Текст книги "Змеиная Академия. Щит наследника. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Аэлрэ Шеллар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 5. Покушение

Жребий всегда падает на того, кто его не ждет.

Стефан Цвейг

– Полагаешь, быть твоей невестой безопаснее, чем быть твоим Щитом? – отец смотрел все также пристально – словно не обнаружил все еще того, что искал, но и не нашел того, что его бы не удовлетворило.

– До некоторой степени, – Нильяр казался абсолютно сосредоточенным на новой задаче.

Трудно быть объективной, когда предмет любви тебя игнорирует, даже делая предложение, будто она бессловесная кукла. Конечно, Рин имела представление о том, как жили жены и дочери иршасов… В основном, они до сих пор, в отличие от представительниц слабого пола других рас и народов Империи, сидели в закрытых домах младших кланов и редко появлялись «на людях», разве что в императорском дворце, тоже, по сути, являющимся закрытой от внешнего мира резиденцией, иршассы вели более свободный образ жизни, но, в целом, их роль и занятия оставались чисто женскими. Мало кто стремился выбрать мужскую профессию – да и зачем? Женщин у змеев было не так уж и много, и они весьма ценились.

Только вот Рин понимала, что если снова уступит, промолчит сейчас, то так и останется на вторых ролях. Может, и женой, и избранницей, но никак не равной или той, в ком будут видеть почти равноценного партнера. Слишком огромна пропасть между ними… Да, она любила Нильяра шэ Льяшэсса – глупо было это отрицать, но лучше отказаться от него, чем потерять саму себя навсегда.

– Позвольте мне решать, мой Шаэ, отец, – поклон – но короткий, почти на грани вежливости. Хвост шелестнул, свернулся в клубок, распрямляясь, признак ее недовольства, – степень опасности, безусловно, удручает, но это моя жизнь и только мое решение. Щит и неве-сс-ста, прос-стите, изсс-бранница, – от волнения она сбилась на шипение – это разные, слишком раз-сные вещи.

Карри только чуть склонил голову. В глубоких темных глазах отца на мгновение промелькнули искры одобрения, в то время, как наследник, казалось, был изумлен фактом того, что на его предложение-приказ еще не ответили безоговорочным согласием. А, быть может, ей это только казалось от злости и обиды.

– Я понимаю, что пока, как Щит, еще мало что из с-себя представляю. Вернее сказать – практически ничего. Я только начала постигать свою магию, да и, как у жрицы, у меня достаточно обязанностей, – пальцы невольно коснулись знака, оставленного Справедливостью, – я все ещ-ще привыкаю жить с-среди ирша-сс-сов, да и все происходящее сейчас в Империи… пугает, – передернула плечами, сглотнув. К чему врать?

Нильяр хотел, кажется, что-то сказать, но она не выдержала, вскинула руку, останавливая. Пусть грубая ошибка, но…

– Простите. Если я не скажу сейчас, то не скажу никогда, – про третьего участника встречи все благополучно забыли, если, конечно, он все еще был здесь. Да и отец словно уполз куда-то в угол. Казалось, что их только двое – она и наследник императора. Да и говорила Рин только для него, – я осознаю, что нас разделяет почти пропасть – лет, образования, опыта. Вы едва ли можете воспринимать меня иначе, как ребенка, затесавшегося ненароком в ваши планы, как ценный ресурс, – да, грубо, но сдерживаться она устала. Сама не заметила, как поднялась на хвосте, раскачиваясь, как злая гадюка, которой на хвост наступили. Впрочем, не кричала и голоса не повысила – темперамент иршасов и правила этикета сыграли свою роль, – но я живая. Из плоти и крови. Я чувствую. Я стараюсь учиться, стараюсь соответствовать своему… происхождению. Раньше у меня не было такого права, но сейчас, – вдохнула, набираясь храбрости, – я осознаю, что любые подозрения от меня необходимо отвести, иначе это ударит не только по нам. Пусть считают, что Щит утрачен. Но и быть слепой фигурой в вашей игре не согласна. У меня очень много вопросов, Нильяр, – и не заметила, как назвала по имени, – и я хочу услышать на них правдивые ответы. Это не любопытство, а необходимость выживания. Если я стану вашей избранницей – то никогда не стану такой, как ваши даны. Вы… должны это понимать.

Она говорила, не замечая больше ничего вокруг – только эти глаза, хаос побери, расплавленные озера, от которых взгляда не отвести. Как глупо – смотреть в глаза сильнейшему менталисту… Да только и так больше ничего своего не осталось. Она не может заставить полюбить себя или хотя бы уважать, но, даже несмотря на то, что эти узы связали их крепче, чем любая любовь, помыкать собой, как бессловесной куклой, она не позволит.

Наверное, он прочел все это. Все – и даже в сотни раз больше. Бледные губы чуть дрогнули.

– Удиви меня, моя змейка. Моя шианнэ. Каждый раз, когда ты сможешь меня удивить, я буду давать тебя ответ на один или несколько твоих вопросов. Три ответа ты уже заработала, но спросишь позже, наедине… – чужой голос обволакивал, заставлял задыхаться от странных желаний, теряться, не в силах сбросить наваждение.

Он не говорил вслух – только мысленно. Он не коснулся ее и пальцем, но… так хотелось крепких объятий и сильных рук, в которых хотя бы ненадолго можно почувствовать себя в безопасности. Впрочем, наваждение она сбросила быстро – лишь вспышка недовольных черных нитей внутри – и оно осыпалось пеплом, заставив иршаса неуловимо поморщиться.

– Я жду твой ответ, Рин-э, – заметил уже вслух, чуть склонив голову. Голос наследника звучал тихо, бесстрастно и словно равнодушно, как и всегда. Толстая белая коса хлестнула по пояснице. Вот бы в эту роскошь руки запустить. – но, чтобы все было по правилам…

Он задумался на мгновение, не обращая внимания на двух невольных зрителей. Длинный золотой хвост с пепельными вставками занял большую часть пространства у массивного стола. Ал-шаэ Нильяр вдруг свернул его снова кольцами и низко склонился, уперевшись руками в пол. Рин онемела, замерла, не в силах поверить.

– Примешь ли ты, Дейирин Илшиарден Найритин Льяшэсс меня, Нильяра, Шаэ Льяш-Таэ, своим Избранником и господином до тех пор, пока вечны на небе звезды и свиваются кольца Великого Змея?

Самая уважительная по отношению к женщине форма намерения о браке или, как говорили в других мирах – помолвки. Руки дрожат. Хвост чешется от волнения, а клыки чуть не прокусывают губу. Не так, наверное, она это представляла, но судьба любит шутить. Мечтала? Получай.

– Я принимаю тебя, Нильяр Шелларион шэ Льяшесс, ал-шаэ Империи. Пока вечны звезды и солнце, ветер и воздух, тьма и хаос, что будут меня судить пред моим господином. Я принимаю тебя навеки.

Она наклонилась, едва заметно, почти трепеща, касаясь губами белоснежной макушки, обхватывая руками жесткие сильные плечи и заставляя его подняться, чтобы мгновение спустя оказаться в тех самых желанных объятьях.

Губы обжег поцелуй – властный, требовательный, и вместе с тем легкий-легкий, едва обозначающий чужие намерения. Но даже в таком было легко забыться. Может, потому, что ей был важен не столько сам поцелуй, столько то, кто именно ее целует. Иначе и смысла не было…

– А меня, с-сстало быть, с-спросить не хотите? – тихое, но недовольное.

Отец сверкнул глазами на ал-шаэ, но тот лишь покачал головой, продолжая крепко удерживать Рин в своих объятьях. Это было… приятно.

– А ты сначала разберись с собой, Илшиарден, – в голосе Нильяра отчетливо звякнула сталь, и карри вдруг понурился, отступил.

Рин дернулась, не в силах видеть разом поникшего отца. Она, наверное, почти понимала, в чем дело – проклятый ошейник все еще был на нем. Из-за его же собственного феноменального упрямства. Не стоит же ожидать, что ее безумный бог сам снимет ошейник с шеи строптивого потомка. Даже у богов есть свои правила и законы, а Эскайр и так и нарушил уже порядочно…

Что именно было в прошлом Илшиардена, что он так отчаянно сопротивлялся всякой мысли о божественной власти над собой? Кроме, разумеется, того, что жрецы питали к нему с его юности весьма трепетные, почти «убийственные» чувства».

– Не нужно. Он сам понимает, что виноват передо мной, сам себе делает хуже, но остановиться никак не может, – Нильяр сверкнул глазами и отвернулся, отпуская ее из объятий. На миг стало неуютно.

– Отец, но ты… – она не могла не спросить.

– Я не против, – пепельная грива волос слегка качнулась, – я даже рад. Прости, девочка моя, слишком сильно я за тебя боюсь, но Нильяр единственный, наверное, кому бы доверил без опаски. Но реш-шать было только тебе.

Он так посмотрел, что стало понятно – знает. Скоро ее чувства, похоже, станут вообще всеобщим достоянием. Необходимо срочно взять себя в руки, нельзя во дворце распускаться.

Тихо кивнул своим мыслям младший шаэ. Пронзительно засвистела за окном какая-то птаха. Вот так буднично почти и в ее собственной жизни, и в жизни Империи Судьба сделала крутой поворот. Невеста наследника, подумать только… Никаким императрицам ее отсюда не выгнать, нет. Свой бой она больше не проиграет.

***

Зал блестел, сиял, переливался огнями. Свисали живые зеленые гирлянды, выращенные магами жизни. Колонны были увиты чудесными искристо-серебристыми цветами, испускавшими слабое сияние, на балконе в глубине зала наигрывал легкую мелодию оркестр, а в небольших нишах, закрытых легкими занавесями, слуги накрывали столы.

День образования Империи Льяш-Таэ праздновали с размахом. Именно сегодня должно было состояться награждение тех, кто за это время сумел отличиться на своем поприще и чьи заслуги были безусловно признаны императором. День ее награждения за спасение жизни наследника престола – хотя Рин до сих пор считала, что она не сделала ничего особенного – если бы не Эрайш, их всех бы уже хоронили в закрытых гробах. Раш… сегодня он тоже впервые будет присутствовать здесь, естественно, уже не в качестве Щита и без иллюзии, как представитель нового народа, фэйри хаоса и тьмы. Как странно – исчезла иллюзия – и те, кто плохо его знал, уже никогда бы не подумали, что резкий, дикий и буквально источающий магию незнакомец – бывший слуга наследника. Хотя, какой слуга… Друг и брат – вот вернее.

Рин сдержала дрожь, хотя хвост продолжал нервно барабанить по камням пола, высекая искры. Выдохнула сквозь клыки. Сегодня объявят о ее родстве с карриаршем Илшиарденом и об их помолвке… И сегодня она, наконец, сможет получить ответы на некоторые вопросы. Она поправила заплетенную в сложную прическу и украшенные лентами в цветах рода волосы. До сих пор трудно привыкнуть к почти полному отсутствию одежды ниже талии – только широкие пояса, да полы длинного верхнего камзола, сделанного из легкой струящейся ткани.

Трон в центре зала, сделанный в виде гигантского змея, изготовившегося к прыжку, внушал почтение. Вообще обстановка для не-иршасов была довольно монументальной, что уж говорить. С верхней галереи, где она сейчас расположилась, было все отлично видно, зато не было заметно ее самой. Гости уже пребывали, расходясь потихоньку по залу, здесь собрались все наиболее знатные роды Империи.

«Волнуешься? Правильно делаешь, шустрая моя жрица. Ал-шаэ тебе не простят, слишком сладким куском был холостой и бездетный принц, даже после этой нелепой провокации с мертвым ребенком…»

Коготь распорол бархатную ткань обивки у подлокотника кресла.

– Га… Господин, нельзя ж-ше так пугать. – возмутилась, стискивая клыки.

Божество только рассмеялось в ответ, впрочем, не появляясь.

«Извини за ту нелепую сцену… но мне действительно жизненно необходимо то, что я просил, змейка», – тихий выдох.

Да она и не сердилась… разве можно сердиться на бога? Пусть иногда странный и жестокий, пусть шутки его злые, но он действительно справедлив. Какой была бы она, потеряв все из-за предательства тех, кому доверяла? Пропади на тысячи лет из жизни?

Он понял. Наверное, снова прочитал ее мысли, но холодная волна силы благодарно обняла, укутывая облаком.

«Сейчас временный вооруженный нейтралитет. Верховный змеище – тот, кого ты видела тогда в комнате, – накрутил хвосты моим родственничкам глубоконеуважаемым, но, увы, это ненадолго. Я все еще слаб, но в том не твоя вина, ты делаешь больше, чем я мог предполагать, в отличие от…»

Злость. Почти ярость, подсознательное желание искалечить – не ее.

«Ты же его не?..» – мысленно говорить проще.

«Нет. Но твой отец нарывается. К сожалению, он нужен мне живым, строптивый мальчишка. Будь осторожна сегодня, маленькая жрица, цветы порой полны яда, как и чужие речи».

Прежде, чем она успела ответить, ощущение чужого присутствия исчезло. Заинтриговал и испарился. Очень… божественно.

– Эскайр тан Ши был здесь? – прохладно-сдержанный, как и всегда, голос, отозвался волной тепла в теле.

– Ал-шаэ… – сбилась, смутившись и вспомни их уговор – обращаться в неофициальной обстановке по имени, – Нильяр. Да. Но он не появлялся, только связывался. Неужели все это почувствовали?

Наследник был совершенен. Темно-фиолетовый камзол, широкие крылья рукавов, хищный профиль лица, скрытого под маской. И кончик виднеющегося шрама. Если раньше она чувствовала эту ауру опасности вокруг него, осознавала, что от менталиста трудно что-либо скрыть, то теперь возникло лишь счастье и непередаваемое чувство защищенности. Словно половинки души срослись, наконец. Связь пугала иногда по – настоящему.

– Теперь всегда так будет? – спросила невольно. – А с Эрайшем тоже так было?

– Возможно… – наследник неуловимо поморщился, – несколько по-другому. Все же в том, что девушка, есть свои особенности. Чем крепче чувства, на основе которых зиждется связь, тем она будет прочнее. Сейчас мне приходится самому глушить большую ее часть…

– Но, – она не успела окончить фразу.

– Ты не готова, и сама это прекрасно понимаешь. Если бы было возможно все изменить, я бы никогда не сделал тебя своим щитом, Дейирин.

В горле встал ком. Умом понимаешь, что он не сказал ничего обидного – Нильяр полностью прав, это не ее место, не женская работа, да и слишком молода она – не вытянет. Какой прок от Щита, если ее саму в пору защищать? Обуза, да и только. Сколько лет пройдет прежде, чем она научится, и дадут ли ей эти годы? Империя на пороге восстания, императрица – враг в самом сердце дворца, боги готовы ее уничтожить, да и мать что-то песок баламутит в последнее время…

И это если забыть о таинственном убийце, со слишком знакомыми глазами, которого надо во чтобы то ни стало привести к дану Эскайру. Богам не отказывают, да и это в ее интересах. Надо поговорить с Нильяром. Обязательно. Он обещал ответы на вопросы, но ей и без того есть, что сказать. Слишком уж все призрачно и зыбко вокруг, особенно – доверие к чужакам.

– Я понимаю, – смогла выдохнуть сквозь клыки. Тело иршаса небогато мимикой, и краснеть-бледнеть не приучено, к счастью.

Бессмысленно. Он сразу почувствовал. Менталист, одним словом. Иногда даже ей становилось немного неуютно – не потому, что боялась, нет – потому, что было стыдно за свои слабости. Рядом с ним хотелось быть достойной. Неожиданно прохладные чешуйчатые ладони легли на талию, чужой хвост обвил ее собственный, сжимая крепко, но бережно. Сердце забилось – быстро-быстро. В таких объятьях хочется стоять вечность – как мало нужно безнадежно влюбленному змею.

– Забудь эти упаднические мысли, змеюшка, – как он ее назвал? – запомни, я поступаю только так, как хочу сам, а не так, как диктуют мне обстоятельства. Если бы я не хотел – то не стал бы держать тебя подле себя, поверь мне, – вот что он сейчас имеет в виду?

Прохладное дыхание щекочет нежную чешую на шее. Длинные когти лениво поглаживают руки, рождая теплую дрожь.

– Нам пора. Вернее, пора тебе. Скоро все гости соберутся, а после подойдет и император, – приятная тяжесть с хвоста исчезла. Ал-шаэ отстранился, и словно испарилась та странная, будоражащая душу нежность из его глаз. – Иди – негромко приказал, коснувшись ладонью щеки. Раздвоенный язык затрепетал в воздухе, – и никогда в себе не сомневайся.

Что ж. Нильяр совершенно прав – настала пора спуститься в зал, к тому же, там она без поддержки не останется. И Кио, и Лэи тоже были в числе приглашенных, не говоря уж об отце. О матери Илшиарден так пока и не объявлял, за что, признаться, Рин была ему благодарна. Смутная тревога от некоторых несоответствий не давала покоя.

Отец был где-то тут, к слову, неподалеку – она уже научилась различать знакомую прохладную силу Палача, а вот смотреть, как липнут иршассы всех расцветок и возрастов к Нильяру было неприятно, и не сказать, чтобы так уж неожиданно.

– Хвост в узел завяжу… Отправлю в змеиный пансион для юных дурочек… Чешуйкой своей клянусь, так и сделаю, – прошипела раздраженно.

И все же было видно – наследника побаиваются. На самом деле не так уж и много народа попыталось его остановить или заговорить – у страха глаза велики. Напротив, большинство предпочитало держаться подальше, даже глаз на него не поднимать – будто это могло защитить от поверхностного проникновения менталиста.

– Ш-шш-то такая преле-сстная дана делает в одиночесс-стве? По-зс-свольте ли помочь? – шипение рядом чуть не заставило поперхнуться – только выучка помогла взять себя руки и обернуться, изящно поклонившись и осторожно свивая хвост кольцами.

Когти сжались. Сердце гулко забухало в груди. Перед ней стоял Каэльшэн шэ Раон, глава рода Раон и отец Киорана, первый советник императора и, для нее – один из первых подозреваемых. Змей по случаю праздника приоделся в строгие холодные тона, которые шли к темно-зеленой чешуе, разбавленной золотом императорского клана.

– Дан-э советник, это боль-шшая чес-сть для меня, – примерно такая же, как и лицезреть императрицу.

Растянула губы в улыбке, откидывая уложенные алые косы. А у нее золота на чешуе куда больше, чем у советника. Интересно, когда он начнет задавать неудобные вопросы? Как же скрыться с его глаз у всех на виду? Рано, слишком рано. И спина вдруг вся зачесалась от чужого недоброго взгляда – не советник, нет – постаралась окинуть зал из-под ресниц, будто кокетничая, – слишком много народу. Слишком тесно стоят, но, кажется, смотрит не иршас. Похоже, что из той большой группы иных рас, явившихся на праздник, но вот кто? Высокий надменный трау? Точно не вампиры, те пришли с князем Асайюрэ и демонстрировали редкостное единодушие, активно, но негромко обсуждая какие-то свои дела. Каэрхи? Но высокие смуглолицые и хвостатые воины стоят слишком далеко, возле самого трона. Остальные расы представлены не столь многочисленно и просто теряются в толпе. А чувство тревоги все усиливается…

Советник пытается подхватить под руку, вешая на уши какую-то несусветную чушь. Это что же, он пытается приударить? За ней? Появившаяся после обручения на спине и руках татуировка обожгла, к счастью, не проявляясь.

– Думаю, вам стоит перестать оказывать знаки внимания чужой избраннице, ил-карш Раон, – в глухом низком шипении звучало столько ненависти, что, на месте советника, Рин бы ходила с оглядкой. Никогда она еще не видела Киорана в таком состоянии, да он пошел на прямое нарушение этикета у всех на виду, да еще и ткнул советника более низким титулом – ведь ил-карши подчиняются карриаршам.

– Дир Киоран… – от сладостного яда в одном звуке имени просто зубы свело. Бедного брата перекосило от злости – кому же приятно, когда тебя равняют с мелкими дворянчиками, с людьми?

– Дан Киоран шэр Найритин. Неумение разбираться в окружении может дорогого стоить, господин советник, – Рин очень сильно захотелось зашипеть, подпрыгнуть и завизжать от радости за брата – действительно брата. Отец ввел его в свой род, как приемного сына без права наследования, умно. Хотя идея наверняка принадлежит наследнику, без него Судья бы на такое решился.

Иршасы ожесточенно зашипели друг на другу, быстро переходя на древний язык, который все еще давался Рин не настолько хорошо, как бы хотелось, и она потихоньку двинулась в сторону накрытых в нишах столов, во рту пересохло. Что-то такое исходило от советника… непередаваемо мерзкое, хотя внешне иршас производил весьма благопристойное впечатление, разве что был излишне надменен. Но гнилую суть трудно скрыть…

Ухватить удалось как раз последний бокал с легкой шипучей жидкостью – насколько она помнила – это было что-то вполне безобидное и безалкогольное. С удовольствием глотнула, поразившись странному вяжущему привкусу жидкости, и облизнулась. Спину обжег знакомый ненавидящий взгляд, на этот раз – не один.

И в этот момент запели трубы, возвещая о появлении императорской семьи, но она и так это бы поняла – родная нить, связавшая навеки с Нильяром, натянулась, дернувшись – и зазвенела, обжигая теплом. Сразу стало спокойно – словно это змей стоял, обвивая ее хвостом. Жаль… еще не хватало Эрайша. Как-то там фэйри, справился ли со своей тьмой и запертым хаосом? Сможет ли она уговорить Нильяра позволить ей навестить бывшего Щита и кровного брата?

Почему-то хотелось смеяться и кружилась голова – было легко-легко. Интересно, будет очень смешно, если она сейчас выставит хвост прямо на дорожку, чтобы эти важные змеи споткнулись? Странные мысли. Рин тихо фыркнула, но устояла на месте, дурнота отступила. Сердце кольнуло от странного несоответствия, мысли разбегались, и она никак не могла понять – что же не так?

Императорская чета, наследник и младший принц в масках проследовали к тронам, но Иршарр встал позади брата с правой стороны, а появившийся миг спустя Судья – с левой. За троном императора также замерли двое стражей, в одном из которых Рин с изумлением узнала Эргрэ. Он? Но как?..

Слаженный шелест хвостов и поклоны представителей других рас. Объявление императора. Дружный гул голосов, перемежающийся шипением и шелестом чешуи. Все слилось в одну нескончаемую сцену, вызывая лишь вспышки головной боли и смеха, смешанного с поднимающейся волной агрессии.

Вот объявляют о вручении ежегодных наград. Вот вызывают на сцену знатных иршассов и представителей других рас. А вот… ее? Правда ее? Дейирин поспешно ползет, тихо хихикая себе под нос и ловя на себе странные взгляды. Она еле держит себя в руках, еще смутно сознавая, что может сейчас сделать нечто непоправимое. Связь Щита дрожит, накаляясь до предела, когда она склоняется перед тронами, принимая заслуженную награду за спасение жизни наследника – наруч, украшенный гравировкой «за верность».

Взгляд алых глаз императора придавливает к земле, становится вдруг тяжело дышать, и мир вокруг плывет, но отчего, отчего никто этого не замечает, а она лишь едва шевелит губами, благодаря за оказанную честь, но не может даже закричать? Словно кукла на ниточках. В груди все сжимает болью. Убить? Нет, опозориться. Оскорбить императора так, чтобы пойти на плаху, так, чтобы проклятый Палач не подкопался. Разве это ее мысли? Тело сотрясает невидимая дрожь, душа сгорает от ненависти, сознание бьется, как в клетке, но даже ее бог молчит – их связь словно отрезало.

Отец встает – он собирается сделать долгожданное объявление, и ее на миг отпускает, но она не успела, не смогла – контроль снова полон.

– Я хочу объявить о том, что у меня отныне есть наследник. Наследница – моего имени, моей крови, моего титула и моего Дара, – карри Илшиарден походит на величественную статую – так он смотрит на собравшуюся у возвышения толпу, – моя драгоценная дочь, дана Дейирин Илшиарден Найритин. Я приз-с-снаю ее перед вс-семи вами, – хвост отца обвивает ее хвост, он касается ее руки и, наверное, в этот момент чувствует неладное – все же за прошедшее время они стали очень близки.

Взгляд золотых глаз тяжелеет, отец чуть скашивает раскосые глаза – они почти у всех иршасов именно такого разреза – и, кажется, собирается уже что-то спросить, как с губ против воли в ответ на его речь срывается смешок.

Конечно, ей нужно смеяться. Жизненно необходимо. Эти пафосные иршасы просто смешны, а уж Палач… Сердце обливается кровью, в то время, как на лице появляется глуповато-насмешливое выражение – с мимикой змеев это нужно еще постараться, но помогает выразить нужные чувства хвост. Она уже открывает рот, чтобы высказать все, что думает об этом балагане, когда рядом – прямо за ней – распахивается, зияя тьмой, портал. В защищенном божественной магией месте, практически в сердце дворца императора – портал хаоса. Холодная ладонь зажимает ей рот, не давая произнести непоправимое.

Да, Рин видит, как в ужасе отшатываются придворные иршасы всех расцветок, как ощетиниваются боевой ипостасью каэрхи и вампиры, как активируют заклятья Стражи, но сама угрозы не чувствует – только облегчение от знакомой ледяной магии пришедшего на помощь. Черно-серебряные жгуты чужой силы не ранят – ласково обнимают, закутывая в себя, как в одеяло, и последнее, что она и видит – это перекошенное от ярости искалеченное безглазое лицо с черными узорами божественной воли Повелителя фэйри на нем.

– Братик… Раш…

Хвост подгибается, и она оседает на руки замершего фэйри. Как же так… снова. Снова в самый не подходящий момент.