Текст книги "Жена моего мужа"

Автор книги: Адель Паркс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Если она когда-то уже была влюблена в меня, значит, может влюбиться снова. И теперь впервые я понял, чего хочу, что мне необходимо, что я должен непременно заполучить. Конни.

Глава 22 ЛЮСИ

Четверг, 5 октября 2006 года

– Пора нам съездить отдохнуть, – говорит Питер.

Вот за это я его и люблю. Питер так хорошо меня понимает. Он всегда со мной. Нет, он всегда на шаг впереди меня. Отдых – это как раз то, что нам нужно.

– Вдвоем, – говорю я и пытаюсь вспомнить, когда мы в последний раз отдыхали вдвоем, только вдвоем – без няни, Ориол, близнецов и даже без ежедневника.

Питер прошел в ванную и умывается, смывая с лица грязь. Он явно меня не услышал.

– Ориол будет в восторге, – продолжает он.

Плевать на восторги Ориол. Она с таким же восторгом останется дома с няней, если ее снабдить кучей DVD и «Смартиз» [18]18
  «Смартиз» – название разноцветного горошка с шоколадной начинкой компании «Раунтри Макинтош лимитед».


[Закрыть]. Я прекрасно понимаю, что Питеру это говорить нельзя ни в коем случае, и ищу иные слова.

– Помнишь Мальдивы? – кричу я.

– О да, там было прекрасно. Мне очень понравилось. Мы побывали на Мальдивах за год до рождения Ориол.

Останавливались в «Баньяне». Прекрасный отель, изумительное обслуживание, полное расслабление и покой. Все это время я практически не носила ничего, кроме крошечных трусиков. Тогда проблемы целлюлита меня еще не волновали.

Питер появляется из ванной, садится на кровать, снимает носки и принимается стричь ногти на ногах. Терпеть не могу, когда он это делает в ванной. Я потратила немало сил и времени, создавая любовный рай, но никакие бархатистые коврики шоколадного цвета, полы орехового дерева, лакированные пристеночные столики не справятся с необходимостью стричь ногти на ногах. Эти действия убивают страсть, второго мнения быть не может. До того как мы поженились, он ни разу при мне не стриг ногти. Не принюхивался к подмышкам. Не чесал яйца. Не проверял, нет ли у него перхоти. Есть у него ряд таких привычек. Я отмахиваюсь от неприятных мыслей и пытаюсь сосредоточиться на том, каким образом добиться желаемого. Во что бы то ни стало я должна избежать типичной для среднего класса недели отдыха со всяческими прогулками на лоне природы en famille [19]19
  В кругу семьи (фр.).


[Закрыть].

Я становлюсь на кровати на колени позади Питера и обнимаю его за шею. На мне весьма соблазнительные бюстгальтер и трусики, поверх которых накинут коротенький шелковый пеньюар – он должен был это заметить. А если и не заметил, то обязательно заметит, когда будет просматривать финансовый отчет по карте «Виза».

– На Мальдивах было так жарко, вынимать из чемодана практически ничего не понадобилось, – шепчу я ему на ухо.

Питер задумывается, и его лицо расплывается в улыбке. Он заглотил наживку и теперь бредет по тропе воспоминаний. Конечно же он вспоминает, как зубами развязывал боковые тесемки моих трусиков-бикини и мы занимались любовью на пляжике, на который можно было выйти только из нашего номера. У мужчин все просто.

Я начинаю покусывать ему ухо. Я почти слышу шум выкатывающихся на берег волн, вспоминая его поцелуи. Тогда они все еще отличались разнообразием – от ласковых касаний до дьявольски страстных. Теперь наши поцелуи стали довольно пресными; иногда мне приходится напоминать ему про язык. И нас не беспокоило, что песок может засыпаться куда не нужно, что нас увидят, что искусают москиты. В те дни мы почти ни о чем не беспокоились. Если закрыть глаза, я и сейчас почти явственно чувствую его нежные ласки, потрясающие проникновения. На Мальдивах мы занимались любовью на пляже, в гостиничном номере, на веранде, отдаваясь друг другу со всем пылом. Настоящей любовью.

Я начинаю целовать его шею. Плевать на поездку, поговорим об этом потом. Сейчас мне нужен только Питер. Мой Питер. Тот, кто чувствует, где меня нужно коснуться именно сейчас и с какой силой. Именно он умеет заставить меня вздыхать, стонать и даже рычать.

Одно неуловимое мгновение, и Питер уже целует меня. Настоящим поцелуем. Впиваясь в губы, ощущая мое желание и то, что именно сейчас я жажду в какой-то степени подчиниться его мужской грубой силе. Он опускает меня на постель, садится на меня, распахивает пеньюар и любуется открывшимся видом.

– Ты такая сексуальная, – бормочет он. Наконец-то заметил. Да, я такая. Хорошо бы ему всегда помнить об этом, причем не раз в полмесяца.

Питер обжигает мои губы поцелуями – каждый растворяет частички обиды или натянутости между нами. Я чувствую приближение восхитительного мига, закрываю глаза и отключаю мозг… С каждой восхитительной волной исступленного восторга недели неудовлетворенности уходят все дальше, и стена между нами постепенно исчезает.

Сияющий Питер радостно улыбается мне. Я пытаюсь сосредоточиться. Иногда это бывает нелегко сделать после сильного оргазма.

– Так, значит, я закажу нам всем номера?

– Да, – соглашаюсь я с улыбкой. У мужчин все так просто.

Глава 23 РОУЗ

Четверг, 5 октября 2006 года

В школьном холле, как всегда, ужасно холодно и гуляют сквозняки. Здесь собралось пять мам; мы разговариваем между собой, и с каждым словом изо рта вылетает облачко пара. Лин Финч шутит, что мы смотримся как стадо драконов. Мы, члены родительского комитета, представляющие родительскую ассоциацию, всегда приходим раньше городских попечителей. Наверное, бизнесмены и викарий заняты более важными делами или, по крайней мере, любят создавать такое впечатление. Большинство членов родительского комитета составляют мамы, которые не могут или не хотят покидать дом ради работы и уже не припомнят, когда что-либо можно было считать важнее наших встреч и всего того, что они представляют.

Мистер Уокер, спасибо ему, всегда старается прийти вовремя, предпочитая в комитете иметь дело с мамами, а не с мужчинами. Мы все его очень любим и по этой причине, и по множеству других. Сегодня, когда он торопливо входит в холодный вестибюль, потирая озябшие руки, я едва его узнаю. Он подстригся. Стрижка очень ему идет и делает его еще привлекательнее, тогда как прежде его волосы выполняли более функциональную роль – было на что шляпу надеть.

– Мистер Уокер в новом прикиде, – шепчет Лин Финч.

Он избавился от пиджака с нашивками на локтях и выбросил коричневые вельветовые брюки. Сегодня на нем брюки из «Френч коннекшн» и пиджак фирмы «Тед Бейкер» [20]20
  «Френч коннекшн» и «Тед Бейкер» – известные британские фирмы модной одежды.


[Закрыть].

– Наверное, обзавелся подружкой, – добавляет она.

– Почему ты так думаешь? – откликаюсь я. Я возмущена. С какой это стати мистер Уокер так легко, словно вальсируя, продвигается по жизни, даже заимел новую спутницу, если у меня это никак не получается? Мужчинам жить гораздо легче. Факт.

– А ведь славно выглядит, верно? Добрая, прекрасная улыбка. Думаю, многие женщины признали бы его достойным внимания, разве что одеваться он не умеет. Какая-то умная женщина разглядела его потенциал и поняла, что одежда сделает из него человека, – чтобы его усовершенствовать, ей лишь пришлось отвести его на Кенсингтон-Хай-стрит [21]21
  Кенсингтон-Хай-стрит – улица в западной части Лондона, известна своими фешенебельными магазинами.


[Закрыть].

Мне не нравится направление мыслей Лин Финч. Подружке мистера Уокера не следует его переделывать – он и так хорош. Почему человеку нужно обязательно что-то менять? Стрижку, одежду, социальное положение. Почему человек не может прекрасно жить один?

– Это только мне кажется или здесь действительно холодно? – спрашивает мистер Уокер.

– Чуточку холодновато, – подтверждаю я.

– Как ты думаешь, сколько ему лет? – шепчет Лин.

– Не знаю – года тридцать три, максимум тридцать пять.

– Он всегда говорит словно чей-то отец. «Это только мне кажется или здесь действительно холодно?» – копирует Лин директора. – Наверняка, прежде чем куда-нибудь ехать, он всегда сначала узнает, где можно припарковаться, и держит машину под навесом.

Я сама всегда узнаю, где можно припарковаться, прежде чем куда-нибудь ехать, и держу машину под навесом, поэтому не понимаю, что Лин этим хочет сказать.

– Викарий, мистер Джоунз и мистер Уоткинсон просили их извинить – они не смогут прийти. Как вы думаете, сможем ли мы без них поместиться в моем кабинете? Там гораздо теплее.

– Не слишком ли грубо вы намекаете на большой обхват животов джентльменов, мистер Уокер? – спрашивает Лин. Она не может удержаться от того, чтобы не поддразнить его.

На мой взгляд, ей стоило бы проявить больше уважения. Да, он молод, но он директор школы. Кроме того, с новой стрижкой он выглядит гораздо мужественнее. Дело не в том, что с этой стрижкой он смотрится старше, – скорее она открыла в нем нечто новое, что конечно же было в нем и прежде, но скрывалось под прической под горшок, модной году в 1979-м.

Что бы там в нем ни открылось, но мистер Уокер краснеет.

– Что вы, конечно нет.

Наши попечители необычайно толсты. Они выглядят как персонажи романов Чарлза Диккенса, ловко управлявшие сиротскими приютами: обитателям приютов – скудные гроши, а себе – хорошие доходы.

– Называйте меня на собраниях Крейгом. Мистер Уокер – слишком официальное обращение.

– Договорились, Крейг, – смеется Лин. – Можете называть меня миссис Финч.

Кабинет директора гораздо более удобен для собрания школьных попечителей, хотя в отсутствие городских попечителей наше собрание скорее представляло собой собрание членов родительской ассоциации. Сегодня мы встретились, чтобы обсудить, стоит ли в нашей школе обеспечить детей горячими обедами. Вопрос этот должны решить попечители, но он очень волнует сердца родителей как входящих, так и не входящих в ассоциацию. В таком составе сегодня мы вряд ли сможем принять решение, но это не мешает нам вновь порассуждать на эту тему.

– Вопрос в том, сможем ли мы себе позволить вложить значительные суммы, чтобы нанять поставщиков со стороны?

– Мы должны найти деньги. Нельзя недооценивать преимущество горячих обедов в холодную погоду, – говорит Лесли Даунз, мать второклассника Джо.

– И мамам не придется каждый день ломать голову, что дать ребенку с собой, – добавляет Лин. – Я проголосую за все, что облегчит мне домашнюю работу.

– Это верно, но когда ты готовишь ему бутерброды, то по крайней мере знаешь, что он ест. Школьное питание постоянно ругают в прессе. Если нам не удастся убедить Джейми Оливера каждый день во время обеда заглядывать в Холланд-Парк, чтобы проверять, чем кормят детей, мало кто из нас поверит в хорошее качество поставляемой пищи, – говорю я.

– Вот-вот, не хочу, чтобы Кейти и Тим ели куриные когти, жопки и тому подобное, – добавляет Уэнди Пике-ринг.

Я неловко ерзаю на месте. Ну почему Уэнди Пикеринг вечно все сводит на примитивный уровень? Ни к чему употреблять такие словечки, особенно в присутствии директора. Зачем его смущать?

– Конечно, Уэнди. Никто из нас не хочет, чтобы дети ели жопки, ведь то, что многие отрастили собственные, будут объяснять только такой едой, – с улыбкой откликается мистер Уокер.

Уэнди улыбается в ответ. Ей кажется, будто он немножко задается, и она устроила ему проверку. Думаю, он ее выдержал.

– Без попечителей мы не сможем принять окончательное решение, но вопрос это очень важный, и мы обязательно должны его обсудить. Думаю, нам необходимо рассмотреть предложения нескольких фирм-поставщиков. Скажем, трех или четырех. Можно предложить им предоставить нам меню и калькуляцию. Если что-то из предложенного окажется достойным внимания, можно с ними встретиться и попробовать то, что они готовят.

– Вы предлагаете повести нас, шесть женщин, на обед? – смеется Уэнди. – Пойдут всякие разговоры. Так и вижу заголовки газет: «Оргии в Холланд-Хаус», «Директор-развратник застигнут на месте преступления: в обеденный перерыв он отшлепал мамочек, которые поставили локти на стол».

Нет, она переходит все границы.

– Шесть женщин, викария, а также достопочтенных мистера Уоткинсона и мистера Джоунза, – смеется мистер Уокер. – Пусть попробуют заговорить на эту тему. Как только напечатают, мы подадим на них в суд.

– Думаю, нужно одобрить предложение мистера Уокера. Кто не действует, тот ничего не добьется, – говорю я, стараясь вернуть собранию более серьезный настрой. Отсутствие представителей со стороны явно пагубно сказалось на атмосфере собрания, а я не люблю небрежности при обсуждении важных решений.

Мы перешли к организации фейерверка и рождественского праздника.

Мы договариваемся о том, кто будет снимать помещение, кто закажет диджея, кто поговорит с родителями, и собрание заканчивается. Лин и Лесли стремительно уносятся, потому что по четвергам вечером занимаются пилатесом в фитнес-клубе. Уэнди Пикеринг заявляет, что должна бежать, потому что хочет зайти в «Теско». Еще две мамочки собираются в кино, у них билеты на вечерний сеанс. Они приглашают и меня, но мне не хочется задерживать Дейзи.

Мы с мистером Уокером, оставшись вдвоем, моем чашки и возвращаем в класс взятые оттуда стулья.

– Спасибо за то, что задержались и помогли мне, миссис Филипс.

– Не за что. У меня есть несколько свободных минут, а вдвоем убирать легче.

Я аккуратно ставлю на место чашки в шкафчик в учительской. Несмотря на то, что чашки тщательно вымыты, на них виднеются пятна после многолетних чаепитий. Хорошо бы их как следует отчистить «Стерадентом».

– Сегодня на собрании вы внесли несколько великолепных предложений. В иные моменты я думал, что помещение для рождественского праздника мы будем обсуждать до весеннего семестра.

Я улыбаюсь.

– Миссис Филипс, вы всегда так мне помогаете! Если я в свою очередь могу что-нибудь сделать для вас, не стесняйтесь обращаться ко мне.

Я смотрю на улыбающегося молодого человека. Уже больше шести, и я с удивлением замечаю, что подбородок его слегка потемнел от отрастающей щетины. При свете электрической лампы он выглядит вполне зрелым мужчиной. Для меня это неожиданное открытие, потому что я всегда воспринимала его как совсем молодого парня.

– Вы действительно могли бы кое-что для меня сделать.

– Скажите, что?

– Перестаньте называть меня миссис Филипс.

– Но вы сами называете меня мистером Уокером, хотя я постоянно прошу обращаться ко мне по имени. – Он краснеет.

– Хорошо, буду звать вас Крейгом, а вы зовите меня Роуз.

– С удовольствием. Прекрасное имя. Мне всегда оно нравилось.

– Так звали вашу маму? – интересуюсь я.

– Да нет. – У Крейга озадаченный вид.

Я смеюсь:

– Извините, наверное, я становлюсь психопаткой. Вчера меня остановила полиция, потому что на машине не работал один из стоп-сигналов. Полицейский помоложе вел себя очень вежливо и любезно. Он явно мне симпатизировал. Я решила, что, должно быть, напомнила ему его маму.

– Роуз, скорее всего, вы ему просто приглянулись.

Теперь настала моя очередь краснеть. Крейг замечает это и огорчается.

– Вообще-то недавно у меня было свидание с мужчиной моложе меня, – храбро сообщаю я ему, давая понять, что не обиделась. В конце концов, мы взрослые люди. Школьный звонок прозвенел давным-давно, можем же мы поговорить и на взрослые темы?

– Правда? Вам понравилось?

– Не особенно. Кевин пересыпал речь ругательствами и вел себя грубо. Если бы мне нравилось такое обращение, я бы в час пик ездила по улицам на велосипеде.

Крейг смеется. Это воодушевляет меня, и я решаюсь сказать больше обычного.

– У нас было свидание вслепую. Потом у меня было свидание с человеком, который оказался алкоголиком. С ним я познакомилась по Интернету. Все это по совету подруг. Получается, что если мужчине за тридцать, он живет в Лондоне и одинок, то по веской причине. Либо слишком любит выпить, либо псих, скучен и вообще неудачник, либо и то, и другое, и третье, – заключаю я.

– Верно, – говорит Крейг. И снова краснеет.

– Но в каком-то смысле это все равно лучше, чем постоянно сидеть одной.

– Именно.

– Пожалуй, мне пора. Моя сестра сидит с мальчишками.

– Да, конечно, мне не следовало задерживать вас. Мне было приятно поговорить с вами, Роуз.

Я улыбаюсь и выхожу из кабинета директора. На протяжении многих лет я заходила в кабинеты множества директоров, чтобы получить различные награды и знаки отличия. Это всегда приводило меня в трепет, но никогда не производило такого глубокого впечатления, как в этот вечер.

Очень странно.

Глава 24 РОУЗ

Понедельник, 9 октября 2006 года

– Ты куда? – Хенри стоит в дверях моей спальни. Он все еще не в пижаме, хотя должен был вымыться уже минут сорок назад и я раз десять напоминала ему переодеться в пижаму. – Ты сновауходишь? – Он говорит точь-в-точь как мой отец и точно так же поднимает к небу глаза. – Тебя никогданет дома.

Он висит на дверной ручке. Я велю ему выпрямиться и соображаю, что сказать в свое оправдание.

Неправда, что меня никогда нет дома, тем не менее моя социальная жизнь стала очень оживленной с тех пор, как я пошла на курсы автомехаников. За двадцать дней я была «на выходе» семь раз. Прежде я умудрялась выбираться из дому приблизительно раз семь каждые два с половиной года. Я трижды ходила на курсы, причем два раза задержалась после этого выпить кофе со Сьюзен и Хелен, дважды была на собрании родительской ассоциации и два раза на свидании. Сегодня мое третье свидание. Я иду на встречу с Ианом. Иан оказался единственным из восемнадцати мужчин, откликнувшихся на мое объявление в Интернете, об отношениях с которым я готова серьезно подумать. Шестнадцать откликнувшихся предложили «жить в свое удовольствие», хотя не всегда в такой вежливой форме, один предположил, что мне нужен секс (именно с ним, причем лучше всего в среду днем с двух до трех). Последним откликнулся Иан, сообщивший, что тоже интересуется предметами старины.

Да, на этой неделе я решилась и поместила собственное объявление на сайте знакомств, который разыскала Конни.

Составлять текст оказалось очень трудно. Я буквально вымучила пару строк. Естественно, все закончилось коллективным творчеством, и мое чувство собственного достоинства никто не щадил.

– Думаю, ты вполне сойдешь за тридцатипятилетнюю. Фактически это означает чуть за тридцать, так что вполне можно поставить галочку на пункте «25–30 лет», – заявила Конни, одним махом отсекая десять лет моей жизни.

– А я считаю, что нужно говорить правду, – не согласилась Дейзи. – На какие отношения можно рассчитывать, если начинать с обмана?

– Если Роуз признается, что ей скоро сорок, не будет никаких отношений, – зловеще отозвалась Конни. – По крайней мере, с приличным мужчиной. Она сказала, что не хочет сидеть у постели лежачего больного или катать инвалида в кресле по Борнмуту [22]22
  Борнмут – крупный курорт на южном побережье Англии.


[Закрыть], ведь так?

– Именно так она и сказала. Вы не забыли, что я сижу здесь, с вами? – напомнила я о себе. – Ладно, я не против убавить пару лет, если это поможет, – добавила я, удивив и себя, и всех остальных.

– Так ты привлечешь только пустышек, – предупредила Дейзи.

Поскольку я считала, что других и не бывает, ее слова меня не обеспокоили.

– О'кей, что ты хочешь сообщить о себе? – спросила Кон.

Ожесточившаяся и разочарованная из Холланд-Парка – вот самая точная характеристика, но боюсь, такое описание Конни не одобрит. Я промолчала.

– Итак, каким ты видишь своего идеального мужчину?

– Мне не нужен ни пьяница, ни курильщик, ни актер.

Конни начала набирать текст.

– Не хочу, чтобы он тянул за собой груз прошлой жизни – никаких детей и разводов. Не хочу никаких двусмысленностей в том, что касается сексуальных пристрастий. Не хочу быть ширмой для скрытого гомосексуалиста, который не решается рассказать родителям правду о себе.

– Ты насмотрелась сериалов, – заключает Льюк.

– Мне не нужен мужчина с аллергией на продукты, это утомительно. Мне не нужен такой, кто все еще живет с родителями. Мне не…

– Ты уверена, что самое лучшее – перечислить то, что тебе не нужно? – интересуется Льюк.

– У всех мужчин в объявлениях совершенно определенно указано, чего они не хотят, – возразила я. – Мне не нужен мужчина, который живет очень далеко, я не выдержу таких отношений. Мне не…

– Разве сначала не нужно описать себя? – вмешался Саймон.

– Она себя и описывает, – мрачно ответила Дейзи. – Может, просто написать: «Нетерпимая, осуждающая всех женщина тридцати с хвостиком ищет не существующего в природе мужчину»?

– Ну знаешь, – возразила я без особой горячности и злости, потому что она попала в точку, а я обычно не спорю, если по сути согласна. Оставляю это мужчинам.

Саймон, Конни и Льюк несколько встревожились, без сомнения беспокоясь, не разразится ли ссора, но Дейзи мне сестра, и мы столько раз говорили друг другу вещи и похуже. Хотите – верьте, хотите – нет, но я знаю, что она желает мне только добра.

– Может, стоит почитать женские объявления, чтобы получить представление, как лучше написать? – предложила Конни.

Мысль была хорошая, но, боже ты мой, женские объявления просто душу разрывали. В отличие от мужских, которые по большей части отличались слишком большими требованиями, доходящей до хамства наглостью и самодовольством, в женских объявлениях преобладала заниженная самооценка. Они были трогательными, в них чувствовались отчаяние и безысходность. Ко всем женским объявлениям прилагалась фотография. Мы достаточно сообразительны, чтобы понимать; ни один мужчина не обратит внимания на объявление без фото. Кроме того, им лучше заранее знать о наличии пары лишних фунтов веса или вьющихся волос, чтобы не увидеть в их глазах разочарования, если дело дойдет до реальной встречи. Здесь можно было встретить женщин всех форм и размеров. Многие из них были действительно хорошенькими и все – привлекательными, гораздо привлекательнее мужчин, зарегистрировавшихся на сайте. Средний возраст тридцать два года. Это меня не слишком беспокоило, потому что я не сомневалась: многие женщины были вынуждены занизить свой возраст. Большинство из них выглядело так, будто им довелось танцевать под песни Ника Кершоу и Пола Янга. Не сомневаюсь, что в среднем каждая была года на четыре старше, чем указала в объявлении. Каждая, без единого исключения, описывала себя как жизнерадостную, ищущую искренних отношений. Их упорное упоминание этих качеств заставляло предположить, что они встречались реже черных алмазов и отыскать их было гораздо труднее.

Судя по всему, на сайт обращались женщины двух типов. Нервные, застенчивые женщины, выглядевшие так, будто и на курицу не шикнут (они описывали себя как обладающих открытым и веселым характером), и женщины, которые переусердствовали в своих стараниях, – на снимках они принимали или откровенно соблазнительные, или нелепые позы (эти женщины описывали себя как интеллигентных и искренних). Никто из них не выглядел достаточно уверенным, чтобы признаться, какие они на самом деле.

У меня возникло непреодолимое желание проявить солидарность с ними. Эти мужественные и оптимистичные, замечательные, инициативные женщины, которые все еще верили в искренность и все еще искали любовь, заслуживали моей поддержки. Я решила рассказать о себе только правду и посмотреть, что будет. Конечно, я понимала, что полная правда вряд ли привлечет ко мне чье-то внимание, но зато я поддержу остальных женщин.

– Почему ты всегда нас бросаешь? – спрашивает Хенри. Пусть его слова и несправедливы, но они задевают меня.

Я наклоняюсь к сыну и целую в щечку. Теперь мальчишки редко открыто демонстрируют свою привязанность. Хочу я этого или нет, но они растут и начинают отдаляться от меня. С этим нужно смириться.

– Милый, мама очень редко уходит из дому. За семь лет практически ни разу, вот почему тебе кажется, будто в последнее время меня очень часто не бывает дома. Но если сравнишь с тем, как часто ты ходишь в спортивный клуб или поиграть с ребятами, то окажется, что я ухожу не так уж часто.

Я снова сажусь перед зеркалом, размышляя, как накраситься. Если отправиться на свидание, всего лишь нанеся на губы помаду, не возникнет ли впечатление, будто я чересчур в себе уверена, или просто ленюсь, или мне не хватает самоуважения? Вот в чем весь ужас свиданий – все непросто, все имеет смысл и значение, вплоть до того, какой толщины слой помады на губах. Аккуратно наношу на губы бледную помаду и крашу ресницы тушью. Нормально.

Я поворачиваюсь к Хенри, надеясь услышать, какая я красивая. Иногда он говорит это. Сын смотрит на меня в упор. Все еще злится, что я собираюсь его покинуть.

Я широко развожу руки, приглашая Хенри в объятия. Мгновение он колеблется, но тут же сдается и бросается ко мне, прижимаясь всем тельцем. Я всего лишь собиралась его успокоить, но, когда он начинает сопеть мне в шею, успокаиваюсь сама. Зачем оно мне, это свидание? Стоит ли ради него нарушать спокойствие моих мальчишек? Срывать Дейзи из дому, заставлять ее тащиться через весь Лондон, чтобы посидеть с ними? Стоит ли оно усилий, затраченных на поиск целых колготок? Успею еще походить на свидания лет через десять, когда мальчики вырастут. Тогда можно будет поискать улов на брачном рынке свежеиспеченных вдовцов, вполне респектабельном рынке, гораздо лучшем, чем рынок усталых разведенных мужчин.

– Не уходи, – шепчет Хенри, – без тебя плохо.

– К вам приедет тетя Дейзи.

– Не хочу тетю Дейзи. Хочу, чтобы ты была со мной.

– Хорошо, родной, не расстраивайся, мама останется с тобой и Себастьяном, – в конце концов говорю я.

– Правда? – Хенри моментально расцветает. – А можно посмотреть телевизор? Ну пожа-а-алуста.

Я киваю и поднимаю телефонную трубку. Иан несколько разочарован, услышав, что мне не с кем сегодня оставить детей. Он говорит, что очень хотел показать мне старинные перьевые ручки и давнишние ежегодные выпуски историй про медвежонка Руперта.

Отповедь рассерженной или раздраженной Дейзи мне не вынести, поэтому я говорю ей, будто встречу отменил Иан. Она чрезвычайно разочарована. А мы с мальчишками весь вечер с удовольствием играли в морской бой, строили дома из конструктора, но где-то в глубине души я частично разделяла ее сожаление.