Текст книги "Довакина нет, но вы держитесь (СИ)"

Автор книги: Zarylene

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 43 страниц)

– Морфал?

Посетить городок на болотах согласилась редгардка. Уж не родня ли Фалиону? Она мягко забрала письмо из моей руки и не потрудилась представиться, отправившись наверх. Похоже, старшие ученики ни в какую не воспринимали меня всерьёз.

– Вайтран? – спросила с надеждой, что никто не согласится, но пыхтя от гнева, ко мне подошла Брелина, выхватила письмо и скрылась в своей комнате. Повисла гнетущая пауза, после которой я с трудом могла продолжать.

– Солитьюд? – вызвались сразу Онмунд и аргонианин, но норду пришлось уступить, тушуясь перед озлобленным янтарным взором ящера.

– Я Илас-Теи, запомни, – в шипящем голосе послышалась неприкрытая угроза.

– М-м, хорошо, – кивнула ему, оставшись с каджитом и Онмундом.

– Фолкрит, Маркарт, Рифтен? – поинтересовалась, думая про себя: «Только не Рифтен!»

Наверное, прочитав мои мысли Дж’зарго, вальяжно приблизившись ко мне, выбрал Фолкрит, а Онмунд схватил самый дальний город от Винтерхолда.

– Удачи! – язвительно пожелал каджит, довольно встопорщив усы и оскалившись. Я осталась одна в центре Зала Достижений с направлением в самый скандальный город Скайрима.

***

Восьмого числа месяца Восхода Солнца нам со жрецом удалось покинуть Винтерхолд. Однако вопреки полученному заданию, направились в Солитьюд, чтобы изгнать из Нирна Барбаса. Вести себя, как ни в чём не бывало, не получалось, но мы оба пытались. Даже завели разговор о погоде, которая не радовала солнцем или пушистым снежком. Густые тучи повисли на небе, отчего днём стало сумрачно, а резкий ветер вздымал с ледяной пустоши белые вихри.

Я решила не тянуть с поездкой, поскольку предстояло сделать большой крюк, прежде чем достигну нужной цели, и, к счастью, в город прибыл извозчик, привезший немного запасов для Коллегии из Виндхельма и шахтёров на добычу угля.

Оси повозки пронзительно скрипели, старая серая «в яблоках» кляча еле тянула груз, а накутавшийся в шкуры белобрысый усатый мужичок, то и дело подстегивал её, сурово матерясь и косясь на нас время от времени.

Мы не успели отъехать от Винтерхолда и на пару километров, как услышали позади призывный громкий вопль.

– Сто-ой!

Я обернулась, пытаясь разглядеть догоняющих людей, но, чем ближе они становились к повозке, тем сильнее сжималось от ужаса сердце. В голове раздавался стук крови, бьющей в виски, а каждый шаг приближающихся по обледенелой дороге отдавался в ушах грохотом стального молота, ударяющего о камни.

Трое Братьев Бури. Патруль Ульфрика. Лица, закрытые шлемами с глухими забралами, синие стеганки и щиты с нарисованными медвежьими головами, топоры на поясах, а за плечами меховые плащи.

Ноги потяжелели и буквально приросли к повозке, во рту пересохло, я смотрела на солдат, бледнея. Меня словно схватили за волосы и жестоко отбросили в ту жуткую ночь, когда мы едва не погибли в холоде из-за порочности людских душ.

Кучер натянул вожжи, и лошадь послушно остановилась.

Я пыталась не выдать себя, но то, что пришло изнутри, страх, с которым невозможно было бороться, снова сковал меня тяжёлыми цепями беспомощности.

Солдаты Ульфрика догнали нас, начали взбираться в повозку. Присмотревшись, поняла, что среди них одна женщина – высокая и плечистая, габаритами не уступающая следующим вместе с ней мужчинам.

«Не те! – мысленно возликовала я, но страх не отступил. – Это другие люди, успокойся! Они же заметят, что что-то не так! Они всё заметят… Они уже видят!»

Резко вздрогнув, подняла глаза.

– До Виндхельма, брат! – гулкий голос, прозвучавший из-под шлема, почудился подозрительно знакомым.

– Платите! – потребовал кучер.

– Ты смеешь требовать платы с воинов Ульфрика, которые защищают тебя и твою семью от треклятой империи? – грозно спросила женщина.

– Я не еду в Виндхельм. Мы направляемся в Данстар! – извозчик не соврал, хоть и неразумно теперь было упоминать о путешествиях в Солитьюд, когда восстание набрало силы.

– Тогда высадимся у ближайшего форта! – решил тот, что сидел ближе к кучеру и чей голос казался мне знакомым. Я почти теряла сознание от волнения, но Эрандур крепко сжал мою ладонь.

– Всё будет хорошо, – еле слышно пробормотал он.

– Постой, – норд со знакомым голосом обратил на меня внимание. – Я тебя знаю?

– М-меня? – пролепетала в ответ, борясь с дрожью в коленях.

Брат Бури снял шлем с головы, и на его плечи легли длинные волосы пшеничного цвета. Он открыто улыбался, глядя на меня ясными, добрыми, ярко-голубыми глазами. Губы обрамляла короткая борода. Я сразу вспомнила тот самый день… Мой первый день в Скайриме!

– Ралоф? – просияла, не веря своим глазам.

– Джулия? Так ты спаслась из Хелгена! – он привстал, чтобы обнять меня. Я покраснела, неуклюже отвечая на неожиданный дружеский жест. – Хорошо, что ты выбралась и осталась жива!

– Талос всемогущий, – выдохнула я. – Это просто чудо, что ты здесь… – оставалось только расплакаться от счастья, что мне ничего не угрожает.

– Имперка, которая верит в Талоса? – недоверчиво спросила женщина и сняла шлем с головы, высвободив сперва две светлые косы,затем открыв суровое лицо, рассечённое длинным шрамом от левой щеки до подбородка. Изогнутые брови сомкнулись у переносицы, льдистые серые глаза впивались то в меня, то в данмера.

Третий Брат Бури открывать лицо не спешил, сквозь забрало, наблюдая за происходящим.

– И что с того? В кого хочу, в того и верю… – хвастаться, что на меня Талмор наводку своим агентам уже выписал, не стала. – Я, кстати, Джулия Октавия, целитель.

– Эрандур, скромный слуга Мары, – представился данмер, но расположения спутников это ему не слишком добавило.

– Аннейя Убийца Волков! – отчеканила нордка. – Имперских, по большей части.

– Сонмир, – раздался глухой бас из-под шлема третьего попутчика, коротко кивнувшего. Видимо, решил представиться, раз уж мы оказались в одной повозке.

– И что же с тобой случилось после Хелгена? – поинтересовался Ралоф, улыбаясь мне так, что Аннейя, сидящая по левую руку от него начинала багроветь от ревности.

– Ой, да много чего, – протянула я. – Вот поступила в Коллегию, на днях мир спасла, теперь направляюсь в… Данстар. А ты как? Вернулся к Ульфрику?

– Да, – кивнул он с блеском в глазах. – Мы бежали вместе, и с ним вернулись в Виндхельм. После этого убивал имперцев. Странно, что после того, как тебя чуть не казнили, ты не присоединилась к нам! Нам нужны целители!

– Да вообще-то, хватает, – встряла Аннейя, кривя губы в презрительной ухмылке.

– Ну что ж, раз хватает, то придётся вступить в Легион, – иронично отозвалась я.

Аннейя, в отличие от Ралофа, шуток не понимала никаких, мою особенно. Она в мгновение ока, почти неразличимым движением выхватила железный кинжал из сапога, но метнуть не успела. Норд, смеясь, перехватил её руку.

– Успокойся, – ровно сказал Ралоф, а я заметила, как Эрандур вцепился в рукоять меча.

Кучер натянул вожжи, повозка резко остановилась, всех качнуло вбок.

– Тпру! – гаркнул мужчина, и лошадь протяжно хрипло заржала.

– Что вы там творите?! – рассвирепел возничий, привстав на козлах. – А ну никого не убивать! Братцы и сестрица, вы не заплатили, а уже устраиваете тут кровопролитие! А вы, колдуны проклятые, имейте совесть! Вы не в своей нечестивой Коллегии!

Споры в повозке утихли. Кучер снова подхлестнул лошадь, а Аннейя спрятала нож в голенище сапога. Ралоф неодобрительно посмотрел на разгорячённую спутницу. Зато после повернулся к вознице с благодарным взглядом.

Складывалось ощущение, что ему совсем не по нраву компания, в которой он оказался. Нордка озлоблено сверкала серыми глазами и едва не рычала, глядя на мой приветливый и спокойный вид.

– Имперская сучка! – процедила она сквозь зубы. – Надо тебя прирезать на месте! – стратегическое отступление могли применять лишь менее прямолинейные и упёртые люди, но Аннейя к таким не относилась, что было понятно с первого взгляда.

– Мир часто достигается лишь после продолжительной войны, но именно войны указывают нам на хрупкую ценность спокойствия и взаимопонимания, что дарованы нам богами, – размеренно заговорил Эрандур. – В минуты гнева подумайте о том, сколько крови невинных пролито напрасно, и сколько храбрых солдат уже сложили головы за ложных королей.

Братья Бури призадумались, притихли, стараясь осмыслить полученную информацию. И тут началось.

– Кого ты назвал ложным королём? Ты, пепельная морда, что-то имеешь против Ульфрика?! – взвилась нордка, Ралоф и Сонмир безуспешно пытались усадить её на место. Кучер снова затормозил – так мы точно далеко не уедем. Я тоже вскочила с места и закричала на женщину.

– Он и слова не сказал против вашего Ульфрика! Вы, как талморцы, во всех видите предателей и еретиков!

Жрец попытался усадить меня на место, но это оказалось непросто. Страх перед Братьями Бури сменился кипящей яростью.

– Да как ты смеешь, шлюха, сравнивать нас с остроухими! – брызжа слюной, вопила Аннейя.

– Уж лучше Талмор, чем слепые фанатики, презирающие всех, кто не норд, и способные лишь истязать слабых, прикрываясь чванливым невежеством! – высказала я, пытаясь успокоиться и усаживаясь на место.

– И нет большей чести, чем бороться за правду, а не пресмыкаться перед палачами, облачающимися в имперские доспехи и мнящими себя всесильными!

Аннейя села напротив и взглянула на меня с такой болью, с надломом в душе, что я прочла её взгляд, как раскрытую книгу. В глубине этой женщины сворачивалась тугим комком боль. Боль от обиды и унижения. От беспомощности перед безликими ухмыляющимися скотами. И разница между мной и ней заключалась только в том, что у монстров из ее кошмаров и из ее прошлого, на флаге красовался дракон, а не медведь.

Добавить было нечего. Горькие удушающие воспоминания захлестнули меня с головой. Что случилось после той страшной ночи, наполненной слезами и отчаяньем? Мечтала ли я убить тех солдат? И не один раз. Особенно поначалу, когда оставалась одна среди аргониан, пока данмера пожирала ядовитая лихорадка, а меня душила собственная беспомощность вперемешку с кошмарами. Больше всего мне хотелось надёжно спрятаться, меньше всего – тащить за собой Эрандура во тьму на путь бессмысленного отмщения. Разве получится повернуть время вспять и избежать того, что уже произошло? Хватило моему сердцу кровоточащих ран, а лицу незаживающих шрамов.

А она решила бороться. За себя, за других, таких же как она. Даже в какой-то мере за меня. Только направила ненависть на флаг, а не на человека. Я сидела напротив неё и смотрела с сочувствием. С искренним, всепоглощающим, подгоняющим к глазам слезы сочувствием. И видела его отражение в её взгляде.

– Тогда сражайся за своё дело, – я с вызовом, преисполненным внезапной отвагой и уважением посмотрела в глаза нордке. – Если мы встретимся по разные стороны баррикад, будет не стыдно встретить смерть от твоего меча.

В её взгляде промелькнули искорки тех чувств, что проснулись во мне. Аннейя коротко и одобрительно кивнула.

– Надеюсь, потасовка больше не повторится?! Иначе мы вообще никуда не доедем! – возмутился кучер, и мы в очередной раз медленно двинулись в путь.

========== Глава пятьдесят седьмая. Прощай, пёсик! ==========

«И душой из этой тени не взлечу я с этих пор

Никогда – о, nevermore!»

Эдгар Аллан По – Ворон

Запах свежего конского навоза и прелого сена ударил в ноздри, как только мы сошли с корабля в порту Солитьюда. Нам повезло добраться до цели только вечером одиннадцатого числа, поскольку мокрые снегопады, прилетевшие к столице, грозили опасными слякотными дорогами.

С Моря Призраков прилетел циклон, захвативший практически весь Хаафингар и принесший кораблям попутный ветер.

Барбас нашёлся на ферме Катлы, где его пытались подкармливать, чтобы в последствии посадить на цепь и заставить сторожить лошадей. Но хитрый даэдра не поддавался на такую дешевую провокацию и ловко дурил конюхов. Подкармливался, но категорически отказывался садиться на цепь. Пока я спасала мир, блохастый прихвостень Вайла развлекался, как умел.

Промокший, воняющий мокрой псиной Барбас весело прыгал, ловя снежинки, недалеко от конюшни. Увидев нас, он бросился ко мне, как к потерянной хозяйке, завилял хвостом, встал на задние лапы и раскрыл у лица клыкастую слюнявую пасть.

– Джулия! – радостно выпалил он.

– Отстань! Во имя Обливиона! Хватит! – пытаясь руками отодвинуть морду от себя, зажмурилась и отвернулась.

– Я очень рад, что вы живы! – следующим объектом любви пса стал жрец, который спешно надел шлем на голову, препятствуя слюнявому языку коснуться лица.

– Мы тоже, – металлически прогудел голос данмера из-под забрала.

– Когда отправимся? – Барбас закрутился вокруг, продолжая вилять хвостом.

– Завтра с рассветом, – решил Эрандур. – Нам надо отдохнуть после долгой дороги…

– Ну да, конечно, – опомнился пёс-даэдра. – Смертные… Если не возражаете, я останусь тут и погоняю кур и фермеров.

– Мы будем только за, – уверила я Барбаса и потащила данмера под руку прочь от ферм, пока странная парочка, болтающая то ли с псом, то ли друг с другом на разные голоса не привлекла внимания конюхов или стражей.

От сторожевой башни, возле которой всегда останавливались повозки, врата Солитьюда сквозь крупные хлопья снега почти не различались. Красные стяги с гербом Хаафингара потемнели от сырости, ткань пошла багровыми разводами, похожими на тёмную кровь. По обе стороны врат истуканами замерли двое стражников, преградившие нам вход, пока не назовёмся.

В обычно шумном городе падающей снег поглощал многие звуки. Огонь в украшенных снежными остроконечными шапками фонарях, несмотря на загораживающее его стекло, подрагивал от ветра. Я чувствовала тревогу и, войдя в таверну, принялась озираться по сторонам в поисках Белранда. Знала, что он не оставит моё прибытие без едких обидных комментариев.

Встречи с наёмником в зале удалось избежать, но не получилось уклониться от растрат – Корпул Виний, занятый сосредоточенным натиранием стойки, сухо сообщил, что свободна лишь одна комната таверны «Смеющаяся крыса». Та самая, для «молодожёнов».

Опасения встречи с Белрандом сменились страхами провести ночь в компании друга, когда тот недвусмысленно намекнул на свои намерения, пусть и извинился потом за это. Всю дорогу я игнорировала его взгляды, в которых теперь замечала совсем иную теплоту. Не дружескую.

Оказавшись наедине перед двуспальной кроватью и пустой ванной, которую вскоре служанки должны были наполнить горячей водой, я вдруг поняла, что позади моих страхов зарождается и любопытство. Заглянуть за грань того кошмара, который жрец носит в своём сердце? Эта бархатная тьма стала до дрожи притягательной, манящей, и в то же время оставалась закрытой глухой стеной тайн страшного прошлого.

Часть его вскипала во мне обрывками воспоминаний Казимира, но этого было ничтожно мало. Я хотела большего.

Скинув на кровати плащ и сапоги, освободила уставшие ноги и потянулась.

– Как же хорошо, наконец, поспать в нормальной кровати и в тепле! – поделилась радостью и вкрадчиво спросила. – А тебе так не кажется?

– Ты права, – кивнул он, избавляясь от наплечников и перчаток.

– Тебе помочь? – я перелезла через кровать, встала справа от Эрандура, едва ли не прижимаясь грудью, и принялась ловко отстегивать крепления. – Видишь, я уже научилась.

Данмер намерения распознал сразу.

– Чего ты хочешь, Джулия Октавия? – прямо и чересчур официально спросил он, ловя мои пронзительные, если не сказать призывные, взгляды.

– Я хочу узнать всё, – безапелляционно заявила я, накручивая на палец кожаный ремешок.

– Обо мне?

– Нет, о служанках! – саркастично ответила, потянув ремешок на себя.

– Тебе не понравится, – Эрандур отстранился.

– Ну, можно про Коллегию бардов, – я заходила вокруг него, как кошка, разве что не ластилась.

Положив снятый нагрудник на стол, данмер прожёг меня взглядом, ревностным и горячим, но читалось в нём и раздражение.

– Похоже, ты не хочешь признать того, что между нами ничего не случилось, – спокойно высказал он, только распаляя меня своей непробиваемостью. – И кажется, стремишься получить большего. Нет, Джулия, только не так. В тебе говорит не искреннее чувство, я тревожу твоё любопытство и не более того.

– То есть твой поцелуй был искренним?

– Как и всё, что я сказал тебе.

В дверь робко постучали и две румяные девушки в платьях с передниками, принялись таскать воду. Вопреки тому, что в комнате периодически появлялись посторонние, я продолжила настаивать:

– А ты никогда не думал, что можешь ошибаться в намерениях других людей?

– Подозреваю, такое случается.

– Что если не только любопытство влечёт меня к тебе? – прошептала, всматриваясь во внезапно потемневшее лицо.

– Это невозможно, – отрезал он. – Чувства строятся на открытости, на принятии другого таким, какой он есть, но ты знаешь только часть меня. Ту, которую хочешь видеть во мне, при этом никогда не сталкивалась с тем, кем я являлся до принятия света Её Милости. Я не хочу тебе врать…

– Поэтому ты мне недоговариваешь, – резко выпалила я и отошла к кровати.

Служанки влили ещё воды в большую бадью, но на сей раз, девушки, чувствуя висящее в комнате напряжение, даже не пытались хихикать и не поднимали глаз, выполняя свою работу. Данмер метнулся ко мне, положив руки на плечи.

– Джулия, послушай, – он попытался развернуть меня к себе, но я не сдвинулась, якобы разглядывая обитую досками стену. – Если ты переживаешь из-за разрыва с Брелиной…

– Это не из-за неё, – выдохнула, глотая ком в горле. Самооценка рухнула вниз, куда-то на уровень подвала. Конечно, разве у меня с изуродованным лицом, взбалмошным характером и посредственными способностями к магии и алхимии получится привлекать таких мужчин одним движением бедра? Мне только наёмники светят вроде Ворстага и Белранда, потому что, несмотря на спасенную Коллегию и на то, что маститые маги решали, подойду ли я в архимаги, до сих пор внутри не ощущала никаких сил, только собственную ничтожность.

Девушки в очередной раз притащили воду.

– Пошли вон, – коротко сказал им Эрандур, и я испугалась его голоса.

Служанки в нерешительности замерли в дверях.

– Убирайтесь! – холодная сталь зазвенела в приказывающем тоне. – Я вас позову, когда понадобитесь.

Данмер не стал дожидаться назревающей истерики. Как только девушки, извиняясь взглядами и пятясь назад, скрылись за дверью, он рывком развернул меня к себе.

– Слушай меня, – ладонь скользнула к моей шее и перехватила меня сзади, одновременно и мягко, и властно. Другой рукой Эрандур приподнял мой подбородок, вынуждая смотреть в глаза.

– Не знаю, что ты себе придумала, не знаю, чего ты хочешь добиться от меня, но правда тебе не понравится. Я не герой, не бравый солдат, не ветеран Легиона. Не тот, кто тебе нужен. Если ты думаешь, что чёрная магия заключалась только в ловле душ грязекрабов, то ты очень далека от истины.

– Я так не думаю, – слабо возразила я. – Но мне все равно…

– Нет! – жрец встряхнул меня. – Подобное нельзя игнорировать! Я видел, как тебя трясло, когда ты увидела трёх Братьев Бури. Сразу понял, чего ты боишься. А как ты думаешь, будучи безжалостным культистом, я спрашивал у кого-нибудь разрешения? – большим пальцем он провел по шрамам на моей левой щеке, вытирая посыпавшиеся крупные слёзы обиды и страха. – После этих слов я достоин твоих чувств?

Я могла только молчать, пытаясь смотреть на Эрандура, но из-за слёз его лицо расплывалось.

– Это… прошлое, – насилу выговорила я. – Ты должен… его отпустить.

– Сколько ты помнишь лет своей жизни? Двадцать пять в лучшем случае? Я помню более ста пятидесяти. Сто пятьдесят лет наполненных глубинным ужасом, кровью и криками моих жертв! Если для тебя это просто слова, то для меня прошлое подобно собственной тени. Стоит лишь опустить глаза и вот она, – его лицо приблизилось, но впервые захотелось оттолкнуть данмера прочь, а тихий голос сочился кошмарами, – прямо передо мной, черная и непроницаемая, сотканная из моих же злодеяний!

Я упёрлась ладонями в его плечи и замотала головой, пытаясь сбросить с себя ставшие до боли неприятными прикосновения.

– Видишь, – спокойно ответил он, убирая руки. – А я даже не начал ничего рассказывать. Джулия, когда ты узнаешь всю правду, ты сама убежишь от меня прочь. Если не захочешь убить.

***

С утра я выглядела чуть лучше снежного тролля, скрещенного с хоркером. Лохматая, опухшая после ночи рыданий – лучше бы напилась.

На рассвете сели в повозку и покатили до горы Килкрит – отдать дань уважения «Дибелле». Барбас сидел на удивление смирно, только изредка бросал на меня взгляды, в которых я читала тревогу. Эрандур, который вчера красноречиво поставил точку в наших несостоявшихся отношениях, хлопнув дверью и доведя до слез помимо меня одну из служанок, одним только взглядом, держал меня за руку, то ли успокаивая, то ли извиняясь.

А я давно уже успокоилась – выплакала все глаза и теперь мысленно укоряла себя за глупость. Это ж надо было додуматься полезть жрецу в душу и требовать правды!

Гору Килкрит с вырывающимися из призм в затянутые облаками небеса белыми лучами света я заметила издалека, а Барбас весело гавкнул.

– Ты глянь, какой умный пёс! – ухмыльнулся возничий, останавливая лошадь.

– Умнее не сыщешь, – кисло отозвалась я, потрепав Барбаса по голове.

– Гав! – с чувством собственного достоинства подтвердил тот, спрыгивая с повозки, как только она остановилась у тропы, отмеченной высовывающимися из глубокого сугроба камнями.

– Осторожнее! – крикнул кучер нам вслед. – В наших краях очень свирепые волки!

Эрандур молча передал мне рюкзак и я, опираясь на Ваббаджек, пошла за Барбасом мимо храма Меридии. Тропа оказалась вполне проходимой, а снег примят следами.

– Как думаешь, Барбас? Патрули?

Пёс втянул носом запах и, перепачкавшись в снегу, обернулся ко мне.

– Имперцы, местные лесорубы, охотники… кто угодно!

– Искатели даэдрических артефактов, например, – добавил Эрандур, идущий позади.

– Да уж, – в сторону бросила я, задыхаясь от резкого тяжелого подъёма по холму.

– О, Топор Скорби не обычный артефакт! – Барбас радостно завилял хвостом, семеня впереди и ничуть не утомляясь от неторопливого бега. – Он был создан самим Клавикусом, если вам интересно…

– Идти-то далеко? – обречённо спросила, умоляюще глядя на неумолкающего и неунывающего пса.

– Ну, если вас не съедят снежные саблезубы, к закату доберёмся, – ответствовал он, приостановившись и подождав нас.

– Тогда рассказывай, что это за Топор такой.

Барбас странно похрипел, словно прокашлялся и размеренно начал:

– Однажды, давным-давно… Хотя, если быть точным, не так уж и давно, – пёс прервался и призадумался. – К Клавикусу обратился один маг. Его дочь подцепила ликантропию, а ему было невыносимо видеть, как девушка превращается в чудовище.

– И он её зарубил? – скисла я.

– Ну да.

– И всё?! – я ждала эпическую легенду о сделке с даэдра, драматическую развязку, да хоть что-то, что тронуло бы струны души переживанием. А получила банальный пересказ семейной драмы. Этого мне и так в жизни хватало сполна.

– А ты чего ждала? Песен, танцев и ряженых слоадов?

– Нет, – я поспешила оправдаться, – но всё могло бы быть интереснее. Например, дочь сама нашла топор и грохнула им отца, или отец не смог поднять оружие на дочь и Клавикус его проклял…

– Пиши пьесы для имперского театра и не придирайся к легендам! – недовольно проворчал Барбас и замолк. Наступившее молчание, однако, продлилось совсем недолго, и насладиться им не удалось. Как только подъём по перевалу завершился, мы вышли на дорогу, изрезанную свежими отпечатками колес недавно проехавших повозок и копыт лошадей. Тракт тянулся параллельно горной гряде по открытой холмистой местности. Могучие высокие ели и кедры остались позади, а тут по обочинам торчали только хлипкие кустики снежноягодника, абсолютно лысые без единой ягоды. Раздавалось со звучным эхом хриплое карканье ворон.

– Нам туда, – Барбас рысцой побежал налево, где дорога плавно спускалась вниз.

– А почему от Солитьюда нельзя доехать сюда на повозке? – возмутилась я, указав на путь Ваббаджеком, и уперла свободную руку в бок.

Данмер угрюмо осмотрелся, задумчиво ответив:

– Может, эта дорога не для обычных повозок?

– В таком случае, куда она ведёт? – мы тревожно мельком переглянулись, но я быстро отвернулась от виноватого пылающего взгляда. Даже если Эрандур и хотел извиниться, это уже стало неважно – не хотелось поднимать вчерашние темы.

– Сделаем вид, что ничего не было? – снова попросила я.

– Это будет сложно, – отозвался жрец, следуя за убежавшим далеко вперед Барбасом, замершим на дороге в ожидании, когда мы соизволим идти и в очередной раз перестанем выяснять отношения.

Зашагала рядом, приосанившись и постукивая Ваббаджеком по наледи.

Над горами разнеслось раскатистое басовитое рычание, короткое, но в то же время угрожающее, а серебристая, почти неразличимая на фоне снега, зверюга, вдруг выпрыгнула из засады и, вытянув когтистые лапы, сгребла Барбаса на обочину.

Раздался скулёж, визг вперемешку с глухим рычанием, взлетели вверх клочья снега. Эрандур выхватил клинок и помчался к суматошной схватке двух зверей.

Я пыталась рассмотреть хищника, но в беспорядочном движении получалось различить только пятнистую шкуру, куцый короткий хвост и косматую морду, от которой гребнем тянулась по холке короткая грива. Прежде мне не встречались саблезубые тигры, и сердце кольнули одновременно восхищение и ужас перед движущейся горой мышц, смертоносной мощью зверя, острыми загнутыми когтями, размером не меньше железного кинжала и клыками, торчащими из раскрытой пасти.

Эрандур, подбежав к хищнику, пронзил его бок мечом. Саблезуб болезненно взревел, роняя брызги алой крови на снег, а данмер, ловко переступив с ноги на ногу, отпрянул в сторону от когтей гигантской кошки и нанёс меткий рассекающий удар по брюху тигра.

Эбонитовое лезвие с лёгкостью распороло прочную шкуру хищника, и на снег обрушился поток крови, в котором я с ужасом разглядела и внутренности, испускающие пар на морозном воздухе. Блестящие змеи кишок свернулись кольцами подле выпотрошенного умирающего саблезуба, жизнь которого прервалась последним метким ударом в горло.

Успев только добежать до места стремительной схватки, я брезгливо посмотрела на кровь, а потом перевела взгляд на Барбаса. По собачьему телу даэдра побежали багровые тонкие шрамы.

– Не трать магию, – высказал пёс, когда я наклонилась к нему, протянув руку для исцеления, – это заживёт меньше чем за пару минут.

Эрандур оглядел убитого зверя, перехватил поудобнее меч и ударил поочередно по клыкам, с хрустом выбив их из челюсти. Я с любопытством приблизилась к другу (ведь, мы по-прежнему друзья?).

– Дай посмотреть, – потянула загребущие руки к ценной находке. Зубы длиной почти с мою ладонь, перепачканные в крови, выглядели внушительно, но такому зверю, как саблезуб, да в таких краях, это служило лишь способом выживания.

Я вернула клыки жрецу, он убрал их в кошель на поясе.

– А для чего их используют, учитель? – подходя ближе, с самой невинной из всех улыбок спросила я.

Данмер приподнял забрало и его губы дрогнули в лёгкой улыбке.

– Помнишь, давно в Виндхельме Квинт Навал предлагал мне одно сильное зелье восстановления запаса сил? – рубиновые глаза сверкнули ох как недобро.

– Ты хочешь сказать, что это средство для?.. – смущенно, как юная селянка, прикрыла рот ладонью. В ответ мой наставник по алхимии коротко кивнул.

– В определённых пропорциях, конечно, – добавил он, замечая нежный розовый румянец, проступивший у меня на щеках совсем не от мороза.

– Запишу это себе в полевой дневник. А мы… сделаем из этого снадобье, да?

Барбас, ворча себе под нос, обогнал нас и рысцой устремился по дороге. На его боках не осталось и следа от смертоносных когтей саблезуба.

– Исключительно в обучающих целях! – данмер проводил пса взглядом.

На этом я допрос не закончила.

– А на женщин оно тоже действует?

– Думаю, пол не важен. Ты хочешь попробовать?

Кивнула с хитрющей улыбкой.

– Ты знаешь, я могу быть чересчур любопытной. Порой это не идёт мне на пользу, но… если ты разрешаешь… – оглядела кривые кустики снежноягодника, пасмурное небо и вернулась взглядом к другу.

– Эй, вы там! – рявкнул Барбас. – Хватит играть в гляделки! Шевелитесь, а то до ночи не успеем!

После его возгласа мы шевелились несколько часов подряд без привала и свернули с тракта направо на широкую тропу, ведущую к руинам одинокой сторожевой башни, которую заметили еще на подходе.

Свежая обглоданная туша серого оленя на обочине с выпотрошенным брюхом, меня сразу насторожила.

Следующим предупреждающим знаком стало глухое, до боли знакомое ворчание тролля, довольно пожирающего убитого человека. Тварь сидела мордой к нам, окровавленная, ссутулившаяся и выуживающая длинными пальцами куски органов из разодранного тела, словно из сумки.

Я призвала огонь, вытащила из ножен Сияние Рассвета, борясь с порывами тошноты. Думала, мир спасу и не буду ничего бояться! Оказалось, это далеко не так. Страх зудящим червем забрался под кожу, но у меня получилось не поддаться ему и трезво оценить обстановку. Тролль тоже мог испытывать страх, он боялся огня и надо воспользоваться этим знанием.

Оторванный от трапезы трёхглазый зверь встретился взглядом с тремя противниками: ощерившимся Барбасом, данмером в ладонях которого трепетали пламенные языки и мной, наверное, впервые вставшей в правильную боевую стойку самостоятельно.

Тролль отскочил от трупа, зарычал и попятился, испугавшись ещё не начавшейся атаки. Теперь я обратила внимание, что он чуть меньше тех, что встретились нам в Лабиринтиане. Молодой ещё, видать. Неопытный.

Жрец кинул огненную стрелу, с шипением и дымом пронесшуюся по воздуху, а чудище, в которого она даже не угодила, издало не то крик, не то визг и, бросив добычу, умчалось прятаться за башню.

– Знает, скотина, что мы ему не по зубам! – я с самодовольной ухмылкой вернула клинок в ножны.

Барбас подбежал к трупу мужчины, принюхался и фыркнул. Судя по виду и простым меховым одеждам, сшитым грубыми нитками из толстых медвежьих шкур, это был охотник.

– Да хранит тебя Мара в Этериусе, – промолвил жрец, преклонив колено и накрыв ладонью широко распахнутые, остекленевшие в предсмертном ужасе глаза жертвы.

– Норды верят, что отправляются в Совнгард, – поделился знаниями пес-даэдра.

– Это тоже часть Этериуса, – невозмутимо отозвался Эрандур.

В этот спор я встревать не стала – прения служителя богов с созданием даэдрической природы по вопросам души не та область, в которую стоит лезть.

Тропа свернула влево, приведя нас к обрыву, через который тянулся ненадёжный по всем признакам дощатый мостик с обледеневшими верёвками вместо перил. Барбаса внешний вид досок не смутил. Он легкой рысцой миновал его, в то время как я, осторожно ступила одной ногой и ухватилась за веревку, поняв, что мост шатается.