Текст книги "Ночная жара (СИ)"

Автор книги: Vavilon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

========== 12 ГЛАВА ==========

– Боюсь ошибиться, но все же я предполагаю, что знаю, кто вы, – сказала я немного нерешительно.

– Вполне это допускаю. Но думаю, что нам все же стоит познакомиться с тобой официально. Итак, я Годрик, – произнес совсем тихо юноша и широко улыбнулся. Древний вампир с манерами прилежного школьника выглядел, по меньшей мере, странно. Я напряглась, но решила, что не стоит выдавать открыто своего недоверия.

– А я, наверное, как вам уже известно, Соки Стакхаус, – просто произнесла я, внимательно следя за реакцией Годрика.

– Да, я это знаю, и мне очень приятно увидеть тебя взрослой девушкой и иметь возможность говорить с тобой этим вечером, – сказал Годрик все тем же очень тихим голосом. Не шепотом, но почти, будто боялся, что нас подслушают. Хотя, может, действительно боялся. Откуда мне знать, что за интриги могут плестись в королевских кругах. Если основываться на романах Дюма, то даже у стального каркаса этого лимузина должны быть в наличии уши. И еще, почему вампир произнес эту странную фразу: «увидеть тебя взрослой девушкой». Включив логику, внимательно разобрав смысл этого предложения и не сильно напрягая ум, можно все равно легко сделать вывод, что король следит за мной уже не первый год.

“Вот черт, да я, похоже, победительница конкурса на звание «Федерального маршала супер Очевидность»”.

Утомившись от непонятной мне игры, которую вел все это время Годрик, я открыто посмотрела на вампира. Мне нечего было скрывать от него. Это не я следила за ним всю его жизнь. Думаю, что он знал обо мне достаточно много, и мне, в отличие от Верховного магистра, было не слишком страшно, если кто-то услышит наш с ним разговор. У меня от него было мало секретов, а на те, что и были, я все равно сама не знала ответов.

– Итак, о чем вы хотели со мной говорить? – спросила я уже более уверенно.

Годрик покачал головой:

– О тебе. О тех, кто окружает тебя. И тех, кто тебе дорог. И то, что я скажу тебе сейчас, должно остаться только между нами. Двадцать пять лет назад я дал слово, что буду честно хранить твою тайну. Даже от тебя самой.

– Хорошо, правда, я никак не могу понять, о чем собственно идет сейчас речь. И еще, почему у меня появилось твердая уверенность, что вы знаете обо мне все, но мне не скажите и половины? – я нетерпеливо заерзала на кожаном сидении и недоверчиво посмотрела на Годрика.

– У тебя хорошо развита интуиция. И логика. Недаром ты служишь в специальном подразделении, – задумчиво сказал вампир. – И да, речь пойдет о тебе, Соки, и ты права. Ты услышишь от меня ровно столько, сколько безопасно тебе знать. Не больше и не меньше.

– Что? Но почему? Разве я не имею права знать все? Ведь речь идет о моей жизни, – удивленно спросила я, перебив вампира. Верховный магистр выразил на лице вселенское терпение, и его взгляд стал совершенно пустым и отстраненным. – Извините, – пискнула я, поняв, что вампир не привык к такому неуважению, да еще со стороны смертной. В салоне лимузина на некоторое время воцарилась полная тишина. Я вновь нетерпеливо заерзала, не зная, как вернуть к себе утерянное расположение королевского величества.

– Четверть века назад я поклялся, что стану приглядывать за одним ребенком, – наконец-то задумчиво произнес Годрик, обращаясь скорее в пустоту, чем ко мне лично. – Я дал слово, что пройду с ним незримо весь его земной путь. И если появится необходимость, то стану его защитником и наставником. А в случае, если ситуация выйдет из-под контроля, и я буду не в силах ничего изменить, то собственноручно убью его. Соки, ты еще не поняла, о ком сейчас идет речь?

Я покачала головой:

– Думаю, что я догадываюсь, но людям свойственно ошибаться. Тем более, когда им говорят о том, что за ними следят с самого их детства и чисто теоретически намерены убить их в возможном будущем.

– Да, я говорю о тебе, – произнес Годрик, словно не слыша всей моей гневной тирады.

Я затрясла головой, я хотела что-то сказать, но не смогла. У меня просто не было слов от шока, да и вновь перебивать его величество было бы не слишком этично. Что если он решит, что ситуация уже зашла в тупик, и меня легче убить, чем обучать приличным манерам?

– Я понимаю твое состояние. У тебя наверняка в голове сейчас слишком много вопросов и совершенно нет на них никаких ответов. Но я готов немного помочь тебе. Пришло твое время, можешь задать мне парочку из них.

“Вот спасибо. Мне позволили молвить слово перед казнью”, – пронеслось у меня в голове. И я решила, что не стоит терять такую прекрасную возможность узнать о себе хоть что-то полезное.

– Отлично. Тогда могу я спросить, кто просил вас наблюдать за мной? Это был мой дед?

Годрик посмотрел мимо меня и уклончиво произнес:

– Отвечу так, это был твой очень близкий родственник.

– Значит, это точно был он. Но почему фейр просил о моей защитите вампира? И почему он хотел моей смерти?

– Потому что кое-кто из твоих врагов может видеть в тебе новое оружие для пополнения своего зловещего арсенала. Тебе это хоть немного понятно?

– Нет. У меня почти нет врагов в прямом смысле этого слова. Ну, пара-тройка вампирчиков, не в обиду вам будет сказано. Может, еще ведьма там какая… Но чтобы таких могущественных, у меня точно нет… Нет, врагов, которые желали бы завладеть моим сознанием, я никак не припомню. Да и какое там из меня оружие? Ну, пускаю я огненные шары. И то иногда. Так что с того?

– У всех есть враги, – философски заметил Годрик. – И они, как правило, намного опасней, чем нам кажется.

– Мне непонятно, о чем вы говорите. Я не согласна, что могу быть опасна для окружающих и интересна кому бы то ни было, как атомная бомба, этого просто не может быть. Но если мой родственник так считал, то хоть и с натяжкой, я все-таки допущу такую мутную возможность.

Годрик кивнул с некоторым облегчением, будто не знал, что ему делать, если я стану и дальше спорить и упираться.

– Прекрасно, прекрасно. Тогда ты должна понять, что рано или поздно этот «некто» обязательно пожелает испытать сталь своих «новейших клинков».

– Каким образом? – деловито спросила я. Мне совсем не хотелось быть убитой Годриком, и поэтому я должна была выяснить, чего именно мне стоило опасаться.

– Во-первых, тобой попытаются завладеть. Ну, может, и не совсем тобой, но твоим сознанием точно. А во-вторых, все может произойти и намного проще. Твой враг в состоянии просто заманить тебя на свою сторону обманом.

– Как это обманом? – спросила я подозрительно. – Я же не пятилетний ребенок, который верит в Санту. Я взрослый человек, федеральный маршал, и я…

– Пардон, я мог немного неверно выразиться. Твой враг легко может создать вокруг тебя обманный мир, заставить тебя поверить в то, что белое стало черным, а день превратился в ночь. Ты перестанешь доверять самой себе и тем, кто тебе дорог и, сама того не подозревая, перейдешь на сторону тьмы.

Я слегка пожала плечами. Неожиданно для себя я отчетливо вспомнила Нортмана и то, что случилось между нами в ту ночь, когда он упокоил графиню. Если верить словам Годрика, то мастер Нового Орлеана и был моим злейшим врагом. Ему легко удалось перекрасить весь мой мир в два цвета. Хотя он как раз оттолкнул меня своим подлым поступком, а не заманил к себе в сети.

– Ну, допустим, для такого не нужно владеть сильной магией. Достаточно просто совершить предательство и втоптать в грязь мое сердце. И это может сделать каждый, кому я поверю… – с досадой сказала я и нахмурила брови. Помолчав несколько секунд, я тяжело вздохнула и задала следующий вопрос, который интересовал меня в эту минуту больше прочих: – А что я должна сделать, чтобы всего этого не допустить?

Годрик нетерпеливо облизал губы, и я знала его ответ раньше, чем он был произнесен:

– Ты должна полностью доверять Патрику. Он и есть сила твоего сознания. Он способен манипулировать кем угодно, в том числе и тобой, и лишь он в состоянии уберечь тебя от твоих врагов. И только он может устоять перед ними. Именно поэтому я приставил его к тебе, хотя и тут не все так гладко, как хотелось бы…

Я закрыла глаза и покачала головой:

– Значит, все, что сказал Нортман, было чистой правдой. Выходит, что даже он иногда бывает честен.

– Правда может иметь разные оттенки. Я бы очень хотел знать, о чем точно шла речь, – в этот момент Годрик был чрезвычайно похож на дотошного следователя, ищущего улики в каждом слове подозреваемого.

Я открыла глаза и посмотрела на него весьма неодобрительно. Такие методы беседы со мной не могли привести ни к чему хорошему. Я сама служила в полиции и слишком хорошо знала подобные приемчики. Уловив мое раздражение, вампир слегка наклонился ко мне и протянул мне свою руку. В первый момент я просто не поверила своим глазам. Я знала, что все кровососы очень брезгливо относятся к прикосновениям, что для них важно хранить свое собственное мертвое энергетическое поле, и что тронуть вампира без разрешения может быть весьма опасно. А тут, сам Великий магистр вот так просто, по-панибратски, протягивал мне свою ладонь. Мое доверие к королю становилось все слабее. Но поняв, что мои раздумья слишком затянулись и могут оскорбить его величество, я вложила в ледяные пальцы Годрика свою руку. Вампир грустно улыбнулся мне и тут же заговорил:

– Я приставил к тебе Патрика, потому что находился в полной уверенности в том, что он не вступит в личные отношения с тобой. Я допускал мысль, что он может стать твоим наставником и… – вампир замолчал. Его длинные пальцы легко заскользили вверх по моей руке, старая кофта, упала с моих плеч, и я осталась сидеть перед магистром в тонкой черной футболке без рукавов. – И, может, даже другом, хотя нет, – не спеша продолжил Годрик, – скорее наставником. Кладезем мудрости и знаний для тебя. Чем-то необходимым, важным, но всегда немного отстраненным. Недосягаемым. Как божество. А вот предположить, что он полюбит тебя я просто не мог.

– Почему? – шепотом спросила я у Годрика. Моя гордость была задета. Выходило, что я глупая, неуправляемая гусыня, которую постоянно необходимо контролировать и наставлять на путь истинный, а для острастки меня нужно заставить поклоняться кому-то нереальному, умному, красивому и неприкасаемому. А вот любить меня, как оказалось, совершенно не за что, да и невозможно даже.

– Понимаешь ли, девочка, Патрик не так давно, по нашим вампирским меркам, лишился свой семьи, – начал свое объяснение магистр, вовремя заметив обиду на моей физиономии. – Он потерял людей, которые ему были чрезвычайно, по-настоящему дороги. Он тяжело переживал эту утрату. И я даже не допускал мысли, что он решиться вновь впустить кого-то в свое истерзанное сердце. А если такое и случиться, то это точно должен был быть не хрупкий, уязвимый человек, а, вероятней всего, вампир, – я хотела тут же возразить Великому магистру. Хотела крикнуть ему в самодовольное лицо, лишенное всяких эмоций, что я не беззащитная и могу постоять за себя, но не стала делать этого. Я просто сидела и наблюдала, как пальцы Годрика движутся то вверх, то вниз по моей руке. У меня было поползновение велеть вампиру перестать прикасаться ко мне, но я не сделала этого, потому что чувствовала невероятное успокоение от его прикосновений. И мне стало казаться, что все происходящее тут со мной не вполне реально. Что это сон, и он скоро закончится.

– Получается, что мы с Патриком нарушили ваши планы? – с грустью подытожила я, едва сдерживая зевоту.

– Выходит, что так. Если бы я только мог предположить, что вы полюбите друг друга да еще составите свой триумвират, то, наверное, никогда бы не стал направлять его сюда.

– Но почему? – я не могла понять слов Годрика. Мои мысли начали путаться, и я прекратила его игру с моей рукой, решительно взяв его за пальцы и крепко их сжав. Верховный магистр удивленно посмотрел на меня и быстро отдернул свою руку, словно обжегшись. Я распрямила плечи и уверенно откинулась на спинку сидения.

– Создав триумвират, вы стали слабее и сильней одновременно. И я не знаю, что из этого хуже. А ваше чувство, оно… не принесет ни одному из вас ничего хорошего, – я почувствовала легкое раздражение Годрика.

– О, сейчас наверняка пойдет разговор про уязвимость, безрассудность и даже глупость влюбленных. Про их беспричинную сентиментальность и жертвенность…

– Нет, вовсе нет. Причиной всему не это. А твоя сущность, Соки. Тебе всегда будет мало иметь рядом одного партнера. Я предупредил об этом Патрика. Такое отношение может ранить его самолюбие и уничтожить и без того расшатанную психику, но он оказался глух к моим увещеваниям. Он знает, что ты неспособна на верность. И чем старше и сильней ты будешь становиться, тем сильнее ты станешь ощущать свой сексуальный голод и потребность придаваться безудержному блуду. И он согласен смириться с этим. Но это пока…

– Глупости. Бред. Я же не суккуб. И не шлюха. Я… Я могу контролировать себя. Вот вы, к примеру, совсем не привлекаете меня, – я задохнулась от обиды и почувствовала, что краснею.

– Нет, конечно. Рядом с тобой достаточно других самцов.

– Если со мной рядом самцы, то что тогда я сама такое? Может, ответите мне?

– Ты нечто… И всему виной не ты сама, а природа твоего происхождения, – Годрик замолчал, ища нужные слова, – ты нечто гораздо большее, чем фейри, суккуб или просто человек. Ты способна черпать силы из чужих эмоций и ощущений. Правда, пока твое сознание слишком примитивно, и ты не умеешь ни управлять своими силами, ни пользоваться ими как следует. А если учесть всю твою запутанную генетику, то невозможно даже точно предсказать, что же будет с тобой происходить дальше, и что за бабочка вырастет из такого загадочного червячка, как ты, – вампир вновь замолчал и сидел теперь глядя на меня со странным, непонятным мне выражением на лице. И я не знала, боится ли он меня или, может, напротив просто тихо решает, а не стоит ли убить меня прямо тут и сейчас.

– Да, получается, что вы на самом деле знаете обо мне гораздо больше, чем кто бы то ни было. Жалко, что я не могу загипнотизировать вас и заставить рассказать мне всю, всю правду обо мне, – заметила я, постаравшись разбить неловкую тишину неуклюжей шуткой. Мне было не по себе от всего услышанного только что, и я хотела хоть как-то разрядить обстановку.

Годрик не улыбнулся, лицо его осталось слишком серьезным.

– Обычно я бы не стал так серьезно зацикливаться на чем-то, но в отношении тебя делать какие-либо прогнозы весьма сложно. Я на самом деле не знаю, чем все может закончиться, – вдруг в лице вампира проявился непонятный мне страх, он даже стал выглядеть еще моложе своих запечатленных лет. – Не знаю и знать не хочу, – решительно добавил он. В глазах Годрика была неуверенность, тревога и даже смятение. Я протянула руку, и коснулась щеки вампира.

– Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы не стать чем-то ужасным. И я готова слушать ваши советы, если это хоть как-то сможет уберечь меня от самой себя, – и мои слова были искренними.

– Я рад, что ты готова к сотрудничеству. Тогда позволь дать тебе несколько несложных рекомендаций.

– Да, конечно.

– Итак. Основное. Постарайся избегать пожаров, – я в недоумении посмотрела на Годрика. И он тут же уточнил: – Ты не должна больше гореть, Соки.

– Но почему? – спросила я больше из любопытства, чем из упрямства. Мне совершенно не хотелось вновь оказаться в огненном пекле. Я все еще отчетливо помнила жар языков пламени на своей коже и боль в разрывающихся легких от нехватки воздуха.

– Потому что каждый раз, сгорая, ты возрождаешься вновь, изменяясь при этом, мягко говоря, не в лучшую сторону. Ты сгорела и восстала всего однажды, но что мы уже имеем?

– Что? – я открыла рот, закрыла и открыла снова.

– Первое, твою проснувшуюся жажду крови, которая сама по себе не слишком ужасна. И порой может быть даже очень полезна. Но вот второе… Мы получили зверя, который начал ворочаться внутри тебя. И его стоит бояться. Ты пока еще слишком слаба, но все же должна научиться управлять им.

– Да легко, – опрометчиво произнесла я. И тут же что-то темное, тяжелое, большое, шевельнулось внутри у меня и неожиданно для меня самой попыталось распрямиться во мне и выйти наружу, желая сломать мне все кости и разорвать кожу вместе с мышцами и мясом. Мое тело пронзила невыносима боль, и я согнулась пополам пытаясь сдержать нечто в своем теле. Годрик тут же пересел ко мне на сидение и обнял меня за плечи. Как только он меня коснулся, мне стало немного лучше. Не то чтобы боль тут же стихла, совсем нет, просто я почувствовала себя спокойнее. И более уверенно. Я поняла, что могу победить то, что живет во мне. Что я в состоянии управлять им. И что я обязательно выстою в этой схватке, потому что из нас двоих я была хозяином этого существа, а он всего лишь моим тотемным зверем.

– Гони его прочь, – сказал вампир и крепче сжал мои плечи. – Ты можешь это сделать, Соки.

Приободренная словами Годрика, я закрыла глаза и, поддавшись собственной интуиции, смело шагнула во мрак, царящий в моем сознании. Меня окутала пустота и холод, и я оказалась один на один со своим непокорным монстром.

***

– Вы тигры ее зова, и вы должны неотступно следовать за ней. Особенно ты, мальчик. Для нас главное, чтобы монстр, живущий внутри этой несчастной девушки, никогда не вырвался на волю. И вы трое обязаны помогать этому, – я поняла по тому, как тихо, но уверенно были сказаны данные слова, что говорившим мог быть только Годрик. Я захотела посмотреть, к кому именно была адресована речь вампира и попыталась открыть глаза, но не смогла. Мои веки оказались намного тяжелее, чем я думала. И все, что мне оставалось делать, это лишь предположить, что Верховный магистр говорил с Квином, Клодом и Джейсоном. Выходило, что их тигры должны усмирить моего хищника. Но как? И откуда король вампиров мог узнать о двойной сущности моих дядюшек?

В комнате что-то произошло, и я ощутила на своем лице легкое движение воздуха.

– Почему так долго? – голос Годрика стал раздраженным.

– Извините, ваше величество. Я прибыл, как только услышал ваш зов, – виноватые и униженные нотки в голосе Нортмана? Что? Может, я до сих пор не пришла в себя, и все еще брежу? Да, это определенно не могло быть реальностью. Я отдала бы многое, чтобы увидеть сейчас расстроенную физиономию мастера Нового Орлеана. Хотя, судя по напряженной тишине, царящей в комнате, все лица присутствующих там, наверное, были ничуть не лучше «вытянутой» морды Эрика.

“Да, ради того, чтобы услышать унижение Нортмана точно стоило вступить в смертельную схватку с жутиком, живущем внутри меня, лишиться сознания и лежать тут сейчас беспомощным овощем”, – с удовольствием подумала я и вновь попыталась открыть глаза. Уж больно мне хотелось рассмотреть «картину маслом» своими глазами. Но я опять, к своему большому огорчению и досаде, потерпела неудачу. И тогда я решила просто сказать, что уже пришла в себя, что мне лучше, но мой язык был таким сухим, что я не смогла оторвать его от шершавого неба и к чувству полной беспомощности тут же добавилась мучительно ужасная жажда.

– Девушка вымотана, ей нужна твоя помощь. Я призвал тебя, Нортман, но ты не слишком-то торопился. И я недоволен тобой. Мне интересно, по каким таким соображениям, когда я приказываю тебе держаться как можно дальше от мисс Стакхаус, ты вертишься рядом с ней, как назойливый комар, а когда я требую немедленного твоего прибытия, ты совсем не торопишься выполнять моей четкой команды. Эрик, знаешь, о чем я всерьез стал подумывать последнее время? Нет? Может, я ошибся, освободив тебя так рано от своего отеческого контроля? Может, ты еще не готов существовать самостоятельно? Молчишь? Наверное, ты согласен со мной. Ну что же, хорошо, сделай то, что требуется, и жди меня на улице. Нам предстоит с тобой долгий разговор, – голос Годрика был все таким же раздраженным, но сейчас в нем слышались еще и нотки отцовской заботы о судьбе бесспорно любимого, но очень непослушного ребенка. И это искренне позабавило меня.

В предвкушении новых откровений, я с нетерпением ждала ответа мастера вампиров, но вместо него почувствовала, как к моим губам прижалось что-то холодное и мокрое. Мой нос тут же учуял характерный сладковатый запах меди и ржавого железа и еще чего-то приятного, пряного. Так пахла только кровь Нортмана. Жажда завладела всеми моими помыслами, и я нетерпеливо разжала губы. Сделав несколько глотков, я почувствовала себя гораздо лучше и даже нашла силы, чтобы наконец-то открыть глаза.

И я увидела прямо над собой взволнованное лицо Нортмана. Как видно, Эрик не ожидал, что я буду в сознании. И он был совершенно не готов к этому. Глаза вампира, смотрящие на меня, были вновь голубыми, и в них ясно читалась неподдельная тревога и беспокойство обо мне. Мое сердце успело пропустить пару ударов, прежде чем у Нортмана изменился взгляд. Он зачем-то моргнул, хотя для вампиров это совсем несвойственно и словно тут же стряхнул со своего лица участливое выражение. Пустота, холод и безразличие царили теперь на его безупречной самодовольной физиономии. И, наверное, поэтому, я не желала больше видеть его так близко и потому резко мотнула головой в сторону и тут же закашлялась. Заботливые руки Квина тут же помогли мне сесть, а Патрик осторожно поправил у меня за спиной подушку.

Я осмотрелась и поняла, что нахожусь в своей спальне.

– Как ты смог войти сюда? – почему-то спросила я у Годрика, словно не замечая других присутствующих.

– Через дверь, – коротко ответил вампир, но спустя секунду все же пояснил: – Это Квин пригласил меня в дом.

– Ага, – протянула я и вытерла тыльной стороной ладони остатки крови со своих потрескавшихся губ. – Если честно, то я уже решила, что для вампиров твоего ранга и возраста не существует никаких общепринятых границ и условностей, – разъяснила я свой интерес к этому вопросу. И лишь потом перевела взгляд на всех собравшихся. В моей комнате на данный момент было шестеро посторонних существ. Да, именно так. Человеком тут была только я, да и то называть себя так я могла теперь с большущей натяжкой. И я была полноправной хозяйкой своей спальни. Я не спеша переводила свой взгляд с троих вампиров на двух фейров и одного вертигра. Все они были особями мужского пола, а, говоря точнее, прекрасными образцами этого самого пола. Любая другая девушка, оказавшись на моем месте, испытала бы счастье от такого непомерного внимания с их стороны, но я была искренне огорчена таким большим количеством посторонних присутствующих в моей девичьей светелке. Состав моих непрошеных гостей немного напоминал мой недавний сон, который я только что вспомнила, но события там развивались совершенно по другому сценарию. И я совсем не хотела, что бы события этого вечера пошли по тому же сюжету, а также чтобы меня кто-либо видел такой слабой и потерянной.

– А вам всем действительно необходимо толпится тут? – спросила я весьма грубо, не желая выдавать своего замешательства и смущения. Годрик тут же понял, что я все еще плохо чувствую себя и не хочу, чтобы на меня смотрели с состраданием и жалостью.

– Я желаю, чтобы вы оставили нас с мисс Стакхаус наедине. Нам необходимо закончить начатый ранее разговор, – лаконично отдал команду Верховный магистр. И все мужчины, как картонные солдатики, бесшумно покинули мою комнату.

– Как вы поняли, что именно случилось со мной в вашем лимузине? – спросила я устало у вампира. Он на секунду задумался, потом медленно ответил:

– На короткое мгновение твой взгляд перестал быть человеческим. То, что сидит внутри тебя, показало мне свои глаза, – мои зрачки, должно быть, расширились, а рот сам собой открылся, и я беспомощно попыталась вдохнуть как можно больше воздуха.

– Я не хочу в это верить. Нет. Я бы это почувствовала, – я замотала головой, пытаясь отогнать прочь слова Годрика. Они не могли быть правдой.

– Может быть, но в тот миг тебя не существовало, – верховный магистр подошел к моей кровати и сел в изголовье.

– Но разве такое возможно? – упавшим голосом спросила я у вампира.

– К сожалению, да. Но я очень надеюсь, что подобный инцидент теперь повторится не скоро. Мы с тобой сами спровоцировали твоего монстра на эту безобразную выходку. Но, как мне показалось, ты уже поняла, как можно загнать зверя обратно во мрак. И это главный, самый ценный урок сегодняшней ночи.

– Да, – тихо согласилась я с Годриком.

– Вот и прекрасно. Теперь ты хотя бы немного способна управляться с ним. И я обнаружил еще один небольшой плюс, с тобой рядом есть звери твоего зова, которые всегда готовы прийти тебе на помощь. И их оказалось намного больше, чем я ожидал.

– Я слышала то, что вы сказали моим дядюшкам и Квину, но как вы поняли, что эти фейры способны обращаться в тигров?

– Соки, я древний вампир и вижу то, что скрыто от людских глаз, – Годрик замолчал. И я задала свой следующий вопрос, который больше всего мучил меня в данный момент:

– А что будет со мной и моими тиграми, если я не смогу победить мрак, поселившийся внутри меня?

– Сможешь. Ты сильная. И рядом с тобой всегда будут твои друзья. Нужно думать только об этом. И, самое главное, искренне верить в это, – Годрик коснулся моей руки. – Вера дает нам великие силы и возможности.

– Нет, я слабая, я очень, очень слабая. И я не верю в себя… – прошептала я торопливо, желая убедить в этом не только себя, но и Годрика. Мне хотелось кричать от отчаяния, безысходности и страха, но вместо этого я уперлась головой в грудь вампира, замотала ею, превращая остатки своей прически в хаос, но мне было уже все равно.

– Я верю в тебя. И не только я. И ты должна поверить, – Годрик приподнял мое лицо, чтобы я видела его глаза. Он понимал, что у меня начался запоздалый приступ истерики. – Если бы он хоть каплю сомневался в тебе, то ты бы просто не родилась, – сказал нежно вампир. – Но он в тебя верил так же, как в себя самого, – я попыталась понять, о ком говорит Годрик, но потом решила, что речь наверняка идет о моем фейрийском деде. И я кивнула головой, соглашаясь с Верховным магистром. – Ты сможешь быть сильней своего зверя. И ты не позволишь никому использовать его против людей, вампиров, ликантропов или еще кого-то. Я это понял сегодня, – я глубоко вздохнула. Тихий голос Годрика проник в мое сознание, и я закрыла глаза. Покой и невероятное ощущение легкости заполнили меня изнутри, все страхи отступили, и я тут же уснула.

***

За окном сгустились сумерки, и я устало села в кресло. Квин, словно ласковый котенок, расположился у моих ног на ковре. Он протянул мне чашку кофе, стоящую на столе, и я, естественно, с благодарностью приняла ее.

На календаре почти не осталось необорванных листочков. Наконец-то этот безумный год близился к завершению, и сегодня был канун Рождества. Я сделала небольшой глоток горячего напитка и закрыла глаза, погрузившись в раздумья.

Великий магистр больше не наносил мне визитов. Вероятней всего, он покинул город той же ночью, когда мы познакомились с ним. Мои дядюшки по настоянию Годрика переехали в мой дом для того, чтобы я могла постоянно иметь под рукой одного из тигров. Не знаю, правда, насколько действенной может оказаться их помощь в случае настоящей необходимости, но я очень надеюсь, что мне не придется в ближайшее время испытывать на себе ее эффективность. Но вот мои нервы теперь каждый день подвергались тесту на выносливость. Даже живя в соседнем крыле одного со мной дома, Клод и Джейсон умудрялись доставлять мне массу неудобств. Разбросанные футболки и майки, грязные кружки и тарелки с остатками еды, одинокие носки, потерявшие где-то «в тяжелом бою» своего напарника, это лишь верхушка ужасного айсберга, который величественно вплыл и оккупировал все мое жилище вместе с родными фейрами. Эти прекрасные создания были совершенно не приспособлены к жизни в социуме, и они, словно малые дети, нуждались в собственной няньке, которая бы постоянно ходила за ними следом и наводила порядок. Но я дала себе слово, что постараюсь привыкнуть к этому бедламу. Ведь, в конце концов, на данном этапе именно я нуждалась в поддержки дядюшек, и они были призваны стать моими вынужденными телохранителями.

Макс три дня назад, ближе к полуночи, пожаловал в Новый Орлеан с ценным грузом наперевес. Он пробыл в городе всего несколько часов и, сдав с рук на руки мастеру Нортману мисс Красики, тут же сообщил мне по телефону, что враг пойман и обезврежен. Что сделал с Лореной Эрик, я, если честно, не знаю. Да и не хочу знать. А вот о том, что Максимилиан изъявил желание принять участие в очередной охоте на вампира, бушующего в Оклахоме, я знаю, и искренне завидую ему. Я, к своему большому сожалению, не смогла составить Максу компанию, хоть и получила официальное приглашение присоединиться к другим маршалам от тамошних властей. Но так как необходимость сдать квартальные и годовые отчеты в срок висела над моей головой, словно дамоклов меч, мне пришлось остаться в Луизиане и заняться ненавистной мне канцелярской работой.

С Патриком мы пока что находимся в состоянии шаткого перемирия. Он иногда поднимается в дом и, посидев пару часов со всеми в гостиной, галантно откланявшись, удаляется к себе. Он сдержан и собран и в меру любезен, а также отстранен и немного потерян. Я же, в свою очередь, видя его страдания, не делаю никаких попыток сблизиться, хотя уже и простила его частичный обман. Я просто выжидаю нужное количество времени, хотя и знаю, что мы обязательно помиримся с моим золотым богом еще до наступления Нового года. Но он должен быть наказан. И я наказываю его мучительным ожиданием.

Вчера я нашла пару свободных часов, которые в итоге растянулись на целую вечность, и нанесла визит в торговый центр. Там я купила подарки своим дядюшкам, а так же Квину и Патрику. Для фейров я приобрела рубашки нежно голубого и пронзительно синего цвета. Думаю, что кому и какая сорочка достанется, пояснять не стоит.

Моему маленькому тигру был необходим новый сотовый и я, сильно потратившись, все же взяла для него в подарок новенький айфон. Я уже представила его счастливые глаза, когда он увидит содержимое своего Рождественского носка.

А вот с Патриком мне пришлось всерьез поломать себе голову. Я очень долго ходила по бесконечным этажам торгового центра и совершенно случайно набрела на букинистический магазин. Зная любовь моего кровавого ангела к английской поэзии, я с радостью и большим облегчением выхватила с полки фолиант девятнадцатого века со стихами Уильяма Блейка, который, к слову сказать, стоил не многим дешевле айфона Квина. Глубоко вздохнув и крепко зажмурившись, я протянула кассиру свою банковскую карту и почти без жалости простилась со своими накопленными на новую куртку денежками.