Текст книги "Чёрное серебро (СИ)"

Автор книги: Златовласка с косичками

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Богдан зашёл в туннель. Он надеялся и в то же время сомневался до последнего, не в силах так сразу отказаться от своих привычек и убеждений. Совсем недавно ему меньше всего на свете хотелось верить в магическую дребедень, однако сейчас он слышал и чувствовал. В каменных стенах что-то двигалось и шептало. Оно приближалось. И ждало, когда сможет вырваться на волю.

В туннеле царила полная темнота. В тусклом свете фонаря не было видно осыпавшейся земли и осколков породы. Судя по всему, здесь никогда не осуществляли добычу серебра, а значит, туннель предназначался для какой-то другой цели или, возможно, появился сам по себе, подчиняясь стечению обстоятельств или чуду. С каждой минутой шёпот в стенах становился всё громче. То, что скользило в камне, было уже совсем близко.

Богдан не испытывал страха, отсеивая остальные эмоции и чувства нетерпением. Поставив фонарь на землю, он открыл контейнер и опустил руки в мягкую липкую глину с отчётливым серебристым отливом. Феликс рассказал, что с ней делать, но по сути это и так было ясно. Проводник должен открыть путь и выпустить беснующееся чудовище из каменной темницы. Зачерпнув большую часть серебристого месива, Богдан шагнул к ближайшей стене и прижал ладони к поверхности скалы, размазывая глину. Он был готов ждать сколько угодно, однако успел ощутить только прохладу камня и мокрую вязкость глины на своих пальцах, прежде чем его накрыло.

То, что долгими столетиями томилось внутри гор, не желало ждать больше ни единой секунды. Холодные чёрные потоки вырвались на волю и, отбросив его от стены, набросились сверху, как на свою законную добычу. Богдану казалось, что он тонет в чём-то вязком и плотном, бесконечно тёмном даже на ощупь. Тьма была везде. Проникая сквозь кожу, она оседала горечью на языке и стискивала лёгкие, мешая дышать. Он ждал боли, но её не было, как не было и ничего в этом бесконечном чёрном водовороте холода и пустоты. Время замедлилось, остановилось совсем, и всё исчезло.

А потом холод ушёл. Шёпот десятков голосов стих, пелена мрака дрогнула и рассеялась по углам подземного туннеля. Богдан свободно вдохнул и встал на ноги. Он не знал, сколько прошло времени, но хорошо осознавал, что эти часы или минуты оказались решающими. Потоки темноты никуда не исчезли. Теперь они были в нём. И Феликс не ошибся и не соврал. Это была сила. Самая настоящая тёмная сила, невероятная по своей природе, недоступная для понимания и безграничная в плане возможностей и расстояний.

Он не знал как, но знал, что может. Даже находясь здесь, в шахте, он мог добраться до любого из жителей города и, коснувшись краешком своей новой чёрной тени, вмешаться в их жизнь, забрать, добавить и изменить всё. Он мог сделать это для любого, но сейчас его интересовал только один.

Закрыв глаза, Богдан увидел Костю. Не прилагая никаких усилий, он услышал еле заметное дыхание, ощутил слабое подрагивание глазных яблок под тонкими веками и приглушённый стук слабеющего сердца. Если бы он захотел, то смог бы даже разглядеть, как струится кровь по его венам. В голове брата пульсировало большое тёмное пятно, медленно протягивающее свои жадные щупальца всё дальше и дальше. Богдан видел это именно так. Он знал, что убивает его брата, и мог это исправить.

Потоки силы рванулись вперёд. Доля секунды – и они оказались там, где нужно. Окутав неподвижное тело, чёрные тени осторожно коснулись бледной кожи, медленно просачиваясь внутрь, чтобы убрать, исправить и вернуть к жизни.

Спустя несколько минут Костя вздрогнул под опутывающими его тонкими трубками многочисленной медицинской аппаратуры. Его пальцы сжались, комкая больничные простыни, а веки дрогнули, позволяя открыть глаза. Он очнулся.

Сделав своё дело, потоки силы потекли назад, следуя через безмятежно спящий город. На своём пути они могли совершить всё, что угодно, изменив новый день для каждого жителя Северограда, если бы не спешили назад, к своему хозяину. И когда они вернулись, на лице Богдана появилась улыбка, которая повергла бы в ужас даже Феликса. Его лицо напоминало застывшую маску, а в глазах плескалась бесконечная холодная пустота. Такая же тёмная, как и потоки застывающего чёрного серебра на стенах подземного туннеля.

========== Глава 21 ==========

Это было похоже на сон. Странный и долгий сон, в котором он словно видел себя со стороны. Своё тело на кровати в больничной палате, опутанное проводами капельниц и медицинской аппаратуры. Вокруг было много людей, которые приходили, уходили и возвращались опять. Кого-то их них он знал, некоторых видел впервые. Светлану, Артёма, Глухова, мужчин и женщин в белой и зелёной одежде врачей и санитаров. А ещё там был Богдан. Он сидел рядом, застыв как каменное изваяние, и держал его за руку. У него было бледное, ничего не выражающее лицо и отчаянный взгляд. Долгие-долгие минуты брат оставался с ним, но, в конце концов, ушёл, и после этого сон сразу же изменился. Он остался лежать на своей кровати, в больничной палате, и одновременно очутился в каком-то другом неизвестном месте. Там было темно и страшно. Там вот-вот должно было произойти что-то непоправимо ужасное, и действительно: беда не заставила себя ждать. Чёрная бездна открыла свою пасть и поглотила Богдана. Сожрала его целиком, окутала мраком и уволокла в самое сердце тьмы, чтобы оставить себе и никогда не отпускать…

Костя открыл глаза. Чувство, что с Богданом произошло что-то ужасное, заставило сердце с грохотом заколотиться у него в груди. Он резко привстал на кровати, мимоходом отмечая, что тело подчиняется командам мозга. Слабости почти не было, и у него ничего не болело. Даже голова, где ощущалась плотная повязка из бинта и ваты.

Почувствовав какое-то движение, Костя повернулся и увидел брата. Богдан сидел рядом на своём обычном месте и смотрел на него.

– С возвращением, Костя, – мягко сказал он.

На лице брата была заботливая улыбка. Совершенно такая же, как и в те минуты, когда он успокаивал его после уколов Глухова, обнимая и притворяясь, что хочет помочь.

– Богдан.

Слова давались Косте с трудом. В горле пересохло, и ему очень хотелось пить, но ни малейших признаков боли по-прежнему не ощущалось, что было довольно странно. Если он почти здоров, то почему валяется на больничной койке?

– Что со мной?

– Ты пробыл без сознания некоторое время после своего падения со скалы. Получил травму головы, заставив всех порядком поволноваться, однако прошлой ночью пришёл в себя, и теперь всё будет хорошо.

Богдан придвинул свой стул поближе и, продолжая улыбаться, положил руку брату на плечо. Его лицо было совсем близко, а ладонь обжигала даже сквозь ткань больничной пижамы.

Костя резко отшатнулся, отодвигаясь назад, на подушку. Он не успел взять себя в руки. Непроизвольное желание уйти от прикосновений брата оказалось слишком сильным.

– Что будет хорошо? – выдавил он, стараясь погасить хоть на время пламя внезапно вспыхнувших воспоминаний. О том, что происходило в последние дни, и предательстве Богдана. О его притворстве и лживой заботе. Хотя самым ярким оставалось воспоминание о том, как брат мчался за ним по горному склону, кричал и умолял остановиться.

Богдан не ответил. И никак не отреагировал на неуклюжую попытку ускользнуть от его рук. Он казался неестественно спокойным, и хотя выглядел как обычно, Костя чувствовал, что в нём что-то изменилось. В глазах брата появился непривычный для него насмешливый огонёк.

– Ты хочешь пить, – не спрашивая, а скорее утверждая, сказал он.

– Да, – Костя кивнул. Жажда мучила всё сильнее. Он словно не пил несколько дней подряд. – Я что, всю ночь тут провалялся?

– Почти.

Богдан повернулся, отыскивая взглядом что-то за своей спиной. На столике у окна стоял графин с водой и пара стаканов. Наполнив один до половины, он опять наклонился к Косте и, просунув руку ему за спину, осторожно приподнял.

– Только не дёргайся, ладно? – всё тем же мягким, почти вкрадчивым тоном попросил он, поднося стакан к губам брата.

Костя не рискнул вырываться и доказывать, что он в состоянии сделать несколько простых движений самостоятельно. Не потому, что боялся оказаться облитым водой, дело было в другом. Руки брата внезапно показались ему тяжёлыми оковами, способными в любую минуту сжаться сильнее и крепче, причиняя боль.

Богдан терпеливо ждал, пока он сделает несколько глотков, а потом убрал стакан и опустил Костю на подушку. Не отстраняясь, он провёл рукой по его лбу, убирая спутанные волосы и действуя настолько бережно, что у Кости сжалось сердце. Это оказалось последней каплей. Не пытаясь отодвинуться, он посмотрел брату в глаза.

– Зачем, Богдан? Почему ты пытался сделать это со мной?

Он старался говорить спокойно, но голос всё равно предательски дрогнул, выдавая волнение и горечь.

– Потому что хотел уберечь, – уверенно ответил Богдан. Он вернулся на своё место, поудобнее устраиваясь на стуле. На его лице не было ни малейшего признака смущения или вины. – На тот момент это казалось мне единственным выходом. Я был уверен, что ты убьёшь себя рано или поздно, оставаясь нечем-полукровкой, помешанным на дурацком экстриме.

Костя вцепился пальцами в простыню и непроизвольно сжал. У него перехватило горло.

– И что теперь? – хрипло пробормотал он, стараясь ничем не выдать обиды, не новой и вполне ожидаемой, но всё равно накатившей отупляющей холодной волной. – Я всё ещё не являюсь чистокровным представителем твоей идеальной человеческой расы. Запрёшь меня в каком-нибудь подвале и позволишь Глухову продолжить свои опыты? Снова накачаете меня отравой?

– Конечно нет.

Богдан покачал головой и, протянув руку, накрыл его ладонь, которую Костя не успел отдёрнуть.

– Я больше не сделаю ничего, что причинит тебе вред. Я всё понял и осознал, что поступал неправильно. Я допустил слишком большую ошибку. Прости меня, Костя.

Его голос оставался серьёзным, а лицо невозмутимым. И лишь в глазах вместо вины по-прежнему поблёскивал насмешливый огонёк, который пугал сильнее, чем гнев или угрозы.

– Думаешь, такое можно простить? И поверить, что ты больше не попробуешь…

Костя запнулся, потому что Богдан сжал его пальцы, почти переступая границу причинения боли.

– Я ведь уже сказал, – негромко произнёс он. – Больше не будет никакого обмана. Я не собираюсь запирать тебя в подвал или каким-то другим способом ограничивать твою свободу. Теперь всё будет по-другому. Единственное, о чём я прошу, – не убегай от меня. Даже не пытайся, ладно? Потому что я всё равно об этом узнаю.

Он склонил голову, опять придвигаясь ближе. С ним было что-то не так. Его голос был почти чужим, а в глазах мелькали тёмные и пугающие отблески. Костя вздрогнул. Его опять накрыла уверенность, что с Богданом случилось что-то ужасное.

– Что с тобой? – не думая, выпалил он. – Ты изменился. Что произошло?

– Ничего.

Богдан смотрел на него пару секунд, продолжая улыбаться своей уже постоянной невозмутимой улыбкой, а потом наклонился и поцеловал Костю лёгким, почти целомудренным поцелуем.

– Я всё тот же заботливый старший брат. Любящий тебя до безумия.

Он провёл в палате ещё несколько минут, прежде чем уйти. Когда брат уходил, Косте показалось, что в дверном проёме промелькнул человек в куртке с меховым воротником, и решил, что обознался. Человек был слишком похож на Феликса Стаффа.

После ухода брата время тянулось слишком медленно. Никто из знакомых не приходил его навещать, не звонили даже родители. Прождав до вечера, Костя понял, что отец и мать просто не знают о том, что случилось.

Вместо друзей постоянно заглядывали врачи и медсестры, которые вели себя одинаково странно. Косте всё время казалось, что они постоянно перешёптываются, изумлённо разводят руками и вообще смотрят на него как на какое-то чудо. Он не понимал, что происходит. Неужели всё было настолько плохо? После того как его повязку сняли, он ощупал всю голову и не обнаружил никаких страшных ран, кроме небольшого и вполне безобидного шрама.

Вечером и на следующее утро Богдан пришёл опять. Пару раз переговорив о чём-то с врачами и медперсоналом, он большую часть времени проводил в палате, заставляя Костю поесть и пересказывая ему ничего не значащие городские новости, а иногда просто сидел и смотрел на него с тем самым новым, чуть насмешливым и уверенным выражением на лице. У него был другой голос и другой взгляд. Перед Костей был словно другой брат, и это его не на шутку пугало. Он хорошо понимал, что Богдан запретил пускать к нему друзей и знакомых, и постоянно опасался рано или поздно увидеть на пороге палаты Глухова, появившегося, чтобы возобновить сеансы своих отравляющих инъекций. Охваченный тревогой и недоверием, он начал подозревать даже врачей, но время шло и ничего страшного не происходило. Не было даже лечения и медицинских процедур. На все вопросы о том, почему его не отпускают домой, если он вполне здоров, доктора ограничивались короткими уклончивыми ответами, а в конце концов совсем перестали реагировать на расспросы, играя в тупую молчанку.

Костя не чувствовал себя слабым или больным, но ему уже начинало казаться, что он сходит с ума. Он не мог отделаться от мысли, что Богдан и тут приложил свою руку, хоть и осознавал полную несостоятельность своих подозрений. С какой стати брату подговаривать врачей?

Так прошло два дня. Когда он был уже готов окончательно взбунтоваться, Богдан заявил, что забирает его домой. Несмотря на все странности в поведении брата, это была хорошая новость. Костя был рад. Он устал валяться на больничной койке, до безумия хотел домой и к тому же прекрасно понимал, что, выбравшись из больницы, получит, наконец, реальный шанс понять, что происходит.

Приехав домой, он первым делом отправился в душ. Вымывшись и сменив одежду, Костя заставил себя спуститься вниз. Отсиживаться в своей комнате не имело смысла, поскольку Богдан настаивал, чтобы он пришёл и позавтракал. Костя не был голоден, однако он не сомневался, что брат при необходимости самолично явится за ним и отведёт в столовую под конвоем.

Когда он пришёл, Богдан уже сидел за накрытым столом. Костя устроился на своём месте и, отодвинув тарелку с едой, потянулся к кувшину с яблочным соком. Налив себе полстакана, он посмотрел на брата, который с невозмутимым видом жевал воздушный омлет. И, как всегда в последнее время, не спускал с него пристального взгляда.

– Тебе надо поесть, – неодобрительно кивнув на отодвинутую тарелку, заметил Богдан. – Надо же восстановить утраченные силы. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. А что может быть не так? У меня ведь была обычная пустяковая травма, разве нет? Правда, непонятно, с какого перепуга меня тогда продержали два дня в больнице.

Костя покосился на брата, пытаясь обнаружить хоть малейшие признаки неловкости или смущения на его лице, однако потерпел полное поражение.

– С такого, что я решил перестраховаться, – пожал плечами Богдан. – Не хотел рисковать. Ты же самое ценное, что у меня есть.

Последние слова заставили Костю ощутимо поёжиться. Его нервировал взгляд брата. Богдан и правда смотрел на него как на величайшую ценность. Безумно редкую и дорогую вещь, которую непременно следует держать под замком в подземном бункере.

– Я так понял, что родители ничего не знают? – стараясь, чтобы голос не дрогнул, спросил он. – Ты ведь додумался не беспокоить их по таким пустякам?

– Конечно.

Богдан потянулся за своей чашкой с кофе и улыбнулся. Холодно и абсолютно по-чужому.

– Вот и правильно, – пробормотал Костя, делая глоток сока, который вдруг показался ему невкусным и горьким. – Они же всё равно скоро приедут.

Он вдруг до боли захотел, чтобы отец и мать оказались дома прямо в эту секунду. Всё что угодно, только бы не оставаться наедине с Богданом. Такой, как сейчас, старший брат пугал его до дрожи в коленках.

– Ты так думаешь? – задумчиво протянул Богдан. – Лучше погоди пока готовиться к торжественной встрече. Вполне возможно, что им придётся задержаться в Канаде подольше.

– В смысле? – Костя почувствовал неприятный холодок в груди. – Ты же сам говорил, что они скоро вернутся.

– Ну, мало ли что может произойти. Они могут передумать, вот и всё.

Богдан допил кофе и встал. Подойдя к Косте, он положил руки ему на плечи, принявшись поглаживать напряжённые мышцы сквозь ткань футболки, а потом наклонил голову и прикоснулся губами к шее брата.

Костя резко дёрнулся, пытаясь встать, но не смог отодвинуть свой стул даже на миллиметр. Обманчивая мягкость знакомых рук оказалась крепкой и надёжной хваткой.

– Ты что творишь? – пробормотал он, чувствуя, как стремительно катится в пятки перепуганное сердце. – Мы не одни в доме.

– И что?

Богдан продолжал скользить губами по его шее вверх. Коснувшись щеки, он запустил пальцы в густые тёмные волосы и потянул Костю к себе, заставляя его слегка запрокинуть голову.

– По-твоему, кто-то будет возражать? Наталья Григорьевна!

В это было трудно поверить, но он звал повариху. Женщина появилась очень быстро. Выглянув из кухни, она остановилась в дверях столовой.

– Да, Богдан? Вы что-то хотели? Подавать десерт?

– Костя, ты будешь десерт? Разумеется, твой любимый яблочный пирог.

В голосе Богдана послышалась усмешка. Он продолжал то, что начал. Поцеловал брата в висок, не прекращая ласкать пальцами тонкую бледную шею, а потом сунул руку за ворот футболки и медленно провёл рукой по его груди.

Костя содрогнулся. Он не мог заставить себя глянуть на Наталью Григорьевну, но тяжёлая рука, обхватившая его за подбородок и слегка повернувшая голову в сторону, не оставила ему ни малейшего выбора. Женщина смотрела на них со знакомой улыбкой, почти не отличающейся от бессмысленных ухмылок врачей из больницы. Преданный взгляд был адресован прежде всего Богдану и отсвечивал едва заметным чёрным сиянием.

– Так ты будешь десерт, Белоснежка? – прикасаясь губами к уху брата, вкрадчиво прошептал Богдан.

– Нет, – выдавил Костя. Он медленно цепенел на своём стуле, чувствуя, как по спине и рукам начинают водить хоровод ледяные мурашки паники и страха.

– Ну и зря.

Богдан пожал плечами, одновременно отпуская повариху равнодушным кивком.

– Как видите, десерта не надо.

Женщина тут же исчезла на кухне. В следующую секунду Богдан убрал руки, освобождая брата, и вернулся на своё место за столом.

– Убедился? – абсолютно спокойно поинтересовался он. – Запомни её реакцию и прекращай беспокоиться по пустякам. Теперь так будет всегда. Нам больше никто не помешает.

Костя неловко вскочил, опрокинув стул. Его первым порывом было выбежать из дома, но он заставил себя вовремя остановиться и ответить на понимающий взгляд брата.

– Перестань себя накручивать, – покачав головой, сказал Богдан, наливая в свою чашку новую порцию ароматного кофе. – И не выдумывай всяких глупостей. Всё нормально.

– Нормально? – Костя подавился на слове, которое в данной ситуации показалось ему просто кощунственным. – Да что за фигня с тобой творится?!

– О чём ты?

На лице Богдана опять обосновалась его проклятая насмешливая полуулыбка.

– Я всего лишь радуюсь тому, что ты рядом и находишься в полной безопасности.

– А что подразумевает эта твоя чёртова безопасность? Снова охранники-мордовороты и запертые двери?

– Разумеется, нет.

Костя с трудом сдерживался, чтобы не кричать, тогда как голос Богдана, наоборот, становился всё тише и тише, приобретая пугающие мягкие нотки.

– Я уже обещал, что теперь всё будет по-другому. Никаких охранников, и ты можешь ходить куда захочешь, начиная с института и заканчивая сходками твоих приятелей-недоумков. У меня всего лишь одно условие, Костя. Повторяю ещё раз, не пытайся от меня сбежать.

Поставив на стол чашку с недопитым кофе, он встал и опять направился к Косте, который застыл на месте, прекрасно понимая, насколько бесполезными сейчас будут любые попытки увернуться или бежать. Его сердце застучало в удвоенном темпе, но прежде чем Богдан успел протянуть руку и прикоснуться, из коридора послышался знакомый голос.

– Добрый день этому прекрасному дому! А где же все?

В комнату, почти пританцовывая от удовольствия, зашёл Феликс Стафф. На его лице сияла широкая ухмылка.

– Приветствую, мои друзья. Надеюсь, я не помешал вам завтракать? Богдан, ты не забыл, что у тебя скоро переговоры с Оттавой по скайпу?

– До них ещё больше часа, – уделив ему отнюдь не радушный взгляд, бросил Богдан. – И я не помню, чтобы просил тебя приезжать.

– Я подумал, что ты будешь не против, если я заеду поздороваться с твоим братом. Привет, Костя!

Феликс энергично помахал Косте рукой, словно они встретились на разных концах длинной городской улицы, а не стояли всего лишь в паре шагов друг от друга.

– Привет.

Костя смотрел больше на брата. Он хорошо помнил, как в прошлый раз Богдан, почти не раздумывая, вытолкал этого придурка из дома. Сейчас, судя по всему, он не собирался делать ничего подобного.

– Ладно, раз уж ты здесь, поедем раньше, – пожав плечами, согласился Богдан. – Пойду за договорами.

Он направился в кабинет. Не упуская возможности воспользоваться ситуацией, Феликс тут же шагнул к столу и выбрал самую большую грушу из вазы с фруктами. У него была скользящая стремительная походка пресмыкающегося и почти немигающий пристальный взгляд. Вгрызаясь в сочную грушу, он уставился на Костю с жадным любопытством.

– Ну что, поздравляю с выпиской из больницы! Тебе, вижу, уже получше? Вот и прекрасно, а то Богдан чуть с ума не сошёл, я сам видел.

Непринуждённо скаля зубы, он продолжал болтать всякую чушь, словно они были лучшими друзьями. Костя подумал, что не ошибся, когда увидел его в больнице. Похоже, придурок и впрямь таскается за Богданом, который, по-видимому, уже не против такого сомнительного общества. Но что может их связывать, кроме разве что «особой» любви к нечам?

– Ты теперь работаешь с Богданом?

Собственный голос показался ему чужим, как, впрочем, и всё остальное. Присутствие Феликса Стаффа в их доме было лишь малой толикой того, что всё сильнее и сильнее напоминало Косте кошмарный сон. На секунду у него даже промелькнула дурацкая мысль, что он всё ещё находится в больнице и валяется в отключке, пребывая в каком-то подобии иллюзорного бреда, в котором всё перевёрнуто с ног на голову.

– Ну да, мы с ним просто не разлей вода! – с готовностью подтвердил Феликс. – Он босс, а я так, на подхвате. Вот сегодня, например, решил напомнить ему о переговорах, хоть и знал, что это совершенно лишнее. У него отличная, я бы даже сказал, волшебная память.

Расплывшись в нехорошей ухмылке, он бросил надкушенную грушу и направился к Косте, по-прежнему не сводя с него заинтересованного взгляда.

– Мы так и не поговорили толком в прошлый раз, а я бы хотел познакомиться поближе с младшим братом моего лучшего друга. Ты точно в порядке? Всё-таки несколько дней в больнице – не шутка. Ты провалялся там почти неделю.

– В смысле неделю?

Костя замер. На какую-то секунду слова Феликса выбили почву у него из-под ног. Он ожидал чего-то подобного, но всё равно оказался не готов это услышать. Отыскав взглядом телефон Богдана на столе, он взял его, открыл календарь и посмотрел на число. Сумасшедший придурок не соврал, так же как не врала и сегодняшняя дата. Со дня его побега и падения со скалы прошло больше недели. Это казалось невероятным и в то же время расставляло многое по своим местам. Например, поведение медперсонала и его пребывание в больнице. Теперь вывод был совершенно очевиден. Его рана оказалась намного серьёзнее, чем говорил Богдан.

Феликс по-прежнему крутился рядом, но уже переключил своё назойливое внимание на столовую, рассматривая обстановку с видимым одобрением.

– Я в полном восторге от вашего милого домика, мой друг, – обращаясь к вернувшемуся в комнату Богдану, заметил он. – Ты ведь не откажешься пригласить меня пожить здесь с месяц-другой? Должен сказать, что в гостинице не слишком удобно.

Богдан даже не повернулся в его сторону. Всё его внимание было адресовано брату, пойманному на месте преступления с уликой в руке.

– Костя, зачем тебе мой телефон?

– Показалось, что пришла эсэмэска.

Костя торопливо положил телефон на место. На секунду ему почудилось, что гладкий пластик вдруг стал горячим и начал обжигать пальцы.

– Думал – может, это от родителей.

– Лучше не надейся. Связь в последнее время совсем плохая. Не стоит даже пытаться кому-то дозвониться.

Богдан сунул Феликсу папку с договорами, которую держал в руках, забрал телефон и быстро поцеловал замершего брата в щёку.

– Я скоро вернусь. Отдыхай.

Небрежно махнув Феликсу, он направился к выходу. Светловолосый придурок подмигнул Косте, растягивая рот в идиотской ухмылке.

– Твой брат изменился, да? Надеюсь, ты согласен, что в лучшую сторону?

Наконец они ушли. Костя понял, что его трясёт. Подскочивший адреналин быстрее гнал кровь по его венам, заставляя действовать. После слов Богдана он почти не сомневался, что любые попытки связаться с кем-нибудь по телефону совершенно напрасны, но всё же попытался. Попробовав дозвониться до родителей, он услышал только короткие гудки, а переключившись на городские номера, не получил даже этого. Создавалось впечатление, что телефон неисправен. Осмотрев по мере возможности телефонный провод, Костя убедился в его сохранности, но это ещё ничего не значило. Богдан мог легко решить эту проблему по-другому.

Он недолго раздумывал, принимая решение отправиться в город. Его старый мобильник остался в машине Серого, которую Богдан, скорее всего, приказал сбросить в какое-нибудь горное ущелье. Всё, чем он пока ещё располагал, были машина и мотоцикл, а также некоторое количество денег наличными, вполне достаточное, чтобы купить новый телефон.

Добравшись до города за максимально короткое время, Костя не переставал ловить себя на мысли, что постоянно оглядывается по сторонам в поисках слежки. Не обнаружив ничего подозрительного, он успокоился только тогда, когда вышел из магазина с новым телефоном в руке, и почти бегом вернулся в машину. У него было стойкое предчувствие очередной неудачи, которое подтвердилось после первых же попыток дозвониться на знакомые номера. Набрав номер матери, Костя в очередной раз услышал короткие гудки, которые быстро оборвались. Не отвечали также телефоны Серого, Светланы и других людей, номера которых он помнил наизусть.

Отбросив телефон в сторону, Костя несколько минут просидел неподвижно, уткнувшись лбом в руль и раздумывая, что делать дальше. Как назло, в голову не приходило ничего умного, кроме стопроцентной уверенности в том, что ему нельзя возвращаться домой. Сейчас он был готов поехать куда угодно и не отказывался даже от варианта просто рвануть вперёд в неопределённом направлении, чтобы как можно скорее покинуть Североград.

Приняв окончательно решение, Костя потянулся за ключами, которые бросил на сидение парой минут раньше, чем бесполезный телефон. Как ни странно, сейчас их там не было. Поискав несколько секунд и пробормотав пару нелестных слов в адрес собственной рассеянности, он опустил глаза вниз в поисках пропажи, начисто пропуская тот момент, когда дверца машины распахнулась, позволяя новому пассажиру, бесцеремонно втиснуться внутрь и уверенно устроиться на соседнем сидении.

– Я же предупреждал тебя насчёт побегов, Белоснежка.

Покачав головой, Богдан одарил замершего на месте брата холодным взглядом, с почти издевательским видом демонстрируя на раскрытой ладони знакомые ключи.

– И, кажется, даже объяснял, что ты не сможешь от меня сбежать. Потому что я всегда буду знать, где искать.

Костя молча смотрел на него. У него перехватило дыхание от накатившего страха. Пугало даже не внезапное появление брата, хватило другого. Того, что в глазах Богдана вместо привычного серого цвета плескалась бесконечная ледяная чернота.

========== Глава 22 ==========

Косте захотелось выскочить из машины, с силой толкнув дверь. Он с трудом заставил себя оставаться на месте, с похолодевшим сердцем глядя в чёрные и совершенно чужие глаза.

– Богдан, ты… – Слова застревали в пересохшем горле. – Что ты здесь делаешь?

– Пропускаю важные переговоры. – Брат не отводил взгляда, и Косте казалось, что тёмная пустота его глаз затягивает, как бездонный омут. – Куча неподписанных бумажек и канадцы по скайпу – к чёртовой бабушке, и всё это чтобы найти тебя. Ты отвлёк меня от работы, Белоснежка.

– Как ты узнал, что я здесь?

Костя понимал, что это глупый вопрос. После всего, что он видел, после пропавших ключей и черноты в глазах брата. На губах Богдана появилась холодная усмешка.

– Действительно хочешь знать?

Он потянулся вперёд, вставляя ключи в зажигание.

– Заводи и поехали. Продолжим разговор дома.

Костя подчинился, поворачивая руль дрожащими пальцами, и машина тронулась с места. Оба молчали. Повисшее в салоне напряжение можно было резать ножом. У Кости росла и крепла стойкая уверенность в том, что пару секунд назад он окончательно утратил свой последний шанс на то, чтобы спастись.

Приехав домой, оба сразу же прошли в холл. Костя прекрасно понимал, что убегать бессмысленно. Богдан зашёл следом за ним, закрыл входную дверь и почти задумчиво протянул:

– Значит, пытался сбежать. Несмотря на то, что я тебя предупреждал.

– Я хотел подумать. Мне нужно было время.

Объяснение было так себе. Костя остановился у декоративного стола, на котором мать всегда ставила вазу со свежими розами, и вцепился в хрупкую столешницу. Хоть и сомнительная, но всё же это была преграда между ним и братом.

– Что-то ты слишком много думаешь в последнее время, – покачал головой Богдан. – Не скажу, что мне это нравится.

– А мне не нравится то, как ты изменился.

Костя ответил на взгляд брата. Чернота в глазах Богдана уже прошла, сменившись обычным серым блеском, но он всё равно не мог забыть того, что видел. И наконец выплеснул свой страх с помощью вопросов, которые не давали ему покоя.

– В кого ты превратился за эти дни? Почему? Как?

Богдан не ответил. Он прошёл по комнате, поглядывая на взволнованного младшего с лёгкой улыбкой. Казалось, ему доставляет удовольствие видеть брата таким. Испуганным, растерянным и не понимающим, что происходит. Остановившись совсем близко, он негромко сказал, глядя прямо в зелёные от негативных эмоций глаза:

– Костя, помнишь, я однажды упоминал, как называли сотни лет назад таких, как ты?

– Что?

Богдан был совсем рядом, и Костя отшатнулся. Спокойная улыбка брата пугала больше, чем оскал чудовища.

– Я говорил, что твои дальние предки принадлежали к редкому виду оборотней. Их называли «крылатые» из-за того, что они могли принимать облик птиц и умели летать. К сожалению, на сегодняшний день «крылатых» практически не осталось, и знаешь почему? Потому что они не могли жить без своих полётов и, влетая к облакам, рано или поздно падали и разбивались.