Текст книги "Иной (СИ)"

Автор книги: Волопас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Одно яблоко, пожалуйста, – попросил я и вынул из кармана монету – местные прогрессоры старались, но не смогли, так что при наличии множества приятных вещей, вроде настольных ламп, бумажных денег просто не существовало.

Протянутую сладость я тут же сунул в руки Амелии; её это, кажется, хоть немного удовлетворило.

– Мисс, вы давно живёте в Кальбероне? – спросил я.

Женщина смущённо махнула рукой.

– Да какая из меня мисс? – добродушно отозвалась она. – Я тут с самого детства – давно, как видите. А что?

– Просто интересно, как тут живётся. Мы с женой приехали издалека – мы всегда хотели обосноваться в таком месте, – я кивнул на видневшуюся вдалеке церковь. Краем глаза я заметил, как Амелия мужественно поборола желание закатить глаза. – Думаете, в столице спокойно?

– Спокойно, конечно, спокойно! И работа всегда есть, можете не волноваться, – закивала женщина. – Но вы такие молодые, а уже женаты? Да уж, в наше время рано взрослеют… Впрочем, переезжать на новое место лучше в молодости, этого не отнять. Знаете, зовите меня миссис Пансин. И скажу вам сразу: продавец овощей, что держит лавку за углом, постоянно пытается подсунуть гнилые овощи! Вы лучше у него ничего не берите. И цены он поднимает конские.

– Ничего себе, – я покачал головой. – Спасибо за совет, миссис Пансин! Меня зовут Алекс Эддерли. А это Мелисса.

Я кивнул в сторону Амелии; той оставалось только подтвердить мои слова и продолжить жевать своё яблоко.

Глава 7

– Ужасный день, да? – спросил я.

Амелия послала мне взгляд.

Было около десяти утра. Мы завтракали в маленьком кафе на центральной улице, просто потому что я неожиданно понял, что неполноценное питание – огромная проблема нового тела. Да и посидеть, помаячить лишним не будет.

Это был второй день страданий Амелии; вчера мы так и носились до середины дня прежде чем мои ноги начали протестовать; Альберих и нагрузки? Хаха, несовместимо. И всё же, на следующее утро я снова потащил Амелию в Кальеброн. В конце концов пришлось купить ей пару вещей – недешёвых, следует заметить, а за местные духи и вовсе можно отдать почку.

Итак, на сегодня я её умаслил. Всё равно был должен – вот и отплатил.

Весь прошлый вечер я изучал местную религию. Аж голова начала гудеть; и всё же, я постарался уместить в голове самые важные детали. Верили в этой стране как бы в бога, но, с другой стороны, и не в него вовсе.

Странная ситуация: ровно тысяча четыреста семьдесят шесть лет назад (тогда-то и началось новое летоисчисление) Богиня, создавшая человечество, даровала людям магию. Здорово, просто потрясающе. Уже на этом этапе я задался вопросом, почему кто-то батрачит таким интереснейшим образом, а поклоняются всё равно Двенадцати.

Ладно, продолжаем.

Магию-то людям дали не просто так, а потому что они не единственные обитатели мира. Они тут, в общем-то, были самыми слабыми: маленькими, слишком хилыми по сравнению с другими существами, да ещё и болезненными и привередливыми к питанию. Проще говоря, неудачно у Богини получилось: её драгоценные люди быстро оказались внизу пищевой цепочки и на грани вымирания.

Ну и, как полагается, помимо Богини был и Бог. Тот самый гад, который накидал в мир смертоносных тварей; он посмотрел на людей и понял, что от слабого звена лучше избавиться – они ему всё равно никогда не нравились. По его указке другие существа (какие? Да кто их знает) начали теснить человечество.

Магия проблему не решила; людей было мало, новые силы они только обрели – в общем, ни одна проблема по щелчку пальцев не решается. Но вот объявились двенадцать смертных, которые были несколько… лучше других. Дальше всё стандартно: якобы глубокие цитаты про единство и защиту людей, бла-бла-бла, человеческое государство в безопасности.

Но потом они, естественно, померли, а в честь них основали церковь. И я, конечно, всё понимаю, но объект всё же выбрали не тот. У вас есть Богиня, даровавшая магию (настоящее доказательство существования!), а вы решили, что двенадцать самых лучших магов своего времени святее, чем она?

Всё это было слишком стандартно. Как будто попадание в фэнтези-мир автоматически запускает именно этот сюжет; никто не придумал ничего оригинальнее? Я и так мирюсь с идиотизмом вокруг себя! Люди под натиском нелюдей и чудесные спасители, конечно. Можно было и не читать – просто поотвечал бы наугад, если бы кто спросил. Это наверняка бы сработало!

Самое худшее в том, что даже я, человек, никогда не интересовавшийся темой магических миров, понимаю, что попал в место, полностью скопированное со всех произведений массовой культуры.

Это уже даже не смешно!

И даже не всё. Конечно же, есть очень фэнтезийное обстоятельство. Умирая (интересно, от старости?) Двенадцать завещали, что однажды переродятся. Если быть точнее, раньше, чем с их смерти пройдет полторы тысячи лет. Сколько там осталось? Да кто его знает, но явно чуть-чуть. Ясно, почему активизировался какой-то культ. Зашевелились в предвкушении.

Зачем Двенадцати вообще реинкарнировать, и что это будет значить для людей? А кто его знает. Только руками развести и остаётся: полная бессмыслица.

Я сердито наколол на вилку кусок бекона. Давненько я не чувствовал такого разочарования.

– Что вы делаете? – поинтересовалась Амелия.

– Чувствую себя самым мудрым человеком на всём континенте, – пробурчал я. – Забудь. Так ты правда веришь в перерождение этих Двенадцати?

Последний вопрос я произнёс шёпотом; не похоже, что нас кто-то подслушивал, но лучше бы этому остаться между нами.

Амелия покачала головой.

– У меня нет причин не верить в их историю, но я не совсем понимаю, как работает перерождение, – ответила она, тщательно обдумав ответ. – Вы явно знаете об этом больше. У меня были некоторые мысли.

Мысли, да? Что, намекаешь, что я – один из Двенадцати? Ожидаемая, но досадная ошибка. Я не реинкарнировал, а переселился, и я уверен, что между этими терминами должна быть огромная разница.

Ну и, в конце-то концов, несмотря на собственную историю (признаться довольно невероятную), поверить в то, что дюжина древних магов переродится… Ну не знаю. Даже если они это сделают, вряд ли кто-то действительно узнает. Разве не в этом смысл перерождения? О воспоминаниях и речи не было.

Ай, сижу, строю из себя знатока. Я к этому всему отношусь только из-за идиотского брата. Приглядимся к культу, узнаем, чем они там занимаются и, возможно, прикончим моего старшенького – да и всё, остальные их дела вообще меня не касаются.

– Ну и что теперь? – снова заговорила Амелия. – Сегодня мы сделаем что-то полезное?

– Человек, получивший кучу непонятной чертовщины за полмешка золота, должен молчать, – фыркнул я. – Я пошёл на подкуп, ожидая, что он сработает. Итак, вчера мы пару раз прошли мимо фонтана на той самой площади, а сегодня идём ловить зазывалу.

– Зазы…валу?

– Ну кто там из культа Двенадцати ошивается? Нам же нужно вступить. Ты же помнишь нашу легенду?

Я потратил на продумывание нашей якобы жизни некоторое время – конечно, не без помощи Амелии. Грех не воспользоваться: всё равно же спросят, кто мы, да откуда такие взялись. И что-то мне подсказывает, что это будет не последний раз, когда выдуманная жизнь Алекса Эддерли пойдёт в ход.

Ох уж эта жизнь в мире без удостоверений личности. Жителей этого мира, похоже, вообще ничего не смущает.

Мы покинули маленькое кафе; Амелия с тоской (очевидно, специально) глянула на выставленный на витрину торт, который ей не купили. Она оказалась ещё той сладкоежкой; только вот мне бы не хотелось, чтобы в самый ответственный момент её стошнило от непомерного количества сахара, который она в себя впихнула.

Она явно отрывается, зная, что я довольно щедр с ней, да? Просто не могу заставить себя снова держать кого-то в ежовых рукавицах. Я только избавился от нервного тика – хочется пожалеть свои нервишки, пока это возможно. Держу пари, это всё из-за попадания в какой-то слишком добрый мир. Удивлюсь ли я, увидев здесь метафорических розовых пони вполне живыми и настоящими? Уже не уверен.

Но, честно говоря, не дай бог.

Итак, я всё больше укрепляюсь в мысли, что всё происходящее – предсмертное видение, сгенерированное моим мозгом и отчаянной потребностью в отдыхе, а вся эта история с Мапелем и культом – слабый отголосок проблем из прошлой жизни.

Сегодня было облачно. Прохлада была приятной; кто-то из прохожих изредка ёжился, но я был доволен такой погодой. В зданиях академии было душно, а вечно торчать на солнце я не люблю; к тому же, маленькая хмурость на небе очень даже располагает к работе.

Благодаря немного ухудшившейся погоде зевак стало меньше. Это было нам только на руку – ни Амелия, ни я не знали, как будет выглядеть человек из культа, и как с ним вообще встретиться. Возможно придётся высматривать знак на одежде… Ну и работёнка! Это тебе не сравнивать цель по фото.

Мы приблизились к фонтану; Амелия присела на бортик и вперилась взглядом в людей, собравшихся на маленькой площади; она бегло осматривала каждого из них, толком не зная, что искать. Кошка на охоте.

Я покрутился на месте. Возможно, стоит искать одиночку. Наверняка самого стрёмного; знаем мы, как это работает. Станет ли нормальный человек стоять на одном месте целый лень, надеясь, что кто-нибудь заинтересуется вступлением в культ и найдёт его?

Тоже мне, вступительное испытание.

Ладно, это заняло куда меньше времени, чем я думал. Я убедился, что Амелия смотрит издалека, и подошёл к молодому человеку – почти мальчику в смешных круглых очках. Рыжий, конопатый, со смешной стрижкой – казалось бы, что в нём подозрительного?

Ну, например вышитый на рукаве знак культа. Кричащая примета. Да и взгляд у него нервный, бегающий. Явно недавно тут стоит – не повезло бедняге заниматься… ну, этим.

– Привет, – поздоровался я. – Любуешься видом церкви?

Их действительно было видно; вообще-то, здание было огромным, как дворец, так что не увидеть его из любого конца города. К тому же, стеклянные купола и статуя, напоминающая планету с двенадцатью рунами (какой интересный выбор), отсвечивали, привлекая внимание. У того, кто это построил, явно было много денег. О-очень много. Интересно, как тогда выглядит королевский дворец.

– Д-да, – отозвался мальчишка. – Замечательный вид. Вам что-то нужно?

– А как ты думаешь? – фыркнул я. – Знаешь, я глубоко верующий человек. До меня дошёл слух, что в столице можно… собраться по интересам с людьми, так же заинтересованными в религии.

Мальчик кивнул.

– Так вы об этом? Конечно! Я отведу вас!

Я повернулся, чтобы подозвать Амелию, и, воспользовавшись этой маленькой заминкой, скривился. И всё? То есть, кто угодно может просто подойти и сказать: «Мне тут давно приключений на мягкое место не хватало, можно я вступлю в вашу секту?»

Невероятно, насколько же здесь все друг другу доверяют? Впрочем, вряд ли создатели этой организации чего-то боятся. А чего? Если церковь их поддерживает, то и государству дела нет. Кто будет ловить их и прикрывать лавочку? Разве что плакаты по городу не развесили: «Тайный культ ведёт набор идиотов! Получите глупую нашивку за вступление!»

Мальчик убедился, что мы готовы следовать за ним, и повернулся к какой-то подворотне. Чего и следовало ожидать… Ладно-ладно, моя первая организация наёмников тоже имела вход в подворотне. Может, мне и не стоит относиться ко всему, как к затянувшемуся пародийному спектаклю?

Ну, а может и нет.

Железная дверь. Маленькое помещение без окон, стол и пара стульев. И, видимо, местная приёмная комиссия: мужчина лет сорока с блестящей лысиной глянул на нас исподлобья. Невероятный офис, нечего сказать. И ведь не скажешь, что именно эта конторка затащила в секту графского сынка.

Ну или Мапель умственно отсталый. Я, конечно, пока его не встречал, но хорошо отзываться о «родном брате», пытавшемся меня убить, выше моих сил. По крайней мере, это правдоподобная теория.

Мальчонка выскочил за дверь; она закрылась с каким-то глухим стуком, оставив нас с Амелией наедине с мужчиной за столом.

– Присаживайтесь, – протянул он, указывая на стулья. – Вы не представляете, как я рад вас видеть.

Должно быть, он всем это говорит. Главное, не смеяться, пока он вещает из-под своих огромных усищ – серьёзно, ну здесь же есть зеркала! Я-то в его возрасте не перестал за собой следить; думаю, и популярность у женщин у нас сильно отличается.

И всё же, я сел. Амелия сделала то же самое; стоит признать, напряжённо, на одеревеневших ногах. Я надеялся, что она будет лучшей актрисой, с её-то невозмутимостью; впрочем, думаю, я просто к ней пригляделся и теперь могу различить то, что глазу первого встречного недоступно.

– Мы тоже очень рады, – я широко улыбнулся. – Как нам стоит к вам обращаться?

– Как вам захочется, – отозвался мужчина. – А ваши имена?

Ну, Усач так Усач. Не я это сказал!

– Я Алекс Эддерли, – представился я и глянул на Амелию. – А это моя супруга.

– Мелисса Эддерли, – отозвалась она.

Усач с сомнением качнул головой.

– Вы так молодо выглядите. Сколько вам лет, мистер Эддерли?

– Мне двадцать, – беззастенчиво соврал я. – А вот моей жене всего восемнадцать.

Я и так прибавил до опасной границы; хилый семнадцатилетний Альберих и без того выделяется на фоне сверстников. Миниатюрной Амелии тоже не повезло – тяжело в этом мире двоим коротышкам, ничего не скажешь!

– Два-адцать, – протянул Усач. – Вы местные?

Я качнул головой.

– В Кальбероне мы всего пару дней. Мы переехали сразу после свадьбы – раньше мы жили в Штинвеле.

Штинвель – маленький городок, почти деревушка восточнее Кальберона. Я выбрал её, потому что она была недостаточно близко, чтобы было легко проверить наше происхождение, но и недостаточно в глуши, чтобы всё выглядело совсем неправдоподобно.

– Хотели быть поближе к главной цервки? – Усач усмехнулся. – Очень похвально. Так вы верите в пророчество о перерождении Двенадцати, не так ли?

Тупой вопрос. Нет, не верим, просто в этом вашем Кальбероне молодожёнам совершенно некуда сходить!

Я уверенно закивал.

– Конечно! Как мы можем не верить в обещание святых?

– Это истина, – добавила Амелия своим как обычно серьёзным тоном; достаточно убедительно.

– Всё так. Именно ради этого мы и собираемся – в ожидании возвращения тех, кто спас человечество, – мужчина удовлетворённо написал что-то на листе бумаги. – Но вы уверены, что сойдётесь во мнениях с другими? Знаете, некоторые занятия могут быть для вас… необычными.

Как попытки кого-то прирезать, я понимаю. Ничего необычного; что, думаете, мы не знаем, чем занимаются организации, вроде вашей?

Нет, конечно, они могли набрать идиотов, которые понятия не имеют, что творится у них под носом. Таких может оказаться и больше половины – пора прекратить возлагать надежды на чужую сознательность. К тому же, учитывая то, что местная религия основана на вполне реальной (ну, для их мира) истории, не стоит исключать, что тут полно глубоко верующих людей.

– Мы всё понимаем, – я ответил на вопрос Усача. – Знаете, мы с Мелиссой – очень понимающие люди. Я уверен, что мы легко вольёмся в общество… заинтересованных.

– М-м… – мужчина противно улыбнулся. – Тогда у вас не будет проблем не так ли? Вы можете получить членские значки у Ганса.

Очевидно, он имел в виду рыжего мальчика-зазывалу; казалось бы, задача выполнена. И всё же, я как бы невзначай спросил:

– Мы ведь должны пожертвовать что-то на нужды культа Двенадцати, не так ли?

Взгляд Усача – цепкий, проницательный и чересчур липкий, – вернулся ко мне. Его улыбка, казалась, была ещё шире моей. Должно быть забавно наблюдать, как двое людей пытаются изобразить дружелюбие таким нелепым образом.

И всё же, без заплывшей от жира фигуры и действительно смешных усов я должен быть куда убедительнее; как я уже говорил, внешность сильно влияет на восприятие человека.

– Ну что вы, – сказал Усач. – В этом нет никакой необходимости.

И несмотря на эту ложь, он был рад этому вопросу. Мы с Амелией оделись попроще, как обычные горожане, потому что притворяться дворянами – себе дороже. Не скажешь, что у нас много денег. Единственный путь для культа – медленно начать давить, чтобы мы несли свои деньги; в конце концов, они выдоят нас до последней капли и выбросят в пользу новых источников денег.

Но вот мышь сама бросилась к мышеловке, в надежде, что её прихлопнут. Ну разве это не смешно? И трудиться не надо!

А предложил я это, чтобы сразу зарекомендовать себя как человека, настроенного их поддерживать. Увидев немного денег – мы с Амелией тщательно выбирали сумму, не слишком большую для вчерашнего сельского жителя, но не слишком маленькую, чтобы махнуть на нас рукой, – кто угодно ослабит бдительность.

Хорошо иметь отца-графа. До сих пор не было возможности это оценить, а тут на тебе: вот куча золота, получай, пользуйся. Мне бы такого в прошлой жизни, и половины проблем как не бывало!

Я потянулся к внутреннему карману куртки и вытащил мешочек с деньгами.

– Я уверен, что такой серьёзной организации будет, куда это потратить, – заявил я, выкладывая вещицу перед Усачом.

– Хн-н… – он снова протянул что-то невнятное и хлопнул в ладоши. – Только потому что вы настаиваете!

Глава 8

Я задумчиво крутил в руках членскую нашивку культа Двенадцати. Как и ожидалось, небольшое пожертвование помогло; Усач шепнул рыжему мальчишке пару слов, и тот выдал нам не те же опознавательные знаки, что что наверняка носило большинство. В любом культе были уровни доступа; на самом деле, ни на что существенное надеяться не стоит. Всё это – просто иллюзия, заставляющая людей чувствовать себя более важными и уникальными. И, конечно, собирать их в разные группы для разного воздействия.

Отчётливо помню, что шепнул на ухо Амелии, когда мы отошли подальше от злополучной подворотни:

– Поздравляю, теперь мы идиоты.

– Официально?

– Именно так.

Хорошо, когда кто-то понимает тебя с полуслова.

Я был в своей комнате; наблюдал, как Амелия заваривает чай. До занятий ещё было время, и я точно не собирался тратить его, общаясь с подростками где-нибудь на улице или в общежитии. Перед смертью не надышишься, но я буду оттягивать это так долго, как только смогу.

Утро понедельника! Кто-нибудь видел студентов в такое время? Всё равно, что столкнуться с толпой ноющих зомби – нет-нет-нет, они и в обычном состоянии меня раздражают. Как представлю, как рука Райана впивается мне в плечо, не давая сбежать, пока он будет жаловаться на жизнь, учёбу и утро…

Ну… Нет. Выйду так, чтобы в аудитории оказаться прямо к началу лекции.

Я пригляделся к нашивке: знак двенадцати с кругами, простой но узнаваемый, выполненный в чёрно-серых тонах. О том, что он был перевёрнут, сигнализировал только один из кругов, расположившийся на самой вершине. На знаке церкви он был в самом низу.

– Пришей это к какой-нибудь рубашке, какую не жалко, – сказал я Амелии, оставляя вещицу на столе.

Я, конечно, мог бы и сам. В конце концов, я убийца и наёмник – вполне естественно попадать в ситуации, когда кто-то должен подлатать твою одежду. Только вот второй пары рук нет.

И всё же, для чего-то же у меня есть горничная. Никаких скучных вещей!

Юбки девушки прошелестели где-то рядом. Цокая каблуками, она подобралась к столу и схватила нашивку, отправляя её в карман передника.

– Зачем? – вдруг спросила она; казалось, уже долгое время этот вопрос вертелся у неё на языке.

– Я могу притвориться глупым и сказать, что не понял твой вопрос, – фыркнул я. – То ты болтушка, то ограничиваешься одним словом. Что опять не так?

Амелия качнула головой.

– Сложности. Мапеля можно… устранить.

Я моргнул. Затем громко расхохотался. Давненько мне не было так весело!

– Боже мой, ты серьёзно? Горничная предлагает господину убить его старшего брата? Ты очень беспечная! – выдавил я, вытерев слезу, выступившую от смеха. – Впрочем, я тоже беспечный. Твой хозяин ведь глава семьи Эльдалиэва, а не я, не так ли? Поэтому ты всё терпишь и выспрашиваешь, а?

Глаза Амелии сузились; она смотрела на меня, не мигая, но не собиралась давать ответ.

Я снова заговорил:

– Мы сейчас в очень смешной ситуации: оба изучаем и приглядываемся друг к другу, чтобы понять, что делать дальше. Ты могла бы сдать меня отцу или Мапелю, а могла бы продолжить работать на меня – зависит от твоих целей и путей их достижения. А я мог бы убить тебя, заметив утечку информации, или убедиться, что у тебя нет причин меня предавать. В конце концов, мне гораздо удобнее с тобой чем в одиночку. Итак, почему я должен отвечать на все твои вопросы?

Амелия склонила голову; казалось, несколько секунд она обдумывала ответ, прежде чем сказать:

– Вы уже мне доверились. Поздно об этом думать.

– Ладно, – я пожал плечами. – Но нам стоило разъяснить, что мы не лучшие друзья навсегда или вроде того, верно?

Горничная кивнула.

Конечно же, она хотела убедиться в том, что я не до конца в ней уверен. Так же, как и она не уверена во мне.

– Что вам это дало? – вдруг спросила она.

– Душевное спокойствие, только и всего, – отозвался я. – Мне нравится, что мы честны друг с другом. Было бы странно услышать что-то о верности, когда мы знакомы всего пару дней. Итак, почему я не прикончил Мапеля, да? Ну, ответ прост: понятия не имею, как он выглядит, и где его искать.

На секунду Амелия застыла. Я мог ощутить, как со скрипом крутятся шестерёнки в её голове. Затем она глянула на меня, как на придурка, моргнула и прошептала:

– И всё?

Я фыркнул.

– Ну конечно нет. Так и знал, что этот ответ тебя не удовлетворит. Должен признать, я рад, что это так.

– Есть что-то ещё?

– Естественно, – кивнул я. – Скажи, давно Мапель в культе?

Амелия нахмурилась, вспоминая.

– Слух о том, что он стал чаще наведываться в столицу и носить странные религиозные знаки распространился год назад.

– Что на счёт покушения на какого-то там ещё брата?

– Ванитас. Не доказано, что это вина Мапеля, но есть обстоятельства, ведущие к нему. Это произошло пять с половиной месяцев назад, – ответила горничная. – И какую связь я должна выявить?

– Давай, – пробурчал я. – Сложи это с тем, что мы внедрились в культ. Это не дважды два – один плюс один, не больше.

Осознание проблеснуло на невыразительном лице Амелии.

– Значит, кто-то в культе подговорил его это сделать?

– Не думаю, – я качнул головой. – Агрх, я так быстро забываю людей! Но ведь Мапель не первый сын графа, не так ли? Тяжело не быть наследником – вот бедняга, наверняка он всегда мечтал избавиться от братьев. Кто угодно на его месте хотел бы быть единственным ребёнком – его нужно только подтолкнуть! Не знаю уж, только ли он жертва манипуляций и своих эмоций, но кому-то ещё это выгодно. А я умирать пока не настроен, понимаешь? Просто убить Мапеля было бы глупо. Нужно разузнать, чем занимаются в культе.

– У них может быть причина хотеть, чтобы следующим графом был второй сын Эльдалиэва, – высказала теорию Амелия. – Наследник благородный, невнушаемый человек. Им тяжело крутить.

Я улыбнулся.

– Сначала посмотрим, нет ли у них религиозных причин. Вдруг они там помешаны на избавлении от дворян? Тогда они бы использовали Мапеля, чтобы избавиться от членов семьи, а потом прирезали его. Это первый вариант, который будет легко проверить – придём на собрание и хорошенько обдумаем все идеи, которые они продвигают. Второй вариант: подмять под себя страну. Тогда им нужен граф-Мапель. Но разницы особо нет.

– В обоих случаях проблему представляет сам культ.

– А если дело не в этом, то кто-то, крутящийся в тех же кругах, понял, что Мапель легко внушаемый идиот, и это его шанс избавиться от неугодных членов графской семьи. Это повод спокойно избавиться от пары человек и умыть руки – вот, на что мы должны надеяться.

– Можно подумать, что вы не любите напрягаться, – отозвалась Амелия. – Но я могу сказать, что вам очень нравится об этом говорить.

Я мог только махнуть рукой. Просто я рад, что могу позволить себе болтливость; Амелия готова слушать все эти потоки мыслей, вылетающие из моего рта, и я даже не умру из-за этого. Возможно; впрочем, она не выглядит так, словно собирается сдать меня с поличным, когда я буду сжигать Мапеля, или вроде того. Пока меня не подслушивают, не нужно никакой осторожности – а кто станет подслушивать кого-то настолько бесполезного, как Альберих? Я, конечно, пока не разобрался во всех его делах, но не похоже, что он важная шишка с планом по захвату мира.

Ну, не то что я, да?

– Я болтливый, – наконец сказал я. – Маленькая слабость. Знаешь, раньше поговорить было особо не с кем, а теперь у меня есть ты.

Амелия прищурилась.

– А что было раньше?

– Не скажу, – фыркнул я. – Тебе это всё равно ничего не даст – я серьёзно, это просто бесполезная фантастическая история. Кстати говоря, я так и не узнал одну важную вещь. Какая репутация у отца?

– Держится в тени. Рассудительный. Поддерживает короля, – перечислила горничная.

Ужасно. Конечно, он встал кому-то поперёк горла!

Рассудительный, да? А с сыном не повезло. Даже с двумя!

– Плохо? – поинтересовалась Амелия.

– И как он не заметил, что у него под носом творится? – пробурчал я в ответ. – Нелепица какая-то.

Амелия покачала головой.

– Пора.

Я поднял голову и проследил за её взглядом; конечно же, девушка смотрела на часы. Прощайте, депрессивные мысли о том, кто кого первым убьёт – привет, непримечательная школьная жизнь Альбериха.

Наконец я вспомнил, что всё это напоминает; я был молод, и у меня была напарница, сунувшаяся в нашу опасную работёнку, чтобы обеспечить младшую сестру. Так эта младшая сестра вечно сидела, уткнувшись в глупые девчачьи комиксы про девочек с волшебными палочками. Как там, в свободное время волшебница, а в жизни – просто школьница?

Я прыснул от смеха. Идеальное совпадение.

Амелия, стоявшая рядом, едва заметно вздохнула. Кажется, она потеряла всякую надежду понять, что у меня в голове.

Я махнул рукой, прощаясь с горничной, и вышел из комнаты. Не прошло и пары секунд, как я перешёл на быструю ходьбу на грани бега; времени действительно было впритык, и это отличный повод нигде не задерживаться и ни с кем не говорить.

Я добрался до аудитории, краем глаза заметив преподавателя, спускавшегося по лестнице в другом конце коридора. Удачно и точно так, как я и хотел. С довольным видом я вошёл в просторное помещение с гигантскими окнами в пол.

Затем я застыл.

Я собирался заняться чем-нибудь полезным; обучение магии было как раз тем, чего мне всегда не хватало, так что сосредоточиться на лекциях было не лишним. В свободное время я планировал снова пройтись по обширному списку книг; помимо магии и древнего языка, я должен был озаботиться местной историей и правом. В конце концов, в мёртвое тело я уже вряд ли вернусь, а жить тут как-то придётся.

Не то чтобы я большой фанат бесконечного чтения и учёбы но ведь тут даже нет других источников информации! Детишки и правда зря не ценят свою учёбу в академии…

Как раз из-за моих планов я надеялся, что такой общительный парень, как Райан, уже будет окружён людьми и думать обо мне забудет. Тогда я бы нашёл пустой стол или устроился рядом с тихоней, вроде Тайлы. Спокойный день, наполненный рутиной, и никаких попыток общаться с подростками, притворяясь одним из них, когда ты намного старше.

Моим планам было не суждено сбыться. Райан – эта слишком добрая душа, чёрт возьми, – занял мне место рядом с собой!

Ай-яй, похоже он действительно думает, что взял слабого новичка под своё крыло… Как неловко.

Райан заметил меня. Конечно, заметил – очевидно, он ждал пеня всё это время! Юноша помахал мне, приглашая меня на то самое место, и Обель, тоже зажатый между Зенфером и его друзьями, послал мне сочувствующий взгляд.

Что ж, я не один попал в эту ловушку.

В коридоре раздались шаги преподавателя; я понял, что выбора уже нет. Пришлось плюхнуться рядом с Райаном, дружелюбно поздороваться и смириться, что в тишине я не посижу.

– Утро! Ты опять такой помятый. Ты вообще спишь?

Часа четыре.

– Конечно. Спасибо за комплимент, Райан.

Зенфер рассмеялся, как будто я смешно пошутил; наверное, для него это так и звучало. Но он не успел мне ответить – дверь распахнулось, и хмурое лицо тридцатилетней женщины в очках встретилось взглядом с группой затихших детей. Как перепуганные кролики, они замерли, глядя на преподавателя; что ж, я действительно не понимаю, что именно их пугает.

Серьёзно, я не слышал, чтобы в Типрихсе вообще была система наказаний за что-либо, хотя пролистал школьный справочник на досуге.

Лектором была не мадам Тинбоу, так что и сохранять полную тишину, пока она не смотрит, никто не собирался. Эту женщину явно боялись меньше; в мою голову прилетело как минимум три бумажных шарика с записками от Райана, и ни одну из них я не открыл.

Просто из вредности.

Теоретические заклинания были интересными, но всё же… теоретическими. Как оказалось, практика под присмотром мистера Шантдера проходила всего раз в неделю по полтора часа.

Это моя паранойя, или здесь действительно никому не нужны настоящие маги?

Повезло, что Амелия достала мне записную книжку, как я и просил. Так я оказался одним из немногих, кто делал заметки; так как Обель и его кузина тоже этим занимались, я решил, что стоит расспросить их, было ли что-нибудь, что мне стоит знать, за предыдущие две месяца.

Точно, два месяца. Вечно о них забываю – все так волновались, но с уровнем обучения Типрихса это не срок.

Окончание (или начало занятия) объявлял звук, похожий на громкое тиканье часов. На несколько секунд он становился таким громким и всеобъемлющим, что проникал в мозг, заставляя жмуриться, но затем всё приходило в норму.

Как только лекция кончилась, Райан повернулся ко мне и улыбнулся во весь рот – даже жутко стало.

– Что такое? – спросил я, вставая со своего места.

– Он ждёт, когда ты скажешь что-нибудь о практике владения оружием. Она следующая в расписании, – пояснил Обель; вот на кого здесь можно положиться.

Я глянул на Райана. Ничегошеньки не понятно, разве что вижу, в каком предвкушении он находится. Только почему? Такое чувство, будто я что-то упускаю.

– Что я должен сказать?

Райан качнул головой, будто я был глупым ребёнком (даже несколько обидно, не надо этого снисхождения!), и похлопал меня по плечу, ненавязчиво выводя из аудитории.

– Ты только пришёл, и, как сказал мистер Шантдер, ты можешь не участвовать, а постоять в стороне вместе с Тайлой.

– Ага, – кивнул я. – Я помню.

– Господи, – Обель потёр виски. – Райан, говори словами через рот! Альб, ему просто интересно, собираешься ли ты, ну, знаешь, сражаться? О том, что ты та ещё хрупкая тростинка, все наслышаны, но, может, все ошибались?

На размышления ушла всего секунда. Лишь секунда, прежде чем я покачал головой, подняв руки в примирительном жесте.