Текст книги "Королева Виктория. Охотница на демонов"

Автор книги: А. Мурэт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Смею сказать нет, Ваше Величество, нет, – ответила Мэгги Браун, в то время как лорд Мельбурн заметно съежился на своем стуле. – Жалованье квартирмейстеру выплачивается таким образом, чтобы оно не фигурировало в отчетности.

– Как это?

– Лорд Мельбурн проводит это по статье издержек.

– Это так, Лорд М?

– Да, Ваше Величество.

– То есть вы пользуетесь вашими привилегиями для каких-то темных финансовых операций, о которых мы не знаем?

– Разумеется, нет, сударыня.

Ноздри у Лорда М трепетали так сильно, что напоминали шляпу на голове у колдуна, но тут появился карлик, который встал у портьеры и придержал ее, чтобы они могли пройти: «Квартирмейстер сейчас примет вас».

Первое, что поразило Викторию, когда они вошли в мастерскую, это жара; второе – запах, запах масла; третье – оружие и доспехи, разложенные и развешанные повсюду. Ими были заняты все стены и все углы: здесь были кинжалы, дротики, луки, арбалеты, щиты, мушкеты, пистолеты, боевые топорики, булавы, биты, резаки, топоры, пики и рапиры.

Кое-что выглядело, как ей показалось, вполне «традиционно»; но остальное… да, она никогда не видела ничего подобного. Как и в случае с мечом бедного Хадсона, который был выкован, несомненно, в этой мастерской, поскольку здесь было много подобного оружия. Она ощущала одновременно и восхищение, и содрогание, рассматривая лезвия, задачей которых было причинить как можно больше вреда, боли и мучений тем, кто будет иметь несчастье встретиться с ними. Целое мгновение Виктория боролась с искушением бежать отсюда сломя голову – покинуть это место, столь насыщенное смертью и болью. Но нет. Она осталась на месте, заставляя себя привыкнуть к виду оружейной.

Следующее, что ее поразило, был облик квартирмейстера: пожилой мужчина с седыми волосами и длинной белой бородой; он носил очки-половинки. Мужчина сидел за верстаком, загроможденным инструментами и кусками металла. Сбоку виднелось нечто вроде манекена, облаченного в кожаные доспехи.

Он встал, как было положено по протоколу, и Виктория, привыкшая к встречам с людьми низших рангов, ожидала поклона; она почувствовала негодование, когда вместо того, чтобы обратиться к ней, квартирмейстер повернулся к Мэгги Браун, положил руки ей на плечи и чуть наклонил голову, взглянув на нее поверх очков.

– Мне ужасно жаль, что так получилось с Хадсоном.

– Благодарю вас, квартирмейстер, – ответила Браун. – Я отомщу за него, прежде чем оплакивать.

– Хороший человек, – сказал квартирмейстер, кивнув головой, – о, и какой воин. Слышал, его перехитрил аркадец.

– Так и было.

Он вздохнул: «Они могут быть ловкими и коварными, эти аркадцы. Низшее звено, конечно, пушечное мясо – они делают грязную работу для демонов. Но все равно сражаются хорошо».

– Посмотрим, – сказала Мэгги Браун. – Мы еще посмотрим.

Квартирмейстер выглядел смущенным. «Вы, хм, подобрали его оружие, наверное?» – спросил он, с явным признаком неловкости от своего вопроса.

– Да, подобрали.

Он кивнул головой с облегчением. «О, хорошо, замечательно. Меньше всего на свете нам нужно, чтобы такая вещь попала в руки врага».

– Да.

– Теперь, – обратил он свое внимание на королеву, – это и есть наш юный новобранец, да?

Это стало для Виктории последней каплей. Что за наглость! «Вообще-то, – процедила она, – я королева, ваш наниматель и, видите ли, это мой замок».

– Да? – сказал квартирмейстер смущенно. – Нам паковать чемоданы и выметаться?

– Нет, квартирмейстер, – поспешил вмешаться Мельбурн, – Ее Величество нервничает и просит лишь, если возможно, немного ускорить решение наших дел, потому что принц Альберт похищен. Я верно сказал, сударыня?

Виктория, раздраженная необходимостью уговаривать этого человека, но все-таки понимавшая надобность добрых отношений с ним, бросила на Мельбурна сердитый взгляд, но сдержалась и сменила тему разговора, указав пальцем на стену.

– Что это? – она смотрела на изогнутый меч.

– Это катана, – сказал квартирмейстер с улыбкой. – Так называется меч самураев, японских воинов.

– Невероятно красивый, – заметила она.

Он только поднял брови, как бы говоря «Ну, конечно».

– Хотите опробовать его? – спросил он и, прежде чем она ответила, потянулся к стене и подхватил меч, держа его на весу на своем пальце. – Абсолютное соотношение веса и баланса, – добавил он, подкинув меч вверх; затем поймал его, взял за ножны и, рукояткой вперед, протянул королеве.

Она взяла его, стала вынимать из ножен, и у нее захватило дух, когда она увидела сверкнувшую сталь.

– Вам подходит, Ваше Величество, – сказал квартирмейстер, пока она так стояла, едва справляясь с желанием испытать меч: она понимала, что делать это в тесной мастерской было бы крайне неразумно.

– Я могу оставить его у себя? – спросила она.

– Ну, Вы можете взять его на время…

– Эй-эй, квартирмейстер, всему есть пределы, дружище, – предостерег Мельбурн.

Квартирмейстер подмигнул. «Конечно, Вы можете взять его, Ваше Величество. И ножны в придачу. Если Вы мне позволите…»

Он отмотал с ножен какие-то кожаные ремешки и… У Виктории перехватило дыхание, когда он обошел ее и стал прилаживать футляр к ее спине.

Неслыханная дерзость. Прикасаться к королеве таким образом. Да как посмел он…

Она поймала взгляд Мэгги Браун, поняла выражение ее лица – немую просьбу не гневаться на квартирмейстера – и ничего не сказала.

Когда ножны были пристегнуты, квартирмейстер повернулся лицом к Виктории и, не замечая ее пылающих щек, сказал: «Кроме того, мне сказали, что Вы подаете большие надежды в рукопашном бою». На этих словах он взглянул в сторону Мэгги, которая энергично закивала – будто родитель, гордящийся своим чадом.

– В таком случае, – продолжил квартирмейстер, – Вам понадобится специальное оружие, и, думаю, у меня есть подходящая вещица. Он медленно пошел к своему верстаку, полез рукой куда-то за него, нырнул ниже и наконец сказал: «Я работал над вариантом алебарды, обрезав рукоятку до длины, обычной для топора, оставил крючок, но заменил лезвие циркулярной пилой – вращающейся циркулярной пилой».

– Вращающаяся пила? Вы шутите, – сказала Виктория.

Он выпрямился и посмотрел на нее поверх очков. «Я никогда не шучу насчет своей работы, Ваше Величество», – сказал он, вытащив оружие и положив его на скамью.

Все было так, как он и сказал. Одно ребро у пилы было покрыто какими-то дьявольски изогнутыми зубцами, другое выглядело как удлиненное лезвие наподобие тех, что есть у кирки.

– Механизм внутри, – сказал автор, – специально для меня его изготовил в Швейцарии молодой часовщик по имени Антони Патек.

Он аккуратно коснулся лезвия, и оно начало бешено вращаться, издавая тихое тиканье.

– Это невероятно, – сказал Мельбурн.

– Да, – согласился квартирмейстер. – При использовании в бою пила начнет вращаться еще быстрее, ведь эффективность оружия возрастает, когда его используют.

Он ловко взмахнул им, описав в воздухе восьмерку, и посмотрел на них, будто желая удостовериться в произведенном впечатлении. Они и впрямь были поражены. Квартирмейстер вручил оружие Виктории и показал на манекен.

– Ваше Величество, – предложил он, – не хотите ли устроить пробное испытание?

Стараясь скрыть свою неуверенность, Виктория взяла эту странную вращающуюся пилу, держа ее как топор, и шагнула к манекену. Она махнула оружием вниз, лезвие закрутилось быстрее, затем еще быстрее, когда она ударила во второй раз, потом в третий. Она остановилась. Кожаные доспехи соскользнули с манекена, распавшись на части. «Да, очень острая, это видно», – сказал квартирмейстер, забирая у нее оружие и опуская его на стол.

– У этой пилы есть пара? – осведомилась Мэгги Браун.

– A-а, слышу речь опытного воина, – улыбнулся квартирмейстер, – что ж, конечно, есть, Мэгги; в ближнем бою лучше всего иметь в каждой руке по оружию: одно для кровопускания и рубки – такое вот совмещение двух инструментов; другое – для более тонкой, более ювелирной работы, колющее оружие, вроде такого…

Он держал нечто, напоминающее нож, но более вытянутое, формой напоминающее меч. Одно длинное двустороннее лезвие было дополнено двумя покороче, изгибавшимися поверх рукоятки, сужаясь в точку у ее основания, так что им можно было биться, двигая рукой как вперед, так и назад.

– Вот это да, – восхитилась Мэгги Браун, – я бы сказала, это именно то, что нужно, правда, Ваше Величество?

Королева Виктория, держа под мышкой палаш в ножнах, деловито подобрала со скамьи крутящуюся пилу и короткий меч, затем взвесила в руках общий груз.

– Да, – сказала она, – мы полагаем, этого будет достаточно.

XXXII

С улицы раздался стук подъезжающей кареты. Квимби, находившийся в библиотеке, поспешил к окну отодвинул тяжелую, плотную штору и выглянул наружу. Там, внизу, из кареты выбирался сэр Монтегю Тэйлс из партии вигов – член парламента, ответственный по каким-то невесть каким делам; он нахлобучил цилиндр и повернулся к кучеру, чтобы отдать распоряжения, причем для вящей убедительности размахивая тростью. Карета отъехала, сэр Монтегю повернулся лицом к жилищу лорда Квимби и стал подниматься по ступенькам к парадной двери.

Раздался стук.

– Быстрее, – сказал Квимби Перкинсу и Эггу, – исчезните с глаз и не появляйтесь, пока не услышите, что я вас зову. Дверь я открою сам. Потом ты, Эгг, придешь в библиотеку и сделаешь все в точности так, как мы договорились. А ты, Перкинс, будь наготове с зельем. Он нужен нам свежим, джентльмены, это понятно? Возможно, это и есть ключ к способности контролировать страсть к мясу.

С этими словами он поспешил из библиотеки к парадной лестнице, невольно кусая губы: он нервничал, так как их эксперименты по изменению химического состава зелья были пока неудачными.

И доказательством тому был Эгг.

Покидая в тот памятный день работный дом, Квимби сказал Перкинсу: «Вот что, Перкинс, есть три дела, которыми мы должны заняться незамедлительно: во-первых, нам нужно отвадить зомби от пожирания мяса».

– Да, сэр.

– Во-вторых, нам нужна гарантия, что они всегда будут подчиняться моей воле.

– На это трудно рассчитывать, сэр.

– Да, да, я допускаю, что это так.

Они зашагали.

– А как происходит у тебя, Перкинс? Ты подчиняешься моей воле, потому что хочешь этого? Или же тебя принуждает к этому то, что именно я сделал тебя живым мертвецом?

– Не могу этого сказать, сэр.

– Вот именно. Именно это – самое трудное во всем нашем деле, провались оно ко всем чертям! Ведь все здесь очень и очень приблизительно, и я пытался это сказать нашему другу мистеру Конрою. Эта наука и в самом деле крайне неточна, но боюсь, он не захотел понять это. Он, похоже, не сомневается, что у нас будет легион послушных зомби, и все они будут выполнять мои команды, а следовательно, если идти по цепочке – станут его личным оружием.

– Должен заметить, сэр, я не слышал, чтобы вы высказывали какие-то сомнения насчет этого дела.

– Ну, нет, может быть, и не высказывал. Но, разумеется, они мною подразумевались, хотя ты, впрочем, прав. Я их не высказывал, так сказать, словесно, ну, фигурально выражаясь… вслух.

– Вероятно, сэр, было бы разумнее яснее показать ему обманчивость его представлений?

– И тем самым поставить нас под удар? Раз мы не нужны, нас тут же пришьют те жуткие маленькие монстры, которых он прикармливает – эти хулиганы, которых он держит при себе. Ты силен, Перкинс, я знаю, но против такого количества… Нет, единственный выход для нас – это работать над нашим эликсиром, чтобы улучшить его формулу.

Они продолжали двигаться.

– А какое третье дело, сэр?

– Что? Какое третье?

– Вы сказали, что есть три вещи, которые мы должны срочно обсудить. Что за третье дело?

Квимби оглянулся по сторонам, затем увлек Перкинса в переулок. «Третье дело, – сказал он, – требует, чтобы мы вернулись в богадельню…»

Конрой, к счастью, не озаботился тем, куда деть тела МакКензи и Эгга – он ведь перенес свою штаб-квартиру в какое-то другое место – и распорядился, чтобы их просто выбросили на улицу: пусть все считают, что это жертвы мороза, а травмы на них – дело вездесущих крыс. Таким образом, когда Квимби с Перкинсом вернулись, им не составило труда обнаружить тело Эгга и подобрать его. Поддерживая труп с двух сторон – посторонний подумал бы, что они тащат домой сильно подвыпившего дружка, – они приволокли его в Пембридж.

Квимби не стал рассказывать о своих целях, но когда Эгга положили в подвале на операционный стол, он пожелал, чтобы у парня сохранилось как можно больше умственных функций. Лорд восклицал, почему они не были более скрупулезными, проводя эти эксперименты. Как долго Эгг был мертв? Четыре часа. Преимущество в два часа по сравнению с той проституткой, которую им однажды привезли Берк и Хэйр, и за исключением некоторых провалов в памяти – что было неплохо для Квимби – она была в порядке. Да, прелестная компания, ничего не скажешь.

Итак, они добрались благополучно до своего подвала и влили снадобье в рот Эггу. Затем отступили и стали наблюдать то, что для них теперь стало уже привычной картиной – как мертвец оживает. Все было как обычно: он долго кашлял, истекал слюной, а когда миновал период привыкания к ощущению вернувшейся жизни, Квимби подошел к Эггу.

– Все в порядке, – сказал он, – ты в безопасности. Помнишь свое имя?

– Да, сар, меня зовут Эгг, но больше я ничего не могу сказать, сар.

– Черт, у него мозг поврежден! – воскликнул Квимби.

– Нет, сэр, – сказал Перкинс, – это просто деревенский акцент.

– Правда? – Квимби так же быстро вышел из состояния отчаяния, как и впал в него. – Всего лишь акцент, да? Эгг, ты и вправду из деревни?

– По рождению, сар, я из Фенса в Линкольншире.

– Это в нашей стране, так?

– Да, сэр, – подтвердил Перкинс.

– Прекрасно. Теперь… – он наклонился к Эггу, – что ты знаешь о королеве?

Эгг сузил глаза, будто пытаясь сосредоточиться. «Я не уверен, что смогу вспомнить точно, сар».

Он не вспомнил ничего существенного – якобы. Про себя Квимби с Перкинсом задавались вопросом, не утаил ли от них Эгг правду. Может быть, он придерживал информацию, полагая, что как только выдаст ее, они избавятся от него.

Именно это они и собирались сделать, между прочим. Они давно уже привыкли быть беспощадными с зомби – то побоище в библиотеке научило их – и Квимби часто напоминал Перкинсу, что в их деле сантиментам нет места. Вероятно, Эгг не был таким уж недалеким, как казалось из-за его акцента, и наверняка мог сделать правильные выводы. Таким образом, Квимби и Перкинсу пришлось постараться, чтобы Эгг чувствовал себя как дома; Перкинс всячески опекал его, взяв под свое крыло. Временами Квимби почти чувствовал себя лишним.

Однако Эгг был не в состоянии вспомнить большой секрет о королеве, предположительно известный ему, а они не располагали временем на то, чтобы выведывать его. План Конроя заставлял спешить, и теперь наступил его первый этап. Сэр Монтегю Тэйлз был приглашен в Пембридж-вилл на обед: стакан портвейна в качестве закуски, стакан портвейна в качестве основного блюда и молодой человек на десерт.

Примечательно, что сэр Монтегю быстро осилил первые два блюда, бегая по библиотеке в состоянии плохо скрываемого сексуального возбуждения; его губы подпрыгивали время от времени вместе с бакенбардами, что выглядело весьма отвратительно.

– Что это, Квимчик? – заметил он нечто, ткнув пальцем на камин; Монтегю раскраснелся и весь вспотел.

– Это, мой милый сэр, фотографический рисунок, – сказал Квимби, сделавший из него прекрасное, как он считал, дополнение к украшениям на каминной полке. – Ты разве не слышал об этом новом изобретении, когда, ну, короче, можно сразу схватить картинку реальной жизни?

– Реальной жизни, ты говоришь?

– Абсолютно, сэр.

Но сэр Монтегю не слушал. «Но что происходит конкретно здесь, а, Квимчик? – спросил он, не отрывая взгляда от фотографии. – Похоже на кровавый разврат».

– Это лишь фантазия, сэр, – сказал Квимби. – Вымысел. Небольшое развлечение с участием актеров.

– И колбаса по виду как..

– Именно, – сказал Квимби, – итак, что насчет десерта, сэр?

Сэр Монтегю ухмыльнулся, пододвинув стул поближе к Квимби, и тоже сел. Лорд подошел к письменному столу, достал оттуда кинжал и спрятал его в рукав; затем вернулся к сэру Монтегю, уселся рядом с ним и позвонил в колокольчик, прося подать десерт.

Сэр Монтегю в возбуждении смотрел на дверь и предвкушал появление стройного юноши, исходя из намеков, которые сделал Квимби, пообещавший «чистого и наивного пастушка».

Дверь открылась, и в комнату прохромал Перкинс.

– Приветствую, сэр, – сказал он.

Его прибытие вызвало напряженную тишину, нарушаемую лишь звуком его шаркающей ноги, когда он поворачивался, чтобы закрыть за собой дверь.

Сэр Монтегю посмотрел на Квимби.

Квимби уставился на Перкинса.

– Квимби, – сказал Монтегю, – мне бы не хотелось говорить что-то оскорбительное для этого джентльмена, но я рассчитывал на развлечение с более, хм, молодым партнером.

Квимби не слушал его. «Перкинс, что происходит? – рявкнул он. – Где Эгг?»

– Эгг не расположен, сэр.

– Что значит, Эгг не расположен? – заревел Квимби. – Его никто не спрашивает насчет его желаний или нежеланий. Пусть засунет куда подальше свою нерасположенность и топает сюда.

– Он думает иначе об этом, сэр, – ответил Перкинс. – Мы надеялись, что хватит и меня одного.

Лорда чуть не хватил удар. «Ты? Какого черта! Ты ведь старше меня. И ты мертвец. Сэр Монтегю педераст, а не грабитель могил!»

– Прошу прощения, сэр, – запротестовал сэр Монтегю, – не думаю, что стоит называть меня…

– Заткнись, – взвился Квимби и воткнул свой кинжал сэру Монтегю в грудь, затем тут же вскочил и прыгнул к слуге, – Перкинс, какого черта делает Эгг? Ему надо было находиться здесь и соблазнять этого придурка. Такое поведение заставляет меня думать, что он не подчиняется моим командам, как мы с тобой надеялись.

– Сэр… – начал было Перкинс.

– Это касается и тебя! Какого черта ты возомнил, что вы можете таскаться здесь сладкой парочкой, что ты снял себе мальчика?! Когда – когда я сказал, Перкинс, что если Эгг не захочет принимать участия, то можешь припереться ты?

– Сэр, – настаивал Перкинс, указывая взглядом поверх плеча Квимби, и глаза у него расширились. – Сэр Монтегю, сэр, я думаю, он мертв.

Квимби резко обернулся, и теперь они оба глядели на члена парламента. Тот так и остался сидеть, определенно мертвый. На его лице застыло удивление, у носа виднелась капля крови, свисавшая из ноздри, потом она капнула вниз.

– Проклятье, – выругался Квимби, – содомит мертв. Перкинс, быстро давай эликсир, где он?

Перкинс хранил его в буфете его светлости за батареей бутылок – коллекцией экзотических ликеров; он поковылял туда, вытащил снадобье и, позвав лорда, вручил флакон. Квимби грубо схватил его, на ходу сорвал пробку зубами, дернул сэра Монтегю за подбородок и перевернул бутылочку, выливая содержимое в его глотку.

– Честно говоря, я не понимаю, почему мы так суетимся, Перкинс, – задумчиво сказал лорд чуть позже, когда член парламента от Глостера начал кашлять, выпускать пену и слюну, входя в стадию оживания, – я вот думаю, что немного повреждений в мозгах принесли бы Монти массу пользы.

XXXIII

Настал черед тренировки с оружием, и Виктории не удалось скрыть удивления при виде своего наставника.

– Я не хотела бы вас как-либо оскорбить, но… вы уверены?

Джон Браун-старший провел рукой по взлохмаченным волосам и как-то некстати усмехнулся. «Боюсь, что так Ваше Величество, – сказал он, – перед Вами старина Браун – во плоти». И сделал легкое па в подтверждение своих слов.

– Я знаю, как это выглядит, сударыня, – сказала Мэгги, заправляя мужу рубашку в штаны. – Глядя на него, не подумаешь, что он мог бы обучить даже собаку, хотя он и это может, но несмотря на то сомнительное впечатление, которое он производит, это исключительный воин.

– Почему же тогда он не является членом Корпуса защитников? – спросила Виктория.

Повисло неловкое молчание.

– Он был им, сударыня, – сказала Мэгги, – десять лет назад. Мой муж бился храбро, однако аркадцы одолели числом. И они заманили его в страшную ловушку. Боюсь, нервы его так и не восстановились, сударыня.

На лице Джона играла ангельская улыбка.

– Мне жаль, что так произошло, – сказала Виктория.

– О, не будем о грустном. С тех пор он нашел свое призвание, не так ли, любовь моя? – воскликнула Мэгги, ткнув мужа пальцем в бок.

– Все правильно, Ваше Величество, – сказал Джон Браун-старший. – Я открыл в себе замечательный талант поглощать алкогольные напитки.

За что получил второй толчок – уже кулаком – от Мэгги. «Он шутит, сударыня, – сказала она, едва ли не скрежеща зубами, – его талант заключается в обучении других играм с мечом».

И тренировка началась. Браун-старший давал указания и команды резко, не обращая внимания на королевский статус своей ученицы; урок шел жестко еще и потому, что время поджимало.

Лорд Мельбурн и Мэгги уселись рядом, наблюдая за ними. «И как только благородные леди сидят в этих юбках?» – проворчала Мэгги спустя несколько минут, неотрывно глядя на то, как Джон требовал от королевы правильную стойку и исходное положение руки, держащей катану.

– Не так, как ты, – нахмурясь, оглядел ее лорд Мельбурн. Она сидела в своей привычной позе, перебросив правую ногу на левое колено; одна рука лежала на животе, вторая на рукоятке меча.

Лорд Мельбурн решил, что это, наверное, наилучшая позиция готовности к бою. Или, по крайней мере, этому была какая-то своя причина. Слава богу, что их никто не видит, подумалось ему. Они находились в глубине парковой территории замка, в Ярд-Бед; их отгораживали от посторонних взоров кусты шелковицы, и королева строго-настрого приказала ее не беспокоить.

– Вы по-прежнему кое-что скрываете от нее, – сказала Мэгги.

– Правда?

– Правда, премьер-министр. Ей до сих ничего не известно о тех пророчествах, которые говорят о Ваале, ждущем наследника, человеческого наследника, несущего в себе кровь демона, и что этому ребенку суждено править империей, и это принесет смерть и разрушение, и что этот ребенок будет Антихристом. Вы же не сказали ей всего этого, не так ли? Или сказали, а я не знаю? А может быть, вы считаете это слишком незначительной деталью?

– Я и в самом деле не говорил ей об этом, – согласился Мельбурн.

– Была какая-то особая причина не посвящать ее в это, премьер-министр? – не отступала Мэгги.

Мельбурн сначала не ответил, и некоторое время они сидели молча, наблюдая за Викторией с ее катаной.

– Хорошо, Ваше Величество, – говорил Джон Браун, в руках у которого была палка, якобы меч. – Вот он я, старый хрыч с палкой и слабостью к виски – атакуйте меня.

– Атаковать вас? – Виктория глянула на Мэгги, которая ободряюще ей кивнула.

Виктория замахнулась на Брауна своим мечом, дальнейшее произошло молниеносно. Он лишь слегка отступил в сторону, схватил ее за кисть, державшую меч, и приставил острие к ее шее.

Все замерли.

Он издал звук, как она догадалась, похожий на тот, что издает человек с перерезанным горлом. Затем последовал звук, означавший, что из предполагаемой раны хлещет кровь. Похоже, это забавляло его.

Рассерженная Виктория вырвалась из его сильных рук.

Учитель смеялся. «Вы слишком много времени провели в театре, Ваше Величество, – сказал он, – может быть, актерам, исполняющим Шекспира, и можно так орудовать мечами. Но если Вы сделаете так в реальной жизни, Ваш противник уложит Вас в два счета. Катана – это оборонительное оружие, оно не для нападения. И в битве можно продержаться долго, если защищаться правильно. А это означает, что Вам нужно держать ее близко к телу…»

Откинувшись на скамью, Мельбурн глубоко вздохнул. «Мэгги, – сказал он, – видение Джона-младшего было о том, что отпрыск Ваала взойдет на трон, но видение ведь можно толковать по-разному».

– Продолжайте.

– Что, если его сон касался не будущего, а прошлого? А, Мэгги?

– Указательный палец и большой, – кричал Джон Браун-старший на королеву, пытавшуюся улучшить оборонительные приемы.

– Не уверена, что поняла вас, премьер-министр, – осторожно сказала Мэгги. – Если это было в прошлом, то оно бы к нему не пришло.

– А что, если так? – не унимался Мельбурн.

– Премьер-министр, хватит играть со мной, выкладывай прямо. Какого черта ты ходишь вокруг да около?

– Вперед поворот кистью, назад поворот кистью. Нет, нет, Ваше запястье должно идти вперед, а не назад.

– Может статься, что отпрыск Ваала взошел на трон утром 19 июня 1837 года, потому что Конрой, а не герцог Кентский является отцом королевы. Возможно, именно это узнала леди Флора Хастингс и именно эту информацию хотела передать журналисту.

Мэгги задохнулась.

– Этого нельзя исключить, Мэгги. Сэр Джон был в услужении у герцога. Виктория родилась, герцог умер. Сэр Джон мог иметь амурные дела с герцогиней. Он мог убить герцога. Возможно, скабрезные шуточки, которые ходили одно время насчет отношений герцогини с ее советником, были не так уж беспочвенны.

На мгновение они замолчали, глядя на Викторию и Джона, который как раз показывал ей обманный маневр, позволявший перебросить катану из одной руки в другую.

– Следите за стойкой. Ноги шире, иначе, если Вы уроните меч, больших пальцев на ногах Вам больше не видать. Итак – бросайте…

– Если все было именно так, то эта девчушка, вон там, – королева Англии не больше, чем я.

– Вот именно, – ответил Мельбурн, – и что еще хуже, она отпрыск рода Ваала.

Джон Браун произносил в это время: «Хорошо, теперь попробуем кату».

– Что это – ката? – поинтересовалась королева.

– Ката? Атака, только хитрая. Балет: Вы дезориентируете своих врагов и заставляете их занять оборонительную позицию – о, это выглядит славно.

Виктория засмеялась и оглянулась на Мэгги, та улыбнулась в ответ и помахала рукой.

– И если это так… – сказала Мэгги.

– Правильно, – закончил за нее Мельбурн. – Тогда нам придется ее убить. Причем убить не только ее, но и ее детей.

XXXIV

Мельбурн, Мэгги и королева переместились во дворец, уединившись в Пеннеторнской галерее. Королева дала строжайшее предписание, чтобы их не беспокоили. Персонал, наверное, будет судачить об этом, думала Виктория, но ее успокоили, что все под контролем.

– Теперь нам нужно разобраться с одной небольшой проблемой. Итак, принц Альберт исчез; однако мы не можем предать этот факт огласке. Более того, вы намерены лично участвовать в поисках места, где держат принца-консорта, поэтому вам самим предстоит исчезать с глаз публики.

– Все правильно, Лорд М, – сказала Виктория, чувствуя, как в душе ее что-то неприятно кольнуло. До сих пор она старалась не думать о предстоящем. Сама с собой она была честна, но все-таки надеялась, что ближайшие к ней люди не придут к тому же выводу, что и она. Занятие поисками Альберта подразумевало, что она будет пренебрегать государственными делами – во всяком случае, скоро начнет.

Я должна найти Альберта.

Но я нужна моему народу.

Но, возможно, народу нужен Альберт. Мне нужен Альберт, чтобы служить своему народу. Похоже, здесь нет однозначного ответа, и ей нужно прислушаться к зову своего сердца.

А сердце неустанно твердило, что она должна идти за ним.

– Что вы задумали, Лорд М?» – спросила она.

– Сударыня, я взял на себя смелость нанять для Вашего Величества дублера – двойника, если позволите; эта женщина может появляться на публике вместо Вашего Величества, когда вы будете находиться в другом месте, – затем он повернулся к Мэгги Браун. – Мэгги, будьте так любезны.

Мэгги размашисто, своим обычным широким шагом двинулась к двери.

– Походка, Мэгги! И спина! – напомнил премьер-министр. Мэгги обернулась, и с языка ее уже было готово слететь некое красочное англо-саксонское словцо, но она спохватилась, вспомнив, что рядом находится королева, и сделала чинный реверанс – явно с сарказмом.

– Двойника? – эхом откликнулась Виктория, когда Мэгги вышла.

– Именно так, сударыня.

– Подсадная утка?

– Вроде того.

Королева еле сдержалась, чтобы не расхохотаться: ей пришлось закрыть рот рукой. «Кто-то будет притворяться мною?»

– Именно. А второй – Альбертом, сударыня.

– Знаете, что бы он сказал, если б находился здесь?

– Нет, Ваше Величество?

– Полагаю, он бы ясно дал понять, что вы сошли с ума. Какие-то люди будут притворяться нами. Кому такое может прийти в голову?

– Вы очень удивитесь, Ваше Величество, когда узнаете, что они уже выдавали себя за королеву и принца-консорта.

Ей показалось, что она ослышалась. «Правда? А с какой целью?»

– Ну, цель, сударыня, обычно состоит просто в развлечении, хотя можно предположить, что находятся и те, кто использует свое сходство, чтобы улучшить свое положение в обществе.

– Сходство?

– Да, сударыня, – сказал Мельбурн, когда раздался стук в дверь и вошла Мэгги Браун. За нею шли мужчина и женщина, которые явно предприняли усилия, чтобы быть немного похожими на королеву и ее супруга.

От удивления Виктория открыла рот.

– Разрешите представить, сударыня, Бетти и Ковентри Джонсов, – сказал Мельбурн, – ваших дублеров.

Бетти сделала реверанс, Ковентри поклонился, оба пробормотали приветствия. Бетти, как отметила Виктория, была несколько крупнее, чем она, и ниже ростом (и еще, решила она, хотя не любила думать о таких вещах, – совсем не такая хорошенькая), и нос у нее был немного острее. Волосы у нее были какие-то безжизненные, выглядели тусклыми и прическа оставляла желать лучшего; на щеках было слишком много румян, да и напудрены они были чересчур, а платье выглядело несколько потрепанным и не по размеру.

Короче, она совсем не была похожа на Викторию, подумала сама Виктория. Весь этот эксперимент выглядел так, как если бы развернуть «Панч» и увидеть там откровенно злую карикатуру.

То же и с Альбертом. Имея отдаленное сходство, Ковентри явно постарался усилить его нужными деталями: волосы правильно причесаны, пробор на месте, бакенбарды той же длины, какую предпочитал Альберт. Но мундир был заметно изношен, едва ли не до дыр. Вдобавок он был не так широк в плечах, как Альберт, но гораздо более тучным, чем оригинал.

Вообще-то, конечно, она была рада. Рада убедиться не только в том, что ее Альберт уникален, но также и в отсутствии у себя внутреннего возмущения от мысли, что двойник стоит тут, целый и невредимый, в то время как подлинник утрачен.

– Альберт так не улыбается, мистер Джонс, – сказала она ему приветливо, – он не такой уж улыбчивый, мой Альберт; он скорее засмеется, а когда он делает это, рот у него вот так не кривится. – И она показала нужное выражение лица.

– Да, сударыня, – поспешно сказал Ковентри.

– Простите?

– Прошу нижайше простить, Ваше Величество, я сказал…

– Нет-нет, дело не в ваших словах, а в том, как вы их произнесли. Это звучало не так… Альберт, видите ли, говорит очень размеренно и четко, и у него сильно заметен немецкий акцент.