Текст книги "Жнец (ЛП)"

Автор книги: А. Заварелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 16
Ронан

– У меня есть зацепка по Андрею, – говорит Кроу.

Я киваю и опрокидываю виски в себя, прежде чем встать и надеть пальто.

– Рори уже все проверил, – останавливает меня Кроу. – Так что нет никакой необходимости куда-то спешить.

– Почему? – интересуюсь я.

– В последнее время ты сам не свой, Ронан. Я не знаю, что с тобой происходит, но нам нужно действовать осторожно. Здесь нужно действовать осторожно. Мне нужно, чтобы это было сделано надлежащим образом. Ты понимаешь, о чем я?

– Значит, стоило мне один раз лажануть, и теперь ты мне не веришь, да?

– Ах, Фитци, перестань быть таким своенравным, – ворчит Кроу. – Эта работа по-прежнему твоя. Я просто хочу быть уверен, что на этот раз все будет в порядке.

Я собираюсь уйти, но Кроу перехватывает меня за руку. Я стряхиваю его с себя.

– Фитц, мне нужно, чтобы ты был осторожен. Его люди прочесывают весь город в поисках тебя.

– Меня это особо не заботит, – говорю я ему. – Пусть приходят. Я с радостью встречу их.

– Черт возьми, Ронан. – Кроу стучит кулаком по стойке бара. – Ты ведешь себя как придурок.

– Ну что ж, – отвечаю я ему. – В этом я, как видно, хорош. Не так ли?

Я снова пытаюсь уйти, но он останавливает меня. Он смотрит на меня так же, как и всегда. Как будто он пытается разобраться во мне. Залезть ко мне в башку. Мне это совсем не нравится. Я не люблю, когда на меня смотрят подобным образом. И ему об этом прекрасно известно.

– У меня припасен один для тебя в подвале, – говорит он. – Один из его парней. Сомневаюсь, что ты выудишь из него что-то, но ты можешь попытаться.

***

Музыка, доносящаяся сверху, вибрирует по всему полу, пока я собираю свои инструменты. На этом этапе от парня почти ничего не осталось.

Мои методы пыток эффективны. Я знаю, потому что учился на личном опыте. Так что я уже знаю, что этому человеку больше нечего мне сказать. Я узнал бы, если бы ему было что еще мне сказать.

Большинству мужчин хотелось бы верить, что они могут противостоять чему угодно одной лишь силой воли. Но это не соответствует действительности. В конце концов, они все от чего-то отказываются. Мне не нравится то, что я должен сделать с ними, как и им не нравится то, что я с ними делаю.

Но это часть жизни. Работа. Бесконечный поток дней, которые сливаются воедино. Обычно это меня не так сильно беспокоит. Мне не нравятся громкие звуки. Крики. Поэтому я всегда затыкаю им рот, когда встаю на эту дорожку.

Я не выношу криков. Это то, к чему у меня нет ни капли терпения, если говорить обо все в целом. Громкие шумы. Они раздражают меня. Заставляют нервничать. Но даже в этом случае они обычно не длятся слишком долго.

Но сегодня все по-другому. Еще долго после того, как я очистил тело и свою рабочую зону, они все еще звучат в моей голове. Дело не только в его криках. Дело не в криках безымянного, безликого человека, ставшего украшением моего стола на сегодня. Я не помню их лиц. Или их имен. Только то, как выглядит их кровь, когда она окрашивает пол.

Она всегда создает иную картину. Каждая из них уникальна.

Но сегодня я увидел в ней знакомые черты. Его кровь походила на кровь Фарелла. И теперь я не могу перестать слышать крики. Все эти крики. Они кружатся вокруг меня, душат меня своей интенсивностью.

Я отшатываюсь назад и впечатываюсь в стену, прикрывая уши руками. Но даже когда я закрываю глаза, я все равно вижу их лица. Алекса. Фаррелла. Других парней, которые не прошли обучение. Но хуже всего это шум. Они были совсем молоды, но, когда они так кричали, мне хотелось их убить.

– Ронан?

Я моргаю и вижу Кроу, стоящего в дверном проеме. Только лицо его перекошено, а я не знаю, почему. По моему лицу стекает вода. Он опускается на колени рядом со мной и протягивает руку, чтобы прикоснуться ко мне, прежде чем передумывает и отдергивает руку.

– Ты здесь уже несколько часов, приятель, – говорит он.

– Я не люблю детей, – пытаюсь объяснить я. – Потому что они будут кричать. И к тому же… я не выношу криков. И я не очень хорошо отношусь к детям. Я не умею ладить с людьми.

Кроу пристально смотрит на меня, пытаясь снова понять, что со мной происходит.

– Я не уверен, что понимаю тебя, – говорит он.

– Я никогда не смогу находиться рядом с детьми, – говорю я. – Потому что они кричат.

Вокруг нас воцаряется тишина, и Кроу просто сидит рядом со мной какое-то время. У него это хорошо получается. Он не осуждает меня. Или не смеется над обрывками мыслей, которые мне удается вырвать из своей памяти. Как правило, он довольно хорошо справляется и с ними. Так же, как и сегодня вечером.

– Ты знаешь, Фитц. – Он почесывает свою щетину. – Я не думаю, что это правда.

– Я никогда этого не узнаю.

– Ты же знаешь, что у тебя дома есть собака, – говорит он. – И эта собака издает звуки, не так ли?

Я на мгновение задумываюсь над его словами, а потом киваю.

– Ну да.

– И эти звуки тебя не беспокоят.

– Это не одно и то же.

Кроу снова некоторое время молчит.

– А как же ребенок Майкла? Кэти. Помнишь, как он тогда оставил ее с тобой в клубе?

Я помню. Но я никогда не задумывался об этом раньше.

– Она была совсем крошкой.

– Да, – отвечает Кроу. – А младенцы плачут. И кричат иногда. Но ты все равно держал ее. Мне кажется, ты даже успокоил ее, если я правильно помню.

Я смотрю на стену перед собой. Я знаю, что он пытается заставить меня почувствовать себя лучше. Вот что делает Кроу. Но я просто продолжаю думать, как я облажался с Сашей. Что она может забеременеть, а я не могу быть тем мужчиной, который ей нужен.

Я могу убивать ради нее. Сражаться ради нее. Сделать для нее все, что угодно. Все что угодно для нее, кроме этого. Я не могу быть отцом. Я не знаю, каким образом. Точно так же, как я не знаю, как быть обычным парнем, или мужем, или даже вести нормальный разговор.

– Знаешь что, Фитц, – говорит Кроу. – Я тебе раньше не рассказывал. Но у меня в голове есть эта картина, и я хочу, чтобы все было именно так.

– Как так? – интересуюсь я у него.

– Я собираюсь жениться на Мак, – гордо говорит он мне. – А она будет моей женой.

Я пристально смотрю на него, и он ухмыляется.

– Я знаю, что в глубине души она тебе нравится. Я знаю, что это так. Хотя ты можешь отлично делать вид, что это не так. В любом случае, вернемся к картинке, которая у меня в голове. Я хочу иметь с ней семью. Детей. И часть этой картины касается тебя, Фитц.

– Кажется, я не совсем понимаю, – говорю я ему.

Он смотрит на меня, и при этом у него такое серьезное выражение лица. Он не очень часто это делает, но я знаю, когда он так делает, это значит, что то, что он собирается сказать, очень важно.

– Ты мне как брат, – говорит он. – И я хочу, чтобы мои дети знали и любили тебя так же, как я. Так же, как это делает Мак. Я хочу, чтобы мои дети знали своего дядю Ронана. И я не сомневаюсь, что ты защитишь их так же, как защищаешь меня. Так же, как ты делаешь это со всей своей семьей здесь, в синдикате. Я прав?

– Да, – киваю я. – Хорошо.

– Ты ответил, не думая, Фитц, – говорит он. – И именно поэтому я знаю, что тебе будет комфортно с детьми. Так что, что бы ни связывало тебя по рукам и ногам, просто отпусти это.

Он встает, и я провожаю его до двери. Но прежде чем уйти, он останавливается и снова смотрит на меня.

– Ты знаешь, Фитц. Иногда люди думают, что они не могут измениться. Но я помню тот день, когда встретил тебя много лет назад. И если бы кто-нибудь попытался сказать мне, что ты не изменился, я думаю, ты бы точно знал, что я скажу по этому поводу.

ГЛАВА 17
Саша

Это случилось сегодня утром.

Она ушла во сне где-то посреди ночи, когда в доме было темно и тихо. Эми была здесь и ушла, как и весь медицинский персонал. Я смотрела, как они уносят ее, и теперь только я и Эмили сидим на диване, и между нами висит гнетущая тишина.

На самом деле до меня еще не дошло. Я думаю, что готовилась к этому так долго, что даже не уверена, как должна себя чувствовать. Сейчас я ничего не чувствую. Просто… ничего.

– И что теперь? – Голос Эм, наконец, разрывает тишину, где-то поздно вечером.

Мы не ели целый день. И не сдвинулись с места. И даже не говорили. Но теперь она хочет поговорить. Я знала, что так будет. Она хочет вернуться к своей жизни в Калифорнии и притвориться, что ничего этого не было. Вот как Эм справляется с такими вещами. Моя задача – отпустить ее и сделать вид, что она мне не нужна. Потому что именно так поступают старшие сестры. Я всегда заботилась о ней. Защищала ее. Жертвовала ради нее всем.

Иногда я задаюсь вопросом, знает ли она, скольким я пожертвовала ради нее. Чтобы она жила той жизнью, которой хочет. Так, что она может наслаждаться молодостью и всеми прелестями переживаний студенческой жизни, которых не довелось испытать мне. Когда я вижу ее прямо сейчас, смотрящую на меня так, словно она не хочет быть здесь, я задаюсь вопросом, знает ли она вообще. Есть ли ей вообще до всего этого дело.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я ее, хотя знаю, что она пытается сделать.

С тех пор как она приехала сюда, она постоянно рвется в драку. Потому что борьба облегчает уход. Легче наброситься на кого-то, когда тебе больно. Она набрасывается на меня с тех пор, как Блейн появился в моей жизни. И каждый синяк, каждый разговор все больше и больше отдалял нас друг от друга.

Она говорила со мной, как будто я такая глупая. Как будто я была просто одной из тех женщин, которые не знают, что для них лучше. По правде говоря, она единственная, кто не знает этого. Она не знает, каково это – быть вынужденной выбирать. Иногда я обижаюсь на нее за это. Например, прямо сейчас, когда она ведет себя так, будто слишком хороша, чтобы оставаться здесь еще дольше. В этой квартире со мной.

– Что ты теперь будешь делать, Саш? – спрашивает она. – Продолжать работать в стрип-клубе, пока не состаришься и не поседеешь? Я думала, ты сказала, что у тебя есть план на будущее.

– У меня действительно есть план, – говорю я ей.

– Неужели? – она насмехается надо мной, а в ее взгляде сквозит обвинение. – Потому что я видела, как тот парень улизнул на днях утром. Тот парень из мафии.

Я моргаю, глядя на нее, а она смеется.

– Ты просто ничего не можешь с собой поделать, да? – спрашивает она. – Ты просто не остановишься, пока не уничтожишь себя.

– А теперь послушай-ка меня, малышка, – кричу я ей, спрыгивая с дивана и глядя ей в глаза. – Ты и понятия не имеешь, как устроен реальный мир. Мы с мамой всегда защищали тебя. Ограждали тебя. Так что тебе никогда не приходилось сталкиваться с темной стороной жизни. Ты даже не представляешь, на какие жертвы я пошла ради твоей безопасности. Чтобы ты могла пойти в колледж и иметь шанс на нормальную жизнь.

– О, я знаю, – снисходительно говорит она. – Я знаю все о твоих жертвах, Саш. Раздвигая ноги и раздеваясь на сцене. Так вот как ты меня ограждала?

В моей жизни были моменты, когда я чувствовала себя никем. Думала, что я ничтожество. Но когда это говорит моя собственная сестра, моя собственная плоть и кровь… мне кажется, что меня только что ударили ножом в живот.

Я знаю, что она сожалеет о своих словах, как только они слетают с ее губ. Она скорбит, и она злится, и ей нужно на кого-то выплеснуть свои эмоции. Но мне так чертовски надоело быть для всех боксерской грушей.

– Убирайся, – говорю я ей, направляясь на кухню за ключами. – Забирай свое барахло и сегодня же вечером отчаливай обратно в Калифорнию. Я хочу, чтобы ты уехала.

– Саша… – ее голос срывается, но я не могу смотреть на нее. Потому что слезы текут по моему лицу и мне стыдно.

– Возвращайся к своей жизни, Эм, – говорю я ей. – Просто возвращайся и будь… счастлива.

***

«Слэйнт» сегодня не так забит, как обычно, но, вероятно, уже просто поздно.

Когда я приезжаю, уже почти час ночи. И я не знаю, что я делаю, только то, что это мне знакомо. Эти лица. Эта атмосфера. Но на самом деле я ищу лишь одно лицо.

И нахожу его в задней части VIP-зала рядом с Конором и Рори. И я не знаю почему, но меня это чертовски бесит. Кайя проходит мимо меня, и я хватаю два бокала с ее подноса.

– Эй, осторожнее, – рычит она. – Это для парней.

Я протягиваю ей стодолларовую купюру, и она замолкает.

– Пусть подождут.

Как и все. Следующие двадцать минут я сижу и наблюдаю за ним. Он ни разу не посмотрел на сцену. Он снова заперт в своей голове. Я хочу знать, о чем он думает. Я хочу понять этого человека, который меня бесит.

И прямо сейчас, в состоянии алкогольного опьянения, я хочу почувствовать его.

Двигаюсь по направлению к нему, и едва могу идти прямо. Оказывается, много алкоголя и полное отсутствие еды – не самая лучшая комбинация. Все трое парней удивленно смотрят на меня, когда я оказываюсь в их поле зрения, но я смотрю только на Ронана.

Эти печальные карие глаза останавливаются на мне, и весь мой мир сужается до него одного. Каким-то образом он проделывает такое, когда смотрит на меня.

Я подхожу ближе и сажусь прямо к нему на колени. Все его тело застывает, и у него снова этот дикий взгляд. Как будто я – потенциальная угроза. Это только провоцирует меня. Я улыбаюсь и ловлю его лицо в свои ладони, а затем наклоняюсь, чтобы прошептать ему на ухо.

– Тебе нравится смотреть, как танцуют другие девушки? – интересуюсь я у него.

– Нет, – отвечает он.

Я целую раковину его уха, а затем провожу губами вниз по его шее, пробуя его на вкус.

– Я знала это.

Его дыхание становится резким, и его руки перемещаются к моим бедрам. Он держит их так, словно не уверен, хочет ли оттолкнуть меня или притянуть ближе. Я принимаю решение за него, хватая его за затылок и прижимаясь губами к его губам.

На секунду он теряется в поцелуе, стонет мне в рот. Он чертовски твердый подо мной, и я вжимаюсь в него сильнее. И вот тогда он встает и оглядывает комнату. Все смотрят на нас. Мне все равно. Но не Ронану. Его щеки пылают, и он смущен моим публичным проявлением пьяной привязанности.

Я знала, что это был верный путь к катастрофе, но мне хотелось подтолкнуть его. Мне хотелось поставить его в неловкое положение и спровоцировать реакцию. Может быть, Эмили была права. Может, я не остановлюсь, пока не самоуничтожусь. Он грубо хватает меня за запястья и отрывает мои руки от себя.

– Ты не нравишься мне такой, – говорит он.

– Какой? – бросаю ему вызов.

– Шлюхой, – отрезает он.

Я отдергиваю руку и отвешиваю ему пощечину. Это инстинктивная реакция. Та, которая только распаляет мой гнев и заставляет его смотреть на меня с тем потерянным щенячьим взглядом.

– Не смей так на меня смотреть! – кричу я. – Не смотри на меня так, будто это я причинила тебе боль, когда больно сделал мне ты.

Я хочу снова дать ему пощечину, но Конор тянет меня прочь. Ронан просто смотрит на меня в шоке, не двигаясь, прижимая руку к щеке.

– Вы все гребаные свиньи! – Кричу я всем в комнату. – Каждый из вас! Я вас всех ненавижу!

Лаклэн появляется в дверях, и я понимаю, что облажалась. Он свирепо смотрит в мою сторону и делает жест рукой. Рори и Конор тащат меня по коридору в его кабинет и сажают в одно из кожаных кресел напротив его стола.

Я сгибаю ноги в коленях, притягивая их к лицу, и всхлипываю, а все трое смотрят друг на друга в замешательстве. Лаклэн велит им убираться, и они уходят. И тогда мы останемся вдвоем.

– Саша, какого черта ты делаешь? – спрашивает он. – Ты ударила Ронана?

Я прижимаюсь лбом к коленям и плачу. Лаклэн не давит на меня, чтобы я заговорила, он просто ждет, пока я соберусь с мыслями.

– Это не оправдание, – говорю я ему между всхлипываниями. – Но моя мать умерла сегодня утром. Я просто хотела…

Я смотрю на него снизу-вверх, и его лицо становится добрым. И понимающим. И почему-то от этого я только сильнее плачу.

– Я просто хотела…

– Я знаю, Саша, – мягко говорит он. – Я знаю, чего ты хотела. Но ты никогда не должна больше так поступать с ним, понимаешь?

Я киваю, потому что знаю кодекс, по которому живут эти парни, и я уверена, что он говорит именно об этом. Меня могли убить и за гораздо меньшее, чем то, что я сделала сегодня вечером.

Лаклэн помогает мне добраться до дивана, снимает с двери куртку и накрывает меня ею. Он делает паузу, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, и на его лице появляется несчастное выражение.

– Он может справиться с этим от кого угодно, Саша. Но не от тебя.

Еще больше слез появляется при звуке разочарования в его голосе, и от этого мне становится только хуже. Но потом он говорит по телефону, шепчет что-то в динамик, а я закрываю глаза. Вскоре я проваливаюсь в бессознательное состояние.

Когда я снова просыпаюсь, Мак рядом со мной, гладит меня по голове и улыбается.

– Почему ты так улыбаешься? – хриплю я.

– Потому что, – говорит она. – Сегодня ты заставила меня гордиться тобой, Саш. Я имею в виду, что не могу быть здесь единственной сумасшедшей.

Я смеюсь, и мне это нравится. Но вскоре снова появляются слезы.

– Прости, – бормочу я, потирая свое горящее лицо.

– Не извиняйся, куколка, – настаивает она. – Нет ничего такого, что не может исправить хороший приступ уродливого плача.

– Мне придется поверить тебе на слово, – отвечаю я.

– Пошли, – говорит она. – Мы с Рори отвезем тебя домой.

– Хорошо.

ГЛАВА 18
Саша

Я сижу на крыше и дрожу от холода, глядя на небо. Когда тень проходит мимо меня, мне не нужно даже смотреть, чтобы понять, что это он. Стыд горит внутри меня, поэтому вместо этого я продолжаю смотреть на звезды, ожидая, когда он что-то скажет. Что угодно.

Но он не говорит ничего.

– Как ты узнал, что я здесь наверху? – спрашиваю я скрипучим голосом.

Он все еще не отвечает, и когда я, наконец, набираюсь смелости посмотреть на него, он чувствует себя неловко от моего вопроса. Я часто задавалась вопросом, наблюдает ли за мной Ронан. Так много раз, я могла бы поклясться, что чувствовала на себе взгляды, когда никого не было рядом. Но если он и наблюдает за мной, то не хочет, чтобы я об этом знала.

Он удивляет меня тем, что наклоняется и поднимает мое безвольное тело на руки. Моя голова упирается в его сильную грудь, и я закрываю глаза, позволяя его теплу окутать меня, пока он несет меня вниз по лестнице в мою квартиру. Когда я снова открываю глаза, он откидывает одеяло и укладывает меня в постель. Я так боюсь, что он снова бросит меня, оставит одну, и мое горе поглотит меня целиком.

Поэтому, когда кровать продавливается под его весом, а он забирается ко мне сзади, я почти рыдаю от облегчения. Я задерживаю дыхание, гадая, что он собирается делать. После сегодняшнего вечера, я уверена, он думает, что я более расстроена, чем он. Но это одна из особенностей Ронана. Он никогда не бросит обвинение тебе в лицо. Он никогда не скажет об этом ни слова. И он сейчас здесь, потому что знает, что мне нужно. Он прижимает меня к себе и обнимает.

– Прости, что я причинила тебе боль, – шепчу я.

Он обнимает меня крепче и утыкается носом в мою шею, как будто я его источник утешения, а не наоборот.

– Мне очень жаль, что я так тебя назвал, – отвечает он. – Я не это имел в виду.

– Ронан?

– Да?

– Пожалуйста, не отпускай меня, – говорю я ему. – Или хотя бы останься, пока я не засну.

И он это делает.

На следующее утро я просыпаюсь и вижу пару карих глаз, пристально смотрящих на меня сверху вниз. Они теплые, как растопленный шоколад. Открытый и нежный взгляд. Он прислонился к изголовью кровати, все еще полностью одетый, если не считать пиджака. Никогда не узнаешь, когда он просыпается.

– Ты все еще здесь, – говорю я.

– А ты бы предпочла, чтобы я ушел?

Я протягиваю руку и касаюсь его ладони своей, и он позволяет мне это.

– Нет.

– Я не один такой, – говорит он мне. – Мак и Кроу расположились на диване в гостиной.

– А?

– Мне жаль твою маму, – говорит он.

– Спасибо.

– Я не знаю, что говорить в таких ситуациях.

– Тебе не нужно ничего говорить, – отвечаю я ему. – Спасибо, что остался со мной прошлой ночью.

Он кивает, и мне в голову приходит еще кое-что. Что-то, о чем я не должна спрашивать, потому что это только усложнит мою задачу.

– Ты говорил с моей матерью? – интересуюсь я у него.

Он не отвечает, но я знаю, что права. Он прочищает горло, и ему требуется минута, чтобы подобрать слова.

– Я хотел, чтобы она знала, что с тобой все будет в порядке, – говорит он.

Его глаза находят мои, и они никогда не выглядели более серьезными.

– И я буду защищать тебя.

– О-о, – бормочу я. – Что ж… спасибо, что сказал ей это.

– Я серьезно, – говорит он. – В прошлом я не очень хорошо справлялся с этим делом. Но я позабочусь о твоей безопасности.

– Ты оберегал меня, Ронан, – отвечаю я. – Наверное, больше раз, чем я знаю. Но ты не можешь защищать меня вечно. Все равно я скоро уеду.

Он отводит взгляд. И я не могу сказать, о чем он думает. Я хочу спросить его, не все ли ему равно. Если это вообще его беспокоит. Но это было бы глупо. Потому что это не имеет значения. Мне нужно уехать отсюда. Чтобы уйти от этой жизни прежде, чем я потеряю последние крохи рассудка, которые у меня еще остались.

Он поднимается на ноги без какой-либо реакции.

– Ты уже уходишь?

– Да, – он все еще не смотрит на меня. – Мне нужно пойти покормить собаку.

– Собаку?

– Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, Саша.

И с этими словами он исчезает в коридоре.

Я жду, пока закроется входная дверь, а потом иду в ванную, чтобы привести себя в порядок. Женщина, смотрящая на меня в зеркало, выглядит дерьмово. И так же себя чувствует. Как бы я ни убеждала себя, что это правильно, я не могу заставить себя радоваться отъезду.

Но это правильный поступок. Вот во что мне нужно верить. И нет лучшего времени, чем сейчас, чтобы поговорить об этом с Лаклэном. Но когда я захожу в гостиную, единственный, кто все еще здесь – это Мак.

– Доброе утро, – приветствует она из кухни. – Я попросила Конора купить пончики. Говорю тебе, девочка, я действительно начинаю привыкать к этому. Ты знаешь, что я могу послать их за ними в любое время, когда захочу? Всерьез подумываю сменить имя на «Королева».

Я смеюсь и сажусь за кухонный стол, благодарная за кофе, который она протягивает мне. Я держу его в руках и позволяю теплу от чашки распространиться по моей коже.

– Ты сегодня со мной? – спрашиваю я Мак.

Она кивает.

– Ты так просто от меня не избавишься.

– Тогда, надеюсь, вы не против побегать со мной по делам, ваше высочество, – говорю я ей. – Мне нужно съездить в похоронное бюро. Выбрать гроб. Мне нужно сделать кучу звонков.…

– Саша. – Мак перегибается через стол и хватает меня за руку, чтобы остановить. – Обо всем этом уже позаботились.

– Как?

Она мягко улыбается мне.

– Все оплачено. Обо всем позаботились, ты ничего не должна делать, разве только, прийти.

– Кто? – интересуюсь я.

– Я подозреваю, что ты уже знаешь это.

У меня снова давит на глаза, но я не даю этому чувству взять верх.

– Боже, я такой ужасный человек.

– Почему? Потому что ты ударила его вчера вечером? – спрашивает Мак. – Не беспокойся об этом, их нужно время от времени ставить на место.

– Это было очень мило с твоей стороны, – говорю я.

– Ага, так оно и было, – соглашается Мак. – Просто, когда ты думаешь, что он – очередной ублюдок, он обязательно должен пойти и сделать что-то хорошее, типа этого.

Я киваю, потому что знаю, Мак прекрасно понимает, что я сейчас чувствую. Но я не могу позволить этому повлиять на меня. Я не могу позволить этому миру втянуть меня обратно, и особенно сейчас, когда я даже не знаю, что Ронан испытывает ко мне на самом деле.

– Мне нужно еще кое-что сделать, – говорю я ей. – Думаю, что мне следует поговорить с Лаклэном. Чем скорее, тем лучше.

– Хорошо, – соглашается Мак. – Но у меня к тебе большая просьба, Саш.

– Какая?

– Мы с Лаклэном собираемся пожениться. На следующей неделе.

Я ошарашена, и это видно по моему лицу. Хотя это не должно было стать сюрпризом. Она кажется счастливой.

– Останься до свадьбы, – умоляет она. – Я не могу выйти замуж без тебя. Ты единственная, кто у меня есть, кроме Скарлетт, и, если бы ты была рядом, это было бы очень важно для меня.

– Конечно. – Я слабо улыбаюсь ей. – Мне и в голову не придет пропустить такое событие.