Текст книги "Наследие белого дракона (СИ)"
Автор книги: Ада Лисовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Глава 32. «Ра» в их имени – это пламя
Брат приходил раз в несколько дней. А его уходы Мора воспринимала как нечто болезненное. Каждый раз казалось, будто мать уводит его навсегда.
А еще из-за Арама легче переносились визиты мамы. Боль притупилась и уже не беспокоила, Мора просто не замечала ее. Считала минуты, чтобы поскорее услышать рассказы о том, кто еще пробудил дар среди их друзей.
– Сегодня кусочек морковного печенья, – шепнул Арам, и девочка удивилась, как смог он протащить его без ведома мамы. Она сложила ладони лодочкой и улыбнулась, когда брат ссыпал туда раскрошившееся в дороге печенье. – Ой! Больно!
Их пальцы соприкоснулись, и Мора моргнула от покалывания в пальцах и холода, пробежавшего по спине. Мурашками он дошёл до самой шеи и бесследно растворился. А брат потёр плечи и ссутулился, как если бы его ударили. Должно быть, здесь в подвале Мора просто стала выносливее и терпимее к резкой боли.
– Что такое? – спросила она, закинув в рот горсть чуть кисловатого печенья.
– Такое уже было, – пожаловался мальчик, сглотнув и покосившись на дверь. – Мори, я покажу тебе кое-что. Пообещай не рассказывать маме.
– Конечно, – закивала она, подползая ближе к брату. Тот явно сомневался и набирался храбрости для чего-то. – Ты можешь мне доверять.
Арам чуть нервно облизнул губы и кивнул, собирая последние капли решимости. А потом резко повернулся к сестре спиной и открыл затылок, зачёсывая свои темные волосы пальцами вперёд. Мора ахнула. Седые волосы! На затылке у самого основания шеи волосы её брата стали частично белыми. Прямо как… её собственные.
– Арам, – шепнула она в ужасе, не в силах оторвать взгляд. – Как это случилось?
– Я не знаю… Няня заметила, – он пожал плечами, вновь отпуская свою шевелюру, позволяя темным прядям закрыть седину. – Хотела рассказать маме, но…
Мора резко выкинула руку вперёд, хватаясь за ладонь брата и заставляя его вздрогнуть. Сама она боли не почувствовала:
– Ты любишь её? Любишь свою няню?! – горячо зашептала она, глотая слова от взорвавшихся внутри эмоций. – Я знаю, любишь. Не говори маме. Не говори, что она знает. И сама пусть держит рот закрытым, Арам!
Мальчик опешил и широко распахнул свои карие глаза. Быстро кивнул и отшатнулся от Моры, не произнося ни слова. Должно быть, она напугала его. Девочка сглотнула и отвернулась.
– Прости… Просто сделай, как я говорю. И больше не приходи сюда.
Слова давались с трудом, но Мора была уверена, что такие перемены приключились с ним из-за неё. Она не хотела, чтобы Арам привык к боли так же, как привыкла к ней она. Не хотела, чтобы боль стала частью его, а сердце его покрыл холод. Может, будь он вдалеке от неё, его волосы станут прежними. Это её проклятая сила окрасила их?
– Что? – голос брата надломился. – Но… Мора… А как же наши игры? А сладости?
Его взгляд стал похож на взгляд побитого щенка.
Игры и сладости. В прошлом Мора ни за что не отказалась бы от них, но сейчас она чувствовала, что старший брат остался ребёнком, тогда как ей пришлось резко повзрослеть с момента переселения вниз. Она больше не может не думать о других. Или их постигнет участь Люси. Или, что ещё хуже, её собственная.
– Не приходи сюда больше, – отрезала она, вставая на ноги и указывая на дверь. – Мама!
Детский крик разнесся по комнате и отдался эхом.
– Перестань, Мори! – зарычал брат, резко вставая за ней следом. Его кулаки сжимались и разжимались, а крылья носа раздувались от едва сдерживаемой злости. Мора очень хорошо знала, когда брат злился. Только вот ещё ни разу эта злость не была направлена на неё саму.
– Я ничего не начинала. Мама! – девочка сделала шаги по направлению к двери и дернула её на себя, распахивая. – Уходи, Арам.
– Замолчи! – Арам схватил её за руку и чуть скривился, когда боль от прикосновения ударила по нему. – Плевать мне на мои волосы. Да на все волосы на свете! Ну, буду как наш старик, и что с того, – в его голосе проскользнула насмешка. Словно он имел право насмехаться над всем миром, а особенно над Высшими Родами, которые никогда не примут отклонения от нормы. А особенно их мать. – Это не имеет значения!
– Что? – сзади них раздался тихий вкрадчивый голос. Такой же тихий, как и шаги мамы, внезапно оказавшейся рядом. Мора и Арам синхронно вздрогнули и медленно повернулись, подняв головы вверх. – Что не имеет значения?
В темноте глаза мамы горели ярким пламенем с искрой безумия. А ещё там было отчаяние. Много-много чистого отчаяния. Выплескивалось из краев и было направлено на детей Агнесс.
− Что не имеет значения, мои дорогие? – прошептала мать, заходя в темную комнатку, закрывая за собой тяжелую дверь и выгоняя из темноты свечение от факелов в коридоре.
Мора сглотнула и отпустила руку Арама, стараясь не смотреть на него.
− Прости… − прошептала она, опуская голову.
− О каких еще волосах речь? – строго спросила мама, повышая голос. Дернула на себя Арама и прищурилась, озаряя комнату огнем в своих глазах.
− О моих, − без капли страха выдал мальчик, пожав плечами. – Мама, помнишь, ты говорила Море, что если она будет много гулять на солнышке, то Праотец одарит ее волосы краской и огнем? – мать прищурилась еще сильнее, и девочка начала кусать губы и мотать головой из стороны в сторону, чтобы брат замолчал. – Что они станут такими же, как у меня?
− Что за… чушь?
Тут Арам немного занервничал и начал тараторить быстрее:
− Кажется, Праотец правда решил поделиться с ней, а часть забрать у меня, − брат тихо засмеялся и сглотнул. – А я и не жадный.
Мама молчала, и Арам решил повернуться к ней спиной и продемонстрировать затылок.
− Вот, мама. Видишь? Это…
– Дрянь, – голос мамы надломился, и свистящий шёпот резко вылетел из её приоткрытого рта. Красные губы задрожали и тут же сжались в одну плотную линию. Она зажмурилась, лишая свои бледные щёки отблеска от света её огненных глаз.
– Ма… – Арам запнулся и непонимающе посмотрел на неё, прежде чем перевести взгляд на спокойную Мору. Ему было непривычно видеть мать такой.
– Это неправда, – шептала она, прижав указательные пальцы к вискам. Глубокие морщины залегли между её бровей и на лбу. – Невозможно.
– Мама…
– Замолчи! – женщина резко распахнула глаза и позволила слезам пролиться на её напудренное лицо. – Я… Я могла простить твою бездарность, сынок. Бездарность… – её губы задрожали.
– Я не бездарный! – горячо возразил Арам и сжал кулаки, сведя брови на переносице. Мора знала, что так его называли братья из рода Кодэн. Оба рыжие, поцелованные солнцем и пробудившие силу. Они дразнили Арама, и чем яростнее они это делали, тем сильнее он желал свой дар. И ждал до сих пор. – Я никому не позволю…
Мама выкинула руку вперёд ладонью, обрывая его, и лишь этого хватило, чтобы мальчик замолчал на полуслове и поджал губы.
– Я ждала! И могла простить, – зашептала Агнесс, нервно комкая подол платья другой рукой. – Я закрывала глаза, но это… Ты заразила его, дрянь! – последние слова женщина прокричала прямо Море в лицо.
– Мама, я… – девочка подняла руку, словно хотела прикоснуться к матери, но та в брезгливости отшатнулась.
– НЕ СМЕЙ! ТЫ ПРИНЕСЛА ЭТУ ДРЯНЬ В НАШ ВЕЛИКИЙ РОД! КОГДА РОДИЛАСЬ! – мама часто дышала и тряслась всем телом. Если бы её дар был в выжигании взглядом – от Моры сейчас не осталось бы даже пепла. – Драххово отродье, – она начала мотать головой из стороны в сторону, словно до конца не верила в произошедшее, – Драххово отродье, проникшее в нашу семью, чтобы отравить её…
– Мама! – голос Арама был полон ярости и обиды за сестру. – Она не виновата.
– Мои единственные дети, – зашептала женщина, бешено вращая глазами и кусая губы в кровь, пока она красными струйками не стала стекать к её подбородку и капать с него на темный пол, – единственные дети!
Агнесс резко схватила Арама за руку и подтащила к себе, чтобы убедиться. Запустила пальцы в его шевелюру и наклонила голову вперёд. По её глазам Мора поняла, что белые волосы никуда не делись.
– Не-е-ет! – в отчаянии закричала женщина и оттолкнула от себя ребёнка, чтобы тут же упасть на колени и закричать в потолок, схватившись за голову. Черные волосы её растрепались и свисали теперь по обе стороны от искажённого криком лица. Мора не знала этого языка. Мама кричала так сильно, выплескивая всё своё отчаяние и боль, прощаясь с надеждой и величием их рода, что в какой-то момент стены начали дрожать от этой боли.
Мора почувствовала себя плохо. Они переглянулись с Арамом, слушая истерику и непрекращающиеся вопли матери, и потянули руки друг к другу. Испуганные и не готовые к тому, что произошло дальше.
Огонь осветил их ладони. Крик матери перешёл в захлёбывающиеся рыдания, а подобия бабочек начали слетать с её рук, огненные насекомые с оборванными крыльями появлялись из её груди, копошились израненные и без крыльев вовсе у подола платья, а потом, когда рыдания стали походить на хриплый крик умирающего, пламя собралось вокруг Агнесс и резко потекло в разные стороны. Прямо к детям.
– Мам! – испуганно крикнул Арам, прежде чем оно настигло его. И побежал к стене, противоположной той, к которой кинулась Мора.
Это пламя отличалось от того, каким мама пыталась лечить Мору, выжигая из неё холод. В этом пламени была сама смерть. Не было в этот раз ничего прекрасного и её бабочках.
Как уродлива была смерть, так уродлив был дар матери.
Рыдания мамы не затихали, как не затихал и огонь. И вскоре к её крику присоединились еще два. Детские и испуганные, хриплые от ужаса и нехватки кислорода в легких.
Мора постаралась разглядеть силуэт брата в этой пляске огня и безумия, но лишь слышала его крик. Она попыталась потянуться к нему своим проклятым даром, чтобы спасти. Попыталась вложить всю любовь и не обращать внимания, как жжет пальцы от пламени мамы. Холодная искорка слетела с её указательного пальца. Уродливая бабочка рядом, машущая единственным целым крылом и жалящая ядом, застыла в воздухе и обратилась в нечто холодное и безжизненное. Рябь прошла по ней, и в один момент красный исчез под бело-голубым, источающим белый холодный туман.
В этот момент крик матери затих. Огонь исчез из комнаты Моры за долю секунды, а единственная маленькая бабочка, истязающая Мору, упала на пол и разлетелась на сотни маленьких холодных осколков. Мама не повернулась в сторону дочери. Всё внимание её было направлено на задыхающегося от боли и шока Арама.
Мальчик привалился к стене и жался в неё в надежде просочиться и сбежать из этой драхховой комнаты. Кожа его была красной и влажной.
– И ты тоже, сынок, – прошептала мама, охрипшим от крика голосом. Безжизненным, как и её взгляд. – Вы вдвоём хотите моей смерти. За что я проклята этими детьми, Праотец? Наказание и бездарность, – она посмотрела на Арама, дрожащего на полу. – Ра в твоём имени – пламя, – прошептала она, и её губы тронула едва заметная нежная улыбка. – Я дала тебе его, когда смотрела в колыбельку, на тебя, крошечного. Но такого сильного и уже яркого. Ты осветил мою жизнь своим рождением. Мой первенец. Мой возлюбленный сынок.
Она перевела пустой взгляд на Мору и засмеялась. Она плакала и смеялась, пока её волосы окончательно не растрепались из изящной причёски, достойной высокородной драконицы.
Камни посыпались из её волос со скорбным звоном.
– Я любила вас. Проклятие и бездарность, – сказала мать тихо, прикрыв глаза. – Я чувствую проклятый и мерзкий дар Моры. И не чувствую ни капли твоего, Арам. И она пометила тебя своей омерзительностью, влила белого яда на твой чистый холст, не тронутый и следом магии. Поставила на тебе метку, чтобы все увидели наше унижение. Чтобы все знали, что боги и огонь покинули наш дом. Вставай, сын.
Мама поднялась с прямой спиной и утёрла лицо ладонью, словно и не было никакой истерики. Словно и не она пыталась сжечь своих детей вместе с собой, испепелить в этом забытом богами месте, заполнив его пламенем. Она снова была величественна и хладнокровна.
Глава 33. Даже во тьме распускаются цветы
Цвети, как чудесные в поле цветы
колыбельная Люси
Мора сидела в углу комнаты и прижимала к груди колени, уперевшись в них лбом. Спину ласкал холод стен, а дыра в груди ощущалась всё больше и больше с того момента, как мама увела Арама.
«Ра» в твоем имени – это пламя, говорила она мальчику без дара и силы. Сжавшемуся от ожогов, от страха, от беспомощности перед родителем. Можно было подумать, что она упивается своим могуществом. Если бы не дорожки от слёз на бледных щеках и пустота в огненном взгляде. Мора видела, что мать сломлена.
Красивая, могущественная, великая и… Слабая. Дети стали её слабостью и проклятием.
Девочка пощупала свои волосы, отросшие почти до плеч. Грязные, спутавшиеся и короткие. Скоро мама опять отрежет их, чтобы сжечь. А что сейчас она делает с Арамом? Пытается стереть с него следы её ядовитого дара?
Мора вздохнула и прислонилась щекой к прохладной стене.
Холод убаюкивал, забирал боль и печаль.
Как забирали их и сны.
В них они с Люси и Арамом были вместе. Завтракали в саду, плели венки из цветов и собирали букеты маме. Арам побольше, а Мора столько, сколько стеблей могли ухватить ее маленькие ладони. Иногда стебли были с незаметными шипами, тогда Люси заботливо усаживала Мору на колени и лечила её раны: щедро наносила на пальцы мазь и забинтовывала – к вечеру не оставалось и следа. Мора носила на себе лишь один шрам.
Тот, который было уже поздно лечить маминым амулетом из Древесного дома.
Девочка прислонила ладонь к стене, мечтая слиться с её холодом. Прикрыла глаза и зашептала песню, которую Люси напевала ей перед сном.
Цвети, как чудесные в поле цветы
Цветут от зари до зари.
Цвети и люби от заката к закату,
Рисуя во снах своих детских мечты.
Любовь отдавай, непременно бери,
Озаряя улыбками свет.
И после сумрака ночи мы встретим яркий рассвет.
Мелодичный голос Люси звучал в её голове так отчетливо, будто няня пела где-то рядом. Её голос был тёплым, как объятия.
Мора приоткрыла один глаз, когда пальцев её коснулось холодное покалывание. Коснулось изнутри и начало расползаться, будто ища путь к свободе. Как разводы на воде, когда на неё опускается упавший лепесток. Что-то блеснуло.
Блеснуло и поползло по стене, завоёвывая себе пространство, чтобы развернуться во всей красе и засиять в темноте подвальной камеры. Холодное. И прекрасное. Девочка отняла руку от стены с едва слышимым треском – её пальцы примёрзли к камню.
И отползла назад, чтобы получше рассмотреть, что она натворила.
Цветы из инея чудно закручивались на темной стене, формируя собой нечто чудесное. Огромные бутоны, каких не бывает не свете. И сейчас они были прямо перед Морой. Расцвели для неё из-за её магии. Мора несмело потянулась к своему творению рукой.
– Это… – прошептала девочка, и облачко пара вырвалось из её рта, – жаль, что ты не увидишь этого, Люси. Ты бы нашла эти цветы прекрасными.
Мора широко распахнула глаза, когда слова вырвались из неё. Слова, мысли, цветы – всё это было преступно. Девочка отдёрнула руку и зажмурилась, шепча про себя молитвы. Пусть всё исчезнет.
Когда Мора открыла глаза – цветы из инея начали лишь расползаться сильнее, пуская свои стебли с шипами дальше по стене, распахивая голубые лепестки миру и стараясь дотянуться до потолка. Словно в насмешку.
Да, они насмехались. Теперь Мора не видела их чудными. Они – само зло. Даже её дар не слушался её, проклятый и ужасный.
– Нет, – покачала головой девочка, кусая губы. – Нет. Прочь! Прочь!
Она принялась стирать иней со стены, кидаясь на него почти всем своим детским телом, оттирая мороз со стены рукавами изношенного платья.
– Убирайтесь! Чтоб вы сгнили! – ногти впивались в стену, ломались об неё, а платье очень быстро стало мокрым. Теперь рисунок был похож на уродливый холст, который попал в руки несмышленому ребёнку с чашей краски. Лишь части его были стёрты, а в промежутках проглядывались созревшие бутоны. Гадкие, совсем не прекрасные.
– Нужно всё убрать, – шептала девочка, судорожно стирая плоды своего проснувшегося дара и мимолетного мечтания о былом. – Убрать… Мама накажет меня. Праотец Драххар накажет меня.
Мора стиснула зубы и пыталась дотянуться до цветов на самом верху стены, когда земля под ногами пошатнулась. Где-то снаружи прозвучал такой грохот, что отдался дребезжанием даже в стенах этой камеры, находящейся глубоко в подземельях их дома. На миг всё затихло, а уже в следующую секунду грохот ввернулся, земля начала дрожать, словно готовилась разверзнуться и поглотить в себя Мору за её грех. Стереть с лица Сферы и Мору, и её проклятый дар, и эти холодные цветы.
– Праотец Драххар, – горячо зашептала девочка, цепляясь руками за стены и боясь даже смотреть вниз. Она лишь чувствовала, как земля ходит ходуном, слышала приглушённые крики снаружи, слышала как что-то рушится, но не хотела быть причиной этому. Не хотела умирать, несмотря на то, как тяжело ей было. Она хотела, чтобы мама спасла её. – Пожалуйста, Милостивые Праотец и Праматерь! Я не хочу умирать, не хочу!
Тряска лишь усиливалась, и Мора начала горько плакать, цепляясь за плиты.
– Я не хотела прогневать тебя! – закричала она отчаянно и облизнула губы, прежде чем посмотреть на оставшиеся цветы. Кинулась оттирать последнее и больно ударилась плечом, когда земля вновь пошатнулась. Зашипела сквозь стиснутые зубы и встала, опираясь одной рукой на стену. Стало страшно. Очень и очень страшно.
– Мама! – крикнула девочка, с надеждой смотря на дверь. – Арам! Праотец, я прошу прощения, прости, прости, я не хотела!
В следующий миг Мора уже не знала, где был пол, а где потолок, потому что всё завертелось с бешеной скоростью, перевернулось и сделало последний рывок с оглушающим громоподобным звоном, прежде чем девочка почувствовала как голова её бьется обо что-то твёрдое. Голова, плечо и вся правая сторона тела пульсировали от боли, но недолго. Через секунду Мора уже не чувствовала ничего. Всё провалилось во тьму, лишь мелодичный голос Люси звал её откуда-то издалека, будто из-под толщи воды.
Мора попыталась улыбнуться, но совершенно не чувствовала своего лица.
Силуэт мамы был расплывчатым. Последние недели Мора видела лишь приносящую еду служанку. Точнее, её руки. Она приоткрывала дверь и быстро засовывала тарелку в проем, не заходя внутрь. Чтобы тут же закрыть её с громким хлопком и быстро убежать по коридору, пока девочка не начала просить её выпустить.
Лицо её было осунувшимся. Некогда горящие огнем глаза потухли, под ними залегли темные тени. Кисть, трясущая Мору за плечо, выглядела тонкой-тонкой, пальцы сжимали её, но слабо.
− Доченька? – шептала мама, когда Мора открыла глаза и села. Она помнила, что во время тряски ушибла всю правую часть тела, но боли не было. Прикоснулась рукой к лицу и попробовала пошевелить челюстью.
− Всё в порядке.
− Я рада, − отозвалась женщина.
Мора ждала, что она будет ругать её, но мать молчала. А девочка вдруг подумала, что не считает себя виноватой. На всё воля Праотца.
− Зачем ты пришла, мама? – спросила девочка, и голос её был ровным. Удивление отразилось в лице матери.
− Разве ты не хочешь выйти отсюда, искорка?
− Я хочу покоя. Сейчас мне спокойно.
Между ними повисло молчание. Мать смотрела в лицо Моры и, казалось, что лицо её становилось серее с каждой прошедшей секундой. Наконец она указала трясущейся рукой на сверток, лежащий справа от Моры. Она не заметила его.
− Надевай платье. Я принесла тебе платок.
Глава 34. Огонь – это свобода и искупление
В обеденной зале пахло древесиной. Массивный стол посреди комнаты, стулья, рама с гобеленом, где был вышит красными нитями символ их рода. Мора думала о том, как легко здесь всё вспыхнет, если мама захочет. Но это были просто мысли, лишенные страха или еще каких-либо эмоций. Факт.
На гобелене дракон спал, свернувшись кольцом вокруг императорского трона, по бокам от него струились языки пламени, но это не тревожило его сна. Так же обманчиво была спокойна и мама. Она привела Мору сюда и села во главе стола, непринужденно пила травяной чай и следила за тем, как жадно ест её дочь.
− Ты нэсса, − между делом проговорила мать, когда Мора вгрызлась в кусок жирного мяса и потянула зубами от кости. – Веди себя достойно.
− Почему в замке так мало слуг, мама? – спросила девочка, наслаждаясь вкусом. Не вчерашняя ли кара Праотца из-за проклятия Моры коснулась невинных драконов?
− Некоторые из них отправились в замок императора Драххтариуса, милая. Их ждет принцесса Драмия.
− Зачем?
Мора впервые слышала о принцессе. Ей было неизвестно, что у принца есть сестра.
− Вчера произошло то, что изменит нашу жизнь. Искупит грехи. И сегодня ночью мы пойдем во дворец, чтобы увидеть смену эпохи воочию.
− Как это поможет мне, мама? Как поможет Араму?
− В огне воля и очищение от грехов, − мама сделала глоток чая и посмотрела в окно. – Огонь – это свобода и искупление.
− О чем ты? – Мора нахмурилась, не понимая ни слова.
− Ты увидишь, как творится история, дорогая. И Праотец заметит заслуги наши. А когда император прислушается ко мне…
− Я не понимаю.
− Тебе и не нужно, − скривила губы мать. − Ты слишком мала. Ешь свою еду и вспоминай, как ведут себя нэссы, чтобы не позорить наш род при императоре.
Мора уткнулась в тарелку, но мысли её занимали вовсе не манеры.
***
− Куда они все? – от замка и, казалось, до самого горизонта тянулась вереница людей. Мора присмотрелась, прищурив глаза, и поняла, что большинство из них – бедняки. Испуганные лица были обращены к замку.
− Я говорила ранее, − бросила мать, не оборачиваясь на толпу. – Их примет принцесса.
− Ночью? Но зачем?
− Ты задаешь много вопросов, искорка.
Мама взяла девочку за руку и подтолкнула вперед, когда стражник открыл перед ними массивные двери. Где-то там, в глубине замка, были император с его семьей. Прекрасная принцесса и сильный принц, которого всегда хотел увидеть Арам. Мама говорила, что в их жилах течет почти неразбавленная кровь Первого Дракона, Праотца Драххара. Должно быть, мама поклонялась их силе. Хотя и род Моры был довольно силён. До появления их с братом.
− Да полнится пламенем сердце твоё, Агнесс, − в коридоре их встретил высокий мужчина и развел руки в стороны. Мора подняла взгляд и увидела, что он улыбался. – Ждём только тебя.
− Все собрались? – кивнула мать, заглядывая за его спину. – Сколько у нас времени?
− Час. Я чувствую силу принцессы даже отсюда. Оставшиеся волосы на бедной голове Рикмонда стоят колом, клянусь, – он улыбнулся, потерев руки. – Пойдем – увидишь.
− Я чувствую, − улыбнулась мама, а потом подтолкнула Мору к креслу у стены. – Подождешь здесь, искорка. Я скоро вернусь.
Девочка кивнула и забралась на высокое кресло, с интересом рассматривая богато украшенные стены. Повсюду были факелы, свечение огня ласкало живописные картины и отражалось от золотых рам, позволяя Море лучше разглядеть обстановку.
− Зачем ты взяла с собой ребенка? – послышался тихий голос мужчины, а следом хлопок двери. И Мора тут же вскочила, чтобы приложиться ухом к прохладному дереву.
− Хотела показать… − отвечала мама с той стороны двери, и Мора прикусила губу, потому что голос стал менее отчетливым.
− Старший тоже здесь? После угроз Блэдрейнов я бы не стал тащить сюда детей, Агнесс.
− Здесь, − ответила мать, и девочка ахнула. Брат был рядом! – Этому поколению детей придется рано повзрослеть, Лавис, и мы приложили к этому руку. Пусть увидят.
− Правда твоя, − отвечал дракон, но Мора уже отшатывалась от двери, чтобы побрести по коридору. Час. У нее есть час, чтобы найти брата. Почему мама не сказала?! Она так волновалась за него…
Мора тихо шла по коридорам замка, пытаясь углядеть родное лицо за поворотами. За несколько минут ей не попался ни один слуга, и девочка поняла, почему, когда выглянула из окна на улицу – слуги были заняты людьми снаружи. Они стекались в замок со всех сторон, толпились у ворот и у входа в замок, освещая себе путь факелами. Но всё же их было гораздо меньше, чем когда Мора с мамой наблюдали их бесконечную вереницу по пути сюда.
− Невероятно, да? – послышался мальчишеский голос сзади, и Мора резко повернулась, чтобы увидеть, как мальчик в красном плаще подходит, опирается на каменный выступ и смотрит туда же, куда смотрела несколько секунд назад она сама.
− Да, невероятно… − прошептала девочка, засмотревшись на его яркие рыжие волосы и веснушчатое лицо. Его словно одарил красками сам огонь.
− Они идут с самого вечера, и замок полнится голосами, как никогда раньше. Вы только прибыли? – теперь он повернулся к Море, и она сглотнула. До чего тёплые глаза. Теплее парного молока и её снов, наполненных лучами утреннего солнца и щебетом птиц. Веснушки подскочили наверх вместе с щеками, когда мальчик улыбнулся. Он стал похож на довольную лисицу. – Добро пожаловать, нэсса, я…
− Вы принц! – тут же воскликнула девочка, и смутилась, опустив глаза. Она совсем позабыла о манерах. Кто перебивает принцев, Мора?!
− Это правда, − не заметил её оплошности мальчик. – Но иногда мне совсем не хочется им быть. Могу я не быть им для вас сейчас, нэсса?
Мора округлила глаза и в ступоре посмотрела на мальчика. Она не могла не ощущать его силы, находясь так близко. Как если бы она стояла возле пышущего жаром камина.
− Но так не положено…
− Глупцы нам говорят о том, что положено, а что – нет, − вздернул подбородок мальчик. – Я не глупец.
Мора прыснула, представив, что на такое заявление сказала бы её мать. Но… еще мама говорила преклоняться перед силой. Он был сильным. Девочка улыбнулась и коротко кивнула головой.
− У вас красивое платье, нэсса.
− А у вас плащ, нэрр, − кивнула Мора, вновь забыв про манеры.
− Ах, этот, − пожал плечами мальчик, продолжая изображать светскую беседу взрослых драконов. – Я украл его у сестры.
Мора нахмурилась, а потом внимание её привлек вскрик на улице. Там, в императорском саду, какая-то белокурая женщина искала сына и трясла каждого дракона, попавшегося ей на пути. Движения её были лишены изящества, говор вежливости, а одежда выглядела хуже того затасканного сарафана, что Море приходилось носить в подвальной комнате.
− Может быть, вы знаете, что все эти драконы делают во дворце?
− Знаю, − кивнул мальчик серьезно. – Вот только они вовсе не драконы. Отец приказал созвать всех бездарных в замок.
− Бездарных? – выдохнула девочка, испугавшись за брата. Где мама могла спрятать его?
− Это такие драконы, в жилах которых не осталось крови Праотца, − с видом знатока поделился принц. – Чтобы такими не стали все, наши родители решили переселить их в другое место. Должно быть, вы слышали вчера, как тряслась земля, нэсса? Теперь наша Сфера поделена надвое.
Мора едва не задохнулась от осознания. Так это не была кара Праотца… Тряслась вся Сфера. И вовсе не из-за нее!
− Простите, непринц, мне пора, − скороговоркой бросила девочка и кинулась назад, чтобы вернуться к маме. Пробежала почти до начала коридора и быстро вернулась обратно, чтобы поклониться удивленному наследнику. И побежала еще быстрее, помня о времени.
В стенах замка опять не встретилось ни души. А двери, за которыми скрылась мама, были всё еще заперты.
Мора приложилась к деревянной двери и напрягла слух, чтобы услышать голос, смутно напоминающий мамин.
− … зажгут Сферу подобно солнцу и вернут расположение богов. Во славу Праотца следы греха должны быть стёрты с земли, в которую посеял он плоды своей крови. Огонь – это свобода и искупление!
Последние слова были выкрикнуты так громко, что Море не пришлось прислушиваться, чтобы разобрать их. А через секунду комнату заполнил гул голосов, переросший в скандирование:
− Огонь – это свобода и искупление! Огонь – это свобода и искупление! Огонь – свобода и искупление!
Мора отшатнулась от двери и резко забралась на кресло, попытавшись сделать скучающий вид, в тот момент, как шаги зазвучали совсем близко. А в следующую секунду дверь распахнулась, выпуская в коридор высокородных нэрров и нэс.
− Устала, искорка? – ласково позвала мама и подошла к девочке, чтобы помочь ей спуститься. – Скоро будем дома. Скоро ты будешь здорова.
Глаза её блестели, а щеки горели румянцем. Мора очень давно не видела маму такой счастливой.
