Текст книги "Возникновение(СИ)"
Автор книги: Af Pi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Annotation
Pi Af
Pi Af
Возникновение
Возникновение
"То, что образуется путем минеральных законов и
законов жизни, то возникает и погибает, дух же не имеет ничего общего с
возникновением и уничтожением".
Р. Штейнер
«Моя душа была допрошена моим сердцем, которое нашло, что эти мои слова на Земле были правдивы. Вот я перед тобой, Владыка Богов. Я достиг Озера Двух Истин, рассветая, как живой Бог, и сияя, как Эннеада, которая пребывает на небе. Я существую как один из вас; возвышен мой путь в Хераха. Я вижу Августовский Орион; храню Первозданный Хаос. Я не повернут назад, я вижу Владыку Дуата».
«Книга Мертвых»
" Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам всё, что слышал от Отца Моего " .
Иоанн .
" Если бы Я не пришёл и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своём " .
Иоанн .
От автора
"Разум направлен на становящееся, рассудок на ставшее. Первый не интересуется: для чего? Второй не спрашивает: откуда? Разум радуется развитию. Рассудок желает все закреплять, чтобы использовать". И. ГЕТЕ
Вот, друзья, какие должны быть учителя. В двух предложениях здесь можно найти больше, чем у какого-либо философа, проверенного насквозь кафедрой. Я не в силах уже никак понять, откуда в настоящее время выцеживает свой фундаментальный пафос ученое сословие, откуда это шиканье и презрение ко всему разумному?!
Не имея ни единого истинного понимания о Жизни, они умудряются без вообще грамма совести в своей полутухлой (десять лет – и "полу" можно смело опускать) голове располагать на самых почетных стульях "закреплять, чтобы использовать"!
Мне это очень напоминает одно крайне модное, цивилизованное занятие – добычу полезных ископаемых. А эти политологи с важными министрами финансов умудряются на радость всяким патриотам искать вокруг себя соседей-банкротов, когда сама любая до ученого твердолобая цивилизация – банкрот.
Итак, быть сегодня четырежды "нашим всё" – значит никак не устать и надеяться из своей форточки... на светлое будущее? Не правда ли, господин Фортов? Единственно перед вашим челом должна быть принята его последняя и истинная присяга. А будущий заокеанский циркач пускай ещё восхитится русским инновациям.
В нижеследующей книге сохранена возникающая последовательность глав.
2012 – 2016
Я не нашел ничего более лучшего и даже своевременного, чем обратить все эти мне чуждые «божественные рассуждения»... в «пыль», т.е. заколотить и без того умопомрачительно отвлеченное слово «бог» ещё и в кавычки или обратить это нечто... в научный велосипед, – но это уже для более продвинутой, алгебраичной публики.
Само по себе это слово ни к чему сколь-нибудь существенному – честного и совестливого человека не располагает и даже не волнует. Чем пристальнее я вглядывался и «узнавал» людей, тем очевиднее прояснялся для меня тот источник, который зачастую изливается отвратительным патриотическим пафосом, в коем ужасающе бурлится так называемое религиозное чувство едва ли не всего населения по ту сторону всяких цивилизованных границ.
Источник этот, конечно, совершенное невежество: здесь ни понимания, что есть Слово, ни тебе какой-либо ответственности за отсутствие оного понимания, ни желания приобретения ответственности, ни... короче, одни абстракции, имитации, канонизации, конкретизации ничего не стоящие. В конце концов, сама паства не питает никакого уважения к так называемым отцам (и даже едва ли когда-либо питала! Что бы о том ни пели. Отдельные примеры уголовников, в том числе от искусства, не в счёт).
Кажется, человек разумный способен на выдающиеся свершения и, естественно, на нечто обратное выдающимся свершениям. Ведь надо же! Задушить целое учение, начинающееся со знаменитого "В начале было Слово ...", а задушив, ещё и забросать его всякого рода каменными словесами...
Но спрашивается: с чем же вышли к народу?– В одной руке держа цифры, в другой – «социологию». Этого было во все времена достаточно, чтобы гордо заявить, а если требует того ситуация, смиренно залепить оппоненту в глаз следующим: «Край наш необъятный – православный!»
Замечательные слова! Духовное возрождение вновь спешит к вам на помощь. Рассаживаемся по палатам и заточим-ка карандаши.
28 новостей
1
О последнем успокоенном...
Отдадим дань нашей важной, бородатой и серьезной цивилизации, оттого начнем же мы, конечно, со значащей немало! новости дня:
Сегодня после полудня по улицам столицы Чехии метался сломя голову кабан, но и он был успокоен транквилизаторами. Иных беспокойных происшествий на улицах старой, доброй Европы не отмечено.
2
О космических высотах
Когда-нибудь, очень когда-нибудь, что, может быть, никогда! удачный философ уничтожит «философскую уникальность» по дурацкой неосторожности! Но, возможно, у него и не будет иного выбора. Короче, с легкой руки он запустит народы... в Космос!
3
Странно было бы осуждать собственную "забывчивость" человеку, страдающему по нехватке адреналина в жизни. Меня, наверное, хорошо поймут все заблудившиеся и взблудившиеся! Потеря тропы, отрыв от берега... все подобные неприятности стоят в некий ряд с хозяйкой всякого рода "забывчивости" – смертью. И если бы знаменитые стародавние мореплаватели действительно где-то шли по наитию, то следовало бы приглядеться к этим героям, потому как обозреваются новые океаны, Космические океаны!
4 Глупость женщины, решаемая чудом
С Марией Магдалиной связывают появление традиции пасхальных яиц: по легенде, когда Мария пришла к императору Тиберию и объявила о воскресении Христа, то император сказал, что это так же невозможно, как то, чтобы куриное яйцо было красным и после этих слов куриное яйцо, которое он держал, стало красного цвета...
Вытекает непростой, запутанный вопрос к воцерковленным мужам: неужели женщине в борьбе за свою не глупость стоит рассчитывать на одно лишь чудо? Да? Но тогда это сомнительное векторение чудес...
Вообще от "всеобщей чудесной повинности" достаточно храбрый, злой и умный человек обязан скрываться! Кто или что стоит за этими чудесами? Кому они обязаны своим существованием? И ведь получится так, что дыхание нестриженного рекрута чуда – не чудо... потому весьма закономерно, что количество уклонистов от «в.ч.п.» необратимо возрастало! Но вздохнем с облегчением, что и тут-таки существует коррупция! И всего-то нужно разжиться сверхинтеллектуальным капиталом... чтобы расплатиться.
Не забудьте, друзья, о себе!
Здесь всё-таки хочется добавить: Евангелия пестрят всевозможными чудесами, которые, конечно, так и просятся на архиерейские, толковые столы.
Но хочется от всего сердца посоветовать всем, способным ещё хоть каким-либо образом удивляться Жизни, выйти, наконец, с этой вековечной книжкой в руках на свежий воздух! Перечитайте (или хотя бы прочтите) самостоятельно эти необычайные послания (в частности, «от Марка»). По этим страницам буквально разлит небывалый символизм, но... не «чудеса»!
Так понимать «чудеса», как их твердокаменно понимают «братья во Христе» – это безответственное безобразие. Укутавшись в предрассветный час в легенды, спится, вне всяких сомнений, безмятежнее и уютнее.
5
Старая сказка о превращениях и вечном возвращении
Вот нам удивительная вещь: как моя мысль была неуклюжа, медлительна, прерывиста на поверхности стародавнего безумия! Она, как черепаха, еле передвигающаяся, прячущая голову в панцирь при первой опасности. Вопрошала мысль у невозможностей, часто бранила судьбу, сомневаясь. Так судачила она: "Зачем и сколько влачить свою неуклюжесть?!" Вот видит она другого мысль (такую же черепаху) и, усмехаясь, даже не приветствует её, и ползет себе дальше. Этой моей мысли душно: жара на континенте безумия – беспощадная вещь, которая палит без разбора, всё обращая в пустынные пески, пески зыбучие и коварные. Мысль хорошо знает пески, оттого крайне осторожна. Но устает всякая мысль от осторожностей! "Пески, пески... доколе вам ещё поджариваться на зное красочном, беспощадном?" – вопрошает мысль и ползет, переваливаясь. Но есть то, в чем эта мысль удивительно бодра и грациозна! Давно-давно она проторила дорогу себе к морю тоски. Какое-то знамение привело однажды её к волнующей стихии! И запомнила она, эта домашняя черепаха, поистине спасение от убедительного и чудовищного жара. И теперь, покорячившись и устав от уродства неземного, она спешит окунуть свое несовершенное тельце и восхитительно тоскует... и о тельце тоже. Всякий раз удивлялась мысль: «Я здесь... и я там! – какое безжалостное прозрение!» Но не заботят ее и здесь! так же плавающие друзья по пустынному несчастью; лишь радуется она иногда прекрасному заплыву их... и спешит себе, растворяясь в необъятной бездне...
Песчинкой когда-то была мысль-черепаха. Безнадежно она валялась, перекатывалась по дуновению назойливого ветра. Но вот уже мысль – ползучая тварь, купающаяся в тоскливом море! Она захотела ею быть: она осмотрительно соорудила своё превращение! О, единственное ли превращение!
Однажды удивительная черепаха беззаботно порхала на водах соленого моря... Её тоскливой крайности не существовало предела! Она то высовывала голову, чтобы полюбоваться небом, то, сосчитав белесые облака, погружалась стремительно и зрила черную водяную бездну. И да, этот день настал! Моя питомица совсем забылась, и потеряла из виду роковую пустыню. Ее зазнобило и затрясло: она осталась наедине... с тоскливым океаном! Поистине, в ней проснулся невероятный избыток сил! Она рванулась невообразимо в какую-то сторону и про себя ругала свою неосмотрительность; погружалась на бешеной скорости в бездну, но тут же стремилась к поверхности! На миг отрываясь от водяной глади, вновь окуналась в темную, но похолодевшую изрядно, неизвестность; и на огромных скоростях врезалась по-новому в воздушное пространство!.. Тут мысль поняла, что она уже не черепаха!.. Опомнившись, она опознала свои новые размеры и возможности. Спустя некоторое время был ощупан крайне убедительный вывод о том, что её тело – дельфин! Засмеялась, и даже не скромно, и впервые забыла о тоскливом море; и принялась гоняться за рыбками пестрыми, пока еще не ради пропитания, а так, играясь...
Как распрекрасно это волнующее, живое море! На первый взгляд, до глубин неподвижное, но как бы правильное и решительное. Сколько здесь красочного и живого, хищнического, прячущегося и затаившегося! Это рожденный мир для поэтов, для заботы, для восхвалений хотя бы за то, что все это существует! Вот плывет себе красочная рыба. Посмотрите на нее, на эту сознательную ищейку, заглядывает она под каждую водоросль, наслаждается своей "глубиной", что позволяет ей ловить на себя лучики южного, яркого, солнца, и занимается далее своим неведением. А посмотрите на эти невообразимые стаи! на стаи селедок, передвигающиеся, как они думают, куда захотят. Меняют то и дело они, эти озабоченные сельди, свои направления удивительно стремительно, только стоит им собственноумно захотеть! Но их коварный, выдуманный бог всех изловит в свои небесные сети. Этот потусторонний всемогущий ходит по поверхности морей на кораблях... говорят, с удивительно несносным, реальным! экипажем.
По-доброму отвратительны придонные рыбы-хищники, маскирующиеся природой! Довольно обучены они лежать неподвижно целыми днями в ожидании забывшейся, наивной добычи. Какова же этих придонников вонючая пасть! Право, здесь много всякой всячины, потому время летит стремительно.
Однажды, всплыв где-то в изумрудном, прозрачном море, мысль-дельфин признала точку, болтающуюся на нежных волнах. Мысль устремилась к неведомому. Точка оказалась лодочкой, выдолбленной из ценной породы дерева; очень скромная такая лодочка. Качался же в ней некий человек, назвавший себя "странником в мореплавании". Как же причудлив он оказался! как занимателен!
–Всплыл на погибель себе ты, дельфин! К ловцу, к ловцу непросто ищущих попался ты в снасть, которой не существует!
Так – обрадовано и немного торжественно – заявил странник, сидящий в лодке, что рассмеялась моя мысль, сочтя такое заявление – доброю шуткою...
О, сколько ещё добрых и злых, легких и веселых шуток обрушилось на голову игривого дельфина! Удивительные вещи принялся рассказывать о небе этот странник...
–Что знаешь о небе, ты, дельфин? Бесконечно ли оно, такое ли безопасное и доброе и вечное это небо, что носит звезду в себе столь ослепляющую? Недавно, небо было ещё игрушкой... но знает теперь всякий вскарабкивающийся на высоты земные этот коварный, благодетельный фокус, эту бородатую причуду. Но зол ли он на небо? Злиться ли восходящий – на высоты, что привели его к этой ледовитой штуке? Решительно нет! Отрезвляющий миг приятен, кто бы и что не клокотал о том.
Глубокая темнота и холод окутали морские тоскливые просторы, но странник всё имел что сказать. Звезды... южные, стройные звезды сияли, напоминая всякий раз незнакомцу о глубинных, холодных, но всегда кстати вопросах. Море же представляло собой еще с вечера идеально чистое зеркало.
–Не озябла ли моя добыча? – смешно улыбаясь, тихо спросил странник. – Знавал я одного папу-римлянина, плавающего по морю тоски. Жалкая картина... но папа долго спал, и не любил рассветов! оттого остался он папой... Не время ли выйти на берег? Уж слишком мы долго барахтаемся с тобой... на месте! Не знаю я таких выносливых дельфинов!
Дельфин вдруг испугался и принялся себя осматривать, но было поздно уже пугаться; мысль вышла на берег двумя прямыми человеческими ногами.
–Узнаешь ли ты этот остров, человек прямоходящий?
–Достаточно узнаю, – ответила человеческая мысль, улыбаясь.
-С возвращением! – прикрикнул мореплаватель, по-ребячески пританцовывая.
–О, это вечное возвращение, – тяжело произнес теперь уже... человек, но продолжал через некоторое время весьма радостным тоном...
6
Ещё ощущая эти космические, невероятно холодные, просторы, пылающая, перенапряженная тяга к безумию чешет себе нос, сомневаясь. Космос есть то, перед чем утешается ещё взбунтовавшаяся воля! Примериваясь и как бы ощущая эти Вселенские просторы, она вновь уважает, и не сомневается в своем владельце. Здесь она точно, как ручная юная собака, забежавшая слишком далеко от хозяина, спешит назад, скуля и виляя хвостом.
Ах, эта обаятельная и пугающая невесомость, эти мерцающие, горящие айсберги и парящее пространство! Но эта коварная забывчивость... вот ещё одна легенда сумасшедшего! Да только можно ли будет забыть эту Вселенную? Возможно ли забыть уже такую широту?..
7
Поклонникам 'мирового порядка'
Стена достроена, и достроена весьма изысканно! Кому ж ещё охота быть кирпичом, тот вынужден позорно падать ниц перед этим произведением.
Не кажется ли вам, хозяева, что слишком неубрано, слишком много грязи перед внушительным основанием? Это стоило бы назвать «большим мировым непорядком».
8
Сознание как ребенок
Не думайте стесняться своих первых шагов в чем-либо, глядя как бы свысока. Всякий прославленный танцор делал свои первые шаги, совершенно неудачные, забавные шаги! Он был когда-то весьма неуклюж в борьбе за своё вертикальное положение. И некоторые современники могут созерцать на экранах эти детские, удивительные и важные потуги, но непременно... хохотать при этом!
9
Верный след нужен ещё кое-каким ролевым охотникам в кое-как прилично ухоженных владениях. Нас же, испытателей, с острова на остров пускай ведет здоровая удача!
10
Некоторое большинство прихожан терзают по-тихому в церквах веру во вездесущего, всемогущего и т.д. "бога". И оглушительно лелеют они Веру в свои проблемы!
11
Из будней зоопарка
"Труд сделал из обезьяны человека" – величайший анекдот-вывеска, но, видимо, уже не ценимый как юмор современностью!
Ведь ещё "прекрасней", а главное – проще! в этом анекдоте существовать, в этой социалистически-демократической и т.д., "трудоспособной" и как бы благодарной к вам, уже старческим, реальности!
А вы! ещё и хозяева... не кормите животных... из рук!
12
Против поклонников
Свободный ум автора должен предполагать свою физическую подтянутость и желать того же для своего "поклонника". На свежий воздух, друзья! Сколько таинственного для грешного существует ещё в этом мире!
13
А теперь, быть может, разгадаем мы черно-бело-красный сон?
Сон небывало юмористический! К сожалению, диалоги улетучились из моей явной памяти, но концовка передо мной... эпическая!
За какое-то сонное прегрешение я оказался в милейшем милицейском участке. Участок: полусерый, полубелый, полупустой... передо мной возник милицейский полуподлец с толстой, красной мордой, белобрысыми волосами.
Он упорно отчитывал меня за сонное прегрешение, я ему дерзко что-то отвечал. Но оригинально вот что: при всех этих приступах отчитки он неуклюже отдавливал мою ногу! Так как я был обут в какие-то новомодные белые штиблеты, сие доставляло мне несказанную печаль. Всё это действо продолжалось довольно долгое время, и, бросив взгляд ещё раз на свой достойный и модный предмет, я убедился в том, что тот пришел наконец в негодность. В такой тошный момент наглец наступил мне на ногу ещё раз...
Кульминация не заставила себя ждать. Я поднял тогда свою грустную голову и тяжело спросил: "Ну, кто же вас учил танцевать?.." И тут же пустился в своеобразный, показательный пляс, распевая уже вышеприведенную фразу! Сон прервался. Я беспрестанно хохотал в подушку.
14
Кулинарный вариант «прохождения мимо»
Я эту кашу не заваривал! И она мне совершенно не по вкусу... чтобы её ещё и расхлебывать!
15
О всякого рода возвышенной пыли
"Бог" – крайняя мелочь, которую и сравнить-то не удастся с карманной мелочью, этот сидящий на голове у вечности... Право, есть ещё такие, стоящие на вездесущих твоих "ушах" и рассуждающие о них, но алчущие тебя – на "небе"; хватающие горсть воздуха и вынюхивающие тебя, эти верные собаки послушников.
Не служит ли всякий "божественно-просчитавший" себя – музейной пыли?.. И если бы мой верный пудель не чихал так часто... «Бог», я бы о тебе забыл... но горе! что же мне делать?.. Мой добрый друг стар и не вечен!
16
У кое-каких матерей в некотором возрасте существует интересная проблема-галлюцинация, а именно: за их юбкой "кто-то" сидит. Но к счастью для этого "кто-то", точно то, что внезапно возникшее недовольство юбкой одерживает верх!– Оттого-то бесстыдный и занудный демон продолжает по-тихому – срамное и периодическое существование.
18
Как прекрасен этот свободный ум, бороздящий земные просторы... на велосипеде! Довольно ли он подкрепился, чтобы не голодать на решающем подъеме?.. Вкусная правда в том, что надо есть!
Но внимателен ли он, этот сорвиголова, на спуске? Будь бдителен! базар, быть может, и не стоит этой спешки. Чего он вообще стоит и на чем стоит! Не на таком ли вот рискованном нисхождении...
Велосипед... это "небесное" средство передвижения по земле. Этот философ оседлал "Бога"!
К сколь многому на этом вот Изобретении храбрых нам нужно добраться, сколь многому научиться... сколь выстрадать! чтобы иметь сильные ноги и сильное сердце, чтобы знаться с безграничной, удивительной радостью; чтобы станцевать у неё на вечном празднике жизни замечательный и ловкий танец – танец ветра! Этот философ уже многое знает о ветре! Нам возможно докрутиться – до Храбрых; у нас всё для этого уже было, есть и будет!
19
Горбатые мысли
Один полунищий, и зловонно умный полунищий, так говорил мне однажды: "Когда мне не за что купить булку в магазине, я чувствую себя достаточно ошибочным мыслителем. Собственно, я о чем: не кажется ли, господа, что вам, как бы философам, и не с чем-то идти к этой женщине-истине, нечем её расположить к себе, чтобы пошептаться хоть бы с ней?! Если же это так, то стоит ли её вообще нервировать? К чему это бесстыдное дерганье её – за уши?.."
Он, конечно, не ответил, кто ему и у какой церкви этот бульон подал... но, ученые, вам-то негоже воротить от эдакой подачки носы! Да, живется всем нам уже очень комфортно! но истина некоторыми очевидными и несколько хмурыми выражениями лица убеждает нас в том, что ей до такой вашей смуглой и косоглазой, комфортабельной серьезности нет дела!
Хотелось бы подарить ей что-то такое ученое от нашего времени, чтобы ошибиться с подарком – развеселив её. Пора бы уже отвернуться от этих комфортабельных и целеустремленных; время уже! подумать над своими будущими ошибками.
"Вот и мы на базаре... возможно ли купить у вас, ученые мужи, новую, да и хотя бы одну, достойную смеха ошибку?!" – так прямо уже вопиет сегодняшний полупомешанный философ.
20
Кто хочет кого-либо вывести на "чистую воду", должен обязательно удостовериться в своей "чистой воде"; ибо здесь можно получить шанс на великое, но где-то опасное себе, разочарование! Но этот шанс, быть может, приблизит выводильщика и к более сносному здоровью по средствам найденного, достойного источника пития.
Ведь мы уже знаем, что только самые отважные жабы убегали насовсем с болота, когда оно уже безвозвратно пересыхало.
21
И вот теперь не желают быть пчелками...
Эх вы, подстриженные в штанах наследницы-феминистки, и всё-таки иногда вы уже вздыхаете (и даже не тайно!), что есть у нас в мире и истинно мужская работа, право на мужскую работу! Но это равноправие-галлюцинация докосило давненько – с подачи ещё ваших отцов-основателей – и без того помешавшиеся от всякого социалистического глума ряды благородных рыцарей на борзых конях. Теперь же ваш лучший выбор – борзые в крестах! Ну что же тут вздыхать... тащите уж свой мохнатый, ставший привычным, «крест», и не жужжите, ежели вы ещё – милые пчелки!
22
Затянутое свидание...
С мечтой этот курчавый пиит «встретился» в таком же юном возрасте, когда путешествовал по побережью труднопроизносимого моря труднодоступного, всё ещё уединенного, места. Немалые средства его великодушных родителей сыграли с ним в итоге шутку, оформив такое зловредное путешествие.
Точно, что впервые там он разглядел её, юную мечту; именно на пятый день приключения, в день, ознаменовавший великое ненастье, он призрел Её... да, словно тот бородатый, но решительный! Бог, призревший невинную Марию...
Мечта явилась в белых покрывалах, с распущенными волосами и удивительно стройным станом... но почему-то на краю обрыва скалищи, выдающейся далеко в море (прекрасного молодого лица видения он не мог разобрать, но лицо существовало, и оно было прекрасным). Собственно мечта смотрела вдаль, которая штормила: небо клубилось в алых красках, море грохотало снова и снова об одинокий маяк, стойко сносивший удар за ударом, кораблей не наблюдалось.
Здесь впервые поэт понял, что он поэт, поэтому вознесение к мечте на "постаменте" заняло у него не три дня и три ночи, как у всех добропорядочных сказочных героев, а три года и три месяца! Добравшись всё-таки до вышеописанной скалы, выступающей далеко в море, он обнаружил гладкие и опасные камни да неразборчиво смеющегося рыжего гнома под одиноко-стоящим колючим кустом. Гном, завидев поэта, больше не смеялся и поведал гостю о том, что мечта его давеча самоубилась, бросившись звездной ночью с этой самой скалы в море.
Поэт застрелился почему-то спустя аж семь лет(!), в течение которых он всё не мог поверить в своё несчастие, накатав три тяжеловесных тома горьких сочинений!
23
Вы, сегодня отчаявшиеся, подберите с пола свою усталость, это не составит для вас никакого труда... такая вот эта весомая усталость. И усталость сделается далеко не для вас невесомой, но оттого и не станет – легче!
Поднять обитаемое; испугать уродливое; поймать, что ловится! Забавный наш век ещё являет смиренных рыбарей справедливого потустороннего. И не гложет ли нас всех ещё стародавняя печаль от такого пустого и реального ведра этих бородатых неудачников?.. Слезы и слезы они ловили в свои ведра... зловонные от греха ведра! И кто уже прошел мимо этого курьезного, сонно-тоскливого рыболовства, не удивляется жизненной красоте того кто тягает одну за другой рыбу, сокрушаясь тому, что вчера она, предательница, ещё и не клевала... а ведь он и догадывался, что она будет, будет клевать... завтра!
24
Ваше "фИгОвое" искусство интересно, да... но ещё интересней то, что вы им прикрываете.
27
"Мы все равны, – так клокочет длинночерноволособородый философ, – и если даже это всего лишь! совсем не верно на практике, но перед ослепшим от любви богом-то уж... о чем спор!"
ТАРАМ-ТАРАМ! экстренная новость последнего часа:
"Жуки умеют считать шаги!" – посчитали великолепные ученые из Швеции.
"Сами же, измученные жуткими опытами, жуки до сих пор недоумевают, зачем это было им нужно, обученным шведским педантам!" – считает уже махровый наркоман из города Шебекино, встретивший экс-подопытных жуков, перебегающими голое поле, ища навозной Украины.
Передает корреспондент ИТАР-ТАСС из Белгородской области.
29
Потолок
–Верните! Верните, демоны, мне мой потолок! Куда девался мой потолок? – так, извиваясь на смертном одре, кричал и вопрошал, некогда прилежный и не "кусающийся", Иван Иванович, но как пару лет преследуемый неизлечимой болезнью, по всем признакам разразившейся последними, кончаемыми приступами. Предсмертный бред, одолевавший Ивана, приводил в жуткое отчаянье его жену, уже как с часа четыре затвердевшую на железном стуле подле окна; время от времени на её шею висла супружеством нажитая и совсем молодая дочь, непрестанно тихо шептавшая в слезах что-то вроде: "Вызвала уже, вызвала..."
Отец семейства продолжал искать, и не находить потолок:
–Это небо, небо! Точно, во всем виновато это чудовище! Смотри, мать, не зря ли оно тщетно укрылось этим свинцовым, дождливым панцирем?.. Жутко бойтесь ветров, штилевые, робкие друзья мои, эти могущественные сдувают всё подряд! Блаженны ещё сегоднем укрывшиеся?! Но что такое это ваше сегодня, я спрашиваю вас, ожиревших за счет будущего?.. Иван, Вечность проживший на земле, узнаёт у подножия смерти: жить ему какой-нибудь час... без самого что ни на есть потолка! Что же я успею, что мне положено успеть? Да выключите свет-то в конце концов! Откуда он вообще вправе литься точно божественный?..
Через минуту свет действительно погас. Это "божественное сияние" предвещало доктора. Он успокоил обреченного, а час спустя заявил и о самой, положительно свершившейся, смерти.
30
Этот писатель – уважаемый крепко доброй падалью – совсем запутался и не желает видеть иного выхода, как отомстить вдруг породившему его «лабиринту»: оклеветать, низвести его до жалкой и ничтожной суетности, до некоего бремени, лишь до преддверия к чему-то большему, потустороннему, до смертного греха?!..
Ну что ж, пожелаем ему неиссякаемого вдохновения! Пожелаем ему творческих успехов! И главное, чтобы все, все его мечты не заставили бы себя ждать уже в наступающем году! Слышите, любящие так посмеяться над нами, новые года!
31
Может быть, здесь я найду сторонников, и всего трех, и только среди таких же праздных и недоделанных наблюдателей.
День, именуемый "воскресением", совершенно вдруг не оправдывает своего именно как бы торжественного обозначения в бравом, трудоспособном сообществе! Этот "выходной" удивительно скрытно способствует закреплению мифа философов некоторых величайших гос. религий – о ничтожности этого пропахшего "долгом" бытия.
О, это "непредсказуемое" хождение из угла в угол, уборка аллергической пыли; затем следуемая часовая растяжка... и тут вдруг осознаваемое дурное настроение! неблагосклонная погода, удручающее будущее, никчемное настоящее, неоправданное прошедшее!
Послушайте, и все эти мученики-трудовики ребячески мечтают... о пенсии! О пенсии, когда они смогли бы подобно «воскресать» ежедневно! И всё это происходит в добропорядочно-прогрессивном обществе, стремящемся к облегчению или даже искоренению страдания как такового?!
32
К моей сильной слабости можно отнести то, что я вновь и вновь увлекаем; пока это меня только – развивало. Но что-то моя писанина уже черкается карандашом... может быть, и это было несколько увлечений; собственно, на что намекает чересчур даже самокритичный карандаш?
33
Простиралась повсюду майская, да что уж... летняя пора! которая фантастически распустила пожилой ботанический сад, расположенный на краю поселка... некоторого типа. Там-то в это цветущее время бросил Фразу отважный философ...бросил прямо в помятое лицо достойнейшей науки! И это ему ещё попытаются припомнить, но тщетно, через какое-нибудь... тысячелетие.
Что неясно совершенно и сейчас: как и зачем этот мудрый муж вообще забрел в городок благополучия, добра и некой солидарности, ибо этот философ слыл достойным, закаленным "безрыбьем", не-патриотом своей и чужой "Родины"!
Но как бы то ни было, он восхищался здесь пестрой весенней картиной: что-то припоминая, сопоставляя, пригибая и даже обрывая некоторые пышные соцветия, а иногда сдувая с них небесную пыль... вынюхивая, в конце концов!
Он вообще часто певал дифирамбы собственному, и не только, носу; необыкновенно он ценил "тонкие" носы!
В такой вот обонятельный момент мимика его чистого и благородного лица неожиданно выдала пренебрежительное "фи!".
–SСrbus aucupАria – дерево или кустарник, вид рода Рябина, семейства Розовые, – неожиданно изливалось торжественным и сухим тоном где-то за спиной философа, – при цветении источается неприятный запах. Причиной тому газ триметиламин...
–И что это!.. что за хула! – несколько поворачиваясь и видя перед собой немолодого уже "грызуна науки", держал ответ философ, – Мой нос старательно и давненько чует "прогрессивный" век, а значит, и нечистоплотность вдруг приблизившейся со спины "ученой объективности", уж извините...
оба раскланялись.
35!
Вот такую методику связывает многоуважаемый и, быть может, самый честный сэр, сэр Роджер Пенроуз с проблемой «свободы воли»?
"... Рассмотрим сначала первую из этих методик, которую можно связать с проблемой свободы воли. В экспериментах Либета и Корнхубера на голове испытуемых укрепляли электроды, позволяющие регистрировать электрическую активность мозга, после чего испытуемому давалась возможность нажимать на заданную кнопку в любой момент времени по собственному желанию. Усредненные результаты многочисленных экспериментов (приведенные на рис. 3.20, а) наглядно демонстрируют, что каждому действию испытуемого (повторяю: он знает и верит, что поступает в соответствии лишь с собственным волевым решением) соответствует электрическое возбуждение длительностью около секунды, т. е. принятие спонтанных решений (актов свободной воли) связанно с временной задержкой порядка одной секунды..."
Рискнем подсказать британским ученым, что можно было бы и списать данную временную задержку – на недоумение испытуемого от неожиданно свалившейся собственной «свободы воли», которую он «раздел», в которую уверовал даже! Ну, в это так я верю... а кое-кто, проученный десятилетиями, мою эту веру, наверное(!), знает...
