Текст книги "Пауки и иерархи (СИ)"

Автор книги: Веден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 15

Таллис развернулся ко мне.

– Только тоже не говори, будто все в порядке.

– Хорошо, – согласился я. – Тогда я помолчу.

Таллис уставился на меня недоверчиво – мне явно полагалось сказать что-то другое – но в этот момент его отвлекли. Та самая Данта, «уважаемая и очень ценимая» им глава ордена Благих Сестер, вместо того чтобы идти к своему месту, поднялась по ступеням к трону Таллиса. Поклонилась.

– Верховный магистр, как давно я не видела вас на заседаниях. Право, какой приятный сюрприз.

– Разве я мог пропустить такое событие? – добродушно отозвался тот.

– А этот суд чем-то знаменателен? – недоумение Данты показалось мне искренним.

– Конечно. Не каждый день мы судим бывшего иерарха, пусть и из младших.

– Однако всего месяц назад был суд над Ранаром, а вы прийти не пожелали, – недоумение Данты усилилось.

Таллис махнул рукой в мою сторону.

– Добрый друг Теагана едва не оказался в Залах Покаяния из-за слуг Сантори. Можешь представить подобную наглость? Нет-нет, я бы себе не простил, если бы не увидел сегодняшнее заседание.

Данта перевела взгляд на меня, будто только сейчас заметив. Я сложил руки у груди и вежливо склонил голову в приветствии. Помедлив, она кивнула в ответ.

– Жаль, что этот добрый друг не особо правдив, – сказала с раздражением.

– Что такое? – Таллис оглянулся на меня. – Рейн, когда ты успел пересечься с дорогой Дантой?

– Сегодня, как раз перед встречей с вами, – отозвался я, поднимаясь со своего места и подходя ближе. – Но старшая наставница напрасно обвиняет меня во лжи. Я сказал ей чистую правду.

– Ну да! Ерунду о том, как он якобы попросил Первый Храм его выпустить и как Храм подчинился! – фыркнула та.

– О? – Таллис посмотрел на меня с любопытством. – До Первого Храма наш разговор не дошел. Но, дорогая Данта, ты напрасно сомневаешься в словах этого молодого человека – у него дар этера уровня иртос.

– Иртос? – Данта нахмурилась. – Боюсь, я не помню смысл этого слова.

– Способность манипулировать слоями.

Данта посмотрела на меня куда внимательней.

– Пусть даже так… Все равно это слишком абсурдно, – проворчала она, но теперь в ее голос закралось сомнение.

По залу раскатился мелодичный звук гонга.

– Заседание сейчас начнется, – напомнил ей Таллис.

– Да-да, ухожу, – отозвалась она, и, не прощаясь, заторопилась к своему месту.

– К вечеру все иерархи будут знать о твоем уровне дара этера, – сказал Таллис вполголоса. – И о том, что случилось в Первом Храме, тоже, – если именно это там случилось?

– Я действительно попросил Храм меня выпустить, и он действительно послушался, – сказал я.

Таллис посмотрел задумчиво, но вслух высказывать сомнения не стал.

Я оглядел собравшихся – всего иерархов должно было быть, судя по количеству кресел, восемнадцать, но три места пустовали и, похоже, отсутствующие уже не придут. А еще каждый иерарх привел несколько человек свиты. По имени, помимо Данты, я знал только Октару, однако лица остальных казались мне знакомы благодаря видению будущего.

Двери, ведущие в зал, распахнулись, и охранники внесли кресло из светлого металла, на подлокотниках которого виднелись открытые пока зажимы для рук, и поставили в центре.

– Теаган будет вести суд и не поднимется к нам до самого его окончания, – негромко проговорил Таллис. – Так что садись поближе – у тебя наверняка появится много вопросов.

Я сделал как он сказал – и тут же ощутил, как сдвинулось на меня внимание присутствующих. Пока я просто стоял рядом, мое положение казалось обыденным – к каждому из иерархов сейчас кто-то подходил для коротких разговоров – но стоило сесть и это изменилось.

Дверь вновь открылась, впустив Теагана и молодую женщину примерно его возраста в зеленой мантии. Они прошли в центр и встали с двух сторон от пустого пока металлического кресла.

– В традиционные обязанности да-вира входит как организовывать суд, так и выдвигать обвинения, – пояснил Таллис, – в то время как Благая Сестра следит за тем, чтобы никакие законы не были нарушены. Порой она служит голосом милосердия, призывая проявить к осужденному милость.

– Только порой? – уточнил я.

– Если осужденный вину признал и наказание не выглядит в ее глазах чрезмерным, она промолчит.

Дверь открылась в третий раз, и я приготовился увидеть Сантори, но вместо него, почти потерявшаяся между двумя рослыми Достойными Братьями, появилась девушка. Ее лицо, испуганное и заплаканное, показалось мне смутно знакомым. Но потребовалось напрячь память, чтобы вытащить из нее подсказку – в зал ввели ту самую легкомысленную молоденькую актрису, с которой Сантори уединялся в храме. Отчего-то я даже не подумал, что ее тоже посчитают оскорбившей богиню. Впрочем, выглядела она достаточно взрослой, чтобы отвечать за свои поступки, и с Сантори была, судя по ее кокетливому поведению у храма, добровольно.

Последним в зал вошел мужчина в алой мантии и остановился чуть в стороне.

Достойные Братья молча усадили девушку в металлическое кресло, застегнули зажимы на ее запястьях и отошли к стене.

– Дочь людей Алона обвиняется в намеренном осквернении храма Пресветлой Хеймы грехом похоти и в искажении образа богини, – начал обвинительную речь Теаган. В зале явно работала магия, поскольку, хотя он не напрягал голос, его слова звучали громко и четко. Кратко объяснив суть обоих преступлений, Теаган обратился к самой девушке: – Дочь людей Алона, что ты можешь сказать в свою защиту?

Чем дольше Теаган говорил, тем сильнее она вжималась в кресло, будто надеялась так спрятаться от всего происходящего. И на прямой вопрос ответила не сразу – видно было, как трудно ей оказалось заговорить.

– Я не… не знала. З-зоря… т-то есть с-светлейший С-сантори… Он говорил, что т-так надо, что если в храме, то это т-такой ритуал… – девчонку затрясло от страха.

– Дочь людей Алона, ты добровольно согласилась служить моделью для статуи богини. Твое объяснение?

– С-светлейший С-сантори… он… он с-сказал, что я п-похожа на богиню. Что с-скульптору так проще… Я только хотела п-помочь! – из ее глаз полились слезы.

– Брат Вопрошающий? – Теаган повернулся к человеку в алой мантии.

Тот шагнул вперед и поклонился.

– Следуя уложениям, я допросил дочь людей Алону под ментальным давлением. Ее ответы правдивы – она искренне верила всем лживым утверждениям сына людей Сантори и не подозревала, что совершает предосудительные поступки. Так было вплоть до появления неизвестного безумца, после обвинения которого в «гнили» дочь людей Алона впервые осознала греховность своих действий. Однако это озарение случилось лишь за несколько часов до ареста, – он снова поклонился, показывая, что закончил говорить.

Теаган кивнул.

– Благодарю, брат Вопрошающий.

Наступило молчание, прерываемое только тихими всхлипами девушки.

Лицо Теагана было нечитаемым, и я не взялся бы даже предположить, о чем он сейчас думает.

– Наивность сама по себе не есть преступление, – произнес он наконец. – Однако беда в том, что чужую наивность могут использовать настоящие преступники. Ради самой дочери людей Алоны то, что случилось, должно стать ей уроком. Кроме того, ее наивность проистекает не только из чрезмерной доверчивости, но и отсутствия знаний… Старшая наставница ордена Хранительниц упоминала, что им приводят все больше сирот и что рабочих рук не хватает. Дочь людей Алона проведет в ордене Хранительниц год, выполняя ту работу, которую ей поручат, и вместе с детьми будет изучать священные книги и заповеди и учиться отличать грехи от добродетелей. Спустя год она будет вольна как уйти из ордена, так и остаться.

Теаган повернулся к женщине в зеленой мантии.

– Благая Сестра?

Та молча поклонилась – значит, возражений не было. Но при этом на ее лице я уловил изумление.

Интересно.

Я обвел взглядом иерархов – на лицах всех в той или иной степени отражались либо растерянность, либо удивление.

Очень интересно… Особенно интересно потому, что я не понимал, что именно их смутило.

Я повернулся к Таллису – но лицо того, к моему разочарованию, оказалось таким же нечитаемым, как у Теагана.

А еще всхлипы девушки наконец стихли.

– Прошу магистров проголосовать, – продолжил Теаган. – Кто согласен с моим решением?

Десять рук поднялось сразу. После небольшого промедления – еще две. Потом еще одна. Не проголосовавшими оказались только Данта и Октара, однако затем, с таким выражением лица, будто она сама не понимает, почему это делает, Данта тоже подняла руку.

– Четырнадцать «за», – сказал Теаган. – Светлейший Октара, вы против?

– Я воздерживаюсь, – пробурчал тот.

Теаган склонил голову, принимая ответ, и повернулся к девушке.

– Дочь людей Алона, согласна ли ты с решением суда? Если нет, то у тебя есть право обратиться к верховному магистру…

– С-согласна! С-спасибо, светлейший, спасибо, спасибо! – лицо у нее было как у человека, которому уже на помосте виселицы зачитали приказ о помиловании.

На кивок Теагана стоявшие у стены Достойные Братья отстегнули крепления на запястьях девушки, быстро подняли ее на ноги и повели к выходу из зала.

Таллис повернулся ко мне, заговорщически усмехаясь.

– Теперь понятно, о чем вы с Теаганом поспорили. Что, мордашка у девчонки симпатичная, вот ты ее и пожалел? Ну да дело молодое, понимаю. А Теаган жуть как не любит, когда его просят о милости для подсудимых. Не удивляюсь, что он вспылил. Но смотри-ка, он и впрямь ее помиловал!

Я нахмурился.

– Я понятия не имел, что эту девушку тоже будут судить.

– То есть – ты за нее не просил?

– Нет.

Теперь пришел черед непонимающе хмуриться Таллису.

– Если это решение значит «помиловал», то что ей грозило изначально? – спросил я.

– Залы Покаяния, конечно, причем надолго. Уж точно не годик возни с детишками.

– Даже если она не понимала, что делает?

– Непонимание не отменяет совершенного ею преступления.

– Ясно, – пробормотал я. Неудивительно, что девчонка была насмерть перепугана. И реакция остальных иерархов на предложенный Теаганом приговор тоже стала понятна.

– Я заметил, что десять иерархов сразу проголосовали «за», а вот остальные – с запозданием, – проговорил я. – Это как-то связано с врагами, о которых Теаган упоминал?

Таллис поморщился.

– До истории с сектой ни о каких врагах речи не шло. Ворчали, конечно, частенько, что, мол, Теаган слишком суров, что судит безжалостно. Ну так будущему верховному иерарху добрячком быть и нельзя – сразу сядут на шею. А вот как с сектой все раскрылось, многие перепугались. Когда могущественные люди напуганы – это может закончиться очень нехорошо. Кое-кто даже пытался убедить меня от Теагана отречься… – рот Таллиса зло искривился, показывая, что он думает о подобных попытках.

– После возвращении Теагана из ссылки выяснилось, что часть иерархов осталась ему верна, – продолжил Таллис. – Еще часть колеблется – твое присутствие как раз необходимо для их убеждения. А оставшиеся готовы лечь костьми, но не допустить его на место верховного – именно они и пытались тебя убить. Доказать их участие, конечно, не получится – они не дураки и замели все следы. Беда также в том, что, как я подозреваю, кто-то из якобы верных на самом деле относится к врагам.

– Те, кто проголосовали сразу – это верные?

– Не только. Еще и колеблющиеся.

Значит, открытых врагов было пятеро, и к ним относилась, в том числе, «дорогая Данта», с которой Таллис поддерживал хорошие отношения. Как это совмещалось с его отеческой заботой о Теагане я не очень понимал.

– А еще есть Младший Капитул, – добавил я. – Там картина похожа?

Таллис кивнул.

– И это единственное столь глубокое разногласие внутри Обители? Или есть другие… спорные вопросы… коснувшиеся столь же многих могущественных людей?

Таллис посмотрел на меня, приподняв брови.

– Естественно, всегда найдется кто-то, кто чем-то недоволен. Но чтобы все было настолько же сложно? Нет.

Мне вспомнились слова Аманы о «гражданской войне», идущей в Церкви. Похоже, на самом деле то был раскол среди иерархов, случившийся из-за Теагана. И меня, конечно, сразу же закинуло в самое сердце бури.

Глава 16

С Таллисом мы проговорили минут десять, а Сантори – или другого подсудимого – все не было.

Впрочем, вскоре причина задержки стала понятна – вместо Сантори ввели мужчину лет шестидесяти, а сразу за ним и Достойными Братьями появился не только Вопрошающий, но и женщина в зеленой мантии – целительница, как вполголоса пояснил мне Таллис. Похоже, подсудимому стало плохо на пути в зал суда, и она его лечила.

В этот раз рассказывать о сути преступления Теаган не стал, лишь пояснил, что перед нами тот самый скульптор, который создал золотую статую. В отличие от девчонки, отговориться незнанием он не смог – святотатственный характер своих действий он осознавал прекрасно. Причины, почему согласился, оказались просты – с одной стороны, желание услужить Сантори и предложенные им дополнительные большие деньги помимо тех, которые давала Церковь. С другой стороны – страх отказом прогневить могущественного иерарха.

Получив признание, Теаган ненадолго задумался, потом повернулся к целительнице.

– Сестра Аруда, по вашей профессиональной оценке, сколько проживет сын людей Гетан в Залах Покаяния… если мы рассмотрим, скажем, Залы Бьяра?

Та поклонилась.

– У сына людей Гетана слабое сердце. В Залах Бьяра без поддержки целителя он сможет прожить несколько часов.

– А если речь пойдет о Залах Ахара?

– От трех до семи дней.

Теаган вновь задумался.

– Сколько сын людей Гетан сможет прожить, если ему не доведется оказаться в Залах Покаяния?

– Если под защитой целительских амулетов и с периодической поддержкой целителя – пятнадцать лет.

– А если добавить условие, что ему придется работать?

– Если работа посильная, то на мой прогноз она не повлияет. Те же пятнадцать лет.

Теаган повернулся к подсудимому, который, затаив дыхание, следил за его разговором с целительницей.

– Когда Церковь выбирала мастера для создания статуи Пресветлой Хеймы, она остановилась на тебе, сын людей Гетан, из-за твоей репутации одного из лучших скульпторов Империи. Однако, помимо этого, ты много лет занимался архитектурой с магическим усилением, также став одним из лучших в этом деле, и спроектировал десятки домов, дворцов и крепостей, причем работал с самой сложной почвой.

– Все верно, светлейший, – в голосе скульптора проскользнула гордость, но лишь на мгновение – сразу после того он испуганно съежился.

Теаган, будто не заметив, продолжил:

– За последнее время открылось несколько новых прорывов из Бездны. Боевые маги Империи и наши Достойные Братья удерживают монстров от нападения на мирных жителей, но отсутствие укрепленных фортов осложняет их задачу. Дополнительная проблема заключается в том, что на севере, рядом с прорывами, земля болотистая, а на востоке – склонная к оползням. Во искупление совершенного тобой преступления ты, сын людей Гетан, будешь привязан к Границе. Ты будешь проектировать магически усиленные форты и крепости, будешь следить за их постройкой, и твоя работа будет оплачиваться так, как положено оплачивать подобную работу на Границе. За твоим здоровьем будут следить наши целители. Если ты проявишь себя достойно, то через год твоей семье будет разрешено навестить тебя и, будь у них такое желание, остаться, а через десять лет твоя привязь к Границе будет снята.

Как и во время зачитывания прошлого приговора, в зале стояла мертвая тишина. Но если тогда иерархи были просто удивлены, то сейчас лица у них стали такими, будто они судорожно пытались найти происходящему хоть какое-то логическое объяснение.

Благая Сестра, как и в прошлый раз, поклонилась молча; голосование опять прошло с результатом четырнадцать «за», один «воздержавшийся»; и подсудимого увели.

– Ничего не понимаю, – прошептал Таллис. – Хотя… Да нет, чушь! Или все же…

А потом резко встал, чуть ли не бегом спустился с возвышения и приблизился к удивленно уставившемуся на него Теагану.

Впрочем, удивлен был не только Теаган – вообще все присутствующие не сводили с Таллиса глаз. Похоже, такое вот нарушение верховным иерархом протокола заседания было еще более неожиданным событием, чем раздача мягких приговоров его да-виром.

Верховный иерарх, не обращая внимания на чужую реакцию, положил руку Теагану на плечо и повел его к выходу из зала. На Достойных Братьев, дернувшихся было следом, он бросил ледяной взгляд, и они тут же застыли на месте.

Еще мгновение – и глава Церкви вместе со своим наследником скрылись за дверью.

Воцарилось ошеломленное молчание.

Впрочем, царило оно не долго.

– Что это такое было?!! – в пространство вопросила Данта, почти идеально озвучив мои мысли. Правда там, в этих мыслях, присутствовали еще Ишта с его бесами – ну, чисто от неожиданности.

Однако больше никаких нарушений правил собрания не последовало. Иерархи негромко переговаривались и ждали. Мне говорить было не с кем, так что я лишь гадал про себя о том, что произошло.

Пожалуй, единственным ключом была тревога, которую я уловил в бормотании Таллиса перед тем, как он сорвался с места. Но чего он испугался? Теагана он вывел явно для какого-то очень важного, очень срочного разговора.

Может, решил, что тот опять попал в секту, только теперь такую, которая требовала от своих членов доброты? Хм, а секты, продвигающие милосердие, вообще бывали? Что-то я в этом сомневался…

Или же Таллис подумал, что Теаган начал новую интригу и милосердие к подсудимым было необходимо для ее успеха?

Но ни первая, ни вторая версии не объясняли, почему Таллис встревожился настолько, чтобы перебить заведенный порядок. Обсудить это все можно было бы и после суда…

Где-то минут через пятнадцать дверь открылась – это, наконец, вернулись Теаган и Таллис, все еще о чем-то негромко говорившие. Теаган при этом выглядел одновременно раздраженным, позабавленным и даже, я бы сказал, обескураженным, а вот Таллис казался слегка смущенным.

Впрочем, оба быстро замолчали и их лица приобрели почти одинаковое нейтрально-доброжелательное выражение. Что ж, было ясно, от кого Теаган научился своим маскам.

Полностью игнорируя все направленные на него взгляды, Таллис спокойным шагом поднялся к трону, сел и махнул рукой.

– Продолжайте.

Достойные Братья тут же исчезли за дверью и вернулись с новым подсудимым, охранником Сантори Матиасом.

С ним все оказалось просто. Единственным вмененным ему преступлением – в котором он с готовностью признался – было покрытие святотатственных действий Сантори за дополнительную оплату от иерарха.

– Ты, сын людей Матиас, проведешь три месяца в Залах Покаяния Ахара, а потом отправишься служить на Границу со стандартной оплатой, полагающейся ее стражам. Если проявишь себя достойно, то через три года твоя привязка к Границе будет снята и ты сможешь уехать или остаться.

Было неясно, показался ли магистрам третий приговор тоже чрезмерно мягким – за происходящим они следили цепко, но удивленными уже не казались. Голосование тоже прошло по привычной схеме.

У Сантори было пятеро охранников. Все оказались замешаны, все получили одинаковый приговор.

А потом вновь возникла заминка. Вместо Достойных Братьев, ведущих очередного подсудимого, появился вир Теагана и что-то зашептал ему на ухо. Теаган выслушал молча, потом повернулся к Таллису и поклонился.

– Верховный магистр, мне только что сообщили, что сын людей Сантори воспользовался невнимательностью стражи и, боясь наказания, пытался покончить с жизнью. Случилось это здесь, во временных камерах. Прошу позволения лично проверить ситуацию и удостовериться в том, что подсудимый в состоянии предстать перед судом. Думаю, что это не займет много времени.

– Конечно, да-вир, делай что должен, – Таллис благосклонно кивнул. Внезапная беседа с Теаганом значительно улучшила его настроение – о чем бы они там ни говорили.

И, кстати…

Когда Теаган покинул зал, я повернулся к Таллису.

– Верховный магистр, простите, но я не могу перестать думать о том, как вы сорвались с места после второго приговора. Что случилось?

Тот посмотрел на меня с сомнением, явно раздумывая, стоит ли отвечать. Но потом на его лице вновь промелькнуло то слегка смущенное выражение, которое я заметил, когда они с Теаганом вернулись.

– Я испугался, что Теагана подменили, – сказал он со вздохом.

– Что? – вырвалось у меня. – То есть как? И кто?

– Подменили так, как это обычно и делают, – Таллис пожал плечами. – Двойником-человеком или демоном-мимиком. А на счет того, кто это сделал – одним из вариантов был ты.

На это обвинение я смог только недоуменно моргнуть.

– Да-да, я уже проверил, Теаган абсолютно настоящий, – Таллис махнул рукой. – Ты уж не обижайся на старика – но что еще я должен был подумать? Резкое изменение привычного поведения – это классический признак подмены, а тот Теаган, которого я знаю, никогда бы не пощадил виновных в богохульстве. Он бы их всех, до последнего охранника, сгноил в Залах Покаяния. Будь то другие преступления, еще ладно, взятки там, воровство, нарушение обетов – но только не осквернение храмов и не искажение образа богини…

Однако дело не только в этом. Просто очень уж ты, парень, подозрительный – и появился ты внезапно и при том невероятно вовремя. Носитель дара этера уровня иртос, каковых в Империи не рождалось уже несколько поколений, приходит в Обитель именно тогда, когда положение моего наследника висит на волоске, а я уже сломал голову, пытаясь решить, как ему лучше помочь! И этот носитель дара тут же выказывает полную готовность выступить на стороне моего да-вира, даже рискуя жизнью, и все ради некоей абстрактной идеи улучшить Церковь и тем самым помочь Империи.

– Это не абстрактная идея, – не выдержал я.

– Юношеский идеализм – вещь замечательная, – сказал Таллис снисходительно. – И смотри, я даже не против – улучшайте! Только аккуратно, не сломайте себе чего важного в процессе.

Не удержавшись, я фыркнул.

– Постараемся. Значит вы, оказывается, меня с самого начала подозревали в…

– Нет-нет, ни в коем случае. Вовсе не с самого начала. Лишь когда Теаган начал миловать преступников, частицы мозаики сложились у меня в голове… То есть, мне показалось, что сложились – но раз Теаган настоящий, то и ты вовсе не коварный кукловод его двойника.

Не знаю, что в этот момент отразило мое лицо, но Таллис, глядя на меня, рассмеялся в голос.

– Ладно-ладно, прости уж старика… Кстати, а знаешь, как Теаган объяснил мне свой новый подход к вынесению приговоров? Пользой! Мол, сейчас он решает, где и как обвиняемые смогут принести пользу человечеству, и строит приговор таким образом, чтобы дать этим осужденным еще и мотивацию стараться изо всех сил. Забавно, правда?

Отчего-то мне это забавным не показалось.

Улыбка с лица верховного иерарха исчезла, взгляд стал холодным и острым.

– Я только не понимаю, как тебе удалось за несколько дней заставить Теагана настолько резко изменить свои взгляды?

– Почему обязательно я? Он ведь сам побывал под судом, а потом находился в ссылке – такие вещи меняют людей, – возразил я. Не нравилась мне подозрительность во взгляде Таллиса.

– Меняют, – кивнул тот. – И я бы даже с тобой согласился, если бы сегодняшний суд стал первым после его возвращения. Только он не первый, он уже четвертый, и во время предыдущих трех Теаган судил даже более сурово, чем до ссылки. Ну же, Рейн, поделись секретом. А то, хотя я уже столько лет являюсь наставником Теагана, но так кардинально влиять на него не могу.

У меня промелькнуло искушение сказать что-то вроде: «Ну еще бы! Ведь вам не приходили видения его будущей смерти, к которой приведут его собственные решения. Видения о том, как он будет умирать в луже своей крови в центре этого самого зала, и как его кровь превратит Обитель в руины».

Хотя нет, искушение не просто промелькнуло! Я поймал себя уже в последний момент, когда открыл рот, чтобы высказать именно это!

Что за…

Это была такая магия? Но на ментальное давление странное искушение нисколько не походило.

– Мы говорили о главных заповедях, – сказал я, с усилием перенаправляя свои слова в другое русло. – О выживании и процветании человечества. И о том, что именно для этих целей надо использовать жизни преступников.

– О заповедях, значит, – Таллис покивал. – Ну да, и моего да-вира сразу проняло. Конечно-конечно.

Что ж он такой недоверчивый-то!

Так, нужно было отвести его подозрения. Но как это сделать?

– Вы сами упомянули, что носитель дара этера уровня иртос не рождался несколько поколений – так почему вы оцениваете мою способность убеждать будто принадлежащую обычному человеку? – сказал я своим самым уверенным тоном.

– А ты больше, чем обычный человек? – Таллис прищурился.

– Подождите и сами увидите.

– М-да, – протянул Таллис непонятным тоном. – Ну давай тогда подождем и увидим.