Текст книги "Ты мне (не) нужен (СИ)"

Автор книги: Адалин Черно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 36

Рома

С беспросветной попойкой я заканчиваю на следующий же день. Итак едва глупостей не наделал и не поехал к Соне просить извинений и говорить, что признаю ребенка и выращу, как своего. С ужасом понимаю, что в тот момент так бы и сделал, но черт уберег. Точнее, Дима. Он мастерски меня уговорил, а утром я протрезвел, взвесил все за и против и… решил ее не трогать. Заблокировал номер, отрезал все возможные контакты и перестал посещать рестораны и другие места, где мы могли пересечься.

Оторвал с мясом, скажем так.

Спустя неделю как-то не выдержал. Выворачивало нехило, я напился снова. И опять в том баре, где и в первый раз. Дима узнал меня сразу, усмехнулся, налил, а после посоветовал снова сдать анализы. Мало ли… вдруг я детей иметь могу и зря панику развожу. Предположили, что ребенок может быть мой, а значит, мудаком буду я, а она – она просто наверняка знала, кто отец.

К больнице, в которой я наблюдался раньше, приезжаю через три дня. Сразу сдавать анализы после веселенькой ночки, вроде как, не стоит. Поэтому решаю перестраховаться и прибываю попозже. Запись у меня к тому самому врачу. Другому признаться в том, что бесплоден как-то… стыдно. Он меня знает, ознакомлен с историей.

После моих слов говорит, что излечение в моем случае невозможно, а когда настаиваю со вздохом выдает направление на анализы. Результаты приходят спустя пару дней. Мой врач с сочувствующим видом говорит, что все так, как он и предполагал. Протягивает мне анализы, которые я хватаю не глядя. Только зря ехал и тратил деньги на всё это. Я давно бесплоден, а чудес, как известно, не бывает.

К нормальной жизни вернулся как-то не сразу. Работу, что просырал первое время, пришлось делать потом. И я как-то так сильно погрузился во все, что не заметил, как время прошло. Дом – работа, а иногда просто работа – кабинет, отбирали все свободное время. Следующий раз в бар Димы я пришел спустя почти месяц. Правда, парня за стойкой не оказалось, а его сменщик сказал, что у него выходной и будет он завтра, но и это не точно. Пить я расхотел.

Пришел в бар на следующий день. Диму встретил, поздоровался, попросил фреша и предложил ему к себе на работу. Сказал пусть бросает вот это свое дело и идет ко мне – помогу, расскажу, введу в курс дела. Он удивился и приглашение не принял. Лишь показал часы на руке, которые стоили целое состояние.

– Я тут, можно сказать, в ссылке. Доказываю папаше, что могу зарабатывать сам и обходиться без его бабла. Удачно, надо сказать получается.

– А квартира, – спрашиваю непонимающе.

– Для завершения образа. А на самом деле – для папы. Он туда приезжать не любит, брезгует. А мне только в кайф.

Оказывается, у Димы состоятельный отец, который из-за пристрастий сына к татуировкам и рок-музыке грозился оставить его без наследства. Угрозы результата не дали, напротив, Дима с радостью ушел из дома и теперь живет один, не пользуясь деньгами отца.

– Часы, кстати, самое дорогое, что я забрал. Шмотки еще есть, но в последнее время обычных вещей из магазина больше. Я вообще, как оказалось, не привередлив. Не доливать и зарплаты вполне хватает на сносную жизнь.

Вот так, можно сказать случайно, я узнаю часть жизнь Димы. Удивлен. Он не был похож на мажорного сынка богатого папочки. Спокойный, собранный, без лишних понтов. Внешне, конечно, немного странный. С татуировками по всему телу и проколотым ухом, с какой-то новомодной прической. С одной стороны, его отца можно понять. Он явно человек старой закалки и вот эти все штуки для него выходят за рамки дозволенного. Вот и угрозы из-за этого, но Диме видно что нравится. Работать в кайф, зарплата устраивает. Это как-то потом он определенно повзрослеет и мнение сменит, а пока может себе позволить бунтовать.

– Ты кстати как съездил? Твои дружки подвижными не стали?

Был бы на его месте кто другой – точно съехал бы по морде, но с Димой просто. Он говорит то, что думает, шутит, но при этом совершенно беззлобно.

– Не бывает чудес, все так же.

Я вспоминаю об этом разговоре, когда Димка звонит мне около трех дня. Я как раз сижу в кафе после встречи с девушкой. Дал себе шанс попробовать. К ней совсем не тянуло, но начинать с чего-то нужно было. И тут Дима. Звонит пятый раз, полностью отвлекая.

– Я тут на форумах полазил, – говорит с порога. – Говорят, с твоим диагнозом излечиваются.

– Не сейчас, Дима, – прошу у него.

– Сейчас. К врачу другому сходи.

– Я не один, – ну почти не вру.

Друг молчит, видимо, переваривая информацию. За время, что мы общаемся я никогда не был с девушкой, а тут почти прямым текстом сказал.

– Красивая она?

– Очень.

– Но любишь ты Соню.

–Дима, – возмущаюсь и делаю беззвучный режим, чтобы он меня больше не беспокоил.

В тот момент поворачиваюсь к окну и вижу скорую помощь, внутри которой на кушетке сидит Соня. Я как-то не верил в судьбу, но что если это вот она. Я срываюсь с места, позабыв о том, что вроде как, начинаю новую жизнь, правда, не успеваю. Соню увозят, а мне остается лишь глотнуть пыли из-под колес машины.

Глава 37

– Ты так уверена, что ребенок мой? – недоумевает Рома, серьезно глядя на меня.

– В каком смысле ты…

Я замолкаю, сраженная наповал полученной информацией. Как-то резко доходит, что он все знает. О той ночи, что была между мной и Славой.

– Ты знаешь, – пораженно говорю. – Слава тебе рассказал? Боюсь представить, что именно говорил.

– Да что тут скажешь. Всё предельно ясно, – Рома пожимает плечами.

Я же не знаю, с чего начать. Убеждать его, что все на самом деле не так или говорить, что по срокам ребенок мой. Все это неважно, потому что я вдруг осознаю, почему он ушел. Почему оставил меня и не возвращался, даже не звонил и не спрашивал, как мои дела. Рома не воспринял новость об отцовстве. Мы предохранялись, а у него информация про Славу, который, я уверена, в красках все ему рассказал.

– Ты знал, когда я…

– Знал.

Мы по-прежнему понимаем друг друга с полуслова, хотя надо признаться, оба сильно изменились. В воздухе витает недосказанность и недопонимание. Я больше не могу подойти к нему и обнять, как раньше, заплакать на его плече и быть уверенной, что он решит все проблемы. Я даже не могу подобрать слов, чтобы все объяснить ему. Начинаю с самого главного:

– Ребенок твой.

Он грустно усмехается, мотает головой. У меня сердце сжимается. Он не верит, что малыш его, а не Славы. Причина, по которой он ушел, становится еще отчетливей. Я начинаю тараторить, рассказывая о сроках, о том, что ошибки быть не может и я никогда ему не изменяла.

В середине моей тирады нас прерывают. Выходит медсестра, которая предупреждает, что мне нельзя здесь долго находиться и уж тем более разговаривать с кем-то на повышенных тонах. Мне напоминают, что я могу потерять ребенка, и это действует. Начинаю бояться и трястись, поэтому когда меня уводят, даю это сделать. Позволяю увезти себя и прошу у Ромы шанса позвонить ему, написать, чтобы все рассказать. Он соглашается и при мне снимает блокировку номера.

Уже в палате не нахожу себе места. Я так много не успела ему сказать, а он – услышать. Ко мне его не пропустили. Видимо, медсестра заметила мои слезы и сочла Рому угрозой моей беременности. Жаль только что угроза не он, а его отсутствие.

Я хожу по палате, хочу ему позвонить, но понимаю, что это не то. Я должна видеть его лицо, реакцию на мои слова. Что я могу сказать телефону? Что люблю его? Что мы совершили огромнейшую ошибку? Что я не нашла смелости ему рассказать, а он узнал и сделал выводы? Когда понимаю, что могу сделать ребенку хуже, забираюсь на кровать и пытаюсь успокоиться. Только как, если сердце заходится в бешеном биении, а с глаз все еще текут слезы. Я боюсь, что не успею.

Когда телефон оживает трелью звонка, подпрыгиваю от неожиданности на кровати. На дисплее красуется имя, которое я мечтала увидеть последние несколько месяцев. Рома. Жму ответить и прикладываю телефон к уху.

Мы оба молчим. Никто почему-то не решается начать разговор первым. Я чувствую, как слезы усиливаются. Хорошо, что в палате нет ни сестры, ни персонала, иначе бы у меня отобрали и телефон тоже.

– Как ты себя чувствуешь?

Я ждала этого вопроса месяцы, а теперь хочу, чтобы он сказал что-то другое. Не это. Точно не это.

– Запертой в клетке, – хмуро отвечаю. – Ром, пожалуйста, выслушай меня и не бросай трубку.

– Я сам позвонил, – будто напоминает мне. – Сонь…

Пауза. Он собирается с мыслями, а я крепко зажмуриваюсь. Почему-то не жду ничего хорошего.

– У меня не может быть детей.

– Как это – не может?

Я растеряна. Неужели все же ошибка в сроках? Не может быть!

– Это значит – диагноз, Соня.

– Но как же. По срокам…

– Давай не будем тревожить эту тему. Ребенок не мой.

Я не знаю, как его убедить, а главное, начинаю сомневаться сама. Лихорадочно роюсь в ноутбуке, ищу выписки, результаты УЗИ, в уме подсчитываю дату. Все это время он не отключается, не требует от меня разговора, просто слушает мое прерывистое дыхание и молчит.

– Ром, это не его ребенок. А кроме тебя у меня никого не было.

– Чудес ведь не случается, – как-то устало замечает Рома.

Я слышу, как он что-то пьет, а затем и звон опускаемого на стол бокала. Хочу оказаться рядом, коснуться его, но понимаю, что даже если мне и удастся его увидеть, вряд ли он позволит это сделать. Мы теперь чужие друг другу люди.

– Врачи могли ошибиться, Рома. Такое случается, может…

– Я сдавал повторные тесты, – отрезает. – У меня не может быть детей. Сонь...

Снова пауза. На этот раз – дольше. Я не знаю, что происходит. По срокам Слава никак не вписывается, совсем. А Рома утверждает, что бесплоден и всё тут. Я ничего не понимаю. У меня ведь действительно не было мужчины, а там, на отдыхе… был ведь день, когда мы не предохранялись.

– Ром, ты помнишь наш отпуск?

– Помню, конечно.

Я не вижу, но чувствую, что он улыбается. Его тон немного меняется. Он тоже вспоминает, как и я?

– Я тогда забыла выпить таблетки и мы… помнишь в последний день мы не предохранялись.

– Я бесплоден, Соня, – твердит свое, даже не желая поверить. Ни капельки не думает, что такое ведь бывает.

– Ром, есть тест ДНК. Безопасный.

– Мне он не нужен.

– Он нужен мне.

– Уверена?

Я не хочу этого слышать. Хочу, чтобы этот разговор мне показался. Чтобы я проснулась – а его не было. Зачем он так? Зачем намекает на то, что у меня уже есть двое детей от бывшего мужа. Какая разница, будет еще один от него или нет?

– Ты меня слышишь? – повышаю голос. – Сроки беременности не совпадают.

– Я улетаю утром, – сообщает вполне спокойно. – Звоню попрощаться.

Я сглатываю. Поверить не могу, что он такой болван. Даже тест сдавать отказывается, чтобы убедиться. Меня накрывает неопределенность. С одной стороны я хочу ему посочувствовать и даже с пониманием отнестись к его нежеланию узнавать правду. Он думает, что лишь лишний раз убедиться в своей мужской несостоятельности. Но это лишь с одной стороны. С другой я хочу на него наорать. Сказать, что он придурок и не хочет убедиться в том, что может иметь детей. Что отказывается воспринимать возможность моей беременности не от бывшего мужа, а именно от него.

Сколько я знаю случаев, когда пара не могла забеременеть, потом они расходились и у них были дети. По отдельности, но все же. Это лишь говорит о том, что нужно найти того самого человека, с которым у тебя будет стопроцентная совместимость.

 – Ты идиот, Рома. Какой же ты идиот, – говорю тихо, а потом добавляю уже едва слышно: – Сделай это для меня, прошу. И можешь улетать. Сделай. Утром перед вылетом, приди в клинику, сдай материал, пожалуйста.

– Соня.

– Пожалуйста. Мне это нужно.

– Это не нужно мне.

Он отключается, а я швыряю телефон о стену со злости. Минут через пять приходит медсестра с каким-то препаратом. Я позволяю ввести его в вену и засыпаю. Видимо, они вкололи мне какое-то седативное, а может я просто слишком сильно устала за сегодня. Перенервничала.

Глава 38

Мое утро начинается в пять утра. Все же, мне точно что-то вкололи. Я понимаю это, потому что обычно просыпаюсь куда позже, а тут… будто закончилось действие препаратов, и я смогла проснуться. С тяжелыми мыслями, теперь кажется даже тяжелее, чем обычно.

Мой номер Рома не заблокировал, чему я даже удивлена. Думала, что он тут же отправит меня в черный список, чтобы не названивала и не просила сдать тест, но нет. Я спокойно отправляю ему сообщение. Много не пишу, всего несколько слов, зато сколько смысла:

“Пожалуйста. Мне это необходимо”

Конечно, я ни на что не рассчитываю. Просто пишу, все еще питая надежду, что он приедет. Вдруг все же не останется безразличным к моей просьбе и сдаст пару капель крови. Я даже договорилась. Это можно сделать прямо здесь. У меня возьмут кровь на тест сразу после того, как кровь сдаст он.

К восьми, пока начинается обход, успеваю принять душ, нанести маску для лица и даже прочитать пару страниц книги, которую принесла Аня. Неинтересно, но здорово помогает отвлечься от итак тяжелых мыслей.

Обход и последующая сдача анализов здорово отвлекает. Я просто не думаю о том, придет ли он. Ближе к десяти ко мне приходит доктор и говорит, что образцы крови от мужчины получены и они готовы взять мои. Не знаю даже, что испытываю в тот момент. Облегчение, радость или ликование. Я ни слова сказать не могу, слетаю с кровати, надеваю тапки и бегу за медсестрой.

Мне нужно это знать, потому что после заявления Ромы сама начинаю сомневаться в его отцовстве. Кровь я сдаю быстро, улыбаюсь медсестре, что берет анализ. Ей наверняка интересно, связано ли мое попадание сюда с анализом на отцовство, но я, конечно же, не собираюсь удовлетворять ее любопытство.

Для получения результатов требуется подождать неделю. Понятно, что Рома ждать не будет и уедет сегодня же, тем более, что собирался. Я хочу написать ему смс и сказать, что обязательно скажу, каков результат, но сдерживаюсь. Пусть живет в неведении, тем более, уверена, ему также придет ответ на почту. Захочет – посмотрит сам, мальчик уже взрослый. Конечно, если не испугается.

После обеда ко мне приходит доктор и говорит, что несмотря на вчерашний стресс, мое состояние улучшилось и я могу отправляться домой, конечно, если пообещаю, что буду себя беречь. Получив заверения, что обязательно буду, собираюсь наконец домой. За мной приезжает Руслан вместе с Аней. Сестра меня обнимает, будто видит впервые в жизни, ее мужчина перехватывает мои сумки и пихает их в багажник автомобиля.

Дома меня встречают мальчики. Они крепко меня обнимают и говорят, что соскучились. Конечно, я им верю. Иначе и быть не может. Конечно, они соскучились. Я тоже и сильно. Об отце они не заговаривают, молчат. Аня сказала, что тогда они не отпустили ребят с ним, а больше он не приезжал. Оно и к лучшему, может, и забудется все это. Наигрался в отца и достаточно.

* * *

Тест ДНК приходит ровно через неделю. Сообщение капает на почту. Я даже не сразу понимаю, что это. Подпись непонятная, внутри письма только файл. Я открываю его и быстро пробегаю глазами. Не могу описать то, что чувствую. Это… невероятно. Чудо, в которое Рома, конечно же, не верил. Отец он. Вероятность высокая. Конечно, помню, как врач настаивал на том, чтобы тест сдал и Слава, но я отмела эту возможность. Еще не хватало, чтобы он вообще узнал о моей беременности. Дополнительный стресс мне точно ни к чему.

Я уверена, что Рома тоже получил результаты. Только вот почему-то он вовсе не спешит мне звонить. Видимо, или не открыл письмо, или открыл, но причина его отсутствия и нежелания меня видеть была не в бесплодии. Почему-то сейчас начинаю думать о том, что он мог меня и обмануть. Чтобы не нервировать. Даже думать об этом не хочу.

Правда, когда он не звонит даже через неделю, хочу набраться смелости и написать ему. Выслать этот чертов файл ему, а еще лучше написать два слова “Ты отец”. Я даже мессенджер открываю, но передумываю. Он получил результаты, совершенно точно их просмотрел и не позвонил. Зачем мне еще унижаться?

* * *

– Ты только хорошеешь, – делает комплимент Вика, когда я приезжаю на последние съемки. – Красивая такая. Животик космос.

Я только улыбаюсь и поглаживаю малыша через кожу. Я и правда с течением беременности стала красивее. Округлилась в нужных местах, на лице похорошела. Оно и неудивительно, ведь я снова ношу мальчика. В первую беременность я тоже была красивой. Как и сейчас.

– Какой у тебя уже срок?

– Тридцать недель. Рожать вроде бы скоро.

– Ерунда, – отмахивается. – В тридцать я еще бегала. А вот теперь даже встать не могу.

Я смеюсь при виде того, как она пытается подняться с крайне неудобного кресла. У нее действительно большой живот. Кажется, что она носит двойню, хотя на самом деле у нее будет один ребенок.

– Тебе долго еще? – интересуюсь у нее.

– Обещают со дня на день, – она хмыкает. – Но это я слышала еще две недели назад.

Мы смеемся, прекрасно понимая, что все эти сроки родов – не более чем просто цифры. Разумеется, они почти ни о чем не говорят. По крайней мере спрогнозировать точную дату родов не могут.

– Вот дотянешь до моего – посмотрим.

– Надеюсь, что рожу чуточку раньше.

Съемки проходят в легкой и непринужденной атмосфере. Я позирую, улыбаюсь. После всего Вика предлагает сходить в кафе и перекусить, но я отказываюсь. Итак слишком много для себя набрала и чувствую, что становится трудно ходить.

– Ну как знаешь.

– Съешь вкусняшек за меня, – предлагаю ей и машу на прощание.

На улицу выхожу довольная собой. Когда прохожу мимо кондитерской предательски урчит живот. Стараюсь быстро подавить в себе этот ненужный голод. Я ела всего каких-то пару часов назад, так что заходить в кафешку сейчас слишком рано.

Путь к машине, кажется, длится вечность, но по мере приближения я останавливаюсь, потому что замечаю на капоте огромный букет цветов. К нему идёт записка:

«Моя вина безгранична, но я надеюсь, ты меня простишь»

Я осматриваюсь, но конечно же никого не вижу. Уверена, это Роберт, который все никак не может вымолить прощение после того, как едва не взял меня силой в гримерке. Я встретила его буквально месяц назад. Он заметно осунулся, было заметно, что скандал с изнасилованием явно не пошел ему на пользу.

Мы тогда поговорили по душам. Он сказал, что я слишком сильно ему нравилась и поэтому он не смог удержаться. Понимал, что ему ничего не светит, но и понял сразу, что поступил плохо. Мы поговорили, но ч откровенно сказала, что ни о каком прощении не может быть и речи. Такое в принципе не прощается. Сказала, что не держу зла, но видеть его не желаю. После этого посыпались цветы и открытки, которые я упрямо отсылала назад. Теперь он, видимо, решил действовать кардинально.

Букет внушителен настолько, что я не сразу стаскиваю его с капота. Бросаю его на пол и удовлетворенно улыбаясь. Роберта не то что не могу простить, просто он мне неприятен. Особенно после всего, что он позволил себе сделать.

В автомобиль сажусь с трудом. Беременность вроде бы только на тридцатой неделе, а уже чувствую себя тюленем, который не может выбраться даже на берег. Когда завожу мотор и собираюсь выезжать, замечаю прямо перед капотом тот же букет цветов, но держит его не Роберт, как я подумала вначале.

Рома.

Глава 39

Какова вероятность того, что женщина простит мужчине трехмесячное отсутствие в своей жизни? Я задавался этим вопросом, пока шел к ней, не один раз. Даже помедлил, когда она взяла букет. Вышел не сразу, лишь тогда, когда она уже завела машину. И сейчас, глядя в ее глаза, думаю о том, что она готова меня переехать. Вдавить педаль газа в пол и сбить меня к чертовой матери, как ненужное препятствие на ее пути.

Но я ошибаюсь, Соня глушит мотор и выходит ко мне. Не сразу, конечно, медлит, глядя на меня. Смотрит в глаза, ища там, наверное, раскаяния или сожаления. Я хочу верить, что она находит все это там, потому что мне и правда жаль, что я так с ней поступил. Не хотел, но поступил. Потому что когда пришли результаты теста, не поверил. Да, идиот, да, глупо, но как поверить, что ребенок твой, если у тебя стопроцентный ответ доктора – недомужик. Всё. Вариантов быть не может.

Только потом, да и то не сразу, я решился пойти к еще одному врачу. Уже за пределами нашей страны. Сдать анализы и узнать о том, что проблемы действительно есть. Я бесплоден, но при стечении определенных обстоятельств вполне могу спокойно зачать детей. Мы разговаривали с ним часа два, в течении которых он убеждал меня, что тест ДНК не врет. Если там написано, что я отец, то это так и есть.

– Поймите, – говорил он. – Вы не безнадежны. Активность сперматозоидов и правда очень низкая, да и самих их, знаете, почти нет. Но это не отменяет того факта, что вы вполне можете иметь детей. Одно другому не мешает. Подходящая женщина, идеальный день цикла, и спустя девять месяцев будете носить на руках своего сына!

Я тогда сорвался и поехал к Соне. Ждал у ее подъезда с цветами и увидел ее с другим. Держащуюся за руки, смеющуюся и обнимающего другого мужчину. Если бы сказали – не поверил. Но тут же убедился, увидел собственными глазами. Как было не верить? Да и выглядела она вполне счастливой.

Я хотел, правда хотел, подойти. Но потом вспомнил, какой она была расстроенной и нервной в нашу последнюю встречу, как слезно умоляла ей поверить и сдать тест. Ради нее. Ощутил себя мудаком, выбросил цветы в урну и оставил любимую женщину в покое.

Как там говорят? Если любишь – отпусти.

На словах, конечно, здорово звучит. На деле – совсем непросто и я бы даже сказал, слишком сложно. Я пытался, правда. А потом как-то увидел мужика на улице с сыном за руку. Тот вел его в детский магазин и по пути рассказывал о космосе, звездах, черной дыре. Я посмотрел на них со стороны и представил, что моего сына будет воспитывать кто-то другой. Ярко так представил. И прогулки за руку, и рассказы, и первые шаги, которые сделает мой ребенок к нему. Всё.

Я не помню, как оказался в аэропорту и купил билет. Летел ни с чем и вот приехал к ней. Смотрю на нее и не решаюсь подойти. Она стала еще красивее. Утонченней, ярче. Заметно поправилась, но ей безумно идет.

Она захлопывает дверцу машины слишком сильно. Громко. Затем двигается ко мне. Остановившись в паре шагов, шумно выдыхает воздух, а потом отвешивает мне пощечину. Она стала сильнее, надо заметить. При этом я молчу. Заслужил. Серьезно заслужил. Ни одной бабе кроме нее не позволил бы, а тут терплю. Молча жду второй, но ее не следует. Вместо этого из ее глаз брызжут слезы.

Так хочется ее обнять. Прижать к себе и успокоить. Не делаю этого лишь потому, что не знаю, как отреагировать. Ей нельзя нервничать, а одно мое появление уже повод. Держу себя в руках и смотрю на нее, понятия не имея, что делать дальше. Как ее успокоить?

– Ты так и будешь стоять, как придурок, или все же обнимешь меня? – рычит со слезами на глазах.

Большего разрешения мне не нужно. Я быстро хватаю ее за талию и прижимаю к себе, утыкаюсь носом в ее волосы и целую в висок. Я слишком сильно соскучился по ней. Жму ее к себе ближе, обнимаю за талию, поглаживаю по спине.

– Где ты был?

Я знал, что она спросит. Но так и не смог подготовить ответ. Что ей сказать? И как оправдаться?

– Ты простишь меня?

– Издеваешься? – она толкает меня в грудь кулачками. – Где ты был, Рома!?

– Не там, где должен был. Но теперь я здесь. И не планирую быть где-то еще.

– Предлагаешь мне простить тебя? Вот так просто?

– В идеале, – улыбаюсь, понимая, что она немного оттаяла.

– Ты самонадеянный индюк. Тест видел?

– Давно.

– И приехал только сейчас? – пораженно спрашивает, не в силах поверить.

– Идиот, каюсь.

Она обнимает меня за шею сама, прижимается ко мне, а затем плачет. Что-то возмущенно бормочет мне в шею, целует, жмется. Она явно соскучилась и видно, что до сих пор любит.

– Ты одна? В смысле, у тебя никого нет?

– Я на седьмом месяце беременности! Кто у меня может быть, Рома?

– А тот парень, что провожал тебя пару месяцев назад?

Она непонимающе на меня смотрит, хмурит брови, пытается вспомнить. Никого у нее нет и не было. Возможно, она пыталась. Может быть тот парень был ее новым знакомым, который решил, что может попробовать подкатить к ней, но как-то не получилось.

Где-то рядом с нами на скорости пролетает автомобиль, оглушая ревом мотора. Я же думаю о просранном времени, которое мог провести с ней, если бы не решил поступить правильно. Не эгоистично, как привык. Сделай я наглость и подожди, пока тот мужик уйдет, все было бы иначе. Мы бы давно были вместе, я мог участвовать в ее жизни, в их жизни.

Почему-то я красиво умею просырать то, что само идет мне в руки. Дырявые они, видимо, не иначе. Или я как-то расставляю их так, что все хорошее летит мимо, оставляя только дрянь, которая знает, к чему прицепиться. Вот Рита от меня никак не отцепится, звонит, просит встречи, пишет сообщения и даже приезжала, когда как-то прознала мой новый адрес в другой стране. А Соня… ее в моей жизни резко не стало. Она тоже летела ко мне в руки, но я ее эпично просрал. Тошно теперь самому.

Жизнь без нее была пресной. Скучной, неинтересной, я бы даже сказал провальной. Никаких тебе впечатлений, потому что кроме как квартира-работа-квартира, я никуда не ходил. Маршрут, скажем так, хреновенький, но вариантов особо не было. Да и как-то не хотелось. Рядом с ней жизнь заиграла новыми красками, забурлила, в груди заныло от чувства, что вот – все правильно. Так и должно быть.

Когда она меня обнимает, прижимается животом, ощущаю толчок. Сначала легкий, а потом сильнее. Удивленно смотрю на нее, она смеется, пожимает плечами, мол, ну не глупый же ты, должен понять.

Я понимаю. Удивляет другое. Неужели ребенок настолько сильный, что способен протолкнуть ручку или ножку так, чтобы оттопырить ее живот. Пораженно смотрю на то, как блузка на животе колышется, приподнимается.

– Он же не вылезет?

Она смеется. Мне и самому смешно от таких слов, просто… это необычно. Совсем не так, как я мог представить. Да и как это вообще представлять? Я смирился с тем, что у меня не будет детей, а тут… вот он, малыш, в животе у любимой женщины. Не просто растет и развивается, но еще и позволяет себе пинать ее живот и давать о себе знать мне. Законному, мать его, отцу.

– Ты так уверен, что это он?

– Ты смотри, как пинается, – возмущаюсь. – Не иначе, будущий футболист или даже боксер.

– Девочки тоже пинаются, – она пожимает плечами.

– Так у меня девочка?

– У тебя? – она скептически приподнимает одну бровь.

– У нас, – поправляю.

Она хмыкает. Пожимает плечами, закатывает глаза.

– Я ношу мальчика, – заявляет. – Но тебе придется очень сильно постараться, чтобы стать его отцом.