Текст книги "Светлый мир (СИ)"

Автор книги: ЙаКотейко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Глава 28

– Ох, детонька, положи ты иголку, – покачав головой, Матушка осторожно отобрала у Сауле длинную тонкую иглу. За ней потянулся косматый комочек, в который обратились заправленная в ушко нить и такие же лохматые пяльцы. Посмотрев на результат трудов девушки, старушка горько вздохнула и, сев на скамью, принялась осторожно срезать излишнюю пушистость с ткани. – Не твое это, милая, не твое. Ты бы лучше сходила, погуляла. Тебе хорошо, и ребятам работать веселее.

– Ага, я буду гулять и дразниться, а им работать веселее? – недоверчиво возразила Сауле, а сама уже поглядывала в окошко, затянутое пузырем черной рыбы. Здоровой и вкусной, но к сожалению редкой. Оттого в храме всего пяток окон такой пленкой затянуты, остальные досками наглухо забиты или дверкой специальной закрываются.

– Маленькая ты еще, – ласково улыбнулась матушка. – Отроки молодые всегда при девицах работают справнее. Друг перед другом красуются, себя с лучшей стороны показать норовят.

– Матушка! – Сауле, возмущенная таким откровением, покраснела.

– Ох, зря я пораньше с тобой не заговорила, – смерив Сауле оценивающим взглядом, вздохнула старушка. – Ты уж расцвела, а все простых истин смущаешься.

– Не смущаюсь я! – словно котел в очаге, запыхтела Сауле, – а только глупостей таких и допускать не хочу. Я им сестра и помощница. Буду как ты: готовить, стирать…

– Зашивать… – поддразнила старушка вмиг надувшуюся девушку. – Глупости не говори. Не твое это место. Не твоя судьба так далеко от людей сидеть. Ты живая, добрая, веселая, вот и присмотри себе мальчишку хорошего. Хоть того же Лада.

Сауле презрительно фыркнула.

– А ты не фырчи, словно кошка амбарная, нос не вороти, – разозлилась матушка. – Он парень ладный, работящий. Все у него в руках спорится, и здесь он такой же чужой, как и ты. Не ваше это, себя хоронить. Ваше дело жить.

– Скажешь тоже, – буркнула Сауле. Разговор ей не нравился. Матушка что-то часто стала заводить его, стала посылать Сауле работать туда же, где мальчишки в это время были.

– Скажу! – отрезала старушка, а смягчившись спокойно продолжила: – не хочешь Лада и не надо! Свят, поди, давно на тебя глаз положил.

– Матушка, да он же старый! – подавившись воздухом, возопила Сауле.

– Ох, дуреха, не старый, а опытный. Тоже мне, старый, всего-то сорок годков, а ты его, ух, – завелась старушка, обиженная такими словами. – Ну и боги с тобой, тогда присмотрись вон к охотникам, что у нас ночуют. Хорошие люди, надежные.

– Мрачные и страшные, – добавила Сауле, – глядят глазами, что монстры темные, и слова от них не услышишь.

– Глупая да переборчивая больно – припечатала старуха и замолчала.

Сауле едва удержалась, чтобы не показать матушке язык украдкой. Отвернулась от соблазна такого и вновь в пузырь уставилась.

– Ой, матушка, – воскликнула она, взвиваясь с места и бросаясь к окошку поближе. – Никак корабль.

Старушка подошла и стала рядом, пытаясь разглядеть сквозь мутно-желтую преграду вышеупомянутый корабль.

Сауле не стала ждать пока матушка что-нибудь скажет и пичугой вылетела из комнатки, желая узнать – кто решился так близко подойти к берегу.

– Стой! – заорала матушка, но было поздно, девушки и след простыл. – От же, дуреха – запричитала она, спеша следом.

Сауле налетела на нее внизу лестницы, к которой бежала ничего вокруг не замечая.

– Стой, стой, глупая, что случилось? – поймав ее за плечи, закричала матушка, хотя по лицу Сауле и по нараставшему шуму уже поняла – ничего хорошего.

– Матушка, – в глазах девушки наконец появились искры разума, вытесняя собой дикий испуг. – Темные, матушка!

Старушка переменилась в лице, побледнела. Только этого не хватало.

В горницу влетел Свят, высокий, сильный мужчина сорока лет с хмурым, обветренным лицом, украшенным шрамами.

Свята Никодим нашел три года назад, когда ездил в Коархан с ребятами. Привез его, тощего, заросшего, словно решето дырявого. Выходили, вылечили и на ноги поставили. Про себя рассказывать Свят не захотел, да толком и не спрашивали его, в храме каждый убежище найти мог. Уходить, впрочем, он тоже не спешил. Так и прижился, по хозяйству самую тяжелую работу на себя брал. Мрачный и угрюмый, он постепенно оттаял, стал напоминать большого ворчливого пса, сквозь зубы цыкая на младших, но при этом следя, чтобы с ними ничего не случилось.

Когда в прошлом году к ним приехал торговец: полный хитрый мужик с маленькими злыми глазками. Свят за ним по пятам ходил. На глаза не лез, но всегда рядом мрачной тенью маячил. Так вот, тот торговец, думая, что все уснули, к Сауле в клеть забрался. Свят его за шиворот оттуда тут же и вытянул. Сауле даже испугаться не успела, только глаза распахнула, а от торговца лишь ноги за порог вытягиваемые и остались. Вышвырнул его Свят за забор посреди ночи. Ох, и ругался проклятый, обещал много чего, особенно Святу досталось.

– Матушка, спрячь ее! – подлетев к женщинам, Свят чуть тряхнул старушку за плечо.

– Святушка, может они мимо идут? – перехватив руку, уже сползшую с ее плеча, с надеждой спросила матушка.

– Может, – кивнул он, бросив осторожный взгляд на Сауле.

И матушка поняла: не может. Идут темные к ним и навряд ли чтобы про богов поговорить.

– Батюшку берите и в погреб! – велел Свят.

– Без меня пусть идут! – грозно возразил, спускаясь с лестницы, батюшка. Немолодой, но еще крепкий мужчина с седой окладистой бородой, доставшейся ему от какого-то нечеловеческого племени, и связанными в хвост, такими же седыми волосами. Видно было, что батюшка одевался в спешке – видно лег вздремнуть, он ночью за какими-то травками ходил, только под утро явился – рубаха не зашнурована, одна штанина поверх онучи телепается, а пояс он все пытался завернуть, но путался. В конце концов, зло плюнув и обозвав непослушную вещ змеем подземным, он успокоился и только тогда смог завязать пояс как надо. – Я прятаться не буду. Попытаюсь говорить.

– С кем? – взвыл Свят, – с монстрами?

– Может, там люди будут, – непокорно мотнул головой старик и заспешил на выход, бросив через плечо, – а вы в подвал и Звона возьмите, маленький он еще.

Свят прикусил губу, едва сдержав ругательства и побежал следом за стариком.

– Матушка?

– Идем, идем милая. Сейчас Звонку заберем и пойдем.

Звона едва не пришлось тянуть силой. Мальчику только исполнилось шесть и он считал себя взрослым и в битве полезным. Немного уговоров, полные слез глаза и мальчик благородно пообещал не отходить от Сауле ни на шаг, охраняя и защищая.

Сквозь толстую, обитую кожей дверь звуки долетали плохо, но не настолько, чтобы не разобрать крики и звон оружия. Их вытащили совсем скоро. Бросили на колени перед высоким, худым демоном с серой, словно пеплом присыпанной, кожей и длинными, в пол пальца, шипами на изукрашенной черным рисунком голове.

Сауле, оглушенная увиденным, даже не думала кричать и сопротивляться. На земле, совсем недалеко от них, лежали Рост и Модри, в большой луже черной крови. Похоже до последнего не пускали темных к подвалу. Чуть поодаль неопрятной кучей лежал Страх. Пожилой конюх. Из-за угла дома выглядывали еще чьи то ноги.

– Девку и мальчишку на корабль. Старуху, – демон полоснул рукой по воздуху.

Второй, такой же серокожий и зеленоглазый, повторил движение с зажатым в руке мечом. Седая голова в толстом шерстяном платке глухо ударила об утоптанную землю двора. Тело, на мгновение задержавшись на коленях, медленно завалилось вперед. За спиной громко и надрывно закричал Звон, а Сауле сидела словно кукла, не в силах поверить, что все на самом деле. Не в силах закричать или пошевелиться.

– Заткните его и тащите на корабль, – зло бросил главный демон, разворачиваясь и собираясь уходить.

Вот тогда Сауле, подняв взгляд, вдруг завизжала, бросилась на него, вытянув вперед руки, и тут же отлетела обратно. В голове гудело, ударенная щека горела. Демоны, смеясь на разные голоса, вздернули ее на ноги и поволокли к морю.

У самого корабля, черного, хищно вытянутого, лежал на буром песке батюшка с рассеченными до паха грудью и животом. За ним бился в цепях окровавленный, избитый Свят. Волосы на его голове слиплись в страшный темный ком, а изо рта тягучим ручейком текла кровь вперемешку со слюной. Заметив демонов, ведущих еще не пришедшую в себя после удара Сауле и замолчавшего, глядящего перед собой пустым взглядом Звона, Свят забился еще сильнее, еще безумнее. Вот только сделать он уже ничего не смог.

Еще через два часа корабль отошел от берега, направляясь в Темную империю.

***

К кромке леса, подъехали на шестнадцатый день пути – сказалась усталость от постоянной езды. Перед путешественниками лежала пожелтевшая от солнца и ветра пустошь. Чуть дальше шумело море, сливающееся с небом на горизонте. А между ними, соединяя все три стихии: землю, воду и небо – одинокий и могучий стоял камень. Черный с рыжими чертами, слоистый оберег разграбленного, оскверненного храма.

К высокому частоколу из огромных, обструганных бревен Сауле подходила медленно и неуверенно. Она боялась. Боялась, что поселившуюся после слов Михаля надежду разобьет жестокая реальность. И там, за стеной, будут совсем не ее братья, а какие-нибудь неизвестные люди. Незнакомые мужчины.

Потянув за новый, повешенный совсем недавно шнур, Сауле замерла, сжавшись, словно робкий птенец. Со страхом прислушивалась к скрипу двери, точно такому, как и раньше, к тяжелым настороженным шагам, а затем и к грубому, неприветливому голосу грозно осведомившемуся из-за преграды:

– Кто? Чего надо?

– Свят? – прижав руку к губам, уточнила Сауле у невидимого мужчины.

С той стороны повисла недоуменная тишина, а следом скрипнули, отворяясь ворота.

– Святушка! – Сауле, всхлипнув, повисла на шее опешившего, стоящего с открытым ртом мужчины.

– С-Сауле, – ошарашенно прошептал он и, наконец, сомкнул объятья, подняв женщину над землей, и закружил, едва не врезаясь в дерево ограды.

Сауле и Свят сидели в трапезной, за длинным обеденным столом. Когда-то они вместе со всей своей семьей собирались здесь три раза в день.

Батюшка садился с одного короткого краю стола, матушка на противоположном. Все братья и она, сестра, усаживались вдоль длинных сторон. Еду никто не разносил, сами брали, что не достать передавали.

Сейчас две фигуры у самого края смотрелись одиноко и потерянно. Не спасали картину ни укутанный в цветастый платок медный взварник, ни расписные чашки, сделанные тут же, их братом Стахом.

Все в доме осталось прежним, демоны ничего не тронули. От этого становилось еще хуже. Казалось, обитатели просто исчезли, растворившись от какого-нибудь зловредного заклинания. Правда, по сути так и было.

Кахир, вместе с охраной остался во дворе, исследовать новое место.

– Как ты спасся, Свят? – улыбалась Сауле принимая из рук мужчины дымящуюся чашку.

Свят изменился. Он и раньше был довольно худым, сейчас же словно высох. Кожа обтянула тугие мышцы, жилы вздутыми канатами опоясывали сильные руки. Лицо, которое Сауле помнила уже мягким и слегка ироничным, вновь стало жестким и настороженным, а шрамы будто ярче стали, придавая мужчине по-настоящему жуткий вид. Глаза, словно у Анвара и Ашту несколько лет назад, настороженные и бегают от темного угла к открытой двери, а затем к окну и обратно.

Тяжело вздохнув, мужчина подтянул вторую чашку ближе к себе и, глядя в налитый напиток темно-медового цвета, тихо признался:

– Убил хозяина.

– Хозяина? – осторожно переспросила Сауле, стараясь не спугнуть откровенность мужчины.

– Да. Знаешь, Сауле, это ведь я виноват в том, что демоны сюда явились, – внезапно подняв на нее взгляд полный боли, признался Свят.

– Не говори глупостей!

– Нет, я это, я, – не желая сдаваться, мужчина вновь уставился вглубь чашки и заговорил, желая высказать терзавшее столько лет признание. – Когда тот торговец к нам приехал… помнишь, который к тебе забрался? – дождавшись кивка Сауле, Свят продолжил, – я ведь, до того как меня батюшка нашел, убивал, Сауле. Я был…

– Это было давно, Свят, не нужно, – мягко прервала Сауле мужчину, подбадривающе улыбнувшись.

– Давно. Я убить его хотел, Сауле. Прошлое, оно орало. Предупреждало, что нельзя его отпускать. Но батюшка. Он видно, уловил что-то. Сказал – если убью, ворота закроет и больше никогда не впустит. Лучше бы я вновь скитаться пошел, но глотку ему перегрыз. Это ведь он темных привел. За меня и тебя цену поставил такую, что рогатые не думая пошли. Правда, тебя ему не отдали. Не знаю почему. Меня пересадили на его корабль. Где я только не побывал, чего только не видал. – Свят, стиснув зубы, отвернулся от стола, ненадолго замолчав. – Прошло больше года. Весна была. Когда я наконец, смог… Сбежав, я в Темную империю пошел. Мы в Айване были, так что, долго я добирался. Первым Звона нашел, – Свят вновь замолчал, переживая неприятное прошлое. – Только опоздал. Он ведь с того времени, как нас забрали, слова не сказал. Ел плохо, били его сильно. Когда меня увидел, вцепился ручонками, – сглотнув, Свят махом опустошил кружку, выпив остывший напиток, словно это крепкая настойка. – Плакал. С хозяевами договориться было просто – ну какой из такого работник. Мы ушли… а утром, он не проснулся. Ушел во сне.

Прикусив губу, Сауле слушала горькую исповедь бывшего старшего брата и с трудом сама сдерживала слезы.

– Затем Витку нашел и Стаха. Вместе, кое-как, узнали твою судьбу. О том, что тварь тебя не получил, он еще на корабле ругался. О том, что тебя в замок Темного увезли, тоже. Начал оттуда и попал. Только… вместо сестры, жену Всадника нашел, вот и передумал лезть, мешать.

– Почему, Свят? – вскричала Сауле изумленно, – я же, я… я ведь просила Анвара найти вас. Только к Звону мы не успели, его увели… я так понимаю ты увел, а куда никто не знал и найти наши не смогли. Торговец тот, тоже пропал, я думала, что больше никого нет.

– Теперь ты знаешь, – горько улыбнулся Свят. – Почему не зашел? Не хотел тебе прошлым настоящее портить. Ушел я. К прошлому возвращаться не хотелось. Потягались около года по империям да и решили сюда вернуться. Хотели дело батюшки продолжить, да не смогли. Не мое это. Не могу я вот так людям довериться, а ребята не перечат. Сами теперь такие.

– А где они, Свят? – Сауле заерзала нетерпеливо, очень хотелось увидеть и двух других братьев.

– В море ушли. До темна должны быть, – нежно улыбнулся Свят и взял Сауле за руку, крепко сжав. – До сих пор поверить не могу, что ты здесь. Да еще и с сыном. Где он? Может, позовешь? Хочу познакомиться.

– Позволь ему осмотреться. Он у меня темный и привычки все в отца.

– Что ж, ладно, – улыбнулся Свят, вновь расслабляясь. – А пока расскажи, чего тебя сюда потянуло.

Свят договаривал автоматически, заметив все тот же блуждающий взгляд, наполненный муки и тоски. Блуждающий в надежде отыскать подсказку, как лучше врать, в окружающих предметах.

– Сауле? – протянул Свят, намекая, что прекрасно разгадал ее нежелание говорить.

– Нуу, понимаешь… – тоскливо начала она.

– Свет первородный, не нравятся мне твои слова, – дослушав рассказ сестры признался Свят.

Сауле смущенно пожала плечами, судорожно выдохнув. Ей тоже не нравилось, но что поделать.

***

Вечером, когда Кахир отправился спать, все вместе уселись в трапезной. После недолгого разговора, все согласились, что Сауле пока лучше пожить здесь, вместе с братьями. В этом месте точно не найдется предателя. И все подступы, кроме моря, можно охранять, попросив помощи у местных, и они не откажут, в этом были уверены все. Те же мешичы, стоит появиться чужакам в восходней части, сделают все, чтобы предупредить Сауле.

Так и пошло. Мужчины охотились, Сауле взяла на себя хозяйство, а Кахир занимался с гнолами и исследовал окрестности. Можно было бы считать это время тихим да уютным, если бы не одно пугающее, но.

– Сауле, мы можем поговорить? – Свят, дождавшись пока дома никого кроме Сауле не останется, осторожно подступился к пытающейся в который раз освоить шитье женщине.

– А? – вскинула она взгляд от ткани и иглы. Со стороны больше было похоже, что женщина с кем-то дралась, а потом прятала труп: раскрасневшаяся, растрепавшаяся с блестящими глазами. – Да, конечно, – она с удовольствием и облегченным вздохом откинула рубаху, покрывшуюся паутиной ниток с увязшими жертвами – узелками.

Свят, бросив мимолетный взгляд на созданную Сауле «красоту», усмехнулся весело и присел на соседнее кресло, сцепив руки и положив их на колени.

– Святушка, что случилось? – несколько нервно поинтересовалась Сауле, слишком озабоченным сейчас выглядел мужчина.

– Послушай, я понимаю, Кахир твой сын и тебе может быть неприятно, – замялся Свят, не зная как лучше подступиться к вопросу, – но тебе не кажется, что с ним что-то не так.

Сауле вздрогнула, опустив взгляд расширившихся глаз в пол.

Кахир стал меняться. Еще с того момента, на капище. Сауле сначала казалось, что все это ее воображение, страх, нанизанный на волнение и ожидание, но с каждым днем изменения были видны все ярче. Сначала сын стал менее подвижным. Если в первые дни он облазил всю округу, то теперь мог весь день просидеть на полу в большой гостиной, разглядывая в пустой комнате что-то видное ему одному. Иногда он пугал ее пустым взглядом темных… черных глаз. Иногда излишне серьезными словами, взрослыми рассуждениями. Все это менялось постепенно, но очень быстро. Теперь вот Свят завел разговор…

– Не так, – шепнула она и почувствовала, как побежала по щеке горячая капля, свидетельство переполнившего разум напряжения. Зло смахнула ее, поджав губы. – Я не знаю, что с ним, Свят, но он меняется.

– Значит, не кажется, – задумчиво прошептал Свят, отвернувшись к затянутому пузырем окну. Вгляделся в мутную, расплывшуюся даль и сказал, – он мне вчера про тьму рассказывал. Не Первозданного. Причем так… подробно, как и в книгах новых не писано.

Сауле закусила губу. Ей тоже рассказывал, а еще говорил про монстров разных, про Свет, про Пустоту.

Скрипнула тихонько входная дверь. В нее медленно, величественно вошел Кахир, а следом, склонив лобастые головы, ступили гнолы. Мальчик осмотрел комнату, заметил сидящих Свята и Сауле и улыбнулся. Только не радостно, как раньше, а высокомерно, холодно.

– Мама, я научился видеть ступивших! – со смесью детской радости и чуждого высокомерия произнес Кахир, подходя ближе и усаживаясь на ковре перед взрослыми.

– К-кого? – слегка заикнулась Сауле, пугаясь этого пронизывающего чужого взгляда на лице сына.

– Тех, кто ступил во тьму!

– М-молодец, – Сауле не знала, что можно еще сказать на это заявление.

Кахир просиял и вдруг, ни с того ни с сего, стал вновь обычным. Маленьким мальчиком, радующимся похвале матери. Он подхватился, подбежал к Сауле и забрался на колени, обняв ее за плечи.

– Мам, я видел такое. Там Посту, он смотрел на меня такими большими глазами! А еще там были другие, много. Они ходили и звали, – протараторив эту тираду, Кахир вдруг сник, прижимаясь к шее матери, – мам, мне не нравится. Я, я, я хочу, чтобы все было как раньше. Я… мне не нравятся эти, гуляющие во тьме. Они зовут меня, просят простить и отпустить. Мам, я хочу, чтобы папа был здесь. Но я знаю, ему нельзя. Он не хочет.

– Он хочет, но не может, – заворковала Сауле, прижимая сына, уже сына, к себе.

– Нет, не он, а ОН. Он не хочет, чтобы папа мешал.

– Малыш, я не понимаю, о чем ты, – отстранив сына от себя, вгляделась Сауле в его глаза и тут же пожалела. Детская непосредственность, испуг, исчезли, сменившись холодом чего-то неизвестного и страшного.

– Мне нужно подумать, – спокойно произнес Кахир, и уже сам отстранился от матери и слез на пол, вновь устроившись на жестких досках.

Гнолы недоуменно переглянулись и как-то потерянно уставились на Сауле.

– Хорошо, подумай, – шепнула та, натянуто улыбнувшись мохнатым.

Свят, до того молчавший и не шевелившийся, медленно поднялся и, что-то буркнув, отправился наверх, к себе.

Дальше разговора дело об изменении Кахира не зашло. Свят и Сауле с нарастающей тревогой следили за ним, но ничего предпринять не пытались, да и не могли.

Глава 29

По тракту ехать не рискнули. Боялись преследования. Поэтому углубились в нейтральные заходние земли. К сожалению, не учли, что Шиес знает ориентиры именно если двигаться от тракта.

Деревни перестали попадаться на пути уже дня три как. В густом, прокаленном до пустоты воздухе днем не передвигались даже насекомые. Трава на полях обращалась в сено без посредничества косцов. Температура в тени сравнялась с ней же на солнце, а бестолковая темная перла вперед наподобие тура в кустах.

– Мы слишком взяли на заход! – эльфийка тянула слова безэмоционально. Все чувства, что еще полчаса назад в ней вспыхивали, были утрачены в бесплотной борьбе с непрошибаемой темной.

– Сауле говорила, что деревня на заходе! – в Шиес же до сих пор бурлила гамма эмоций, прорываясь раздражением на непонятливую остроухую.

– На заходе от рощи, а роща от нас на полудне! – на одной ноте бубнила Вериорен, давно потеряв надежду достучаться до отсутствующего разума «невесты». Даже фигурка эльфы выглядела устало и подавленно. Она согнулась крючком, почти подметая волосами шею лошади. Спорить ей надоело, но и ехать неизвестно куда совсем не нравилось.

– Какая разница, если мы и едем на заход?! – медленно и громко выпустила воздух через нос Шиес, словно дикий тур, готовящийся к атаке.

Эльфа страдальчески скривилась, прикусив губу.

– Нам нужно спросить дорогу.

– У кого? – издевательски хохотнула Шиес, обводя рукой луг и насквозь просвечивающиеся перелески.

Эльфа сникла еще сильнее. Если так дальше и пойдет, они выедут к морю и возвращаться оттуда продеться ровно столько же по времени, плюс дорога до рощи.

К концу дня они подъехали к нормальному, темному и мрачному лесу, заставившему Шиес наконец остановится и задуматься. Лес Сауле точно не упоминала. Причем в ее рассказе тот даже не мелькал на горизонте.

Въезжать туда не хотелось, нужно было и вправду подкорректировать направление, но… тогда эльфийка выйдет победительницей в споре. Обидно.

– Ладно, переночуем на опушке, а завтра решим, что делать! – велела она под облегченный стон эльфы и тронула лошадь.

Прошло не меньше часа. Девушки решили немного заехать под деревья и стать там, чтобы солнце не подняло слишком рано. Точнее решила это Шиес, а эльфе осталось только досадливо выдохнуть. Она и так и так поднималась вместе с солнцем.

– Да остановись ты, наконец! – еще через полчаса езды по все темнеющему лесу взмолилась Вериорен.

Но Шиес, за время побега поднаторевшая в разглядывании скрытых тропинок, к ее досаде усмотрела среди стволов, как она выразилась, наезженную дорогу, и с упрямством карапуза перла вперед в надежде отыскать дом с удобной постелью.

– Проедем еще немного, – с затаенной надеждой, но старательно делая уверенный вид отрезала Шиес.

Стон Вериорен сменился очень странным рыком. Удивленная Шиес повернула голову пытаясь понять, как это у миниатюрной эльфы вышло так рычать и наткнулась на такой же недоуменный взгляд.

Рык повторился, но теперь отчетливо – спереди.

Разом, словно по команде, они вскинули головы, чтобы успеть заметить горящие желтым огнем глаза и оскаленную пасть со свисающей с губы нитью слюны, на черном, почти невидимом в подползшем ночном мраке, чешуйчатом теле.

Вериорен успела в одном движении вскинуть и натянуть лук, отправив в монстра стрелу. Но та, глухо клацнув о лоб твари скользнула в сторону. Монстр обиженно зашипел, пригнулся и прыгнул. Впился зубами в горло успевшей попятиться лошади Шиес. Хитро извернувшись в воздухе, словно эластичная жила, заднюю часть тела он опустил ровно на девушку, примяв ее вбок и чуть не выкинув из седла. Лошадь хрипела, выпучив глаза, от удара ее начало заваливать.

До того дня, как выкрав оставшуюся от погибших воинов лошадь отправилась вслед за Несущим хаос, Шиес верхом не ездила. Да, за время дороги она научилась держаться в седле и не падать, а к концу ее даже не рыдать, выбираясь из седла на отдых. Но именно обучением занялся только Ашту и то не сразу. Всадник показал правильную посадку, объяснил как держаться, а после назначил ей учителя. Полученных знаний уже хватило на побег и на то, чтобы пересечь поле перед Вангором, не вывалившись из седла. На то, чтобы отреагировать и вывернуться из-под падающей лошади умений не хватило. Шиес больно ударилась боком о землю, а рухнувшее животное придавило ей оставшуюся в стремени ногу.

Лапа монстра опустилась как раз перед носом, неприятно мелькая серым острым когтем, а нога стрельнула резкой болью.

За время полета зверюги Вериорен успела выпустить еще одну стрелу. Как и предыдущая она отскочила в сторону, не причинив твари ни малейшего вреда. Третью эльфа попыталась воткнуть в черную блестящую шею. С тем же успехом.

– За ухо стреляй, или в глаз! На худой конец под челюсть, там, где чешуя тоньше, – резкий, хриплый голос раздался внезапно, но обратила внимание на него только Вериорен.

Выстрелить она не успела. Здоровый, одетый в кожу и мех, заросший словно его же безрукавка мужик уже подбежал к твари и попытался воткнуть пику ей за ухо. Та в последний миг успела заметить мелькнувшего человека и оторвалась от жертвы. Острие вошло в труп лошади. Мужик даже не выругался, в одном движении выдернул копью и отскочил от удара когтистой лапы разозленного монстра. Тварь зашипела и попыталась прикончить надоедливого человека, мешавшего ей спокойно ужинать. Зубы клацнули у самого копья. Мужик ждать не стал, ужалив быстрым ударом монстра в нос. Обиженно зашипев, тот пошел по кругу, стараясь обойти такое неприятное жало.

– Ну, чего медлишь? – едва шевеля губами, спокойно спросил мужик у застывшей эльфы.

Тренькнула тетива и очередная стрела наконец нашла слабое место, впившись монстру в глаз. Голова того дернулась вниз, словно по ней ударили молотом, а заднюю часть наоборот подбросило вверх. Тварь извивалась, напоминая большого, прижатого за голову змея. Но вскоре затихла.

– Хороший выстрел, амани, – кивнул человек, и, словно ничего странного не произошло, стал вытягивать из-под коняги сквернословящую Шиес.

– Я не амани, – зло сплюнула Вериорен.

Амани называли женщин сойтери, изгоев, предпочетших богов Свету, и обычные эльфы очень обижались на такое обращение.

– Бывает, – флегматично буркнул мужик, продолжив в том же духе: – помоги. А ты дитя, не скверни, богов не обижай.

– Да, в одном месте вон той светлой я видала ваших богов! – стиснув зубы, шипела в ответ Шиес.

Мужчина на мгновение замер, окинув недовольным взглядом девушку. Решил, что это она от боли и продолжил.

Пока выковыривали Шиес, незаметно подошли еще четверо таких же мрачных и заросших мужчин.

– Ой! – слегка испуганно проронила Шиес, заметив пополнение. Округлила глаза и оглянулась на Вериорен, ища поддержки.

Эльфа так же замерла изваянием не в силах понять, что сейчас делать: брать мрачных мужчин на прицел или спокойно продолжать помогать Шиес. Бороды на мужских лицах будили в сердцах непривычных к такому виду девиц первобытный страх. Словно это и не люди вовсе, а кто-то из монстров пришел по их плоть и кровь.

Решили все сами мужики. Не обращая никакого внимания на девушек и сидящего возле них приятеля, они разбились на две группы. Одни, развернувшись, удалились во тьму леса, вторые резво принялись за разделку… лошади.

– Они… моего коня! – зашептала Шиес склонившемуся над ее ногой мужчине.

– Да. Вы уж извините. Мы охотники и не привыкли бросать животное. – Он поворочал ногу, удовлетворенно хмыкнул и отпустил, переводя взгляд Шиес на лицо. – Повезло. Ушибла. Сильно, но не страшно. Пару дней ходить не сможешь, но то не перелом. Я Стех, – без переходов представился он.

– Шиес.

Нкаран с удивлением отметила, что Стех гораздо младше, чем казался ей на первый взгляд. Лет сорок, не больше. Совсем чуть-чуть старше ее Ашту.

– Вериорен, – проговорила и эльфа, присаживаясь рядом с ними на колено. – А остальные куда пошли?

– За лошадьми. Заночуем здесь, а то еще работы много.

– А такие, – Шиес робко указала на чешуйчатую тушу, – мстить не придут?

Мужчина недоуменно обернулся, изучая то, на что указывала девушка, а, сообразив, усмехнулся успокоив:

– Нет. Хищники к людям редко подходят. К краю леса выходят еще реже. Эта тварь повадилась. На деревни нападала. Других таких глупых пока нет.

– Ага, – покладисто согласилась Шиес, а Вериорен недоверчиво хмыкнула.

– Вы посидите. Ты можешь место спальное приготовить, – указал он на эльфу, – а я ребятам помогу.

Девушки кивнули разом и, проводив Стеха взглядом, зашипели-зашептались.

– Уходить надо! – косясь на работающих мужчин, шипела Вериорен.

– Как? – тоскливо и одновременно зло вторила ей Шиес.

Ругались они долго и самозабвенно, но пришлось согласиться – уйти не получится. Вериорен в самом паршивом настроении отправилась разбирать вещи и готовить лежанку, на себя и на Шиес.

Вскоре вернулись остальные, ведя в поводу пару лошадей. Крепкие коняжки тянули за собой небольшие возки, заполненные оружием и добычей. Туда же, в плетеные ящики, были добавлены и части разобранной лошади, и шкура монстра, к разделке которого приступил Стех.

Девушки сидели у приготовленных спальных мест и круглыми глазами наблюдали за быстрыми, мастерскими движениями охотников. Они даже не говорили между собой, двигаясь и действуя как одно существо. Двое вернувшихся без вопросов и задержек взялись за костер, и пока один ходил за дровами, второй развел огонь и установил над ним котел. Тут же один из тех, кто разделывал павшую лошадь, передал ему здоровый кусок мяса и вернулся к своему занятию. В результате таких слаженных действий ужин был готов как раз к тому моменту, как закончили с животными, и все мужчины разом уселись вокруг костра. Только Стех перед этим позвал завороженно молчавших девушек, чем видно нарушил обычную атмосферу. Остальная четверка резко обернулась к чужачкам, уставившись на них хмурыми взглядами.

Шевелиться под прицелом этих, звериных, глаз совсем не хотелось. А хотелось вскочить и умчаться в лес, подальше от мужчин. Но, взяв себя в руки, обе девушки согласно кивнули на приглашение и, переглянувшись, разом поднялись. На всякий случай прижавшись друг к другу боками, посеменили к огню и так же тесно сели бок о бок там, где расстояние между мужчинами было шире всего.

– Совсем мы девиц запугали, – неожиданно весело заявил один из них. Причем в лице он почти не поменялся, отчего его слова воспринимались скорее как угроза, чем поддержка. Тем более, что его лицо, загорелое, помимо бороды покрытое сетью морщин и двумя страшными, рваными шрамами с правой стороны, совсем не походило на лицо добряка.

Губы остальных дрогнули, расплываясь в едва заметной улыбке. Девушки прижались друг к другу еще теснее. Стех, заметив произведенный эффект, на правах знакомого представил всех своих друзей. В это время его приятель, названный Дремом и выглядевший гораздо моложе остальных, накладывал всем еду в простые деревянные миски. Первыми ими одарили Вериорен и Шиес. Сдавленно поблагодарив, девушки уставились в еду, словно ища у нее поддержки и не заметили, как Буян, тот что со шрамами, достал объемный бурдюк.