Текст книги "Змеиная Академия. Щит наследника. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Аэлрэ Шеллар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 9. Любовь наследника

Брак – это долгий разговор, прерываемый спорами.

Роберт Л. Стивенсон

Рин зевнула во все клыки, привычно нащупывая рукой рядом лежащее тело и закидывая на него ногу – для пущей уверенности, что никуда больше не денется, не сбежит, не растает. С того дня, как Нильяр чуть не погиб, прошло чуть больше двух недель – при этом, что обидно, несмотря на куда большие повреждения, Яр восстанавливался гораздо быстрее и уже пытался ползать, несмотря на все предписания целителей, змеюка вредная и безрассудная. Но возвращался всегда сюда, в одну постель на двоих, не пытаясь сбежать. Им теперь вообще было трудно расстаться – да и хотелось ли? Ей – однозначно нет. Может, для кого-то ощущать любимого всегда – это пытка, для Рин – наслаждение. От нее он с трудом может укрыться (а сейчас и вовсе не может) своими плотными щитами из ментальной сущности. Нет – тут никуда не денешься – узнаешь о будущем супруге даже больше, чем хотелось бы.

В этот момент ужасно зачесался нос, а потом… накатило безумное возбуждение, смешанное с сожалением, жар пополз по телу, скапливаясь внизу живота, заставляя приоткрыть губы, облизывая их языком, срывая тихий стон. Как хочется взять это тело, впиться губами в желанные губы, обвить хвостом, стискивая в объятьях, заласкать, расцарапать, заклеймить. Подмять под себя, оборачивая в чешую, прокусить нежную кожу до крови, идя, как она задыхается от страсти в его объятьях…

Она… что? Вот ты себя и выдал, подлый хвост. Ой, что-то не о том она думает, учитывая, как близко к ней чужое тело, как упирается кое-что в живот, намекая о нескромных желаниях своего владельца. При этом дыхание даже не сбилось… ссссссс. С-смей. Подушка сама легла в руку и коварно опустилась прямо на лоб сладко спящему и грезящему нескромными желаниями Нильяру.

– Подъее-оом, Яр. Я все чувствую. Если мы не поженимся в ближайшие несколько дней… – Рин задохнулась, глядя на жадно блестящие, осматривающие ее с ног до головы глаза. И куда это мы под сорочку-то смотрим, а? А ведь приличная одежда… была, пока кое-кто ее во сне не поцарапал когтями.

В нахальных серебряных глазах – ни тени смущения. Наконец-то она могла увидеть его без маски – да и какие маски между теми, кто сплел души воедино? Нильяр был красив – не слащавой приторной красотой, как некоторые альвы или вампиры, а той, первозданной, дикой и необузданной мощью. Резкими твердыми чертами лица. Чуть раскосыми глазами со змеиным зрачком. Тонкими бледными губами. Нет, она необъективна, наверное. Просто она не видит за ним других, да они и не нужны.

– Еще одна мыс-сль, душ-ша моя, и мы сс-ссс тобой уш-ше никуда не уйдем сегодня, – только вот это шипение в речи его и выдавало с головой.

– Яр, ты, – смущения сдержать не удалось – залилась румянцем, – хоть поспи пока в отдельной спальне, а?

– Ты полагаешь, что я не способен держать себя в руках? – ох уж эти высокомерно вздернутые брови.

Пальцы сами потянулись погладить тонкий, уже заживший шрам на лице. До конца он так и не сошел. Ал-шаэ прикрыл глаза, тихо выдыхая, но позволил себя касаться.

– Боюсь, сама не сдержусь, – призналась честно.

– Тогда организуем заключение союза завтра, – ответил невозмутимо невозможный иршас, резко подымаясь с кровати, – но для этого сегодня придется хорошо поработать…

Подошел, наклонившись, коснулся ладонью щеки, а потом, перенеся ее на затылок, жестко зафиксировал голову, не давая шевельнуться. Раздвоенный язык пролез в ворот рубашки, нагло играя с кожей, заставляя судорожно втягивать в себя воздух. Пальцы медленно поглаживали живот, вызывая странные мурашки по всему телу, она уже почти задыхалась, когда Нильяр, наконец, поцеловал – сейчас в этом поцелуе было мало нежности, но ей и не хотелось. Власть. Сила. Жажда. Страсть. Ей не нужно было слов, чтобы видеть, что на дне его глаз живет только она, также, как и в душе.

Поцелуй изменился вдруг – стал тягучим, почти ласковым, словно он старался выпить ее целиком, захватить полностью, душу и сердце, будто они и так ему не принадлежали.

– Мне пора, – отстранился с легким сожалением, накидывая легкий плащ, – оденусь у себя. А ты… – нет, внешне ничего не изменилось, но она всей кожей ощущала его страсть, его теплую нежность, – иди, готовься, Рин-э. Думаю, твоя сестра по крови с радостью поможет. С Илшиарденом я сам поговорю, но, думаю, вместе с твоей предполагаемой мачехой мы с ним справимся.

И исчез, оставляя ее в весьма растрепанных чувствах, если не сказать сильнее. Губы сами разъехались в предательской улыбке. Вот так дела… на мгновенье сердце кольнула уже привычная боль. Нет, она не могла бы упрекнуть отца в том, что он, наконец, после стольких мучений обрел свое нежданное коварное счастье. Сестра Эраньяша была ей искренне симпатична – умная, целеустремленная, настойчивая, преданная, любящая – все эти бесконечно долгие годы – за двоих. У нее было все то, чего не было у той, которая ее создала. Анайлиса… вспоминать не хотелось. Конечно, ей рассказали – пришлось. Наверное, она просто перегорела, а может, была действительно не слишком хорошей дочерью. Но, когда самые страшные подозрения подтвердились – просто вздохнула спокойно. Мать перестала для нее существовать еще в тот момент, когда начала предавать и лгать. Сейчас… можно было просто спокойно вздохнуть.

Тогда она замолчала – на весь день. Нильяр не трогал – он слишком хорошо ее чувствовал, оставил их наедине с отцом – заново пережить горе. Привыкнуть снова друг к другу. Не оттолкнуть, довериться. Сколько ему досталось?

– Вот ты где. – ее ощутимо дернули за растрепанные огненные локоны, заставляя недовольно зафырчать.

Лэйри молча обняла, лукаво улыбаясь.

– Смотрю, кто-то очень доволен, а, Рин? Настолько, что и к полудню все в ночной рубашке по комнате бегаешь, болящая?

Подруга нагло издевалась, изволила, так сказать, шутить.

– Давай шустрее, у нас с тобой сегодня хлопот не оберешься, потому что где это видано – императорская свадьба – да за один день. Впрочем…. – хихикнула, тут же прошествовав к шкафу в смежной комнате, – хорошо, что твой избранник такой предусмотрительный. А то бы…

– Та-аак. А ну давай рассказывай, милая. – Рин прищурилась от солнца, оборачиваясь. Вот так и знала, что Яр рассказал далеко не все. Несмотря на всю внешнюю открытость, значит, умудрялся ставить барьеры, ууух, ссссс…

– А чего говорить-то? Твой драгоценный иршас начал подготовку еще до начала мятежа, он в любом случае собирался поторопиться с браком, а то уведут еще такую красоту хвостатую из-под носа. – Лэи замерла на мгновение, отложила в сторону подготовленное платье – и крепко обняла. – Не вспоминай ее, ладно? И ни о чем плохом больше не думай, прошло все. Лучше думай о том, что, возможно, после вашей не за горами будет еще не одна свадьба…

– Ты? – неужели Кио подсуетился, наконец?

Фэйри улыбнулась светло и счастливо, рассыпался смех бубенцами-колокольчиками.

– Да. Ты же знаешь – ему отдали и титул бывшего советника Раона, и все его состояние. Вернее, все это перешло к нашему новому советнику, карри Ллиотарену, но Кио его полноправный наследник, – острые зубы хищно блеснули. Лэйри, как и Рин, была полностью на стороне императора в этом вопросе.

Наверное, кому-то это покажется диким и жестоким – оправдать монстра, убившего столько жертв жестоко и безжалостно. Но, во-первых, эти жертвы далеко не были невиновны, а, во-вторых, Ллиотарен все свои прегрешения давно уже искупил сполна. Единственное, что осталось напоминанием об ужасном прошлом – одна ночь в месяц, в которую он становился таким, каким был – живым мертвецом. У магии любого бога есть свои правила и ограничения, и даже древнейший из них был обязан создавать противовес своим дарам. Впрочем, разве это не мелочь по сравнению с тем, что теперь он мог жить, дышать и любить? Да, любить… он обрел свою потерянную семью, пусть и в несколько измененном составе.

– А когда будет свадьбе Его Величества Шеллариона, к слову? – голос Эрайша донесся из гостиной, и Рин, тихо шипя, быстро влезла в приготовленное платье. Очередная «няня» на день прибыла. Ну ни минуты покоя. Это все в наказание за самовольную отлучку в город во время мятежа…

Иршас сказал – иршас сделал. Изменять свои позиция Его Императорское высочество не привык.

– Точной даты пока не назначено, – откликнулась, поправляя вырез чуть более глубокий, чем ей было привычно и выходя в небольшой коридор, ведущий в гостиной зале, – вы же знаете, Эрайш, до этого в Империи не было такого прецедента, как тройственные союзы. Необходимо как-то законодательно закрепить этот факт, да и объяснить, кто такой карри Ллиотарен и откуда он взялся – тоже.

А убийства и ритуалы, как никогда было удобно свалить на пропавшего без вести советника Раона… судьба, не иначе.

– Не сомневаюсь, что с этим справится служба Нильяра, – неприятно усмехнулся фэйри, оборачиваясь и слегка склоняя голову, а после – касаясь легко ладонью ее щеки.

Таков был ритуал приветствия, который изгнанник перенял от иршасов.

– Вы сегодня прекрасны. Смотрю, желанная добыча идет вам на пользу, – сверкнул наведенными мороком изумрудными очами фэйри.

– Смотрю, вы уже успешно сцедили яд, дан Эрайш, и с вами можно разговаривать без опаски оказаться укушенной, – парировала в ответ.

– Не устаю на вас любоваться, – Лэйри тряхнула золотой косой, в лукавых глазах сестры прыгали искорки смеха. Да Рин и сама уже не могла представить – и как только раньше жила без их перепалок?

Правда, ближе к ночи Эрайша было лучше не трогать – Хаос брал верх и фэйри, лишенный привычного якоря в виде наследника, становился совершенно невыносимым. Пусть она и смогла заменить в этом плане Яра, но ее сил не хватало на то, чтобы утихомирить силу, бурлящую в чужой душе – слишком уж много ее было. Да темный фэйри всегда останется таковым, но пожалеть его – язык не повернется. Может, придет время – и он все же вернет себе глаза и былое могущество, а пока Эрайш потихоньку начинал собирать под свою руку тех несчастных, кого еще не перемололо правосудие Ис-Тайше.

– Коброчки, не нацедите мне элитную порцию? – сестренка нарывалась…

– Думаю, нам пора. Если вы готовы, даны, – холодное лицо немного смягчилось, – обеих сестер Эрайш Ръятэ обожал всеми остатками своей души. И ей тоже доставалась частичка его тепла – что грело и заставляло гордиться.

– Возвращаюсь к вопросу о свадьбе императора, – Рин задумчиво шевельнула хвостом, скользнув вперед, к дверям, – учитывая, что медовый месяц они, кажется, вместе с Ллиотареном и Заарданой устроили себе еще до свадьбы, полагаю, она не за горами.

– Этого можно было ожидать…

– Похоже, такого ожидать могли только вы, – покачала головой Рин, – все ожидали грандиозного скандала, даже после скормленной народу байки о вернувшемся из ловушки в другом мире Ллиотарене…

– Смерть меняет, – задумчивое.

– Да. Заставляет понять, что именно для тебя важнее – любовь и семья – или собственнические замашки.

– У вас все же немного иная психология, – откликнулся Эрайш, пропуская вперед, в портал.

И… завертелось. Больше о грустном они не вспоминали – завтрак, прогулка, примерки, согласование торжества, которое должно было пройти в двух Храмах – Великого Змея и божества Справедливости, списки гостей, снова наряды. В какой-то момент фэйри, зло рыча, удалился на отдых, не выдержав девичьего натиска, а его сменили князь Айнире и Киоран. Стало еще веселее.

Иногда на периферии сознания мелькали мысли Нильяра, занятого примерно тем же, но несколько с другой стороны – законодательной и как глава по безопасности. Иногда теплый клубок эмоций внутри урчал от счастья, а чужая магия начинала ласково поглаживать, успокаивать, отдавая свое тепло и поддержку. Казалось, все было прекрасно, и этот день мог бы стать одним из самых счастливых в ее жизни.

В этот модный салон они зашли уже напоследок, уставшие и порядок заморенные забегом по самым элитным модным местам столицы. Чего здесь только не было. Тканевые маски и полумаски, фарфоровое хрупкое произведение искусство, инкрустированное драгоценными камнями, флаконы с духами, броши, изящные заколки для волос и масса всяких приятных мелочей. Ну, наверное, приятных… Рин, признаться, терялась. Куда лучше ей было бы зайти в лавку оружейника, чем в это девичье царства роскоши, изящества и воздушности.

Это не ее и никогда не было ее, так какой смысл пытаться сделать из себя то, чем ты в действительности не являешься? Живи – и дай спокойно жить другим, не стоит дергать змея за хвост – он и укусить может. Последние мысли относились к настойчивости местного персонала, назойливо пытающегося предложить им свои услуги, и забрызгавшим все вокруг отвратительно-сладким ароматом, от которого мутилось в голове. Мужчины сюда не пошли – остались на улице, решив забрести, судя по любопытствующим взглядам, как раз в сторону пресловутых лавок с оружием. Лэйри отошла куда-то в сторону воздушных шелковых разноцветных шарфов в углу лавки, когда Рин кто-то тронул за плечо.

– Мне так жаль… – тихое. На нее смотрели потускневшие голубые глаза молодой альвы, – мне так жаль вас…

Что еще за?

Она была на последней стадии истощения, тонкие жилки буквально просвечивали сквозь кожу. Руки были сложены на огромном животе, который был виден даже под той хламидой, которую она, видимо, называла платьем. В носу щипало, глаза слезились, горло першило. Наверное, она устала быть со всеми доброй, а, может, набралась подозрительности от Нильяра?

– Они все твари, понимаете? – глаза альвы лихорадочно блестели, щеки украсил нездоровый румянец, – они, эти чешуйчатые твари пришли нас убивать. Нас. Нас всех – женщин. Это чудовище, – он коснулась рукой живота – оно меня убивает. Ваше чудовище. Бегите от них прочь, пока не поздно?

Почему она все еще стоит и слушает этот бред? Беременная свихнувшаяся альва… Вот только… неужели она беременна от иршаса? Но как? Не в плане процесса зачатия змееныша, а скорее в плане того, что… это же запрещено. Это же строго карается законом, вплоть до смертной казни – зачать ребенка с женщиной иной расы, незамужней, да еще и со столь малой – наверняка – совместимостью.

– Я хотела денег. Положения в обществе. Думала – узнает – жениться. А он обманул, гадина чешуйчатая.

Из хорошенького ротика исторгались ругательства, а Рин поняла, что все сочувствие к сей… даме… испарилось так же быстро, как и появилось. Денег хотела? Титула? А получит дыру в земле. Жаль дуру, но что здесь вообще можно сделать? Она не целитель, у нее… обратная специальность. Да и в остальных дарах не было ничего, что могло бы ей помочь. Умения жрицы, быть может, но… Дар уже предупреждающе колол пальцы – с трудом удавалось его удержать. Нет, ей она не сможет вынести оправдательный приговор даже ради ребенка, да и лечили жрицы Справедливости, в основном, только себя и своих сестер, и братьев по оружию.

– Почему не обратились в любую из государственных больниц?

Она и так знала – почему. Там бы потребовали либо состава преступления, либо… помочь ей, скорее всего, на позднем сроке уже были бы бессильны.

– Ты уходи отсюда, беги прочь, они все проклятые, говорю, проклятые, их всех уничтожат. – сумасшедшая натужно хрипела, скалы мелкие зубы, как ее вообще сюда пустили?

Рин уже хотела уйти прочь, вызвав наряд стражи, когда почувствовала, что в спину упирается что-то острое.

– Давай, девочка, давай, тварь маленькая, веди меня к самому главному, – лихорадочный шепот, – иначе я наделаю кучу дырочек в твоем чудном тельце.

Вздохнула, прикрывая глаза и ощущая тревогу своего шаэ на другом конце связи. Нет, милый, здесь я справлюсь сама, уж поверь. Кроме брезгливого опустошения чувств не осталось. Змееныша жаль, но у него еще есть шанс родиться. Что ж за твари то бывают на земле… Чешуя мгновенно проступила на теле, закрывая спину, ноги перетекли в длинный хвост, отливающий на закате алым. Подсечка, уход, поворот. Ножик рассек ткань туники – и то чуть. Ох и достанется ей от учителей за неуклюжесть. Ни злости, ни азарта не было. Теперь она все лучше понимала Нильяра – бесконечно устанешь, сойдешь с ума пропускать каждую такую ситуацию сквозь себя. Остается только отгородиться. Хвост аккуратно спеленал безумную, стараясь не давить на живот.

– А у нас оказывается в центре столицы небезопасно… что-то внутренняя стража расслабилась во время мятежа, – от этих крадущихся ноток в голосе потеплело на сердце.

Рин обернулась, улыбнувшись князю во все клыки.

– Редко, когда меня так радостно встречают, – Айнире усмехнулся, чуть шелестнул валиками крыльев, нехорошо смотря на извивающуюся в коконе хвоста альву.

– Чего стазис то не наложили? – спросил почти миролюбиво.

– Она беременна, – Рин покачала головой, только надеясь, что Кио внял ее мысленной тираде и утащит отсюда Лэйри. Несмотря на всю боевитость, фэйри здесь не место. Не умеет она сражаться с мирным населением, особенно, глубоко беременным, – похоже, любовница одного из заговорщиков. Он хотел красивую куклу, а она оказалась до безобразия глупой и амбициозной…

– Решила на ребенка его поймать? – вампир тихо выругался, вызывая стражу. – Прости, что испортили тебе такой день, тайши. Я займусь ей, не переживай.

Уже через несколько ударов сердца в помещение, оттеснив попискивающих продавщиц, вошли двое вампиров, коротко поклонились князю, подошли поближе к зависшему хвосту… Рин чуть шею себе не свернула от любопытства, смотря, как один из воинов взял в ладони лицо альвийки, смотря прямо ей в глаза. Миг, другой – и женщина обмякла.

– Отпускай, – шепнули на ухо, – она пойдет с ними добровольно.

Так и было. Только внутри теперь вместо утреннего умиротворения царила смутная тревога. Как же она сама-то? А если правда? А если ее крови иршасов недостаточно, как и их совершенной совместимости? Умирать не хотелось – даже ради драгоценного ребенка. Может, потому, что она пока смутно его себе представляла.

– Тише, девочка моя, тише. Ну вот, испугалась… – крылья обняли ее, позволяя нежиться в мягком кожистом тепле, вызывая счастливую детскую улыбку.

Нет, Рин чувствовала, что князь воздействовал на ее сознания, но не противилась – пусть лучше успокоит, чем она будет мучить себя и других.

– С тобой все будет в порядке, девочка, когда придет твое время. А придет оно еще нескоро – для рождения детей ты чересчур молода, так что твои маленькие глупые мыслишки и беспокойство – забудь. Предначертанный каждому путь… мы сами его и строим, моя алэ-шаэ. Сейчас я открою портал, ты пойдешь домой и поспишь. А проснешься – и все сгладится, забудется…

Противостоять вампирским чарам было очень сложно, но она все же сумела разлепить губы и спросить:

– Ребенка… спасут?

– Несомненно, – твердый, спокойный ответ, – такими вещами я лгать вам не стану. – Идите.

И подтолкнул в сияющий портал, где уже ждала теплая постель, в которую посреди сладкого сна прибыл, нарушая все обещания, и второй участник предстоящего завтра действа. Обвился вокруг нее, крепко обнимая и прижимая к себе, и она уснула совсем крепко. На душу вернулось спокойствие и умиротворение, а мерзкая сцена забылась, истаяв. Вот уж кого бы целителем… мозгоправом, не иначе.

***

А следующий день встретил снова жаркими объятьями, упирающимися в нее частями тела и легкими укусами-поцелуями.

– Итаннэ, – «душа моя». От обращения сердце сладко заныло, а по губам расплылась счастливая улыбка. От вчерашнего осадка после тяжелого столкновения и собственного страха и тени не осталось, – я решил удовлетворить твою просьбу по поводу братьев-каэрхов, знаешь, – негромкое.

Просто… не то, чтобы Рин была против, но это определенно не то, с чего начинают утро перед свадьбой, нет? Впрочем, у них вечно все… хвостом вперед. Но ей и так все нравится. Стоит по-настоящему ждать, чтобы судьба преподнесла тебе самый драгоценный подарок.

– Яр? – Рин пыталась найти подвох в словах хитроумного избранника – и не находила. Тот был абсолютно серьезен. Хотя с чувством юмор у ал-шаэ действительно было не очень… хорошо.

– Я сделаю их твоими телохранителями, связав дополнительными клятвами на крови. Вижу, что вы и так уже все связаны между собой, но… не помешает, – отрезал коротко.

Того и гляди расшипится с утра пораньше, как растревоженная гадюка.

– Как скажешь, сердце мое, – сказала ласково, чувствуя, как по эмоциям ударило чужим удовлетворением. Приятно ему. Не такой уж ты камень, милый.

Раздвоенный язык мягко скользнул по щеке, вызывая дрожь. Тело как-то сразу превратилось в тягучее желе, растекаясь по подушкам, дыханием вырывалось часто-часто, изредка сбиваясь. Кружилась голова и припекали щеки, пока чужие когти ласково и осторожно рисовали узоры на животе, нагло пробравшись под рубашку. Серебряные глаза потемнели, Нильяр больше не казался бесстрастным, хотя лицо оставалось практически спокойным. Но разве обманешь чувства? Бьющееся под рукой чужое сердце? Прерывистый вздох сквозь зубы, проступающая чешуя, сильные жесткие руки, фиксирующие тело и не дающие сдвинуться с места…

Неизвестно, до чего бы они дошли, если бы не раздался гулкий звон, ввинчивающийся в уши – кто-то стоял у двери во внешние покои. Миг – и приятная тяжесть исчезла, уступая место утренней прохладе и легкому разочарованию.

– Пожалуй, я зря остался. Несколько переоценил собственные силы, – голос мага звучал ровно, но вот пылающие ртутным серебром глаза выдавали, как и та буря чувств, что на мгновение прорвалась по связи. – Я пойду к себе, итаннэ. Рин-э, – длинный хвост скользнул по полу, обвил ноги, притягивая ее к наследнику.

Губы ожег жесткий поцелуй – чужая рука зафиксировала голову, не давая отстраниться, он снова все контролировал – но, в то же время, Рин знала – захоти она – все будет по-другому. Да, Нильяр мог быть и равнодушным, и властным, и жестоким. Да, у них не будет все просто – а у кого бывает? Но она всегда будет знать, насколько дорога ему. Интересно все же, за что ей такое счастье?

– Мы уже, кажется, об этом говорили. Прекрати недооценивать себя, Рин-э.

И отпустил, подпихивая к кровати.

– Иди, я пришлю к тебе всех сочувствующих…

Яр просто не понимал, как близок в этот момент к тому, чтобы быть побитым подушками.

– Я хотел сказать – твоих друзей, – по связи долетели отголоски веселья. Так, значит там, где-то и чувство юмора закопано?

Все, уполз. Поганец хвостатый. На мгновение охватил привычный мандраж – пусть сегодняшние церемонии и не для широкой публики, но завтра…

Все так закрутилось, завертелось в вихре прическа-туники-платья для человеческой формы, традиционные накидки для формы иршаса, заколки-украшения-проверка церемониала. Нелегкое это дело – выходить замуж за наследника Империи. И огромная ответственность. Уже тогда, когда она ползла в окружении близких и родных рядом с отцом к Храму Великого Змея, накатило на миг снова – разве она достойна? Этого невероятного иршаса, этого высокого положения, всего того счастья, о котором год назад она и мечтать бы не смела?3ec623

«Ну, полно. Предлагаешь мне еще лекарем душ поработать, а, маленькая жрица? Откуда столько неуверенности в себе, после всего произошедшего?» – Эскайр тан-Ши, как и всегда, вовремя.

«Я боюсь, – поделилась тихо, в реальности сжимая руку отца, – что мне все это снится, понимаете? Я бы ничего не смогла без их поддержки, без вашей помощи.»

«Так помни об этом. Одно существо мало может и еще меньше значит само по себе. Забудь обо всем и радуйся сегодня, Первая.»

Чужое присутствие исчезло также быстро, как и появилось, но на душе потеплело. Ей больше не было страшно – только немного волнительно от окружающего торжества. Вскинула гордо голову, улыбаясь, поймала одобрительную улыбку отца, рядом с которым – неподалеку – вилась его фэйри, кивнула Киорану и Лэйри, идущим впереди – по традиции в Храм надо было идти пешком, а не переноситься порталом. К счастью, величественное здание располагалось здесь же, наверху, неподалеку от дворца, в отличие от Храма Господина – туда их перенесет Илшиарден, как Хранитель, хотя сама она и так могла бы перенестись в любой момент.

Высокие стены из голубоватого мрамора с прожилками. Сияющая сегодня высь неба, сердце где-то в груди стук-стук-стук. Он близко, Рин чувствовала, уже ей самой хотелось бросить спутников и бежать – туда, внутрь. Хвост заметался из стороны в сторону, но тут же замер. Еще немного бы потерпеть…

Внутри храма было тихо – даже удивительно. Никаких придворных, вообще никого, кроме стоящих впереди, у алтаря, императора, Яра и его брата. Дана Сиаллиа не могла оставить на столь длительное время свой пост в другой стране, но заранее прислала поздравление, тепло и искренне радуясь счастью старшего брата и своей протеже.

Вспыхнули факелы в виде змей на стенах. На мгновение воздух вспыхнул иссине-зеленым, а Рин ничего этого почти не замечала – только не могла оторвать взгляда от огромного золотисто-пепельного иршаса, гипнотизирующего ее полыхающими серебряными глазами. Она сама не поняла, как уже поравнялась с ним, и отец, извернув хвост в форме благодарения, передал ее руку наследнику.

Прохладная чешуя. Она кажется слишком маленькой, наверное, на его фоне.

«Любят не за что-то, знаешь? Я искал такую, как ты.»

Возраст и опыт – дело наживное. Их кровь смешивалась на алтаре, его поцелуй носил привкус той самой крови, его руки обвивали ее так крепко, что перехватывало дыхание, в воздухе гремели клятвы, император смотрел глазами Великого Змея, а она слышала только тихий шепот:

«Больше никто не причинит тебе вреда. Больше никто, никогда тебя у меня не отнимет».

– Я люблю тебя, – шептала, глядя в темнеющие глаза мужа.

Не говори, раз ты такой упрямый. Ей хватит силы его чувств, потому что их невозможно понять как-то иначе.

– Отныне и навеки вы двое – едины и неразделимы. Нильяр и Дейирин, иршас и иршасса, воин и жрица, менталист и Судья, наследник и дочь карриарша. Да будет так. – голос императора взлетает под своды, на мгновение их накрывает тень со светящимися желтыми глазами, тень огромного змея, и в ту же секунду руки обдает жаром.

Он спускается от локтя вниз, к запястью, оборачиваясь золотисто-черными лентами-змеями, сплетающими хвосты. Брачные браслеты, символы из союза, их чувств, слияния их сил.

Друзья и родственники тихо ликуют, день еще не закончен – предстоит церемония в храме Справедливости, а завтра – представление народу, но это сейчас ни капельки не заботит.

– Я знал, что ты будешь со мной, – твердые руки обнимают плечи, – я рад, душа моя.

– Ты мой. Это все, чего я желала, – Рин кладет голову ему на плечо, жадно вдыхая ставшим родным запах.

Хорошо. Тепло. Спокойно. Разве она думала хоть когда-то в своей бывшей такой унылой жизни, что можно обрести все, сделав всего один шаг через портал? Семья – вон стоит отец, обнимая Инши, друзья – Зарг и Ардай, Кио и Лэйри – лукаво поглядывают на нее, даже Эрайш здесь, хотя в чужом храме ему явно неуютно. Император пока один – все-таки к появлению его семейной ячейки всех надо еще подготовить, но с ним рядом младший сын, Иршарр. В кое-то веки и этот иршас выглядит умиротворенным. А она?

Солнце вспыхнуло, рассыпаясь у алтаря брызгами золотых искр. Супруг скользнул раздвоенным языком по плечу – благо, платье позволяло – вызываю знакомую сладкую дрожь. Уже сегодня…

Над Империей, вопреки всем законам природы, сияли радуги, а леса пели свою, особую песню. Песню счастья.