Текст книги "Отдел странных явлений: Обмануть Богов"

Автор книги: А. Котенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Ассистент – кандидат медицинских наук Хонсуров Р.С., известный также как Хонсу из кеметского клана. Пишет докторскую диссертацию по пересадке органов. Подрабатывает в ОСЯ паталогоанатомом.

Пустота. Угнетающая пустота. Вокруг все черным-черно, и нет ни одного просвета. И только глаза видят окружающий яркий мир, улыбки прохожих, уши слышат звонкий смех беспечных девчонок. А на душе ничего. Вчера было все: и радость, и счастье, и даже смысл жизни. Клишированная фраза: 'Мы делали все возможное'… Она так знакома по фильмам. По переводным кино из Европы и Америки, которые три года назад неконтролируемым потоком ворвались на телеэкраны. И врачи, словно воодушевившись, начали надевать невозмутимые маски и говорить эти слова чуть ли не с интонацией бездушного дублера. Артиста, которому платят за то, что он скажет, а не как это будет произнесено.

Ее больше нет. Нет молодой черноволосой Розы, которая радовала Антона Викторовича своей неотразимой улыбкой. Маленькая фигуристая женщина ушла. Шаулин подарил ей хорошую машину, но хваленые системы безопасности не помогли при лобовом столкновении.

Юля. Ее частичка, напоминание о жене, которое осталось в этом мире. Ее большие черные глаза, чуть вьющиеся волосы до плеч, тонкие губы… казалось, ее душа переселилась в дочку и не дала девочке умереть. Антон раньше не замечал или не хотел этого делать. Дочь была поразительно похожа на мать. Он все время твердил, что у Юли его нос, у нее такие же, как у него, брови, и что мимика тоже его. Теперь, когда Шаулин сидел у койки единственного оставшегося в живых близкого человека, дочери, подключенной к десятку разных датчиков и счетчиков, он начал видеть, что девочка все больше и больше стала походить на родную мать. Изо дня в день Юля менялась в его глазах. Или это только видение…

Ее надо спасти, уберечь от всех несчастий, думал Антон Викторович. Его словно подменили. Чувство постоянной тревоги, опасности, нависло над ним. Он стал слишком рассеянным, ему все время мерещилось, что с Юлей случилась беда. Он посещал заседания Думы так, для галочки, для отработки зарплаты, голосовал скорее формально, чем задумываясь о судьбе государства. Коллеги не понимали его. И только особо близкие друзья настойчиво советовали ему взять отпуск и уехать на море.

Курорт – это радость. Но как можно радоваться, когда рядом нет Розы – этого Антон не понимал. Он стремился уйти с головой в работу, начал разрабатывать один из проектов закона, но у него ничего не клеилось.

Поднимая голову от бумаг, он временами долго смотрел на пустующее кожаное кресло напротив рабочего стола. Тут раньше сидела Роза, она тихим бархатным голосом рассказывала о всяких глупостях: как она с подружками или с Юлечкой ходила за покупками, пыталась обсудить, какой лак для ногтей ей больше идет, где взять новый каталог немецкой одежды или не покраситься ли ей в блондинку. Глупый женский треп. Иногда такой бессмысленный, демонстрирующий все дамские капризы. Бывало, Антон выгонял жену из кабинета и просил говорить с подружками по телефону из какой-нибудь другой комнаты. После смерти Розы, ему стало так не хватать этой пустой болтовни.

Работа не двигалась. Он закурил. Но и это не помогло. Забыться и умереть – пожалуй, единственное, чего он хотел. И вдруг неведомая сила словно понесла его в комнату дочери. Девочка сидела на окне и разговаривала сама с собой.

Женская половинка Юли будто беседовала с ее мужским 'я'. А когда отец спросил, что происходит, дочка принялась утверждать, будто ее навестил гость из странного леса.

Тревожность усилилась. Антон Викторович теперь плохо спал и стремился неожиданно появиться в комнате Юли. История повторялась из раза в раз. Девочка, сидя на окне, болтала сама с собой.

Она сходит с ума. Она тоже не в состоянии пережить смерть Розы, догадывался Шаулин. Но в то же время пригласил самого лучшего врача. Совет один – курорт на Черном море, отдых.

– Нет! – отрезал Антон Викторович, стоило доктору заикнуться об этом.

– Да! – грозно глядя в глаза любящему отцу, властным тоном заявил врач. – И вам, и Юле, особенно Юле, нужен отдых. Уехать подальше от Москвы, от этих стен, увидеть бескрайнее море. Набраться новых впечатлений, не закрываться в квартире и сходить с ума, глядя на развешенные в каждом углу фотографии одного и того же лица. Есть у меня в Сочи один знакомый…

– Но я не хочу забывать ее, – вздохнул депутат.

Из-за его кресла большими глазенками на врача смотрела десятилетняя девочка. Укор и осуждение, – вот что прочитал в них доктор. Он чувствовал мысли ребенка, только никому не открывал своего секрета. Юля словно готова была закричать: 'Вы хотите, чтобы мы с папой забыли маму! Чтобы ко мне не приходил странный призрак из другого мира! Вы в него не верите! Все это комком застыло у нее в горле, а выступившие на глазах слезы – тому подтверждение. Получается, он, высокий бородатый брюнет в белом халате, – враг ей. Девочка словно забаррикадировалась на эмоциональном уровне. Доктор на момент почувствовал, что он не понимает, издевается над чужим горем и помогает выбросить из памяти все самое хорошее, что у нее, мамы и папы было в жизни.

– Я не прошу забыть, – врач нашел-таки простой выход, – вам нужно снять напряжение. И в тесной квартире это сделать невозможно. И в первую очередь это касается Юли и ее неведомого собеседника.

Мужчина в белом халате использовал последний козырь, уговаривая Шаулина отдохнуть. Он сделает все на благо дочери. Если Антон Викторович боится шизофрении Юленьки, он через час уже будет мчаться в аэропорт, чтобы отвезти девочку на море.

– Такое чувство, вас кто-то подослал, чтобы вы уговорили меня покинуть Москву и уехать в конкретное место, – сощурился депутат, испытующе глядя на врача. – И я поеду в Сочи, чтобы узнать, кому и зачем понадобился молодой вдовец.

Казалось, вызов брошен. Доктор довольно улыбнулся и пожал Шаулину руку.

Игра с огнем? Сводничество? Или просто желание украсть из квартиры золото и деньги во время отсутствия депутата? Последнее не удастся, твердо решил Антон Викторович, кладя на низ чемодана акции нескольких крупных предприятий. Зато пакет с практически никому не нужными бумажками от МММ он выложил на самое видное место. Шаулин тоже купился на глупые россказни Лёни Голубкова и решил, как и маргиналы, поиграть в дурацкую пирамиду. Он ехидно улыбнулся, когда представил недоуменных воров, открывающих этот пакет.

Невысокий загорелый брюнет вошел в кабинет начальника и положил несколько папок на верхнюю полку. Бросив беглый взгляд на угрюмого начальника, молодой человек вздохнул и было направился к двери, но низкий бас хирурга остановил его:

– Хонсу, не так быстро.

– Да?! – обернулся брюнет.

В его черных глазах загорелся нескрываемый интерес, и парень, словно загипнотизированный, тут же оказался рядом со столом начальника и опустился на белоснежную пластмассовую табуретку.

– Помнишь ту умирающую девочку, что я взялся оперировать во время дежурства на майских?

Пронзительный взгляд хирурга не обещал ничего хорошего. Не понимая, куда клонит этот человек, Хонсу кивнул.

– Так вот, запомни, мой дорогой друг, ничего в нашей жизни не происходит случайно.

– О чем вы, господин? – нахмурился брюнет, и его худые пальцы словно впились в колени.

– Она хранитель изначальной силы!

Эти слова пулей пронзили мозг молодого доктора, и тот чуть не подпрыгнул на месте. Это ж надо такому быть! А начальник тем временем продолжал:

– Я не знаю, кто даровал ей такое сокровище, но на ее след встал один очень нехороший товарищ из моего клана.

– И что?

– Когда я был сегодня у Шаулина, под видом психиатра, я настоятельно попросил его взять девчонку в охапку и уехать куда подальше, пока мы не разберемся с некоторыми амбициозными товарищами! – а потом задумчиво, скорее всего, только себе на заметку, доктор прошептал в бороду. – Надо будет только предупредить Ираклия, чтобы глаз с депутата не спускал…

Сочи встретил вдовца и дочку яркими красками и жарким солнцем. Веселые лица многочисленных отдыхающих, загорелые грузины и армяне, предлагающие чурчхэлу и медовую пахлаву. Беспечные счастливые люди, радость вокруг. Тут нет места трауру и черным одеждам.

Лазурные волны ласкают раскаленную серую гальку. Отдыхающие смотрят на проходящие по насыпи поезда, ища вагоны, следующие из их города и махая вслед прибывающим на курорт.

Шаулин, словно в святую купель, молча вошел в воду. Никакой радости. Да и Юля стоит на берегу, не решаясь зайти и поплыть до конца волнореза, где уже не резвятся не умеющие плавать пенсионерки или шалуны. Она, насупившись, развернулась, подошла к покрывалу и, натянув платье, побежала прочь к киоскам с мороженым.

Отцу ничего не оставалось, как последовать за ней.

Девочка сидела под большим зонтиком и жадно кушала пломбир в стаканчике, когда Антон Викторович уселся рядом с ней.

– Чего ты, Юля? – заботливо спросил он дочь.

Она посмотрела на него глазами Розы, такими же добрыми, мягкими, теплыми… И волна воспоминаний накрыла депутата с головой. Словно в теле дочери любимая жена вернулась к нему, смотрит на него с укором и говорит: 'Зря ты лишаешь себя жизни, мой дорогой муж, меня уже не вернуть, а тебе стоит заботиться о дочери!

Он отвернулся, потому что был не в силах терпеть этот странный взгляд.

Говорят, что в жизни все взаимосвязано. Судьба – это написанный неведомым автором роман-эпопея, его невозможно изменить под себя. И никто не способен переписать его на свой вкус.

Высокая женщина, словно сошедшая с глянцевой обложки 'Космополитан', медленно шла по проспекту мимо кафе, где сидели Антон Викторович и Юля. Копна рыжих кудрявых волос, словно у девушки из рекламы импортного шампуня, голубое шифоновое платье, легкое, как утренний бриз, и заискивающие зеленые глаза, словно специально остановившиеся на Шаулине, сделали свое дело.

Мужчина и женщина, случайно встретившиеся взглядом, не спускали друг с друга глаз. И маленькая худая девочка, хлопая густыми черными ресницами, смотрела то на папу, то на женщину-куклу, которая остановилась, чтобы минуту-другую полюбоваться на полноватого мужчину. Она была молода и очаровательна как неотразимая актриса, играющая главную роль в романтическом фильме. Папе – тридцать четыре, думала Юля, а незнакомке… наверное, как и маме, вечно восемнадцать. Они вполне могли бы закрутить роман, – вдруг показалось девочке, но она тут же отогнала от себя эту мысль. Негоже забывать маму, менять ее на эту в белых босоножках на высокой шпильке. Пусть случайная прохожая в тысячу раз более прекрасна и располагает к себе, но она не посмеет занять место мамы!

Как бы Юля ни желала, чтобы рыжая красотка развернулась и ушла, но все произошло с точностью до наоборот. Покачивая бедрами, словно героиня эротического фильма (а один такой однажды довелось увидеть и маленькой Юле), она подошла к их с отцом столику и уселась на свободный пластмассовый стул. Такой королеве восседать бы на золотом троне, а не оставлять затяжки от пластикового китайского сиденья на голубом платье в желтые цветы. Но… она, словно зная, зачем пришла, уставилась на Шаулина.

– Вы… это… – депутат потерял дар речи.

Но женщина решила не дожидаться, что скажет косноязычный мужчина, польщенный ее неотразимой красотой.

– Антон Викторович, – ее зеленые глаза, как показалось девочке, сверкнули недобрым блеском, – депутат от либеральной партии… Вас я и искала.

– Не думал, что курортные фифы так знакомятся с объектами их обожания, причем, при детях.

Он искоса посмотрел на Юлю, которая не сводила с рыжей красавицы полный ревности взгляд. Конкурентка. Человек, пытающийся вытеснить маму из папиной памяти. Такую невозможно любить и уважать, ей нельзя восхищаться, какой бы совершенной и неотразимой она не оказалась.

– Я не фифа, – улыбнувшись уголками алых губ, прошептала женщина.

Сказала она это таким тоном, словно всю жизнь она только и делала, что играла главных героинь романтических фильмов.

– Я Маргарита, и у меня к вам одно дело.

– Надеюсь, по работе? – насупился Шаулин.

Только воспитание не позволило ему взять дочку за руку и уйти прочь. Женщина несколько опечаленно посмотрела на него и тихо сказала:

– Да. Я из Москвы, из службы безопасности…

– Арестовывать вздумали? – вздохнул депутат.

– Те времена давно прошли, – покачала она головой, смотря то на депутата, то на увлеченно наблюдающую за воробьиной дракой дочку.

Юля в свои десять лет прекрасно знала, что когда папа говорит о работе, лучше не вмешиваться. К нему часто приходили важные гости: одни – подписать бумаги, другие задерживались на долгие разговоры.

– Отдел странных явлений, эти слова вам все равно ничего не скажут, – холодным тоном заявила Маргарита, – но у меня к вам большое дело. Которое нужно обсудить с глазу на глаз.

– В люксе, на шелковых простынях и обмыть розовым шампанским, – разум Шаулина вдруг охватили далеко не деловые мысли, а его взгляд уже смело забрался внутрь большого выреза на почти прозрачном платье столичной красавицы из спецслужб. – Извините, Маргарита, я не могу принять вашего предложения, и прощайте.

Он взял дочку за руку и направился прочь. Не видел он, как женщина, сидя за столиком, ехидно улыбнулась и прошептала: 'Вам не уйти, господин Шаулин, как бы вы этого ни хотели, и причина тому – ваша дочь!

Отцу пришлось не один час клясться Юле в любви и заботе, словно перед ним была не дочь, а Роза. Он обещал забыть о существовании подозрительного отдела вообще и сексапильной женщины в частности. И девочка охотно верила ему. Она видела, как заботится о ней отец. Он даже предпочел поверить в неведомого пришельца-привидение, который разговаривал с дочкой, только бы не связываться с коварной рыжей… ведьмой. Иначе эту женщину Шаулин назвать не мог.

Но навязчивая москвичка не собиралась отступать. Коли объект заговорил о встрече в шикарном номере, прежде, чем сбежать, значит, его душа втайне надеется на свидание. Осталось только усыпить разум. Блестящее, намазанное лосьоном загорелое тело в бикини – в таких случаях подходящее оружие ближнего боя. Каждый день Марго надевала разные купальники, иногда устраивалась загорать без лифчика, пытаясь поймать взгляд Антона Викторовича.

– Знаете, Маргарита, – спустя неделю депутат не выдержал, – вам, наверное, поручено обольстить меня. И я вас уверяю – не получится! Так что, можете смело садиться на самолет и возвращаться в ваш странный отдел.

– Я могу это сделать в любой момент! – придерживая рукой чашечки развязанного лифчика, она перевернулась на спину. – Но тогда я из-за вас лишусь работы. Я не из тех, кто побирается в переходах, поэтому прошу вас, сотрудничайте со мной.

– И не подумаю! – отвернулся Антон Викторович.

Он смотрел, как его дочь плывет к концу волнореза, и радовался, что девочке на самом деле у моря стало намного лучше, и она даже начала забывать о привидении.

– Для меня в этом мире важен только один человек – моя дочь. И ваше назойливое присутствие портит ей настроение, – недовольно сказал депутат. – Она каждый вечер просит дать ей клятву, что я ни разу не вспомню о вас. А вы навязываетесь…

– Для ее же пользы, – тихо сказала женщина и, застегнув лифчик, села, приглашая депутата устроиться на покрывале рядом с ней. – Позвольте мне все объяснить вам, Антон Викторович, и вы поймете, что вам необходимо сотрудничать со мной и, возможно, бросить работу в Думе и перейти в наш отдел.

– Променять зарплату депутата на непонятно что? – фыркнул он, не принимая приглашения.

– У нас вы будете в золоте купаться, если вам так интересна финансовая сторона, – деловито сказала Марго, – но в первую очередь мы сможем защитить вашу дочь. Если вам интересно, какая опасность угрожает Юле и почему мы вдруг решили заботиться о какой-то девочке, приходите вечером в мой номер. Гостиница 'Жемчужина', последний этаж.

И она протянула визитку, сделанную тут, в Сочи, на которой красовалась выбитая позолоченными буквами надпись 'Марго', адрес гостиницы, номер и телефон.

– Я подумаю.

– Значит, вы придете, – хитро улыбнулась рыжая красавица.

В этот момент ее лицо походило на лисью мордочку. Попался – понял Антон Викторович. Но отступать поздно. Эта женщина прекрасно знает, что ей надо. Она сразу заметила, что Юля – единственное сокровище Шаулина, и чтобы заманить мужчину в ловушку, воспользовалась ребенком и его безопасностью. Она рассчитала абсолютно все, понимала, что деловая женщина на курорте привлечет ненужное внимание окружающих. Инсценировка курортного романа удалась.

Юля сразу заметила, что отец очень сильно изменился. Угрюмость как рукой сняло, и он, словно женщина, отправился по магазинам одежды в поисках светлого делового костюма.

– Ты решил отправиться к этой ведьме? – догадалась дочь.

– Нет, милая, она меня шантажирует, и я должен узнать, что ей известно о тебе.

– Это только предлог, – насмотревшаяся сериалов девочка прекрасно поняла, куда клонит Маргарита и почему она приглашает отца в гостиницу, – самое большее, она проанализирует мои рентгеновские снимки и скажет, что мне нужно дорогое лечение, чтобы ты заплатил за него большие деньги.

– Если она скажет мне это, – уверил ее отец, – я обследую тебя у немецкого или голландского доктора, и только когда они скажут…

– Ты такой рассудительный, не теряешь головы…

– Уже потерял, – признался отец, – из-за тебя.

Из гостей он вернулся поздно. Уставший и вымотанный. Юля сразу поняла, о чем, то есть, чем занималась с ним Марго. Но не стоит ребенку упрекать взрослых. Девочка только сильно погрустнела и заперлась у себя в комнате. И так было изо дня в день. Как бы ни клялся отец, что дочь для него важнее всего, с каждым днем, Юля замечала все отчетливее, что она становилась для отца ненужной обузой. Он пропадал все дольше и дольше. Уходил с утра, возвращался за полночь.

Только не знала отчаянная детская душа, насколько серьезные разговоры вел ее отец с прекрасной незнакомкой…

* * *

Из личного дела ОСЯ. Маргарита Иванова, род. в 1956 г. в Белгороде, ведьма, дар получен по наследству по женской линии. Работает в ОСЯ с 1980 года после окончания экономического университета. Фактически возглавляет отдел, но не имеет права занять этот пост в силу способностей к магии. В операциях не участвует. В основном занимается вербовкой новых агентов и поиском нелюдей для отряда быстрого реагирования. По неофициальной информации, ее родина – одна из параллельных реальностей.

Москва, 1974 год

Многостраничные анкеты, в которых из десяти вопросов лично тебя касается только один, нервировали Маргариту с первого дня, как она приехала в Москву. Кто отец, мать, тетка и дядька, не жили ли они под оккупацией, какая у них национальность, где работали. И прочее, прочее. А о ней – только партийность, имя и фамилия. Она не раз прокляла тот день, когда решилась поступать в университет Главного мира. Но ее маленькому тихому Лесоморью очень нужен был опытный бухгалтер. А потом и специалист по международным отношениям. Так Маргарита и ее сестра Елизавета отправились учиться в университетах Главного мира. Марго – в Москве, а Лиз – в Цюрихе.

Они не общались. Да и Маргарита не очень хотела устанавливать контакт с преуспевшей в учебе, личной жизни и бизнесе младшей сестрой. Вся магия, на которую была способна Лиза, заключалась в зажигании газовой горелки щелчком пальцев. В то же время боевая старшая сестра умела без труда обратить свободную энергию в мощный огненный поток и изрядно обжечь обидчика. Правда, Марго старалась не прибегать к магии.

Труднее всего было не учиться, экономика – не настолько сложная наука, чтобы женщина, пускай даже из другого мира, не смогла в ней разобраться. Формулы и графики, теории большого мира, философия и прочие науки – ничто по сравнению с самой жизнью. Марго не раз корила себя, что не поехала за границу, где государство не так назойливо относилось к личной жизни его граждан.

Иванова из Белгорода – неприметное имя. Сколько людей с такой фамилией живет в Советском Союзе – не пересчитать. Но о каждом известно практически все.

Тот ужасный декабрьский день, когда первокурсницу Марго вызвали в деканат разбираться с ложной информацией в личном деле, она вспоминала как дурной сон. Ей грозили позорное отчисление и уголовное дело. Ей, любимице группы, покорившей сердца мужской половины факультета: не только студентов, но и преподавателей.

Любимице. Это слово тогда стояло рядом с другим словом на ту же букву: лицемерие. Отвернулись все до одного. Какой бы раскрасавицей и интересной девушкой ни была Маргарита, все боялись связываться с человеком, скрывшим информацию о партии.

Говорили, что для разбирательства вызвали кого-то из органов. Этим кем-то оказался пожилой импозантный мужчина по фамилии Житенко. Когда Маргарита, понимая, что ее песенка спета, и ее сейчас передадут в лапы суровых КГБ-шников, зашла в деканат – она обомлела от одной только внешности приехавшего по ее душу человека. Он повел бровями, разглядывая далеко не личное дело первокурсницы, и тут же попросил пройти с ним.

Неужели перед тем, как арестовать злостного нарушителя, с ним положено провести незабываемый вечер в ресторане? Марго не понимала поведения Житенко, пока тот не раскрыл своих истинных мотивов. То, что он похотливый бабник, девушка поняла еще по дороге в ресторан. Нет, этому человеку, генералу КГБ, был интерес не только до ее тела.

В первую очередь на стол легла картонная папка с досье на гражданку Иванову. Но вовсе не из Белгорода, а из Тридесятого королевства Лесоморья.

– Откуда… – только и смогла прошептать ведьма.

– Хотите узнать, почему я знаю ваше истинное происхождение? – лукаво глядя на девушку, спросил Житенко. – Потому что я обязан знать все о миграциях людей и, в особенности магов, из параллельных миров.

Марго не могла поверить в происходящее. Но то, чего в принципе быть не могло, происходило на самом деле. В Советском Союзе существовала организация, где знали о других мирах и исследовали их природу.

– Ты пришла в этот мир и не зарегистрировалась у нас.

– Но, я не знала. Наш начальник по перемещениям, товарищ Яга, не предполагала, что могут возникнуть трудности с поддельными…

– Ох уж это Лесоморье, – протянул Житенко, – наивная сказка с такими же наивными обитателями. Если ваши сограждане выходят в наш мир в деревнях и селах, не имея документов, это не беда. Но ты – первый человек, которого отправили на целых пять лет не сено косить, не деревенских жителей исцелять, а учиться. У вашей Яги есть книга Киномото-сана, мы посылали.

Марго насупилась, пытаясь припомнить не наличие конкретного издания, а вообще, присутствие книг в доме у Яги, занимавшейся перемещениями между мирами. Рушники были, котелки наличествовали, даже кот черный имелся, дубовая утварь, печь, и все, необходимое женщине, живущей по русским обычаям. Да, одна книга у Яги точно была – справочник по высшей магии, по которому Марго училась в детстве. Но чтобы среди всего добра Яги встретилась книга японского автора…

– Ясно, – разочарованно вздохнул Житенко, – значит, беспечная Яга ее либо зимой на растопку пустила, либо припрятала как дивный артефакт.

О! А вот это Яга могла, в этом Марго ни на минуту не сомневалась! Все посылки из большого мира она называла магическими. Черно-белый телевизор, который ей достался на 1970 год большого мира, она поставила в чулан, назвав жалким нецветным подражанием яблочку на блюдечке с голубой каемочкой. Вполне возможно, что и книга Киномото лежала недалеко от телевизора.

Лесоморье – это сказочное подпространство, находящееся совсем недалеко от Главного мира, несмотря ни на что стремилось придерживаться средневекового уклада жизни. Еще на заре советской эпохи в домик Яги провели свет и газ. Но принципиальная старушка отказывалась признавать прогресс: баллоны с пропаном, к счастью, забрал ее драгоценный муж Кощей, а 'замурованного поросенка' на стене она завесила вышитой картиной. То же самое повторилось и при попытке провести в Лесоморье телефонную линию: верещащего десятиглазика бабка заперла в чулане, обрезав ему хвост, уходящий в точку разрыва между мирами.

– Так вот, – подытожил Житенко, – документы для проживания в этом мире должны были тебе дать мы. Твоей сестре еще повезло, потому что представительство Трансильванского комитета есть в каждом городе Европы. Ты же должна была обратиться в отдел странных явлений, точнее, ко мне. Ситуацию, в принципе, можно и исправить, но ты будешь должна мне.

– Что? – тут же поинтересовалась ведьма, предполагая, какие способы возврата долга может предложить мужчина, мысленно раздевающий ее на протяжении часа.

– Мы пустим информацию, будто произошла нелепая ошибка. Внесем соответствующие поправки в белгородские документы. Комсомолка, красавица, спортсменка, активистка, отличница… Люди быстро забудут об инциденте. Но после окончания вуза ты должна будешь работать на ОСЯ. Тебе придется свыкнуться с мыслью, что ты никогда больше не вернешься в Лесоморье! Ну, а Ягу придется добровольно-принудительно обучить эксплуатации современной технике.

Марго словно стрелой пронзило. Этот жестокий мир, в котором техника превыше всего, должен стать ее местом постоянного жительства. И из-за чего? Из-за нелепой ошибки старушки, во имя всего благого отправившей ее учиться в один из лучших вузов. Она старалась ради Лесоморья, а теперь этот мир окажется для нее недосягаемым. Она с трудом привыкла к телевизорам и автомобилям, лифтам и газовым плитам, и теперь… она останется тут навсегда. Она больше никогда не увидит алого заката в своем маленьком мире, не вдохнет чистого воздуха изумрудных лесов, не сыграет в прятки с Павкой, соседским пареньком, за которого обещала выйти замуж, когда вернется. Никогда она не вернется домой.

Интересно, что произошло бы вследствие отказа? Курс истории Главного мира Марго успела изучить достаточно хорошо, чтобы понять: Житенко вряд ли вышлет ее в Лесоморье без права возвращения. Он скорее арестует ее, сошлет в Сибирь, о колючих морозах которой знали даже в ее маленьком мире.

Еще один вариант – атаковать и бежать, девушка отмела сразу же. Знай она, где находится точка разрыва реальностей, чтобы уйти в Лесоморье, она бы, не задумываясь, ослепила КГБ-ника своим огнем и скрылась. Все-таки жаль, что Яга не признавала техники. Позвонить бы ей, она бы открыла проход или сама выбралась в Главный мир, чтобы забрать ученицу.

Оставался единственный выход. Согласиться и забыть о возвращении домой. Было тяжело. Но вскоре шок прошел. Новая жизнь с головой засосала лесоморскую ведьму, научив ее новым премудростям и не отняв у нее ни магической силы, ни искусства завоевания мужских сердец. Прав был в тот зимний вечер ее будущий начальник Житенко, когда говорил: 'В ОСЯ ты больше приобретешь, нежели потеряешь! Это единственное место, в котором ты сохранишь тайну своего происхождения и сможешь быть тем, кто ты есть, и принести пользу обществу! Ведьма. Колдунья. Обольстительница. Марго и сама не подозревала, насколько быстро найдет себя, свой образ уверенной во всем женщины, способной манипулировать мужчинами, будто они фигуры на шахматной доске.

Сочи, 1994 год

Антон Викторович чувствовал себя Сеней из 'Бриллиантовой руки', входя в номер Маргариты. Женщина словно просчитала каждый его шаг. Казалось, она была уверена, что в ее номер не войдут воры, пока она нежится в ванной. И из душа она вышла как раз в тот момент, когда депутат перешагнул порог ее шикарных апартаментов.

Никакого удивления. Европейские обои, пластиковые окна, мягкие ковры, диваны от лучших мировых дизайнеров не стали Антону Викторовичу в диковинку. Куда более обескураживающее было бы увидеть такую женщину как Марго в гостиничном номере, отремонтированном в последний раз при Хрущеве или, в лучшем случае, Брежневе. Она знала толк в роскоши, в этом Шаулин не сомневался.

Он протянул ей алую розу, купленную, нет, не в цветочном киоске, а в хорошем магазине. Флористка постаралась над оформлением, и цветок не терялся в излишнем блеске упаковки.

– Значит, вы до сих пор думаете, что у нас свидание, – томным голосом сказала женщина и тут же очутилась у бара, что стоял рядом с расправленной двуспальной кроватью. – Если мужчина сам хочет, я не смею отказывать.

Она отворила дверцу, и вскоре у нее в руке появилась бутылка розового шампанского.

– Абрау-Дюрсо, к сожалению, не Франция и не Италия, но главное цвет…

– Я пришел по делу, – сухо заявил Шаулин, ища взглядом, куда можно было бы присесть.

Но хозяйка не приглашала его. Кресла и диван, наверное, стояли в гостиной, вход в которую был занавешен алой бархатной шторой, а Марго во влажном белом халате сидела на краешке постели, заискивающим взглядом из-под густых черных ресниц указывая место для депутата.

– Я по делу, – уточнил он.

– Снимем напряжение, – прошептала женщина, протянув к нему руку ладонью вверх. – Иначе я отказываюсь говорить.

Соблазнительница. Глядя на эту сказочную нимфу так сложно сдержать страсть. Душа, еще не успевшая до конца оплакать Розу, негодовала. Но телу не было никакой нужды до глупых мыслей бестелесной сущности. Перед ним – привлекательная женщина, страстная и смелая. А он думает о той, с которой уже никогда не будет вместе.

– Юля не поймет, – Антон взял Марго за руку и сел рядом с ней.

– Но ты согласился, депутат, – подмигнула рыжая, обнимая гостя.

– Не на это… соблазнительница, – он попытался вырваться из ее объятий.

Тщетно. Словно заклинание, шептала она на ухо что-то о ведьмовских чарах, о том, что от нее не ушел еще ни один мужчина, о предсказуемости действий глупых людей и о многом другом. А в это время ее ловкие пальцы быстро избавляли депутата от одежды. Молочного цвета костюм, белая рубашка в тонкую бежевую полосочку, английские носки, качественное французское белье… Да у Шаулина, несомненно, хороший вкус, если он разбирается в брэндах мужских аксессуаров.

Заклинание, сковывающее сознание, усыпляющее душу, дающее волю страсти и животному инстинкту. Рыжая хищница знала, что делает, словно она была не сотрудницей какого-то отдела из Москвы, а штатной сочинской обольстительницей.

Шлюха. В первую очередь Шаулин понял именно это, когда его мысли перестали тонуть в потоке неконтролируемой страсти. Она, румяная, лежала рядом, мило улыбаясь, смотрела в потолок.

– Сколько я должен? – сухо спросил он.

– У нас в отделе достаточно денег, пара миллионов рублей от какого-то либерала для нас – сущие гроши. Но ты прав, депутат, я ничего не делаю просто так.

Прижимая одеяло к груди, она села, подложив под спину мягкую перьевую подушку.