагивает тень...
Ах, не описывай, не нужно этих слов -
Не нужно буднично разряженных ослов...
А Богом стать?– сегодня тебе лень.
Возьми, тебе – знобящая луна,
Тебе – одна судьба и мириады,
Мерцающие, вечные громады!
Но ты влюблен... тебе нужна " она " ...
Я сам не свой, наверное, пророк...
Как мрачен я, и горько ухожу.
Но я хочу, хочу, и укажу
На твой счастливый и досадный срок!
*
Напрасно помнишь ты меня... ты уходи.
Отшелестели майские, задорные, дожди.
И вот зазеленела, дышит и поёт земля родная,
И я здесь не могу уже сидеть, да сочиняя!
Я так задумал, я прощен, меня узнал весь Свет!
А помним мы друг друга несколько лишь лет?
Да, сердцу нелегко, да, ветер ежечасный
И призрак неземной, и фокусник опасный!
И буря надрывает – лето ведь! Гроза!
Но повторяю я тебе, мой друг, и не со зла:
Забудь меня скорей, забудь и уходи!
Отшелестели озорные майские дожди...
Нет страха, слов, сомнений неприятных,
Забудь... и уходи по небу безвозвратных;
Смотри, роскошные раскинулись мосты!..
Смотрю: бежишь усердно, радостно... лишь ты.
Не понял вас я
Туманные краски, и мысли прекрасны.
Мгновения высятся! В безднах опасно.
Простите, ответы, не понял вас я:
Учёный мудрец, так кружится ль Земля?
«Не только... Земля! Но и кружатся... м-у-к-и».
Но ждете ль чего, объективные суки ?
"Я очевидный ход знанию дал -
На танец планет я успешно н...ал".
И рвутся костры, а черные сестры,
Бренча, преподносят открытий мир пестрый:
"Закуем, забудем, мы спалим тебя,
Мужей своих властных роскошно любя!"
Таков их плевок, такое участье... ()
Поздняя весна
Ах, поздняя весна!
И нету больше места утренней тревоге:
Пусть городские врали думают – о «боге»!
Мне не до сна.
Как тихо расцветает ночь...
И звезды и цветы... да я Влюблен наверно!
Но я себя спросить хочу безмерно:
Влюблен в чью дочь? **
Я, Всемогущий, пьян...
Пленим любовью разум... безвозвратно.
Вновь в одиночестве не буду понят я превратно:
А горний мир – изъян. *
О, верная Тоска,
Куда летишь ты? Узнаёшь немого друга?
Висеть над пропастью – докучная услуга:
Да, знаю прочность волоска.
Я к мысли возвращён.
Такую красоту и цвет – не выражают;
Но помнить и любить, мой друг, не запрещают!
И каждый здесь прощён.
Но вот Тоска тревожится святая:
"Ведь, шепот твой, как он – мудрец – возник,
Как, вдохновенный, он сюда проник,
С весной играя?.."
*
Утро кристальное, небо степное,
С чем же ты миришься, счастье родное?..
Где твой куражится ласковый ветер?..
Один я гуляю, один в целом свете.
Где след растворился всей летней прохлады,
Где трудно постичь, чему звезды рады;
Где сам улыбнешься и огненным зорям,
Где шепот, стихия, где радость и воля!
Закрою глаза... здесь он, трепетный ветер...
Слова я теряю тотчас в белом свете;
Подхвачен, я "пленник", я в мыслях рассеян!
Мой друг – это мир, и для всех я потерян.
А сон мой – в руках и расплывчата точка...
Вложу я в уста цветка-лепесточка:
"Плыви, уплыви ты не скошенным морем
Туда, друг, где хочешь, где можем, где стоим!"
*
Возьми в руки мир – и рисуй, что захочешь.
Какая славная весть: ты себе путь неизбежный пророчишь!
Не место прощанью, волненью. «Где-то неслось впереди меня время!» -
Твоё первое, верное... но не кажется ли, что нелепое бремя?
Тебе не с кем отважиться? Твой вызов – твой шанс одинокий?
Пусть всё останется, о ангел, мудрец светлоокий!
Взметнись, обретайся во свете! – в крылах звездной мысли;
Рискуй и не жди. Умри, постарайся и страхи отчисли!
Посмотри, эта роскошь – святая луна и кладезь видений -
Убегают с тобой, прихватив целый рой вековечных затмений...
"Но встречу ли я превосходное С олнце и россыпь веселых желаний?. . "
*
Золотой день октября,
Полный сказочной прохладой,
Я влюблен в тебя не зря,
В отблеск бархатной отрады.
Мой притихший уголок
Спит, охвачен хладом милым;
Чуть зардевшийся восток -
Кладезь чувств неповторимый...
Утро. Рой всех паутин;
Изгибаясь и вплетаясь
В мир желтеющих картин,
Убеждают нас, играясь
В первых ласковых руках!
Я бреду без тени страха
В залитых дождем полях...
В грязных, скомканных до краха!
Ах, пернатые... куда,
Клином взмывши, полетели?..
Что ж, всех благ. Мы ж навсегда
Будем здесь, как вы хотели -
Распевая песни вслух,
Зацветающей весною:
"Смысл Л юбви пусть знает двух
И влюбленности не скроет!..".
Обретение
Пусть умру от Тоски... я хочу обрести(!) твои краски.
Я б, как тихий дитя, разбросал безысходные ласки!..
Но как счастье живое, как дух бесконечного неба
Я пойду за Тоской, я умру вновь туда, где я не был.
Как иначе могу я смотреть юной Правде в глаза?
Наша Правда прекрасна – прекрасна и Правды слеза...
"Убирайся ж скорее,– шипит, злокряхтит сизый демон,-
Ты нас предал, дитя, ты забыл вовсе... где мы,
В честь во что мы курим фимиам и кружим хоровод,
И зачем придавил нас, скостил, небосвод...
Убирайся ж навеки, сыщи же любимой ты краски!
И прости эти лица, прости наши маски;
Но ты, в духе сбежав, пробежав над звездой,
Обрети, что желал: став одной красотой".
О, грусть
Под жгучим сердцем – грусть...
О, Бог мой, пусть!
Но как превозмочь за взглядом печальным?-
Не стать в галерее шедевром случайным;
Нет, лучше уж на асфальте пусть!
О, детская грусть...
Вот Смысл – это детства картины,
Не ваши пьяняще-свистящие «вина»!
Два цвета? Ни «мысли», ни зрелища?– Пусть!
Я «цвет» ваш зубрил наизусть:
Ах, вкрадчивый, «действенный» опыт
Под бесноватый, горланящий топот...
Нет, лучше уж на асфальте пусть
Моя детская грусть!
Моя песня – пугливая, дивно парящая,
Вдаль неподдельную по-злому смотрящая.
И где разучусь я – в детских руках видеть грусть,
Там Бог мой пусть!..
Мальчиш, что это? Цветок с привиденьем?
Живущее в светлом, квадратном именьи?..
О, грусть...
Созвездия
О, средоточие, взойди!
А смысл жизненный, зазнайся!
На крыльях к Солнцу отлети -
И с высшим разумом узнайся
На бесконечный, вещий срок.
Где блещут тайной – мириады,
Раскрой ты вежды, свой урок,
Познай смышлёные громады!
Кто ритм, птица, исполин!
И там ли наша, друг, вершина,
Где твой нахальством дутый сплин
Продала знатная витрина?
Журчит прозрачный, шепчет ключ...
А ты с пустыми всё руками
Малюешь, ждёшь... и невезуч
Под своими ж небесами!
И твой «задумчивый восход»
Сбыл фальшиво волчий голод;
Ах, ненасытный, дикий год.
И твои руки – греет холод?
*
Не весело, не весело, зима...
Что шепчешь ты кинжальных предсказаний,
Последних ожиданий, наказаний?..
Играется пусть лучше твоя тьма!
Капризное, холодное свиданье...
Вокруг меня согретые картины.
А где-то вновь цветут и радуют витрины
В честь всемогущего, нетленного дыханья.
Но мне не весело, не весело, зима...
Вьёт безнадежные веревки добрый холод;
Отзывчивый взывает, льстится голод...
Картины запылали вновь весьма!
Но не обманешь тело, дрожь снедает!
Как жаль, что мой – уж не весенний след;
А звёзды не скрывают в шесть часов ответ:
Что рождество ведь тоже убивает...
Не весело, не весело, зима!
Кто ищет твой проклятый, чудный иней?
Что будут делать с этим кладом?.. Стынет
Последняя крупица творчества моя.
Петля – холодная, бездумная обманка,
Как будто вправленная, опытная дверь;
Какой тебя забросил мудрый зверь?
И почему зима-волшебница – приманка?
Непонимание
Я стойкий «философ»!
Спешу сообщить вам, сырые могилы:
Что мысль – это веская сила!
Но у вас нет вопросов?..
О, спорщики важных событий,
Я теперь вам не гид по землям Открытий?
Я стойкий «философ»!
«В мире есть мысль!», - слова вам, отмершим, не важны?
Теперь вы в гостях – у всех мыслей отважных?!
Тогда нет вопросов.
Теперь вы, друзья – не грозите руками,
А, взявшись, с любовью танцы кружите над нами!
Я стойкий «философ».
С чем в одиночестве под небесами остался?
Я в Танцы смертельные, Бог мой, ввязался...
У меня нет вопросов.
Ах, дикие символы райских открытий,
Предпоследний вступает на путь всевышних наитий...
Я стойкий «философ».
Я удивлён, я поражён: эти светлые Танцы
Безупречно кружат над землёй... всех мастей самозванцы!
У меня нет вопросов.
Смертельное сердце – это единство!
А вы уличаете вновь и ругаете свинство?
Я стойкий «философ».
Вы посмотрите, как есть – жизни глазами;
Вот вам мои руки... возьмите своими руками!..
"У нас нет вопросов!
Он... смерти философ".
Зимний вечер
"Удивляйтесь звездному небу, друзья,
это – вы, и во веки веков будет только так!
Мы есть".
И даже в самую горькую, строгую стужу
Не станет ребенок громить стеклянную лужу.
Он, будто бы в честной и ласковой сказке,
Скатит с друзьями по ней, темноцветной, салазки.
Мороз же доволен как ими, за щеки щипает!
А ветер под небом и с небом следы их сметает...
Сметает, несется, смеется, он несколько хочет
Разведать: не звёзды ль мальчишкам путь отважный пророчат?
И Свет прошептал летуну, что проказников знает,
Но зря он, надменный, следы вокруг заметает,-
Вот, что единственно выразил мальчика взгляд!..
Ах, ветер, друзья, как ветер, взметнувшись, был рад!
*
Какой-то сон:
Сырой, осенний дым
Летит... и ты, усталый, с ним
До смерти приведён.
Простыла черная земля,
Твоя предзимняя награда,
Решающая, вечная услада...
И дождь посеребрит её не зря.
Увился в небо серый дым...
Я грустью невозможной утолен,
Порыв мой искренний прощён
Одним лишь Кем-то, кто над ним.
Ведь незабвенен цвет седого сада!
Ему лишь девушка знакомая внемля,
Грустить не станет – и придёт в себя,
Чтоб убаюкать непоседливое чадо...
Какой-то сон...
Сырой, осенний дым,
В чьих ласковых руках с тобою спим?..
*
Безмолвное нечто... в безмолвном участье;
Рожденный прислушивать крайнее счастье,
Ты смотришь в полночное небо, как в омут,
В котором блестящие звезды все тонут.
И множит лицо твоё слёзы и беды,
И выплескал жалобы лунные все ты!
Ни ждать, ни терпеть... а только б расстаться -
Чтоб с предсказаньем своим не встречаться.
И тонешь, наследник, в отцовских отрепьях
В кабацких, абстрактных и должных столетьях.
Ах, загнанный вождь... у подножья, без хлеба
Последний раз суд свой вонзаешь ты в небо:
"К чему привиденья, к чему проволочки?
Да, в тысячный раз – миллионные точки!"
Глаза отупляешь, но чувствуешь силы,
Ещё раз взглянуть из свежей могилы...
"Но... что за виденье? Созданье святое?
Откуда в сих дебрях ты, счастье живое?
В руках твоих крошечных, верно ль, Картины?
Ты ль призван молчать, как небес исполины?..
Ты молвишь... ты просишь... мне обернуться?
О, ангел мой, вынужден я повернуться...
... Молчи!"
*
Листопад! в объятьях паутины;
Под небом выцвели дождливые картины:
Под небом смелых туч и призрачных явлений,
Под небом тусклых и тоскливых сочинений,
Под щебет юных птиц, спешащих парно,
Под снегом первым, закружившимся бездарно,
Увидев Отражение своё... в октябрьских лужах,
Да только грезя о январских, вольных Стужах -
Под небом мокрым и во тьмы спешащим,
Под небом, в вечность и к зиме скользящим!
И, Солнце, небу не прикажешь ты: «Постой!»
Ах, Солнце милое – за северною мглой.
*
На что настраивает лето?
Босоногий мальчуган,
Ты весь в пыли... играл ты где-то?
Твой смех и гомон первоздан!
Растрепан твой пшеничный волос.
Твой смысл ветрено возник, -
О том щебечет тонкий голос
И беспорядок сотен книг!
Лишь в облаках – твоя улыбка;
От чар безделья – звонкий плач;
Движенье, свет – твоя попытка!
Паденье, боль – твой дерзкий врач.
Там, где влеченье роковое,
Где ищет счастья красота,
Где ты, там шепчется живое:
"Взошла нам вечная звезда!
Учитесь же теперь П рощаться,
Учитесь вместе Н азывать,
Учитесь же теперь Влюбляться!
Учитесь, дети, " умирать " ".
Дым
1
Когда скрывается луна
За тучею печальной
И еле блещет, чуть видна
Из странницы опальной,
Скажу: Всем должно проследить
Минутное забвенье!
Не всё ж расстрелянной вредить:
С умом играть – в смятенье!
Трудноватым выйдет сказ,
Уму цветному вреден;
Об этом писано не раз?!
Но разум будто беден
Для пониманья смелых грез,
А ценит скромный тазик слез.
Раз так, историй нам навек
Всерьез и истинно скандальных;
И большинство – кухонных, спальных...
Что ж, проучен человек.
Ах, взгляд прилежен... жадность рук
Позорит лишь на свете!
И завтра вспашем всё вокруг
(Ведь «разумеет» тяжкий плуг)!
А в выигрышном билете
Сличай удачное число;
И кто красней предъявит,
Тому сопливое чело
Своё предложит, явит
Тотчас искомый, с – й мир;
Мишени множит он! Как в тир
Зайди, и будь чуток удачным...
Но ни в коей мере мрачным!
Да не трясись, ой-ой! позор
Не притяни сим действом!
Ты только целься... Кругозор
Пахнёт всегда злодейством!
Вперись!– подсвеченная цель,
Блестит она по моде;
Слеза её, почти капель,
Разборчива в погоде!
Но кто воскликнет: «Срамный век!» -
Недалекий человек,
Забывший век пожара,
Что бушевал и верой слыл.
И вот вонючий дым приплыл...
Приземистая кара.
Да, дым. Что морщится мой друг?
Раз связь не уловили,
До время сдал ваш верный нюх.
А как "любя" палили!..
Затем и явится герой,
Знаком всем он Андреем;
Судьба была к нему "не злой",
Вот что падать имеем:
В младые годы греет чин.
Сему дивиться нет причин!
Его отец – большой работник:
Смыслосброд, идейный плотник.
Он имел и «партбилет»,
И крест, и даже пистолет
Именной – святая гордость!
Побранить её, знай – подлость!
Мать ничем не занималась:
В доме мирно прибиралась,
Но была так суеверна,
Что всё напуталось горой;
Завидев ту, былин герой
Хватился б за волос наверно!
Рос в «обычаях» Андрей,
Покрытых набожной рутиной.
Умом был многих он смелей,
Взлохматив головы судей!
Но заболел Ириной...
С тех пор презрел он треск наук,
Предал образованье!
Но «жизнь» не выпала из рук:
Отец включил старанье -
И сына вытащил на путь
Почетной всюду службы;
Бранил почаще... но ничуть
Не растерял с ним дружбы.
Помог состроить светлый дом
В местах чуть езженых. Притом
Всечасно крайне удивлялся:
«Зачем в глуши, на что тут сдался!»
Но стоек сын: мечтал к природе.
Спор такой не поддержал;
Утверждал: «Пусть... на с в о б о д е!»
Первый камень сам заклал.
Мать ворчала с кислой миной,
Недовольная Ириной:
"Что за глупые порядки?
Эти старческие грядки,
Лес и тихие пруды...
Да и воздух так ли чистый?
Лик ночной звезды лучистый? -
Вот уж в чем нам нет нужды!.."
Но хвалила всем отца,
Что пристроил всё ж юнца...
Мы ж подступим с удивленьем,
Растворимся в красоте.
И с завидным нетерпеньем
Поспешим по Высоте!
Скорей! гулять зову я вас
К родным лугам и рощам южным,
К ручейкам прозрачным, дружным,
Что взволнуют тотчас нас
Удивительной красою
Чистоты легчайших вод!
Улыбнемся ж в небосвод
И с ребячьей быстротою
Поспешим упасть в луга,
Чтоб смотреть, как облака
Преждевременно кучатся,
Как теряют всякий вид,
Как растаять не боятся,
Зная: бог им – не грозит!
Уморились на цветах?
Так пойдем бродить оврагом!
Здесь порыв нас встретит – врагом,
Но сойдет тотчас в мечтах:
Вдаль стремится, вздыбив волны
На полях, что злаком полны;
Вдруг собрат нас вновь стращает!
Но вослед спешит, сбегает...
День к полудню уж стремится...
Последим в сосновый бор!
Он поможет отлучиться
От жары; здесь всяк узор
Мил у древа векового!-
Удивляет всякий глаз!
А волнуясь через раз,
Гиганты страждут неземного!
Но с пониманием шумят;
Одни ворчать вот так способны:
Ни свиста, плеска... нет, не волны!
Их ли бури – не казнят?..
Исполинов строй редеет,
Обнищал вдруг хвойный лес -
И пространство вновь светлеет!
Наш на страже интерес:
Поспешим сквозь осторожно,
Огибая тени сложно,
Проверяем всякий звук,
Трели слушаем послушно,
Скорострельный дятла стук...
Удивлениям не душно!
Робкий шелест выдает
Необъятное пространство;
Миг спустя дерев убранство -
И порыв нет-нет качнет!
Что же может быть приметней,
Чем природы новизна?
И не призрак! В дымке летней -
Вод озерных гладь ясна!
Стаи птиц спешат чудесно,
Всплески резкие кругом,
В облаках бледно-телесных
Гром ругается тайком...
Потопленные древа
Будто узники печали,-
Участь эта не нова,
И мечтателя глава
Им сочувствует едва ли...
Нам бы птицей ввысь стремиться
Над водой в вечерний час,
С тех высот чтоб убедиться:
Наш обманут зоркий глаз -
Супротив брега прелестны,
Также блещут красотой,
Но изрядной крутизной
Обитателям известны...
Здесь любил Андрей читать,
Заниматься трудной думой:
Жизнь младую примерять,
Небывалого искать...
И без мысли толстосума.
Подле дуба векового,
Что весною топ немного,
Герой, прожив чуть двадцать лет,
Воображал, аки поэт:
Не без приземистого стона!
Неприступностью влекла
Невесомость небосклона,
Что прозрачностью текла
И всечасно вдохновляла
На прекрасную борьбу;
Разуверил он «начало».
Здесь испытывал судьбу.
Повесы чувствуют улыбки
В примирения тенях
И в добротных простынях?..
Зря взвились, декора рыбки!
Что вопрос вам вдохновенный?-
Вздор, оплошность... Чередой
Час гниет ваш погребенный
Под громадиной седой
Трона как бы векового,
Прочь сокрытого от глаз;
Лишь венчанье напоказ
Невозможно уж святого!..
2
Когда же ветер норовит
Обставить в силе всех на свете,
А солнца луч уже палит,
Едва размыслив о предмете,
Тогда язвительная пыль
Послушно над тополом реет,
А полувысохший ковыль
Один от радости бледнеет.
Умом испытанный Андрей,
Одетый не по зову дней,
