Текст книги "Змеиная Академия. Щит наследника. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Аэлрэ Шеллар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

ЧАСТЬ 2. Интерлюдия 2. О неудачном покушении, гневе императорских особ и божественных планах

Земля все время уходит из-под ног.

У.Зыбура

Треск закрывающегося портала и мучительная тишина, резко схлопнувшаяся от пронзительного крика императрицы, сопровождающегося звоном ее многочисленных браслетов, ожерелий и прочих украшений:

– Взять его. Убийца.

Эрайш Ръятэ медленно повернулся, чуть наклонив голову в бок – как хищная птица, – и иршасса прикусила язык, замерев с широко распахнутыми от страха глазами. В пустых глазницах плескалась тьма, чистая и безумная. Этот мужчина ничем не напоминал блеклую тень, погибшего Щита. Высокий – одного роста с императором и наследником в их истинной ипостаси – с бледно-серебристой кожей, длинными острыми когтями на руках и копной распущенных, чуть шевелящихся на невидимом ветру змеев-волос неожиданного яркого, багрово-золотого оттенка, в котором уже мешались черные пряди. Тонкие губы сжались в одну нить, когда он медленно и осторожно передал тело потерявшей сознание Дейирин ее отцу. Илшиарден на мгновение замер – словно не вполне понимал, чего от него хотят, но, уже спустя миг, бережно прижал дочь к себе и, безмолвно обменявшись взглядами с наследником, исчез.

Императрица пришла в себя скоро, гневно щуря глаза.

– Мой супруг… вы не желаете остановить это бесчинство или объяснить нашим гостям, отчего сорван праздник? – прозвучало тихо, вкрадчиво, почти беззащитно. – Отчего этот явившийся из ниоткуда убийца разгуливает на свободе?

Но, чтобы ни хотел ответить император, он просто не успел.

Нильяр шэ Льяшэсс медленно развернул хвост во всю длину, чуть свешивая его с пьедестала. Так же медленно свернул и – ударил об пол со всей силы, высекая крошку чешуей. Ал-шаэ оскалился, не меняя выражения лица, только лишившийся любых эмоций голос звучал страшнее всего.

– Я объясню вам, матушка. Но не теперь. Не стоит волновать ваш-шшш ум неж-шенскими делами, – гребни раскрылись, тут же свертываясь, когда тяжелый взгляд упал на зал. Никто не пошевелился. – Благодарю, Иршарр. Фэйри – я в вечном долгу, – в серебряных глазах не мелькнуло ни эмоции, но фэйри-хаосит лишь чуть дернул свернутым крылом. Все верно. Не стоит здесь называть имен, те, кому нужно, и так все знают.

Он лучше многих видел, в какой ярости наследник и каких усилий ему стоит не сорваться. Просто ярость – она бывает разной. Кто-то побуянит, покричит, пар выпустит, а кто-то – как Нильяр, промолчит, но потом отомстит так, что кровью умоешься. Императрица еще не знала, что ее приговор близок, очень близок. Терпение наследника было на исходе.

– Уведите Ее Величество, здесь становится слишком опасно, – император впервые за все время отдал приказ, игнорируя, тихое шипение супруги. Четверо охранников тут же организовали «коробочку», в которую и заключили царственную особу – им также выдали специальный амулет перемещения.

Шаэ Шелларион повернул голову в сторону сына, и Нильяр замер, склоняясь. Старший иршас скользнул к нему, коснулся кончиком хвоста опущенной голову, заставляя посмотреть себе в глаза.

– Много эмоций. Так много, как я не видел у тебя за всю прошедшую шш-шизнь, с-сын. Что ш-ше, я тебя понимаю. Эрайш-шшш, – император поднял взгляд на застывшего фэйри – тот не ожидал, что его узнают, – ты вс-сегда был ему верной опорой. Но, темный, – от золотого змея прянула сила, пригибая к полу, – по – ссмеешь с-сорваться в моей стране – лишишься головы. Это ясно? – хищный прищур заалевших глаз. Выдвинувшиеся ядовитые клыки.

– Предельно, мой император. Но дозволите сейчас разобраться? – темный не отвел взгляда, но склонил голову, выражая свое уважение.

– Дозволяю, – короткое, и фэйри легко спрыгивает в замерший в силках чужой магии времени зал. Он, как ищейка – прекрасно чувствует, куда именно нужно идти и кого искать, слишком свежа и ярка здесь магия подчинения, слишком близка к его собственной силе, и отчетливо сплетается она с силой знакомой змейки.

Брат… давно гончая хаоса не слышал этого слова. Только от Нильяра, но сдержанный принц не часто баловал его проявлением эмоций, хоть и был привязан по-настоящему. Ничего, ата, родственные связи порой действительно очень полезны. Благодаря силе отца он быстро восстановился. Так хотелось растерзать, разорвать противников на части, упиваясь их страданиями, их ужасом и страхом, но – нельзя. Он поклялся сдержаться. Да и потерять навеки шанс возвыситься для таких, как он, – не хотелось бы. Трудно представить, как Дейирин смогла уговорить на это Ис-Тайше. Действительно, чудо.

Знакомый вяжущий привкус магии на зубах – вот они, двое, один в одежде жреца бога войны, другая – женщина из родственной им расы альвов. Тоже служительница богини. А еще отсвет этой магии на двух молоденьких каэрхах… Интересно… Значит, божественные игры, а не заговорщики? С одной стороны, это предсказуемо и в чем-то даже лучше…

Нильяр молча смотрел в глаза отца. Их связывали странные и непростые отношения. Впрочем, иначе и быть не могло. Вот только что будет, когда император узнает правду о происхождении своего старшего сына? Он и сам пока не знал ее до конца…

– Сын. Слишком много проблем – вертикальный зрачок сузился, пульсируя, – с этим я разберусь, но то, что никто из нас до последнего ничего не почуял… – император недобро оскалился. Кого-то ждали крупные неприятности, – иди и помоги своей избраннице, а взамен вызови мне Илшиардена. Эргрэ, – золотая тень трау мгновенно возникла рядом с господином, – иди в святилище Великого З-смея и выс-сови жрецов, немедленно.

– Слушаюсь, мой император. – страж мгновенно исчез, растворившись.

Наследник приподнялся на хвосте.

– Она стоит всего, что будет? – внимательный, пронизывающий взгляд. Императору невозможно солгать. Чаще всего, по крайней мере.

– И даже большего. Я так решил, мой император. – Спокойный и прохладный ответ. – Но по – с-свольте мне ос-статься. Здес-сь я нужнее.

– Что ж, – Шеларрион задумался, повернув голову в зал, где Эрайш, Айнире и Иршарр с несколькими гвардейцами и безопасниками, уже деловито шныряли между застывших гостей, отбирая свои жертвы, – оставайся. Твой дар будет весьма полезен при допросе. Кажется, я позволил жрецам и их богам считать, что они имеют право диктовать мне свою волю, – император лениво потянулся, облизнувшись раздвоенным языком, – теперь поиграем…

Император уже соскользнул вниз, чтобы присоединиться к своим подчиненным. Процедура была, в целом, отработана, – для застывших в безвременье не пройдет и секунды, как они очнутся, чтобы продолжить празднество, и никто не решится задавать вопросы, куда же делась императорская чета – за всех придется говорить теперь Иршару. А вот жрецов, посмевших использовать запретное зелье подавление воли, ждет допрос, а после – смерть. Не самая гуманная и быстрая – для этого приговора даже не понадобится сила Судьи и Палача.

Вот только… слишком уж точно все рассчитано. Жрецы просто никак не могли знать таких подробностей, вот заблокировать канал связи и отрезать юную иршассу от ее бога – да. Но знать столько мелких деталей о ее характере… Предатель где-то близко. Слишком близко. А, значит, он что-то упустил. Нильяр сжал кулак, бездумно посмотрев на блеснувшие когти. Лед в глазах наследника не обещал преступникам ничего хорошего. Одно утешает – хотя бы в этом покушении императрица не замазана – а, значит, еще ничего не знает о новой роли Дейирин. И не узнает. До самого своего конца…

С-ссссс-сссс…

***

Нильяр молча смотрел на задыхающегося жреца. Ему не было нужны применять какие-то особы пытки, чтобы узнать все необходимо. Общение с разозленным менталистом – пытка сама по себе, его не зря так боялись.

На губы иршаса наползла усмешка – в этом теле выражения лица было почти незаметно, непонятно для людей. Но страх жреца ласкал нервы, заставляя пробовать воздух раздвоенным языком – от этого человечек забавно бледнел, хрипел и пытался совершить отнюдь не красящие его действия, чему наследник мешал – еще только вони тут не хватало. В чем-то его ненавистники были правы – Нильяр презирал людей, да и к большинству других рас относился без особой теплоты, уважая лишь их отдельных представителей – и силу. Не тупую безумную силу, но изощренный ум, магию, волю, целеустремленность.

Сколь не был безумен Эрайш, он был существом с несгибаемой силой воли, он стремился к тому, чтобы обрести контроль над собой и своими способностями, он желал создать собственную расу. За одно это Яр готов был простить ему все прочие грехи. Именно из-за этих качеств он преклонялся перед своим отцом и императором, замечая, впрочем, его ошибки, именно благодаря им, он приблизил к себе Илшиардена – и только потом оценил его безусловную верность. Илш… надо с ним что-то делать, своим упрямством он ставит их всех под удар…

Впрочем, он отвлекся.

Серебряные глаза пепельно-золотого иршаса лишились вертикального зрачка, превращаясь в сплошное море серебра – жрец закричал тоненьким голос, пытаясь ухватиться скованными руками за голову.

– Кто подлил экстракт подчинения в вино даны Дейирин? – тихое шипение вызвало у пленника полубезумную гримасу, он задергался, пытаясь сбросить контроль из последних сил.

Глупец. Он бы и так все узнал, но хочется послушать, так сказать, из первых уст. Мерно качнулся хвост, вводя жертву в транс. Вспыхнула, дрожа, серебристая нить ментальной магии, протянувшись усиками к чужому разуму.

– Отвечай.

– Элдара… нам приказали… работать вместе. Девчонка была слишком опасна, слишком быстро начала набирать влияния и давать силы древнему безумцу, ее нужно было убрать, но так, чтобы никто ничего не заподозрил.

Красиво. Еще десяток рий – и следов зелья было бы не найти, тем оно так опасно.

– Вы не могли так много узнать сами о ее привычках и о том, что она там будет. Кто вам помогал?

Жрец бессмысленно покачал головой, смотря остекленевшими глазами.

– Ну? – холодное.

– Зарг и Ардай… те каэрхи. Они не поняли, не знали, что она такое… Они еще, кха… – человек закашлялся кровью, плохо. У него не так уж много времени, уже нет смысла беречь его мозг, его божество и так оборвало нить жизни. Попавшийся жрец – ненужный жрец.

Нильяр одним рывком оказался напротив безумца, заглянул ему в глаза, беря под полный контроль разум, взламывая наложенные щиты. Не из главных жрецов, но и не мелкая сошка, такую не жалко пустить в расход, а значит, он может и не знать всего, даже наверняка.

Каэрхи-предатели. Немыслимо, хотя их и завлекли обманом, недоговаривая самого главного. О том, что змейка Палач, близнецы не знали. Сумасшествие… они пытались предупредить, но их бог-покровитель держал их на коротком поводке. И промелькнуло там кое-что еще, кое-что очень нехорошее. Судя по всему, далеко не все боги поддержали идею заговора – многим и в новом мире жилось весьма неплохо и против древнего они ничего не имели. Но вот предатели и отступники, боящиеся мести… о да, им было, что терять. Похоже, нашелся некто еще. Некто, почти равный им по силе, но обладающий куда более опасными способностями – чистейшей энергией хаоса. Именно эта сила не давала каэрхам говорить и контролировала их.

И этот хаос был куда сильнее той силы, которая владела когда-то Эрайшем. Раш смог взять себя в руки, пусть и не конца, но тот… тот, кто мелькнул в отдаленных уголках мыслей жреца, даже не пытался себя контролировать – он был этой силой напоен, она была в нем с рождения. И он желал получить куда большую.

Опасность прошлась по чешуе наждаком, ударила по нервам. Казалось – ей неоткуда здесь взяться, жрец уже практически мертв, но… Нильяр взвился вверх, к потолку, цепляясь хвостом за малейшие выступы – чуял – к двери нельзя. Прикрыл глаза, возводя щит. Щит… да, щита ему сейчас не хватало, в том безумном огненном вихре с отблесками хаоса, что расцвел, вырываясь из тела мертвеца внизу. Связь с Дейирин ас Илшиарден сейчас скорее ослабляла, чем помогала, но оборвать ее было бы немыслимо. Но нападать на менталиста? В его собственном доме? Напичкав тело фанатика взрывной магией и вплетя туда силу хаоса? Тот, кто это сделал, был сумасшедшим. И очень, очень опасным противником. Нильяр выдохнул, прикрывая глаза. Щит – это последний рубеж обороны. Он легко справится и без него. Просто… привык полагаться на Эрайша.

Выдох. Мерцают силовые нити. Да, магия разума здесь бесполезна, но это лишь основная его магия. Ал-шаэ засвистел-зашипел от удовольствия, чувствуя, как бежит кровь по венам. Давно не попадалось на свете ничего столь захватывающего.

Удар. Удар. Поворот. Схватка с достойным противником, пусть даже вот так, опосредованно, будоражит кровь. Слишком редко кто-либо осмеливается бросить ему вызов. Предатели – иное, они достойны лишь кары, но здесь…

Золотой свет ауры вспыхивает невыразимо ярко, а по чешуе ползет пепел. Пепельные полосы, что появились после первого покушения, когда императрица попыталась его убить, даровали защиту.

– Fаеrеs-ssss.

Вспышка. Серая стена укутывает разрастающийся взрыв, отделяя его от дворца. Несколько ударов сердца – и все стихает. Внизу остается лишь пепел, толстый серый слой пепла, устилающий камеры. На стенах – трещины, но хаос не проник во дворец, Нильяр это чувствовал.

Тяжело опустился на хвост, прижимаясь лбом к стене и переводя дыхание, стиснул клыки – даже наедине с собой он не должен проявлять слабость. Именно поэтому он выбрал Дейирин. За стойкость и силу духа, за то, что эта змейка никогда не сдавалась – боялась, ошибалась, но шла вперед. И не побоялась ради него поставить на кон свою жизнь, не сбежала, бросившись Эрайшу на помощь. Действительно похожа на своего отца. Такая же беззаветно верная. Девиз ей подходит.

Иршас чуть выдохнул и шагнул в портал, поспешно связываясь с отцом.

«Что?»

«Мужчина был ловушкой, ходячая взрывчатка, да еще и с магией хаоса. Я подозревал, но последнее стало неожиданностью.»

Молчание – тяжелое, сосредоточенное, отрывистый выдох.

«Ты в порядке?»

«Да, отец. От него остался только пепел, что с женщиной?»

«Ее допрашивает Айнире, но она чиста – никаких ловушек, но и не знает почти ничего. Упертая фанатичка».

«Вот как. Что ж, разберемся, мой император. Шианнэ Дейирин под присмотром?»

Невидимая усмешка, смешанная с успокаивающим шипением.

«С ней ее друзья, Илшиарден сейчас занят, но, как только закончите допросы, можешь идти. Нет нужды брать всю работу на себя сейчас».

«Слушаюсь, мой император».

Что же, придется поторопиться. В ловкости императорских целителей Нильяр не сомневался, но желание проследить становилось почти маниакальным. Если холодный разум еще сомневался, то сам иршас, его магия и его суть уже все решили. Разуму трудно устоять против души…

Змей зевнул, показывая ядовитые клыки, связался мысленно с ближайшими подчиненными, приказывая все убрать в камере, и пополз в допросную. Все же пока стоило поберечься – слишком опасной и непредсказуемой была магия хаоситов.

***

Башня Круга Мастеров. Магистр Эо шэ Дарш

В башне было тихо и пустынно – она не предназначалась для проживания, а те времена, когда собирался еще полный Круг, уже давно прошли. Сейчас здесь не хватало многих… Огромный зал с вытянутым столом и высокими креслами-тронами был пуст, как и большая часть огромных комнат, отнесенных под библиотеки, хранилища артефактов, оружия, зелий, под лаборатории магов и многое другое. Только дальнее окно на северной стороне Башни ярко светилось – один из Мастеров никогда не покидал места своего обитания хотя бы потому, что очень сильно хотел жить.

Магистр Эо шэ Дарш сидел у окна, молча глядя слепыми глазами вперед в сторону дворца и других летучих островов. Угроза была уже ясной, ощутимой, объемной.

– Несчастный глупец, одержимый собственной силой, что же они с тобой сделали… – шевельнулись сухие губы.

Тонкая рука теребила покров, не решаясь его скинуть даже наедине с собой – слишком опасно. Если хоть кто-то узнает… Даже Илшиардену не доверил он этой тайны. Он… Глухой смешок. Какой идиот придумал, что время лечит? Сердце болит также, как и много тысяч лет назад, когда ее бога предали и заточили. О, если бы только она могла стать его последней Жрицей. Но проклятые ограничения, наложенные на таких, как она, что были посвящены Вечному Ничто, не давали возможности стать жрицей одной из богинь. Тогда ее имя звучало совсем по – другому, да и была молодая прорицательница древней расы вечно юной красавицей, а не изуродованным обрубком былой славы.

Почему вдруг вспомнилось это сегодня? Быть может, потому, что уже который месяц по городу идут нехорошие слухи? Давно погибший мальчик восстал, преданный тоже рвется к жизни – и Эо была последней, кто его бы в этом обвинил. Жаль немного жертв, но что делать, если на другой стороне твоя жизнь и разум? Да и начинал он древний ритуал едва ли будучи в своем уме. А, может, так странно потому, что ходят слухи о новом Палаче? Магистр беззвучно усмехнулась, перекатывая яблоко в пальцах. Подбросила вверх, швырнув маленьких кинжал, выхваченный из волос – рассеченное надвое яблоко упало на колени. Она не видела в полном смысле этого слова – как видят другие, но, тем не менее, и не была слепа, как считали.

Просто прорицатели видят иначе. За все надо платить. Тогда, многие тысячелетия назад, она этого не понимала, и поступила глупо. Поверила сплетням. Отступилась. Полно, Эо, не прячься за этими изящными формулировками. Ты предала. Своего возлюбленного, бога – пусть и не своего. И из-за чего? Из пустой глупой ревности. Какими же жестокими и бездушными бывают смертные. Вой – не вой, прошлого не вернешь. Она сторицей за свою глупость заплатила – смертью своего так и не рожденного сына, пытками, преследованиями, веками мучений, когда от нее прежней уже вовсе ничего не осталось. Но покоя боги и нелюди ей не давали– слишком огромен был страх перед древним богом и всеми, кто с ним соприкасался. Это сейчас воспоминания многих поблекли, да и у змейки слишком сильные защитники, и то – жизнь ее висит на волоске. Илшиарден, гордый упрямец… Иногда Эо его ненавидела за то, что он мог бы вернуть Айра Ши, но отказывался верить, предпочитая собственную независимость.

Нет, она понимала его. И не могла осудить. Каждый заплатит за свои проступки сам. В срок. И она тоже, наверное, еще долго будет расплачиваться по счетам. Самое горькое – то, что она лишена возможности чуять силу древнего, да и в видениях своих богов она видеть не может. Только доживать столько, сколько отпущено, скрываясь под мороком мужчины – впрочем, не так-то и много пришлось менять, слишком многое в ней изменилось.

Шум ветра отвлекал от тяжелых мыслей, также, как и барабанящие по стеклу капли первого весеннего дождя.

Ветер, звезды.

Мир опрокинут мой,

Пополам разрезан – из раны сочатся сны.

Крик – бессильный, отчаянный и немой,

Вздох последний – все мы обречены…

Право, песня выходит дрянная, да и голосок такой, что пьяниц только пугать. Искры магии вьются в воздухе в невидимом танце. В храмы ей путь заказан, не узнать, о чем шепчутся жрецы, да и последние змейцы она была в отъезде по поручению императора, лишь недавно вернувшись в столицу.

– Остались нам лишь долг и честь, – собственный голос звучал хрипло и ломко в гнетущей тишине.

Слова присяги звучали насмешкой. Много переменится… жаль императора, жаль Илши, сколько всего им предстоит вынести. Предательство ранит больнее всего. Эо тихо засмеялась, слыша, как в смехе звучит безумие – оно, как родную, давно обнимала за плечи, давай силы жить поле всего, что было в прошлом.

Чужое присутствие было, как кинжал под ребра – слишком больно, слишком сильно, слишком остро. Ледяная ладонь ласково ухватила за шею, приподнимая в воздухе. Да, теперь она видела.

Знакомое черное пятно, жалящее своими прикосновениями, еще не достигшее своего былого величия, но уже и не ослабленное.

– Айри, – тонких бледных губ касается сумасшедшая улыбка, и она тянет руку, желая коснуться.

Чужая мощь обрушивается на голову, подминая под себя, врываясь в ее разум жестко и безжалостно, без малейшей подготовки, считывая, кажется, всю жизнь, начиная с момента рождения. Раньше она бы не выдержала – умерла от режущей сознание боли или осталась идиоткой. Но разум безумцев куда гибче, а к боли ей давно не привыкать.

Она отдалась ей, растворилась ей, распахнула сознание навстречу, уже сама жадно впитывая обрывки того, что ей ненароком предложили. Девочка все-таки вызвала его из небытия… И уже чуть не поплатилась за это. Айр был зол и расстроен – насколько он был способен испытывать эти чувства – все же он изрядно привязывался к своим жрицам. Эо и сама не знала, сколько это длилось, когда миг – и ее резко отпустили, тут же перехватив за талию и прижимая к чужому телу. Чужие губы обожгли холодом, сминая жадно ее, он обвился вокруг, как всегда любил, прижимая руками, царапая когтями, лизнув раздвоенным языком.

– Ты сама виновата, алата. Не бросила бы меня и…

– И что? – горькое – у меня было время подумать, жизнь моя. Выбирая между некоторыми сведениями, храмовыми ценностями и своим ребенком, прости, я выбрала его.

– Это не помогло, – жесткое. Да, он все еще зол и зол сильно, но она слишком хорошо знала древнего бога.

За ненавистью была печаль и скорбь. Дети у богов – редкость.

– Зачем ты пришел ко мне? – Эо слепо протянула руку, очерчивая резкие скулы, четкую линию губ, касаясь ладонью щеки, зарываясь пальцами в темные волосы. Как же мешала сейчас проклятая слепота, не давая увидеть его полностью, целиком, а не безликое очертание силы.

Эскайр что-то тихо прошипел себе под нос – и ее ноги вдруг оторвались от земли. Эо прижимали – почти бережно, сильно, не давая и шанса выбраться. Шершавый раздвоенный язык слизал ее слезы.

– Я не могу ненавидеть тебя сильнее, чем люблю, илийская колдунья… видеть, через что тебе пришлось пойти, видеть твои страдания, когда я сам уже хотел вынести иной приговор – это невыносимо, – голос звучал глухо.

– Никто не приговорит меня сильнее, чем я сама, Айр. Я уже давно не та маленькая наивная девочка, которая думала, что весь мир готов расстелиться у ее ног, не та тщеславная пустышка, польщенная твоим вниманием. Я не знаю, что ты нашел во мне тогда, мой бог, но я сама готова отдать тебе свою жизнь, если теперь это тебе поможет.

Тени в комнате стали гуще. Высокий мужчина, почти растворившийся в тенях, держал на руках маленькую худую фигурку, закутанную в плащ.

– Хочу, чтобы вернулись твои чудесные волосы, – острые зубы, касаются уха, скользя по шее, вдруг учащается дыхание.

Она и не думала, что вернется это сладкое, давно забытое чувство – желание.

– Мне кажется – ты морок, а скоро очнусь, снова борясь с желанием спрыгнуть с башни.

– Мне нужно, чтобы ты помогла мне… нам всем… достойно сыграть эту партию. Восстание вот-вот начнется. Мне нужен храм и…

Тихий шепот. Согласный смешок.

– Мне нужны они оба – и твой строптивый ученик, и тот, второй…

– А взамен я…

Ладонь ложится на губы бога.

– Не говори того, о чем пожалеешь, судьба моя. Я сделаю то, о чем ты просишь. Но цену ты видишь.

Обжигающая, злая улыбка.

– Для меня не существует той цены, которую я не смог бы заплатить за истинную справедливость.

Да, пути бога не сравнимы с человеческими… И потому его Справедливость еще страшнее.

Он не отпускал – не хотел, перебирая ее короткие волосы, присыпанные инеем многолетних страданий.

– Я не хотел быть жестоким к моим любимым созданиям, – бескровные губы шевельнулись. Он уткнулся носом в плечо Эо, укутывая ее темным плащом, сотканным из теней, – но Илшиарден меня вынуждает, глупый, непокорный мальчишка. Моя маленькая жрица, – голос божества смягчился настолько, что, не знай Эо его, подумала бы, что говорит о возлюбленной, – еще слишком юна, оба ее дара все еще развиваются… она не видит будущее так четко, как вижу я. Пусть мне известна более всего судьба моих созданий. Я вижу кровь, Эо. Я вижу смерть на плитах императорского дворца. И все из-за одного мальчишки.

– Он бы с тобой не согласился. Он горд, Айр. Также, как и ты – в этом вы похожи, мужчины. За что ему уважать тебя, преклоняться перед тобой, ежели он тебя даже не знает? – возразила мягко.

Башня тихо, мерно загудело от воронки силы.

– Иногда это лишь вопрос веры, – чужой голос звучал жутко, в нем слышался могильный перезвон. Нет, ей не отговорить бога отмщения, не защитить своего глупого ученика. Она ведь предупреждала… столько раз. Илши никогда не любил прислушиваться к своему сердцу, к интуиции, предпочитая лишь холодную логику, – я накажу его так, что вовеки заречется мне перечить.

Она и сама на птичьих правах. Айр мог помиловать, а мог и уничтожить. Даже любя. Особенно – любя. Но к этой девочке, Дейирин, он относится по-особенному – это видно. Чем детеныш иршасов смог его так зацепить? Возможно, у Илши и есть еще шанс, если дочь его вымолит. Эо промолчала, тихо вздохнув.

– За это я особенно ценил тебя – ты никогда не пыталась мной манипулировать, понимая, что это бесполезно, – тихий смешок. Обжигающе ледяной, тягучий поцелуй. (1bd23)

Ее буквально завернуло в покрывало чужой силы, спеленало, как ребенка несмышленого.

– Спи, судьба моя. Тебе стоит хоть немного исцелиться – услышала, уплывая в навеянный сон.

Силен. Даже спустя тысячи лет…