Текст книги "Пауки и иерархи (СИ)"

Автор книги: Веден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Возможно, магистр планировал продолжить, но тут я задал свой вопрос.

– Вы попросили у него прощения за то голосование? – поинтересовался я.

– Что? – мой вопрос был явно неожиданным.

– Прощения попросили? Потому как на месте Теагана любой бы обиделся. Вот я бы точно легко не простил, если бы в похожей ситуации моя родня, например, дан Хеймес или дана Амана, встали на сторону обвинения. Так что, магистр Семарес, я прошу извинить меня за непрошенный совет, но, если вы действительно хотите помириться с племянником, вам стоит поговорить с ним по душам, объяснить причину своего поступка и попросить прощения. И тогда у вас больше не будет повода называть его обидчивым или злопамятным.

Магистр некоторое время молчал, только на лице ходили желваки. Однако, а ведь я, похоже, попал по больному месту. Что, отношение племянника как к чужому человеку кололо, но извиниться мешала гордость? Вслух я этого, конечно, не спросил – создавать себе могущественного врага на пустом месте все же не хотелось.

– А ты, оказывается, зубастый парень, – наконец сказал магистр. – Но тут я сам виноват, забыл, что ты аль-Ифрит, хоть и бастард.

– У вас какая-то вражда с моим кланом? – спросил я тем же вежливым тоном.

– Вот еще, – отозвался он равнодушно. – Нет, просто наслышан о вас.

До ворот оставалось шагов двести, когда магистр заговорил снова.

– Мой племянник не так просто нажил себе врагов. Не смущает, что из-за его интриг тебя сегодня дважды пытались убить и вряд ли на этом остановятся?

– Не верите, что светлейший Теаган найдет тех, кто стоит за преступлением? – ответил я вопросом на вопрос.

– Кого-то, может, и найдет, – небрежно согласился магистр. – Только вряд ли это поможет. Да ты сам скоро все поймешь, если, конечно, решишь вернуться.

Я растянул губы в подобии вежливой улыбки, даже не пытаясь выдать ее за искреннюю. Пока все выглядело так, будто магистр Семарес, как и настоятель Первого Храма до него, желал меня напугать, чтобы я сам передумал возвращаться в Обитель.

Тут мне вспомнились слова Теагана о том, что враги пытаются лишить его всякой поддержки. Мог ли этот его дядя быть одним из врагов, только притворяющимся союзником? Голосование в суде тоже на многое намекало.

Или все было не так зловеще, как мне показалось? Хотелось бы ошибиться…

Глава 7

До дормиторий я добрался без приключений, что, учитывая все сегодняшние события, было удивительно.

В столовой оказалось пусто – народ с занятий еще не вернулся – и я спокойно взял себе порцию и, сев за стол, активировал руны Теагана. Золотистое облако опустилось на тарелки и стакан с соком и осталось таким же золотистым. Одна из поварих укоризненно покачала головой – да-да, я знал, что творить волшбу в столовой считалось дурным тоном – но на мою извиняющуюся улыбку вздохнула и махнула рукой.

Объяснять необходимость использования рун я, естественно, никому тут не собирался, а значит, есть в ближайшем будущем мне предстояло только в своей комнате. Впрочем, это было мелочью, куда больше меня интересовало, во что я сегодня ввязался. Нужно было…

Прервав мои мысли, дверь в столовую открылась и внутрь заглянул Бинжи, быстро скользнул взглядом по пустому залу и остановился на мне. Не заметить при этом золотистое облако, все еще окутывающее мою еду, он не мог.

Я вздохнул, наблюдая, как подросток быстро ставит на поднос блюда и идет ко мне. Так-то я ничего против Бинжи не имел, но вот объяснять новую волшбу совсем не хотелось. Хотя парнишка вроде был не болтлив – если попрошу молчать, возможно, и впрямь промолчит? Не то чтобы я планировал сохранить эти руны в тайне, скорее не хотел ни врать об их назначении, ни объяснять причину…

– Почему ты проверяешь свою еду на яд? – вместо приветствия спросил Бинжи, поставив свой поднос рядом с моим. Хорошо хоть спросил вполголоса.

– Откуда тебе известно…

– Известно и ладно, – сказал он отрывисто. – Рейн, тебя что, пытаются отравить? Кто пытается?

Я качнул головой, решив не допытываться, почему он так хорошо осведомлен.

– Не знаю. В том смысле, что попытаться отравить действительно могут, но я не знаю, кто именно и когда… Бинжи, я бы не хотел, чтобы об этом, – я кивнул на золотистое свечение, – кто-то узнал.

– Буду молчать, – пообещал он и тут же спросил: – А поварихи? Они же видели активацию рун.

При этом подросток кинул в их сторону такой взгляд, будто был готов прямо сейчас избавить меня от лишних свидетелей самым кардинальным способом.

– Они не маги, в деталях не разбираются и ничего не поймут. Волшба и волшба, – объяснил я, глядя на Бинжи с любопытством. – А ты почему здесь, ведь занятия еще идут? И что такой взъерошенный? Весь какой-то… не знаю, будто на войну собрался.

Парень действительно выглядел насупленным, напряженным и напомнил мне сердитого боевого воробья, готового ринуться в бой хоть на голубя, хоть на сойку, хоть даже на кошку.

– Я не ходил сегодня на занятия, – ответил Бинжи и тут же добавил таким тоном, будто это объясняло его прогул: – Я видел, как утром тебя забрала Северная Канцелярия!

– Ну да, – согласился я, – забрала, и?

– Я пошел следом.

– Что?

– Следом за каретой. Но, – он нахмурился, – я заблудился и добрался до места, куда тебя отвезли, только к полудню. Стражник на воротах сказал мне, что тебя уже отпустили.

Я слушал его со все возрастающим недоумением.

– Бинжи, а зачем ты пошел следом?

– Если бы тебя арестовали и бросили в застенки, я бы тебя вытащил, – ответил он само собой разумеющимся тоном.

Я уставился на него, не зная, чего мне больше хочется – засмеяться или вслух застонать. Он бы меня вытащил? Вот этот воробушек, который магию-то начал учить месяц назад, меня бы вытащил?

А ведь Бинжи не врал. По крайней мере так утверждало мое чутье на ложь. Как я понимал, это чутье оценивало не абсолютную правду, а лишь тот факт, считал ли сам говорящий свои слова истинными. Бинжи, стало быть, считал. Какой самоуверенный боевой воробей!

Должно быть, мое лицо отчетливо отразило все сомнения, потому как подросток покраснел и перевел внимание на еду. Потянулся за мясом…

– Вилка, – напомнил я.

Бинжи отдернул руку от отбивного и покраснел еще сильнее.

– Забываю, – пробурчал он, беря вилку и нож и начиная разрезать кусок на более мелкие части.

А мне вспомнилось, как в имении контрабандистов он прятался рядом с тем кабинетом, куда меня позвали для беседы, чтобы, как потом объяснил, в случае необходимости побежать за помощью. Тогда он, хотя бы, не заявлял, что спас бы меня самостоятельно.

Что вообще за странное стремление меня спасать?

Этот вопрос я задал вслух.

Бинжи отложил нож и вилку и некоторое время смотрел куда-то в сторону.

– После смерти мамы ко мне никто не относился по-доброму, – проговорил наконец. – Только вот ты… Я не хочу, чтобы ты тоже погиб!

Вот оно что. Тут, похоже, была старая душевная травма.

Бинжи выглядел сейчас таким несчастным обиженным ребенком, что я, не удержавшись, погладил его по голове.

– Убить меня не так-то просто. Многие пытались, но обломали зубы. Не переживай. И не пытайся меня больше спасать, ладно?

Однако Бинжи лишь нахмурился и ничего обещать не стал.

* * *

После раннего ужина я направился к женским дормиториям первокурсниц – мне нужна была Кора. Не прошло и десяти минут, как я ее увидел, идущую из Академии, окруженную стайкой других девушек. Заметив меня, Кора отделилась от группы.

– Тебя не было целый день, – сказала вместо приветствия.

– Старший дознаватель разве не предупредил?

Девушка кивнула и нахмурилась.

– Предупредил и официально заверил, что причина твоего отсутствия очень уважительная. Только вот кое-кто видел, как рано утром тебя забрала карета, принадлежащая Северной Канцелярии. Рейн, честно скажи, ты влип в неприятности?

Я качнул головой.

– С Северной Канцелярией у меня все в порядке.

Я не стал рассказывать о том, что я действительно влип, только вот источником неприятностей оказалась не Северная Канцелярия, а пока неведомые враги из Обители.

Впрочем, Кора моему уверению поверила и ее лицо разгладилось.

– Но мне нужна твоя помощь, – продолжил я.

– Конечно, мой дан! – девушка вытянулась в струнку, прижала сжатые в замок руки к груди и даже щелкнула каблуками. Правда, потом, не удержав торжественное выражение лица, хихикнула.

Я огляделся – вокруг было пусто, а до дормиторий расстояние казалось слишком большим, чтобы кто-то оттуда мог нас подслушать.

– Скажи, ты, случаем, не следишь за слухами об иерархах Церкви?

– Иерархах Церкви? – повторила Кора изумленно. – Нет…

– А можешь сказать, кто из наших сокурсников имеет к ним отношение? Вернее нет, не так. Кто имеет отношение к Обители? Может, у них там родители, братья или сестры, близкие друзья…

– Сейчас подумаю, – и она погрузилась в размышления, иногда загибая пальцы и невнятно что-то бормоча.

– Трое, – проговорила наконец. – Двое парней и девушка. Парни с первого курса, а девушка со второго, но с ней я лично не знакома. Одного из парней я тебе, кстати, как-то показывала – рыжий такой, его мать занимает в Обители высокую должность.

– Если я попытаюсь с этими парнями поговорить, как думаешь, они ответят на мои вопросы честно или попытаются увильнуть?

– Точно попытаются – обычно они скрытные. Однако я слышала, что оба не особо привычны к вину – в том смысле, что становятся болтливы и плохо себя контролируют.

Это была хорошая новость.

– Мне нужно поговорить с ними сегодня. Самое позднее – завтра. Но вряд ли я могу просто явиться в их комнаты с бутылью вина. Есть какие-нибудь идеи?

Кора вновь задумалась.

– Вечеринка? Там они расслабятся, выпьют и не отнесутся подозрительно к твоим вопросам… О! Мой день рождения! Мы общаемся, так что они не удивятся, если я их приглашу.

– Твой день рождения? А когда он?

– Завтра.

– Что, серьезно⁈

– Нет, – она рассмеялась. – Он у меня летом. Но кто об этом знает? Даже если правда выплывет наружу, скажу, что мне просто захотелось праздника.

– Отлично. Тогда, – я достал из кошеля восемь серебряных терциев*, – этого хватит, чтобы все организовать?

– Да тут в два раза больше, чем нужно!

– Оставь себе за хлопоты, – я прекрасно помнил, что из клана ее с братом, считай, выгнали, так что финансово им никто не помогал.

* * *

Поговорить с Аманой, как я хотел, не получилось – оказалось, император забрал всех глав Старших кланов на Осеннюю Охоту. Как я понял, было это неким ритуальным мероприятием, проводившимся каждый год и долженствующим символизировать то ли гармонию людей и мироздания, то ли еще что-то столь же возвышенное. И должна была эта охота длиться ровно семь дней – похоже, именно из-за нее императорский советник назначил наш отъезд через неделю.

Кастиан… Вся эта история с Обителью ему очень и очень не понравилась – особенно покушения и то, что замешаны в них оказались Благие Сестры. Но я уже привык к тому, как сильно он не любил почти все, так или иначе связанное с риском. Полезная для жизни черта; наверное, стоило пожалеть, что мне ее не досталось.

* * *

Вечеринка удалась. Наверное. По крайней мере, Кора была в этом уверена.

Меня интересовало лишь то, что оба парня с нужными семейными связями, ради которых все и затевалось, пришли.

Сам я ничего не ел и не пил, лишь для вида иногда подносил к губам полный бокал с вином. Кольцо Теагана сидело на пальце тихо, убить меня за эти два дня никто не попытался. Отравить тоже. По крайней мере, пока.

Потом Кора сделала мне знак, показывая, что первый из парней, Койчи Анта, был уже достаточно пьян. Сейчас она сидела рядом с ним на софе, подливала ему вина и участливо расспрашивала о семейных делах. Парень был тот самый, рыжий, мать которого занимала какой-то высокий церковный пост, так что разговор от семьи плавно перешел на дела, творящиеся в Обители. Сейчас он как раз жаловался на иерархов – жаловался в общем, абстрактном смысле, в каком люди любят жаловаться на начальство или власти, не называя конкретных имен.

Я присел рядом и, когда возникла пауза, аккуратно вклинился с вопросом.

– Слушай, Койчи, а что ты знаешь про Теагана? Он ведь вроде тоже из этих, из иерархов?

Парень заморгал.

– Теаган? Ну естественно. Еще бы! А что? Зачем тебе?

– Я встречал его в Броннине – это город во владениях моего клана, – продолжил я. – Там он показался мне любезным, вежливым, очень знающим – и в целом вел себя совсем не так, как те спесивые иерархи, про которых ты говоришь.

– Любезно и вежливо – это да, это он умеет! – воскликнул Койчи, но тут же торопливо зажал себе рот рукой. Потом огляделся и понизил голос до шепота. – Особенно когда решает отправить кого-нибудь в Залы Покаяния. И приказ отдает мягко, и смотрит с сожалением, но чтобы хоть кто-нибудь хоть когда-нибудь умолил его смягчить приговор – ни разу такого не было. – Койчи сделал несколько торопливых глотков вина, будто стремясь запить неприятные воспоминания. – Его в Обители боятся куда больше, чем Таллиса, верховного иерарха… А знаешь, что этот Теаган вчера вечером вытворил?

– Что?

– Обвинил светлейшего Сантори в оскорблении святынь. И вынудил Таллиса приказать его арестовать. Мол, Сантори осквернил какой-то храм и сделал что-то там еще со статуей, посвященной богине. А Сантори, между прочим, не обычная мелкая сошка, а иерарх Малого Капитула… Был.

Койчи замолчал и уставился на меня с той пронзительностью во взгляде, которая порой появляется у пьяных.

– Ты, Рейн, вроде как хороший парень. И крутой, да. И лучший студент у нас на курсе. И заговор ты раскрыл, и магия у тебя сильная, и вообще… Только ты все одно будь аккуратней. И держись от этого Теагана подальше. Ему такие, как ты, на один зуб. Съест и не подавится.

– Я не собираюсь с ним враждовать.

– Сантори тоже не собирался, – Койчи пьяно хохотнул, но оборвал себя и опять торопливо огляделся по сторонам. Потом похлопал меня по плечу. – В общем, того. Теаган этот – опасный он. Серьезно тебе говорю. Мало ли как оно там в Броннине было, а здесь он творит чего хочет… И это… А ну его к Иште! Давайте… давайте лучше потанцуем! – он развернулся к Коре, вскочил – но от резкого движения сильно пошатнулся, а когда попытался сделать шаг вперед, ноги у него странно переплелись, и он рухнул лицом ей в колени. Да так и остался – пришлось мне его поднимать и укладывать, похрапывающего, на коврик в углу зала.

– Ну, первый готов, – негромко сказала Кора, разглаживая юбку. – Пойдем ко второму?

– Пойдем.

Но она медлила. Потом спросила:

– Рейн, во что ты влез?

– Не волнуйся, все в порядке.

Она вздохнула и, видно было, не поверила.

Второй парень, Нессер, пьяным, как выяснилось, становился добрым. Даже слишком – ко всем парням, даже к тем, чьи имена не мог вспомнить, лез обниматься и клялся в глубочайшей дружбе. К девушкам обниматься тоже лез, только им предлагал вот прямо сейчас выйти за него замуж и обещал любить вечно. Кора одно предложение руки и сердца от него уже получила, но, когда мы подошли, Нессер решил, что наступило время сделать второе. А может, про первое он успел позабыть.

Потребовалось немало усилий, чтобы его отвлечь, усадить подальше от основной компании и направить разговор в нужную сторону.

Впрочем, тему Обители Нессер подхватил с большим энтузиазмом. Его старший брат, маг-артефактник, работал там в архивах, занимался восстановлением ветхих рукописей, а дома рассказывал о том, что в Обители происходило, так что Нессер, живший в родительском столичном доме, а не в дормиториях, был в курсе всех слухов…

Вот только…

– Теаган? – повторил Нессер мой вопрос и замолчал. Даже отставил бокал с вином на стоящий рядом столик и будто протрезвел. – Говоришь, встречал его в Броннине? Вежливый и обходительный? Ну да, ну да… Да фанатик он, самый настоящий!.. Знаешь, он моего брата чуть в Залах Покаяния не сгноил!

– За что?

– За сущую ерунду! Брату принесли на восстановление древний манускрипт, он взял. А это оказалось еретическое писание шибинов. Вот откуда ему было знать?

– Но если он не знал, то допрос под ментальным давлением должен был это показать, – предположил я.

– Он и показал. Только брат – он ведь, когда манускрипт восстанавливал, читал, что там написано. Ну и почти сразу понял, что с содержанием что-то не то, но не остановился, не доложил вышестоящим… Просто любопытно стало. Вот за это любопытство и… Два года потом его на пробации продержали, и ладно, что только этим обошлось.

Кора бросила на меня быстрый внимательный взгляд и спросила Нессера:

– Я слышала, будто этого Теагана боятся даже другие иерархи. Почему? Откуда у него такая власть?

– А, вы же оба из провинций, не знаете, – пробормотал Нессер. – Он да-вир Таллиса.

– Это…

– Что-то вроде главного помощника. В Церкви традиция, верховный иерарх выбирает самого талантливого послушника и растит из него себе преемника. Таллис стар, нового да-вира он уже не воспитает. Да и сдал он за последнее время.

– То есть, – сказал я медленно. – Получается, что Теаган – наследный принц Церкви?

Нессер пьяно хохотнул.

– Ну типа. Можно и так сказать. Вот веселье начнется, когда он встанет во главе Большого Капитула!

Глава 8

В Обитель меня запустили без проблем. Стражники, все незнакомые, молча открыли ворота, и ко мне сразу подошел вир Теагана. Вежливо поклонился, поприветствовал и повел за собой, не заводя никаких разговоров, хотя в его взгляде отчетливо читалось любопытство.

Когда до дома Теагана осталось шагов тридцать, я увидел выходящего оттуда магистра Семареса в сопровождении двух Достойных Братьев. Заметив меня, он остановился, а потом, что удивительно, склонил голову в приветствии. Я ответил таким же вежливым полупоклоном, пытаясь понять, с чего мне оказана подобная любезность – два дня назад магистр показался мне человеком жестким и скорее склонным игнорировать тех, кто ему не нравится. Хм, а еще в выражении его лица я не заметил той неприязни, которую ожидал увидеть после нашего последнего разговора. Тем более, что он вроде как не хотел моего возвращения, а я вот, опять пришел.

И было в его внешности что-то еще, какое-то едва уловимое отличие… О, вот оно – легкость. Он двигался так, будто с его плеч упала невидимая тяжесть, которая еще два дня назад сильно давила. И шагал вниз по ступеням он как-то пружинисто, будто за время, прошедшее с нашей последней встречи, помолодел лет на десять.

Теаган обнаружился в том самом кабинете, в каком мы вели разговор. Сидел за столом и что-то быстро писал, но при нашем появлении отложил бумаги и поднялся. Махнул рукой, отсылая помощника, закрыл дверь и, как в прошлый раз, активировал защиту. Потом задвинул щеколду на окне.

– Стены простукивать не буду, – сказал, чуть улыбнувшись. – Но вам не запрещаю.

Я покачал головой.

– Сомневаюсь, что кто-то успел создать тайные ходы за два прошедших дня.

Мы сели в те же кресла, что и в прошлый раз.

– Я видел вашего дядю, – сказал я, все еще пытаясь понять причину замеченных в нем перемен. – Он показался мне… другим.

– Другим?

– Более спокойным. Будто даже помолодевшим.

Лицо Теагана приобрело задумчивое выражение.

– Сегодня мы с дядей долго беседовали. Это был давно назревший разговор. Даже просроченный на полгода…

Я пригляделся к Теагану – а ведь в том, как он держался и говорил, тоже ощущалась легкость, которой в прошлый раз не было. Будто и с его плеч сняли невидимую тяжесть.

– Скажите, Рейн, это ваш совет сподвиг дядю на разговор?

– Вообще-то я посоветовал ему перед вами извиниться…

– Извиниться? – Теаган недоверчиво рассмеялся. – Вы серьезно это ему сказали?.. Хотя… – он засмеялся снова, уже искренней. – Хотя, зная дядю, эти его неуклюжие попытки… Это ведь он действительно пытался попросить прощения! – И Теаган, все еще улыбаясь, покачал головой.

– Позавчера мне показалось, что эта идея магистру Семаресу совсем не понравилась, – сказал я.

– Ну естественно, дядя еще тот гордец. А люди из его нынешнего окружения либо меня недолюбливают, либо боятся его рассердить, либо считают, что все, что делает старший наставник ордена, верно априори. Не удивлюсь, если за последние полгода он впервые услышал о том, что неправ. А еще могло повлиять то, что вы, когда говорите, выглядите очень искренним.

Я посмотрел на Теагана с легким недоумением.

– Я сказал тогда то, что подумал.

– Именно, – он чуть улыбнулся.

Хм, ну ладно.

– Есть еще один момент насчет вашего дяди, – я замялся, не зная, стоит ли об этом говорить, если родственники вроде как помирились. Но, с другой стороны, это могло быть важно. – Позавчера, уже после вашего ухода, у нас с ним случился небольшой разговор; было заметно, как он хочет, чтобы я убрался восвояси и больше в Обитель не приходил. Мне не могли не вспомниться ваши слова о том, как враги хотят лишить вас поддержки…

– А, понимаю, – Теаган невозмутимо кивнул. – Но нет, Рейн, дядя к числу моих врагов не относится. Тут другое – после истории с сектой он постоянно боится, что я завязну в новых интригах, а ваше появление, боюсь, его страхи только усилило.

– Вы в нем полностью уверены?

Теаган вздохнул.

– Он меня вырастил. Дядя – двоюродный брат моей матери, но они воспитывались вместе и были ближе, чем бывают многие родные братья и сестры. Когда мать умирала, то заставила его пообещать позаботиться обо мне. Так что все мое детство прошло с дядей – я пожил в десятках гарнизонов на Границе, видел бои с монстрами чаще, чем сейчас вижу собрание иерархов Капитула, пару раз сам чуть не попал в разломы Бездны и как-то даже прятался от агхара на верхушке сосны – как меня потом оттуда снимали уже другой вопрос. Вряд ли мать именно таким представляла воспитание ребенка, когда оставляла меня дяде, но…

– Но это было хорошее время, – закончил я за него, когда он резко замолчал. Очень уж интонация у Теагана была ностальгической.

– Как ни странно, да. На Границе понятно, кто твой друг, а кто враг. И дядя не терпел возле себя льстецов и интриганов – предпочитал ценить людей по их делам, а не по словам. После Границы мне было тяжело привыкать к жизни в Обители. Так что нет, дядя меня не предаст. По крайней мере, тайно. Будет чем недоволен – выскажется сразу в глаза.

– И долго вы жили на Границе?

– До тринадцати лет.

– А потом?

– Потом стал послушником, а в пятнадцать меня забрал Таллис… Вы, конечно, знаете, что я его да-вир?

– Вчера узнал, – согласился я.

– Только вчера? – изумился Теаган.

Я развел руками. Да, справки стоило бы навести раньше, но задним умом все крепки.

– И что же, это новое знание как-то повлияет на ваши условия, до которых мы позавчера не успели дойти?

– Еще не знаю, – сказал я.

До сих пор хотелось рассмеяться над самим собой – выбрал, называется, проводника по Церкви и Обители. И как хорошо выбрал-то! Думал, обычный жрец, пусть со связями и из важной семьи. А оказалось…

С другой стороны – больше, чем Теаган, о внутренних делах Церкви знал, наверное, только сам верховный иерарх.

– Но раз вы вернулись, то участвовать не передумали? – уточнил Теаган.

– Не передумал, – это я сказал без колебаний. В конце концов, ничего из того, что я узнал, не изменило моей цели – получить сильную и праведную Церковь, которая будет служить мне надежным тылом. – Но сперва расскажите, удалось ли выяснить, кто стоит за покушениями?

Теаган поджал губы.

– Кто стоит – нет. Вы были правы, подготовка шла давно, так что все следы они умело замели. В Первом Храме ловушку действительно активировала женщина из ордена Благих Сестер, и ее мы нашли, однако сестра-наставница, передавшая приказ, исчезла бесследно. Не удивлюсь, если заказчики уже от нее избавились. Все стражники, стоявшие на воротах, подтвердили, что действительно видели покидавшего Обитель человека, похожего на вас как две капли воды. Слугу, подсыпавшего отраву, тоже удалось выявить, но только посмертно: он принял тот самый яд, который добавил в наши блюда, причем принял, вероятно, еще днем, и умер в камере. Просто заснул и не проснулся. Вопрошающие, конечно, проверили всех остальных слуг, но из них никто ничего не знал.

– Значит, покушения будут продолжаться, – сделал я вывод.

– У меня есть идея, как избавить вас от внимания убийц. Но давайте сперва обсудим ваши условия, а потом я об этой идее расскажу.

– Хорошо.

– Итак, – Теаган наклонился вперед. – Говорите.

Условий у меня было три, все равной степени важности, так что начал я с того, которое показалось мне более простым.

– Первое. Люди не должны подвергаться преследованию Инквизиции или иных структур Церкви только за то, что кто-то из их предков был демоном.

Теаган чуть улыбнулся.

– Вашему клану нечего опасаться, я обещаю.

Я кивнул.

– Это хорошо, но меня волнуют не только аль-Ифрит. Я говорю о любых полукровках и квартеронах. По законам Империи они имеют равные права с чистокровными людьми – правила Церкви под вашим руководством не должны этому противоречить. Ничто в работе Инквизиции тоже не должно.

– Иметь в предках демона – не ересь, – мягко проговорил Теаган. – Почему вас это вообще начало тревожить?

Я вздохнул.

– Желаете откровенный ответ? Извольте, но сперва дайте слово, что не оскорбитесь.

– А-а, – протянул Теаган. – Можете не продолжать, я понял. Вы вспомнили о моем участии в делах белой секты, и вас волнует, что я все еще разделяю их убеждения. Не беспокойтесь об этом.

– Значит, вы принимаете мое условие? Что потомки демонов не пострадают?

– Конечно, я принимаю, – Теаган кивнул…

И солгал.

Как и в прошлый раз, когда я ощутил ложь, ничто в его лице, жестах, голосе не изменилось, но неведомый измерительный прибор внутри меня сказал – он не собирается выполнять мое условие. Аль-Ифрит он действительно не тронет – то обещание было правдивым – но других потомков демонов его Инквизиция будет вылавливать и, вероятно, убивать.

Как там сказал про Теагана Койчи? Мол, ты, Рейн, ему на один зуб, съест и не подавится?

Может, конечно, и не на один зуб, и съесть меня так просто бы не получилось, но, не будь у меня чутья на ложь, я бы ему поверил.

С другой стороны, а чего я ожидал?

Для Теагана, с пятнадцати лет знавшего, что ему предстоит получить высший пост в Церкви и, пожалуй что, в стране – потому как это император подчинялся распоряжениям верховного иерарха, а не наоборот, – так вот, для Теагана его собственное мнение давно уже стало высшим авторитетом. Как мне показалось, он не слишком уважал даже нынешнего главу Капитула, Таллиса. Суд и временное изгнание сильно ударили по его самолюбию, но все же недостаточно, чтобы поколебать уверенность в своей правоте. Причем Теаган искренне верил, что его действия пойдут людям во благо. Я видел в нем то же стремление исправить мир, которое ощущал в себе. Стремление сделать мир правильным и справедливым.

Но где в его восприятии мира вписывался я? Юноша, благословленный редким даром богини, сильный маг – но и только. Причем посланника богини во мне он не подозревал – это ясно выводилось из всех наших разговоров. А значит, не воспринимал меня как равного себе. В его планах мне отводилось определенное место, но и только.

И раз мое условие противоречило тому, что он считал правильным и справедливым, он просто солгал. Причем, думаю, солгал легко и без угрызений совести…

– Рейн, – позвал Теаган. – Что с вами? Вы неожиданно замолчали.

Я смотрел на него, пытаясь решить, что делать.

– Рейн? – повторил он, а потом, потянувшись, похлопал меня по руке, будто хотел разбудить.

Я моргнул – и реальность сдвинулась.

Я видел сияющий светом зал, в котором собрались мужчины и женщины в мантиях, похожих на жреческие, только куда более роскошных. Я видел пустое кресло, стоящее на возвышении, и видел Теагана, входящего в зал и занимающего это кресло – и лицо его было так же молодо, как сейчас.

Я видел создание Инквизиции, и то, как сгущаются тени страха на лицах иерархов.

Я видел чистку Церкви – где даже самый малый грех подлежал суровой каре.

Я видел, как пустеют целые поселения на южных границах – инквизиторы получили власть убивать по собственному суду, и все, имеющие связи с шибинами, подлежат смерти.

Я видел сотни людей с кровью демонов в жилах – убитых. И десятки тысяч таких же, но еще живых – и бегущих на Темный Юг, клянущихся в верности Восставшему из Бездны.

Я видел могущественные кланы, закрывшие границы, поднявшие все барьеры, призвавшие для защиты духов предков – в страхе, что следующими жертвами могут стать уже они. У кого-то из них в предках затесались демоны, у кого-то были обнаружены еретические книги, у кого-то открылись связи с шибинами.

Я видел эти кланы отрекающимися от Церкви и от Пресветлой Хеймы, заключающими пакт с демонами, чтобы выжить.

Я видел заговор иерархов – тех из них, кто оказался достаточно праведным, чтобы пережить чистки.

Я видел преданных и убитых инквизиторов; я видел раскол среди рядовых жрецов и орденцов.

Я видел десятки горящих храмов и многие тысячи безымянных могил.

Я видел Теагана – с перерезанным горлом, лежащего в центре некогда светлого зала; и там, куда стекала его кровь, белые плиты пола трескались и чернели. И чернота эта расползалась все дальше, и трескалась мостовая, расходясь разломами, в которых пылал огонь; и кренились и падали дворцы, и рассыпались песком окружающие Обитель стены.

Я видел, как Первый Храм растекается черной лавой.

Я видел Обитель – видел ее мертвые руины, постепенно покрывающиеся снегом…

Я очнулся.

– Рейн, да что с вами? – на меня встревоженно смотрел вполне живой Теаган. – Может, позвать целителя?

– Я… – я закашлялся, осознав, что горло у меня сухое, как наждачная бумага. – Можно… воды?

– Конечно.

Пил я долго, жадно. Казалось, будто во рту у меня остался пепел, которым покрылась Обитель до того, как снег милосердно спрятал ее мертвый остов.

– Позвать целителя? – повторил Теаган.

– Целитель мне не поможет.

Он нахмурился.

– Вы словно впали в ступор и ни на что не реагировали… Это связано с даром этера?

– Возможно.

Я опять видел будущее? Тогда, в храме в Броннине, прикосновение к фреске вызвало каскад видений, связанных с падением столицы. Сейчас я видел гибель Обители и, судя по всему, самой Церкви.

Или все же не будущее, а один из его вариантов? То, что может случиться, если я позволю.

Но я не позволю.

Я поднялся на ноги. Сперва те ощущались как желе, но вот в них начала возвращаться привычная сила. Я подошел к окну и несколько мгновений смотрел на яркую зелень сада.

Чернота и огонь. Пепел. И снег – как саван поверх мертвеца…

Я потряс головой, выкидывая оттуда навязчивые образы.

Следовало вычленить важное.

Получалось, что все в моем видении было завязано на Теагане. Он стал причиной множества бед, но его смерть… Как странно! Именно его смерть погубила Обитель.

А значит, его смерти – насильственной смерти – допустить было нельзя.