Текст книги "Вера и рыцарь ее сердца"

Автор книги: Владимир Де Ланге

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Глава 3

Ронни родился недоношенным ребенком. Его вес при рождении соответствовал весу недокормленной курицы – один килограмм восемьсот грамм. Младенец с первых минут жизни удивлял родителей своим аппетитом, Альфонса и Валентину восхищало все, что делал их малыш. Их приводила в восторг сила его голодного крика, они гордились крошечными кулачками своего малыша, которыми тот отважно колотил воздух. Жадность малыша при сосании материнской груди свидетельствовала и о жизнелюбии новорожденного.

Вскоре родители вечно голодного ребенка стали покупать для него молочные смеси, которые только появлялись в продаже, а в два месяца его поили коровьим молоко из деревни. Первые полгода жизни ребенок практически не бодрствовал, он только и делал, что ел и спал, спал и ел. Иногда Альфонс дергал его за пяточку, теребил его ушко, в надежде разбудить сынишку, чтобы поиграть с ним, поговорить о чем-нибудь, понятном только им двоим. Мужчине хотелось скорее познакомиться со своим мальчиком и дать ему почувствовать, как он его любит, но как только малыш просыпался и замечал его присутствие рядом, то начинал требовать еду, на этом отношения отца с сыном прерывались, и передавал заботу о Ронни жене.

В четыре шесть месяцев Альфонс дал в руки мальчика сочный бифштекс, тот целый час его мусолил, пока не высосал до капли из него мясной сок, потом довольный загулил.

– Ребенок наелся! – обрадовался молодой папа, обратившись к жене.

– Что ты делаешь с ребенком? – набросилась на мужа Валентина, – Это не положено, наш малыш мог подавиться, у него еще нет зубиков?

Но Альфонс не слушал жену, он хохотал. Взглянув на своего, перепачканного мясным соком, сынишку, королем сидящего на подушках на своем высоком стульчике, счастливо засмеялась и Валентина.

Мясной сок и слюни размазались по его округлому довольному личику, которое излучало настоящее блаженство. Мальчик с такой благодарностью смотрел на родителей, что они тут же забыли все полученные ими врачебные рекомендации по детскому питанию и любовались своим маленьким обжоркой. Удивительно, но именно этот счастливый момент младенчества станет первым воспоминанием Ронни Де Гроте о себе самом. В свои восемь месяцев мальчик съедал целый бифштекс без остатка, что одобрялось его родителями, но ужасало других молодых мам, которые жили на соседней улице. Валентина никогда не спорила со своими соседками: она приглашала их на чашечку кофе.

Кофе подавался с печеньем «Спекулос». За столом, над которым аромат кофе гармонично сочетался с этим хрустящим печеньем, и тема о мясной диете малышей тут же теряла свою актуальность, тем более что сытый мальчик мог долго играть со своими резиновыми машинками, не отвлекая женщин от их мирной беседы о суетном.

В возрасте двух лет Ронни уже чувствовал свою принадлежность к роду мужчин. Это проявлялось в его неподдельном восхищении колесом. Он был покорён чудесными свойствами колеса, которое так забавно крутилось. Если колеса у машинки раскрутить, то машина сама убегала от мальчика. Что может быть прекраснее этого явления! Ронни мог часами удивляться свойствам колес в его игрушечных машинках, в автомобиле его отца, в извозной коляске деда, в маминой швейной машинке. Таинство кручения, которое продолжалось в бегущем движение, завораживало его. Со временем пришло и понимание того, что чем сильнее колеса раскрутить, тем скорее будет двигаться игрушечный грузовик, а с ним и предмет, лежащий в его кузове.

Он с удивлением наблюдал, что заводная машинка с колесами не тронется с места, если на нее положить тяжелый молоток, но если молоток заменить яблоком, то она утащит яблоко в уголок. Правда, яблоко быстро съедалось из-за их несоответствия техническим требованиям его игрушек.

В три года мальчик получил в подарок, сделанный папой деревянный велосипед. Велосипед не имел педалей, но Ронни педали были не нужны. Мальчик очень гордился своим велосипедом, он выходил с ним на улицу, чтобы прохожие тоже могли восхититься прекрасной конструкцией его первого средства передвижения.

Прежде, чем сесть за руль велосипеда малыш внимательно осматривал каждое колесо, потом он оглядывался на маму, которая обычно наблюдала за сыном через окно балкона. Убедившись, что он находится под маминым присмотром, Ронни махал ей рукой на прощание и готовился к старту. У велосипеда не было мотора, поэтому стартовые шумы маленький велосипедист воспроизводил сам. «Тыр-тыр-тыр!» – громко произносил мальчик, чтобы мама слышала, и отправляется в дальний путь, который заканчивался на углу улицы.

Как-то раз, Ронни мчался посередине тротуара на своем деревянном велосипеде, сидя на подушечном сиденье, он со всей силой отталкивался от земли своими короткими ножками, чтобы быстрее набрать скорость. Когда поворот на другую улицу был уже близко, мальчик напоследок сделал еще один толчок ногами, велосипед рванулся вперед, и ветер засвистел в его ушах, как вдруг голова и плечи Ронни влетели во что-то мягкое и теплое, куда не смогла протиснуться остальная часть его туловища. Сначала он попробовал выбраться наружу, но перед его глазами было темно, нос забился чем-то мягким, малышу стало не хватать воздуха и стало страшно.

В это время, достойная дама, которая только завернула за угол, со вниманием разглядывала то, что застряло между ее ног. Внезапность нападения из-за угла ошеломила женщину. Ей понадобилось время, чтобы разглядеть ребенка без головы, дрыгающегося под подолом ее платья. Перевернутый деревянный велосипед, колеса которого еще крутились, дополнял картину происшествия. Молчание с обоих сторон длилось недолго, первой заголосила женщина, от ее вопля Ронни испугался, поднапрягся и вырвал свою голову из женского пахучего тела, а потом громко заплакал.

Мальчик не стал ждать еще большей беды и быстро побежал домой, с обидой поглядывая на сердитую женщину и волоча за собой свой деревянный велосипед. Бедный Ронни хотел только одного – поскорее пожаловаться своей маме на нехорошую тетю, с которой столкнулось его деревянный велосипед, но жаловаться было некому: его мама лежала на полу балкона и всхлипывала от смеха.

Через год Ронни смело покорял расстояние на педальном велосипеде в пять километров, которое отделяло его дом от дома доброй бабушки Марии, а его мама еле поспевала за сыном, который крутил педалями без устали. Приходы Валентины с сынишкой по пятницам радовали всех обитателей двора. Отец Валентины, Маленький Франц, учил малыша играть в карты и покупал внуку самые новые журналы с комиксами в газетном киоске по соседству, а Большой Франц, отец Альфонса, давал внуку покурить свою трубку, при этом приговаривая, что курить очень вредно для здоровья, но если курить, то лучше курить трубку. Большой Франц с ранних лет учил внука работать молотком и рубанком, а Маленький Франц учил внука выкорчевывать деревья и играть в карты.

В пять лет мальчик самостоятельно отправился к своим дедам, но не на своем двухколесном велосипеде, а на трамвае, как взрослый человек. Он уже знал, что ему надо было сойти на пятой остановке, а там до двора его бабушки и дедушек было рукой подать. Конечно, мальчику хотелось пойти к дедам вместе с мамой, но у мамы были гости, а папа, как всегда, работал. Папа приходил домой поздно и мало разговаривал с сыном, потому что очень уставал.

Ронни знал, что его папа строитель и имеет собственное дело, и что он очень важный человек в семье и во всем мире. Только королю мальчик отдавал право быть самым главным в стране человеком, а после Его величества сразу шел Роннин папа. Хотя мальчик видел отца только по воскресеньям, он боялся его огорчить всю неделю, потому что мама всегда грозилась рассказать папе обо всех его плохих поступках. Даже представить, как отец огорчится за проделки сына, уже было для Ронни наказанием, ведь больше всего на свете мальчику хотелось радовать отца своими хорошими делами, чтобы папа мог гордиться своим сыном.

Вот и тогда, когда пятилетний Ронни сидел в трамвае и отсчитывал остановки, он думал о том, как завтра папа будет дома, потому то завтра воскресенье. «Как дела, малыш?» – спросит его папа за завтраком, а Ронни расскажет, как он самостоятельно ездил в гости к дедушкам и бабушке, и тогда папа похлопает его одобрительно по плечу. Удовольствие от предвкушаемого момента отцовской похвалы отразилось на лице мальчика счастливой улыбкой. Ронни хотелось бы мечтать так и дальше, но подошло время готовиться к выходу, ему предстояло нажать на кнопку стопа, чтобы трамвай остановился на остановке, но кнопка находилась очень высоко, и трамвай проехал бабушкину остановку. Мальчик захныкал, он уже не чувствовал себя героем и от этого заплакал еще громче.

Тут к нему подошла пожилая женщина, она заботливо вытерла слезки с его лица, и сама нажала на кнопку стопа. Трамвай медленно стал снижать скорость и остановился на следующей остановке.

– Спасибо, мадам! – чуть слышно произнес мальчик.

– Булеке (малыш), – обратилась мадам к нему, поглаживая его по чубу на голове, – ты найдешь дорогу домой?

Мальчик утвердительно кивнул головой и вышел из трамвая. Место было незнакомое, но ему не было проблемой. Определив правильное направление к дому бабушки, он дошел до него пешком, погостил у нее с часок и, взяв с собой палочку для того, чтобы нажать на кнопку стопа, смог самостоятельно вернуться домой. Быть самостоятельным Ронни очень понравилось.

На первом этаже дома, где снимала квартиру семья Де Гроте, жила хорошая девочка, которую звали Диан. Диан была чуть старше Ронни, она стала его первой подружкой. Дети дружили и хорошо ладили между собой. Пока Ронни строил кораблики и машинки из конструкторов, девочка возилась с куклами, сидя рядом, на детском диванчике. Иногда Диан просила мальчика отремонтировать для нее поломанную игрушку или поправить кукольную мебель. Ронни серьезно относился к подобным просьбам девочки. Ему хотелось удивить подружку своим мастерством и увидеть благодарность в ее глазах. Когда отремонтировать игрушку ему не удавалось, он обращался к папе. Альфонс никогда не отказывал в помощи сыну. Мальчик очень любил такие минуты общения с отцом. Жалко, что они бывали редко.

– Ронни, давай поиграем в пиратов! – предлагала ему Диан, когда Диан уставала играть в куклы и ей хотелось приключений. Она всегда удивляла Ронни своими разнообразными затеями. Мальчик не знал, откуда она их брала, но относился к ним серьезно.

– Давай, поиграем в пиратов! – сразу соглашался Ронни и, подумав немного, добавлял: – А как?

– Мы будем сидеть на диване, как на корабле, и думать, что вокруг нас вода.

– Хорошо! – соглашался мальчик снова и отправлялся на кухню к маме.

Он просил маму не скучать без него и дать ему в дорогу кулек печеней и бутылочку колы, так как он собирался с Диан в большое плаванье. На прощанье мальчик обнимал маму, чтобы та не сильно волновалась, если на их корабль нападут пираты. С полными карманами сладостей возвращался Ронни к своей подружке, и они отправлялись в путешествие: поднимали паруса из простыни и рассматривали невидимых рыб на полу. Когда Диан в маленькую подзорную трубу видела пирата, который был очень похож на ее старшего брата, то делала тайный знак своему капитану. Капитаном был Ронни, так как на его голове была надета солдатская фуражка времен первой мировой войны. Он поднимал носовой платок Диан, привязанный к концу папиной плотницкой складной полутораметровой ленте. Носовой платок был боевым флагом их диванного корабля. Видя, что неприятель приближается, мальчик-капитан начинал бить палочкой по барабану, что должно было напоминать азбуку Морзе: «Спасите наши души». Эта барабанная дробь еще больше злила пирата, который и на самом деле был старшим братом Диан. Его звали Фредом.

Фред всегда мешал сестре играть с Ронни, ломал его игрушки и отбирал сладости, которые мальчик приносил своей подружке. Если откровенно сказать, то Фреда ненавидел этого папенькиного сынка со второго этажа, не столько потому, что с ним любила играть его сестра, и сколько потому, что родители Ронни дарили своему сынку самые крутые машинки, велосипеды и даже детский педальный автомобиль, а в добавок этот пацан не мог драться понарошку, если дрался, до крови. Фред хотел тоже покушать сладенького печенья, принесенного Ронни для игры с его сестрой, но просить он не умел, поэтому пускал вход кулаки.

Когда Ронни исполнилось шесть лет, мама отправила сына в первый класс, и отправила его одного. Школа была недалеко от дома, и рано утром Ронни и Диан пошли в свой первый класс рука в руке. Диан перед тем, как прийти в первый класс, целый год ходила в подготовительный класс для малышей, поэтому она хорошо знала школьную жизнь изнутри и была опорой для Ронни, который немного робел в новом обществе, хотя по своей природе отличался смелостью. Впрочем, робел он недолго, потому что учитель посадил Диан к девочкам, а его заставил сесть с мальчиками, хотя Ронни очень сопротивлялся.

– Учитель, вы поступили несправедливо! Нам надо с Диан сидеть вместе, ведь мы с ней дружим! Посадите нас вместе, пожалуйста, – вежливо просил Ронни учителя, но учитель оказался несговорчивым и силой усадил мальчика на последнюю парту, как хулигана. Весь класс захихикал, а Ронни захныкал от бессилия, и с первого дня его ученичества школа превратилась для него во вражескую территорию.

Каждое утро мама отправляла Ронни в школу, и каждое утро мальчик шел в свой класс, понуро опустив плечи. Он ходил в школу только потому, что мама угрожала пожаловаться отцу, если останется дома. Мальчик был очень благодарен Диан за дружбу. Хотя они и не сидели вместе, девочка играла с ним на переменах, и в школу они ходили, по-прежнему, как брат с сестрой, рука в руке. На уроках Ронни слушал внимательно только то, что его самого интересовало, или то, чего он еще сам не знал. Схватывал Ронни знания на лету, с первого раза понимая задание, которые казались ему очень простыми, чтобы повторять их во второй раз, а учитель и по третьему разу объяснял ученикам одно и тоже. На уроках мальчику становилось скучно, а скучать он не любил. Сначала он повадился приносить в школу свой конструктор, но уже на второй день его отобрал учитель, потому что детали конструктора гремели, когда падали на пол. Потом Ронни стал под партой, никому не мешая, тихо разглядывать приключенческие картинки о Сюске и Виске, что тоже вызывало недовольство учителя.

– Учителю просто не угодишь! – жаловался мальчик своей маме перед сном. – Мама, меня вызвали к доске. Учитель попросил меня написать слово «корова». Я написал на доске это слово: «к-а-р-о-в-а», ведь буквы я хорошо знаю, а он мне говорит: «Де Гроте, ты неправильно написал слово!» Я посмотрел на слово, которое я написал на доске. Оно было написано точно так же, как учитель его произнес. Я ответил учителю, что он сам ошибся, потому что я не глухой. Мама, я написал «к-а-р-о-в-а», а не «к-о-р-о-в-а», потому что учитель сам так произнес. Я его хорошо слышал, а он меня отругал, потому что я написал это слово не по правилам. Мама, ведь тот, кто придумал эти правила, глупец?

– А что было дальше? – тихо спросила Валентина, укладывая сына в постель.

– Господин учитель выгнал меня из класса, – ответил довольный мальчик, потому что весь остальной учебный день он играл во дворе школы, на свежем воздухе.

– Это плохо. Смотри, я расскажу всё папе, он тебя за это накажет, – предупредила мама сына и выключила свет в спальне. Валентина ждала второго ребенка, и беременность протекала тяжело, а Ронни, крепко обидевшись на учителя, продолжал писать так, как слышал. Соответственно, за диктанты он получал плохие оценки, а однажды – ноль из двадцати. Это означало, что в каждом из двадцати написанных им слов он умудрялся сделать по ошибке. В этой ситуации одно учителю правописания, что Ронни сдаваться не намеривался, и он его часто наказывал с уроков, за то на уроке математики мальчик числился лучшим, чем удивлял преподавателя математики, но домашние задания не делал из принципа.

– Де Гроте, если ты, испытание души моей, домашние задания не делаешь, тогда зачем ходишь в школу? – возмутился как-то директор, видя, что мальчик совсем не отрывается от рук.

– Как это зачем? … Вы разве не знаете? Потому меня мама в школу посылает, а иначе вы бы меня здесь не увидели.

– Ты Де Гроте, неисправим, выйди из класса, плешь мне на мою голову! Не слушайте его дети, будем надеяться, что он возьмется за ум.

Ронни чувствовал себя в школе несчастным, и порой у него портился аппетит. Чтобы подбодрить сына Валентина дала себя уговорить и разрешила сыну принести в дом котенка. Счастливый мальчик отправился к товарищу, у которого была кошка с семью котятами, чтобы выбрать себе пушистого друга.

– Только смотри, возьми кота, а не кошку. Иначе будешь сам разбираться с кошачьим приплодом! – предупредила мама сына на прощание.

Ронни выбрал котенка, который, играя со своими братьями, налетел на ботинок мальчика и от этого столкновения смешно перекувыркнулся. Котенок был рыжий, с тигровыми полосками на спине. На семейном совете кота решено было назвать Мурзиком. У Мурзика был веселый нрав, он задорно играл с мальчиком, а в его отсутствие – с его домашними тапочками. Когда Ронни приходил из школы, Мурзик первый встречал его у порога и протяжно мяукал, прося ласки.

Наступили летние каникулы. Время веселья и игр! Мурзик был счастлив играть с хозяином, пока не обнаружилось, что Мурзик был кошкой, которая окотилась прямо в постели мальчика и принесла на свет шестерых смешных и мокрых котят. Мама очень разозлилась на кошку, на котят и на своего сына за испорченную постель. Ронни с котятами был отправлен во двор, где его ждало ведро с водой и целлофановый мешок.

– Учись нести ответственность за свои поступки, – сурово сказала ему мама и ушла домой, хлопнув за собой дверью.

Был вечер, моросило и Ронни остался один на один со своей задачей, умертвить никому ненужное кошачье потомство, пока оно еще ничего не понимает в жизни. Как неживой, он засунул котят в мешок и решительно опустил мешок с котятами в ведро с водой, и придавил ладошкой, вода накрыла котят с головой. Ронни сделал все, как говорила мама, но котята хотели жить, и их писк был слышен через толстый слой воды, а мальчик с сухими от горя глазами всё прижимал и прижимал мешочек с котятками ко дну ведра. Секунды их умирания казались Ронни вечностью. Писк крохотных и невинных котят, теряющих свою жизнь от его безжалостной руки, ранил мальчишеское сердце смертельно, а память записывала этот писк, чтобы он никогда не забыл, а жил с этим проклятием до самой старости. С последними пузырьками воздуха, которые лопнули на поверхности воды, его сердце впервые познало настоящее горе.

На следующее лето Ронни сам почувствовал себя утопленным котенком. Лето выдалось очень дождливым. В день, когда мальчик себя почувствовал самым несчастным ребенком на свете, небо глядело на город серыми грустными облаками, из которых на землю падали капли дождя. В такую слякотную погоду Ронни приходил в гости к своей подружке Диан, чтобы не мешать маме любить новорожденную сестренку, которую мальчик назвал Диан. Если мама любила теперь другого ребенка, то папа оставался прежним и по воскресеньям они с ним стали ходить в кафе – мороженное.

Соседская девочка Диан за прошедший школьный год подросла и похорошела. Ронни заметил, что ее рыжие волосы вдруг стали отливать медью, что тонкая шея девочки стала еще тоньше и длиннее, она напоминала мальчику шею молодого жирафиха, зато в светлых глазах Диан можно было увидеть зелень леса. Даже двигалась девочка теперь по-другому, как кошка, которая дает себя погладить. Ронни было хорошо в ее обществе. Что делать детям, когда на улице идет дождь? Играть дома.

– Давай поиграем в индейцев, – предложила вдруг девочка.

– Давай! – с энтузиазмом согласился мальчик и тут же добавил: – А как?

Девочка знала, как надо играть в индейцев. Прежде всего, дети сделали шалаш, поставив два стула вместе и накрыв их простыней. Вместо огня в хижине они приспособили настольную лампу. Над лампой хозяйственная она варила в игрушечной кастрюльке суп. Пока Диан создавала уют в доме, Ронни уходил на охоту, и маленький стульчик служил ему диким мустангом.

Шалаш был украшен маленькими подушечками, и мотыльками, вырезанными Диан из цветной бумаги и приколотой к простыне. Джунгли, где охотился Ронни, находились в дальнем углу комнаты, там можно было подстрелить различную дичь. Дичью были плюшевые игрушки. Подружка Ронни радовалась его приходу с охоты, и угощала добытчика супом из игрушечной кастрюльки. Потом друзья ужинали и ритмично стучали ложечками по миниатюрным тарелочкам, из которых обычно ела кашу кукла Барби. Вдруг, за шалашом послышались тяжелые шаги.

– Медведь идет! – вскрикнула догадливая Диан, она сделала вид, что сильно испугалась. От страха девочка обняла мальчика. Ронни принял ласку подружки, как повод к действию. Он схватил остаток бельевой веревки, которая должна была стать его боевым лассо, и выскочил из палатки, приготовившись к атаке, но в комнате никого не оказалось.

– Всё тихо! – торжественно произнес Ронни и снисходительно похлопал девочку по плечу.

– Спасибо, мой милый! Ты защитил наш дом и меня! – поблагодарила она мальчика и трогательно поцеловала в щеку. – Теперь давай ложиться спать! – предложила Диан и стала мастерить импровизированную постель.

Когда дети улеглись в шалаше головами на одну подушку, они почувствовали нежность друг к другу. Девочка доверчиво положила голову на плечо мальчика, а Ронни стал усиленно похрапывать, как это делал его папа, когда спал. Казалось, что весь мир стал их колыбелью. Слышно было тиканье часов на стенке, и с улицы доносился шум редких машин, проезжавших мимо дома. За окном распогодилось и солнечные блики играли на простынях.

Вдруг на белой стене шалаша заплясали грозные тени, которые заслонили закатный солнечный свет, и в этот момент их детская дружба потерпела крах. Родители Диан разрушили шалаш и уставились на Ронни, который по-прежнему лежал рядом м их дочкой.

– Вот, видите! Теперь вы сами видите! Что я вам говорил?! – кричал Фред, пальцем указывая на Ронни, – Я вам говорил, что они спят вместе! Он, он залезал в трусы к сестре!

Мать Диан наклонилась над детьми и грубо задрала вверх платье дочери. Ронни увидел голубые трусики своей подружки и ее острые коленки в царапинах. Потом отец Диан поднял его за шкирку, чтобы их глаза встретились, и грубо потряс мальчика на весу.

– Ах ты, негодный      мальчишка, – прошептал он мальчику в лицо. Изо его рта пахло прокисшим супом, и мальчика внезапно затошнило.

– Я твой писун отрублю! Не умеешь держать его в брюках, ходи с обрубком. Слышишь, ты, паршивый мальчуган! Никто меня не остановит! Если ты хоть раз прикоснешься к моей дочери, то потеряешь свой маленький мужской член, и пусть сосед делает тебе детей!!! – прорычав эти слова в лицо мальчика, отец Диан зло швырнул ребенка в угол комнаты, как нашкодившего котенка.

Уходя, мужчина ударил свою дочь по щеке и заодно дал подзатыльник сыну, на веснушчатом лице которого всё это время цвела ехидная улыбка. Ронни поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Ему показалось, что мамаша Диан, Фред и сама Диан смотрели на него с таким отвращением, словно он был очень плохим мальчиком и сделал что-то очень постыдное. Диан прижималась к маме. Ронни хотел подойти к ней, чтобы найти поддержку, но девочка тут же спряталась за спину матери, а ее старший брат Фред вышел к Ронни наперерез и выставил перед его носом свой противный тощий кулак. Мальчик не обратил внимание на кулак худосочного Фреда, он протянул Диан руку, но она отвернулась, заревела и побежала к своему папе, просить прощения. Это было так обидно, так больно, что Ронни не смог даже осознать, что произошло с ними, но уже знал, что его предали.

Словно раненый зверек, вернулся Ронни домой, а за ним следом пришла сердитая соседка, мама Диан со своим сыном. Валентина тут же поставила перед соседкой и Фредом угощение к кофе. Фред по-хозяйски уселся за обеденный стол семьи Де Гроте и стал по-свойски уплетать песочные печенья. Потом Валентина клятвенно заверила маму Диан, что ее сын никогда больше не переступит порог их квартиры, и не будет играть с Диан. Вечером, перед сном, Валентина, поправляя постель мальчика, видя его неподдельное горе, тихо спросила сына:

– Зачем ты обнимал Диан, а ведь не твоя сестра?

– Она меня тоже обнимала, потому что она меня любила, – с горечью ответил Ронни и, проглотив слезу, добавил: – понарошку любила.

– Я не расскажу об этом папе, но, сынок, держись подальше от этой нехорошей девочки.

Ронни не стал говорить маме, что творилось в его душе. В его сердце росло тяжелое чувство обиды ко всем девочкам без исключения и чувство ненависти к их родителям и к их братьям.

В ту же ночь у Ронни случилось первое носовое кровотечение. Кровь текла из носа мальчика ручьем. Испуганные родители не могли остановить кровотечение и вызвали врача. С тех пор такие кровотечения стали его частым недугом. Иногда он так слабел от потери крови, что не мог ходить в школу, но это его не радовало. Мальчику казалось, что теперь ничто в мире не может его обрадовать. Его предала любимая подружка, он стал убийцей маленьких котят, соседи считают его негодным мальчиком и угрожают отрезать его мужской член. Ронни понял, что он мужчина и что он опасен для девочек. Он был несчастен и одинок.

Носовые кровотечения стали случаться почти каждый день, и каждый раз мальчик терял много крови. Пропитавшиеся его кровью салфетки уже не вмещались в большой таз для стирки белья. Через несколько месяцев Ронни с трудом поднимался с кровати. Родители положили сына в хорошую больницу, которую рекомендовал им домашний врач. Мама и папа привели его туда и оставили там одного. Ронни видел из окна больничной палаты, как родители уходили и махали ему на прощание. Он хныкал и страдал. Вот, и родители его тоже предали.

– Я им совсем не нужен. Им нужна только моя сестра Диан, а она хоть и орет с утра до вечера, но станет их любимым ребенком. Они непременно забудут меня. О, как болит у меня в груди, – думал поникший Ронни, стоя у окна, прижав руку к груди, в которой с бешеным ритмом стучало его страдающее сердце. Когда Ронни впервые услышал то, что домашний доктор запретил ему двигаться, то разозлился на доктора и на маму, которая тут же уложила его в постель.

– Как бы, не так! – подумал тогда Ронни. В тот же день, после ухода доктора, он побежал по лестнице наверх и чуть не скатился по ступенькам вниз, потому что у него закружилась голова, потемнело в глазах, и дикая боль пронзила его мальчишескую грудь.

И вот теперь он стоял один посреди больничной палаты, с приложенной к сердцу рукой, и смотрел за окно. Он плакал и сквозь слезы глядел на больничный двор, хотя его родителей уже давно не было видно.

– Ронни, посмотри, какой зайчик у меня в руках, – стала донимать мальчика няня-волонтер, добровольно работавшая в больнице.

– Ронни, не плачь! Смотри, как зайка может шевелить ушками!

Невидящими глазами Ронни посмотрел на игрушку. Это был надувной раскрашенный заяц. Ему показалось, что заяц высмеивал его. Этот резиновый заяц смеялся над его горем! Тогда мальчик, никогда не державший в руках даже игрушечного оружия, вдруг резко выставил в сторону зайца правую руку и выстрелил в него своим выпрямленным указательным пальцем.

– Паф! – коротко произнес Ронни, и надувная игрушка в руках женщины взорвалась, как от настоящего выстрела. Ошеломленная женщина выбежала из комнаты, оставив убитого горем ребенка одного в палате. Потом всё отделение приходило смотреть на Ронни, расстреливающий зайцев своим указательным пальцем. Свидетельница «расстрела» была верующей женщиной и поступила так, как подсказывала ей совесть: к Ронни был вызван священник, чтобы совершить над мальчиком обряд причастия. Женщина была крайне удивлена тем, что мальчик с охотой пошел в маленькую церковь при больнице. Ронни любил Иисуса, о котором в школе говорилось, что его тоже обижали. Бабушка Мария говорила, что Иисус любил своих обидчиков непонятной для мальчика любовью. Истории из жизни Христа нравились мальчику своей простотой. Ему нравилось, что Иисус был добрый и совершал чудеса.

Своей добротой Иисус Христос напоминал ему его бабушку Марию, любви которой ему порой так недоставало.