Текст книги "Последствия: Древо жизни (ЛП)"
Автор книги: XWPFanatic
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Последствия: Древо жизни
by XWPFanatic
Авторское предупреждение:
Зена и Габриэль защищены авторским правом и принадлежат большому количеству людей кроме меня. Это произведение написано мной ради смеха, а еще потому, что у меня было слишком много свободного времени.
Предупреждение о насилии:
Зена, военачальники и древние боги редко бывают пацифистами. Если вы ищете рассказ, где никто никому не причиняет вреда, то вряд ли вам стоит искать это здесь.
Отступление по поводу сабтекста:
Зена и Габриэль (вполне) зрелые, взрослые женщины, вовлеченные друг с другом в романтические отношения. Если Вам не нравятся истории, где наши герои ведут себя подобным образом, тогда найдите себе другую.
Описываемое время:
Действие в этом рассказе, происходит во времена Армагеддона. Эта временная линия была введена одной из серий «Удивительных странствий Геракла». В ней Геракл не был рожден, поэтому Зена олицетворяет зло. Она и Габриэль не друзья… пока.
Специальная благодарность:
Лучшему бетта-ридеру в мире. Если вам понравилась эта история, то это потому, что она заставляла меня писать лучше.
Часть I
Глава 1
Отклонившись назад, Завоеватель удобнее устроилась на обитом бархатом троне, в пол уха прислушиваясь к докладам своих регентов из Македонии, Фракии и Иллурии. Ее голова раскалывалась от совершенной никчемности этой работы и яркого солнечного света, врывавшегося внутрь через открытые окна. Легкий ветерок, долетавший до нее, приносил с собой весенние запахи, напоминая о времени, потраченном на завоевание Греции. Завоевывать было забавно, а вот править – нет.
"…и нет никаких сомнений в том, что Македония благожелательно относится к Вашему господству, процветая …"
Зена подавила зевоту. Она могла предсказать каждое слово, покидающее их рты. Конечно, они будут утверждать, что на подвластных им территориях все прекрасно. Иначе это может приблизить их собственную гибель. Не то чтобы это ее беспокоило, но...
Нахмурившись, она закинула одну длинную ногу на другую, наслаждаясь при этом прикосновением гладкого шелка к телу. Смотрительница королевского гардероба была хорошо проинструктирована относительно покроя каждого предмета одежды, особенно выполненного в Восточном стиле, который предпочитала Завоеватель. Сейчас на Зене было нечто полночно синее – гораздо более темного оттенка, чем ее глаза – с широкими рукавами, зауженной талией и большим разрезом на расширявшейся книзу юбке. На груди, прямо поверх ее сердца, были вышиты золотом знаки отличия Завоевателя: меч, проникающий сквозь шакрам.
Регенты с нескрываемой страстью во взорах наблюдали за перемещениями, обтянутой дорогим шелком, гибкой фигуры. Каждый из них мечтал завоевать сидящую перед ними женщину, представляя себя на месте ее избранника.
Их мысли не остались незамеченными Зеной. И она подкатила глаза, желая, чтобы они были столь же сосредоточена на своих собственных территориях, как на ее теле.
Указательный палец правой руки Завоевателя остановился на Орфусе, регенте Фракии:
"Расскажи мне об Амфиполисе".
Мужчина почувствовал, как у него на бровях проступили бисеринки пота. Будь проклято такое «везенье» – иметь родной город Завоевателя в своем регионе. Когда его только назначили регентом, он воспринял это как честь, ожидая частых визитов и королевского покровительства. Теперь же, по прошествии пятилетнего срока ее правления, желание Зены навестить свой прежний дом казалось почти смехотворным. Ей там не будут рады… боги, да они все ненавидят ее, особенно владелица трактира, которая называет Зену ‘исчадием ада’.
"Все отлично, Завоеватель. Город буйно развивается благодаря морской торговле, которая с вашего позволения существует между ним и Троей".
Бровь Зены слегка поднялась вверх: "Никаких беспорядков?"
"Никаких, Завоеватель". – Орфеус сопротивлялся желанию провести рукой по вспотевшему лбу, понимая, что этим только привлечет внимание к своей лжи. Он прекрасно осознавал, что будет благоразумней не упоминать о сожжении чучела Завоевателя подле городской гостиницы. – "Это тихий город, наслаждающийся своим процветанием благодаря Вашему правлению, так же как и вся Фракия вместе с Грецией".
Зена вздохнула, барабаня пальцами по ручке трона. Пять лет тому назад, для поддержания порядка, она образовала три основные колонии кроме Коринфа. Правители, которых она выбрала, не были ее ставленниками. Она назначила их по совету Ментиклиса... ее предшествующего королевского секретаря, который в настоящее время служил пищей для червей. Она собиралась сделать перестановку и назначить на их место людей из своего войска, как только ее правление стабилизируется. Бесцельно запустив руку в свои длинные темные волосы, Зена рассеянно перебирала пряди, по мере того как идеи приходили к ней в голову.
Но я могу упрочить ситуацию.
Эти трое охотно подчинились ее новому господству, несмотря на предоставленное им богатство и оказанное уважение предшествующими правителями. И как только ее мощь возросла, они капитулировали, поскольку их единственной мыслью было защитить свое собственное богатство и положение.
Это делало их опасными.
Если они смогли принять ее как правителя, то и другого примут также легко. Ведь они полагали, что ничем ей не обязаны. А ей нужны были люди, которые бы чувствовали свой долг перед ней. Она уже достаточно вынесла предательства.
Прищурившись, Зена представила себе картину, которая ясно показывала ей будущее: Орфеус объединяется с кем-то, кто пообещал ему более высокий титул. Так же как два других, которые были еще жаднее, чем он. Никто не видит, как она, Грецию объединенной и консолидированной. Грецию, которая могла бы управлять миром под ее твердой рукой.
Эти люди были опасны.
На губах Завоевателя заиграла улыбка. Люди, не знавшие Зену достаточно хорошо, не заметили, что она не коснулась ее глаз.
"Вы все хорошо мне служили, и я хочу отблагодарить вас за это". – Она щелкнула пальцами, и писец, который стоял у стены, поспешил к трону. – "Запиши это ниже: Завоеватель собирается принять регентов Греции в следующее полнолуние. Они и все члены их семей приглашаются в Коринф, чтобы насладиться развлечениями с Завоевателем, которые будут показаны всей Греции".
Троица испытала трепет от перспективы такой чести.
Глава 2
«Я не мог поверить этому! Орфеус. Тиммон. Титус. Все на крестах. Вместе с их женами, детьми... даже младенцами. Нечто подобное я видел три года назад. А эта ведьма стояла там, будто на страже, словно хотела убедиться, что никто не сможет спасти их", – голос Эррола дрожал от гнева. Как бы ему хотелось хоть что-то сделать… хоть что-нибудь.
Широко распахнутые глаза молодого человека полыхали диким огнем, когда он представлял себе сцену, которая еще долгое время будет посещать его в самых страшных кошмарах. Более пятидесяти крестов были установлены этим утром на склоне Коринфа, когда колесница Аполлона только начала свой бег по небу.
Оказавшись в городе по делам, он вдруг услышал там какие-то странные звуки. Другие тоже обратили на них внимание и вскоре, сбившийся в толпу, людской поток увлек его за собой, приведя к холму за городскими воротами. Только когда Эррол оказался достаточно близко к месту, откуда раздавались звуки, он понял что явилось их источником. Это были крики страдающих от немыслимых мук людей: регентов, членов их семей и слуг.
Вспомнив в подробностях открывшуюся ему картину, Эррол согнулся от боли.
Чтобы посмотреть на чудовищное зрелище собралась огромная толпа. И этот факт испугал молодого торговца даже больше, чем сама казнь. Принятие зла, которое несло с собой правление Завоевателя, было основной проблемой Греции. Никто не поднял голос в протесте или протянул руку в помощи. На мгновение юноше показалось будто толпа омывает руки в крови жертв, даже не обращая внимания на то, что они приобретают кровавый оттенок.
А Завоеватель…
Когда он только увидел женщину, стоявшую посреди крестов, то возненавидел ее больше других. На ней было то же воинское одеяние, которое он помнил еще со времен ее вступления в Коринф. Все абсолютно черное: кожаное платье, броня, плащ. Ветер развевал ее темные волосы и плащ, делая ее присутствие еще более зловещим.
И тот же ветер доносил до юноши крики умирающих.
"Она не поэтому была там, Эррол", – тихо произнесла Габриэль, положив свою руку на спину молодого человека, чтобы успокоить его.
Он помедлил, прежде чем задать вопрос; его глаза все еще ярко горели от гнева, причиной которого стали последние зверства, совершенные Завоевателем: "Нет? Тогда почему?"
Девушка закрыла глаза, отгораживаясь от собственных воспоминаний о кресте; воспоминаний, которые отозвались болью во все еще заживающих ногах, несмотря на четыре месяца прошедшие с того времени.
"Люди не настолько глупы, чтобы пытаться освободить их, и она знает это. Она хотела убедиться, что никто не покончит с их страданиями раньше времени".
"Ты так думаешь? Почему?"
Видя непонимание в его глазах, Габриэль объяснила: "Есть люди... Я бы назвала их доброжелателями... кто ходит среди крестов и прекращает боль тех, кто об этом просит. Я видела, как некоторые из них втыкали копье в сердца других осужденных. Я тоже хотела попросить об этом... но я была слишком близко к стражникам".
"Благодари богов за это!" – Эррол опустился на колени и взял ее маленькие ладони в свои. Он и еще несколько человек подкупили охранников, которые думали, что девушка уже мертва, и сняли ее с креста. Они принесли ее домой к Эрролу, позаботились о ее ранах и сломанных ногах, и теперь она жила… несмотря на отметки, оставленные на ней Завоевателем.
"Я знаю, не нужно никогда терять надежду. Это главное, что поддерживает нас в жизни". – Габриэль иронично улыбнулась при следующих словах: "Это и благосклонность Завоевателя".
"Ты снова наслушалась ее пропагандистских речей".
Девушка пожала плечами: "У меня нет выбора".
Каждый полдень в городе приостанавливалась жизнь, дабы выслушать послания Завоевателя, доставляемые в различные кварталы ее королевскими глашатаями. Тех, кто без должного внимания выслушивал такие сообщения, ловили и избивали… или делали еще что похуже.
"Кроме того, всегда полезно знать мысли нашего правителя. Мне жаль, что я не знаю причины смерти ее регентов. Она просто была недовольна ими? Или за этим скрывается что-то другое?"
В мозгу Габриэль уже сформировался план как это выяснить, основываясь на услышанном вчера объявлении, но она не осмеливалась раскрыть его Эрролу. Он просто попытается остановить ее.
Молодой человек встал на ноги и начал безудержно расхаживать взад-вперед. "Ладно, я знаю. Она – ведьма, бешеная гарпия, горгона..."
Габриэль рассмеялась, несмотря на серьезность ситуации. "Горгона? Каждый ребенок знает, что у них есть крылья".
Эррол нахмурился, не желая поддаваться хорошему настроению, но вместо этого был пленен подернутыми дымкой зелеными глазами девушки. Его сердце принадлежало ей с тех пор, как они впервые встретились, когда она прибыла в Коринф. Она всегда служила бальзамом для любой из его ран: физической или душевной.
"Кто знает, что она прячет под тем плащом?" – пробормотал он, не вполне успешно пытаясь оставаться сердитым.
"Хорошо, что ты торговец, а не барда, Эррол. Иначе ты извратил бы все истории". – Судя по всему, ей удалось его отвлечь, поскольку его шаги стали короче, и он встретился с ней взглядом. – "Подойди, сядь, и я расскажу тебе правду о горгонах, и о том, как распознать их". – Юноша неохотно занял место рядом с ней, слегка наклонясь и вдыхая аромат свежести, исходящий от ее волос. – "Как ты знаешь, мир проклят тремя горгонами и две из них бессмертные. Третья же..."
Глава 3
Каждый, кто впервые попадал в королевский дворец, всегда испытывал трепет перед Большим Залом. Облицованный камнем коридор вел к огромным двойным дверям, которые скрывали за собой помещение вполне способное вместить луг, правда, без травы и деревьев. Более половины фарлонга* в длину и два чейна* в ширину, комната была достаточно большой, чтобы хозяин мог устраивать здесь турниры и сражения. (*Прим. переводчика – фарлонг и чейн принадлежат английской системе мер. Фарлонг равен примерно 201 м, а чейн – 20,1 м. Так что данная комнатка где-то сто метров в длину и сорок в ширину :) ).
Помещение имело четыре входа. Главный, попасть в который можно было из коридора, располагался посредине восточной стены. С северной стороны, ближе к западной стене, находился вход Всадников, который представлял собой резной сводчатый проход, под которым вполне мог проехать наездник. Третий – Малый вход – располагался сразу за углом от входа Всадников и вел в небольшую комнатку, используемую Зеной для неофициальных бесед и консультаций. И последний – вход Завоевателя, – располагался напротив Главного и всегда хорошо охранялся, поскольку вел к ее личным покоям.
Комната была бы прямоугольной, если бы не выступ в центральной части северной стены. На нем – в дальнем его конце – стоял трон Завоевателя, ограждая правителя от любого непредвиденного нападения. Возвышение было сооружено из цельного камня, в то время как противоположная – южная – стена представляла собой вереницу равномерно чередующихся простенков, выложенных из каменных блоков, и высоких окон, вытянувшихся от пола до потолка, обеспечивающих комнату хорошим освещением.
Остальные стены в Зале покрывали яркие цветные шелка и шерстяные гобелены, поднесенные в дар Императором Китая. Деревянный пол, из больших инкрустированных камнем досок, словно шрамы прошедших времен, хранил на себе следы ног и копыт.
В настоящий момент в комнате пахло потом и только тяжелое дыхание нарушало тишину.
Выставив вперед мечи, две фигуры медленно кружили друг перед другом в самом центре Зала. По заведенной Зеной традиции каждый день после полудня капитан Королевской Гвардии – Палаемон, – присоединялся к ней для участия в спарринге (прим. перев. спарринг – тренировочный бой). Ей вовсе не хотелось, чтобы он или кто-либо другой забывали, кто здесь отдает приказы, поскольку заработала это право. Многочисленные придворные молча толпились у стен, наблюдая за происходящим и ожидая продолжения отложенных на время дел. Никто не осмеливался уйти без разрешения во время поединка, поскольку выказывание любого неуважения считалось недопустимым и очень строго каралось.
Вращая меч, Завоеватель неторопливо описала им вокруг себя круг: "Давай же, Палаемон, покажи мне свои новые движения".
Капитан с трудом проглотил комок в горле, испытывая неприязнь к улыбке, которой Зена едва не ослепила его. Ее улыбки во время сражения были настолько дикими и неистовыми, что вызывали трепет, без слов говоря об опасности. В последний раз, когда она вот так же на него смотрела, ему на память остался шрам, неровной линией сбегавший из центра лба к переносице и заканчивающийся на левой щеке. Это был вид подарка, который ему бы не хотелось получить от нее снова.
Не получив никакого ответа, Зена остановилась и, опустив оружие, непристойно покачала бедрами: "Ты покажешь мне твои, а я покажу свои".
Палаемон прекрасно знал, что лучше не отвечать на флирт Завоевателя тем же. Последний человек, который решился на это, был выпотрошен словно куропатка. Хватит терять время; никогда не следует позволять ей скучать рядом с собой. Кроме того, она почти в нужном месте и глаза полуприкрыла, будто собирается уснуть. С криком Палаемон ринулся вперед, направляя свой меч ей в грудь.
Зена легко отбила его. "Ты можешь лучше", – упрекнула она противника.
Кивнув, Палаемон попытался снова. На этот раз он сделал ложный выпад вправо, сопровождавшийся быстрым поворотом и нападением слева.
Завоеватель отбила меч капитана, словно тот был надоевшей букашкой. На этот раз в ее прищуренных глазах притаилась опасность: "Палаемон, ты случайно не пил с другими солдатами вчера вечером? Я не потерплю такого поведения от Капитана Королевской Гвардии. Безусловно, ты знаешь об этом", – едва заметно покачала она головой.
"Нет. Конечно же, нет, Завоеватель". – Но протест прозвучал довольно нерешительно, особенно после того, как сопровождался серией предсказуемых движений, которые даже близко не попали по цели. Последнее обстоятельство рассердило Зену и она предприняла свою собственную атаку, решив преподать капитану урок. Однако она очень скоро обнаружила, что каждый раз ее меч натыкается на клинок противника. Разгадав обман, она рассмеялась, гордясь своим спарринг партнером.
"Пытаешься обмануть меня? Думаешь, я настолько самонадеянна?"
"Никогда... не повредит... попытаться получить... небольшое... преимущество". – Палаемон тяжело дышал, перейдя в свою очередь в наступление. Его приятно удивил тот факт, что он оказался способен заставить ее отступить к южной стене. Возможно, его стратегия работает. Он удвоил усилия, используя при этом все свои навыки. Выпад, блок, удар, разворот, новый выпад.
Бросив взгляд через плечо, Завоеватель увидела приближавшуюся стену. Несколько быстрых шагов назад и она увеличила дистанцию между собой и капитаном. Как она и надеялась, Палаемон принял ее отступление за страх и устремился за ней. Огласив комнату боевым кличем, Зена бросилась на стену, по инерции взбежала по ней и, разогнавшись, – прыгнула… Ловко перелетев над головой Палаемона, она приземлилась в аккурат у него за спиной и, шутливо постучав по плечу, приставила свой меч к его горлу. Капитан опустил оружие, признавая свое поражение.
"Женщины всегда наиболее опасны, когда кажется, что они отступают, Палаемон. Никогда не забывай об этом", – прошептала она ему на ухо.
Тепло от ее дыхания послало легкую дрожь по его позвоночнику. Несмотря на свое незавидное положение, Палаемон улыбнулся: "Очередной урок, полученный из ваших рук, Завоеватель". – Ему бы хотелось иных, более частных уроков, но он был достаточно мудр и знал, что такой просьбой только укоротит свою жизнь.
Зена опустила оружие и направилась к своему слуге, предусмотрительно протягивающему ей полотенце. Небрежно стерев легкую испарину с бровей и шеи, она с кошачьей грацией устроилась на троне.
"Какие дела на сегодня, Нестор? Что нового, способного развлечь меня?"
Нестор – высокий, худой королевский секретарь, – был похож на огородное пугало, окончательное сходство с которым ему придавали волосы, по цвету и строению напоминавшие собой пучок жесткой соломы.
"Конкурс истины, моя госпожа", – прогнусавил он, справившись со свитком. Голос королевского секретаря всегда звучал так, будто кто-то зажал ему нос.
Подняв левую руку, Зена быстро провела ею по волосам, наспех приводя их в порядок. "Ах… Я почти забыла об этом". – И действительно, она забыла. Она все еще недоумевала, почему решила объявить вчера о конкурсе. Просто в то время это казалось ей довольно удачной идеей. – "Зачитай правила конкурса, Нестор".
Секретарь, чей длинный нос и в самом деле был настолько тонким, что казалось, только недавно покинул тиски, тут же уткнулся им в пергамент и начал читать: "Каждый соперник должен дать определение, что такое истина. Жюри из трех философов решит, какое определение является правильным... и если вы согласитесь с их решением... победитель будет награжден, как вы посчитаете нужным".
"А проигравшие?"
Нестор просмотрел свиток до конца, но так и не нашел никаких предписаний для проигравших участников.
"Моя госпожа, я жду ваших указаний".
Зена прикусила губу, задумавшись: "Мне кажется, что истина – если она существует – не должна быть свободной. Точно также как процесс ее постижения не должен быть свободным от... боли. Разве все философы не жалуются на муки, которые испытывают при столь глубокомысленных размышлениях?" – Завоеватель рассмеялась, и не думая скрывать свое презрение к таким людям. По ее мнению любой трудоспособный человек, для которого война не была основным увлечением, просто бесполезно растрачивал себя.
"Да, моя Госпожа". – Секретарь с тревогой ожидал, какое наказание должны понести побежденные. Завоеватель бывала такой... выдумщицей... время от времени.
"Чего стоит истина? Руки? Ступни? Ноги? Жизни?" – Внезапная мысль вдруг снизошла на правителя. – "Нестор, тот оракул, который посетил меня в прошлом году и предупредил о регентах. Ты помнишь, почему – по его словам, – он мог видеть будущее?"
Нестор медленно кивнул, улыбка заиграла на его тонких губах. "Да, моя Госпожа, поскольку он не мог видеть настоящего".
Устраиваясь поудобнее на троне, Зена придумала наказание. "Это тогда и будет моим даром тем, кто не в состоянии увидеть настоящую истину: я дам им возможность увидеть их будущее". – Она щелкнула пальцами. – "Запиши это: все, кто солжет – должны быть ослеплены". – А в сторону пробормотала: "Возможно, это уменьшит число дураков, которых я должна вынести сегодня".
После возвращения Зены из ванной и переодевания, Нестор распорядился принести еды и установить ее на столике рядом с ней. Пока она наблюдала, Митрус – ее дегустатор, – вышел вперед, чтобы испробовать предложенные блюда: жареного перепела, вареные овощи и сладости.
Королевские стражники насильно привели философов из Коринфской Академии и, неделикатно толкнув, усадили по левую руку от Завоевателя. Раскрасневшиеся после принудительного, форсированного марша, трое мужчин тяжело дышали, переводя дух.
Зена наклонила голову, и Нестор в ту же секунду был рядом, ожидая инструкций.
"Я не хочу видеть тех... 'людей’. Я уже страдаю от яркого света их бледной кожи и лоснящихся голов". – Завоеватель прикрыла глаза рукой, будто закрываясь от слепящего блеска. – "Пересадите их".
"Да, моя Госпожа". – Нестор передал пожелание Палаемону, который немедленно подал сигнал трем стражникам, которые привели ученых мужей в Большой Зал. Совершенно не церемонясь, охранники тут же схватили и оттащили философов подальше из поля зрения своей королевы.
Зена – Завоеватель Греции, – хотела быть арбитром сущности истины.
Ей это нравилось: это стало бы еще одной строкой в списке ее достижений. И все же один титул ей хотелось иметь в особенности: Завоеватель Рима и Палач Цезаря. Она все время мечтала о нем, страстно желая получить больше всех остальных, но он все еще был вне досягаемости.
Цезарь был единственным человеком, кому когда-то удалось взять над ней верх, кто использовал ее точно так же, как теперь она использовала других. Человек, который сломал ей ноги и почти уничтожил ее дух. Человек, который в настоящее время управлял Римом и своей империей. Тот, кто знал о ее истинных слабостях.
"Настанет день, Цезарь, и я разделаюсь с тобой".
"Моя госпожа?"
Зена даже не подозревала, что произнесла последнюю фразу вслух. Сердито посмотрев на державшегося поблизости секретаря, она махнула рукой, отсылая его прочь. Взглянув на все еще живого Митруса, она взяла ближайшее печенье и праздно задалась вопросом, почему все дегустаторы похожи на крыс.
"Провозгласите условия конкурса и посмотрим, найдется ли доброволец, кто осмелится указать трону, что такое Истина".
Палаемон, который наблюдал за разворачивающимся зрелищем со скрытым интересом, всерьез сомневался, что кто-либо вызовется. Однако обещанное вознаграждение от Завоевателя наверняка соблазнит некоторых. Интересно, что получит победитель. И стоит ли рисковать ради этого своими глазами? И тем, что она узнает его имя. Разумеется, я каждый день рискую своей жизнью, надеясь, что она не устанет от меня. Если мне доведется прожить достаточно долго, то, безусловно, я прославлюсь. Я стану ее лучшим Капитаном Королевской Гвардии. Возможно, мне выпадет честь спасти Завоевателя в сражении против Рима или даже привести Цезаря в цепях. Или убить последнего из тех необычных животных – Кентавров. Боги, все, чего мне хотелось, с тех пор как я стал достаточно силен, чтобы удержать меч, – это сражаться рядом с нею. И возможно только однажды увидеть какой-нибудь отклик в тех глазах, которые снятся мне каждую ночь.
Его внимание вернулось к настоящему, когда первый конкурсант уверенно вошел в Большой Зал. Вот будущий слепой. Молодой человек, лет двадцати, приблизился к Завоевателю с высоко поднятой головой и пристальным взглядом, который едва не пронзал ее насквозь. Он не поклонился, не стал на колени и даже не склонил головы. Палаемон видел собак с таким же сумасшедшим взглядом как у него, перед тем как от них избавлялись.
Наблюдая за его приближением, Завоеватель развлекалась, пытаясь определить, чем же ей выколоть его глаза. Кочергой? Ножом? Ложкой? Держу пари, что получится интересный звук.
"Я – Ситаклес из Эгейра".
Прищурившись, Зена подалась вперед, пристально изучая молодого человека, прежде чем начать разговор по существу. Он так и не склонился перед троном. Не соблюдение правил этикета и отсутствие у юноши страха перед ней, удивляло.
"Итак, что же такое истина?" – спокойно спросила Завоеватель, игнорируя неуважение к себе.
Речь молодого человека была дерзкой. Каждое слово, срывавшееся с губ, было похоже на лай бешеного пса, которого видел в нем Палаемон: "Устами мертвых глаголет истина. Я впервые услышал ее от моего брата, Телоса, когда он умирал на твоем поле боя". – Ободренный собственным голосом, молодой человек перешел на крик: "Истина в том, что ты являешься проклятьем нашей земли! Истина в том, что ты уничтожила все, что делает жизнь бесценной! Истина в том, что ты заслуживаешь смерти!" – Быстрым движением, он достал кинжал из рукава и бросил его, целясь ей в сердце.
Проклятье, проклятье, проклятье! – Палаемон покинул свое место возле Завоевателя и бросился к юноше. И хотя он сделал это слишком поздно, чтобы задержать бросок, но все же ухитрился изменить направление полета. Выворачивая и ломая кости Ситаклеса, капитан схватил его и насильно опустил на колени, правым предплечьем так обхватив юношу за шею, что едва не раздавил ему горло.
Завоеватель небрежно протянула руку и остановила летящий кинжал прежде, чем тот нашел себе мишень в теле Митруса. Дегустатор в страхе смотрел на острие ножа, остановленного в опасной близости от своего горла.
"Мы не можем позволить себе, потерять тебя при таких обстоятельствах", – успела сказать ему Зена, до того как он грохнулся в обморок.
Бесшумно, будто большая кошка, подкрадывающаяся к жертве, Завоеватель поднялась с трона и присела над склоненным человеком. "Ты бросаешь мне вызов? Ты приходишь в мой Большой Зал и осмеливаешься здесь напасть на меня? Ах, да, устами мертвых глаголет истина". – При этом она погрузила его же кинжал ему в кишки, проделав длинный разрез через весь живот. Плоть легко рвалась под сталью, и кровь сплошным потоком хлынула из открытой раны. Зена беспристрастно наблюдала, как бедняга скорчился от боли и, схватившись за живот руками, пытался удержать свои внутренности: "Скажи мне, Ситаклес, ты – умираешь?"
"Ты же… знаешь… да..." – По какой-то причине он не нашел в себе сил проигнорировать ее вопрос, точно также как оказался не в состоянии отвести глаз от холодной, гипнотической синевы ее пристального взгляда.
"А я?" – Она показала окровавленным лезвием на свое тело, бесспорно сильное и здоровое. Даже ее одежда не пострадала: ни одна капля его крови не осквернила ее.
Судорога прошла по его телу. "Нет".
Зена склонилась к нему, и, насмехаясь, с кажущейся доброжелательностью прошептала на ухо: "Тогда ты – неудачник. Вся твоя жизнь не удалась, согласен? Ты не исполнил ожиданий своего брата, человека, который был лучше, чем ты. Не так ли? Разве ты не… жалок?"
Боевой дух Ситаклеса умирал: "Да", – и затем его тело последовало за ним.
Зена вытерла кровь с кинжала о рубашку незадачливого конкурсанта и отбросила его в сторону. "Устами мертвых глаголет истина".
Нестор вышел вперед, собираясь заняться организацией по наведению порядка. С этой процедурой он был хорошо знаком.
Завоеватель снова уселась на трон, жестом подозвав Палаемона к себе.
"Обезглавь стражников, которые пропустили этого человека с оружием, предварительно не обыскав его".
"Да, моя Госпожа". – Палаемон не любил терять своих солдат, но еще больше ему бы не понравилась потеря своей собственной жизни. Резко крутнувшись на каблуках, он повернул налево, спеша выполнить приказание Завоевателя.
На смену капитану, в Большой Зал вошли две юные служанки. Они принесли ведра с водой и специальные соли, чтобы отчистить испачканный пол. Обе были настолько хрупки, что казалось сами весят чуть больше ноши в своих руках. Опустившись на колени, девушки посыпали темно-красное пятно солью и начали оттирать его губками. Потребовалось несколько раз повторить процедуру, прежде чем им удалось избавиться от крови.
Рассеянно следя за происходящим, Зена ненароком отметила, что все, что осталось от Ситаклиса – это небольшое мокрое пятно на ее полу. Идиот.
Тем временем, Нестор помахал чем-то едко пахнущим под носом Митруса. Темно-коричневые глаза дегустатора, и так близко расположенные дуг к другу, теперь и вовсе сошлись к переносице, когда он попытался сфокусировать их на склонившемся над ним королевском секретаре.
"Вставай же, Митрус, самое плохое закончилось".
Зена топнула ногой и подозвала секретаря к себе: "Давай продолжать конкурс. Я хочу покончить с этим до сумерек".
"Да, моя Госпожа. Позвольте мне посмотреть, сколько конкурсантов осталось". – Нестор стремительно двинулся к Главному входу и исчез на несколько секунд. Когда он вернулся, на его тонких губах играла полуулыбка. – "Моя Госпожа, осталось только два участника".
Так намного лучше, – подумала Зена. – "Пригласи следующего конкурсанта".
Следующим оказался полноватый молодой человек. Войдя в Зал, он быстро направился к кругу перед троном, где обычно преклоняли колени просители. Старательно держа глаза опущенными, он встал на колени и, упираясь лбом в свои крепкие ляжки, стал ждать распоряжений Завоевателя.
Значительно лучше; этот знает свое место. Теперь если он только умеет учтиво и красиво говорить…
"Встань и отвечай".
Представшее королевскому взору загорелое лицо мужчины, говорило о многих часах проведенных им в трудах на солнце. Взглянув на большие сильные руки, которыми хорошо управляться в поле и ухаживать за животными, Зена предположила, что он крестьянин.
"Завоеватель, истина – это не то что есть на самом деле, а то – во что каждый пытается заставить поверить другого. Ложь достаточно часто становится истиной". – Он снова опустил глаза, помня, что рискует ими в своей беседе.
Да, в этом что-то есть. Вероятно, ему удастся разоблачить ложь, которую сейчас принимают за правду, что Цезаря нельзя победить. Черт возьми, даже моя собственная армия все еще верит этому и боится Рима и его легионов. Но Рим будет моим. Скоро. Вот это и есть истина, клянусь могилой Лайкуса.
