Текст книги "Происхождение партократии"

Автор книги: Абдурахман Авторханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 49 страниц)

Ленин отводит требование о демократическом принципе построения партийной организации в условиях полицейского строя как наивное и смешное. Организация должна быть построена на строго конспиративных началах и при диктаторском руководстве. В условиях самодержавия, – говорит Ленин, – не может быть демократизма, ибо демократизм «в потемках самодержавия, при господстве жандармов есть лишь пустая и вредная игрушка… ибо на деле никогда, никакая революционная организация демократии не проводила и не может проводить… (ею) облегчают только полиции широкие провалы… Единственным серьезным принципом для деятельности нашего движения должна быть: строжайшая конспирация, строжайший выбор членов, подготовка профессиональных революционеров» (Ленин, т. IV, стр. 468–469).

После четырехлетнего перерыва со времени ликвидации ЦК I съезда партии и после двухлетней и весьма плодотворной работы редакции газеты «Искра» (Плеханов, Ленин, Мартов, Аксельрод, Вера Засулич, Потресов) по подготовке нового съезда партии были созданы идейно-политические и организационные предпосылки для восстановления РСДРП. Из среды членов редакции «Искра» особенно отличались, как организаторы и партийные теоретики, два друга-врага: Ленин и Мартов. Под их руководством в России была создана широко разветвленная, великолепно действующая конспиративная сеть агентов и организаций газеты «Искра». Это дало возможность уже в ноябре 1902 года создать в революционном порядке новый центр партии под названием «Организационный Комитет по созыву II съезда РСДРП». «ОК», как сокращенно назывался Организационный Комитет, был создан не за границей, как «Искра», а в самой России – во Пскове.

Уже сам факт его создания в условиях царского самодержавия говорил за то, что русский марксистский социализм из теории эмигрантских публицистов начал превращаться в практику русского рабочего движения. В состав ОК первоначально входили практики-организаторы партии – В. Н. Краснуха (от Петербургского комитета), Е. Я. Левин (от группы «Южного Рабочего») и И. И. Радченко (от организации «Искры»). Позднее в ОК были кооптированы: Г. М. Кржижановский, Ф. В. Ленгник, П. А. Красиков, И. Н. Лепешинский (все они потом стали важными большевиками), К. Портной (от Бунда), Р. С. Гальбергштадт, Е. М. Александрова, В. Н. Розанов (от «Южного Рабочего») и А. М. Стопани (от «Северного Союза») (Ленин, Собр. соч. т. V, стр. 415).

ОК действовал на правах ЦК и на своем пленуме в феврале 1903 года (г. Орёл) разработал устав по созыву нового, II, съезда партии.

ОК выпустил «Извещение» о своем образовании, о своих целях и задачах. В «Извещении» говорилось:

«…в настоящее время перед русской социал-демократией стоит громадная задача, которая не по плечу никаким местным комитетам… Она может быть выполнена только коллективными силами всех русских социал-демократов, сплоченных в одну централизованную, дисциплинированную армию» (Ленин, там же, стр. 226).

ОК заявлял, что он ставит себе целью создание именно такой партии и что поэтому Организационный Комитет впредь до восстановления центральной организации партии берет на себя выполнение некоторых общих функций (выпуск общерусских листков, общий транспорт и техника, установление связей между комитетами и проч.) (Ленин, там же).

Комментируя это «Извещение», Ленин писал в газете «Искра»:

«Заявление вновь образовавшегося Организационного Комитета ясно говорит само за себя… нам нужно не объединение нескольких кучек революционно настроенных интеллигентов, а объединение всех руководителей рабочего движения, поднявшего к самостоятельной жизни и борьбе целый широкий класс населения. Нам нужно объединение на почве строго принципиального единства, к которому должны сознательно и твердо прийти все или громадное большинство комитетов, организаций и групп, интеллигентов и рабочих…» (Ленин, там же, стр. 227).

Главный тезис «Обращения» – партия как «одна централизованная, дисциплинированная армия» – был ленинским тезисом из «Что делать?», а комментарий Ленина, что такая партия будет создана на основе «строго принципиального единства» вытекал из его другого тезиса: «прежде чем объединяться, надо размежеваться». Вот за такую партию Ленин и боролся на II съезде партии.

Через год после выхода книги Ленина «Что делать?» был созван II съезд РСДРП (1903), который заседал сначала в Брюсселе, а потом в Лондоне. На этом съезде впервые столкнулись две точки зрения по организационному вопросу среди самих «искровцев» (сторонников заграничной социал-демократической газеты «Искра» (1900), которой руководила названная выше редакционная «шестёрка»). Организация «Искра», до сих пор выступавшая как единая, спаянная социал-демократическая организация против правого крыла в партии – против так называемых «экономистов» (Мартынов, Акимов и др.), на съезде раскололась на две группы с разными доктринами по организационному (а не по программному) вопросу, что и заложило основы раскола партии на две фракции – на фракцию большевиков и на фракцию меньшевиков. Раскол обозначился по поводу первого параграфа устава партии и завершился к концу съезда во время выборов центральных учреждений партии. Фракцию большевиков возглавил Ленин, которого поддерживал председатель съезда Плеханов. Фракцию меньшевиков возглавил Мартов, которого поддерживала вся остальная часть редакции «Искры».

Неискушенному человеку даже трудно понять, в чем, собственно, предмет спора. В самом деле, сравним две редакции § 1, одна из которых принадлежит Ленину, другая – Мартову.

Редакция Мартова: «Членом Российской социал-демократической рабочей партии считается всякий, принимающий ее программу, поддерживающий партию материальными средствами и оказывающий ей регулярное личное содействие под руководством одной из ее организаций» («КПСС в резолюциях», ч. 1, 7-ое изд., стр. 45).

Редакция Ленина: «Членом партии считается всякий, признающий ее программу и поддерживающий партию как материальными средствами, так и личным участием в одной из партийных организаций» (там же, стр. 43).

Внешне обе редакции § 1 устава выглядят почти одинаково, но в этом «почти» и заключалось фундаментальное и органически непримиримое противоречие между Лениным и Мартовым. У Мартова членом партии может быть всякий, кто работает «под контролем партии», у Ленина – только тот, кто сам находится «в одной из партийных организаций». Мартов расширяет рамки партии, Ленин сузил их. Мартов ориентируется на думающую партию, Ленин – на дисциплинированную партию. Мартову нужна самодеятельная партия, способная контролировать свой центр, Ленину – иерархическая сеть, которую контролирует и которой руководит самодержавный центр.

Мартов говорил на съезде: «Чем шире будет распространено название члена партии, тем лучше. Заговорщическая организация для меня имеет смысл лишь постольку, поскольку ее облекает широкая социал-демократическая партия» («Второй съезд РСДРП, протоколы, стр. 263).

Ленин отвечал: «Нам нужны самые разнообразные организации всех видов, рангов, оттенков, начиная от чрезвычайно узких и конспиративных, и кончая весьма широкими, свободными, lose Organisationen. Необходимый признак партийной организации – утверждение ее Центральным Комитетом» (там же, стр. 265). Ленин шел еще дальше, устанавливая в партии «круговую поруку»: «Всякий член партии ответственен за партию и партия ответственна за члена партии», – добавлял он (там же, стр. 277).

Подводя итоги II съезда, Ленин отмечал:

«В сущности уже в спорах о § 1 стала намечаться вся Позиция оппортунистов в организационном вопросе: и их защита расплывчатой, не сплоченной крепко партийной организации, и их вражда к идее построения партии сверху вниз» (Ленин, «О партийном строительстве», М., 1956, стр. 142).

Ленин напоминал своим оппонентам, что газета «Искра» в свое время одобрила его план создания партии. Он писал: основные идеи, которые «Искра» стремилась положить в основу партийных организаций, сводились, в сущности, к следующим: «Первая, идея централизма… Первая идея должна проникать собою весь устав…» (там же, стр. 153).

Дебаты вокруг § 1 на съезде были горячие, продолжительные. Они заняли несколько заседаний съезда. Делегат Акимов, выражая мнение противников ленинской редакции, заявил, что Ленин стремится «внести в наш устав чисто аракчеевский дух» («Второй съезд РСДРП, протоколы», стр. 296).

Плеханов, который хранил долгое молчание и выступление которого ожидалось с величайшим нетерпением, высказался одним из последних. Он сказал:

«Чем больше говорилось об этом предмете и чем внимательнее вдумывался я в речи ораторов, тем прочнее складывалось во мне убеждение, что правда на стороне Ленина» (там же, стр. 271).

Что же касается довода тех, которые утверждают, что проект Ленина закрывает дорогу в партию интеллигенции, в частности профессорам, то Плеханов процитировал Энгельса: «…когда имеешь дело с профессором, надо заранее приготовиться к самому худшему» (там же, стр. 271).

Не только по этому вопросу поддержал Плеханов Ленина. Он поддержал его и против атак делегата Мартынова, когда последний, ссылаясь на многочисленные высказывания Маркса и Энгельса, вполне обоснованно стал доказывать антимарксистскую сущность ленинской теории о «сознательности и стихийности», в особенности теории о привнесении в рабочее движение «социалистического сознания извне». Плеханов обвинил Мартынова в передержках, сравнил его с тем цензором, который однажды сказал: «Дайте мне "Отче наш" и позвольте мне вырвать оттуда одну фразу – и я докажу вам, что его автора следовало бы повесить» (там же, стр. 108).

Однако эта ленинская теория об активном авангарде и пассивном пролетариате уже проникла и в программу партии, разработанную «Искрой» и утвержденную на данном съезде при полном единодушии между Лениным, Мартовым и Плехановым. «Экономист» Акимов каким-то гениальным чутьем предвосхищает, куда ведет не только устав, но и программа партии, когда заявляет:

«Борьба за улучшение положения пролетариата становится для партии посторонним делом и интересует ее лишь как конъюнктура, в которой она действует. Таким образом, в этом пункте программы проявилась тенденция обособить нашу партию и ее интересы от пролетариата и его интересов. Еще ярче это проявилось в абзаце о задачах партии. Там понятия – партия и пролетариат – совершенно обособлены и противопоставлены, первая как активно действующее коллективное лицо, второй как пассивная среда, на которую воздействует партия. Поэтому в предложениях проекта имя партии везде фигурирует как подлежащее, а имя пролетариата как дополнение (смех)» (там же, стр. 127).

Дальнейшая история большевизма показывает всю глубину этого предвидения, хотя оно и сопровождалось ироническим смехом тех, которые, увы, сами станут потом первыми жертвами своей незадачливости.

Исторически установившаяся терминология «большевики» и «меньшевики» не совсем правильно воспроизводит первоначальное соотношение сил и первый раскол на II съезде. По главному и судьбоносному спору – о том, какой должна быть будущая социалистическая партия России – социал-демократическая или социал-диктаторская, Ленин оказался в меньшинстве, то есть «меньшевиком», а Мартов в большинстве, то есть «большевиком». Из 51 решающего голоса за проект Ленина было подано 23 голоса против 28, за проект Мартова – 28 голосов против 22 (один воздержался).

Ленин принял свое поражение молча, не драматизируя события, не провоцируя углубления раскола. Он держится своего любимого изречения: «Разбитые армии хорошо учатся» (Ленин, «О партийном строительстве», стр. 358). И Ленин тут же, на ходу, на самом съезде «учится» побеждать противника. Он мастерски применяет тактику обходного удара, тактику разложения, во-первых, сил противника, во-вторых, их столкновения между собою. Это ему легко удается, тем более, что «большинство» Мартова не было компактной массой – оно состояло из трех разных групп делегатов: 1) из группы самого Мартова, 2) из членов заграничного союза РСДРП и редакции «Рабочего дела», которые противопоставляли себя организации «Искры» и 3) из делегатов еврейского социалистического союза «Бунда», требовавшего независимости в рамках РСДРП, против чего возражали и Ленин, и Мартов.

Ленин и его сторонники повели на съезде дело так, что обе эти последние группы, в конце концов, покинули съезд. Вот тогда Ленин из лидера «меньшевиков» и превратился в лидера «большевиков». Произошло это во время выборов Центрального Комитета и редакции Центрального Органа (ЦО) и редакции «Искры». Главные разногласия обнаружились при выборах ЦО.

Мартов предложил съезду переизбрать весь состав старой редакции – Плеханов, Ленин, Мартов, Аксельрод, Засулич, Потресов. Ленин предложил избрать лишь первую «тройку» – Плеханов, Ленин, Мартов.

Мотив Мартова: старая шестерка вполне себя оправдала, она подготовила созыв данного съезда, заслужила доверие партии и дискриминация кого-либо из этой «шестерки» для него лично неприемлема.

Мотив Ленина: «шестерка» в редакционно-литературном отношении себя не оправдала, она слишком громоздка для быстрой, оперативной работы и в таком деле «сентиментализм недопустим».

На самом деле Ленин руководствовался другим. В старой «шестерке», как показал съезд, соотношение сил было четыре против двух в пользу Мартова. С Лениным шел до конца съезда только Плеханов. Если избрать «тройку», соотношение сил будет (два против одного) в пользу Ленина.

Чтобы дать делегатам съезда полную свободу дискуссии, всей старой «шестерке» было предложено удалиться с заседания. Вот тогда впервые сказались плоды работы Ленина по созданию «организации профессиональных революционеров» – сторонники Ленина компактным и дисциплинированным большинством поддержали предложение Ленина. «Шестерку» вернули на голосование. Мартов еще раз предупредил съезд, что если будет избрана «тройка», то он откажется войти туда. Однако съезд большинством голосов принял предложение Ленина – о редакционной тройке (Плеханов получил – 23 голоса, Мартов – 22, Ленин – 20) («Второй съезд РСДРП…», стр. 375).

Тогда Мартов выступил с заявлением, которое оказалось историческим:

«Так как несмотря на мое заявление, что я отказываюсь от кандидатуры, меня все же выбрали, то я должен заявить, что я отказываюсь от чести, мне предложенной… я не могу взять на себя ответственность за политику группы из трех лиц, которая согласно принятому уставу, должна оказывать решающее влияние на ход дел в России. Я не хочу быть "третьим" в учреждении, которого простым придатком будет ЦК… Фактически вся партийная власть передается в руки двух лиц, и я слишком мало дорожу званием редактора, чтобы согласиться состоять при них в качестве третьего» («Второй съезд РСДРП…», стр. 375).

Это заявление Мартова ознаменовало наступление новой эпохи в истории русского социализма – РСДРП окончательно раскололась на съезде на две фракции: на фракцию демократического социализма во главе с Мартовым и на фракцию «революционного социализма» во главе с Лениным. Первую фракцию стали называть фракцией «меньшевиков», вторую – фракцией «большевиков» из-за количества голосов, которые каждая из них получила во время выборов ЦО и ЦК.

В Центральный Комитет вошли также одни сторонники Ленина, причем по уставу ЦК предоставлялось право кооптации. Был избран еще Совет партии, как центральный судебно-контрольный орган, который составлялся из пяти лиц – по два представителя от ЦК и ЦО, а пятое лицо, председатель Совета, избирался на самом съезде. Им был избран Плеханов. Триумф Ленина был полный.

Однако вскоре после съезда Плеханову стало невмоготу с Лениным. Он, вероятно, только теперь начал подумывать над тем, куда его завела собственная незадачливость. Выдающийся теоретик и блестящий полемист Плеханов питал какое-то органическое отвращение к черной плебейской работе в партии. Для этого он был слишком аристократом духа. Ленин, наоборот, питал столь же глубокое презрение к абстрактному теоретизированию, к блеску слова, шуму фразы, будучи одновременно и рабочей лошадью и беспокойным седоком серой, повседневной работы по организации партии. Плеханов – теоретик, Ленин – практик, – в этом отношении они блестяще дополняли друг друга. Союз Плеханова с Лениным сначала именно и выглядел как брак по расчету. Когда цитированный выше Акимов напомнил Плеханову на всю опасность его политического брака с Лениным, Плеханов отделывался историческими анекдотами:

«У Наполеона была страстишка разводить своих маршалов с их женами; иные маршалы уступали ему, хотя и любили своих жен. Товарищ Акимов в этом отношении похож на Наполеона – он во что бы то ни стало хочет развести меня с Лениным. Но я проявлю больше характера, чем наполеоновские маршалы; я не стану разводиться с Лениным и надеюсь, что и он не намерен разводиться со мною». В этом месте протокольная запись отмечает: «Товарищ Ленин, смеясь, качает отрицательно головой» («Второй съезд РСДРП…», стр. 137).

Однако «разводиться» всё-таки пришлось. Под давлением рядовой членской массы партии и желая предупредить окончательный раскол, Плеханов предложил Ленину возвращение в редакцию старых членов редакции «Искры». Ленин в знак протеста вышел из редакции. Плеханову теперь ничего не оставалось, как пригласить (кооптировать) обратно в редакцию Мартова и остальных трех редакторов. Те приняли приглашение. Так возникла «новая» «Искра», названная большевиками «меньшевистской» «Искрой», хотя ее возглавлял «большевик» и председатель Совета партии Плеханов.

С этих пор РСДРП фактически распалась на две партии. С этих пор и организационные разногласия между этими двумя партиями постепенно перерастают в тактические и идейные разногласия. После съезда и после того, как меньшевики вновь овладели руководящими органами партии (ЦО, Совет партии, но ЦК все еще в руках большевиков, куда Ленин скоро предложит кооптировать себя), Ленин выступил с новой работой – «Шаг вперед, два шага назад» (1904), в которой защищал свой организационный план, доказывая, что создание единой партии и является «шагом вперед», а приход «меньшевиков» ко власти в партии – «двумя шагами назад». Ленин писал:

«Шаг вперед, два шага назад… это бывает и в жизни индивидуумов и в истории наций, и в развитии партий. Было бы преступным малодушием хоть на минуту сомневаться в неизбежном, полном торжестве принципов революционной социал-демократии, пролетарской организации и партийной дисциплины» (Ленин, «О партийном строительстве», стр. 287).

Однако Ленин говорил, что на втором съезде и сейчас после него разногласия между двумя фракциями носили не программный и даже не тактический, а организационный характер. Он пишет:

«Разногласия… сводятся не к программным и не к тактическим, а лишь к организационным вопросам… Позиция новой «Искры» есть оппортунизм в организационных вопросах… В сущности уже в спорах о § 1 стала намечаться вся позиция оппортунистов в организационном вопросе… Их вражда к построению партии сверху вниз» (там же, стр. 124).

Он призывал своих сторонников к суровой борьбе с «оппортунистами в организационном вопросе», внушая им чувство беспощадности к противнику: «в политике жертвы не даются даром, а берутся с боя», – писал он (там же, стр. 286).

Ленин говорит и о родстве меньшевистского оппортунизма в организационном вопросе с оппортунизмом международной социал-демократии. Он пишет:

«Указанные мною принципиальные черты оппортунизма (автономизм, барский или интеллигентский анархизм, хвостизм и жирондизм) наблюдаются (с соответственным изменением) во всех социал-демократических партиях всего мира» (там же, стр. 273–274).

Лейтмотив ленинского плана был разгадан в словах человека, который до съезда считался «дубинкой Ленина», а на съезде отошел от него – в словах Троцкого.

Ленин пишет, что Троцкий правильно охарактеризовал устав партии, когда заявил: «Наш Устав представляет организованное недоверие со стороны партии ко всем ее частям, то есть контроль над всеми местными, районными и национальными организациями» (там же, стр. 161).

Но что такое тогда партия по Ленину? На это старая революционерка Вера Засулич ответила:

«Партия для Ленина – это его «план», его воля, руководящая осуществлением плана. Это идея Людовика XIV». «Государство – это я», «партия – это я, Ленин» («Искра» 25 июня 1904 г., № 70, цитирую по Ленину – т. VI, стр. 431).

Мартов писал о «гипертрофии централизма» ленинского плана, а Аксельрод охарактеризовал его как «систему самодержавно-бюрократического управления партией» (Ленин, «О партийном строительстве», стр. 155; 245). Ленин на все эти обвинения отвечает невозмутимо и по-своему последовательно. Да, говорит он, «наша партия должна быть иерархией не только организаций революционеров, но и массы рабочих организаций» (там же, стр. 147).

Даже больше. Ленин чувствует себя польщенным, когда Мартов призвал партию поднять «восстание против ленинизма». Ленин говорит, что все обиженные на II съезде теперь «бросились с рыданием в объятия друг к другу и подняли знамя "восстания против ленинизма"» – эти слова Мартова Ленин берет в кавычки и добавляет:

«Мартов дождался того времени, когда он будет сам-пят, чтобы поднять восстание против меня одного. Неискусно полемизирует-то Мартов: он хочет уничтожить своего противника тем, что говорит ему величайшие комплименты» (там же, стр. 147).

Не будучи сам падким на комплименты, Ленин и для своих противников знал лишь один комплимент – смачную ругань.

Сейчас же после съезда Ленин приступил к практическому осуществлению своего плана по созданию системы партийных организаций на местах. В циркулярном письме к своим единомышленникам, названном «Письмо к товарищу о наших организационных задачах», Ленин конкретизирует свой план. Он предлагает использовать лучших товарищей из социал-демократического подполья не только в комитетах, но и на особых, для дела весьма важных функциях (типография, транспорт литературы, разъездные агитаторы, паспортные бюро, руководители военных групп, а также «дружины по борьбе со шпионами»). Ленин дает указания:

«Мы должны внушать рабочим, что убийство шпионов, и провокаторов, и предателей может быть, конечно, иногда безусловной необходимостью…»;

«Нужны и боевые кружки, утилизирующие служивших в военной службе или особенно сильных и ловких рабочих на случай демонстраций, освобождения из тюрем и т. п.»;

3) «По типу филиальных отделений комитета… должны быть организованы все разнообразные группы, обслуживающие движение, – и группы студенческой и гимназической молодежи, и группы, скажем, содействующих чиновников и группы транспортная, типографская, паспортная, группы по устройству конспиративных квартир, группы по слежению (по слежке – А. А.) за шпионами, группы военных, группы по снабжению оружием, группы по организации, напр., «доходного финансового предприятия» и т. д. Все искусство конспиративной организации должно состоять в том, чтобы использовать все и вся, "дать работу всем и каждому", сохраняя в то же время руководство всем движением» (Ленин, т. V, стр. 184–187, 3-е изд.).

На возражения партийных товарищей, что ленинская чрезмерно централистская организация таит в себе большую опасность, если в центре окажется неспособное лицо или даже агент политической полиции (таким агентом в ЦК большевиков оказался в 1912 году большевистский депутат IV Государственной Думы Малиновский), Ленин отвечал указанием на то, что «средством против этого не может быть выборность и децентрализация, абсолютно недопустимая и даже вредная в революционной работе при самодержавии» (там же).

Особо важное значение придавалось работе на фабриках и заводах. Но и там партийная сеть строится по общепринятому иерархическому уставу:

«Каждый завод должен быть нашей крепостью. А для этого заводская рабочая организация должна быть так же конспиративной внутри себя, так же «ветвиста» вовне, в самые разные стороны просовывать свои щупальцы, как и всякая революционная организация… Заводской комитет должен состоять из очень небольшого числа революционеров, получающих непосредственно от комитета (вышестоящего комитета – А. А.) поручения. Все члены заводского комитета должны смотреть на себя как на агентов комитета (вышестоящего комитета – А. А.), обязанных подчиняться всем его распоряжениям, обязанных соблюдать все «законы и обычаи» той «действующей армии», в которую они вступили и из которой они в военное время, не имеют права уйти без разрешения начальства» (там же, стр. 185–186).

Ленин дает популярное толкование и того, что он имеет в виду под «централизацией руководства», когда сравнивает центр с дирижером, а партию – с оркестром. Он пишет:

«Чтобы центр мог действительно дирижировать оркестром, для этого необходимо, чтобы в точности было известно, кто, где и какую скрипку ведет, где и как какому инструменту обучался и обучается, кто, где и почему фальшивит и кого, как и куда надо для исправления диссонанса перевести и т. п.» (там же, стр. 190).

Абсолютистский централизм впоследствии Ленин и большевики будут выдавать за «демократический централизм». Ленин кончает следующим важным заключением:

«Руководить движением должно возможно меньшее число возможно более однородных групп искушенных опытом профессиональных революционеров. Участвовать в движении должно возможно большее число возможно более разнообразных и разнородных групп пролетариата (и других классов народа)» (Ленин, т. V, стр. 189).

Кратко, лапидарно, соотношение между центром и партийной периферией Ленин выражает формулой: «централизация руководства и децентрализация ответственности» (там же, стр. 188), формулой, которой большевизм руководствуется и поныне. (A. Avtorkhanov, The Communist Party Apparatus, Chicago, Regnery, 1966, pp. 7-16).

Все-таки ведущая идея Ленина – иерархическая партия при централизованном руководстве – не полностью нашла адекватное воплощение в организационных нормах проекта Устава партии, который. Ленин представил на утверждение II съезда. Ленинский Устав явно страдает той же болезнью, которую он приписывал своим противникам: оппортунизмом в организационном вопросе. Говоря иначе, в организационном вопросе Ленин еще не большевик, он, воздавая дань давлению и влиянию демократического крыла партии (группа Мартова), воспринимает и его организационную схему построения высших органов партии. Так, в проекте Устава Ленина присутствует явно антиленинская идея «полицентрии» партии. Вместо одного руководящего центра Ленин предлагает создать три самостоятельных и не подчиненных друг другу центра: ЦК, Совет партии и ЦО (Центральный орган партии). Это требование изложено в § 4 его проекта. Там сказано: «Партийный съезд назначает ЦК, редакцию ЦО и Совет партии» («КПСС в резолюциях», ч. 1, стр. 43). Последующие параграфы определяют компетенции каждого из этих органов:

«5. ЦК объединяет и направляет всю практическую деятельность партии и заведует центральной партийной кассой, а равно всеми общепартийными техническими учреждениями. Он разбирает конфликты как между различными организациями и учреждениями партии, так и внутри их.

Редакция ЦО руководит партией идейно…

Совет партии назначается съездом из числа членов ЦК и ЦО в составе 5 лиц. Совет решает дела о пререканиях и разногласиях между редакцией ЦО и ЦК в области вопросов общеорганизационных и тактических. Совет партии возобновляет ЦК в случае полного его провала» (там же, стр. 43–44).

В § 8 говорилось, что новые комитеты и союзы комитетов утверждаются ЦК, но их обязывали в одинаковой мере подчиняться постановлениям как ЦК, так и редакции ЦО (там же).

Мартов писал, что борьба на съезде по первому параграфу Устава имела «наиболее принципиальное направление» (Мартов, «История российской социал-демократии», М.-П., 1923, стр. 75), но добавлял, что «значение этого поражения (по § 1 Устава) было, однако, для Ленина сведено к нулю принятием остальных пунктов Устава» (там же, стр. 76).

Значение принятого Устава для Ленина заключалось в том, что даже при наличии в нем идеи «полицентрия», он все же сумел придать ЦК такое практическое значение, которое ставило его фактически выше двух других органов. Самовластный ЦК – таков был конечный идеал Ленина. Л. Троцкий рассказывал в брошюре «II съезд РСДРП», что Ленин во время одной из своих речей на съезде относительно того, сколь властным и сильным должен быть ЦК, показал съезду как символ того – «кулак» (М. A. Landau-Aldanov, Lenine, Paris, стр. 63; А. И. Спиридович, «История большевизма в России», Париж, 1922, стр. 75).

Сам же Ленин, подводя итоги прениям съезда по поводу Устава, писал: «Сила и власть ЦК, твердость и чистота партии – вот в чем суть» (Ленин, Полное собрание сочинений, т. 7, стр. 430).

Но не всякий сильный ЦК был нужен Ленину. Он был за такой ЦК, над которым господствует только он, и это господство Ленин хотел организационно закрепить в самом Уставе в лице реформированного Центрального Органа. Когда Мартов обвинил Ленина как раз в такой попытке, то Ленин открыто признался: да, именно такова его цель. Ленин говорил:

«До какой степени глубоко мы расходимся здесь политически с т. Мартовым, видно из того, что он ставит мне в вину это желание влиять на ЦК, а я ставлю себе в заслугу то, что я стремился и стремлюсь закрепить это влияние организационным путем. Оказывается, что мы говорили даже на разных языках. К чему была бы вся наша работа, все наши усилия, если бы венцом их была все та же старая борьба за влияние, а не полное приобретение и упрочение влияния» (Ленин, ПСС, т. 7, стр. 307).

Съезд избрал редакцию ЦО, куда вошли большевики Ленин и Плеханов и меньшевик Мартов. Он избрал также ЦК во составе трех человек, куда вошли одни большевики – Г. Кржижановский, Ф. Ленгник, В. Носков. Когда Плеханов поставил вопрос о возвращении в ЦО всех бывших его членов, то Ленин вышел из редакции ЦО, но он, как указывалось, был кооптирован в состав ЦК. Был кооптирован туда также и пятый член – Гальперин. Таким образом, ЦО стал меньшевистским, а ЦК – большевистским.

В июле 1903 года в Киеве было создано Русское бюро ЦК во главе с Кржижановским (секретарем была Л. Книпович, потом ее заменила Е. Стасова). В Женеве образовался заграничный отдел ЦК во главе с Ленгником (его помощники: заграничные агенты ЦК – М. Лядов, П. Лепешинский, В. Бонч-Бруевич) («История КПСС», т. 1, 1964, стр. 482-3. В сентябре 1903 года были дополнительно кооптированы в ЦК Ф. Гусаров, Р. Землячка, Л. Красин и М. Эссен. В ЦК были созданы группы: организаторская, техническая, финансово-интендантская и военная. Была создана также Исполнительная Комиссия, координировавшая всю работу ЦК (там же, стр. 483).