Текст книги "Бойся Дика (СИ)"
Автор книги: Vavilon V
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
– Неужели ты правда такой наивный? Сам рассуди, – загибаю первый палец для наглядности: – он приглашает только тебя – раз, вы будете там вдвоем больше, чем просто долго – два, у вас, по сути, ни одного общего занятия – три….
– Перестань, – Джефф морщится, – твоя зависть отвратна.
Дерьмо, он такой глухой.
– Джефф, а что если Кайзер, например, гей?
Хлопает глазами, и рот больше разевать не спешит, и где-то на второй секунде его молчания мелькает мысль: а что если это и не новость для него? Что если Джефф не только уже знает, но и практиковал? Или, быть может, всё-таки новость, только вот Джефф ничего против этого не имеет? Или, возможно, даже рад, и действительно не прочь потрахаться с ним?
– Ага, а потом каждому по пинку! – кричит Кенни, выскакивая с лестничного пролета в коридор, где у нас серьезный разговор, зашедший в тупик. – Прям поджопники настоящие!
Дикий хохот, и в коридор сначала вылетает чей-то портфель, с грохотом ударяясь в стену. А затем появляется Дик:
– Не ной, сука! – смеется, потому что, в отличие от меня, ему весело.
Пит нарисовывается, чтобы пнуть портфель в нашу сторону, и ржет, словно гиена.
– Заче-е-ем? – смуглый парень с досадой смотрит на, похоже, именно ему принадлежащий портфель, и не знает, можно ли ему бежать за ним, или ребята еще не до конца позабавились.
– И не тупи! – Дик отвешивает ему самый что ни на есть настоящий подзатыльник, и парень бежит в нашу сторону за отпихнутым имуществом.
Они собираются слинять, не замедляя ход, а Джефф вертит пальцем у виска, типа: «ты псих, Рэнди», и быстрым шагом сматывается к «друзьям».
*
Джефф хочет его. Дик хочет трахаться. А чего хочу я?
Не сломаться, не потерять себя, не проиграть и не прогнуться. И не отдать. Знаю, звучит безумно, и всё же Кайзер – мой. Он общался со мной, был со мной, и все его выходки терпел я. Кайзер взрослел по соседству, да, это была не дружба, но это не меняет того факта, что он мой, и я его не отпустил. И раз не отпустил, то тем более не отдам.
– Рэндал, ужин через пять минут, – заглядывает мама, и я киваю, а когда она уходит, закрывая плотно дверь, тянусь к мобильнику.
Ну, бери же! Вы ведь еще не уехали!
Гудки и гудки, бесконечные, и с каждым новым повторяющимся становится всё страшнее. Опоздал?
Руки дрожат, но пальцы всё же попадают верно, и я названиваю, правда уже совсем отчаиваясь. Дик не отвечает, Дику не до меня, Дик уехал.
– Блять! – едва не разбиваю телефон, но спохватываюсь, что мобильник-то и не виноват, да и на новый денег нет.
Почему я не позвонил сразу как пришел домой? Или еще лучше – пока топал. Почему, увидев тогда его с компанией в коридоре, не позвал? Почему я вообще говорил с Джеффом, ведь всё дело для меня именно в Дике.
– Всё хорошо? Ты не заболел? – интересуется мама, накладывая в мою тарелку побольше стручковой фасоли.
– Всё хорошо.
Я просто опоздал.
– Что-то Адам не торопится, – отец намекает, что дядя Адам собирался приехать? – Должен был подъехать к ужину.
– Наверное опять поругался с этой чокнутой Мэри, – бурчу под нос, но родители слышат.
– Рэндал, так говорить нельзя.
Ага, словно эта новая подружка дяди Адама и не чокнутая вовсе. Больная истеричка, блин.
Мы все слышим, что подъезжает машина, слышим, как гасится двигатель, а после и стук в дверь.
– Ох, надо было повременить с ужином, – мама поднимается, а ведь сама поди рассчитывала, что дядя Адам так и не заявится из-за этой чокнутой. Мэри кормит кота живыми мышами, и даже одного подобного факта достаточно, чтобы понять о ней всё.
– Рэндал, – возвращается на кухню с весьма обеспокоенным взглядом, – к тебе пришли.
Хм? Бросаю вилку и нож на стол и подрываюсь с места.
Входная дверь нараспашку, Дик так и не зашел в дом, а может, не был пущен моей матерью. Не знаю, просто вижу его, отвернувшегося и спрятавшего руки в карманы. Я просто вижу его, и это какая-то магия в таком отсыревшем мире.
– Привет, – выхожу и прикрываю дверь.
Холодно, для меня в футболке погода холодная, наверное, всю ночь дождь лить собирается, вон как ветер гуляет.
– Я думал, ты с Джеффом уехал в этот домик, летний.
Дик оглядывает меня с головы до ног и обратно, хмыкает чему-то наверняка остроумному, зародившемуся в мыслях.
– Ты мне звонил, зачем?
Ох-ох-ох… Это неправильно говорить такую некрасивую вещь, и всё же честность – лучший из путей, и пусть будет стыдно:
– Потому что ты мой… мой друг.
Дик прищуривается, вероятно размышляя, зачем я добавил «друг»: по наивности или дурости? Ведь он меня трахнул, а я его тут другом считаю, воистину, я – Саймон. Не Морис, не Ральф, а чокнутый Саймон, который сам выбрал себя жертвой, сам выбежал, и сам позволил себя забить до смерти.
Саймон, разговаривающий со Зверем, боящийся его, но, в отличие от всех, слышащий.
– Ты мне это говоришь после той ночи? – спрашивает не без подозрительности.
– Я простил.
Смеется и уходит к своей машине, бросая краткое:
– Ну, поехали.
– Куда? Нет, я не могу, меня не отпустят, – хватаюсь за дверную ручку, – да и дядя Адам должен вот-вот приехать.
Он открывает дверь машины, но пока не садится:
– Ладно, увидимся в школе, друг, – смеется над этим «друг».
– Ты домой?
– Я? Я за Джеффом, – бросает взгляд на наручные часы. – Как раз после ужина и собирались.
Садится в тачку, захлопывает дверь, а меня разрывает. Чёрт, чёрт, чёрт. Что мне делать? Почему я должен решать так быстро?
– Мам, пап, я уехал, вернусь в воскресенье! Буду с Джеффом! – кричу и убегаю, резво, молниеносно, и сам себе удивляюсь.
– Гони-гони! – плюхаюсь на сидение рядом с Диком, и тот трогает с места.
В боковое стекло вижу, как из дома сначала вылетает мама, а затем отец. Ох, и попадет же мне, но это потом, до этого еще дожить надо.
– Ты сбежал из дома? – улыбается. – Вот это забавно, неужели Рэнди Уорт больше не играет в правильного?
– Ничего забавного, – прикрываю глаза и пытаюсь выровнять дыхание и сердце выпрыгивающее. – Мне пиздец, предки потом голову отвинтят.
– То есть по поводу того, что ты собрался со мной от дома дальше, чем на двести метров, один, в домашних штанах, в уединенное место в лесу, тебя не парит?
– А еще у меня телефона нет, – вспоминаю про мобильник, оставленный на кровати.
– Ахах, да еще и без возможности связи… тебя точно это не парит, друг? – насмешливо, но по-доброму.
Меня бы больше, намного больше парило, если бы Дик таки с Джеффом укатил, но если скажу, то будет расценено как комплимент.
– Неа, не парит.
– Ну и лох ты, Рэнди, я, может, трахаться собрался, а не дружить, – говорит так, словно я и не догадывался.
========== 31-ая глава ==========
– …признайся, наконец, что ты превратился в напыщенного говнюка, – вытягиваю из него подтверждение, но Дик не сдается:
– Нет и нет, – и шепчет уже для себя: – Хах, «напыщенный говнюк».
– Ну ладно, по крайней мере, ты должен знать: со стороны именно так выглядишь, – и Дик только усмехается на это, но понимает ведь всё.
Дорога пуста, земля проносится мимо, и периодически я сворачиваю голову из-за редко мелькающих встречных машин. Ну, по идее, и мы несемся, и путь у нас дальний, очень.
Останавливаемся на заправке, когда вечер накрывает с головой, и всё окутывается темнотой, и уже звезды видны. Правда, не на самой заправке видны – чёртово место горит и светит, как аттракцион в парке. Пока Дик уходит платить, парень с прыщами на морде, заправляющий его машину, то и дело пялится на меня через боковое зеркало. Наверное, гадает, куда эта «малышня» собрались, и не стоит ли вызвать копов. Вот честно, такой подозрительный парень, работающий на заправке!
Мы свинчиваем быстро, а тот еще смотрит нам в след, я вижу, потому что не спускаю прицела с его силуэта до последнего.
– Этот чувак запомнил номер машины.
– А? – Дик, похоже, и не заметил ничего. – Какой?
– Который там работает, – впиваюсь взглядом в Дика, который хмурится и после улыбается:
– Приступаешь к паранойе? Ты хоть знаешь, сколько нам мотать до ближайшей психбольницы? Она находится в другой стороне.
– Да бля! – толкаю его в плечо, и машину заносит на секунду. – Он записал наши номера, понимаешь! – прикладываю указательный палец к виску. – Записал в голове, и, возможно, уже набрал полиции и спросил, не находится ли тачка в угоне!
– Ох… – хмурится еще раз. – Это такой супер-тайный способ разузнать, не угнал ли я машину? Нет, не угнал.
Чёрт. Шалею на момент, потому что – о, да, блин! – я же правда хотел это узнать, но каким-то боком выясняю сейчас от Дика, что хотел узнать. Вот как он так делает? Как он знает всё раньше меня и понимает меня лучше, чем понимаю себя я? Ну и ну… голова лопнет.
– Слушай, а твои родители в курсе, что ты тот дом оккупировать собрался?
– В курсе, – отвечает кратко так и внимательно следит за дорогой, будто это нужно вообще…
Шоссе хоть и освещается, но слабо так, я вижу много звезд, усыпающих небо, и там же светит Луна. Половинчатая такая, яркая.
– На улице так холодно, я думал, в эту ночь заливать будет, но ни тучки.
– А ты хочешь дождя? – быстрый взгляд через зеркало. – Зачем?
– Я разве говорю, что «хочу» дождя? Я просто сообщаю, что думал так.
Дик ухмыляется там чему-то, а я решаю больше не заговаривать. Пусть думает себе, чего желается, что, мол, Рэнди хочет не выходить целые выходные из дома, слушать с ним вместе, как капли молотят по дереву, разводить камин и спать в одной постели, боясь грозы. Господи, да не хочу я этого, я просто сказал, что думал, что будет дождь, потому что ветер сырой!
– Ветер сырой, вот поэтому я и думал.
Смеется, громко смеется, от души, и я не понимаю, в чем прикол.
– Ну ты и чокнутый. Начал париться, наконец, насчет того, куда и с кем едешь?
Не успеваю ничего сказать, а у Дика уже телефон дает о себе знать, и тот сразу же вытаскивает мобильник, чтобы ответить:
– Да?
Молчит, молчит, слушает там кого-то и говорит после:
– Я уже уехал. С… – оглядывается на меня, – другом, – пауза, в которую наверняка щебечет собеседник. – Да не хнычь, всё, пока.
– И кто это был? – спрашиваю сразу же, когда Дик сбрасывает звонок.
– Твой дружок, – убирает телефон обратно в карман. – Ты ему неплохо так вечер испортил.
Вечер? Но ведь уже ночь, да? Неужели он всё это время молча ждал, когда Дик за ним заедет?! Становится дико грустно, прям одеялом из печали накрывает, и я отворачиваюсь к окну.
– Ты наверняка над нами ржешь по-тихому, – шепчу, но он-то слышит, точно. – Один прощает тебе насилие, а второй ждет часами, не смея позвонить. Мы с Джеффом просто клоуны… месяц назад такими не были.
Он мог бы всё что угодно сказать в утешение, даже пошутить, в конце концов, или засмеяться, опровергая. Но он молчит.
– Видишь, ты напыщенный говнюк, – а сам всё так же на звезды пялюсь, хорошо им, таким далеким . – Даже соврать ничего не можешь.
Заворачиваем и паркуемся возле небольшого придорожного супермаркета.
– Это запланировано? – выхожу из машины, и меня прям обмораживает в миг, дьявол, какая холодрыга! Подавляю яркое желание запрыгнуть обратно и подождать Дика в машине, но не справляюсь с желанием обхватить себя руками. Я, блять, в одной футболке!
– Пиздец холодно, – дрожу и выпускаю пар изо рта.
– Ну, давай тебя оденем, – Дик уходит, чтобы открыть багажник, и роется там в поисках. Наконец вытаскивает нечто и кидает в меня.
Разворачиваю серую найковскую толстовку и тут уж не туплю, надевая. Ух, какая мягкая! И пахнет… принюхиваюсь, поднося уголок, чем-то приятным веет…
– Она постиранная, – усмехается, блин, и топает к супермаркету, а я тороплюсь за ним.
Конечно, эта забегаловка намного больше, чем подобная на заправке, тут даже тележки для набора продуктов. Дик берет одну.
– Там вообще ничего нет, даже воды питьевой, – скидывает в тележку хлопья и, замечая, что я как-то неловко иду за ним, добавляет: – Набирай, что хочешь, Рэнди, или ты решил всё взвалить на меня окончательно? Шевелись.
И я шевелюсь. Притаскиваю воду с газом и без, колу и молоко, беру даже несколько питьевых йогуртов на случай, если желудок заболит. Дик набирает чипсов, грудинки явно для поджарки, так как прихватывает и масло, не забывает про хлеб для сэндвичей, салатные листья, соусы…
– Ты и помидоры взял? – замечаю под чипсами, – и попкорн? У тебя есть хотя бы представление о систематике питания?
– Ха? – смотрит на меня как на чумного. – У нас еще пицца в багажнике, только холодная уже, вероятно.
Он не заходит в секцию алкоголя, что радует, хотя бы в эти выходные он не имеет идей по помутнению моего рассудка и пьяного секса. А потом мы покидаем супермаркет с полными пакетами, он открывает багажник, и я в полутьме, возле сумок, различаю аккуратно стоящие бутылки.
– Пиво?
– Оно самое, – Дик хмыкает и ставит пакеты сверху, тупо наваливая, не думая, что всё может перемешаться к чертям собачим. – Ехать еще не мало, устал?
– А если и устал, то мы повернем назад, серьёзно?
Отвечает достаточно поздно, чтобы я почти забыл вопрос. Почти.
– Неа, не повернем, – кидает улыбку через зеркало заднего вида, и я сглатываю накопившуюся слюну.
Ну вот и всё. Дверь захлопывается не только в машине, но и где-то глубоко внутри. Это момент, когда уже деваться некуда, когда уже что ни сделай – не сбежать, я закрываю комнату со страхом, ведь, в конце концов, должен же я перестать бояться? Бояться Дика, моего ровесника и приятеля, что страшнее уже произошедшего может быть? Только вот поскрипывает, приоткрывается, нашептывает что-то, не разобрать, и ползет, и ползет, а Дик рядом не пойми о чем думает. Вот если бы я знал его мысли, я бы не боялся… очевидные и понятные вещи ведь не пугают.
– А на деле ты как я, мясо с кровью, – говорю, зная, что слышит и не ответит, а после и вовсе засыпаю.
Снятся горы, а меж ними рельсы, много-много рельс, в даль уходящих, но ни поезда, ни трамвая не видно. Решаюсь идти наверх, но даже во сне ноги у меня не спортивные. И всё же иду, стараясь превратить это в приключение, а икры так болят, ну так болят…и вот несется поезд, и мне приходится отпрыгнуть, раздавит ведь.
– Рэнди! – голос Джеффа, который каким-то чудом сидит на крыше этого самого поезда. – Не лезь на рожон, ты не отбойный молоток!
А потом всё грохочет и сотрясается, с гор летит то один камень, то второй, то целая лавина, и я понимаю, что не увернуться. Разворачиваюсь, чтобы убежать, и рывком возвращаюсь в машину.
– Рэнди, – Дик трясет мое плечо последний раз, убеждаясь, что я проснулся. – Двенадцать тридцать три, мы на месте.
Отстегиваю ремень безопасности и, будучи еще очень сонным, вылезаю из машины. Темно, только фары подсвечивают веранду, и повсюду деревья, хотя дорога до этого дома асфальтирована. Хм.
– Так вот ты какой, летний дом, – зеваю и потягиваюсь, а толстовка мягкая, теплая… – Больше похоже на место для убийств.
– Да? – отпирает дверь дома и, распахивая, проходит внутрь, только в тишине всё равно слышу: – Открывай багажник, вытаскивай шмот и… – пропадает уходя вглубь.
Забиваю холодильник, оставляю пиццу на большом деревянном с толстыми резными ножками столе. На первом этаже гостиная с большим кожаным диваном, кухня, столовая, – это всё одно помещение с весьма тусклым светом. Я спрашиваю у Дика, зажигаются ли здесь еще пару ламп, но он говорит, что бра – это всё, что есть. Не густо.
Посередине комнаты винтовая лестница из дерева, яблоня наверное, Дик забирается по ней, унося сумки, и тут же спускается, возвращаясь к машине.
Пью один из йогуртов, глядя в окно, а там только чёрная листва и ничего: ни неба, ни пространства.
– Можешь идти спать, – Дик запирает нас изнутри и разувается, показывая, что уходить из дома больше не намерен. – Там три спальни, занимай любую.
Спать правда хочется, оказаться на холодной простыни, ощутить подушку под головой, и в этом хвойном свежем воздухе провалиться в забытьё до утра. А то и дольше. Здесь ведь мама не прибежит будить в девять.
– А ты что будешь делать? – спрашиваю, поднимаясь на второй этаж, а Дик стоит, не двигаясь:
– Иди, дай побыть одному.
Побыть одному? Чтобы выждать, сидя на диване, выждать, пока я засну, и подняться, лечь рядом, обнять и…
– Хах, только не притаскивайся ко мне ночью.
Сначала открываю левую дверь, за ней комната с плетеным ковром, кроватью в центре, картиной над головой и занавешенным окном. Потом заглядываю в центральную с кроватью у стены, небольшим столом и двумя креслами у окна, книжным шкафом и фотографиями, стоящими на комоде. В итоге остаюсь в правой от лестницы комнате. Потому что света меньше всего, и окно без штор, потому что кровать прямо под окном, и воздух тут приятнее всего, хоть и звучит странно и мистически.
Когда сажусь на кровать, замечаю, что стена вся истыканная и поцарапанная, в углу стоит дартс, похоже, с этой самой стены снятый. Дротиков нет.
Всё жду, когда Дик заявится в – очевидно же – свою комнату, принимаю душ, ссу там же, чищу зубы, и всё жду, даже в трусах залезая в холодную постель – жду. Выключаю свет и затаиваюсь, а потом слышу шаги по лестнице и судорожно сглатываю. Идет ведь.
Уже знаю, как прогоню его, уже прочищаю горло, сжимаю кулаки, но слышу, как открывается и закрывается соседняя комната, похоже, центральная. И расслабляюсь в постели, от которой чем-то приятным веет, как от толстовки, и это не хвоя.
*
Просыпаюсь от холода, монотонного стучащего звука и голода. В животе урчит, разлепляю глаза и навостряю уши – дождь молотит, проклятый.
Сколько времени? Выглядываю в окно, попутно одеваясь, а там – одна сплошная туча, грозная, нависшая и всё собой застелившая. Уже утро, а то и день, не важно, главное – всё так же мрачно. Мрачно и одиноко.
Тихо приоткрываю дверь и просовываю голову в чужую комнату. Вещи накиданы на спинку кресла, сумки оставлены возле комода и, кажется, совсем не тронуты. Дик спит, рука высунута из-под одеяла, телефон на полу, словно из этой самой руки и выпал.
Дождь так молотит по крыше и стёклам, а ему хоть бы что! Прохожу, и не думая закрывать дверь, и сажусь жопой прям на пол возле кровати. Лицо у Дика спокойное, умиротворенное и красивое, даже будить не хочется.
Я поднимаю телефон, не собираясь копаться в нем, а чтобы просто узнать время, но, только на экране появляются цифры «11:22», рука, что свисала, выхватывает мобильник.
– Бля, Рэнди, чего вскочил? – кидает телефон куда-то в одеяло и переворачивается, отворачиваясь. – Уходи, дай поспать.
Лежит теперь на животе, лица, уткнутого в подушку, не видно, только одеяло сползло со спины, и вот она передо мной, ровная и широкая. Расслабленная и манящая… никогда не видел Дика таким славным.
И не холодно ему? Может, надо согреть? Только думаю подтянуть одеяло, как слышу сонное:
– Ну, проваливай…
Вроде и не злобно совсем, и как-то по-дружески, без стеснения, но я рассчитывал на просьбы остаться. Хотя всё равно бы свалил, вот и ухожу.
*
Он спускается, когда приготовленный мною омлет уже леденеет, а бекон покрывается инеем. Шучу, и всё же Дик приходит поздно, стоя в одних трусах, разогревает себе пиццу в микроволновке.
– Суровое какое-то утро, – звучу я тише дождя. – И скучное.
– Телик рабочий, приставка, у меня в сумке ноут, – пожимает плечами, – можешь посидеть в фейсбуке, поболтать с Джеффом.
Злой и хмурый, словно чёрствый хлеб.
– Тебе не холодно?
Дик молча ест пиццу, а затем выбрасывает две корки от нее и съёбывает. Я поднимаюсь за ним, и мы заходим в комнату, в которой он спал.
– Я в душ, ты хочешь со мной? – усмехается и направляется в ванную.
– Нет. Я хочу ноут достать, – и правда хочу, и, когда слышу шум воды душевой, слышу также и оповещение. Смс на телефон Дика, телефон, валяющийся в одеяле на кровати.
Поступаю плохо и неправильно, словно крыса, но по-другому не могу.
«Привет. Как там настроение, погода? Здесь дождь».
Номер даже не записан, но я знаю все цифры Джеффа. Чёрт… пальцы сами набирают:
«Погода отстой, здесь тоже дождь», – это совсем не Дик, совсем не похоже, Рэнди чистой воды, но… отправляю. Сначала залезаю в фотографии и понимаю, что меня тут нет. Ничего похожего на Рэнди, трогающего сосок в красном свете. Нафотканные тесты, расписание, Кенни на толчке, показывающий «пис» оттопыренным указательным и средним, фотография кед, какие-то парни в баре… что угодно, кроме меня. Приходит оповещение, что Джефф ответил:
«Да, вот и выходныеJ Что делаешь?»
Лгу.
«Валюсь в кровати». И добавляю: «А ты что делаешь?» Потому что хочется знать.
Возвращаюсь и нажимаю на самое последнее снятое видео. Это я. Красный свет, я хохочу как идиот, и глаза блестят по-сатанински.
« Улыбайся, Рэнди…»
Улыбаюсь… язык, средний палец, всё идет в ход моего безумия, и это так очевидно. Настоящая эйфория…
« Пощипли себя за соски».
С вызовом, с удовольствием, с блядством…
«Ну хватит, Дик» .
И я тянусь к его трусам, это так видно, так зафиксировано. Тяну их вниз, и вот член прямо перед моим лицом. Дьявол. И у него даже член красивый, а, быть может, это всё ракурс.
«Ты напрягся, да, Рэнди?»
На этом картинка пропадает, но звуки еще слышны.
Мои смешки ничего не соображающего подростка, шорох, ахи и вздохи. И когда уже хочу выключить, слышу: «А ты любишь меня?» И всё обрывается само. Неужели это я спросил? Это действительно был мой голос с этой чёртовой фразой: «А ты любишь меня?»
И Дик промолчал, да?
«Только вышел из душа… собираюсь одеться».
Хах? Что за… Джефф, это ты? Или кто-то притворяется Джеффом, пока я пишу от лица Дика? Зачем Джеффу вообще писать нечто подобное? И что ответить? «Ну молодец, одевайся теплее?» Чертыхаюсь и пролистываю переписку наверх, когда общался еще реальный Дик, но там ничего компрометирующего. От Дика вообще одна смс с единственным словом: «Собираетесь?» На что Джефф распинается, мол, да. Датировано той злополучной пятницей.
Дик выходит, полностью мокрый и полностью голый. Замечает меня, но так и не начинает стесняться или смущаться.
– Я тут с Джеффом поперекидывался сообщениями, – признаюсь сразу, – ничего особенного, и ты ведь не против, да?
Фыркает и обтирает верхнюю часть туловища полотенцем, бли-и-ин, буквально заставляя меня любоваться сильными ногами и мягким членом в обрамлении волос. Эти самые волосы растут и на ногах, и ведут дорожку от паха к пупку. Не знаю, почему именно сейчас акцентирую на этом внимание, наверное потому, что не хочу думать о самом члене.
Кидает махровое полотенце на кресло и подходит ко мне, и лишь проявляя чудеса стойкости, не забиваюсь в угол. А Дик просто забирает свой телефон и прочитывает всё то, что я накалякал. Усмехается там чему-то, и меня так и подмывает:
– Он только собирается одеваться, то есть он сейчас голый, смекаешь? Тебя возбуждает?
Смеется, отмалчивается, натягивает шмот и продолжает смеяться и…
– Почему Джефф пишет тебе такие вещи?
– Такие? – смеет еще удивиться. – И, вообще-то, он пишет тебе.
Ясно, Дик ничего по сути не скажет на этот счет, да и меня другое больше волнует:
– Так возбуждает? – кажется, зацикливаюсь. – Да или нет.
– Рэнди, – тяжко вздыхает и садится на кровать, уже будучи полностью одетым, прям близко ко мне, лежащему, садится, – в моем телефоне есть всего одна возбуждающая вещь.
– Ха? – загребаю подушку, на которой спал Дик эту ночь, и утыкаюсь носом, пахнет приятным. – Удалишь? Я выгляжу там как та еще шлюха.
– Зачем? – телефон оказывается в его руке, и он вертит им перед моим лицом, словно дразня. – Типичная запись из борделя.
Проломить челюсть, или хотя бы наполнить его рот кровавой слюной снова – вот что хочется, но я сдерживаюсь. Дик специально выводит… Специально.
– Мне нравится, так что не удаляй, – говорит уже более примирительно и кидает телефон рядом со мной. – Можешь выйти в сеть, позвонить матери или еще чего… только Джеффу не пиши больше.
Он уходит, оставляя меня в его постели с его же телефоном наедине. Неужели он настолько верит, что не удалю?
Выхожу в сеть, залезаю на фейсбук автоматически под его именем. Дик Кайзер. Ого, сколько сообщений новых… но ни читать, ни отвечать уже не буду, глупо как-то. Просто лежу, рассматриваю опубликованные фотографии Дика и слушаю этот дождевой молот по стеклу.
Вот он на фоне свалки, вот сидит возле обшарпанной стены и улыбается, здесь прикрывает глаза от солнца, теперь на берегу то ли моря, то ли океана в футболке и очках, на следующей курит, прищурившись, а на другой сидит в темноте, уткнувшись в телефон, и с капюшоном на голове. В обнимку с отпирсингованным по самое не балуйся, развалился в одежде в пустой ванне, а с другой стороны, тоже одетый, сидит незнакомый парень. Вот здесь он в дыму, среди кучи народа сам закуривает, а на другой – уже стоит полуголый на фоне заката. И все эти комментарии незнакомых мне людей, всё это… чёрт, сколько лет прошло? Как много происходящего я пропустил в жизни Дика?
Очевидно, подсматривания за его школьным поведением совсем не достаточно, очевидно, наблюдая за ним только в стенах этого чёртового заведения, узнать его невозможно. Совсем теперь не удивляет, что я так ошибся еще в самом начале, когда думал, что Дик лишь тупое мясо.
А ведь умное мясо, мясо с кровью.
========== 32-ая глава ==========
– Почему мне так нравится зависать на твоей страничке и ничего не делать?
Дождь почти прекратился. Мы сидим на веранде в плетёных креслах, дышим очумело классным воздухом, и вода скатывается с крыши как-то немного уныло.
– Потому что ты хочешь меня, – Дик делает глоток колы и усмехается, смотря куда-то вдаль.
– Мечтай, ага, – отпиваю из своей банки. – И всё же… у меня был хоть один шанс сохранить нашу дружбу? Я мог быть с тобой все эти годы?
Дик, не собираясь бросать ни одного взгляда в мою сторону, отвечает:
– Ни единого. Дружбы не было, и ты сам знаешь это, Рэнди, смирись.
Смирись… легко ему сказать. Телефон в руке начинает вибрировать, и на экране высвечивается: «Питер Паркер».
– Тебе тут Человек-паук звонит, – протягиваю мобильник, и если Дик слегка вытянет руку, то сможет вернуть свой телефон, но он не делает:
– Ответь, если хочешь.
И мне доставляет удовольствие принимать вызов и подносить трубку к уху, честное слово, странное магическое удовольствие делать это за Дика.
– Алло?
– Ди-и-ик, – вовсе и не Человек-паук, и не Питер Паркер, а ублюдок Пит. – Ну, как срастается? Погодка вам так и шепчет, так и шепчет, хах.
– Это Рэнди, не Дик.
– Ах, – задумывается, и вот сейчас начнет коверкать мою фамилию и измываться, но не происходит: – Где Дик?
Смотрю, как Дик закуривает, убирает зажигалку и расслабляется в кресле окончательно, прикрывая глаза.
– Он тут, просто отдыхает.
– Дай мне его, – не унимается Пит, и мне приходится:
– Хочет с тобой поговорить, – протягиваю телефон, но Дик выдыхает дым сигареты, и на этом всё. – Слушай, позвони позже, он правда отдыхает.
– Бля, передай этой суке, что отмаза не канает, – быдлит Пит, подтверждая свою личность не только узнаваемым голосом. – Торчит в сети, на сообщения не отвечает, так пусть хотя бы языком поворочает.
– Не, эм… по правде сказать, это я сижу в сети. Я не отвечаю на сообщения, ведь я всё-таки не Дик, просто в сети и… – черт, ловлю себя на мысли, что я маньяк.
– Хах, – улюлюкает, наверное ему тоже приходит эта же самая мысль, – ну ладно, бывай.
Для минимизации проблем выхожу-таки из сети, и хоть телефон погибает, медленно разряжаясь, всё равно не могу выпустить из рук. Отдыхаю, подобно Дику, разве что не курю, слушаю воду и держу чужой мобильник, в котором осталось лишь десять процентов жизни. А я так и не позвонил маме.
*
Дик решительно ничего не хочет делать вообще. Развалился на диване, бездумно щелкает телевизор с канала на канал и курит периодически. Мало со мной общается, а когда я говорю, что приготовил сэндвичи в качестве то ли ужина, то ли непонятно чего, он отмахивается и просит кинуть ему пачку чипсов.
Всё точно идет, как он того хотел, или…
– Жалеешь, что взял не Джеффа, а меня? – плюхаюсь на пол, приваливаясь спиной к этому самому злосчастному дивану, на котором Дик, кажется, умер. Иначе почему молчит?
– Глупый вопрос, – отвечает, наконец, когда реклама бытовой техники сменяется новостями про шторм.
А чего я, собственно, ожидал? И до сих пор жду?
– Так что? – Дик переворачивается на спину и кладет руку под голову. – Готов?
– К чему?
– Ну, как я понял, ты приехал, чтобы отсосать и вернуть этого Джеффа, – спокойно вещает утырок, и мне не верится, что он действительно всё происходящее именно таким образом расшифровал. Не, серьезно?
– То есть я умотал без денег, телефона, нормальной одежды, кинул своих родителей и, бля, кинул Джеффа, чтобы Джеффа же и вернуть?
Дик едва смеется, показывая, что, да, он врал, и теперь, когда он полезет в мои трусы, я не смогу пропищать: «Нет-нет, я приехал, чтобы только уговорить тебя мирно решить вопрос насчет Джеффа…»
– Тогда зачем же ты здесь? – спрашивает, и я теряюсь на миг, хаотично соображая, что соврать, и торможу себя на мысли: «Кому в пустом доме нужно быть правильным?»
– Потому что я захотел, захотел провести время с тобой, – оборачиваюсь и ставлю локоть на диван, теперь почти касаюсь его руки с пультом.
– А Дже…
– Мне не нужен Джефф. Мне нужен ты, – звучит как-то не очень, но опять-таки, кому в пустом доме нужна красота и правильность? Кому здесь есть дело, как это всё выглядит?
Мда, а как друг я на самом деле редкостное говно…
Наконец взгляд не в телевизор, а на меня. Наконец Дик усмехается, и это выглядит опасным, таинственным.
– Что мне сделать ради этого? – спрашиваю, хотя не то чтобы я готов на всё. В конце концов, именно я опять не смогу оставить всё прошлом, забетонировать и не возвращаться, прокручивая и прокручивая в памяти.
– То же самое, отсоси.
Бля. Нет бы сказать: «Ничего, мы уже связаны», но Дик такой Дик, пусть горит в Аду.
– Да пошел ты, – фыркаю и отворачиваюсь от него снова, – сам соси.
Смеется, громко так, ему искренне весело, а я закипаю.
– Ну, можно и так, – поднимается, потягивается, разминает шею, и мне чудится, что сейчас упадет на колени, спустит мои штаны, раздвинет мне ноги, усядется меж и…
…но уходит наверх, оставляя только пачку недоеденных чипсов.
*
Завтра мы уже уезжаем, а в понедельник стартует школа, и вот мы вновь по разные стороны баррикад. Обычные дни, обычное доживание до финиша.
Интересно, Дик уже спит? Я-то уснуть не могу, лежу в холодной постели, смотрю в темное окно, и в мыслях только завтрашний отъезд и… ну, почему он хотя бы не попытается соблазнить мою трезвую голову? Я, может, тоже хочу…
– Ты спишь? Дик? – стучу, аккуратно, на случай, если и правда спит, всё-таки он удалился в комнату достаточно давно.
Молчание, топчусь, раздумывая: заглянуть или уйти; и любопытство побеждает. Тихо приоткрываю дверь, сразу бросаю взгляд на кровать, обнаруживаю ту пустой и вздрагиваю:
