Текст книги "Бойся Дика (СИ)"
Автор книги: Vavilon V
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
– Нам мясо нужно! – ни минуты паузы, кажется, препод знает все реплики наизусть.
– Я весь день работаю, и со мной никого, только Саймон, а ты приходишь и даже не замечаешь, чего мы понастроили! – весьма неплохо причитает Пит, хотя переигрывает.
– Я тоже не загорал.
– Тебе это одно удовольствие! – хмурится и скрещивает руки на груди. – Ты любишь охотиться! А вот я…
– Так, – прерывает миссис Шеферд. – Почему именно Ральф?
– М-м-м, – Пит задумывается, – ну он вроде как за возвращение домой, не теряет надежды…
– Хм, от вас идет такая агрессивная энергия, – подходит к нему и сжимает кулаки, чтобы сотрясти ими воздух. – Люди видят в вас негодяя, они чувствуют, эта энергия… Записывай, Питер Симмонс – Роджер.
– Блин, ну я Ральфом хочу быть, – отчаивается Пит, но всё уже решено.
– Хах, Ральфом он хочет быть, – шепчет Джефф. – Миссис Шеферд не ошибается, такого подлюка Роджера только Питу и играть.
Согласен.
========== 21-ая глава ==========
В процессе довольно длительных проб на Джека некоторые получают роль ничего не значащих парней из охотников, и зал понемногу пустеет. Практически все попадают в работу над декорациями. Отстой.
– Итак, записывай, – миссис Шеферд диктует девочке с косичками, которая, очевидно, ее «секретарь», – Билл Филдс будет играть Билла.
– Как неожиданно-то! – выкрикивает Дик, а ведь я уже почти забыл о его присутствии здесь.
На роль Саймона поднимаются всего пять парней, один из которых Джефф. Странно, негодяя Джека хотело играть большинство народу, и я думал, Дик тоже претендует на Джека. Но он приклеился к своему креслу, как и я, собственно, к своему.
Джефф делает глубокой вдох и выдох, прежде чем громко продекламировать:
– По-моему, что-то можно сделать. Нам… – замолк зачем-то и повернулся в сторону, прижимая руку к груди. – По-моему, надо подняться на гору.
Тишина. И миссис Шеферд:
– Зачем же туда подниматься к этому зверю, если уж Ральф и те двое ничего ему сделать не смогли?
– Что же можно еще сделать? – шепотом произносит Джефф, и снова тишина, которая порядком затягивается, похоже, что больше он ничего не подготовил.
– Хм, и почему Саймон? – спрашивает преподаватель.
– Он, – поджимает губы, подбирая слова, – он смышленый и, хоть и трус, но он знал всё наперёд. Мне импонирует этот персонаж больше всего, я хочу быть Саймоном.
Миссис Шеферд задумывается, прежде чем сказать своему «секретарю», что Джефф будет Саймоном, только зачем-то она просит подчеркнуть это.
Как ни странно, но на роль Мориса парней гораздо больше, чем на Саймона и Ральфа. Оказывается, всё то оставшееся сидеть в зале большинство хочет мою роль. Но не Дик.
Чувствую взгляд одного только Дика, когда наконец очередь доходит до меня. Поднимаюсь, сменяя парня, который монотонно бубнил: «Может, к Хрюше вернёмся пока светло? А вдруг там зверь?»
Джефф улыбается счастливо, так как схватил роль, на которую метил, и, проходясь взглядом дальше, я вновь натыкаюсь на Дика, внимательно смотрящего на меня.
– Я… могу начинать? – спрашиваю и после молчаливого разрешения преподавателя начинаю:
– По-моему, Джек верно сказал, каждому может быть страшно, и от страха никого не убудет, ничего тут такого нет. Ну а вот насчет того, что одни свиньи на этом острове водятся, так это он, возможно, и верно говорит, но ведь же он не знает. Ну, то есть наверняка, точно же он не знает… – шумно сглатываю слюну, как Морис это делал. – Папа говорит, есть такие штуки, ой, ну как же их, они еще чернилами плюются – спруты, – так те в сто ярдов бывают и китов пожирают – свободно. – Секундная пауза и стараюсь как можно расслабленнее и естественнее засмеяться. – Конечно, я в зверя не верю. Вот и Хрюша говорит – в жизни всё научно, но ведь же мы не знаем? Ну, то есть наверняка…
Замолкаю, надеясь, что этого достаточно, чтобы я был Морисом, но миссис Шеферд молчит.
– Почему Морис? – вполне закономерный вопрос, я его ожидал.
– Морис – улыбчивый и легкий. Мне нравится в Морисе то, что он знает, где добро и зло, но с простотой делает и то, и то. Он неоднозначный и не ломает себе голову над этим. – Да я готовился.
– Хм, но ведь это именно Морис был одним из тех, кто насадил свиную голову на палку.
– Да, как я уже сказал, он делает и добро, и зло, не думая, – соглашаюсь, уже понимая, к чему ведет преподаватель:
– То есть он легко поддаётся влиянию?
– Скорее он легко вливается. – Это правда. Я смотрю на Мориса именно так.
И преподаватель снова молчит, а потом подходит ко мне и кладёт руку на плечо:
– Но, мальчик мой, ты не Морис. Я бы дала тебе роль Саймона, но она занята… Давай попробуем вот что, – подходит к столу, стоящему на самом краю, берёт с него альбомный листок и вручает мне. – Только с выражением.
«– Джек, послушай-ка, ты тогда ведь до самого замка дошел…
Джек вспыхнул:
– Ну и что?
– Ты же по берегу шел – и тут, под горой…»
Это же Ральф.
– Но я не хочу быть Ральфом, я не Ральф, – отрываюсь от чтения и протягиваю обратно лист, но миссис Шеферд не принимает.
*
Миссис Руфс уходит, а я с кипящей внутри злобой сажусь на свое место потому, что только что меня утвердили на эту чертову роль. Блять. Я не хочу торчать на репетициях как проклятый.
– Так, со старшей группой покончено, теперь окончательно разберемся с охотниками и малышами…
– Миссис Шеферд! – внезапно раздаётся голос Дика, и я затылком «вижу», как он поднимается наконец. – А меня прослушать?
– Хм, мистер Кайзер, – надо же, она его помнит. – А вы на какую роль претендуете?
Дик, не отвечая, поднимается по лестнице и разворачивается лицом к «зрителям».
– Я свиная голова на палке, я – Повелитель мух.
После этого все должны засмеяться, типа «вот чудной-то», но только компания Дика смеет прыснуть со смеху. Наверное дело в том, что Дик сказал это всё дико серьёзно. Прям реально, это мечта всей его жизни – сыграть свиную башку на палке.
– Но… – преподаватель несколько шокирована. – Такой роли нет, нет, – качает головой, – безусловно, Повелитель мух будет, но не одухотворенный. Мы сделаем муляж, и кто-то будет говорить из-за кулис.
– Ну так давайте я и буду говорить. – Легко соглашается Дик.
– Нет, нет, – снова качает головой. – Давайте подберем вам нечто более масштабное.
– Но я хочу играть башку свиньи на палке, – не унимается Дик, и некоторые позволяют себе засмеяться, правда это смех в одобрение, так сказать. Словно они дают сигнал: «Продолжай, ты клёвый, реально».
– Либо Джек, либо Морис, – она дает ему выбор и просит, – а ну-ка, улыбнись.
Дик улыбается, так открыто, естественно, сексуально, бли-и-ин. И до меня доходит, что он, блять, правда Морис.
– Тогда я выбираю Джека, – пожимает плечами Кайзер.
Так легко делает выбор, я бы голову ночь ломал.
Миссис Шеферд даже не просит его ничего зачитать, словно Дик блатной, правда он и есть блатной и, похоже, по всем статьям.
*
Джефф остаётся на прослушивание, а я сваливаю, они ведь там наверняка до темноты будут торчать выясняя, кто есть кто.
Спускаюсь по лестнице, и осталось всего ничего, чтобы убраться из чёртовой школы. Подумать только, мне дали Ральфа. Самая тупая, многословная и тяжелая роль. Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо…
– Тормози, – слышу над головой, и затем шум чужих ботинок.
– Да нафига? – я всё же его жду у подножия. Жду, блин, пока спустится, и вот уже вижу довольное улыбающееся лицо.
– Злой? – прищуривается и полуобнимает, закидывая руку мне на плечо. – Так не хотел играть Ральфа?
– Конечно не хотел, лучше быть кем угодно, только не Ральфом, да бля, только трехнутые хотели бы его играть, – бурчу, пока Дик отводит меня в сторону, чтобы тот, кто будет спускаться с лестницы, не сразу заметил нас. – Только Пит, блин, вот пусть Пит бы и играл.
– Но ты же слышал, – спокойно отвечает Дик, словно я не оскорбил его друга. – Пит это Роджер, и как ты можешь с этим не согласиться?
Намекает, что Пит и правда психопат?
Пребываю в неком ступоре, пока Дик наминает мне задницу двумя руками. Какого…
– Ты что делаешь, бля? – только на это меня и хватает.
– А вот ты представь, как было бы всё просто, если бы Джек спал с Ральфом, – начинает Дик, будто не слыша моего вопроса. – Никакой охоты, крови, помутнения рассудка…
– Идиот, – отталкиваю, а он только сильнее прижимает.
Руки у него загребущие, тело тёплое, и член, блин, стоит. Реально, он возбуждён, мать вашу.
– Хочешь, я тебя от роли Ральфа освобожу? – неожиданно звучит, словно мне кажется вовсе.
– Что? – переспрашиваю, ну реально ж неожиданно было.
– Один поцелуй, Ральф, и ты снова не Ральф. – Наши лица всего несколько сантиметров разделяет. Еще чуть-чуть – и кончики носов будут соприкасаться.
Я вижу его глаза, узкую радужку, большие чёрные зрачки… Дик не мигает, и это делает его предложение серьёзным и полным смысла. Но ведь Дик не сможет избавить меня от роли, ведь не в его власти, ведь это миссис Шеферд решает, как Дик …
– Это чушь, ты не можешь изменить чужого решения, – сглатываю и настаиваю, – не можешь, ты блефуешь.
– А ты проверь, Рэнди, – усмехается. – Всего один поцелуй, с тебя не убудет и, возможно, освободишься от такой неугодной тебе роли.
Блеф. Блеф. Блеф. Это говно просто хочет со мной поцеловаться, и это никак не изменит роли. Никак. Блеф.
– Ну целуй, – прикрываю глаза.
Нет, не то чтобы я поверил в блеф или хочу с ним пососаться. Совсем нет. Просто – а вдруг…
Одной рукой он всё еще притягивает меня, делая ближе, а другой… подушечками пальцев проводит по моей щеке, становится щекотно, и в нетерпении шепчу:
– Либо целуй, либо провалив…
Холодные, мягкие, не противные. Поцелуй выходит детским поначалу, пока Дик не наклоняет мне голову и не сжимает челюсть так, что у меня остается лишь один выход – приоткрыть рот. А вот дальше уже не только не противно, но и хорошо. Язык, скользкий и горячий, проникает меж моих губ буквально на одну секунду, и этой секунды достаточно, чтобы я почувствовал сигаретный вкус во рту. И всё пропадает.
– Можешь открыть глаза, – насмешка в голосе, – целоваться ты не умеешь, но член бы в рот я тебе запихал.
– Ну ты и урод, – шепчу и пытаюсь отстраниться, но Дик против.
– А то ты не знал, – смеётся так славно, смеётся как Морис, – и главное, с какой лёгкостью ты мне продаёшься.
– Я просто не хочу играть эту тупую роль, и целоваться с тобой не такая уж большая плата, – шепчу сквозь зубы.
– Не такая уж большая плата, хм, надо было нечто более значительное просить, – рассуждает вслух, – ну да ладно, может продолжим?
Толкается по-прежнему твёрдым членом, и я едва не шиплю, словно змея, на это дело. Совсем уже охренел, голубой урод, блин.
– Бля, Кайзер, отьебись уже от меня, ну не нравишься ты мне, не хочу я тебя, понял? – Господи, никогда не думал, что в жизни такие речи придётся толкать. – Ну почему тебе так сложно поверить…
«Бззз-бззз-бззз».
Собираюсь вытащить телефон и ответить, но Дик перехватывает руки за кисти:
– В каком кармане?
«Бззз-бззз-бззз».
– Рэ-энди, в каком карма-а-не? – улыбается, блин, полоумный.
«Бззз-бззз-бззз».
– Чёрта с два скажу, отпусти руки и дай мне ответить, – заминаюсь, – это мама звонит.
«Бззз-бззз-бззз».
– Ну как хочешь, тогда я сам угадаю, – и он прижимает меня всем телом, расчётливо, чтобы почувствовать вибрацию. – Правый, значит.
Отпускает одну мою руку, но не для того, чтобы я смог взять телефон, а для того, чтобы он сам мог его взять, естественно.
И слишком поздно я понимаю, что глупо было положить телефон в правый карман, ведь там уже который день…
Дик вытаскивает длинную недокуренную сигарету, завёрнутую в стодолларовую купюру, вместе с вибрирующим мобильником. И если телефон он передаёт мне, предварительно прочитав на экране «Мама», то маленький предмет оставляет у себя для осмотра.
– Алло? – пытаюсь вырвать свой секрет из его лап загребущих, но довольно ловко он отдёргивает руку.
– Прослушивание кончилось? Ты получил роль?
– Ага, да, вот только вышел и собираюсь домой, – смотрю, как Дик вертит в руках «штуку» и наконец замечает тонкую прозрачную резинку, перетягивающую стодолларовую, свёрнутую в трубочку и прячущую в себе ту самую сигарету.
– Хорошо, целую и жду тебя дома! – раздаётся чмоканье, и я наконец могу сбросить вызов и сказать утырку: – Отдай!
Но поздно. Резинка сдёрнута, купюра развёрнута, сигарета на раскрытой ладони.
– Подожди, – хмурится, силясь понять, – неужели это та сигарета с детской площадки? Та сигарета, что я выкинул и… те сто долларов, которые я передал в насмешку?
Меня заливает стыдом и потом, в то же время Дик… сияет изнутри, прям излучает самодовольство. И я не могу его в этом корить.
– Зачем ты это носишь с собой? – спрашивает, всё так же насмехаясь.
– Собирался выкинуть, – притворяюсь, что всё отлично, супер, просто здорово.
– М-м-м, ясно, – смешок, конечно, он ни капли не верит, даже я себе не верю, хотя на самом деле носил это для того, чтобы выкинуть. Очень долго носил. – Ты прям от меня фанатеешь, да? – Спрашивает без издёвки, с прямым взглядом, с вызовом, с оголённой правдой.
– Что? Нет, я…
– Хах, бля, да ты не просто помешанный, ты, блин, фанатеешь от меня, ну и дела… – низко смеётся, запрокидывая голову. – Правильный Рэндал Уорт…
– Блин, послушай меня, я реально собирался выкинуть, просто забыл и…
– Давай сделаем так, детка, – берёт мою руку и вкладывает в нее злосчастную купюру и не менее злосчастную сигарету, резинка упала куда-то на пол, и уже никто искать ее не будет. – Я притворяюсь, что не видел этих явных доказательств того, что ты, бля, просто болен мной, а ты, в свою очередь, забудешь такие лживые слова, как «Ты мне не нравишься», «Я не хочу тебя», и мое любимое «Проваливай», идет?
Шантаж? Это ведь шантаж, верно? Сука.
– Гори в аду! – толкаю его и буквально убегаю. Чума, взрослый парень бежит от одноклассника как от бешеной собаки. Но Дик совсем не гонится за мной, подобно суке, я знаю это, даже не оборачиваясь, ведь его дьявольский смех постепенно становится всё менее слышен.
========== 22-ая глава ==========
Жёлтая вода стекает в канализацию, и я в который раз зарекаюсь не ссать в душе. А член всё еще стоит. Дрочить или нет? Минут через пять уже надо спускаться на завтрак, в раздумьях какое-то время просто смотрю на член и всё же перекрываю воду.
Управляюсь с одеждой, уже натянув мятую футболку и штаны, слышу короткое оповещение, которое застаёт врасплох. Компьютер. Фейсбук. Сообщение.
Не тратя времени, открываю и вижу, что это перепост от Джеффа. Перепост со странички Дика, блин.
«Пора терять голову».
И что это значит? Дик таки серьёзно собрался сыграть Повелителя мух?
– Доброе утро, милый, – мама приобнимает за плечи, когда я подхожу к столу, где в ожидании меня примостилась тарелка с хлопьями, пачка молока и сок. Отец ковыряет вилкой в омлете и не торопится завтракать. – Как спалось?
– Доброе утро, – зеваю, словно еще хочу спать, хотя, может, правда хочу. – Хорошо, рано уснул.
Заливаю хлопья молоком, мама присаживается, ставит локти на стол и упирает взгляд в меня. Даже есть неловко, честно слово, я напрягаюсь в ожидании допроса.
– Как дела в школе? Как пьеса? Тебе уже дали слова Ральфа для разучивания?
– Эм… не прогуливаю, отвечаю, задания выполняю, – жую. – Пока не дали, миссис Шеферд сказала подойти всем в среду после занятий, так что я буду позднее обычного.
– М-м-м, а этот, как его там, Кайзер, тоже получил роль? – спрашивает отец, даже не поднимая головы, а вот мама прям навостряет уши, ожидая ответа.
– Да, он играет Джека.
Расправляюсь с завтраком как можно быстрее, пока родители обдумывают мои слова. И, прежде чем выпить сока, говорю:
– Я не собираюсь с ним разговаривать, больше, чем того потребуют роли, – глоток, – так что можете не беспокоиться.
– Да мы и не беспокоимся, – мама натянуто улыбается. – Ты у нас умный и хороший мальчик, только вот этот Кайзер непонятно на что надеется.
Хах? Что она имеет в виду? Мама не торопится продолжать и, судя по ее бегающему взгляду, она осознала, что ляпнула лишнего.
– В смысле, непонятно на что надеется? Что-то произошло? – после этого моего вопроса отец резко заинтересовается убийством омлета, а мама…
– Ну, просто он приходил во вторник, – заминается, – но я его не пустила.
Прям чувствую, как изменилась атмосфера за столом, чувствую, как предки затаились в ожидании моей ярости. Только мне вот, блин, дико смешно. То есть Дик тусовался под дверью в надежде меня увидеть, а мама его взяла и не пустила. Вот лох-то!
Смеюсь, не сдерживаясь, и пофиг, что родители подозрительно смотрят, пофиг! Это хоть какая-то победа!
– Спасибо, ма.
*
– Ну и куда ты провалился? – наконец-то Джефф отвечает на звонок. – Мы же договорились на два, а уже почти три часа.
– Да-да, я скоро буду, – быстро отвечает друг. – Жди!
И кидает трубку, блин. Сколько еще продлится его «скоро буду»? Бездумно щелкаю каналы, и в это воскресенье сплошные ТВ-шоу с глупыми, разукрашенными лицами.
Дверь открывается без предварительно стука, я облегчением вырубаю телик, и приступаю к нотации:
– И что так задержало? Никак не мог просраться и торчал на горшке? Я блять, пять раз подрочить успел пока…
– Вау, я жажду подробностей!
Дик?! Сразу же обращаю внимание на вошедших, Джефф на кой-то чёрт Кайзера прихватил.
– Какого хрена этот с тобой? – киваю в сторону «этого», который как раз закрывает за собой дверь.
– Ну не злись, Рэнди, – Джефф корчит усталую рожу, осталось только губы надуть. – Будет удобнее, если я вас одновременно подтягивать буду, у нас же одна программа, – ноет, – ты обо мне подумай, мне в кайф два выходных тратить на то, что я и так знаю, а?
– Смирись, детка, – как бы невзначай говорит Дик и вальяжно проходит до моего компьютера, чтобы поразглядывать наваленные листы, исписанные учебными делами.
Приходится действительно смириться, и мы устраиваемся на полу. Джефф раскладывает учебники и задачники в центре, Дик щёлкает зажигалкой, а я пыхчу себе под нос, горя злобой и негодованием.
– Как мать вообще тебя пропустила? – едва не заикаюсь про то, как он налажал во вторник, но вовремя соображаю, что в присутствии Джеффа это будет компрометирующим для нас обоих. Ведь с чего бы Кайзеру притаскивать свой зад ко мне?
– Я твоей матери всё объяснил, – отвечает Джефф, а Дик так и не перестаёт щёлкать зажигалкой и смотреть на появляющийся огонь.
Мне трудно сосредоточиться, в то время как Дик правда занимается. Решает, задаёт вопросы, хмурясь, задумывается над сложными примерами и исписывает черновик за черновиком. Я же всё путаю и чувствую себя умственно-отсталым.
Мать то и дело каждые пятнадцать минут приходит нас проведать, но за последний час не пришла ни разу. Наверное, наконец удостоверилась, что мы занимаемся, а не играем в гонки.
– Так, мне в туалет, – Джефф вскакивает и закрывается в ванной комнате.
Хочется воспользоваться этими минутами и сказать что-нибудь Дику, только вот что? Типа, «не приходи сюда больше, говнюк»? Отличная идея, только вот язык не шевелится, да и сам Дик никак не показывает, что ему хотелось бы со мной поговорить. Неужели он правда просто пришёл заниматься?
– Ну что, решил? – Джефф быстро управляется с унитазными делами и садится совсем близко к Дику, чтобы посмотреть, что тот начеркал.
– Почти, вот тут путаница какая-то, – Дик указывает куда-то, и Джефф улыбается:
– А, давай покажу, тут просто принцип уже другой работает, – зачеркивает, пишет новое, – вот видишь, так проще и никаких путаниц.
– Хм-м, понял, спасибо, Джефф, – спокойно благодарит, и для меня это картина маслом.
«Спалибо, Дзивв». Тьфу блять, они слишком близко, мне больно смотреть.
– Да не за что, ты на самом деле быстро схватываешь, – Джефф прислоняется к нему плечом, и Дик и не думает отстраняться.
Близко и больно.
Дик легко улыбается специально для Джеффа, и я опускаю взгляд в пол. Он мне так никогда не улыбался, даже в самые светлые времена.
– Да? – Джефф отвечает на звонок. – Да-да, ну ма-а-ам, ну… да я видел время, хорошо, да, иду! – Убирает мобильный обратно в карман и виновато выдаёт. – Мне бежать надо, сегодня обещал пойти на площадку для собак с Кербером.
Это значит, что они оба провалят и оставят меня грузиться тяжёлыми мыслями в одиночестве? Хорошо.
Джефф хватается за задачник, чтобы запихнуть в портфель, и Дик перехватывает его руку:
– Слушай, ты беги, а я еще позанимаюсь немного, ладно? – спрашивает, скорее утвердительно, чем правда спрашивает, будто я ему разрешу тут остаться и решать чёртовы примеры. – Ты Марку скажи, что я тебя до дома просил довезти, и пусть потом вернётся. А учебники тебе завтра Рэнди отдаст.
– Эм-м-м, – Джефф наверняка не догоняет, почему Дик не может у себя дома позаниматься и пребывает в некотором замешательстве, прежде чем кивнуть. – Хорошо, тогда удачи и до завтра, ребят,
– Тоже пиздуй, – говорю Дику, когда за Джеффом закрывается дверь.
Но Кайзер, мать вашу, не колышется даже и преспокойно продолжает заниматься, что-то там рассчитывает и высчитывает. Приходится повторить просьбу:
– Бля, Кайзер, сваливай, у меня нет желания с тобой учиться, ясно? – распинаюсь, а он и бровью не ведёт. – Да и без Джеффа вообще смысла нет, так что топай.
Не возымело эффекта. Поэтому просто смотрю, как он занимается, действительно занимается, а после снова открываю рот:
– Вы прям с Джеффом зашибенные друзья, да? Ходите вместе, расписываетесь в благодарностях, – мутит меня. – Ты прям ему тот друг, которым для меня никогда не был. Почему? Отвечай, Дик, почему, блять.
Тихонечко дверь приоткрывается и показывается любопытствующая мамина голова:
– Занимаетесь?
– Да мам, – всё что угодно, лишь бы она ушла, и Дик, сука, ответил.
– Тогда не буду мешать, – уходит, закрывая дверь, и Кайзер сразу же отбрасывает и учебник, и черновик, он, по-моему даже не дорешал пример, а так поспешно избавился.
– Что ты ноешь, – усмехается, – «Ты вот ему друг, а мне не друг, а почему ты не мой друг»… Рэнди, ты можешь легко стать мне другом.
Начинается… ты можешь легко не быть Ральфом, а теперь легко быть другом. Ага, это блеф.
– Да? А еще мы можем легко улететь на Луну, – прыскаю со смеху. – Я не буду вестись на твои уловки, не в этот раз, Кайзер.
Дик подсаживается ближе ко мне и шепчет в мое горящее ухо:
– Но это правда, Рэнди. По вечерам мы будем созваниваться, планировать наши выходные, зависать после школы. Я буду с тобой намного чаще, чем с другими, – какой соблазнительный шепот. – Ты можешь быть мне ближе всех, Рэнди… ближе Джеффа, Пита, отца, ближе всех…
Отстраняется и за подбородок поворачивает мое лицо к себе. В этот раз он не тянет время, чтобы меня поцеловать. В этот раз всё длится намного дольше, и я уже сам наклоняю голову и приоткрываю рот, чтобы пропустить нежный язык. Снова вкус сигарет, и это приносит такой кайф, словно я наконец покурил.
Кончик чужого языка щекочет нёбо, и мне становится жарко по-настоящему, а еще такое чувство, будто бы не лечу, но падаю. И когда затылок ударяется о твёрдое, я понимаю, что правда падал. Понимаю, что уже лежу на полу, а этот ублюдок раскручивает меня на полную. Не могу прекратить поцелуй, губы и язык настолько подстроились под ритм, заданный Диком, что никак не могу разорвать это. Поэтому я распахиваю глаза от ужаса и вижу, что Дик свои похоже даже не закрывал. Так близко… и почему мне никто не говорил, что при таком расстоянии, что уже и не расстояние вовсе, глаза человека выглядят как Вселенная.
Наверное, он меня жалеет, когда разрывает поцелуй.
– Уже лучше, – нависает надо мной, – послушно и страстно одновременно, прям как я люблю.
Не хочется корить его за напыщенность, тем более другое интересует:
– Ты не закрываешь глаза, когда целуешься, почему?
– Иногда закрываю, – ложится на меня всем телом, придавливает, затрудняя дыхание.
– Дик, поднимайся, мама может зайти в любую секунду, и… если она увидит…
… то не будет у меня больше матери.
– Она не зайдет, поверь, одного раза после ухода Джеффа достаточно, чтобы следующая проверка состоялась через полчаса. – Да откуда он-то знает? – Примерно. Так что можем продолжать.
Это всё из-за того, что я чувствую тяжесть его тела в полной мере. Это всё из-за того, что трудно дышать, и в голову не поступает кислорода в достаточном для мыслительного процесса объёме. Правда, это всё из-за этого.
И всё же, как же круто целоваться. С удовольствием касаюсь своим языком его, с удовольствием притягиваю Дика ближе, схватив за плечи, в то время как Дик скорее желает несколько отстраниться. Чувствую, как его становится меньше, чувствую отдаление, чувствую, что он снова нависает надо мной. Наслаждение убывает, почти очухиваюсь, чтобы прекратить, и неожиданно накрывает с головой и топит, топит…
Отдаю ли я себе отчет, что Дик трётся своим твердым членом об мой сквозь нашу одежду? Да. Хочу ли я это прекратить? Да. Прекращаю? Нет. Совсем нет, даже наоборот, я приподнимаю бёдра навстречу и, кажется, стону ему в рот.
Мне много не требуется, чтобы кончить, и с сильными рывками Дика я чувствую, что оказываюсь уже на грани. А он действует только жестче, и в какой-то момент Дик разрывает поцелуй и наклоняет голову, чтобы застонать мне в шею. Запоздало понимаю, что это его оргазм и, когда доходит до меня, становится настолько душно, что я получаю свою волну.
Наверное я должен сказать Дику спасибо, что он меня таки не трахнул по-взрослому, но язык так усердно поработал, что теперь не желает ворочаться.
Поднимается, тяжело дыша, и я просто восхищен его физической выносливостью. Он может стоять на ногах, в то время как мне даже палец на ноге отказывает.
Он уходит в ванную, и какое-то время притворяюсь трупом, со спермой в трусах это не так-то и просто.
– Уходи, – говорю ему, когда он возвращается.
– Хах? – поправляет воротник своей рубашки. – В чем дело, Рэнди?
– Просто уходи, – сглатываю слюну, такое чувство, что это больше не моя слюна, а Дикова, – и больше никогда не приближайся, никогда не заговаривай со мной.
– Почему? – он недоумевает, а меня вот-вот начнет колотить.
Как мне ему объяснить, что я не хочу всего этого? Если он так легко принял себя, то я, блять, так не умею, и я не согласен, не желаю, не собираюсь этого принимать. Как мне забить в его голову, что всё, чего я хочу, – это наконец избавиться от этого чёртова морока и, блять, действительно перестать фанатеть по Дику, потому что, если я не перестану, я окажусь в самой что ни на есть жопе. Я не хочу зависеть от него, я не хочу сидеть на игле!
– Убирайся, сука! Ты сидишь у меня в печёнке! Я тебя ненавижу!
Хотя я его и не ненавижу на самом деле, а очень даже…
Дик уходит, не закрывая за собой дверь, и мне приходится подняться, чтобы сделать это за него.
– … взялся за учебу. – Доносится голос матери.
– Конечно, – Дик звучит равнодушно и спокойно. – Не так далеко экзамены, нельзя терять голову.
А не далее, как сегодня утром я читал его «Пора терять голову». Какой он всё-таки неоднозначный.
========== 23-я глава ==========
«Ты можешь быть мне ближе всех, Рэнди… ближе Джеффа, Пита, отца, ближе всех…»
Мысль о том, что я правда могу получить Дика, сводит с ума, а в довесок я и хочу получить его. Но тогда же получился, что он меня сломал, тогда же получится, что я никогда не смогу от него отойти и просто всю жизнь буду стелиться под гада.
Хорошо, что я оттолкнул Дика, быть может, мои слова про ненависть дошли до его мозга, и он больше никогда ко мне не полезет. Это ведь правда хорошо, наверное.
Дик не для меня, потому что я правильный Рэнди Уорт. И сегодня утром я наконец выкинул и сто долларов, и сигарету.
Слегка поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него украдкой, и презираю себя за это.
Склонившись над тетрадью, Дик записывает что-то своим красивым почерком. Чистая кожа, образцовый подбородок, губы… учуяв внимание, смотрит прямо на меня и поднимает бровь, словно говоря: «Ну и нахуй ты пялишься, сука?»
Отвожу взгляд на пару секунд и… ничего не могу поделать – возвращаю, а Дик уже заготовил для меня «фак», видать, сильно я его выбесил.
Теперь он будет трахаться-дружить с Джеффом, а я – делать вид, что меня это не волнует всю оставшуюся жизнь. И это к лучшему, и это лучше.
*
– Бля, и когда этот мудак придёт? – спрашивает Пит на весь класс, не боясь, что мистер Адамс может зайти в этот самый момент.
Они так и сидят возле Дика. Пит подвинул стул сбоку, Кенни сидит на столе впереди Кайзера, а Арти на соседнем ряду, прям свита окружила короля.
– Какой мудак? – тупит Кенни.
– Господи, – Пит закатывает глаза. – Господи, я прошу, – прижимает ладони друг к другу, типа «молится», и задирает голову к небу, ну, к потолку, – пришли Кенни мозги.
– Завали, – Кенни хмурится и, кажется понимая, в чём налажал, исправляет ошибку. – Я имел в виду, у нас весь класс мудаков, и Кит как раз отсутствует.
Они мерзко хихикают, и никто не смеет против слово сказать, хотя слышали уж точно все.
– Ага, особенно вот этот, который всё время на Дика пялится щенячьим взглядом, – говорит Арти, и у меня припекает затылок.
– Эй, дебил с щенячьим взглядом, – смешок Пита, – Уолд, это ты, ты понимаешь, да?
Что происходит? Почему они меня задирают, почему Дик этому не мешает?
– Да оставь его, он слабоумный, – Кайзер звучит равнодушно, – вообще ни хрена не понимает, наверное даже не знает, где он находится и что вообще делает.
Гиены гогочут, и становится дико мерзко, от того, что Дик смеётся тоже. Я слышу его смех и пропускаю сквозь себя.
– Дик. Зачем ты так? – наивно спрашивает Джефф.
Вот и всё. Сейчас Дик насрёт Джеффу в душу, показывая, что тот лишь говно для него, перестанет играть в дружбу и сожжет наши с ним мосты. Дик покажет свою истинную сущность, отвернет от себя моего лучшего друга, и больше никогда не сможет подобраться ко мне близко.
Но Кайзер молчит. Не наезжает, но и не извиняется.
Ну давай же… сожги мосты!
– Добрый день, прошу прощение за опоздание…
*
– Не знаю, что на него нашло, – недоумевает Джефф, – наверное настроение плохое, молока утром не хватило для хлопьев, или бекон закончился.
– Это Кайзер, – пожимаю плечами.
– Да уж, оправдание, – Джефф нервно смеётся. – Ладно, ты не злись, я думаю, он правда просто не в настроении сегодня… И ты знаешь, в эту пятницу тусовка будет.
– Тусовка?
– Ага, у Олидоза, – и вот он уже улыбается как ни в чем не бывало, – зажжём?
– Ну ты и иди, а я с Олидозом не вожусь.
– Да и я не вожусь! – чертыхается и начинает канючить. – Ну давай, Рэнди, повеселимся по-настоящему.
Какова вероятность, что Кайзера там не будет? Ноль-ноль-ноль-ноль-один?
– Я не пойду.
Мы прощаемся с Джеффом, и я прусь на итальянский. Кайзер сидит уже там, на своем месте возле окна, не на месте Джеффа, что тоже показатель того, что он действительно от меня отвалил. Чувствую себя легче. Наверное.
