Текст книги "Ты мне (не) нужен (СИ)"

Автор книги: Адалин Черно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 18

Первое, что я вижу, когда открываю глаза – яркий свет, пробивающийся сквозь занавес в комнате. Шторы я вчера так и не закрыла. Голова жутко болит, соображаю после сна я довольно плохо и не могу вспомнить почти ничего из того, что было вчера. Первые минуты мне кажется, что меня похитили и избили, потому что болит и ломает все тело.

Я стону и поворачиваюсь на другой бок. Открываю глаза, потому что смотреть на солнечный свет оказывается той еще пыткой. Напротив моей кровати сидит Слава и внимательно смотрит. Я сразу отмечаю то, что он в одном набедренном полотенце, кроме которого на нем ничего нет. Становится немного не по себе. Я пытаюсь улыбнуться, а потом в моей голове проносятся отрывки вчерашнего вечера.

Поцелуй Славы становится самым ярким, а потом его затеняют дальнейшие действия. Его руки на моем теле, то, как он стаскивает с меня одежду. Я фокусируюсь на нем взглядом, скольжу по довольному лицу и блестящим глазам. Тут и вспоминать не нужно, итак понятно, что именно было дальше. Я без одежды, на нем только набедренное полотенце и самодовольное выражение.

– Доброе утро, малыш, – Слава встает и пытается подойти ко мне, на что я реагирую моментально.

Подтягиваю одеяло к подборобку и с криком отодвигаюсь к противоположной стороне кровати.

– Ты чего? – недоумевает Слава, явно растерянный моим поведением.

– Ты… мы.. – я запинаюсь, не в силах подобрать слова. – Между нами что-то было?

Я не спрашиваю – я требую сиюминутного ответа. Внутри все клокочет от злости и непреодолимой ярости. Если Слава скажет, что да, я не представляю, что сделаю. Мы ведь, я же… я не помню ни черта.

– Сама как думаешь, Соня? – хмыкает Слава и садится обратно в кресло. – Ты, конечно, зажгла.

– Замолчи.

– Не ожидал такого от тебя, – продолжает измываться Слава.

– Заткнись!

Я закрываю уши, чтобы не слышать его. Плотно поджимаю колени к груди и сижу, уткнувшись в них некоторое время. Славе удается молчать, но при этом он и не уходит. Продолжает сидть в кресле и смотреть на меня. Я стараюсь вспомнить. Кое что даже прорезается в воспоминаниях. Отчетливее всего я припоминаю, как просила его не трогать меня, а потом провалилась в небытие.

В воспоминания врезается его шепот, холодные руки, что вызывали отторжение. Беда в том, что я не помню, когда это все происходило. До или после моей отключки. Я точно помню, как просила его меня не трогать, как хныкала, что-то лепетала о том, что это лишнее. И я не помню нашей близости. Совсем. Ни одного ощущения. Да и сейчас не могу ничего понять. Между нами что-то было или… нет? Как можно это определить?

– Ты не слышал, что я просила меня не трогать? – выдаю дрожащим голосом.

Слава хмыкает, мотает головой.

– Все вы так вначале. Отнекиваетесь, говорите, что не хотите, а потом кричите громче всех и просите еще. Ты такой же была этой ночью.

– Я тебе не верю, – произношу уверенно. – Не верю, слышишь? Ты последний человек, которого я могла захотеть!

– Сука! – шипит он. – Какая же ты сука, Соня. А я ведь поверил, что ты серьезно.

– Ты что-то мне подсыпал в вино?

Слава цокает языком, тянется к столу, выбивает сигарету из пачки, чиркает зажигалкой и подкуривает. Терпеть не могу тех, кто позволяет себе курить в помещении с другим человеком, тем самым ставя его под угрозу.

– Тебе так сложно поверить в то, что ты меня хотела? Или волнуешься о том, что узнает этот твой… как его там?

– Ублюдок, – шиплю я. – У меня никогда не было такой реакции на таблетки, слышишь? Никогда. Что ты мне дал? Наркотики?

Слава смеется, продолжая курить в комнате и вызывать во мне приступ тошноты, который я с трудом сдерживаю.

– То, что я тебе дал лишь простимулировало твое желание, слышишь? Ты была возбуждена, Соня. Хотела меня.

Я лишь мотаю головой из стороны в сторону. Слушать этот бред не намерена. Я не могла его хотеть и не стала бы добровольно ложиться с ним в постель. Если между нами что-то и было, то против моей воли, а это… это тянет на статью.

– Оставь меня.

– Послушай, мы могли бы попробовать снова. Тебе лишь нужно бросить Романа и…

– Пошел на хрен из моей спальни, – рычу. – Вон, иначе я закричу. Ты же не хочешь, чтобя я со слезами на глазах рассказала ребятам, что ты со мной сделал?

– Сонь, – Слава смягчает голос. – Я ведь вернулся к вам, слышишь? К тебе и детям? Дай нам шанс.

– Пошел вон, Слава! Никакого шанса после всего, что сегодня было, у тебя не будет.

– Дрянь, – произносит он прежде чем выйти из комнаты.

Стоит Славе покинуть мою комнату, как я подбегаю к двери и закрваю ту на защелку. Вернувшись к кровати, безжизненно оседаю на нее и чувствую, как по щекам катятся слезы. Только сейчас я наконец понимаю, что в своем желании вернуть семью Слава готов на все. Честные и нечестные методы – не имеет значение, ведь главное результат. Пока Слава его не получит, не остановится. Я виню себя за то, что не поняла этого раньше, не распознала и наивно доверила ему не только себя, но и детей. Кто знает, каков будет его следующий шаг. Может, он решит выкрасть у меня ребят и станет удерживать их против воли.

Мысль о том, что Слава может причинить вред моим детям, отрезвляет. Я наспех принимаю душ и выхожу из комнаты, надев платье, в котором приехала вчера. Никаких следов того, что между нами действительно что-то было, не нахожу. Предпочитаю верить, что все же не было, но червячок сомнений грызет изнутри, подсказывает, что в бывшем муже нет и капли благородства и он с легкостью мог сделать все что угодно вчера.

Вниз я спускаюсь с твердым намерением сообщить ребятам, что мы уезжаем. Дам им минут десять на сборы и вызову такси. Оставаться в этом доме не хочу ни на минуту. Будет лучше, если мы уедем. Спокойнее.

Когда я спускаюсь, слышу веселый смех ребят, а затем и полный энтузиазма голос Славы. Как он может быть таким лицемерным? Еще полчаса назад он называл меня сукой и тварью, просил быть с ним, а теперь вот – играет на чувствах сыновей, как ни в чем не бывало.

– Доброе утро, мам, – произносит Олег, когда я спускаюсь.

– Тебе уже лучше? – это проявляет заботу Пашка.

– Если честно нет, – говорю уверенно, избегая смотреть на Славу. – У меня все еще болит голова и я должна сказать вам, что мы уезжаем.

– Мы? – спрашивают в один голос.

– Да, мы, – киваю. – Вам тоже придется поехать.

– Сонь, я не думаю, что…

Слава замолкает, стоит мне на него посмотреть. Понимает по глазам, что я пойду на все, лишь бы забрать детей. Я действительно на все готова, даже увозить их отсюда с боем и криками, но наедине с этим психопатом они не останутся.

Я удивляюсь, когда ребята кивают и идут собирать вещи. Я же всем своим видом пытаюсь показать Славе, что ни капли его не боюсь. Подхожу к кофе машине, достаю чашку и чувствую его взгляд на себе. Чувствую, но продолжаю спокойно ждать, пока будет готов кофе. Кожа покрывается мурашками, по спине стекает липкий пот. Я не знаю, на что готов Слава дальше, но если я что-то и запомнила из занятий с психологом, так это то, что хищнику нельзя показывать свой страх. Стоит ему его учуять, и он тут же пойдет в нападение.

Я или переоцениваю свое умение держаться, или Слава шакал, а не хищник. Я успеваю только ухватиться за чашку, когда он подходит сзади. Обнимает меня за талию, кладет руки на живот.

– Не глупи, Сонь, нам ведь хорошо было вместе.

Я сжимаю зубы до скрежета, считаю до пяти и напускным спокойным тоном произношу:

– Отойди от меня подальше.

– Ты или бросишь своего Рому сама, или я расскажу ему всё.

Я больше не могу терпеть его руки на себе, поэтому отталкиваю, что есть силы, хватаю чашку с горячим кофе и выливаю его ему прямо в лицо. Он что-то кричит, бежит к крану, открывает холодную воду и плещет ее себе на кожу. Я же отхожу подальше, больше неуверена в своих силах, и произношу:

– Можешь рассказывать Роме всё, что хочешь. Мы больше не вместе. И да… я передумала на счет детей. Я запрещаю тебе с ними видиться, а если попытаешься, я подам в суд, обвинив тебя в изнасиловании.

– Нихрена ты не докажешь. У тебя против меня ничего нет. К тому же, твое слово против моего.

– Ты забываешь, что дети прожили со мной последние три года, и если хоть одна слезинка стечет с моих глаз по твоей вине, клянусь, они оба скажут, что всё видели, и ты сядешь за решетку.

– У тебя ничего не получится.

– Вот и посмотрим.

На трясущихся ногах я выхожу из дома и вызываю такси. Я блефовала, когда говорила, что попрошу сыновей свидетельствовать против него. Я сделаю все, чтобы оградить их от всего этого дерьма. Сейчас у меня единственная надежда на того юриста, которого нашел Рома и на Славу, который испугается возможных проблем с законом и все же отступит.

Домой мы возвращаемся спустя час. Ребята не спрашивают, почему нам срочно потребовалось уехать. Ощущение, что они прекрасно понимают, что отец меня обидел или сделал что-то не так. Даже Олег и тот притих на заднем сидении. Молчит и не спрашивает, какая муха меня укусила и почему я решила с самого утра поехать домой и прихватить их с собой, хотя они должны были остаться за городом еще на несколько дней.

В квартире ребята молча уходят в свою комнату разбирать вещи, а я направляюсь в ванную. Набираю в джакузи воды и с удовольствием погружаюсь в ароматную пену. Отмокаю там не менее часа и вылезаю только тогда, когда вода становится совсем холодной. Несмотря на это все равно чувствую себя грязной. Я была зла на Рому за отношения на стороне, а оказалось, что и сама ничуть не лучше. Да, произошедшее было не по моей воле, но ведь это не сотрешь. Я все еще пытаюсь вспомнить все подробности, но не получается. Возможно, Слава соврал и вспоминать на самом деле нечего.

Выбравшись из ванной, решаю нанести на кожу питательный крем. Круговыми движениями втираю его в ноги и живот, когда замечаю следы от пальцев на бедрах. Меня начинает трясти. На глаза наворачиваются слезы, а в груди невыносимо сдавливает. Я не хочу думать о том, что вчера мой бывший муж воспользовался мной без моего согласия. Не хочу. Пусть это будет так, но я не могу об этом думать.

Отбрасываю баночку с кремом, надеваю халат и выхожу на кухню, чтобы сделать себе чай и успокоиться. Звонок в дверь отвлекает. Я иду открывать, но меня опережает Пашка. Мне остается лишь выйти следом и встретиться лицом к лицу с Ромой, который смотрит прямо на меня. Понятия не имею зачем он пришел, но почему-то хочется броситься в его объятия и все рассказать. Сдержаться помогает напоминание о том, что я больше не могу этого сделать, потому что он уже не мой Рома.

– Впустишь?

Странно, но я не испытываю к нему ненависти и злости, поэтому спокойно отхожу и позволяю ему пройти на кухню. Иду следом. Пашка закрывает дверь и возвращается к себе. Мы же остаемся наедине. Я прикрываю дверь на кухню, чтобы оградить ребят от этого разговора. Вопросительно смотрю на Рому, ожидая, что он скажет зачем пришел, но он лишь выжидающе смотрит на меня.

– Что случилось, Соня?

– Ничего в общем-то, – произношу слишком спокойно, что не верится даже самой себе. – Я видела ее. Вас вместе. Вчера в ее сторис.

На лице Ромы не отражается удивление, что лишь подтверждает то, что он прекрасно знает, о чем речь.

– Все не то, чем кажется.

– И чем же мне это кажется, Ром? Ты едешь в командировку, а оказываешься в сторис незнакомой девушки, готовишь с ней еду и просишь не снимать. На ее странице говорящие подписи о том, что ты ее единственная любовь. Я ведь не дура, чтобы не понимать.

Я даже не спрашиваю у него, кто она. Не устраиваю истерик, не требую объяснений, даю ему возможность спокойно встать и уйти, но он продолжает сидеть на прежнем месте.

– Рита моя жена.

Я должна была быть готова к такому повороту, но почему-то услышав эти слова, хватаюсь за столешницу позади, чтобы удержаться. Больно осознавать, что несмотря на увиденное, я все еще надеялась.

Глава 19

Рома

– Не ожидала, что ты приедешь, – говорит Рита, но с порога отходит, позволяя мне войти.

– Нам нужно поговорить, – отвечаю, снимая туфли и проходя внутрь.

В этой квартире мы с ней прожили пять лет в, как я тогда думал, счастливом браке. Времени на разборки не оставалось практически совсем. Я работал, чтобы обеспечить семью, а она, вроде как, хранила домашний очаг. Проблемы появились, когда она забеременела и потеряла ребенка. Я узнал об этом непосредственно в день последнего. Мы тогда отдыхали за городом, жарили шашлыки, пили вино.

Я помню тот день, как будто все произошло не три года назад, а вчера. Она как-то резко скорчилась от боли, схватилась за живот. Бокал с вином выпал у нее из рук. Даже тогда я ничего не поняла, а по пути в больницу она так ничего мне и не сказала. Выла от боли и говорила, чтобы я гнал быстрее.

Уже от доктора я узнал, что моя жена была беременной и только что потеряла ребенка. Я воспринял эту информацию спокойно. Не успел привыкнуть, обрадоваться, не видел снимки своего ребенка на УЗИ. Я ничего не понимал, думал, что Рита не знала, проникся к ней сочувствием, на которое только был способен тридцатилетний черствый мужик. В палату я заходил с улыбкой, пытался убедить ее, что у нас еще будут дети.

Детей Рита не хотела. Ни тогда, ни после. Она была не расстроеной и совершенно спокойной, а потом сказала, что это даже к лучшему. Рано ей становится матерью. Я списал это на шок, а через неделю, когда Риту уже выписали, нашел в ее тумбочке снимок УЗИ. Она знала, что беременна, пила вино, отдыхала и молчала.

– Так о чем ты хотел поговорить?

Рита отвлекает меня от воспоминаний, которые появляются каждый раз, когда я приезжаю к ней и захожу в квартиру. Ностальгия это, что ли.

– Сделаешь мне кофе?

Я не выспался. Гнал сюда, чтобы поговорить о разводе.

– Ты знаешь, где кофемашина, – Рита пожимает плечами и, виляя бедрами, идет на кухню.

Она красивая женщина. Высокая, стройная, с идеальными чертами лица. Я долго не мог понять, когда так сильно успел к ней остыть. Мы поговорили о том, что случилось, она привела доводы, почему нам рано иметь ребенка, и я даже согласился. Были попытки вернуться к нормальной жизни, которая была до всего случившегося.

Не вышло у нас, потому что вдруг оказалось, что стараюсь только я, а ей это и не нужно вовсе.

На кухне, как и всегда, бардак. Гора немытой посуды, остатки яичницы, прилипшие к сковородке. Рита никогда не была примерной хозяйкой, поэтому у нас была домработница. Насколько я знаю, она приходит к Рите до сих пор.

– Карина заболела, – поясняет Рита, когда я вопросительно на нее смотрю.

Кофе больше не хочется. Как и разговаривать. Я теряюсь в этой квартире каждый раз, когда приезжаю. Рита вводит меня в ступор своими словами и действиями. Вот и сейчас она садится на стул, закидывает ногу на ногу и смотрит на меня, не обращая никакого внимания на бардак, что творится на ее кухне.

– Расскажешь, что с тобой происходит?

– А что не так? – она искренне удивляется и смотрит на меня в упор.

– Это всё, – обвожу взглядом кухню, на которой всегда царила чистота. По крайней мере, я действительно недооценивал работу Карины, когда мы жили вместе.

– Я уже сказала, что Карина заболела.

– И ты не можешь убраться сама?

– Послушай, если ты пришел читать мне нотации, то можешь уходить. Я не собираюсь это слушать.

Рита уходит в комнату, которая когда-то была нашей спальней. Хлопает дверью, а я вместо того, чтобы уйти, мою себе чашку, чтобы сделать кофе. Незаметно для самого себя, вымываю всю посуду. Взрослый, мать вашу, мужик за тридцать моет посуду в квартире, которая давно стала ему чужой.

Рита выходит из спальни через час. Как раз когда я стою с чашкой черного кофе в руках.

– Знала, что ты не сможешь устоять, – она улыбается, обнажая ряд идеальных виниров. – Ты всегда любил чистоту.

– Я приехал поговорить о разводе.

Она замолкает, вскидывает голову. Улыбка сходит с ее лица, а в глазах появляется панический ужас. Мы никогда до этого дня не говорили о разводе. Ни разу. Меня все устраивало. Я жил в другом городе, встречался с женщинами и раз в три месяца приезжал к ней. Между нами давно ничего нет. Ни отношений, ни любви, ни секса.

Все сошло на нет после того, как она потеряла ребенка, когда знала о беременности и продолжала посещать танцы, несмотря на то, что гинеколог запретил. Я не смог этого понять, поэтому уехал. Все совпало с открытием нового филиала в столице. Я переехал, а она осталась. В мои редкие приезды мы делали вид, что у нас все хорошо: пытались разговаривать, смотреть фильмы, готовить вместе.

– И как же ее зовут?

– Кого?

– Ту, из-за которой ты со мной разводишься, Рома.

Ее зовут Соня, но Рите об этом знать не обязательно. Я сам себя ненавижу за то, как поступаю. Нам стоило бы развестись раньше, поставить жирную точку в наших отношениях. Закончить все раз и навсегда.

– Послушай, Рита…

– Нет, Ром, это ты послушай, – она нервно достает телефон, что-то нажимает, после чего тычет мне его в лицо.

На экране видео, на котором я готовлю на этой самой кухне. Улыбаюсь, прошу ее не снимать, потому что не люблю этого. Это было полгода назад, когда я приезжал сюда в последний раз.

– Что это?

– Мои сторис, – она улыбается. – Я как дура выкладываю их, создаю иллюзию семейной жизни, которой у нас давно нет.

Мы пытались раньше. Давно, но пытались вернуть нашу семью обратно. Полгода назад, когда было снято это видео, мы пошли дальше обычного. Не разговаривали об этом, но Рита всячески меня провоцировала: крутилась вокруг в коротких шортах, демонстрировала глубокое декольте. Мы попробовали тогда, но нихрена у нас не вышло. Точнее, у меня. Я так и не смог переспать с ней. Остыл и уехал, бросив напоследок, что в следующий мой приезд привезу документы на развод. Сохранять нам было нечего.

– Ты права, Рита. Никакой семейной жизни у нас с тобой давно нет, – говорю твердо. – Пора расходиться.

– Я не дам тебе развод.

Я вздыхаю. Хотел ведь по-хорошему, поговорить, объяснить. Хотел, чтобы она поняла, но теперь понимаю, что так не получится.

– Ну, Ромочка, – она подходит ко мне вплотную, тянется, чтобы обнять за талию, жмется ко мне. – Не бросай меня, пожалуйста. Не бросай. Я ведь все для тебя, слышишь, все.

Она запускает руки под мою футболку, тянется ими к ремню на брюках, а потом опускается на колени. Когда-то давно я хотел, чтобы она хоть один раз сделала что-то подобное, но сейчас становится противно. Я резко поднимаю ее на ноги, застегиваю ремень, который она уже успела с меня стащить и усаживаю ее на стул. Она разбита и растерянна, а я чувствую себя мудаком, который позволил себе влюбиться в другую, пока был женат.

– Ты что, не понимаешь? – встряхиваю ее. – Мы три года уже в разводе, пора сделать это официально.

– Я люблю тебя! – выкрикивает она, пытаясь встать.

– Три года назад, когда забеременела от моего партнера по бизнесу, тоже любила?

Она ошарашенно на меня смотрит, сглатывает, мотает головой. Не пытается отрицать очевидное.

– Давно ты знаешь?

– Он сказал мне, когда делили компанию. Шепнул на ушко по секрету.

Глава 20

Слово “жена” врезается в меня острым кинжалом. Я задыхаюсь от острой давящей боли в груди и с трудом делаю вдох. Рома что-то говорит, но слов я не разбираю. Какая разница, что именно он говорит после заявления о наличии жены. Это вообще имеет значение?

Он женат. У меня были свободные отношения с женатым. Стоит ли говорить что-то еще? Думаю, чтобы поставить диагноз достаточно. Я даже мысленно прикидываю, сколько денег отдам своему психологу, сколько будет приемов и убеждений, что все не так плохо, как я себе придумала.

Наверное, все и правда неплохо. Начинали мы с отношений, которые ни к чему друг друга не обязывали. У меня никого не было, у него… тоже. Я напрягаю память и понимаю, что на мой ответный вопрос, есть ли у него кто-то, он ответил нет.

– Ты сказал, что свободен. В нашу первую ночь.

Я зря это говорю. Это уже не имеет значения. Он соврал, а я поверила и даже не удосужилась засомневаться, когда он уезжал в командировки по работе.

– Ты меня слушаешь?

– Нет.

Отвечаю, ничего не скрывая. После слова “жена” все мои мысли разбежались в разные стороны. Я не могу слушать.

– Мы три года не живем вместе.

– О, это объясняет, почему я ничего не знала. Вы настолько редко видитесь, что ты о ней забыл?

– Этому видео полгода уже, Соня. Это была наша последняя встреча, когда мы пытались сохранить брак.

– Ты все еще женат?

– Ездил к Рите поговорить о разводе.

Я обхватываю себя руками, сглатываю, пытаясь успокоиться, потому что тело начинает трястись, не поддаваясь совершенно никакой логике. Я не хочу слушать никаких объяснений, но они потоком обрушиваются на меня. Я узнаю обо всех подробностях, о которых, подозреваю, он должен был рассказать раньше. Полгода назад, ответив на мой вопрос, есть ли у него кто-то, честно.

К конце его монолога моя голова раскалывается от количества полученной информации. Беременность, выкидыш, отсутствие отношений, бывший партнер, измены. У меня ощущение, что я подглядываю за чужой личной жизнью, при том, что незадолго стала наблюдателем их общего счастья. Становится как-то не по себе.

Чтобы хоть чем-то занять руки и заполнить тишину, завариваю кофе по привычке на двоих. Ставлю перед Ромой чашку, сама сажусь напротив и обхватываю свою.

– Мы давно не вместе, Соня. Я не спал с ней с того самого момента, как она потеряла ребенка.

Эти слова должны меня успокоить, но я, вместо того, чтобы расслабиться и выдохнуть: мне ведь никто не изменял, ставлю себя на место его жены. Что бы я чувствовала, узнай, что муж давно завел любовницу и даже предлагал ей замуж? А затем приехал, чтобы попросить развод?

Я всегда обходила женатых и несвободных мужчин стороной, потому что не хотела быть стервой в глазах их жен. Почему-то женщины считают, что в измене мужчины обязательно виновата соперница. Не алкоголь, не нелепое стечение обстоятельств, не длительное воздержание, а именно женщина, которая соблазнила ни в чем неповинного ангелочка. На соблазнение мое к Роме отношение полгода назад было непохоже. Мы просто отдались страсти. Он был таким сексуальным, харизматичным, шутил, рассказывал интересные истории. Мы встретились на дне рождения общей знакомой. Я оказалась там случайно. Почти в последний момент вспомнила о приглашении, купила конверт, запихнула туда денег и приехала.

Рому встретила тогда, когда уже собиралась уходить. Он курил на открытой террасе, выпуская клубы дыма в воздух. Красивые жесты, широкие плечи, цепкий взгляд и искренняя улыбка – то, с чем мне пришлось столкнуться. Я чуть дольше дозволенного задержалась на нем взглядом, а потом подошла и попросила сигарету. Курить я бросила лет десять назад, но в тот момент захотелось услышать его голос. Я почему-то была уверена, что в таких мужчинах, как он, прекрасно все.

– Я так устала, – тихо шепчу, выныривая из воспоминаний и переводя взгляд из чашки с кофе на Рому.

– Я не мог тебе дозвониться. Поверить не могу, что ты добавила меня в черный список.

– Я ведь не знала, что твоя жена любит выкладывать в сторис видео полугодичной давности. Кстати… у нее и посты все только о тебе. Забыть будет сложно.

– Забудь о постах, это игра на публику, Соня. Совсем недавно я узнал о ее измене. Сомневаюсь, что можно так сильно любить человека и спать с его другом за спиной.