Текст книги "Дети тюрьмы (СИ)"

Автор книги: Yukimi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 35 страниц)

Эван чуть вздрогнул, когда услышал пустой голос так близко, но промолчал, изображая что-то вроде дремоты или сна. Он уже даже пожалел, что завел вообще этот разговор. Куда проще было промолчать и просто заснуть, так и слушая музыку, чтобы потом быстро вколоть этот ебанный шприц и уйти. Йен коснулся кончиками пальцев плеча парня, желая, чтобы тот повернулся, но не особо на этом настаивая. - Что с тобой происходит? Это замечаю даже я. - Все отлично. Хандра напала неожиданно… Депрессия, знаешь? – истерично рассмеялся Эван, не будучи в состоянии повернуться и заглянуть парню в глаза. – Ты… знаешь, я тут подумал, что принес в твою жизнь дохуя ебучих хлопот, вынуждал за собой ухаживать, пытался заставить улыбнуться, лез в твои вещи, музыку навязывал – да, действительно дохуя. И ни разу не отдал долг. Блять… просто спасибо тогда. Больше дать не могу ничего, - парень замолчал, потому что почувствовал, что у него снова подрагивает голос. Кажется, нервы в этой тюрьме у него точно не к черту стали – даже сыграть до конца не может. Пустой молчал, долго молчал, просто медленно дыша - от его дыхания шевелились короткие волосы Эвана. А потом отстраненно протянул: - Ты все же сломался. Он спрыгнул на пол и уселся на свою кровать, а потом просто рухнул на нее боком. - Меня сломали, - пробормотал Эван, жмурясь и надеясь, что его не услышали. Пустой действительно не услышал тихого бормотания. Вернее, просто не расслышал слов, настолько невнятно они были сказаны. Он просто лежал и глядел в стену, скользя по ней усталым тусклым взглядом. * * * Эван бесшумно соскользнул с верхней койки. Подъема еще не было, но двери как всегда уже были открыты, потому парень выбрал именно этот момент. Он присел на нижнюю койку, вглядываясь в спящее лицо и сжимая в руке шприц. Пальцы мелко подрагивали, когда он поднес уже готовую иглу к плечу парня, но он собрался, вздохнул и быстро вонзил ее, вкалывая лекарство и тут же вынимая шприц. Провел рукой по волосам Йена, собираясь уйти и встал. Пустой вздрогнул во сне, резко сел, прижал руку к плечу и задохнулся, глядя на Сказочника. В прозрачных глазах блеснул ужас, непонимание, затем - осознание. А после все померкло под волной страшного, безумного презрения, смешанного с ненавистью. - Ты! - он впервые почти что кричал, рванулся, хватая Эвана за руку и мертвой хваткой сжимая пальцы, заглядывая ему прямо в глаза, но внезапно хрипло выдохнул, покачнулся и просто завалился вбок, безвольно сваливаясь на пол. - Прости, прости меня, пожалуйста. Прости, - судорожно зашептал брюнет, с трудом поднимая Йена и укладывая на кровать. Он скинул в карман использованный шприц, сунул туда немногие свои вещи, что забирал – плеер, наушники и плитку шоколада, остальное уже было там. Провел рукой по волосам бесчувственного парня, понимая, что теперь его возненавидят и будут презирать, и это последний раз, когда он в этой камере. Горло сжалось от сдерживаемых слез, ему впервые стало жалко самого себя, но он сдержался, вскочил с кровати и вылетел из камеры, хлопнув дверью, направляясь, конечно, к Шону. Сделав отрешенное выражение лица, он пинком открыл дверь нужной камеры, бросая в Шона использованным шприцом. - Подавись, сука, - зло прошипел он. Брюнет довольно ухмыльнулся и без всякого страха потрепал Эвана по волосам. - Умница, Сказочник. Теперь, как ты и хотел, другая камера. Я тут подумал... со мной будешь жить, - он внезапно ухмыльнулся. - Я с тобой, блять, не хочу жить, ублюдок, - ударяя брюнета по руке, воскликнул Тайлер, - нахуя вообще этот наркотик? Йен просто проспится и убьет тебя, и все. А я постою и посмотрю, - зло рассмеялся Эван. - Тогда иди к своему Пустому, которого только что предал, - жестко ухмыльнулся парень. Помолчал, а потом все же протянул: - Ну, раз мы теперь по одну сторону баррикад... Для начала - почему меня? Вколол-то его ты? А вот вторых... ему будет казаться, что он проспался. Несколько часов - и у него начнет кружиться голова. Потом - подташнивать. Дальше придет головная боль, за ней - почти полная потеря координации... туман перед глазами. В таком состоянии трудно дать отпор, знаешь ли, - доверительно ухмыльнулся Шон, проходя и усаживаясь на свою кровать. - Бля-я-ять, ты же обещал его не трогать! – воскликнул, хватаясь за голову, парень, понимая, КАК на самом деле подставил Йена. Но он не даст его убить. Никогда и никому. Просто не даст! - Ты в тюрьме, парень! - Шон внезапно хохотнул. - Как вообще можно быть таким наивным в наше время? Конечно, я его прикончу! Но друзей его не трону: я же обеща-ал, - он сладко улыбнулся. - И тебя тоже. Они тебя сами убьют. - Урод… - прошелестел Эван, закрывая лицо ладонями и чуть пошатнувшись. И правда, он слишком наивен. Всем жизнь не сохранишь, брюнет этого просто не мог сделать в силу своей слабости. Он же слабый, пусть и кажется сильным. – Ладно, я живу с тобой. Мне плевать, терять больше нечего, – парень убрал руки от лица, размашисто сел на стул и замолк. * * * Завтрак этим же утром явно не задался ни у кого. В столовой царила неожиданная тишина - скорее все, это было вызвано тем, что самый громкий столик во всей тюрьме сегодня был необычно тихим. Все четверо за ним молчали. Док кидала злые, холодные взгляды в сторону Эвана, поджимала губы и кривилась; Проф откинулся на стуле, так и не прикоснувшись к еде и, скрестив руки на груди, пялился в потолок самым угрюмым взглядом; Мелкий сидел, низко опустив голову, и чуть подрагивал, хотя и не плакал, но видно было, что ему хочется. На Пустого смотреть было попусту страшно - осунувшийся и словно еще сильнее похудевший за ночь, с черными кругами под глазами, безжизненными тусклыми торчащими во все стороны волосами и таким тусклым, холодным и страшным взглядом, что на него не боялась поглядывать только Док. Эван сидел с совершенно отрешенным лицом за столиком рядом с Шоном, молча переводил взгляд с нового босса на других отморозков, ни к кому не обращаясь и еле-еле ковыряя свой завтрак. Ему было морально очень плохо, потому что он не знал, что ему делать. У него был лишь нож-бабочка против кучи ублюдков и Шона, который выглядел не менее опасным, чем Йен. На Пустого Тайлер смотреть боялся, равно как и на остальных, скользнув по ним лишь полным боли взглядом на входе в столовую, стараясь не замечать их непонимающие, а затем сменившиеся на презрительные, взгляды, когда он уселся за другой столик. Он старался сохранять на лице серьезную маску, чтобы просто не разрыдаться и не начать бить по столу кулаками в истерике. Потерю друзей или хотя бы просто знакомых парень всегда переживал очень болезненно. А тут он еще и накосячил так, что Йен, казалось, скоро свалится и больше не поднимется. Это ужасало еще больше. Для четверки друзей завтрак прошел очень быстро - буквально через пару минут они молча разом поднялись, так и не притронувшись к еде, и направились к выходу. На Эвана никто не смотрел, и только Док, когда проходила мимо него, сквозь зубы прошипела: - Сраный предатель. Надрал ему задницу, да? - вроде тихо, но казалось, что расслышала вся столовая. Она кинула на парня полный злобы взгляд и вышла из столовой вслед за остальными, гордо вскидывая голову и показывая всем средний палец. Эван хотел оглянуться, но не посмел, опуская голову и утыкаясь взглядом в тарелку, пытаясь провалиться сквозь пол. Лучше бы его убили еще тогда, когда он сопротивлялся ехать в тюрьму. И все были бы счастливы. Последовавшие за завтраком работы облегчения парню точно не принесли - Шон словно нарочно располагался где-нибудь поближе к Пустому и остальным, вынуждая и Эвана находиться рядом с ними. А когда надзиратели объявили, кто на какие работы отправляется, Сказочник так и вообще понял, что судьба его ненавидит - разумеется, посуду мыть его заставили, помимо нескольких полных придурков, которых парень никогда не видел, с Пустым. Тот молчал, не кидая на Эвана ни единого взгляда и смотря на посуду - несмотря на кучу посудомоечных сверхновых машин, в тюрьме явно придерживались старых порядков. С кончиков пальцев Йена, когда он убирал руки от посуды, капала кровь, смешанная с водой. «Опять порезался или пальцы сжег?» - подумал уныло Эван, намывая тарелки, но ничего не говоря, не хватая парня за руки, хотя раньше бы он так и сделал. Сейчас – не раньше. Сейчас они враги. Потому брюнет просто молчал, отмечая, что Пустой чуть пошатывается, когда резко разворачивается, и он осунулся, сгорбился и стал еще мрачнее. И от этого Эвану становилось еще поганее на душе. Стоило понимать, что от Пустого его спасают только надзиратели с автоматами за спиной - они бы всех перестреляли сразу, если бы на их глазах стали драться. Но долго молчать Йен тоже не стал - через несколько минут он очень медленно, раздельно и невыносимо презрительно спросил: - Зачем тебе это надо? - Я… не могу сказать. Прости меня. Я знаю, ты не сможешь, но прости, - тихо ответил Эван, со звоном отставляя в сторону очередную тарелку. Пустой отвел от него взгляд и даже чуть отвернул голову. Дышал он уже не так ровно, как обычно - ему явно было трудно это делать. - Чем ты меня накачал? - Н-наркота, - дрогнувшим голосом сказал Эван, - будь осторожнее сегодня. Пожалуйста. Я, правда, прошу, не отходи от Дока или Профа. Или запрись в камере. Но не ходи в одиночку. Можешь считать это хоть угрозой, но тебе через пару часов будет так хреново, что ты двигаться с трудом будешь, - быстро и очень тихо выговорил он, боясь, как бы его не спалили ребята из банды Шона. Но, благо, вокруг были лишь какие-то незнакомые придурки. Пустой даже взгляд на парня не перевел, так что непонятно было, принял ли он их к сведению или проигнорировал. Но потом все же поинтересовался: - Зачем предупреждаешь, если предал? - Думай, что хочешь, - выдохнул парень, опуская голову и глядя только в раковину. Больше он не произнес ни слова за время работ. На обеде Йен не появился, но поскольку Док, Проф и Мелкий присутствовали, было непонятно - то ли парень реально заперся в камере, то ли просто не поверил Эвану. Но больше ничего не изменилось - Сказочника вновь презирали, и только парни рядом с Эваном подшучивали над "глупым Пустым", пользуясь тем, что Шона не было тоже. Это просто не могло не насторожить, особенно Сказочника, знающего все планы парня. Он даже дожидаться конца обеда не стал - ушел из столовой раньше, просто бродя по коридорам тюрьмы, не зная, где именно находятся Пустой и Шон. Узнал он, впрочем, довольно скоро - когда заскочил в одну из комнат-кладовок, откуда доносился странный шум. Зашел и на пороге остановился на секунду, во все глаза глядя на смертельно бледного Йена, с разбитой бровью и губами, покачивающегося и едва ли не теряющего сознание, однако, с горящими отстраненной решительностью глазами. По этому взгляду было видно - либо убьет, либо умрет. Но скорее второе, если учесть, что нападали на него два парня с ножами, одним из которых был Шон, а другим - его главный "друг", парень, который был кем-то типа заместителя. - С-сука, тварь бесчестная, - выдохнул Эван, мигом выхватывая нож из кармана, раскрывая его умелым движением и набрасываясь на Шона. Сейчас он готов был убить как никогда. Пользуясь тем, что парни только-только обернулись на него, брюнет полоснул «заместителя» по плечу лезвием, заставляя его руку дрогнуть, а сам поворачиваясь к Шону, который нагло и уверенно ухмылялся. Пустой зашипел, вначале не поняв, кому собирается помогать Эван, и разумно решив, что он тоже пойдет против него, но пошатнулся - перед глазами все плыло, и самочувствие было такое, что прямо сейчас в гроб ложись. Но парень все же собрал последние силы и кинулся на отвлекшегося "заместителя", сбивая его с ног и едва ли не кусаясь - Пустой явно не восхищался честными драками и готов был на все пойти, чтобы выиграть. - Что, полуебок, думал, я отстану и успокоюсь, позволив тебе убивать моих друзей? – крутя в руке нож, прошипел Эван. – Ты же все равно всех бы убил, да? И его, и Дока, и Профа, и Мелкого? Ты же ублю-юдок, - говорил он, медленно надвигаясь на недрогнувшего Шона, который явно думал, что какой-то парень ему не ровня. В это время тихонько вскринул помощник Шона, и замер. Йен поднялся, пошатываясь и мутным взглядом глядя прямо перед собой, руки у парня были в крови, в руке - отнятый нож, но драться он явно уже не мог. Шон этим воспользовался, отпрыгивая и буквально обнимая Пустого за шею, с легкостью выбивая из его дрожащих пальцев нож и приставляя свой к его горлу. Он ухмылялся, до безумия мерзко ухмылялся, глядя на Эвана. Приблизился к уху слабо дернувшегося Пустого, рассмеялся и горячо зашептал, не сводя глаз с лица Сказочника: - Ты знаешь, почему тебя предали? Потому что я действительно пригрозил их всех убить. Как там? Сказал, что Дока изнасилуют семеро мужиков, Мелкого будут пытать... да я уже и не помню. Ты даже не представляешь, как твой Сказочник не хотел никого предавать, но представь себе - предал! Отвратительный человек, да? И я действительно прикончу всех вас, без сомнения - мешаетесь. Пустой вновь дернулся, но ноги у него подкашивались, и он мог только слабо поверхностно дышать, слабыми пальцами царапая руку Шона, которого это, кажется, веселило. - Я убью тебя, убью, - зашипел Эван, неожиданно замахиваясь ножом и кидая его в Шона. Конечно, нож-бабочка для метания не был идеален, но в натренированной руке обладал немалой силой, сейчас точно впившись поднявшему голову Шону в глаз. Тот заорал матом, дергая нож в руке и чуть не перерезая горло Йену, но тут же отпуская и нож и Пустого, хватаясь за торчащий из глазницы нож-бабочку, выдергивая его и громко-громко матерясь, прижимая руку к глазу и пытаясь остановить сочившеюся кровь. Эван мигом метнулся вперед, всаживая поднятый клинок вопившему парню под подбородок. Тот захрипел, завалился назад, судорожно дергаясь. - Не смей недооценивать меня, - прошипел он умирающему парню на ухо, поднимая с пола свой нож, складывая его, бросая в карман и подлетая к обмякшему и, кажется, отключившемуся Йену. – Эй, Йен?! Йен! – он похлопал парня по щекам, приподнимая парня и кладя его голову себе на колени. – Йен, очнись, сволочь! Блять! Ну, бля-ять, очнись! Пустой закашлялся, тяжело перевернулся, неудобно выставив плечо вперед, и все же слегка приоткрыл мутные глаза. Он явно ничего не соображал, но все же смог просипеть: - Уберись от меня... - Окей, - Эван неожиданно понял, что все равно ничего не изменится – то, что он предал его, этого факта не изменит ничто. Он сейчас первый враг Йена и его друзей. Снаружи послышался топот ног и громкие голоса. Дверь распахнулась и на парней уставились надзеры, направляя на них автоматы. - Руки держи на виду, вставай-вставай! И этого ты тоже пришил? – спросил один из них, глядя на Эвана. В опровержение этим словам, Йен снова закашлялся. – Сколько тут у нас? Два трупа! Ублюдок, ты из карцера живым не выйдешь, точно, – хватая парня за руки и заламывая их назад, прорычал надзиратель. - Пустого… в медпункт отправьте, - попросил Эван, безропотно поднимаясь и позволяя себя вывести из кладовки. Надзиратель бросил взгляд на Йена, потом крикнул двоим, чтоб подняли его и отнесли в медпункт, а потом тоже в карцер, для профилактики. ========== Глава десятая. ========== самая тяжелая и долгая из всех, что были... ____________________________________________ Пробуждение Йена было, пожалуй, самым отвратительным за всю его жизнь. Перед глазами все плыло, отвратительно тошнило, да и мало того... Парень приподнялся, огляделся, словно пытаясь понять, где он, и задохнулся от враз пробравшего его ужаса - темные стены и глухую металлическую дверь с закрытым окошечком он спутать не мог ни с чем. Нижняя челюсть у него задрожала, Пустой резко вскочил, но не устоял на ногах и завалился, ударяясь плечом о стену и заходясь в кашле. - Йен? – донесся из-за этой стены тихий оклик. Парень только громко застонал сквозь зубы, несколько раз ударяясь лбом о стену в бессильном отчаянии. Он знал, что стены, которые были у камер общими, довольно тонкие, в отличие от остальных, но говорить сейчас явно не хотел. - Йен… прости меня, - за стеной Эван бессильно прислонился лбом к холодной стене. Он сидел тут уже, наверное, дня два или три, пока наконец не услышал из-за соседней стены болезненный стон Йена и не поверил своим ушам. - Замолкни! - Пустой кусал губы. У него начиналась самая настоящая паника - он боялся этого места, просто до жути боялся. Он понял это, когда попал в карцер во второй раз после полугода - стены давили, дышать сразу становилось трудно и, что самое страшное - просыпались вроде бы исчезнувшие эмоции. Он просто становился тем, кем был до своего заключения, так резко его поменявшего. - Лучше бы ты и меня прикончил, лишь бы я сюда не попал, чертов предатель! - он больно укусил себя за пальцы и замолк, судорожно дыша, почти что задыхаясь.