Текст книги "Жнец (ЛП)"

Автор книги: А. Заварелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 14
Саша

Эмили прилетела вчера вечером и не отходила от мамы ни на шаг. Она тяжело переживает это, и в каком-то смысле я чувствую себя виноватой за то, что имела возможность провести с ней больше времени. Но ведь мама хотела именно этого.

– Она выглядит совсем по-другому, – шепчет Эм. – Я не хотела запоминать ее такой.

– Так и не надо, – говорю ей. – Она бы этого не хотела, Эм.

– Я поднимусь на крышу, – говорит она. – Мне нужно подышать свежим воздухом.

Я киваю и отпускаю ее. Эмили очень сильная. И умная. И я знаю, что она добьется многого в жизни. Но это событие оставит зияющую дыру в ее сердце. Она еще слишком молода, чтобы потерять обоих родителей. В этом смысле она немного напоминает мне Мак. Я вижу сходство между ними. Жесткие щиты, которыми они закрылись от мира. Эм всегда была такой.

Благодаря Эми, варьирующей дозировку лекарства, сестре удалось застать маму в моменты просветления в течение дня. И я удивляюсь тому, что, когда Эмили уходит, она снова открывает глаза.

Я ложусь рядом с ней и стараюсь не плакать. Когда я заглядываю ей в глаза сегодня вечером, я знаю, что это будет в последний раз. Она испытывает сильную боль, каждый раз мешающую ей просыпаться. И это несправедливо по отношению к ней.

Так что это должно быть прощание.

Я держу ее за руку и разговариваю с ней. Говорю все, что приходит мне на ум. Я рассказываю ей о вещах, которые никогда не произойдут. Дом, которого у меня, наверное, никогда не будет. Имена моих будущих детей. Все, что угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о грядущем.

Мама смотрит, как я говорю, но не отвечает. Я и не жду от нее этого. Она слаба и слишком устала. Но я все равно хочу услышать ее голос. В последний раз.

Я пообещала себе, что буду сильной ради нее. Но я не могу. Я слишком эмоциональна. Так что, в конце концов, я не выдерживаю и просто плачу. Она обнимает меня, как это делают матери.

– Скажи мне, что все будет хорошо, Ма, – шепчу я. – Потому что я не чувствую, что так будет. Я не знаю, что буду делать без тебя.

Я не жду, что она что-то скажет. Но она говорит.

Голос у нее слабый и скрипучий. Но она говорит. Мне.

– Он говорит, – выдавила она, – что защитит тебя.

– Что? – Я моргаю, глядя на нее, отчаянно желая большего.

Но она больше ничего не говорит. Она улыбается и притягивает мое лицо к себе, чтобы поцеловать меня в лоб. А потом она закрывает глаза и проваливается в забытье.

***

Эми все еще на кухне, когда я, наконец, выхожу, и я благодарна ей за ее присутствие. Она приготовила ужин, что не входит в ее должностные обязанности. Да и не стоит ей оставаться здесь допоздна, когда ей даже не платят за это. Она ни словом не обмолвилась о том, что случилось с Ронаном. И я тоже это очень ценю. Я знаю, что она еще не оправилась от этого, но что бы ни сказал ей Лаклэн, это не позволило ей даже заговорить об этом.

Я неуверенно улыбаюсь ей, когда сажусь, а она протягивает мне блюдо со спагетти.

– Спасибо тебе, Эми.

– Ну и как она там? – спрашивает она, готовя порцию для себя.

– Кажется, она была в здравом уме, – говорю ей. – Но она сказала что-то странное. Я действительно не могу понять, что это значит.

– Так бывает, – тихо говорит Эми. – Иногда их мысли имеют смысл только для них самих. Это может быть из-за лекарства.

Я киваю, решив, что это, вероятно, лучшее объяснение из возможных. Но даже когда я убеждаю себя в этом, я не могу отделаться от мысли, что на самом деле все не так… Что мама точно знала, о ком говорит. И его точно зовут Ронан.

***

На следующее утро Мак появляется на пороге моего дома с коробкой пончиков.

Я удивлена, что она здесь, но, похоже, все решили начать регулярно навещать меня. Эми предупредила меня, что такое возможно. Люди не знают, что делать в таких ситуациях, поэтому они стараются быть полезными. Они делают запеканки, приносят открытки и цветы. Я не возражаю. Это разгоняет гнетущую тишину в квартире. Даже сейчас, когда Эми и Эм здесь круглые сутки, дом все равно кажется пустым. Мы все просто слоняемся тут, как зомби, в ожидании неизбежного конца.

– Привет, Мак, – приветствую я ее. – Входи.

Она устраивается поудобнее на диване и достает внушительную порцию пончиков. Эта девушка определенно даст фору всем сахарозависимым. Хотя сейчас нет ничего лучше, чем порция сахара и кофеина.

– Как она? – спрашивает Мак.

– Эми говорит, что теперь, наверное, уже недолго осталось, – говорю я ей.

Мак одаривает меня ласковой улыбкой и переходит прямо к делу.

– Ну, у меня две причины быть здесь. Я пришла узнать, не нужно ли вам чего-нибудь, и сказать, что Лак хочет, чтобы ты взяла столько отгулов, сколько тебе нужно.

Она бросает пачку денег на кофейный столик, а я инстинктивно сглатываю комок невысказанных эмоций, застрявший в горле.

– Спасибо, – шепчу я. – Пожалуйста, передай ему, что я благодарна.

Мак кивает, и мы едим наши пончики в тишине в течение следующих нескольких минут.

– Есть еще кое-что, – говорит она. – Возможно, сейчас не самое подходящее время поднимать этот вопрос. Но с другой стороны, это может помочь тебе отвлечься от дурных мыслей. Но я не совсем уверена.

Я смотрю на нее, и на ее щеках появляется румянец. Я никогда не видела, чтобы Мак краснела.

– Что случилось?

– Ну… мы с Ронаном вроде как… разговаривали на днях… про тычинки с пестиками.

Я чуть не подавилась кофе, который только что выпила.

– Ну и без пончиков не обошлось, – нервно замечает она. – Как-то совсем уж неловко было.

– Он говорил с тобой об этом? – интересуюсь я.

Мак смотрит в пол, и я понимаю, почему она так странно себя ведет. Она думает, что расстроит меня.

– Я не сержусь, – уверяю я ее. – Лучше пусть обсудит это с тобой.

У нее словно гора свалилась с плеч от облегчения, и она кивает.

– Я понятия не имею, как в этом разобраться. То есть, я вроде как дружу с Ронаном, но не совсем. Думаю, ему просто комфортно говорить со мной о тебе, потому что у него больше никого нет, понимаешь? Я даже представить себе не могла, что он будет обсуждать что-то подобное с ребятами.

Я сосредотачиваюсь на своей чашке кофе и прикусываю язык, чтобы не задать ей миллион вопросов, как влюбленный подросток. Но Мак, должно быть, почувствовала мое любопытство, потому что она поясняет дальше.

– Весь разговор был довольно расплывчатым, но я поняла, что у него в этом вопросе не очень много опыта. Он нервничает и хочет поговорить с тобой, но я честно не думаю, что он знает, как это сделать, Саш.

– Расскажи мне об этом, – вздыхаю я.

– Я не знаю, что с ним происходит. Лак очень необычно к этому относится. Как-то странно защищает его. Даже больше, чем остальных. Он никому не позволяет прикасаться к нему. А однажды я видела, как он угрожал Майклу, когда тот смеялся над Ронаном в клубе. Как будто он хотел оторвать Майклу голову за то, что тот смеялся над ним.

Я несколько удивлена тем фактом, что Лаклэн, кажется, рассказал мне о Ронане больше, чем даже знает Мак, и наверно неспроста. Но потом я вспоминаю, что он сказал, и пытаюсь убедить себя, что это к лучшему. Что мне нужно отпустить Ронана и сосредоточиться на своем будущем.

– Я тоже не понимаю, – отвечаю я. – Я почти ничего о нем не знаю. И сейчас это уже не имеет значения.

– Разве? – тихо спрашивает Мак.

– Нет, – твердо отвечаю я, все еще чувствуя тяжесть в груди от того, как он ушел вчера утром. – Я действительно имела в виду то, что сказала, Мак. Когда мамы не станет, я не смогу здесь больше оставаться. Я просто не смогу. Пришло время мне выбираться из этой дыры.

– Ладно, Саш, – говорит она. – Если это то, чего ты хочешь, то я уважаю это. И я полностью поддерживаю тебя во всем, что бы ты ни выбрала.

ГЛАВА 15
Саша

Я лежу в постели, уставившись в потолок, когда слышу, как он входит.

Он не производит много шума. На самом деле, он настолько тихий, что это сразу напоминает мне, кто он и чем занимается. Я даже не знаю, как он попадает в квартиру. Или, когда он завел себе такую привычку. Любой нормальный человек был бы насторожен. Наверное, перепугался бы.

Но когда я чувствую, как прогибается кровать под его весом, а он протягивает руку, затянутую в кожаную перчатку, чтобы коснуться моего лица, меня обволакивает чувство спокойствия. Облегчение. Я чувствую себя в безопасности с ним, этим убийцей. Этот человек с мрачными карими глазами, которого я не понимаю, но хочу больше всего на свете.

– Ронан.

Моя прикроватная лампа загорается, и он смотрит на меня сверху вниз.

– Ты проснулась.

– Так и есть. Как твое плечо?

– Почти как новое, – отвечает он. И по какой-то причине, я думаю, он действительно верит в это.

Рядом с ним стоит дешевый пластиковый пакет для покупок. Он смотрится неуместно рядом с этим модно одетым парнем с безупречной прической и костюмом с иголочки. Внешне он настолько совершенен, что трудно поверить, что я когда-нибудь смогу сравниться с ним.

Я запятнана. Опозорена. Нечиста.

И все же сейчас он смотрит на меня так, словно никогда в жизни не видел ничего более ангельского. Его глаза сейчас не скрыты за стеклами очков. Такое случается нечасто. И я честно удивлена, что он вообще здесь после того, что случилось в прошлый раз.

Он приходит и уходит, когда ему заблагорассудится. Когда ему становится неловко, он убегает. Но почему-то он всегда знает, когда он мне нужен. А сегодня он мне действительно нужен.

– Что это у тебя там? – указываю я жестом на пакет.

Его щеки пылают, когда он вываливает содержимое на кровать. У него там оказался целый арсенал презервативов, смазки, пены и других неофициальных методов контроля рождаемости.

– Я не знал, какие тебе нравятся, – говорит он.

Он избегает смотреть мне в глаза в этот момент, и я ему за это благодарна. Потому что я улыбаюсь. Он подавлен и чувствует себя неловко. Я не знаю, почему он так себя ведет. Но мне становится чертовски любопытно, когда я узнаю о нем больше. Причем я хочу знать, сколько девушек у него было до меня. Я хочу знать, почему он так взволнован по поводу того, что, по сути, является второй натурой для большинства парней, с которыми он проводит время.

Но я также знаю, что разговоры на эти темы, скорее всего, оттолкнут его, поэтому я не задаю вопросов.

Я хватаю коробку и открываю ее, протягивая ему пакетик из фольги.

– Для начала нам понадобиться всего один, – предлагаю я.

В комнате воцаряется тишина, пока Ронан смотрит на пакетик в своих руках. После паузы он пытается разорвать его. Но ничего не получается. Он возится с ним, потому что ведет себя слишком грубо, и по его шее расползаются красные пятна смущения.

Я кладу руку ему на плечо, и он вздрагивает.

– Тебе нужна помощь?

– Нет, – отрезает он.

Я прикусываю губу и жду, пока он, наконец, откроет пакетик. Когда он достает презерватив, то снова смотрит на него. Я не вижу выражения его лица, но он продолжает дергать себя за воротник, а вена у него на шее при этом начинает судорожно пульсировать.

Только когда он встает, чтобы уйти, мне приходит в голову, что он не знает, что с ним делать. Я вскакиваю с кровати и бегу за ним, хватая его за руку. Он смотрит в сторону коридора, обдумывая попытку сбежать. Его кожа горит под моей ладонью, и я знаю, что он считает шаги до двери.

Он расстроен. И я не знаю, что делать в этой ситуации. Потому что он не скажет мне, что случилось. Поэтому я иду на риск и, приподнявшись на цыпочки, притягиваю его лицо к себе.

– Вернись, – шепчу я. – Я не хочу, чтобы ты уходил.

Он окидывает меня пристальным взглядом, изучает так, будто я сбиваю его с толку. Как будто он не знает, что заставляет его возвращаться сюда снова и снова. Ко мне. Но он не предпринимает попыток уйти. Он не говорит «нет». Поэтому я наклоняюсь, беру его за руку, переплетая свои пальцы с его, и буквально тащу его за собой. Когда мы добираемся до кровати, я мягко толкаю его на матрас. Я запихиваю все, что он купил, за исключением одного презерватива, в ящик тумбочки, чтобы он не думал об этом. А потом я подползаю и опускаюсь на колени рядом с ним.

Я полностью завладела его вниманием. И я полностью осознаю, что одно неверное движение с моей стороны заставит его сбежать. Он здесь со мной, но уже одновременно на полпути к двери. Мне нужно, чтобы он расслабился. Мне нужно, чтобы он чувствовал себя со мной комфортно.

Поэтому я начинаю постепенно. Моя рука касается его бедра, ожидая одобрения или отказа от моего прикосновения. Он не отстраняется, и я воспринимаю это как знак продолжать.

Я провожу пальцами по его мускулистому бедру и по горячей выпуклости на брюках. Он издает сдавленный гортанный звук, когда я провожу так несколько раз. Здесь его брюки натянуты до предела, что свидетельствует о сильной эрекции под ними.

Его глаза проигрывают битву с желаниями, вскипающими внутри него – его взгляд затуманивается от нарастающей похоти. Он так сильно прижимается к моей ладони, что ему наверно больно, но он ждет, что я сделаю дальше. Я нахожу язычок застежки-молнии у него на брюках и тяну за него вниз. Затем идет пояс, после чего я чуть приспускаю его брюки, чтобы взять его член через ткань трусов. Моя рука скользит по мягкому хлопку, сдавливая его естество через материал. Бедра Ронана дергаются с каждым моим движением, и я знаю, что немного подтолкнула его к краю.

Я рискую со своим следующим вопросом, моя рука при этом не покидает его члена. Я не хочу, чтобы он слишком много об этом думал.

– Могу я снять с тебя штаны?

Он моргает, глядя на меня, но не отвечает. Это протест. Он не уверен, а я не хочу давить на него.

– Мы можем оставить их, – исправляюсь я. – Это не имеет особого значения.

Я спускаю их настолько, чтобы они мне не мешали, а он наблюдает, как я разрываю новую обертку от презерватива. Когда я стягиваю с него трусы, и его член высвобождается, он перестает дышать вообще. Как и я. Я просто не могу отвести взгляд от его налитого, отяжелевшего эрегированного члена где-то в районе бедра.

Господи Иисусе.

Он огромный. Я знала это, но видеть – совсем другое дело. Но я боюсь, что если буду смотреть слишком долго, то он неверно истолкует это. Поэтому я трясущейся рукой тянусь вперед и раскатываю презерватив по всей длине. Ронан не дышит. Но он внимательно наблюдает за всем процессом, как будто запоминает его для следующего раза.

В этом нет никакого смысла. Этот парень просто великолепен. И ему 29 лет. Прошло уже два года с тех пор, как он заявил на меня свои права после убийства Блейна, но до этого у него ведь наверняка были женщины. Так ведь?

Как бы сильно я ни хотела спросить его об этом, для этого еще слишком рано. Будем продвигаться по одному шагу. А прямо сейчас, я просто хочу, чтобы ему было хорошо. Хочу дать ему еще одну дозу наркотика, которого он так жаждет. Хочу, чтобы он продолжал возвращаться ко мне раз за разом.

Мы как масло и вода. Мы не смешиваемся. Я плохо подхожу ему. И он мне тоже не подходит, наверное. Но я все равно принадлежу ему. И он должен это знать.

Поэтому я снимаю сорочку, после чего устраиваюсь у него на бедрах.

– Так нормально?

Он пристально смотрит на мою грудь. Он, наверное, видел их тысячу раз на сцене, но нельзя считать наверняка, судя по тому, как он пялится на них сейчас.

– Да, – отвечает он хриплым голосом.

Я наклоняюсь вперед и беру его лицо в свои руки, при этом трусь о его тело. Его руки находят мой затылок, и он целует меня жестко и грубо. Потом его голова откидывается на подушку, и он просто смотрит.

Я даю ему то, что он хочет. Я представляла, как у нас будет с ним каждый раз, когда я нахожусь на сцене в «Слейнте». Я прижимаюсь к его телу, а его руки находят мои ягодицы, он растягивает меня грубо и без изящества. И бедрами устремляется вперед в поисках моего тепла.

Впускаю его, но при этом не даю ему торопиться. Его руки все еще на моей заднице, пытаются насадить меня на его член, но я откидываюсь назад и беру контроль в свои руки. Я использую свои бедра, чтобы направить его внутрь себя дюйм за дюймом. Его глаза прикованы к тому месту, где мы соединены, удовлетворенный вздох срывается с его губ, как только он полностью оказывается внутри.

Я приподнимаю бедра, используя его бедра как рычаг, скользя вверх и вниз по нему. Он наблюдает, как исчезает внутри меня тяжелым взглядом, как будто он под кайфом. Я знаю, потому что чувствую то же самое. По всем внешним признакам, это будет выглядеть не более чем быстрый трах. Его одежда все еще на нем, наша кожа даже не соприкасается, и самое интимное ощущение в мире – он внутри меня. Его глаза закрываются, и я боюсь, что потеряю его. Потеряю эту связь.

– Скажи мне, что тебе нравится, Ронан, – шепчу я.

Его глаза открываются и взгляд встречается с моим. Мягкий, сладкий и довольный.

– Все это, – отвечает он грубо. – Мне все это очень нравится.

Я так отчаянно хочу узнать его, хотя не должна. Я не смогу быть еще более зависимой от этого парня, чем сейчас. Но глядя на него здесь, в моей постели и подо мной, изголодавшегося по моим прикосновениям, я ничего не могу с собой поделать.

– Ты когда-нибудь думал об этом? – интересуюсь я. – Ты когда-нибудь думал обо мне так?

– Да, – отвечает он.

– Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделала.

Он не отвечает, но пытается это сделать. У него все еще отяжелевший взгляд. Он изо всех сил старается держать глаза открытыми. Каждый раз, когда я раскачиваюсь на нем, он вздрагивает. Он стонет и хватает меня за бедра, чтобы успокоиться, но я продолжаю в том же духе, подталкивая его к краю.

Он издает мучительный рык и дергается внутри меня, когда кончает.

Его руки сжимаются вокруг моих бедер. Какого бы прогресса, как мне кажется, мы ни достигли, он отступает на второй план, когда он снова отгораживается от меня. Он заперт сейчас в плену своих мыслей, и он убежит в любой момент, если я не остановлю его.

– Ронан, посмотри на меня.

Что он и делает. И я даю слабину под тяжелым взглядом этих мягких карих глаз.

– У нас впереди вся ночь, – говорю я ему.

Я не думала, что мои слова подействуют, но они подействовали – он немного расслабляется, поэтому я продолжаю. Мои пальцы скользят вверх по его шее и плечам, слегка массируя их, пока он наблюдает за мной.

– Хочешь знать, о чем я сейчас думаю? – интересуюсь я у него.

Он не отвечает. Я тянусь к его руке, которая все еще лежит на моем бедре, и опускаю ее между нами. Я прижимаю его пальцы к своему клитору и показываю ему то, что мне нравится.

Он внимательно наблюдает за мной. Мысленно фиксируя каждый вдох, каждый рефлекс, он вскоре сам проделывает всю работу. Моя рука падает, и он берет инициативу на себя. Он притягивает меня к себе, заталкивая мой сосок себе в рот.

Теперь уже моя очередь терять контроль. Мечусь у него на теле, поскуливая от каждого его прикосновения.

– Это то, о чем я думаю, – говорю я ему. – Я думаю о том, как ты прикасаешься ко мне. Просто касайся меня вот так. Как только захочешь. Нежно или грубо. Просто хочу, чтобы ты касался меня.

Взгляд его темных глаз теплеет, пока он оценивающе смотрит на меня. Ему нравится то, что он делает со мной. Это то, чего он хотел.

– Везде, где хочешь, Ронан, – повторяю я. – Просто держи руки на моем теле. Я хочу чувствовать тебя.

Мой голос звучит отчаянно. Неистово. Я предаю все эмоции, которые накопились во мне за последние два года. Я просто выпаливаю все, что мне нравится сейчас. И нет кнопки «стоп».

– Всегда ты. Только ты, Ронан.

Он снова твердеет внутри меня. Его дыхание становится резким, а он даже не двигается внутри меня. Все, что ему нужно сделать, это посмотреть на меня вот в таком состоянии, и это заставляет его терять контроль. Эта мысль и заставляет меня переступить черту. Я едва успеваю прийти в чувство, как он уже переворачивает меня на спину. Он тянет достаточно долго, чтобы сорвать презерватив, а затем снова входит в меня.

Я цепляюсь за его спину и всасываю кожу на его горле, пока он трахает меня жестко и быстро. Теперь все не так, как раньше. Теперь в нем нет ни капли неуверенности или нерешительности. Им движут исключительно его желания. Его инстинкты.

– Я хочу, чтобы ты делал то, о чем думаешь, – говорю я ему. – Хочу, чтобы ты трахнул меня так, как тебе нравится.

Ронан издает стон и трахает меня еще сильнее. Мне нравится наблюдать за ним. За тем, как он двигается внутри меня. За тем, как его руки сгибаются, и он теряет контроль.

– Саша, – бормочет он между толчками. – Я не могу остановиться.

– И не надо, – отвечаю я. – Делай со мной все, что хочешь.

Следующее, что я помню, как он поднимает меня на руки и тащит через всю комнату. У меня нет времени на сомнения, когда он прижимает меня к стене и начинает трахать там.

Его штаны с грохотом падают на землю от силы его толчков. Я обхватываю его ногами за талию, а он обхватывает меня за задницу одной рукой. Другая его рука запуталась у меня в волосах, которые он буквально вырывает, когда снова неистово целует меня.

– Это то, о чем ты думаешь? – спрашиваю я, когда он снова прижимается губами к моему горлу. – Как ты трахаешь меня у стены?

– Да, – хмыкает он. – В клубе. Я хочу, чтобы они все увидели.

– Увидели что?

Я отчаянно нуждаюсь в информации, я хочу знать все, что он мне даст.

– Я хочу, чтобы они увидели, что ты моя, – ревет он, снова взрываясь внутри меня, наполняя мое лоно своим теплом.

Он утыкается лицом мне в шею, и следующие слова слетают с его губ непроизвольно.

– Я все время думаю о тебе.

Я протягиваю руку и глажу его волосы, и на несколько блаженных мгновений мы просто стоим как есть. Наши тела слились вместе, мы едины. Когда он, наконец, отпускает меня, его сперма стекает у меня по бедру.

Я смотрю на это, и он тоже.

Он не использовал презерватив во второй раз.

Снова.

То же самое паническое выражение появляется на его лице. Я хочу успокоить его, даже если это ложь.

– Все в порядке, Ронан.

Но он уже застегивает штаны, готовясь снова бежать. И я не могу этого вынести. Потворствовать этим встречам с Ронаном – все равно, что играть в русскую рулетку с моим сердцем. И он с завидным постоянством продолжает нажимать на курок. В какой-то момент рана может оказаться смертельной.

– Не уходи, – повторяю я еще раз.

Он приглаживает волосы на место. Его лицо при этом ничего не выражает. Никаких эмоций. Внутренний ментор возвращается, блокируя меня.

Он идет к входной двери, а я следую за ним. Его ладонь застывает на ручке, и я повторяю ему это еще раз.

– Не уходи.

Но он уже поворачивает ручку.

И на этот раз, когда он выходит за дверь, я позволяю своему гневу обрушиться на него.

Я хватаюсь за дверь позади него и кричу ему вслед. Он оборачивается, чтобы посмотреть на меня, и я говорю ему то, что считаю лучшим вариантом для себя.

– Я имею в виду, не возвращайся.