Текст книги "Жнец (ЛП)"

Автор книги: А. Заварелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 24
Саша

Когда Ронан сказал, что отвезет меня домой, самым логичным было бы предположить, что он имел в виду мою квартиру. Поэтому, когда мы подъезжаем к незнакомому дому на Бикон-Хилл, я жду объяснений, глядя на его окутанный тенями профиль.

Но Ронан есть Ронан, и он не утруждает себя какими-либо объяснениями. Вместо этого он выходит из машины и подходит, чтобы открыть мне боковую дверцу, а затем провожает меня вверх по лестнице. Он оглядывает улицу, его глаза сканируют каждый автомобиль и куст поблизости. И я уже почти привыкла к тому, что он нервничает, но не так, как сейчас. Он в полной боевой готовности, и одно это заставляет меня нервничать.

– Что-то случилось? – спрашиваю я его.

Он свирепо смотрит на меня.

– Да, что-то определенно не так. Сегодня вечером ты демонстрировала свои сиськи и задницу всем парням. После того, как я забрал тебя. Сделал тебя своей женщиной.

Я все еще смотрю на него с недоверием, когда он тащит меня через дверь. А потом на меня нападает то, что я меньше всего ожидала увидеть в его доме.

Обезумевшая корги.

Я наклоняюсь, чтобы поприветствовать ее, и она облизывает мою руку, прежде чем вильнуть задницей взад-вперед и заскулить при виде Ронана. Он зовет ее на кухню и дает поесть, но очевидно, что она жаждет только его внимания. Ронан, кажется, не понимает этого… базовые, очевидные эмоции, и это просто так характерно для Ронана, что я не могу не улыбнуться.

– Она хочет, чтобы ты ее погладил, – говорю я ему. – Подержал ее.

– Откуда ты это знаешь? – спрашивает он.

Я хочу сказать ему, что это очевидно, но чем больше я нахожусь рядом с Ронаном, тем больше я узнаю, что он действительно нуждается в объяснении подобных вещей.

– Именно поэтому она так возбуждена, – говорю я. – При виде того, как ты входишь в дом. Она ведь делает так каждый раз, верно?

– Да, – отвечает он. – Я думал, это значит, что она голодна. Именно так сказал Кроу.

Я закатываю глаза и ставлю сумку на пол.

– Нет, Ронан. Это значит, что она скучала по тебе. В то время как ты выходишь в мир по своим делам ежедневно, собака взаимодействует только с тобой, поэтому ее удел ждать тебя с нетерпением каждый день.

– Но с чего бы это ей так радоваться? – спрашивает он.

– Потому что она любит тебя.

Он бросает взгляд на маленькую корги, которая сейчас смотрит на него с выражением, которое мне слишком хорошо известно. То же самое проклятое выражение появляется и у меня, когда я смотрю на него. Ронан идет к холодильнику, а собака подбегает ко мне. Я беру ее на руки и улыбаюсь.

– Ты и я, сестра, – бормочу я. – Мы всего лишь пара дурочек, да?

– Не хочешь ли чего-нибудь выпить? – чересчур официально спрашивает Ронан.

– Нет, – отвечаю я. – А как ее зовут?

Он снова появляется в поле зрения.

– Ее зовут собака. И как ты узнала, что это сучка?

Я хмуро смотрю на него и качаю головой.

– Тебе следует дать ей настоящее имя. И это довольно легко, Ронан. У нее нет яиц.

Он смотрит куда-то с выражением явного дискомфорта, а потом садится на диван. Он снова стал напряженным и неестественным, и я даже не знаю, что здесь делаю.

Я сажусь на свободное место и продолжаю играть с собакой.

– Может быть назвать ее Дейзи? – спрашиваю я его. – Думаю, ей подходит.

Несколько мгновений он наблюдает за собакой, а потом пожимает плечами.

– Это звучит… грандиозно.

– Ты слышишь это, Дейзи? – воркую я. – Тебя повысили с уровня простой собаки. Теперь у тебя есть настоящее имя.

Она скулит, а потом перевозбуждается и бежит к своему любимому хозяину.

– Почему я здесь, Ронан? – наконец спрашиваю я.

Он даже не смотрит на меня. И напряжение в его теле только нарастает с каждой минутой. Он встает и делает жест рукой.

– А ты пойдешь со мной? – спрашивает он. – Я хочу тебе кое-что показать.

– Хорошо, – осторожно соглашаюсь я. Он ведет себя очень странно. Даже больше, чем обычно.

Он идет по коридору, и я впервые замечаю, что планировка его дома очень похожа на дом Лаклэна, но мебели здесь намного меньше, и я сильно подозреваю, что у него почти никогда не бывает компании. Это дом, предназначенный только для работы. Ешь, спи и читай, судя по всему. Все чисто и аккуратно, но не слишком. В доме вообще не так уж много личных вещей. Никаких фотографий, никаких вязаных одеял или других вещей, которые обычно собирают на протяжении всей жизни.

Когда я смотрю ему в спину, пока он ведет меня по темному и пустому коридору, мое сердце щемит от боли. Единственное, что есть у этого человека в жизни, – это его братья по синдикату. А у собаки, которую он даже не знает, должно быть имя. Я хочу расспросить его подробнее о его прошлом, и этот вопрос вертится у меня на языке, но тут он останавливается перед дверью в комнату.

Его комнату.

Это можно определить только по запаху, который там витает. Это личное пространство Ронана. Место, где он спит по ночам. Там есть кровать с простыми серыми одеялами и шкаф, полный костюмов, обуви и всего остального. Пара книг на ночном столике и лампа для чтения. И все.

Я смотрю на него снизу-вверх и задаюсь вопросом, не является ли это какой-то ошибочной попыткой флирта со мной. Или попыткой затащить меня в свою постель, что кажется маловероятным. Он очень любит прижимать меня к стенам, а потом быстро убегать. При этом он даже не раздевается.

– А что ты хотел мне показать? – Я вхожу в комнату и осматриваюсь.

Но Ронан не идет за мной. Вместо этого он захлопывает за мной дверь, и с обратной стороны щелкает замок.

– Какого черта, Ронан? – Я подхожу к двери и хлопаю ладонью по дереву. – Что ты творишь?

– Конор принесет остальные вещи из твоей квартиры, – говорит он с другой стороны. Как будто это утверждение абсолютно разумно и должно все объяснить.

– Что, прости?

– А если тебе что-нибудь понадобится, ты можешь позвонить мне.

– Ронан? – Я в отчаянии потираю виски. – В твоих словах нет ни капли здравого смысла. Расскажи мне, что происходит.

Повисает долгое молчание, а я жду, надеясь, что он не исчез. Но затем его голос становится мягким и немного нервным, когда он поясняет:

– Кто-то вломился в твою квартиру, – говорит он.

– Что? Как… я имею в виду, откуда ты вообще это знаешь?

– Потому что они прислали мне фотографию на телефон, – тихо отвечает он. – С фотографией твоей кровати и твоих… хм… трусиков и всего прочего.

Дрожь пробегает по моему телу, и внезапно я радуюсь за то, что нахожусь в безопасности в доме Ронана.

– А зачем им это делать? – спрашиваю я.

Я не понимаю. Но чем дольше он молчит, тем больше я начинаю собирать пазл воедино.

– Они знакомы с тобой, – говорю я в деревянную дверь. – Они что, угрожают мне?

Еще одна пауза, и я почти представляю себе, как он снимает очки и потирает усталые глаза, как он всегда делает, когда испытывает стресс.

– Я облажался, – говорит он. – Они следили за мной, а я приходил в твою квартиру. Должно быть, за мной кто-то следил. Я получил сообщение сегодня вечером и пошел искать тебя. А потом я увидел тебя в клубе…

Его слова затихают, и теперь я понимаю, почему его реакция была такой неадекватной. Наверное, он думал, что я умерла. А потом он увидел меня на сцене и взбесился.

– О, – отвечаю я. – Ну, это не имеет значения. Потому что завтра я уезжаю, и они не будут знать, куда я еду.

– Саша, – прерывает меня Ронан, и в его голосе сквозит боль. – Я не могу позволить тебе просто так уйти. Они знают, как тебя зовут. Твое лицо. Это не просто кто-то, кого я разозлил. Это один из тех парней, что работали на русских. Его зовут Андрей. Но он больше известен как Мясник. Я не выполнил работу, которую должен был выполнить, и теперь он придет за тобой, чтобы отомстить мне.

– Я не понимаю, – выпаливаю я, хотя на самом деле все понимаю.

– Ты никуда не уйдешь, – говорит он через дверь. – Ты останешься здесь, со мной.

Его шаги удаляются по коридору, а я хлопаю ладонью по дереву. – Это называется похищением, ты ведь знаешь!

ГЛАВА 25
Саша

Смирившись со своей судьбой, я выскальзываю из джинсов и толстовки и совершаю набег на ящики комода Ронана в поисках футболки для сна. К моему удивлению, я нахожу их у него. И спортивные штаны тоже. Из любопытства я открываю остальные ящики его комода и нахожу там несколько стопок таких же черных трусов.

Несмотря на то, что он только что запер меня в своей комнате, и я раздражена его дурацкими методами защиты, я не могу не представлять себе, как он будет выглядеть в этих трусах. Я никогда не видела его голым. Лишь однажды удостоилась мимолетного взгляда на его мощное тело. Его грудь и руки были испещрены шрамами и боевыми ранами, которые на вид оказались куда хуже, чем я ожидала.

Я знаю, в чем заключается работа Ронана в мафии. Я знаю, что они называют его Жнецом. И в тот день, когда я пробралась в подвал, я знала, что он был там с Донни. Но мне нужно было подтверждение. Мне нужно было знать наверняка, что он убьет Донни. Потому что какая-то больная и извращенная часть меня жаждала именно этого. Хотела, чтобы именно Ронан отомстил этому куску дерьма, который обращался со мной как с собакой. Как с никчемной шлюхой, которая годится только на то, чтобы открыть рот и довести его до точки, когда это ему удобно.

Я знала, что Ронан заставит его страдать за то, что он сделал. И мне очень понравилась эта идея. Идея о том, чтобы человек, угрожавший нам обоим, был стерт с лица земли. Но как насчет других людей, которых убил Ронан? Я часто думаю о них. Кто они такие, и действительно ли они такие уж плохие.

Я хочу верить, что так оно и есть. Чтобы оправдать то, что он делает. Знаю, что у Ронана внутри бушует ярость. Видела это своими глазами, когда он убил Блейна. Но даже тогда это было оправдано. А когда я смотрю на него, то вижу только спокойствие. Он – мой якорь в бурном море. Тот самый, который удерживает меня от того, чтобы окончательно погрязнуть в пучине хаоса.

Но Ронану тоже нужен якорь. Что бы ни было причиной этих шрамов на его теле, что бы ни заставило его быть таким… таким осторожным, таким недоверчивым, таким тихим… это заставляет меня усомниться в собственной человечности. Потому что, если бы мне довелось столкнуться с людьми, которые сделали это с ним, я бы тоже хотела убить их.

Со вздохом я задвинула ящики его комода и забралась к нему в постель. Простыни жесткие и не очень удобные. Ужасно, знаю. Но они пахнут как он, и это заставляет меня чувствовать себя в безопасности. Интересно, что он там делает? В том месте, где засыпает. Но это очень опасные мысли. Потому что я не могу позволить, чтобы меня затянуло обратно.

Эта ситуация носит лишь временный характер.

Вот в чем я продолжаю себя убеждать, когда сворачиваюсь калачиком и зарываюсь лицом в его подушку. Но я не могу на него сердиться. Мой похититель и мой защитник – это одно и то же. Он пытается заботиться обо мне единственным известным ему способом. И это весьма странный способ.

Подумаю об этом завтра утром, по крайней мере, постараюсь поговорить с ним разумно. Ну а до тех пор я позволяю себе заснуть в святилище его спальни.

***

Я потягиваюсь на кровати Ронана и зеваю.

Сама кровать не очень удобная, но я спала лучше, чем когда-либо за долгое время. Откуда-то из глубины дома доносится запах кофе, и я подозреваю, что он скоро вернется.

Я прохожу через комнату и решаю снова обыскать его ящики, так как пока не вижу в комнате ничего из своих вещей. Я открываю ящик, в котором лежали его спортивные штаны, и хватаю первую пару сверху. Но потом я чувствую что-то под ними, что привлекает мое внимание.

Передвигаю вещи, пока не нахожу спрятанную под ними картонную коробку. Вытаскивая ее, я сгораю от любопытства. Прихватываю ее с собой на кровать и открываю. И от моей находки у меня будто весь воздух из груди выбили.

Первое, что я узнаю, – это серьга, которую, как мне казалось, я потеряла навсегда. Серьги старинные, выполнены из серебра в виде обручей, но они одни из моих самых любимых. Я привыкла носить их все время.

Я провожу пальцем по желобкам и откладываю серьгу в сторону, роясь в остальном содержимом. Там есть рукописные заметки. Заметки, которые я оставила для других танцовщиц. Даже кое-что из того, что я оставила в кабинете Лаклэна, касалось расписания. Они не имеют никакого значения, но Ронан по какой-то причине сохранил их.

Когда я копаю глубже, то нахожу салфетку с отпечатком моей губной помады. Еще одна вещь, которую он, должно быть, забрал из клуба. Один из моих кроп-топов. Мои фото из моей квартиры. Даже несколько пар моих кружевных трусиков. Одну пару я особенно хорошо помню. Это те же самые трусики, что были на мне, когда он убил Блейна и взял меня в первый раз.

Я все еще смотрю на все это в шоке, когда дверь с треском распахивается, сопровождаемая резким вздохом. Следует пауза, после чего Ронан подходит и начинает запихивать все обратно в коробку, его щеки при этом становятся пунцово красными.

Он тянется к серьге, а я выхватываю ее.

– Это мое, – говорю я ему.

Он даже не смотрит на меня. Я никогда не видела его таким смущенным. Таким напряженным.

– Ронан, – окликаю я его, и наконец его глаза останавливаются на мне. – А зачем тебе все это нужно?

Он мне не отвечает. Но я хочу услышать, как он это произнесет. Он снова тянется к серьге, а я сжимаю ее пальцами.

– Мне нравится эта серьга, – протестую я. – Я думала, что потеряла ее.

Он смотрит на меня так, словно я только что отобрала у него любимую игрушку. А затем, раздраженно фыркнув, он относит коробку в свой шкаф и запихивает ее на самую высокую полку, куда я не смогу дотянуться, и в укромный уголок. Я смотрю ему в спину, тщательно подбирая слова.

– Я здесь, – говорю я ему. – Зачем тебе сережка, когда у тебя есть я?

Он медленно оборачивается и смотрит на меня с другого конца комнаты. А потом его взгляд устремляется на дверь. Он, наверное, подумывает о том, чтобы снова запереть меня на засов. Но я не позволю этому случиться. Поэтому я иду к нему.

Один ужасающий шаг за раз. К черту логику!

Подойдя к нему, я хватаю его за лацканы пиджака и глажу ладонями по груди. Я обнимаю его, и он напрягается.

– Что ты делаешь? – подозрительно спрашивает он.

– Обнимаю тебя.

Он просто стоит, неловко вытянув руки по бокам. Его волосы растрепаны впервые с тех пор, как я его знаю. Он очень взволнован. Его дыхание участилось. И его глаза бегают по мне, пытаясь предугадать мой следующий шаг.

– Так хорошо?

Он прочищает горло.

– Да… Хорошо, наверное?

Я поднимаю руки и провожу ими по его широким плечам к теплой коже шеи.

– Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе, Ронан? – спрашиваю я. Потому что иногда я не могу сказать точно.

– Да, – отвечает он хриплым голосом. – Мне это очень нравится.

Он на мгновение замолкает, задумывается.

– Когда ты прикасаешься ко мне, я чувствую себя иначе, – добавляет он. – Классно.

Серьезность этого простого утверждения выводит меня из равновесия.

– Неужели до сих пор никто не прикасался к тебе так?

Ответа не последовало. Но его тело и взгляд его глаз говорят мне все, что мне нужно знать. Ронан Фитцпатрик – настоящий айсберг. Он показывает миру только самые маленькие и безопасные части самого себя. Но внутри, под ним, находится огромное количество скрытых сокровищ. Я хочу открыть их всех.

Я прижимаюсь к нему и кладу голову ему на грудь. Через некоторое время он, кажется, понимает простую суть объятий. Его руки обвивают мою талию и ложатся на спину. И хотя это самое неловкое объятие, которое у меня когда-либо было, оно также и самое лучшее.

– Ты не должен держать меня взаперти в этой комнате, – говорю я ему. – Я не уеду, пока ты не скажешь, что все в порядке, Ронан. Потому что я тебе доверяю. Я верю, что ты защитишь меня.

Он издает негромкое одобрительное ворчание. Но я, честно говоря, не уверена, что он вообще меня слышал. Потому что он смотрит на то место, где мои груди касаются его груди. Ему это нравится. Судя по выпуклости, впивающейся мне в живот, ему это очень нравится.

Зная, каков Ронан, я предвижу, что это всего лишь вопрос времени, когда он снова повалит меня, чтобы жестко отыметь. Но прежде чем все зашло так далеко, я хватаю его за руку и тащу обратно на кровать.

Я велю ему сесть. После секундного колебания он делает это. И когда я падаю перед ним на колени, то получаю его безраздельное внимание. Мои ладони покоятся на его бедрах, массируя твердые мышцы под ними, прежде чем я двинусь дальше. Его пульс отбивает чечетку под моими пальцами, выдавая, как сильно ему это нравится.

– У нас нет презерватива, – напоминаю я ему.

Мои ладони медленно ползут вверх по его ногам, пока я говорю, удерживая его внимание сосредоточенным на том, что он чувствует, а не на словах. Когда я добираюсь до выпуклости, натянувшей молнию его брюк до предела, я обвиваю рукой его выпуклость и резко тяну на себя. Он издает еще один горловой звук, его ресницы трепещут, глаза закрываются.

Я вытаскиваю его член из трусов, играя с ним, пока набираюсь смелости для следующего вопроса. Он выглядит огромным в моих руках. Чистое мужское совершенство. И дело в том, что он даже не знает об этом. Он просто жаждет меня. Моего прикосновения. Моих рук на его теле.

Эта мысль на непродолжительное время посещает меня. Потому что черт бы побрал этого мужчину. Он чертовски горяч. Это же факт. Но если он скажет мне, что был только со мной, я могу окончательно сойти с ума. Мне нужно это знать. Мне нужно знать, насколько сильна его одержимость мной. Потому что я не думаю, что смогу когда-нибудь позволить другой владеть им безраздельно. Он и так уже мой. Но слова… слова делают это обладание реальным. Пусть это будет правдой.

Я провожу большим пальцем по головке его члена и сжимаю, сцеживая влагу, которая уже сочится из него. Он открывает глаза. Одаряет меня тяжелым и темным взглядом, наблюдая за тем, как я пробую его на вкус.

– Кто-нибудь когда-нибудь прикасался к тебе так раньше? – спрашиваю я.

В ответ я слышу грубое бормотание.

– Нет.

Я обхватываю рукой толстое основание его члена и делаю еще пару рывков, заставляя его яйца прижаться к телу.

– А кто-нибудь еще был с тобой, Ронан? – спрашиваю я. – Ты когда-нибудь трахал кого-нибудь так же, как меня?

Последовавший рывок его бедер заставляет меня думать, что ему втайне нравится мой «грязный» ротик.

– Нет, – хмыкает он. – Только тебя, Саша.

Жар нарастает внутри меня, заряжая мою кровь маниакальной одержимостью. Господи. Я чуть не кончила от одной мысли об этом.

Этот парень – ходячее определение мужественности. Мужской силы. Если бы его парни были волчьей стаей, он был бы сильным и молчаливым Альфой. И все же я единственная, кто удостоился чести когда-либо касаться этого Бога среди смертных. Я. Девушка из городка Дота, которой нечего предложить, кроме моего сломленного «я».

– Это хорошо. – Мой голос хриплый, пьяный от осознания своего следующего заявления. – Потому что, если ты когда-нибудь прикоснешься к кому-то еще, я убью их.

Он задерживает на мне взгляд своих глаз, темный и разгоряченный, как расплавленный шоколад. Они прямо сейчас отражают мой собственный взгляд. То, что я чувствую. Только Ронан делает еще один шаг вперед, когда на его лице появляется маленькая мальчишеская улыбка. Я почти уверена, что могу услышать пение ангелов, потому что, черт возьми, это прекрасное зрелище. Но это длится недолго, потому что, как только я втягиваю его обратно в рот, его голова откидывается назад, а глаза закрываются.

– Знаешь, что, Ронан? – спрашиваю я.

Он никак не может сосредоточиться, пока я удерживаю его член в своей руке. Но я все равно ему говорю.

– Ты заслуживаешь того, чтобы чувствовать себя хорошо. И тот факт, что ты никогда этого не испытывал, – это гребаная трагедия. И я собираюсь это исправить. Здесь и сейчас.

Его член пульсирует в моей ладони, клеймя мою кожу своим жаром, когда я всасываю его быстро и глубоко, а затем мягко и дразняще.

– Скажи мне, как тебе больше нравится, – настаиваю я.

Он колеблется. Поэтому я продолжаю говорить.

– Тебе нравится, когда я стою перед тобой на коленях?

– Да, – отвечает он хриплым голосом. – Очень нравится.

– Покажи мне, что еще тебе нравится, Ронан.

Он хватает меня за затылок и удивляет, когда грубо толкается в рот, точно так же, как прошлой ночью. Я не только позволяю ему это, но и получаю удовольствие от этого. Я наклоняюсь и обхватываю его яйца, и он издает еще один горловой звук. Боже, как я люблю звук того, как Ронан кончает для меня.

Он трахает меня в рот беспорядочными толчками, головка его члена скребет о мои зубы и заднюю часть моего горла. Эта грубость вполне соответствует его характеру. То, как он доминирует надо мной. Он берет меня, когда хочет, не спрашивая. Потому что Ронан ничего не может с собой поделать. Он просто жаждет этого. Изголодался по этому. Теперь я это понимаю.

Он толкает меня вниз на свой член, а затем взрывается в моем рту. Он невежлив и не спрашивает, хочу ли я глотать. Он же животное. Такой жесткий и неучтивый. Но такой мой. Мой пещерный человек.

Но когда он отстраняется, на его лице появляется неуверенность. В его мозгу снова крутятся шестеренки. Удивление. Размышление. Беспокойство. Я не позволю ему запереться в этих мыслях. Эти мысли удерживают его подальше от меня.

Поэтому я улыбаюсь ему и заправляю член в штаны, прежде чем застегнуть молнию обратно. А потом я подхожу и сажусь рядом с ним на кровать, касаясь его ногой.

– Итак, – беспечно говорю я. – Чем займемся сегодня, мой похититель?