Текст книги "Пауки и иерархи (СИ)"

Автор книги: Веден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 21

– Или служил – в смысле, в прошлом, – поправился я после паузы. – Вряд ли он полезен демоническому недобогу сейчас, оказавшись в Залах Покаяния.

Таллис молчком забрал у меня второй свиток и развернул, вчитываясь.

Сантори не называл иномирного демона Великим Древним, обозначая его вместо того словом «Друг» – то ли не знал официального имени, то ли так ему больше нравилось. Но все остальное в описании совпадало – и необходимость создать место поклонения этому недобогу, иначе говоря, «демоническое гнездо»; и необходимость принесения ему множества человеческих жертв. Энергия умирающих должна была сперва прорезать щели в том барьере, который хранил наш мир от вторжения, а потом и вовсе открыть для «Друга» дверь.

Что касается запечатывания богини в человеческом теле, то это Сантори планировал сделать еще в то время, когда «Друг» находился за барьером. И мощь для этого должна была пройти к Сантори через получившиеся щели, дарованная этим самым «Другом». Если верить приведенным расчетам, то «Друг» был сильнее, чем все маги Империи, вместе взятые.

В свитке имелись также восторженные, хотя и немного невнятные размышления Сантори о собственном будущем бессмертии – а дать его, по расчетам бывшего иерарха, должно было сочетание прохода «Друга» через дверь мира и последний ритуал, окончательно привязывающий богиню к человеческому телу…

– Сантори пользовался большой поддержкой среди членов Младшего Капитула, – подал голос Теаган. – Перед судом ко мне подходило четверо младших магистров, и все просили о снисхождении, рассказывая о его многочисленных заслугах. Заслуги были, конечно, реальны, но все же мне показалось странным, что они отважились привлечь к себе мое внимание ради уже обреченного человека.

Я мысленно хмыкнул. Теаган, конечно, прекрасно знал о своей пугающей репутации.

– Думаешь, эти просители тоже связаны с Великим Древним? – спросил я вслух.

– Сразу четверо? Хотя… После Андора я уже ничему не удивлюсь.

– Ну так отправь своих людей их проверить, – подал голос Таллис, не поднимая глаз от свитка. – Или подкинуть тебе еще и моих ищеек?

Теаган ненадолго задумался, потом кивнул.

– Подкинь.

– Ха? – Таллис вскинул голову. – Что, в кои-то веки примешь помощь от старика? Вот уж чудо из чудес!

– Я… пытаюсь разобраться, какие из привычных решений и поступков действительно мои, а какие были внушены фальшивым Андором, – медленно проговорил Теаган. – Он постоянно повторял, что полагаться можно и нужно только на себя…

– Вот теперь я действительно понимаю, почему ты так резко изменил свой подход к вынесению приговоров, – проговорил Таллис. – Только, дорогой мой да-вир, все хорошо в меру. Не переусердствуй с этим переосмыслением.

– Постараюсь, наставник, – Теаган слабо улыбнулся.

– А ты, – Таллис обернулся ко мне. – Вот зачем, спрашивается, ты морочил мне голову своей якобы уникальной способностью убеждать, а не объяснил нормально про ситуацию с поддельным Андором и всем этим… изучением себя?

Я развел руками.

– Поднимать эту тему без разрешения Теагана было бы неправильно. Это ведь его жизнь.

– Вот как, – пробурчал Таллис, но больше выказывать недовольство моей уклончивостью не стал. А мне вспомнилась уже мелькавшая сегодня мысль, что для Таллиса самое важное сейчас – моя лояльность Теагану. Похоже, за это он был готов простить многое.

– У Рейна действительно уникальная способность убеждать, – подал голос Теаган. – Не знаю, говорил ли тебе об этом Семарес, но после одного короткого разговора с Рейном он решил, наконец, что нам стоит поговорить по душам и даже попытался извиниться.

– Ха! Неужели вы наконец помирились? – недоверчиво уточнил Таллис. – Вот уж точно день чудес… Так, племяш, – он повернулся ко мне, – а ты чего хмуришься?

– После всего, что сейчас открылось, Сантори необходимо снова допросить, – сказал я. – Нужно вытащить все, что он знает о Великом Древнем, каждую деталь. А еще имена всех его сообщников, если таковые были. Он ведь еще здесь, в Обители?

– Нет, после суда его сразу отправили в залы Бьяра, – ответил Теаган. – Но они находятся всего в часе езды от столицы.

– Вот и займитесь завтра его допросом, – велел Таллис. – Я прикажу Семаресу выделить Достойных Братьев вам в сопровождение. Езжайте после обеда – чем дольше Сантори проведет в залах Бьяра, тем сговорчивей он будет. Вопрошающих я, конечно, с вами тоже отправлю.

– А их зачем? – удивился я.

Таллис нехорошо усмехнулся.

– А они, племяш, умеют допрашивать не только под ментальным давлением.

Это было такое иносказание для применения пыток при допросе, да?

И почему я ни капли этому не удивился?

* * *

– Что грозит Данте? – спросил я, когда мы с Теаганом наконец вышли из дворца Таллиса.

– Думаю, сколько-то лет на Границе.

– Почему «думаю»? То есть судить ее будешь не ты?

Теаган покачал головой.

– Ею займется сам Таллис. Благие Сестры – слишком влиятельный орден; после того, что случилось с Дантой, их необходимо умиротворить – оказать максимум уважения, в том числе и при выборе того, кто будет судьей.

Я задумчиво хмыкнул, а потом резко остановился из-за пришедшей в голову мысли, тоже связанной с Дантой. Теаган, успевший сделать несколько шагов, обернулся и вопросительно посмотрел на меня.

Я огляделся – но вокруг было пусто. Лишь Достойные Братья, постоянно сопровождающие Теагана, шли позади – но при этом на достаточном отдалении, чтобы не слышать наш разговор. Но все равно говорить прямо я не рискнул.

– Я только сейчас осознал, что Данта – очень хорошая лгунья. – сказал я, догнав Теагана. – Когда она говорила о «Ребрах Земли» и невозможности отката, я ей поверил.

– Да, – Теаган нахмурился. – Я тоже удивился, что ты ничего тогда не сказал и не остановил ее. Но сам понимаешь, при Таллисе поднимать эту тему я не стал…

– Неправда, – вырвалось у меня. Ложь была настолько явной, что я ощутил ее почти физически, хотя ничего в мимике или жестах Теагана его не выдало. – Ты…

Теаган кривовато усмехнулся.

– Я сказал неправду, – согласился он легко. – Об этом я вообще не думал – мысли были заняты другим.

Ясно. Моментальная проверка дала моментальный результат, и теперь мы оба знали, что мое чутье на ложь никуда не исчезло.

– Продолжим разговор у тебя, – предложил я и Теаган кивнул.

В кабинете я сел в кресло, которое уже начало казаться «своим», и задумался, наблюдая, как на стенах загораются руны защиты от подслушивания.

– Я ведь один раз уже успешно «прочитал» Данту – сегодня, еще до суда, когда мы встретили ее у дворца Таллиса, – сказал я. – Тогда я увидел, что, хотя она и не участвовала в попытках моего убийства, но была в курсе заговора. Что изменилось?

– Пока что я вижу только одну значительную разницу – в первый раз Данта отвечала на твой вопрос, а во второй – говорила с Таллисом, – сказал Теаган, сев напротив и с усталым вздохом вытянув ноги вперед.

– То есть мое чутье работает только при прямом разговоре? – предположил я. – Хотя нет – я ведь смог «прочитать» стражников, которых ты допрашивал вчера. Значит, дело не в этом – или не только в этом.

– Ты же сам говорил, что твоя сила растет и еще не достигла пика – возможно, и для чутья на ложь это тоже справедливо, – предложил еще одну версию Теаган. – Кстати, считается, что чем больше у человека камней, тем сильнее врожденная ментальная защита. А у Данты камней десять. Возможно, именно это мешает твоей способности видеть ложь, если вопросы задаешь не ты сам.

Ну… звучало правдоподобно.

– Значит, моему чутью стоит доверять только тогда, когда человек отвечает на мой вопрос напрямую, особенно если речь идет о сильном маге, – сказал я с сожалением, а потом внимательно посмотрел на Теагана, только сейчас отметив, что тот выглядит полностью вымотанным. Неудивительно – для него сегодняшний день оказался куда более тяжелым, чем для меня. Не физически тяжелым, а морально.

Хм… Я сдвинул зрение – сейчас, после сегодняшней практики, это получилось легко – и увидел мир иначе. Материальные предметы почти не отличались, но все вокруг нас было покрыто очень тонким слоем солнечной пыли. Немного этой пыли было и на Теагане – очевидно, остатки от той горсти искр, которую я ему дал.

– Поделитесь с ним силой, как поделились со мной? – спросил я, наклонившись вперед, и золотой ковер зашевелился, залепетал что-то невнятное, но вроде бы согласное.

– Рейн, ты с кем говоришь? – недоуменно спросил Теаган.

– С благословением богини. Сейчас, подожди. Если оно даст добро… Ага, – я с удовлетворением откинулся на спинку кресла, наблюдая, как искры собрались вокруг Теагана и как поползли по его ногам наверх.

– Что… Что происходит? – судя по лицу Теагана, он уже что-то начал ощущать, но не понимал, что именно.

– Я попросил благословение помочь тебе, – пояснил я. – Не прогоняй его, пусть работает.

– Помочь? В чем? И как я могу прогнать то, чего не вижу? – растерянно спросил он.

– Благословение понимает наши слова и реагирует на наши эмоции, – пояснил я. – А насчет помощи – оно сейчас заберет твою усталость, как после отката забрало мою.

– Живое, разумное и активно действующее благословение, – тихо проговорил Теаган. – Сколько веков Обитель стоит, охраняемая им, и никому подобное даже не приходило в голову.

– Возможно, оно осознало себя не так уж давно, – предположил я, с любопытством наблюдая за тем, как влияние благословения отражается на внешности Теагана. Он и прежде не выглядел слишком уж бледным или, тем более, больным, но сейчас начал практически сиять здоровьем. А еще сиять в прямом смысле слова…

– Что? – спросил Теаган, заметив, что я пытаюсь подавить смешок.

– Все в порядке… Просто… Солнечные искры благословения облепили тебя так плотно, что ты теперь похож на золотую статую, – не удержавшись, я все же рассмеялся. – Прости.

Теаган, похоже, не обиделся. Лишь сказал:

– Хотел бы я тоже их видеть…

* * *

Следующее утро в Академии встретило меня многочисленными взглядами и шепотками.

В чем-то ситуация оказалась похожа на дни, последовавшие за моей дуэлью с третьекурсником и за раскрытием заговора шибинов. Но только похожа. В прошлые разы никто не торопился отводить глаза и опускать головы, едва я, ощутив чужие взгляды, поворачивался в их направлении. И никто из сплетников не белел как полотно и не стремился сбежать, если я подходил к ним достаточно неожиданно, чтобы успеть услышать свое имя.

Но слухи расползлись только среди студентов – профессора вели себя как обычно. По крайней мере, пока.

После первой лекции ко мне подошел Койчи Анта – тот самый рыжий парень, который предупреждал меня о том, как Теаган опасен. Выглядел Койчи настолько бледным, что все его веснушки, обычно почти незаметные, сейчас ярко выделялись на лице.

– Рейн, слушай, надо поговорить.

– Говори, – согласился я, заметив, как вокруг нас будто сама собой образовалась пустота.

– Ты… Говорят, что тебя видели в Обители. Рядом с верховным магистром и его да-виром…

Я вздохнул.

– Быстро же расползаются слухи.

Койчи, кажется, побледнел еще сильнее.

– То… то, что я тебе говорил о… о светлейшем Теагане…

– А разве ты мне что-то о нем говорил? – отозвался я. – Ни слова ни помню. Помню только, что хорошая вечеринка тогда получилась.

Койчи облегченно выдохнул.

– Точно! Ничего не говорил! И это… испытываю к нему только глубочайшее уважение… и почтение… и все такое…

– Ага, – согласился я. – Именно так.

– Ты хороший человек, Рейн, – Койчи заметно повеселел. – Очень хороший! – и, хлопнув меня по плечу, куда-то побежал.

Я проводил его взглядом и задался вопросом, как скоро с подобным же разговором явится Нессер, которого я тоже расспрашивал о Теагане.

Вторым занятием была лекция по теоретической магии, которую, как обычно, вела Ингана, и я заметил, что время от времени она бросала на меня недовольные взгляды. Тоже слышала слухи? Если да, то странная реакция…

Приближалось время полудня, и по плану, после теормагии, мне следовало покинуть Академию, в некотором отдалении от которой меня должен был ждать отряд – однако, едва лекция подошла к концу, Ингана заступила мне дорогу.

– Тебя желает видеть декан.

– Прямо сейчас?

– Именно. Пойдем.

Хм, выглядело это так, будто она собиралась лично меня к нему проводить.

Хотя не только выглядело – так оно и оказалось в действительности. И не только проводить – когда выяснилось, что тот занят каким-то важным разговором, она осталась со мной в приемной, будто опасалась, что стоит ей уйти, и я тоже отсюда исчезну.

Собственно говоря, мысли такие у меня действительно мелькали. В конце концов, побеседовать с деканом я мог и завтра.

– Объясните, хотя бы, в чем дело? – спросил я Ингану уже в третий раз, но опять получил в ответ лишь недовольное «Узнаешь».

Прождали в приемной мы почти полчаса, и довольно скоро, решив потратить это время с пользой, я начал расспрашивать Ингану о тех моментах, которые не встречались в лекциях, но которые меня интересовали. И она, хотя поначалу хмурилась, все же начала отвечать.

– Какая нереалистичная тема для беседы – ожившие заклинания, – проговорил декан, наконец вышедший из кабинета вместе с незнакомым мне человеком, который, быстро откланявшись, ушел.

– Теория магии не отрицает существование живых заклинаний, – недовольно проговорила Ингана. – Если в них вложено достаточно силы, если они существуют в месте, богатом течениями дикой магии либо рядом с мощным источником, то со временем могут ожить.

– Ладно-ладно, – не стал спорить декан и кивнул мне: – Заходи.

В кабинете указал мне на довольно неудобный стул, вернулся в свое кресло, стоящее за столом, и некоторое время меня разглядывал.

Я ждал молча, решив, что лучше дать декану заговорить первым. И он наконец заговорил.

– Тебе так хочется отправиться на Границу?

Глава 22

– Нет, – сказал я честно. – Я туда пока не тороплюсь. А почему вы спрашиваете?

– По твоему поведению совсем не видно, что ты туда не торопишься, – возразил декан. – Прогулы, обман преподавателей – если ты продолжишь так же неуважительно относиться к обучению, я закрою тебе допуск к экзаменам и своей властью отправлю на ближайшую Границу.

С прогулами я поспорить не мог – было, три раза. Но откуда взялось остальное?

– Каких преподавателей я обманул? – спросил я вежливо. – И в чем?

– Твоего профессора по демонологии. Пять дней назад он сообщил всем преподавателям, что ты будешь отсутствовать по уважительной причине, однако в тот день, как раз во время занятий, тебя видели слоняющимся по городу и глазеющим по сторонам.

Ясно. О моей прогулке господин старший дознаватель прекрасно знал, так что сомнительно, что жалоба на «обман» пришла с его стороны. Скорее всего, декан сам так решил.

– В то утро меня забрали на допрос в Северную Канцелярию, – возразил я, а потом с запозданием подумал, что прозвучало это на редкость подозрительно. – То есть не на допрос, а на беседу, – уточнил я, хотя чувствовал, что уже произведенного впечатления поправка не улучшит.

И действительно, взгляд декана заметно похолодел.

– Если ты влип в неприятности с законом, на помощь Академии не рассчитывай, – сказал он резко. – Так или иначе, это не отменяет того факта, что тебя видели гуляющим по городу. Вчера ты также отсутствовал на двух занятиях, и ни о каких уважительных причинах твои преподаватели не слышали. Особенно недовольна Ингана – если я все же допущу тебя до экзаменов, на теормагии тебе легко не будет.

– Понял, – сказал я. И как я упустил, что с посещением в Академии все было настолько строго? Хотя неудивительно – ни я, ни мои друзья раньше не прогуливали, вот и причин узнать об этой строгости не было.

– «Понял»? – недоверчиво повторил декан. – И это все, что ты хочешь сказать в свое оправдание?

– Я отсутствовал по делам Церкви, – пояснил я. – Вы, возможно, уже слышали слухи об этом?..

– Слухи? – перебил меня декан. – О да, я постоянно слышу о тебе все новые и новые слухи! Начиная с того, что ты якобы законный наследник клана аль-Ифрит и сюда тебя отправил твой якобы отец, дан Хеймес, чтобы уберечь от своей якобы второй жены, даны Далии, якобы желающей тебя убить! И заканчивая тем, что буквально на днях ты стал зятем Костяного Короля!

Я поморщился.

Дана Далия была хорошей женщиной, но вот чувства юмора ей не досталось – и я боялся даже представить, какой будет ее реакция, если она услышит этот первый слух.

Что касается второго – прежде сплетники утверждали, будто я, хоть и завел роман с дочерью Костяного Короля, но свадьбы все же избежать сумел. А тут уже поймали и оженили. Скоро, вероятно, и детишки пойдут, костяные-демонические…

– Не знаю, кто эти глупости придумывает, – сказал я раздраженно. – Но я действительно…

– Хватит выкручиваться! – декан поднял голос – не до крика, но близко к тому. Потом тяжело вздохнул. – Рейн, ты ведь парень умный, способный, трудолюбивый. Лучший студент на курсе. Все преподаватели не могли на тебя нахвалиться. И вдруг, ни с того ни с сего, начинается такое наплевательское отношение к дисциплине, к учебе. Я позвал тебя сюда, чтобы предупредить по-хорошему. Если…

У меня за спиной раздался звук приоткрываемой двери, и декан раздраженно рявкнул:

– Я занят!

– Прошу прощения, – прозвучал знакомый голос, говорящий с привычной нейтрально-доброжелательной интонацией, и я обернулся, уже зная, кого увижу.

Теаган, в неброской дорожной одежде, как раз переступал порог. Вот он закрыл за собой дверь, кивнул мне, потом посмотрел на декана и едва заметно склонил голову в приветствии.

– Ты кто? – декан нахмурился. – Почему входишь без приглашения? И почему не в форме?

Теаган чуть улыбнулся.

– Боюсь, студенческой формы у меня не имеется. Что касается моей личности – мы встречались с вами год назад на императорском приеме. Не припоминаете, господин Ронцо?

Декан открыл было рот, но ничего не сказав, закрыл. Видно было, что он действительно пытается вспомнить.

Потом его глаза расширились, и он быстрым движением вскочил на ноги. Торопливо поклонился.

– Светлейший Теаган! Простите, что не узнал сразу – у меня ужасная память на лица!

– Прощаю, – отозвался тот, проходя глубже в кабинет и усаживаясь на стул, торопливо предложенный ему деканом. – Надолго я вас не задержу, не беспокойтесь. Сегодняшний визит я не планировал, но, когда Рейн не появился в условленное время, решил, что все же навещу Академию. Вы не находите, господин Ронцо, что ничто так не помогает решать проблемы, как личное участие?

– Проблемы?.. – повторил декан. – Какие проблемы? И вы упомянули Рейна? Вы… знакомы?

– Конечно. – Теаган посмотрел на меня. – Ты не сказал?

– Не успел, – ответил я, решив не уточнять, что декан скептически отнесся даже к моим словам о «делах Церкви», так что упоминание имени Теагана не вызвало бы ничего, кроме недоверия.

– Вот как. – Теаган снова повернулся к декану. – Объясните мне, господин Ронцо, по какой причине вы вызвали к себе Рейна?

– Вопросы дисциплины, – отозвался тот неохотно. – Пропуск занятий.

Я отметил про себя, что про «обман преподавателей» он упоминать не стал.

– Как понимаю, пропуски начались пять дней назад? – уточнил Теаган, и декан кивнул.

Теаган на мгновение задумался.

– От имени Церкви Пресветлой Хеймы, – с призванием имени богини его тон изменился, став таким же бесстрастным и одновременно наполненным внутренней уверенностью, каким был во время суда, – как второй пред ее сияющим престолом, сообщаю вам, что Рейн аль-Ифрит больше не находится под юрисдикцией Академии. Отныне Церковь берет на себя полную заботу о его жизни и благополучии.

– Но… как же… – по лицу декана было видно, что ему очень не хочется противоречить иерарху, но он вынужден. – … А указ? Рейн аль-Ифрит ведь подпадает под действие нового закона императора…

– Подпадал под его действие, – поправил декана Теаган. – Духовная власть стоит превыше мирской. Но если его величество по какой-то причине решит оспорить данный вердикт Церкви, у него есть право сообщить о своем несогласии либо мне, либо верховному магистру. Мы, безусловно, внимательно изучим его аргументы и обдумаем их.

– Д-да… Да-да, конечно, – декан торопливо закивал.

– Все необходимые бумаги о новом статусе Рейна аль-Ифрит вы получите в ближайшее время, – добавил Теаган уже обычным тоном.

С одной стороны, такой переход многое для меня упрощал. Как минимум, больше никаких угроз Границей. Но с другой – об этом мы не договаривались.

Я негромко кашлянул. Теаган бросил в мою сторону быстрый взгляд и чуть кивнул.

– Однако Рейн не раз упоминал, что не желает прерывать обучение в Академии, – продолжил он. – Я бы предпочел, чтобы вы, господин Ронцо, сохранили изменение его статуса в тайне до тех пор, пока учеба не будет окончена или пока Рейн не изменит свое решение… Мне также доводилось слышать, что программа для тех, кто оказался в Академии по новому указу, урезана. Рейн аль-Ифрит чрезвычайно ценен для Церкви, поэтому, если он пожелает изучать те предметы, которые не входят в стандартный список, ему должны быть выделены лучшие преподаватели и предоставлены необходимые условия. Естественно, Церковь оплатит все расходы.

А вот это было уже интересно.

– Пожелаю! – сказал я решительно. – Нужно добавить артефакторику, целительство, углубленное изучение рун, включая руническую ретрографию, и ментальное давление… А, и еще – боевая практика с пойманными монстрами слишком проста и ничего не дает для усиления моих навыков. Ее из моего расписания следует убрать.

Теаган повернулся ко мне, слегка усмехаясь, а вот декан казался одновременно ошеломленным и возмущенным – но пытающимся при этом свое возмущение скрыть.

– К сожалению, в Академии нет специалистов, способных научить ментальному давлению, – выдавил он. – Прошу… прощения…

– Жаль, – сказал я искренне.

– Можешь учиться этому виду магии в Обители, – предложил Теаган. – Братья Вопрошающие владеют ментальным давлением в совершенстве.

– Хорошо, – согласился я. – Тогда подбери мне среди них инструктора.

Декан вздрогнул и уставился на меня недоверчиво. Потому что я пожелал учиться еще и в Обители? Нет, не похоже, ведь на саму идею этого он не отреагировал. А-а, точно, дело было в том, что я обратился к Теагану без должного титулования и на «ты».

– Могу я узнать, почему Рейн аль-Ифрит настолько ценен для Церкви? – спросил декан сдавленным голосом.

– Конечно, – любезно отозвался Теаган. – Он обладает даром этера уровня иртос. Вы ведь знаете, что это значит?

– Да, манипуляции слоями, я знаю… – но непонимание во взгляде декана осталось.

* * *

– Почему ты не хочешь оставить Академию? Ты ведь понимаешь, что Обитель может предоставить всех необходимых преподавателей по любым магическим дисциплинам? – спросил Теаган, когда мы вышли из здания.

Я задумался.

– Наверное, дело в том, что я хочу еще какое-то время побыть обычным человеком. Пока это возможно. А в Обители это невозможно даже сейчас – слишком много ожиданий.

– Почему-то мне кажется, что с «обычностью» тебе будет сложно и в Академии. Неужели слухи из Обители еще сюда не добрались?

– Ну, к слухам мне не привыкать, – я махнул рукой. – После того, как меня «женили» на дочери Костяного Короля, все остальное – мелочи.

– Что⁈ – Теаган даже остановился. – То есть как?

– Ну вот как-то так. А еще я законный сын и наследник дана Хеймеса, только в изгнании, – добавил я. – А также бывший Достойный Брат и личный враг короля Гаргунгольма.

– … А разве у Гаргунгольма есть король? – растерянно спросил Теаган.

– Понятия не имею. Но те, кто это сочинял, решили, что есть.

– Да уж, – протянул Теаган. – Роль потерянного племянника Таллиса впишется в твой послужной список просто идеально.

– Не смейся, – сказал я, но потом вздохнул: – Хотя ладно, можешь смеяться.

Со стороны все эти дикие слухи действительно должны были звучать забавно.

* * *

– Почему Залы Покаяния называются именно так? – спросил я, когда мы, во главе отряда, уже выехали за пределы города. – И что они из себя представляют?

Теаган посмотрел задумчиво.

– А что ты о них вообще знаешь?

– Только то, что их боятся, и что люди там умирают очень быстро, – я пожал плечами.

Теаган кивнул.

– Первые Залы Покаяния были созданы самой Пресветлой Хеймой во время ее третьего воплощения. Позднее она обучила своих доверенных как дублировать образующие залы заклинания и как их изменять. Суть залов передана в названии – находясь внутри такого места, человек испытывает все те страдания, которые он когда-либо намеренно причинил другим людям. Залы отличаются друг от друга уровнем: если в залах Бьяра ощущения чужих страданий полностью соответствуют тому, что испытывали жертвы преступников, то в залах Ахара ощущения смягченные, где-то четверть от реальных.

– То есть их суть в том, чтобы преступники поняли, какое зло совершили, – сделал я вывод. – Интересно… А что случается с теми, кто все осознал и раскаялся?

– Люди, способные на искреннее раскаяние, в залы попадают очень редко. Вот притворное – его можно увидеть сколько угодно, но залы не обманешь.

– А как оно проявляется, это искреннее раскаяние?

– Магия залов перестает воздействовать на заключенных.

– И что тогда?

– Сперва, в соответствии с уложением, проверяют работу зала. Потом вызывают Вопрошающих, проводят полный допрос заключенных, и, если искреннее раскаяние подтверждается, отпускают на свободу.

– Хм… То есть, теоретически, даже у Сантори есть такая возможность?

– У лишенных сана жрецов и иерархов все куда сложнее. Но да, даже у него, – Теаган усмехнулся. – Теоретически.

Залы Бьяра мы увидели издали – замок из светло-серого камня на высоком холме. Ничего страшного или зловещего в его облике не было, но я, оглянувшись на наше сопровождение, заметил тень страха, легшую на лица многих Достойных Братьев.

Может, в этом замке было что-то еще, что ощущали они, но что не мог заметить я? По крайней мере, не мог заметить обычным зрением.

Посмотреть на слои этера получилось едва я подумал об этом, но и в них замок ничем не пугал. Даже напротив, его очертания казались более изящными, чем в реальности, и прямые линии смягчались едва заметными узорами, проступающими в камне и напоминающими искаженные руны.

– Что ты там разглядываешь? – спросил Теаган. Я повернулся к нему, чтобы ответить, и растерянно заморгал.

– А теперь что такое? – он поднял брови.

– Ты весь в искрах благословения. Почти как вчера. Но разве они могут покинуть Обитель? Пусть даже речь об их малой части.

Золотые искры сидели на одежде Теагана, на его волосах, созвездием блестели на щеке. А еще, будто полог, плыли за ним по воздуху, и я слышал их довольный ропоток.

– Искры благословения? – повторил Теаган, похоже, не особо удивленный моими словами. – Значит, могут покинуть… Я продолжал их ощущать и после твоего ухода. А еще вчера был уверен, что после всего случившегося не смогу уснуть, однако проспал всю ночь как младенец…

Я протянул руку, поймал несколько искр из полога и поднес к своему лицу. Раскрыл ладонь – и они заскакали по ней, залопотали что-то вопросительное, будто спрашивая, зачем я их забрал. А потом, не получив ответа, подпрыгнули повыше и поплыли по воздуху назад, к Теагану. Ветер, как я заметил, нисколько их не сносил; они будто существовали в разных реальностях – искры и его порывы.

– Ты понравился благословению, – сказал я вслух. – Как интересно.

Внутри замок оказался куда более неуютным, чем снаружи. Хотя этого следовало ожидать – он ведь служил цели, а не предназначался для жизни.

Наше появление вызвало испуганную суматоху – о визите не предупреждали, высоких гостей никто не ждал, и стража заметалась, похоже не зная, где в этот час искать коменданта. На прямой вопрос о том, куда поместили Сантори, ответить тоже никто не смог.

– Тогда ведите к кабинету коменданта. Подождем там, пока он не явится, – велел в итоге Теаган, а у меня мелькнула мысль, что сюда, похоже, давно никто не приезжал с проверкой, слишком уж все выглядели несобранными.

Кабинет коменданта, как и ожидалось, был заперт, так что мы расположились в пустой приемной, а сопровождение осталось в коридоре.

– Слушай, – озвучил я свои размышления, – возьмем все того же Сантори – его главные преступления были запланированы, но не осуществлены. А совершенное им искажение облика богини – пострадавших людей при этом ведь не было. Что залы ему покажут?

Теаган покачал головой.

– Во-первых, ты забыл о тех людях, которых Сантори вовлек в свои преступления. Они потеряли свободу и статус, испытали страх, стыд, душевные страдания – все это теперь почувствует и он. Во-вторых, кто знает, какие скелеты похоронены в его прошлом? Пусть его репутация была безупречна, но мне сложно поверить, что он действительно не совершал ничего предосудительного. В-третьих, за запланированные преступления наказание тоже есть, хоть и слабее, чем за уже случившееся. Так что Сантори придется на себе испытать то, что чувствуют люди, приносимые в жертву демону. Ну и в-четвертых, в залах есть еще и наказание за богохульство и кощунство, наказание чисто духовного плана. Так что легко Сантори не придется.

– Какое удивительное творение эти залы, – проговорил я.

– Удивительное? – повторил Теаган. – Может, удивительно пугающее?

– Нет, скорее удивительно интересное.

Я бы добавил, что чем дальше, тем любопытней мне становилась личность Пресветлой Хеймы, столь сложной и жестокой в своей справедливости, но при этом все же милосердной. Но Теаган был не тем человеком, кому стоило слышать такие мои рассуждения.