Текст книги "Пауки и иерархи (СИ)"

Автор книги: Веден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Глава 29

Зал, в котором проходили собрания Младшего Капитула, оказался больше, чем зал Капитула Старшего, поскольку младших магистров оказалось тоже больше – около четырех десятков.

Их кресла, не такие роскошные, тоже стояли по кругу, но в несколько рядов, почти не оставляя места для свиты, и трон, предназначенный Таллису и обычно пустующий, среди них сильно выделялся.

Ропот голосов, хорошо слышимый из коридора, стих, едва Таллис прошел через открытую дверь, и пока он поднимался по ступеням к своему трону, молчание стояло мертвое. Об исходе суда над Сантори все, конечно, уже знали, и, судя по выражениям лиц, понимали, что и созыв собрания, и появление верховного магистра не сулят им ничего хорошего.

Я зашел в зал следом за Таллисом, и еще до того, как остановился рядом с его троном, ощутил на себе десятки подозрительных, оценивающих и враждебных взглядов. Вряд ли в зале остался хоть один магистр, который бы к сегодняшнему дню не знал, кто я такой.

– Уверен, всем вам уже известно, что недостойный Сантори, приговоренный к Залам Бьяра, предал Пресветлую Хейму и стал врагом человечества по наущению могущественного демона, – заговорил Таллис. – И этот могущественный демон уже давно запустил в наш мир свои щупальцы – и, возможно, даже в кого-то из вас…

Громкий ропот, поднявшийся в зале, моментально заглушил его слова. Я различал отдельные выкрики вроде «возмутительно», «нелепо», «мы ничем не заслужили…», и прочее в том же духе.

Таллис недовольно нахмурился, а когда, спустя десяток секунд, возгласы не стихли, раздраженно хлопнул ладонью по подлокотнику трона. Камень в его перстне на мгновение блеснул яркой вспышкой и по залу раскатился гулкий удар грома.

Вновь наступила тишина.

– Вы ничем не заслужили? – ядовито повторил он чью-то фразу. – Вы действительно не заслужили мое обвинение? Вы смеете это говорит после того, что сотворил один из вас? И никто среди вас – никто! – ничего не заметил!..

Все молчали.

– К счастью, богиня милостива, – после паузы продолжил Таллис уже более мягким тоном. – По ее воле в Обители появился человек, способный отличать правду ото лжи в словах любого человека, будь то простой стражник или старший магистр со жреческим посвящением.

Мне потребовались все силы, чтобы удержать на лице нейтральное выражение. Нет, Таллис не сказал ничего нового – все это мы обговаривали заранее. Но вот то, как он это сформулировал – слишком уж его слова звучали похоже на описание посланника…

Он ведь не догадался? Я очень надеялся, что нет.

– В моем присутствии каждый из вас ответит на его вопросы, – продолжил Таллис, – и те, кто осмелятся солгать, пусть пеняют на себя…

В центре зала поднялся благообразный старик. У него было тонкое одухотворенное лицо, белоснежная седина, придающая ему почти эфемерный вид, и в целом он выглядел как ожившая картина «мудрого старого духовного учителя».

Сложив руки у груди, он низко поклонился Таллису.

– Со всем должным уважением, верховный магистр, – проговорил он звучным, совсем не старческим голосом, – но такой приказ превышает ваши полномочия. Вы не можете обязать всех нас подвергнуться допросу, если у вас нет доказательств наших преступлений. Это возможно только если сам Малый Капитул проголосует «за».

Таллис нехорошо улыбнулся.

– Верно. Зато властью, данной мне Пресветлой Хеймой, у меня есть право лишить любого магистра его титула. Поэтому сейчас Малый Капитул проголосует по моему предложению – и те, кто скажут «нет», перестанут быть иерархами. У вас у всех есть заместители, верно? Так что найдется, кого поставить вместо несогласных.

У меня возникло ощущение, что никогда в прошлом Таллис не использовал подобного ультиматума – такое ошеломленное выражение появилось на лицах всех без исключения магистров. А благообразный старик упал на свое место с таким видом, будто бы у него подкосились ноги.

Таллис повернулся к черноволосой женщине в зеленой мантии.

– Магистр Аката, прошу, проводите голосование… И, кстати, – добавил он, снова нехорошо улыбнувшись, – тем, кто проголосует «против» и лишится титула иерарха, все равно придется отвечать на вопросы.

Голосование закончилось единодушным «за».

Допрос мы заранее решили проводить в небольшой комнате, находящейся в этом же дворце, рядом с залом для голосования.

– Магистр Тайяр, прошу, начнем с вас, – с затаенной ехидцей проговорил Таллис, и благообразный беловолосый старик нехотя поднялся со своего места.

Список вопросов мы тоже составили заранее. Первые были подобны тем, которые я задавал Теагану – верил ли магистр в заповеди богини, служил ли ей от всей души, считал ли себя ее верным последователем. Потом шли вопросы посложнее, основанные на том, что удалось узнать от Сантори и от императорского советника.

Райхан Сирота уже успел рассказать, что в половине случаев Великий Древний приходил к своим «целям» во сне, чаще всего принимая облик умерших людей. Иногда – близких родственников, иногда – великих героев или святых. «Обработка» «целей» у него занимала от нескольких дней до нескольких месяцев – кстати сказать, Сантори, с его тремя годами, продержался непривычно долго.

В других ситуациях на «цели» выходили уже существующие слуги Великого Древнего. Иногда подкупали, иногда запугивали, иногда обманывали, иногда ловили на крючок шантажа.

Полноценная одержимость у «целей» возникала редко – обычно эти люди сохраняли свою личность, как тот же Сантори. Но если все же возникала, то начинались большие проблемы. Такие одержимые, во-первых, обретали физические и магические способности, сильно отличающиеся от обычных человеческих. Во-вторых, они становились, по сути, лишь человекообразными марионетками Великого Древнего, его глазами и ушами в нашем мире.

При всей своей гордыне советник признался, что даже ему было нелегко расправляться с одержимыми, особенно если их собиралось в одном месте сразу несколько.

Магистр Тайяр отвечал на все вопросы без задержек, но с видом оскорбленной гордости. Мол, как только мог верховный иерарх подозревать его в каких-либо недостойных деяниях!

– Конечно, иногда я вижу во сне умерших родственников – как и все люди, между прочим, – но никто из них не пытался меня, как вы выразились, «рекрутировать». И нет, они не предлагали способов их воскресить! Обычные сны, ничего особенного.

– Рейн? – поторопил меня Таллис, и я встряхнулся.

– Пока что все правда, верховный магистр.

А отвлекся я из-за слов допрашиваемого. Среди людей считалось нормальным видеть во сне своих умерших родственников? Более того, по мнению магистра, такое происходило со всеми! И Таллис ему не возразил, значит, был согласен.

Тогда почему ко мне в сон никакие родственные мертвецы ни разу не приходили? Непорядок!

– Следующий вопрос, Рейн, – со вздохом напомнил Таллис, постукивая указательным пальцем по столу.

Я кивнул, начиная этот вопрос зачитывать, но споткнулся из-за звука, которого не должен был слышать. Очень знакомого звука – гневного ропота искр благословения. Точно такого же, какой слышал вчера, когда искры пытались пробить защиту советника.

Я сдвинул зрение и увидел, что слой искр вокруг стал в разы тоньше, и что некоторые еще струились сквозь стену – в ту сторону, где находился зал с ждущими своей очереди на допрос младшими магистрами.

– Рейн? – уже раздраженно повторил Таллис.

– Там, в зале, какой-то непорядок, – проговорил я, начиная подниматься на ноги.

И в этот миг здание потряс мощный удар. Стены и пол зашатались, на мгновение пошли трещинами – хотя защитная магия сразу же начала эти трещины залечивать. Впрочем, это я уловил лишь краем глаза, потому что, едва раздался удар, я вскочил и кинулся к двери, а потом туда, где находился зал с магистрами. Таллис бросился следом.

Внутри часть магистров лежала на полу, похоже, что без сознания; другие, те, что покрепче, или пытались помочь упавшим, или толпились у стены, в которой оказался пробит проход.

– Расступитесь! – крикнул Таллис, но его приказ утонул в гуле голосов ошеломленных и паникующих людей. Тогда он просто повел рукой с перстнем, и всех, кто стоял у пролома, буквально отнесло в сторону, так что теперь я смог увидеть в него пять убегающих фигур младших магистров.

Вокруг них, извиваясь, будто хвост огромной золотой змеи, струились искры благословения, но больше ничего не делали. Однако я слышал, что к гневному ропоту теперь примешивалось недоуменное поскуливание – будто бы благословение никак не могло понять, где враги, и почему те, кого оно должно защищать, ведут себя так странно.

Таллис кинулся в пролом первым, я выбежал за ним и закричал искрам:

– Хватайте их! Живей!

Недоуменное поскуливание искр стало громче. Они все еще не понимали.

– Это враги! Перевертыши!

Мои слова, наконец, подействовали, и «хвост змеи» обвился вокруг ног бегущих.

Магистры упали. Кто-то покатился по земле, извиваясь всем телом, пытаясь сбросить невидимые путы, кто-то бесполезно потянулся за магией…

Физическая форма у Таллиса оказалась просто на зависть – бежал он так быстро, что мне пришлось напрячься, чтобы не отстать. Достигнув места, где лежали схваченные искрами беглецы, он остановился. И в этот миг один из магистров повернул голову и посмотрел сперва на меня – взглядом, настолько полным знакомой ненависти, что я невольно отшатнулся, – а потом посмотрел на Таллиса.

И что-то вокруг нас изменилось.

Будто воздух зазвенел, наполнившись невидимым льдом.

Будто небо стало стеклянным и пошло трещинами, и сквозь эти трещины начал сочиться яд.

Будто…

Таллис что-то невнятно зарычал, вскинул руку, и на беглецов упала сияющая сеть. Опутала каждого, лишив даже малейшей возможности пошевелиться, но на этом ее работа не прекратилась. Нет, я видел, как ее нити продолжили стягиваться, все плотнее впиваясь в тела пленников…

Я взглянул на Таллиса – тот смотрел на магистров с гневом и ненавистью и медленно сжимал пальцы руки в кулак.

Он их убивает, – понял я. – Но не сразу, а растягивая агонию.

– Верховный магистр! – я попытался схватить его за протянутую руку, но не смог даже коснуться – на расстоянии дюйма мои пальцы наткнулись на невидимую преграду. – Они нужны нам живыми! Для допроса!!!

Но нет, не похоже было, что Таллис меня вообще слышал. Словно бы тот ненавидящий взгляд от магистра погрузил его в подобие транса…

За спиной я услышал топот бегущих ног, и, быстро оглянувшись, увидел Достойных Братьев. Но толку от них? Таллиса они не остановят – и мы останемся без такой важной информации!

– Верховный магистр! – снова позвал я. И снова без какого-либо толка. А из беглецов кто-то уже хрипел из-за нитей сети, врезавшейся в горло…

Да Иштаво же семя!

– Дядюшка!!! – рявкнул я во все горло… и Таллис вздрогнул. И, кажется, очнулся.

– Чего орешь, племяш? – спросил сипло. Прокашлялся, заморгал, изумленно глядя на почти умирающих беглецов. Разжал пальцы, и хрипы прекратились.

– Что за… – пробормотал он, но больше ничего не добавил.

– Верховный магистр, – к нам приблизился один из подбежавших Достойных Братьев. Двигался он непривычно осторожно, странно глядя то на меня, то на Таллиса. Пленники удостоились от него лишь мимолетного взгляда. – Верховный магистр, что прикажете делать?

– Властью, данной мне Пресветлой Хеймой, я немедленно лишаю всех пятерых титула иерарха и места в Малом Капитуле, – проговорил Таллис и добавил, презрительно скривив губы: – Поместите преступников в камеры, предназначенные для шибинов.

– Верховный магистр, – вмешался я. – Есть еще одна вещь, которую вы должны знать. Вот этот вот человек, – я показал на того, который недавно посмотрел на меня с такой знакомой ненавистью, – одержимый. В его теле живет Великий Древний.

Глава 30

– Уверен? – спросил Таллис, с мрачным любопытством рассматривая бывшего магистра.

Я кивнул.

– Да. Он смотрел на меня точно так, как Великий Древний с ожившей фрески. И он… – я замолчал, осознав – не стоит в присутствии охраны говорить о том, что одержимый сумел каким-то образом, пусть и временно, повлиять на верховного иерарха. Это точно не та информация, которая поможет единству Церкви в тревожные времена. – Его нужно поместить отдельно от остальных, в самую защищенную камеру. Наверняка в Обители есть такие, предназначенные для опасных преступников-магов?

– Есть, – согласился Таллис.

– Что касается остальных – вдруг среди них тоже есть одержимые, просто прячутся лучше… – я резко замолчал, неожиданно осознав то, что осознать следовало куда раньше. – Необходимо немедленно закрыть ворота Обители! С полным запретом кому бы то ни было ее покидать – включая старших магистров!!!

Таллис моргнул, потом резко выдохнул.

– Ты прав.

Но вместо того, чтобы, как я ожидал, отправить к воротам Достойных Братьев с приказом, он опустился на одно колено и с силой хлопнул ладонью с перстнем по земле.

Земля содрогнулась.

На том месте, где Таллис ударил, появился клубок ярко-горящих синих нитей. Вот он расправился, развернулся в широкий ковер – и выстрелил во все стороны.

Нити двигались так быстро, что взгляд за ними едва поспевал.

С места, где мы стояли, были видны лишь самые вершины крепостных башен Обители, но всего через несколько мгновений слепящая синева взмыла над ними, поднялась в небо, а потом двинулась назад и сошлась в единую точку высоко над нашими головами.

Меньше чем за пять секунд Таллис заключил всю Обитель в сферу силы.

Я заметил, что Достойные Братья, начавшие было поднимать связанных пленников, тоже застыли на месте, широко раскрытыми глазами следя за движением нитей. Похоже, они никогда не видели подобного поднятия барьеров в Обители.

Возможно, такого при жизни нынешнего поколения вообще не случалось.

– Поместите этих недостойных в одиночные камеры Северного Зала, – приказал Таллис, поднявшись на ноги. – Клетки, предназначенные для шибинов, для них слишком хороши. А вот этого… – он показал на одержимого и задумался. Потом подошел к нему и прижал указательный палец к середине его лба. Несколько мгновений ничего не происходило, потом одержимый содрогнулся, его глаза закатились, и тонкая полупрозрачная корка, напоминающая ледяную, покрыла все его тело. – Этого поместите в самую глубокую клетку там же и охраняйте тщательнее всего.

Потом Таллис повернулся ко мне, чуть усмехаясь.

– Ну что, Рейн, продолжим с допросом?

Мы продолжили.

Благообразного старика, кстати, пришлось сперва разыскивать – этим занялись Достойные Братья и притащили его, слабо возмущающегося, почти за шкирку. Похоже, уважение к магистрам среди боевых магов Церкви, после обнаружения стольких предателей, значительно поколебалось. Впрочем, эту проблему вполне можно было отложить на будущее. Как и странные взгляды, которые эти самые боевые маги продолжали кидать на меня…

– Магистр Тайяр правдиво ответил на все наши вопросы, – наконец сказал я, отодвигая список. – Можно звать следующего.

– Погоди, – остановил меня Таллис и чуть улыбнулся. – Спроси у него кое-что еще. Спроси, участвовал ли он в заговоре, целью которого было лишить моего да-вира всех его существующих и будущих союзников. И спроси, принимал ли он участие конкретно в планировании твоего убийства.

Ничего этого в нашем списке вопросов не было.

– Хорошо, – согласился я и спросил.

– Конечно же нет! – возмущенно воскликнул магистр Тайяр.

– А вот сейчас ложь, – проговорил я, с интересом изучая благообразного старика, который оказался одним из моих почти-убийц. А тот весь как-то сжался, сразу показавшись меньше ростом и в целом – меньше, и растерял всю свою ауру эфемерности и мудрости.

Таллис кивнул, ничуть не удивленный – похоже, такую вероятность он предполагал.

– Заговор против да-вира и попытка убийства носителя дара этера – тяжелые преступления, – произнес он, обращаясь к магистру. – Назовешь своих сообщников добровольно или предпочтешь рассказать это в настоящей допросной братьям Вопрошающим?

– Мы… мы поклялись Пресветлой Хейме хранить в тайне имена друг друга, – пробормотал тот. – Если я назову хоть одно, то сразу умру.

– Это правда, – я вздохнул. – Ну, значит, будем вытаскивать заговорщиков вот так же, по одному…

– Послушайте меня! – неожиданно воскликнул магистр Тайяр, умоляюще глядя то на Таллиса, то на меня, но все же решившись остановиться на мне. Упрямство Таллиса он слишком хорошо знал, так что из нас двоих я явно показался ему более уговоро-способным.

Магистр Тайяр сжал руки у груди и, сидя, как мог, поклонился мне.

– Я никогда не желал людям зла. Но меня убедили, что ваша смерть необходима, и я очень об этом сожалею! Вы… вы кажетесь хорошим человеком, господин аль-Ифрит! – тут старый магистр начал говорить все быстрее и быстрее, явно боясь, что Таллис заткнет его раньше, чем он закончит свою речь. – Неужели вы не видите, как опасен светлейший Теаган, как жесток и непримирим, как он неминуемо приведет Церковь к гибели⁈ Откажитесь от его поддержки! Умоляю вас! Откажитесь!

– Так, хватит! – Таллис действительно ударил ладонью по столу, хотя в этот раз и без звуковых эффектов вроде раската грома.

– Подождите, верховный магистр, – остановил я его. – Магистр Тайяр искренен, так что я хочу послушать, что еще он скажет. Магистр Тайяр, главная причина вашего недоверия Теагану – это то, что он участвовал в делах белой секты?

– Вы… Вы и об этом знаете? – прошептал тот. – Но нет, это оказалось для нас лишь последней каплей. И прежде было слишком много всего, сотни мелочей, от которых верховный лишь отмахивался. Но мы-то видели и понимали, что с таким да-виром Церковь стоит на краю гибели, – в его глазах заблестели слезы.

До чего же он был прав, – подумалось мне. – И он, и те, другие, неведомые пока заговорщики. Жаль только, что их проницательности не хватило, чтобы вовремя разглядеть нити великой зловещей паутины…

И потому, наверное, мне показалось неправильным позволить увести этого человека в таком состоянии, в каком он сейчас был, впавшим в отчаяние и лишенным надежды. И его преданность Церкви была искренней.

Я положил руку старому магистру на плечо.

– Да-вир изменился. Вы ведь слышали, как прошел суд над Сантори и его сообщниками?

– Это… лишь притворство, – прошептал старик. – Чтобы убедить вас. Он великолепный лицедей. Вы не представляете…

– Представляю, – отозвался я. – Я был свидетелем того, как он лжет. Но это неважно, потому что никакое лицедейство меня не обманет. Понимаете? И тогда, во время суда, он не притворялся.

– Пусть даже так. Но Теаган опасен…

– Опасен, – согласился я. – Вот только безопасный и мягкий человек не выдержит той ноши, которую ему предстоит нести. У да-вира есть все задатки, чтобы стать отличным главой Церкви, а я прослежу за тем, чтобы он больше не споткнулся.

– Проследите? И вы уверены, что он будет вас слушать?

– Уверен, – отозвался я и добавил: – Богиня привела меня сюда не просто так. Ее Церковь будет сильной и праведной – такой, какой должна быть.

Старый магистр медленно кивнул, не отводя от меня взгляда.

– Я вам верю. Не знаю почему, но верю.

Таллис, который слушал наш разговор с плохо скрываемым нетерпением, если не сказать неприязнью, ударил по звонку, вызывая стражу, и велел увести магистра Тайяра и поместить его в камеру. Однако никого другого для допроса привести не приказал. Вместо того махнул рукой с перстнем, отчего в комнате на стенах вспыхнули руны, защищающие от подслушивания, и уставился на меня пронзительным взглядом.

– Что это было? – потребовал.

– Что?

– Вот это – «богиня привела меня». «Уверен, что он будет слушать меня, даже когда станет главой Церкви». И прочее. Что это?

Нет, я ошибся и Таллис вовсе не заподозрил, что я посланник. Иначе не смотрел бы на меня сейчас с таким подозрением.

– Но ведь хорошо прозвучало, согласитесь, – проговорил я. – Красиво. Внушительно. Вызывающе доверие.

– Твоя самоуверенность, Рейн… – проговорил Таллис и вздохнул. – Твоя самоуверенность пролегает слишком близко от истинной ереси. Никогда больше не говори за богиню. Единственный, у кого есть такое право – это я. Даже Теаган не смеет решать, случилось то или иное событие по воле богини или же нет.

– Хорошо, – согласился я.

– Но на мой вопрос ты не ответил, – продолжил Таллис. – И я прекрасно умею отличать искренность от блефа. Ты ведь сам верил во все, что говорил этому старому дураку… Так что у тебя есть на Теагана?

– В смысле? – я посмотрел на него непонимающе.

– У тебя на Теагана припасен какой-то компромат, – холодно пояснил Таллис. – Верно? Причем достаточно серьезный, чтобы ты был уверен – даже когда он займет мое место, он будет продолжать тебя слушать и даже подчиняться. Что это?

Я уже хотел было сказать, что никакого компромата у меня нет, когда, очень невовремя, вспомнил о своем видении будущего, в котором Теаган привел Церковь к гибели и погиб сам. И это мое воспоминание явно как-то отразилось на лице, потому что Таллис кивнул и добавил:

– Вот-вот, именно это. И не пытайся лгать – в отличие от моего да-вира, лицедей ты вовсе не великолепный.

Я вздохнул.

– Ну, допустим, вы правы, и я действительно знаю о Теагане что-то достаточно важное. Полагаете, он будет счастлив, если я вам об этом расскажу?

– Я его наставник!

– Вот и спросите у него сами. Лично я обещал, что рассказывать не буду.

Не то чтобы я прямо это обещал, но так подразумевалось…

На скулах Таллиса заходили желваки.

– Не наглей, парень. У моей снисходительности все же есть пределы.

– Спросите у него сами, – повторил я твердо. – Это его жизнь и его будущее.

Теаган был уверен, что информация о моем видении, стань она известна, приведет его к лишению и титула, и сана, и даже заключению в Залах Бьяра, так что рисковать я не хотел. В качестве будущего главы Церкви Теаган меня вполне устраивал, да и как человек он мне нравился.

В дверь постучали, сперва спокойно, но почти тут же яростно затарабанили.

– Войдите! – рявкнул Таллис, не отводя от меня взгляда.

– Верховный магистр, – порог переступил тяжело дышащий Достойный Брат – выглядел он так, будто мчался откуда-то изо всех сил и успел при этом то ли хорошо подраться, то ли много раз упасть.

Переступил порог, а потом вдруг умоляюще сложил руки у груди и рухнул на колени.

– Что такое? – Таллис уставился на него изумленно.

– Верховный магистр, мы виноваты! Светлейший Теаган…

Таллис вскочил на ноги.

– Что с ним⁈

– Командор ордена Энге и дюжина его людей – они пришли в дом светлейшего Теагана якобы по приказу старшего наставника Семареса. Мы… мы их пропустили… Мы и подумать не могли… Они взяли светлейшего Теагана в заложники и убили всех Братьев, кто сопротивлялся. У них оружие из холодного железа и странная магия. Командор Энге – он смог нанести рану светлейшему несмотря на его защиту. Он приказал передать, что убьет светлейшего Теагана, если вы попытаетесь вмешаться сами или же позовете императорского советника. Но он обещал отпустить светлейшего, если взамен вы выдадите ему Рейна аль-Ифрит и откроете для него и его людей выход из Обители.