Текст книги "Змеиная Академия. Щит наследника. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Аэлрэ Шеллар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Полные губы дернулись в пренебрежительной улыбке. Взметнулись длинные ресницы, зазвенели браслеты на руках. Дамы ее свиты шипяще засмеялись, о чем-то тихо переговариваясь.

– Наш верный и неподкупный Страж-ш-шшш… Я, как и всегда, рада васс-с видеть. Ведь вы охраняете нашего возлюбленного сына и наследника, и охраняете успешш-но, – фальшь. Она пропитывала каждое слово, каждое движение. Все чешуйки на хвосте встали дыбом от желания поскорее убраться прочь. И, глупо отрицать, – пренебрежительный взгляд хвостатых аристократок задел сильнее, чем она думала.

– Я рад служить моему господину и защищать его. На то и нужен Щит. Я лишь делаю то, что должно, ведь, как вы верно заметили, сейчас, как ни прискорбно, трудно найти неподкупных.

– И поэтому ваша жизнь и служение воистину бесценно, – шипение гадины, которой болезненно наступили на хвост. Эти двое явно знают, о чем говорят, – что за милое дитя с вами? Чьего она Рода?

Мужчина вдруг неуловимо изменился. В нем появилась какая-то презрительная надменность, смешанная со снисходительностью. Цепкие когти ухватили плечо.

– Позвольте представить вам диру Дейирин Атран, она адептка архивного отделения в Академии вассалов императора Шеллариона. Девушка пришла проведать своего друга дана Киорана, но к нему никого не пускают, и мне велено проводить госпожу вниз, в город.

Каждое слово било наотмашь презрением. Злым, пронизывающим, так, что несложно было вообразить себе что-то совершенно непотребное, вроде «содержанки» и «нищенки», которая, словно собачка, обеспокоенная потерей своей кормушки, бежит проверить состояние хозяина. От незаслуженной обиды сжало горло, так, что пришлось глубоко вдохнуть. Ведь она понимала, зачем фэйри это говорил. Но осознание того, как о ней будут многие думать… оно пришло в полной мере только сейчас, вызывая страстное желание выпустить когти и покромсать кого-то къяршем.

Полный смирения поклон. Гадина, чтоб тебе век хвостом подвалы полировать.

– Это такая честь, Ваше Величество.

Никогда бы этой чести в глаза не видеть.

Она ощутила всей чешуей, как женщина напротив расслабилась, одарила презрительно-доброжелательной улыбкой. Протянула руку – ее следовало коснуться лбом, а хотелось покусать. Сказала что-то приличествующее случаю и проползла дальше, зорко глядя по сторонам.

Облегченный выдох за спиной, наверное, показался.

Разговаривать с даном Эрайшем не хотелось, он такого желания не проявлял тем более, не считая нужным чего-то объяснять. Это не его проблемы – ее. И ее обида и боль, ее восприятие происходящего.

Кио должен был вернуться не так скоро, как хотелось – все зависело от темпов выздоровления. Передавать письма было запрещено.

Уже внизу, в городе, узнала, что ее отсутствие объяснили внеплановой практикой. Входя в свою комнату в домике общежития, почувствовала, что впервые за последнюю неделю разжалась какая-то струна, натянутая внутри до дрожи. Обняла шагнувшую навстречу осунувшуюся и бледную Лэйри с кругами под глазами. И, только расплакавшись, крепко обнимая сестру, почувствовала, что страшное ощущение боли и потери отступило.

ЧАСТЬ 2. Интерлюдия 1. О новом преступлении и думах повелителя фэйри

Где слабый ненавидит – сильный уничтожает.

Грин А. С.

Тихое, полуденное время. Мертвый итор, когда под ярко сверкающим солнцем никто предпочитает не появляться. Зимой одно из пяти светил этого мира могло быть довольно опасным. К счастью, лишь в небольшой промежуток времени с полудня до двух иторов. У иршасов облучение светила вызывало лишь отток магических сил и головокружение, но иногда лучше не рисковать.

Самое тихое время города. Самое спокойное. Никто не хотел рисковать своей шкурой, зная, что для многих других рас облучение может быть смертельным. Наследник зевнул, обнажая длинные хищные клыки, которые тут же прижались плотно к небу. Мало кто знал, насколько обманчиво такое вот показательно-ленивое поведение ал-шаэ.

Негромкое шипение, шуршание хвостов, лишенные мимики лица. И опаска, смешанная со страхом – в чувствах. Все как обычно, все, как всегда. Ну разве что за вычетом тех умников, что умудрились приобрести подпольные ментальные щиты, экранирующие от считывания. Надо будет поручить это дело Иршарру, хотя Эрайш и будет снова недовольно шипеть. Нильяр медленно шевельнул хвостом и улыбнулся, не размыкая губ. Ближайшие придворные осторожно попятились в разные стороны, но, как ни странно, не от него. Просто подошли Илшиарден с Эрайшем. Приветственный наклон головы, кивок и улыбка – уже настоящая, глазами.

– Развлекаеш-шься?

Из соседнего зала донеслась бодрая музыка, под которую большинство присутствующих расползлось потанцевать.

– Так заметно? Пытался, пока вас не было, – по голосу говорящего не понять, забавляет ли его происходящее или наоборот – раздражает.

– Змеюшник… прелестное место. Как я люблю эти скромные опущенные взгляды милых дам, натачивающих мысленного когти и клыки и откапывающих в полупрозрачных нарядах флакончик с ядом или приворотным… – мшисто-зеленые глаза Эрайша блеснули злым весельем.

– Ну что вы, шианнэ Ръятэ, – карриар выглядел осунувшимся и уставшим, но глаза блестели даже, наверное, слишком весело. Словно за этим пытались что-то скрыть, – не обижайте наших милых дам.

– Они сами обидят кого хочешь. Вон та, – кивок в сторону довольно молодой иршассы с золотисто-фиалковым отливом чешуи. Тоже ментальный маг, но довольно слабый – женщины иршасов в принципе были более слабыми магами, чем мужчины, – прелестнейшая особа всего пару дней назад со всех сторон продемонстрировала мне… свои выдающиеся данные, – улыбочка Щита стала по – настоящему неприятной, – она так страстно мечтала познакомиться поближе с наследником, но, отчего-то, решила начать знакомство с моей постели. Даже не могу сказать – с чего бы.

– И что? – голос ал-шаэ Нильяра был по прежнему равнодушным, только хвост с силой хлестнул по полу, чуть не выбив камень.

– Просто дура, мечтающая о славе, известности и власти, о которой имеет сама слишком слабое представление. За ней никто не стоит.

– Еще не ус-стал от своих подвигов? – Илшиарден покачал головой. В глазах иршаса, где-то на дне, промелькнули грусть и беспокойство. Нарочито беззаботное поведение фэйри… волновало.

– Служу моему ал-шаэ, – издевательский поклон. Любил Раш эпатировать благодарную публику…

– Хватит, – одно негромкое слово – и оба побратима замерли, тут же выпрямившись и замолчав.

Спустя пару рий наследник едва уловимо качнул головой.

«Идемте, нас ждут. Похоже, появились недобрые, хоть и долгожданные вести, мои даны».

Подчиняясь ментальному приказы оба его собеседника мгновенно затерялись в толпе, чтобы спустя некоторое время оказаться в совершенно другом месте – одном из уютно обставленных и абсолютно изолированных от внешнего мира кабинетов ИСБ. Молодой иршасс с серебристой чешуей и выделяющимися золотыми полосами на хребте тут же активно зашуршал хвостом, склоняясь в поклоне покорности и признания власти – он низко опустил голову, подставляя вошедшим незащищенную шею.

– Всс-тань. Хватит. Тебе больше нет нужды унижаться… брат мой.

Нильяр шэ Льяшэсс отстранил недовольного Эрайша и подполз к съежившемуся иршассу, подавая руку. – Ты достаточно искупил свою вину за покушение на мою жизнь, сделанное по глупости и неосмотрительному подчинению чужой воле.

Короткий рваный вздох в ответ был едва слышен. Илшиарден прищурился, осторожно выпуская силу, но та лишь сыто заурчала, стремясь свернуться темным клубком у сердца. Младший брат Яра полностью искупил вину за покушение на жизнь своего брата и наследника, которое произошло так давно по меркам других рас, и о котором не знал почти никто, кроме принцев, Щита и самого карриарша. И, конечно же, тех, кто юношу на это сподвиг. Одурманенный зельями, туманящими разум, Иршарр – тогда еще совсем юнец, вздорный, порывистый и ревнующий внимание отца и раздаваемые им привилегии к старшему брату, позволил яду чужих речей отравить свой разум. И, вроде бы чужие, эти мысли вдруг быстро стали его собственными, а тот, кто играл с ним в детстве в свободное от государственных забот время, – стал врагом.

Они бы не сумели его остановить… но за миг до того, как вонзить кинжал в спину доверчиво обнимающего его старшего брата, младший принц смог очнуться от дурмана. Или, быть может, ему помогла клятва. Та самая клятва, о которой не знает никто, кроме императора, его детей и Судьи, ее фиксирующего. Даже императрица, к счастью, не знает. Младшие дети клянутся подчиняться во всем наследнику престола, отказываясь от малейших притязаний на него за себя и своих потомков, они не имеют права и не могут причинить вред наследнику. Иршарр чуть было не стал исключением, и, если бы о случившемся узнал император… Илшиарден не питал иллюзий – Шелларион бы уничтожил угрозу. Даже если этой угрозой является его собственный сын. Или, быть может, особенно из-за этого? Но они скрыли происходящее. Увы, даже такому прирожденному менталисту, как Нильяр, не удалось найти в памяти брата ничего, чтобы свидетельствовало против императрицы напрямую. Исполнителей ее воли найти смогли, но эти концы были мастерски обрублены – каждый был мертв, а его мозг и душа – уничтожены так, что никакому некроманту не допросить.

Младший встал, настороженно кося глазами на нехорошо ухмыляющегося Эрайша – еще помнил, как тот его отделал чуть не до смерти.

– Мой ал-шаэ. Даны. Новое убийс-ство, – хвост щелкнул по полу в воцарившейся тишине, – на этот раз квартал трау. Мы опоздали… ненамного, но опоздали, ритуал уже был завершен, но… мы успели заметить того, кто его проводил, прежде, чем он скрылся в портале, – Иршарр шэ Льяшэсс тронул воздух раздвоенным языком, выдыхая. Когти нервно теребили наруч.

Да что он там такое увидел?

– Это был иршасс. Но… его магия была мертвой, на нем не было ни знаков рода, ни меток Клана. И чешуя… она была черной, как смоль.

Эрайш смотрел задумчиво, но явно непонимающе, последние слова ему, так же, как Илшиардену, ничего не сказали. А вот Нильяр понял, что так смутило его брата. Вот только… давно этого не было, очень давно. На его памяти – никогда, так же, как и на памяти его отца. Остались только древние и жуткие легенды, как предупреждение потомкам.

Наследник прикрыл глаза, чувствуя, как сжимает голову налобный наруч, и пульсирует боль в висках. Все гораздо серьезнее, чем он думал…

– Похоже, мертва у него не только магия. Он сам – живой мертвец. И мертвец, жаждущий вернуться к жизни и отомстить. А вот кому и за что – это хороший вопрос. Боюсь, нам необходимо вмешательство сил, превосходящих наши с-собственные, – хвост свернулся кольцами, распрямившись – это вам не заговор, – клыки ощерились в усмешке, – а посему повелеваю связаться с повелителем народа холмов Ис-Тайше – голос иршаса прозвучал глухо и устало. Он не смотрел в сторону Раша – не было смысла извиняться, да и не за что, все равно тот не признается, – это будет на тебе, Илш. У меня будет еще задача к твоей дочери, но время терпит. Очень кстати очнулся древний, хотя и не думал, что скажу подобное… – когти побарабанили по столу.

– Идемте. Илш, ты остаешься. Раш, Ир – со мной. Пора, пожалуй, осмотреть место преступления прежде, чем сотрутся все следы…

При выходе из портала в лицо дохнуло смертью. Сладковатый запах, пока едва уловимый, мешался с солоноватым запахом крови. Нильяр на несколько мгновений полностью закрылся ментальными щитами, позволяя себе передохнуть от вспыхнувшего в голове пожара. Слишком много здесь разлито боли и отчаянья, настолько, что оглушает даже его. Особенно, его. Словно тот, кто здесь был, осознавал в полной мере уровень способностей наследника Императора, хоть этого и не могло быть.

Выдохнул, сквозь стиснутые зубы, искоса наблюдая, как неприметные нелюди под руководством брата ставят полог невидимости, отрезая место преступления от остального мира. Сосредоточенный Эрайш обследовал место, откуда преступник исчез – да, его народу всегда проще давались порталы.

Изломанная, изрезанная фигура жертвы лежала на алтаре. Когти коснулись шеи – погибший еще не успел остыть. И руны – нанесенные руны здесь были куда виднее, чем на прошлых телах, сейчас убийца не успел затереть следы.

– Обратите внимания вот на это… – Иршарр подполз незаметно. Было видно, что брат нервничает, как и всегда, когда им приходилось общаться с того злополучного дня.

Неожиданно даже для себя Нильяр протянул руку, касаясь в ритуальном жесте покровительства и прощения щеки младшего, чувствуя, как греется под ладонью чешуя от того, как тот смутился и изумился.

– Чтобыло, то было. Я ведь давно сказал. Я все еще твой брат, Иррэ, и простил тебя, потому что твое искупление вины было искренним и полным, но если подобное случится еще раз – ты умрешь. Пока же ты рядом со мной – тебе не о чем беспокоиться. Ты меня понимаеш-шшь? – вертикальный зрачок расширился, пульсируя.

Молодой иршасс замер, чувствуя, как его укутывают, словно в одеяло, в чувства брата. Всегда закрытый, непредсказуемый и холодный – сейчас он был открыт перед ним. Он доверился тому, кто предал его – и это было настолько бесценно, что Иршарр сбросил все щиты, открывая свой разум полностью. Все мысли, чувства, страхи и ощущения.

Казалось, это длилось вечность, хотя не прошло и нескольких тари. А потом братья резко разорвали зрительный контакт. Будто ничего и не было.

– Так что ты хотел показать мне? – Нильяр перекинул волосы, уложенные в толстую белую косу на грудь, чтобы их не испачкать.

– Смотри, – тон младшего стал деловитым и сухим, змей подобрался, полностью сосредоточившись, – во-первых, раньше жертвами чаще всего были женщины. Сложно говорить о мести, или зацикленности, они были разного возраста и социального положения, но ни одна не была аристократкой. Этот убийца очень осторожен, он не желал дать даже призрачных зацепок охранкам знатных родов.

– Женщ-щины… более сильный источник энергии, – Нильяр кивнул, продолжая осматривать тело и считывать ментальный след.

– Первые тела были буквально истерзаны – просто из прихоти, – один из охранников шумно сглотнул, заработав неодобрительный взгляд Эрайша, – но последние два – нет. Что это может значить?

На мгновение повисла вязкая тишина, прерываемая только сухими почти неслышными командами боевиков, магов-аналитиков и проклятийников из отдела по особо тяжким преступлениям. Предположения были, но… трудно предсказать поведение того, кто находился на самом дне пропасти отчаянья, испив эту чашу до дна. Нильяр даже почти не удивился, услышав негромкий голос своего Щита, только сдвинул защиту плотнее. Не хочу знать, каким путем ты пришел к своим истинам, брат мой…

– Возможно то, что-тот, кто это сделал, начал приходить в себя. И если первые убийства были совершены тем, кто стал почти зверем, то после чужая энергия заставила его очнуться. И она, и что-то еще… Обычно, в таких случаях помогают воспоминания о чем-то дорогом. Или о ком-то, – тонкие бледные губы исказила злая усмешка.

О ком вспоминал ты, посвященный Хаоса? И как долго сможешь удержаться на этой грани? Смогу ли я тебя удержать?

Но Нильяр шэр Льяшэсс ничего это не сказал, лишь посмотрел внимательно, долго, и едва уловимо склонил голову. На улице было уже довольно прохладно, и пришлось плотнее закутаться в плащ. Он не любил такую сумрачную погоду, когда сереющее небо заполнено облаками и туманной дымкой, скрывающей очертания светил.

– Хочешь сказать, теперь он проводит ритуалы в здравом уме?

– Едва ли того, кто почти всем хвостом в могиле, можно назвать нормальным существом, – Эрайш за этот день сказал слов больше, чем за предыдущие недели, и явно предпочел бы теперь отмолчаться, – но жертва не страдала, если можно так выразиться.

– Да, он их усыпляет, – откликнулся Иршарр, чуть ли не нюхая изгвазданный ворот разорванной рубашки.

– Какой… сердобольный…

– Более чем. Все его жертвы – преступники или преступницы… и их прегрешения куда серьезнее, чем украденный браслет или кусок мяса.

Мертвец, вернувшийся из-за грани потому, что его жажда мести настолько велика. Мертвец, желающий с помощью древней кровной ворожбы вернуть себе жизнь. Мечтающий, скорее всего, отомстить. Могущественный и несомненно древний иршасс, так прекрасно осведомленный о некоторых особенностях императорской семьи…

Ал-шаэ оскалился, смотря на вихревые воронки в сереющем небе. Охота обещала быть интересной… тем более, что по другую сторону головоломки был заговор против правящего рода, и ему было очень любопытно, не связан ли таинственный убийца с заговорщиками.

***

Волшебные пустоши Кейджукайнен

Длинные острые когти почти ласково погладили по истерзанной коже, вот только принять этот жест за прощение Повелителя мог только самоубийца. Впрочем, любой, кто шел против власти Ис-тайше уже был самоубийцей, только в своей гордыне не осознавал этого.

Мужчина вздохнул, качнув головой. Сверкнули ровные заостренные зубы. Давящая, огромная аура обрушилась на скованных холодным железом бывших рыцарей, так, что они едва слышно застонали, униженно ползая по полу.

Повелитель брезгливо отер руки мягкой зеленой тканью, которая тут же осыпалась пеплом, впитываясь в землю.

– Больше они мне не нужны, – прозвучал приговор, – вы знаете, что делать, рыцари мои.

Ни крики, ни мольбы не могли поколебать того, кто когда-то во имя сохранения покоя своего народа не пощадил даже собственного сына. Он помнил его, ничуть не осуждал и по-прежнему любил, но позволить вернуться не мог, так же, как не мог оставить в живых и других пробуждающихся хаотиков. Слишком много вреда фэйри-отщепенцы могли нанести Пустошам. И пусть порядок сути любого фэйри противен, но и Бездну звать в гости не стоит.

– Мы выявили всех, и сейчас отслеживаем их связи, – трава у ног шелестнула, принося эхо чужого послания, и Ис-тайше довольно усмехнулся.

Длинные когти приласкали выглянувшего из зарослей зверька – небольшого перепуганного кролика, чье тельце сотрясала крупная дрожь. Но, почувствовав знакомую силу, зверь тут же успокоился, позволяя взять себя на руки.

– Продолжайте, – приказал, не отвлекаясь от нежданной находки, – зеленые глаза сверкнули ярко и безумно, и вслед понеслось – только, когда выйдете на цель, не с-с-смейте трогать наших милых заговорщиков… Столько веселья впереди, – лесной повелитель присел, выпуская кролика на волю и подпихивая под хвост в другую сторону, – я тоже хочу поучаствовать, даааа… С приходом малышки Слышащей не соскучишься.

По зеленому покрывалу леса, лентам искристо-голубых рек, волшебным пустошам, покрытым цветущим фиолетовым ковром, сияющим озерам и густым заросшим паркам – всюду несся, звеня серебристыми колокольчиками, задорный смех.

И никто не видел холода в глазах великого фэйри, давно смешавшегося со стылой тоской по несбывшемуся. Но сейчас ему тоже было к чему стремиться и что защищать.

ГЛАВА 2. Нападение

– Вы в нем немного утонули.

– Это верно, – сказала я, думая не о пальто.

«Смутная улыбка» Франсуаза Саган

Вставать сегодня утром, учитывая серое от туч небо и льющий стеной проливной дождь особенно не хотелось. Увы, за прогулы без веской на то причины (как то тяжелая болезнь или серьезное ранение) могло достаться изрядно, от выговора с занесением в личное дело инара до исключения из Академии (если таковых выговоров накопилось много). Военное отделение – не гражданское. Если пришел учиться – будь добр исполнять свой долг, ведь никто тебя сюда поступать не заставлял.

– Сегодня у нас новое занятие, – Лэйри даже зевать умудрялась до предела изящно, прикрываясь ладошкой.

Зеленые глаза фэйри загадочно мерцали, и она находилась в приподнятом настроении. Еще бы. Кио недавно перевели в госпиталь Академии, и теперь подруга регулярно по вечерам выкраивала время для того, чтобы его навестить. Впрочем, Рин не отставала, но предпочитала дать этим двоим возможность побыть наедине. Слишком уж красноречивые взгляды они кидали друг на друга, когда думали, что их никто не видит. Пусть… пусть Кио пока поправится и поймет, что они его любят и никогда не оставят одного. Она не лезла в душу, не расспрашивала о том, что с ним было в тюрьме и чем закончились последние допросы. В собственной гордости мужчины бывают чрезмерно щепетильны, да и не стоит бередить недавние раны. Хватало сплетен и грязи даже у них на курсе, от которых хотелось не вызывать на запрещенную дуэль, а по – уличному вмазать со всей дури сплетникам по лицу, чтобы думали, что говорят и о ком. Пусть Первый Советник и отрекся от Киорана, но тот все еще оставался аристократом и частью клана Льяшэсс.

– Да, в расписании стоят «Основы манипулирования нитями мироздания». Немного заумно, но, наверное, имеются в виду те нити, что пронизывают нашу магическую суть, да ведь?

Рин зевнула не менее заманчиво, пытаясь нашарить с закрытыми глазами расческу, которая упорно ускользала. А ведь надо еще выкроить время и обязательно навестить в пансионе их найденыша Арнэша. Они уже были там несколько раз, убедились, что ко всем детям – коих было там совсем немного воспитатели находят индивидуальный подход и воспитывают хоть и в строгости, но с заботой, искренне привязываясь к одаренным малышам, пусть и не все из них были иршасами.

– Думаю, да, хотя для нас мир представляется немного по-другому. Пока не попадем на пару, не узнаем. Одно ясно – на нашем факультете не бывает бесполезных предметов, – усмехнулась подруга, поправляя форму и вплетая новую ленту в золотую косу.

Свежа и прекрасна. Рин покачала головой, смотря на собственное осунувшееся лицо. То ли видения, то ли ее собственные страхи и желания, то ли происходящие вокруг события выматывали каждодневным ощущением приближающейся беды.

С того злополучного суда прошло уже больше двух змейцев – так здесь называли здесь месяцы. И, к счастью, никто так и не узнал, кто был тем вторым Судьей, что вынес приговор Киорану. Как ни странно, даже мнения по поводу того, был ли то мужчина или женщина – разнились. Официально больше родственников, подходящих под подобную должность у карриарша Илшиардена Найритина не было…

Зимние экзамены она сдала на отлично – все, включая боевые специализации, как будто после того суда что-то перегорело – страх, или, быть может, желание отличиться. Киорану было позволено перенести экзамены до того момента, как он полностью выздоровеет, но хитрый змей все равно умудрился каким-то чудным образом убедить преподавателей и сдать большую часть теоретических предметов после того, как он смог вставать и ходить по палате. Ему официально были принесены извинения императорского дома за халатность тех, кто проводил дознание, но пересуды уже не заткнешь. К счастью, обывателям было, что обсудить, а в Академии после зимней сессии студентам было совсем не до того, лишь трепались отдельные языки, только вот за клевету теперь наказание было куда строже. С каждым днем столица все больше переходила на военное положение.

Пустые мысли… все пустое. Все, чтобы только заполнить ту пустоту, что с каждым днем все сильнее ширилась в сердце, настолько большую, что Рин теперь почти постоянно носила ментальный щит – пусть все еще хрупкий, но не позволяющий теперь просто так, без подготовки, ощутить ее настроение и понять мысли. Все лишь потому, что в сердце свил свое гнездо иршас с ледяными серебряными глазами. Почему и как это случилось? Она и сама не могла бы точно сказать… С той последней встречи они виделись всего пару раз, да и то мельком – видно, что наследник был слишком озабочен всем происходящим, ей и с отцом-то удалось повидаться всего пару раз.

Сегодня, впрочем, был слишком серьезный день, чтобы отвлекаться по пустякам… Первая новая пара после коротких дней празднеств в честь Зимнего перелома, а потом… потом ей придется провести посвящение Справедливости для Киорана и Лэйри.

Рин тряхнула косой, старательно взбадривая себя, поскольку под подозрительным взглядом сестры стало уже почти неуютно, и махнула рукой, призывая отправляться на занятия. Снега в здешних краях благодаря погодным магам, как и холода, почти не было, на улицу можно было выйти в теплом плаще. При легком морозце никого не удивит излишне яркий румянец на щеках, который не удалось удержать – слишком уж ярко вставали перед глазами сны последних ночей.

Хотелось бы верить в то, что это видения, посланные миром, а не разыгравшиеся девичьи желания… Огромная тахта посреди комнаты возвышается на помосте, раскиданные во все стороны узорчатые подушки, скомканные простыни, на которых сплетаются, на этот раз в человеческих ипостасях, два тела, пепел волос мужчины мешается багряно-алой волной его женщины. Когти стискивают сильно, но бережно, жесткие губы дарят поцелуи – и похожие и не похожие на тот, единственный – такие, от которых плавится от возбуждения тело, а с губ срываются стоны. Раздвоенный язык ласкает грудь, колено раздвигает ноги, заставляя инстинктивно вздрогнуть, затаить дыхание, слыша тихий смешок над ухом. Его волосы щекочут кожу, только усиливая возбуждение, этих прикосновений становится слишком мало. Она приподнимает голову, протягивая дрожащую руку к его лицу, поддевает пальцами края легко поддающейся теперь маски. Сейчас… сейчас она, наконец, увидит его лицо… шелковые завязки падают, ткань ползет вниз и… она просыпается. С гулко стучащим сердцем, горящими от такого непотребства щеками, абсолютно шальными глазами и горечью на душе.

В жизни он на нее и не посмотрит, стоит быть реалисткой. Слишком они разные, между ними пропасть – его знаний, опыта, интересов, властной натуры, общественного мнения, проклятого дара. Он может вывернуть ее память наизнанку, узнать самые сокровенные желания, но пугает не это. Что он в ней может найти? Она лишь его будущий вассал и Судья… Пока всего лишь инар Академии. Только что делать с тем, что сердце уже сделало свой выбор? Иршассы не сдаются.

Самое главное теперь – узнать, какой у них может быть вектор совпадения, но как это сделать, как рассчитать без ведома второй половины? Слишком амбициозные планы, в которые обязательно придется посвятить друзей.

«Умница, змейка… Моей жрице должно доставаться все самое лучшее. Сегодня будет сложный день, но если ты проживешь его достойно, тебе понравится награда», – шелестнуло и исчезло.

Тан Ши действовал в своем духе. Судя по тому, что за это время он стал появляться гораздо чаще, просвящая свою маленькую жрицу по поводу обрядов, обязанностей и прав жрецов, древних верований, особенностей своих храмов и прочих весьма полезных вещей – он действительно окреп, хоть немного. Впрочем, окреп – не значит еще выиграл войну. Две попытки отравления в столовой забываться не хотели. Счастье, что ее охраняла еще и сила фэйри, не то неизвестно, чем бы все это закончилось. Явных следов так и не нашли, а о большем ей дознаватели и декан дан Шасс так и не сказали. За исключением таких вот неприятностей – слишком мирные змейцы, слишком спокойные. Будто затишье перед ураганом.

Впрочем, неожиданная поддержка придала сил и уверенности. Сможет, справится, выстоит. И, возможно, станет достойной… По крайней мере, утешало то, что после последнего скандала с нерожденным ребенком у наследника пассий больше замечено не было. Если он как-то и расслаблялся, то постоянной дамы не имел, что не могло не радовать. Совсем она помешалась. Работа, Рин. Учеба зовет, инар.

– Я уж думала, что ты уснула на ходу, – выразительно фыркнула сестра, прищуриваясь, – давай, садись.

Как и всегда, за первый стол. Впрочем, столы здесь длинные, наверняка еще кто-нибудь да присоединиться, эта пара – только для их факультета, здесь чужаков не будет и можно говориться о своих знаниях и умениях боле-менее спокойно.

Тетрадь легла на стол, зачарованное перо, сумка – на крючок сбоку. Знать бы, где песочком дорожку усыпать… Зала еще не была заполнена до конца, когда она вошла. Высокая иршасса с волосами белыми, точно недавно выпавший снег, а взглядом таким холодным, что можно было бы заморозить всех учащихся. Это потом Рин поймет, что первое впечатление зачастую обманчиво, а за холодом внешним зачастую прячется внутренняя уязвимость и боль, а сейчас… сердце сжалось, застучало где-то в груди. Возможно, новое видение вызвал именно внезапный испуг. Кто уже скажет, как оно было на самом деле?

Осунувшееся заплаканное лицо и тусклая чешуя. Запавшие глаза. У нее взгляд иршассы, которая больше не хочет жить. Да и зачем, если все, кого она любила, в могиле? И обожаемый муж, и маленький сын? Женщина вздохнула, с силой проводя руками по лицу, пытаясь скрыть свою слабость.

С тихим шорохом разъезжается ткань у входа, пропуская крупного змея, чья чешуя отливает чистейший золотом. Сейчас император не в маске, но даже теперь видение скрадывает черты лица. Здесь он кажется моложе, но… гораздо более уставшим. Надломленным. Раздавленным. Он не говорит ни слова – только крепко стискивает змейку в своих объятьях, прерывисто дыша, словно он задыхается от невозможности что-то сказать… или заплакать? Тишина и крепкие объятия покинутых существ. Только в его взгляде на эту иршассу видится нечто большее, чем дружеское участие – это боль мужчины, вынужденного скрыть сейчас свои чувства и поддержать чужую женщину.

– Прости меня, Заардана, если сможешь, хоть когда-нибудь… Я готоффф-ф ф-фыплатить любую виру тебе.

Хвост сворачивается за спиной мощными кольцами – и тут же разворачивается, выдавая душевный раздрай своего хозяина.

– Полно, Шен, – ее голос звучит равнодушно и устало, – ты не виновен в смерти Ллиотарена, и мы оба это знаем. Прости уже сам себя, наконец.

– Он был такой же частью моей души, – страшно и странно видеть этого каменно-спокойного и величественного змея таким уязвимым и почти больным, – мой кровный брат и твой муж.

Он не говорит о том, что могло бы быть, если бы не бегство из дома, не его глупая женитьба, не смерть того, кто остался их защищать по ту сторону портала. Какие слова можно сказать дорогой женщине, которая никогда не станет твоей? Той, что потеряла свою истинную пару и ребенка?3ec623

Мужчина медленно, почти нежно проводит когтями по волосам застывшей иршассы, незаметно приглушая своей силой ее боль. Он будет осторожен и внимателен к ней, он сделает все, чтобы она пережила это горе. Пусть время их не лечит, но, быть может, Великий Змей будет более справедлив к своим детям спустя несколько веков?

Он бы отдал ей, за нее – и душу, и жизнь. Если император Шелларион и любил когда-то свою императрицу, то это чувство давно ушло, оставив лишь брезгливую усталость. Он терпел ту, что была рядом с ним, скованный правилами и догмами своей расы – но и только. Его сердце билось теперь только ради одной иршассы. Лишь одно радовало Шеллариона Райши Льяш-таэ – его сын и наследник, его первенец… нисколько не походил на супругу – словно и вовсе не был их сыном, хотя он доподлинно знал, что такое невозможно, да проверки это только подтверждали.