Текст книги "Бессмертная бабочка (СИ)"
Автор книги: Василика
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Клинт не успел воспользоваться подвернувшимся ему шансом. Растерянность Кризанты уже спустя мгновение исчезла бесследно, и она вырубила его ударом кулака. «Все, пора сваливать отсюда. Тут больше не безопасно».
Но подняться Кризанте уже не удалось.
Когда на пороге появилась незнакомая ей женщина и наткнулась взглядом на лежащего без движения Бартона, ей хватило доли секунды, чтобы выхватить из-за пояса пистолет и выстрелить, попав дротиком с транквилизатором в плечо девушки, от которого она, замешкавшись, не уклонилась. Морфин начал действовать незамедлительно, и, покачнувшись, она рухнула на колени, все еще стараясь удержаться на ногах, но сознание стремительно меркло, и предпоследним, что она запомнила, был холодный голос, произнесший:
– Цель захвачена.
Потом упал мрак, преследуя самую последнюю в тот день мысль: «Слишком похож… но не он».
[1] Цитата шотландского писателя и поэта Роберта Льюиса Стивенсона.
========== Глава 6, в которой Кризанта проснулась не там, где бы ей хотелось. ==========
Бесконечная вьется дорога,
Одиночество – вечный спутник.
Солнца сила, что давно уж без срока,
Ныне ничто. Она – словно узник,
И боль в ее сердце, лишенном любви,
Тлеет вместе с вечности пламенем,
И в этом длинном тяжелом пути
Нет никого, кто был бы с ней рядом…
«Рапунцель. Новая история».
*
Она не простужалась и не болела вот уже на протяжении нескольких веков, так что решение высунуть нос на улицу в такой ливень не могло обернуться для нее какими-либо серьезными последствиями. А одежду вполне можно и высушить, ничего с ней не станется.
Она редко видела плохие сны. Если быть до конца откровенной, она теперь вообще почти не видела какие-либо сны, хоть хорошие, хоть нет, и чаще всего просто ложилась в кровать и закрывала глаза, чтобы в следующую секунду открыть их утром под звон будильника.
Куртка была оставлена на вешалке, конверсы зашнурованы двойным узлом, и вот она уже бежит по опустевшим улицам погруженного в ночь Лондона, не обращая внимания ни на лужи, ни на холодные капли дождя, стекавшие по лицу и пропитывавшие со стремительной скоростью волосы.
Сегодня она никак не могла отделаться от неприятных воспоминаний, вся работа буквально валилась из рук, и, отпросившись пораньше, она ушла домой, надеясь вздремнуть. Надежда не оправдалась, и именно поэтому она сейчас неслась куда-то без оглядки, не думая ни о чем.
Но, как известно, неожиданности на то и неожиданности, чтобы происходить тогда, когда ты к ним не готов, и она, вылетев из угла, поневоле затормозила, удерживая равновесие и смотря в упор на двух грабителей, один из которых обыскивал лежавшую на земле жертву, а второй, заметив ее, двинулся к ней с ножом в руке.
Это был чисто рефлекс, она даже и подумать толком не успела. Машинальный жест, знакомая золотая дымка, поглощавшая кожу, и последовавшая за этим вспышка, ослеплявшая всех, кроме нее. Сама по себе возникла мысль: «Зря я это сделала», и подтвердилось это вскоре после того, как она вернулась в свою квартиру. Слабость в теле, накатывавшая волнами через пару часов, туман перед глазами, заторможенные движения… Даже использование такой малой доли ее силы – а она действительно была самой малой из всех возможных – сказывалось на ней не самым лучшим образом.
Когда она проделала это двадцать девять лет назад, ей пришлось пять дней отлеживаться в каком-то Богом забытом месте – кажется, это был заброшенный дом, – чтобы кое-как прийти в себя. Разумеется, за сотни лет она наловчилась контролировать свои способности, но некоторые из них все равно оставались ей неподвластными. И эта в частности. Магия в ней всегда направлялась на исцеление, а не на борьбу, и смена приоритетов оборачивалась неприятностями. Ее тело создавало эту энергию для поддержания ее самой, и ее нужно было беречь, а выход за рамки дозволенного мог разрешаться раз в очень длинный промежуток времени.
Наверное, поэтому она позволила заломить себе руку и, наверное, по той же причине не сумела уклониться от выстрела – она все еще была слаба.
Досадное обстоятельство.
А глаза у него другие…
И, похоже, ее все-таки поймали.
*
Кризанта проснулась, но в первые моменты пробуждения никак не могла понять, где она находится. Голова слегка кружилась, и окружающая обстановка несколько расплывалась, но вскоре мысли прояснились, и место, в котором она очнулась, приобрело нормальные очертания.
Выводы были неутешительными.
Девушка находилась каком-то помещении, которое напомнило ей коробку из-под обуви. Или из-под торта, которых так много было в кондитерской Германа. Но там были краски, а здесь… здесь все, абсолютно все, имело противные безликие мышиные цвета, равнодушные и пустые. Свинцовые стены, пепельные и ровные, без единого выступа, ни дверей, ни окон, так что понять который час Кризанта не смогла. Они плавно перетекали в пол, от которого их отделяла непрерывная полоса белых флуоресцентных ламп. Пол этот тоже был серый, шедший непрерывным пластом, но на нем прорисовывались линии и круги. Все равно что смотреть на глобус сверху – разбегающиеся в стороны меридианы и окружности параллелей. На потолке так же были лампы, но их отгораживали непрозрачные панели, и создавалось впечатление, что потолок составлен из четырех молочных плит, служивших источником света.
И она была здесь совсем одна.
Впору было думать, что ее просто запихнули в металлическую коробку без входа и выхода, запаяли крышку и оставили тут для… А для чего? «Теперь это что, моя новая тюрьма?» – Кризанта передернулась от такого предположения. – «Господи, в башне и то было лучше…»
Она огляделась еще раз, подумав мельком о том, кто же все-таки стоял за ее похищением? Как-то иначе назвать это язык не поворачивался. И все же, чьей бы идеей это ни было, он постарался на славу.
Подойдя к одной из стен, Кризанта вытянула перед собой руку и, положив ладонь на холодную поверхность, некрепко зажмурилась и сосредоточилась. Ее магия хотела знать, где находится ее хранительница, и кожа засветилась знакомым маревом. Ярко-янтарный дымок, образовывая призрачные ленточки, расползся в разных направлениях, невидимый для всех, кроме нее. Он прощупывал незнакомое место, пытаясь его понять, оценить, искал крошечные, микроскопически трещинки, проемы, чтобы просочиться через них и обрисовывать картину, отражавшуюся эхом в сознании Кризанты.
Подобные навыки потребовали шестьдесят пять лет на то, чтобы научиться разгадывать то, что она видела, когда пользовалась ими, потому что поначалу это все представлялось спутанным клубком взбесившихся солнечных ниток, лишенного смысла и формы. Теперь в них, конечно, разобраться было куда легче – ведь клубок размотался и стал похож на многочисленные золотые реки, проложившие свои пути где-то в темноте и однажды собиравшиеся в огромное дерево, в чьей кроне никогда не было ни одного цветка, – но все же это умение не принесло ощутимой пользы. Все, что она увидела, – это комната, где стояла, и больше ничего. «Что ж, в таком случае…»
Кризанта резко открыла глаза. Золотое сияние исчезло тут же. Одернув куртку и развернувшись, девушка развела руки в приветственном жесте и громко заговорила:
– Хорошо, я поняла, я отсюда не выберусь, если вы этого не захотите. Но, может, вы хотя бы представитесь, а то я не хочу болтать сама с собой, как умалишенная! Уже наболталась… – добавила она уже тише и себе под нос. После чего, справедливо решив, что теперь их (кем бы они ни были) очередь, опустилась прямо на пол, скрестив ноги по-турецки, и принялась терпеливо ждать, медленно покручивая обручальное кольцо на пальце.
В одиночестве она пробыла недолго. Вскоре часть стены перед ней, в дальнем конце «камеры», с шорохом подалась назад и отъехала в сторону, освобождая проход, в который шагнул неизвестный Кризанте темноволосый коротко подстриженный мужчина средних лет, с пепельными глазами и высоким лбом. Безупречный строгий черный костюм, белая рубашка, прямая полоска алюминиевого галстука… Перед тем, как «дверь» закрылась, Кризанта мимолетом успела различить за ней какое-то помещение и парочку-другую людей.
«Уже лучше. Теперь ясно, что я не в изолированном от всего мира бункере. Да, уже лучше, но ненамного».
Что-то было в нем странное. И этим чем-то было лицо, лицо человека, который сам по себе внушал доверие окружающим, совсем не жестокое лицо, и взгляд мягкий. Вид у него был серьезный, он не улыбался, но казалось, что именно это он и делал. Неуловимо, по отношению к ней, смотревшей с настороженностью и тихой враждебностью, – и ласково, как к ребенку, который чего-то не понимает. Ему бы подошла скорее работа дипломата или еще кого-то в этом же роде. На агента он как-то не тянул и не напоминал Кризанте махрового служащего какой-нибудь правительственной организации.
Никто из них не проронил ни слова, оба молча оценивали возможности друг друга. Он наверняка уже знал о ней все, что было можно, а она различила в нем умелого бойца, хотя и скрытого и явно привыкшего решать проблемы переговорами, а не борьбой.
– Я бы предложила вам устраиваться поудобнее, но тут нет никакой мебели, так что… – Кризанта первой нарушила молчание, притворно-виновато пожимая плечами и замечая, как в тонкие губы мужчины дрогнули в улыбке. И тут он совершил то, чего Кризанта совершенно не ожидала, – он сел на пол, скрещивая ноги так же, как и она. И теперь улыбался уже открыто, принимая ее импровизированный удар, прощупывавший почву, воображаемый удар воображаемого мяча на воображаемом теннисном корте.
– Разрядка в юмористическом стиле успокаивает, да?
Голос мягкий, но вместе с тем и твердый, решительный. Голос человека, уверенного в себе.
Первая подача была отбита.
Кризанта по-птичьи наклонила голову к правому плечу. Она тоже готова.
– А разрядка в стиле «удар чугунной сковородкой по затылку» вас бы тоже успокоил?
Ее собеседник усмехнулся.
– Не думаю, что у меня был бы выбор.
– В этом и все дело.
Короткий матч был окончен.
Мужчина улыбнулся повторно.
– Фил Колсон.
Она дежурно кивнула.
– Мое имя вам, я так полагаю, известно.
– А какое вы предпочитаете?
– Кризанта Литтл.
– А Анна?
– А до Анны вы еще не доросли.
– Как скажете, – Колсон не стал спорить. – У вас есть вопросы?
– Да. И много. Где я? Кто вы? Что умеете? Кто ваше начальство? Кто влез в мой дом? Кто меня вырубил? И чем именно? Зачем я здесь? Который день? Который час? – скороговоркой выпалила девушка, наслаждаясь тем, как человек чуть нахмурился – он явно не был готов к такому «водопаду слов», вылитому на его голову. «Но ведь иногда нападение – лучшая защита, да? Так отчего бы не воспользоваться этим? В конце концов на меня пока еще никто не нападает. Почему бы не перехватить инициативу?»
Между тем Колсон уже успел отправиться от первичного шока (и получить указания через наушник) и слегка подался вперед, выворачивая кисти ладонями по направлению к Кризанте, демонстрируя открытость и заинтересованность как заправский психолог.
– Вы находитесь в штаб-квартире Щ.И.Т.а. Я агент этой организации. Прошел усиленную многостороннюю подготовку, владею всеми видами огнестрельного оружия, высоким уровнем навыков рукопашного боя. С моим начальством вы в скором времени познакомитесь. В вашей квартире был наш сотрудник Клинт Бартон, – при этом имени Кризанта прищурилась, на секунду прекратив потирать колечко. «Клинт. Флин. Черт, даже звучит как-то похоже. Но он – не ты…» – Обезоружил вас еще один наш сотрудник Наташа Романофф. Это был простой морфин, но сильнодействующий. Сейчас двадцатое апреля. Время… – он посмотрел на часы, – 16:32.
– Чудно. Но вы упустили один мой вопрос, – едко хмыкнула девушка.
– На него вам отвечу не я, а директор, – Колсон поднялся (Кризанта автоматически сделал то же самое) и стукнул костяшками пальцев по стене. Та, повторив уже известный маневр, впустила внутрь рыжую женщину, сразу сложившую руки на груди и широко расставившую ноги, и мужчину с темно-русым ежиком волос, но совсем не теми глазами, который непринужденно оперся бедром о косяк, прикидываясь беззащитным. «Что ж, по крайней мере я хоть знаю теперь, кого я должна «благодарить» за все это». – Я сейчас его позову.
– Что, мой конвой прибыл? – Кризанта усмехнулась, когда Колсон вышел, окидывая цепким взглядом двух знакомых ей людей. Если они были внимательны, то заметили бы, что мужчине достался взгляд более злой и какой-то обвиняющий. – Кандалы на меня надевать не будете? – она в издевательском жесте скрестила запястья.
– Если ты так этого хочешь, могу и надеть, – спокойно отозвалась на ее выпад рыжеволосая.
– Приблизишься ко мне, и я тебе ноги сломаю, – столь же невозмутимым тоном отпарировала Кризанта, угрожающе улыбаясь. Улыбка получилась какая-то хищная. Но она исчезла тут же, стоило только Литтл переключиться на Бартона, затягивая его в безмолвный поединок, где ареной боя было подсознание, а мечами – их глаза. Изумрудно-зеленые и голубовато-серые. Свежая трава и холодный металл. Немое осуждение и искреннее непонимание.
Их прервали. Раздались шаги, и в комнате появился четвертый человек. Посмотрев на высокого афроамериканца с повязкой на левом глазу и все том же черном кожаном плаще, Кризанта недовольно выдохнула.
– Опять вы? Неужели никогда не оставите меня в покое?
От Автора:
Предупреждение: конец года – время занятое и под завязку забитое уроками, тестами и финальными проектами, так что когда выйдет продолжение – не знаю. Может, через неделю, а может, через три, зависит от обстоятельств. Если новых глав нет, значит, я занята. Все будет в свое время. В холодильник я фанфик не положу и уж точно не заброшу его прямо посередине, тем более, что все только начинается. Так что просто наберитесь терпения.
========== Предупреждение для читателей. НЕ глава. ==========
Итак, у меня пошли две последние недели учебы, после которых последуют экзамены. Я планировала хоть что-то написать за это время, но получается так, что возможностей совершенно нет. Поэтому продолжение к этому фанфику (и к другим) будет не раньше двадцатых чисел июня. Самое раннее – 20июня, четверг. Но вероятнее всего – в пятницу, 21-ого. Я сейчас действительно очень занята.
Заранее спасибо за понимание.
========== Глава 7, в которой Фьюри добивается наконец-таки своего, а еще все задают много вопросов. ==========
– Опять вы? Неужели никогда не оставите меня в покое?
Ник Фьюри, а это был именно он, в привычном жесте сложил руки за спиной и внимательно посмотрел на объект поисков, длившихся долгие тридцать лет (если считать те несколько месяцев, что ее выслеживал Грегори Стоут). Реакция Кризанты Анна Литтл, когда-то давно – Рапунцель, была довольно предсказуемой, он был готов к чему-то подобному, а потому отреагировал совершенно спокойно.
– Конечно же нет, мисс Рапунцель. Как мы можем?
– Действительно, как вы можете? – язвительным тоном согласилась девушка. – И Рапунцель осталась в прошлом, так что я убедительно вас прошу имя это не употреблять.
– Почему?
– Вы этого не достойны, – Кризанта сделала паузу и, зацепив большими пальцами рук шлевки джинсов, отвела назад плечи, окидывая взглядом всех четверых: Бартона, Романофф, Колсона и их… начальника. – Так как вас все-таки зовут?
В тот раз не было имен, ни один из них не представился другому, потому что интересы этого не требовали. Сейчас все было несколько иначе. Она в невыгодном положении. Но стоит же знать имя того, кто ее в такое положение поставил. Хотя бы для справки.
– Ник Фьюри, директор Щ.И.Т.а, – темнокожий мужчина несколько приосанился, но у Кризанты это вызвало только печальный кивок головы.
– А, тогда ясно… Пожалуй, мне стоило еще в 1982 догадаться, что вы теми агентами командовали, – она грустно улыбнулась и как-то флегматично поинтересовалась: – Ну и что теперь?
– Условия прежние, – спокойно проговорил Фьюри, и от этого Кризанта буквально взбесилась, что спустя секунду явственно послышалось в ее голосе, чуть дрожавшем от еле сдерживаемого гнева. У Романофф мелькнула мысль, что связываться с ней, когда она в таком состоянии, может быть опасно, и Наташа сменила позу, сжимая пальцами правой руки левое запястье там, где крепились браслеты с транквилизаторами.
– Ах, «прежние»? – девушка процедила фразу сквозь зубы, и взгляд ее сразу же стал колючим и неприязненным, как будто враждебно ощетинившись острыми иглами льдинок. – Простите, я вот сейчас немного не поняла, это прекраснейшее слово «прежние» относится к той части, где я соглашаюсь на добровольное сотрудничество, или к той, где меня сажают в стеклянный ящик и режут так, как только вздумается?
Кризанта заметила, как на лицах троих агентов, за исключением Фьюри, метнулась секундная растерянность, сменившаяся нахмуренными бровями. Романофф чуть приоткрыла рот, словно собираясь что-то сказать, но промолчала. Дипломатически невозмутимый вид Колсона на мгновение сменился тенью недовольства, а глаза Бартона, голубовато-серые и невозмутимые, слегка потемнели.
Кризанта хмыкнула.
– О, вы им не сообщили, не так ли? Мне вот любопытно, как много они знают о той нашей с вами самой первой встрече? Знают они, как вы месяцами ходили за мной хвостом, ни на секунду не позволяя остаться одной? Знают они, как вы заманили меня хитростью в наиболее отдаленные виноградники в самый жаркий день, составив сообщение так, чтобы я подумала, что это мой друг попал в серьезные неприятности? Знают они, как вы меня окружили там плотным кольцом, как загнали в угол как кого-то зверя, на которого велась охота? Знают они, какой ультиматум был мне предъявлен? Ах да, погодите, – Кризанта вдруг «спохватилась», – последний пункт я же им только что прояснила, – она посмотрела на Фьюри с тихим сочувствием. – Вы не умеете вести переговоры без угроз, да? Только не когда дело касается кого-то вроде меня, кого-то настолько ценного, что вы не погнушаетесь пойти на что угодно и даже пригрозить мне вечной тюрьмой, лишь бы заполучить меня. Слишком знакомо. И мир не такой, как вы говорили. И вы совсем не знаете меня… – последние слова Кризанта добавила шепотом и на один момент устало надавила большим и указательным пальцами на внутренние уголки прикрытых глаз. А затем внезапно коротко рассмеялась и всплеснула руками. – Хотя, похоже, мои собственные чувства уже никого не волнуют, правда? Ну да, неужели может быть иначе?.. У меня ведь немного вариантов, да? – и на лице Фьюри Кризанта прочла немой ответ. – Сотрудничество или опыты. Выбор очевиден.
– Значит, сотрудничество. Спустя тридцать лет, – директор утверждал, а не спрашивал.
– Так у меня будет хотя бы пародия на свободу. Все лучше, чем ничего, не правда ли? И время для меня уже давно ничего не значит…
«Речь идет о бесконечных возможностях, с которыми сталкивается каждый. Нет плохих или хороших выборов. Просто каждый из них создаст новую жизнь для вас. Самое интересное – быть живым». (с)
*
Кризанту перевели в другую комнату. Но перед тем, как она покинула первую «камеру», ее на десять минут оставили наедине с собой, и все это время девушка, скрестив ноги, пролежала на полу на спине, сцепив пальцы в замок и положив их на живот.
Вечное бегство от себя, бегство от тех, кто ее окружал, – вот чем была ее жизнь на протяжении последних восьми или девяти (а то и больше – она сбилась со счета) сотен лет. Она не могла себе позволить надолго задерживаться на одном месте, даже если это место ей очень нравилось, ведь она совершенно не менялась, и рано или поздно люди бы начали замечать, что с ней что-то не так. Зародились бы подозрения, за подозрениями последовали бы вопросы, а за вопросами – проблемы, от которых так хотелось избавиться.
И Кризанта уходила. Просто однажды утром вставала, брала самые необходимые вещи, защелкивала на шее замочек цепочки с кольцом, машинально проверяла наличие второго золотого ободка на левой руке и исчезала. Растворялась в бурном течении жизни других людей, которые постепенно предпочитали забыть о девушке с длинными светлыми волосами и глазами, повидавшими слишком многое.
Человеческая память милосердна, в тех случая, когда она принадлежит обычному человеку. И сначала этому обычному человеку тяжело и грустно, но потом на помощь ему приходит спасительное забвение, и время понемногу сглаживает острые углы, стачивает грани, полирует и стирает, отдавая все на милость призрачной туманной дымке, покрывающей и обволакивающей прошлое, закрывающей его от любопытных глаз. И потом это прошлое вспоминается лишь как сон, чудесный, милый, добрый, но безвозвратно минувший сон, утекший прочь, как песок сквозь пальцы.
Но Кризанта не могла забыть всего, что пережила. Для нее это было отдушиной, через которую тек живительный свежий воздух, и каждый день, что она проводила под этим солнцем, что-нибудь да значил, пускай и не всегда было понятно, что же именно. Вероятно, поэтому она и согласилась на «предложение» Ника Фьюри. «Может быть, это к чему-то и приведет…» – рассеянно думала девушка, следуя за Филом Колсоном в свои новые «апартаменты». – «Может быть, в этом есть какой-то смысл… Может быть, я… хоть ненадолго перестану чувствовать себя… одинокой…»
Это было глупо, наверное, более чем глупо – идти на уступки тем, кто фактически заменял более суровое заключение на более мягкое и с большей свободой действий.
И это действительно была пародия, карикатура. Но это хотя бы что-то…
*
Ник Фьюри не сказал бы, что ждал, что Кризанта так быстро сдастся. По его расчетам она бы наотрез отказалась идти на уступки и как минимум попыталась оказать сопротивление, а как максимум – применила бы свои способности и заставила бы всех снова о ней забыть. Пока он так и не понял, почему она этого не сделала. Он мог бы предположить, что ее силы имеют свои пределы или что подобное можно делать один раз в определенный период временем и срок перерыва еще не истек.
Но директор решил задать ей другой вопрос. И задаст он его, когда Кризанта выйдет из лаборатории, где ученые Щ.И.Т.а разбирались с пунктом относительно ее умений.
*
Слава Богу, ее не стали наряжать в белую стандартную одежду, столь распространенную во всяких фильмах, где имело место подобное развитие сюжета. Единственное, с чем Кризанте пришлось расстаться на время, была ее куртка. Коричневая бомбер была небрежно скинута на спинку стула, на котором сидела девушка, спокойно наблюдая за тем, как у нее берут кровь на анализ. Разумеется, перед этим сгиб локтя был протерт спиртом, как и следовало, но после того, как иголка покинула кожу, прикладывать ватку не потребовалось – слабое сияние зародилось в месте укола, и искристое свечение поглотило крошечную ранку, стерев ее за секунду.
Врачам было дано указание: составить о Кризанте настолько подробный отчет, насколько это будет возможным, поэтому остаток этого дня она не выходила из лаборатории, позволяя докторам опрашивать ее, записывать что-то в блокноты и вносить это в документы.
В одном из таких документов, отданных Фьюри, значились основные особенности. Стоя за односторонним зеркалом и смотря, как очередной эксперт выясняет что-то у Кризанты, пока она сжимала пальцами левой руки кистевой динамометр для измерения мышечной силы, директор Щ.И.Т.а читал предоставленную ему информацию.
«…и высокая способность к регенерации. Процесс сопровождается свечением цветов с длиной волны от 565 нм до 590 нм [1]. Повреждения излечиваются в промежуток, варьирующийся в зависимости от степени тяжести и размера повреждений. (Записано со слов объекта «Рапунцель». Требуется разрешение на проведение тестирования более серьезных травм, чем простые порезы.)
Организм выносливый, никаких физических отклонений не наблюдается.
Здоровая нервная, сердечно-сосудистая, лимфатическая, пищеварительная, дыхательная системы.
Анализ крови показал нулевой уровень содержания в ней вредных веществ.
Анализ тканей показал нулевой уровень содержания в них вредных веществ.
Вещества, вызывающие старение организма, отсутствуют.
Зрение – 1.0 [2].
Основные способности (записано со слов объекта «Рапунцель»): «Я умею исцелять болезни и раны, возвращать молодость. Но я не могу воскрешать мертвых».
Правка: во время направления исцеляющих сил на другой объект (тестирование проводилось на Oryctolagus cuniculus [3]) свечение цветов с длиной волны от 565 нм до 590 нм появляется на кистях рук, непосредственно контактирующих с объектом, а так же на волосах».
*
Комната была небольшая, меньше предыдущей, но какая в сущности разница? Тут было широкое окно – непробиваемое, из триплекса [4], конечно же, – через которое открывался вид на… вероятно, это был океан, а вдали были заметны очертания какого-то города. Разумеется, на самом деле никакого окна не было, то есть стекло было, но за стеклом крепился экран, который передавал ту картинку, которую задавали в настройках, а за экраном начиналась «броня» авианосца.
И все же почему-то Кризанте подумалось, что тот мнимый город был Нью-Йорком, и она поневоле вспомнила свой визит туда на пароходе «Атлант» в 1955году. Обстановка в комнате напоминала по непонятной причине каюту в корабле или в подводной лодке, стены и пол были железными, холодными и пустыми, и Кризанте нестерпимо захотелось по старой привычке все тут разрисовать. Узкая кровать с не слишком мягким матрасом («То, что надо».) и шерстяным одеялом в мягком накрахмаленном пододеяльнике, стандартные стол и стул, раковина и большое зеркало, напротив которого и стояла вся мебель, сразу справа от входа.
Разумеется, девушку не просветили, что из-за этого самого зеркала за ней пристально наблюдали и что под потолком во всех четырех углах прятались камеры видеонаблюдения. Но она и сама это прекрасно поняла. Было бы легкомысленным полагать, что ее бы вот так просто предоставили самой себе. Это было бы слишком по-детски, а тут детей не было.
Кризанта как раз умывалась, когда двойная дверь с легким шелестом отъехала в сторону, впуская через порог Ника Фьюри. Кризанта перевела на него взгляд, в котором читалось: «Вам чего?», и директор не стал разводить долгих прологов.
– Почему после Италии я забыл вашу внешность? Почему все забыли вашу внешность? И почему тогда, в 1982, несколько единственных ваших фотографий стали просто листочками бумаги?
Кризанта насухо вытерла руки махровым полотенцем и, развернувшись к Фьюри, оперлась ладонями на край раковины, отводя назад худые плечи.
– Потому что я хотела свободы. Я хотела вернуть то, что мне было желанно, выражаясь старым забытым языком. И моя сила мне в этом помогла.
– Почему вы не применили ее теперь?
– Может, потому, что мне это надоело?
– Прозвучало, как вопрос.
– Я просто сама еще не решила, – голос Кризанты посерьезнел. – Вы заблуждаетесь, если думаете, что я не могу убить человека. Потому что я могу. Я не стала вас убивать, потому что не хотела этого. Но я думала убить того человека, который влез в мой дом.
– И почему же вы этого не сделали?
– Потому что снова не захотела. Но я бы могла.
*
– Она могла меня убить, – Клинт подергивал тетиву лука, прислонившись к стене и невидяще уставившись прямо перед собой. Романофф, которая в тот момент проверяла надежность замков на браслетах, услышав слова Бартона, оторвалась от своего «увлекательнейшего» занятия и подняла на него голову.
– Что, прости?
– Я сказал, она могла меня убить. Более того она даже собиралась это сделать. Но только до того момента пока не увидела мое лицо, – Клинт отложил оружие и выскользнул в коридор, направляясь в ту часть авианосца, где находилось новое жилище Кризанты. Наташа, пару мгновений поразмыслив над словами Соколиного Глаза, последовала за ним.
Кризанта тем временем уже успела снять куртку и конверсы. После чего распустила свою косу, выпуская на свободу медовые длинные волосы, которым предстояло отрасти за ночь, затем взбила подушку и улеглась на свое спальное место, сунув ладони под щеку. Дремота уже начала одолевать ее, когда ее личное пространство в очередной раз нарушили. Только теперь это уже были агенты, напрямую связанные с ее поимкой. Повернув к ним голову, девушка протяжно и недовольно выдохнула и привела себя в сидячее положение.
– Неужели не дадите мне даже поспать? Что еще?
– Почему ты тогда остановилась? – Клинт в два шага пересек расстояние от двери до кровати и теперь нависал над Кризантой, заставляя ее рассматривать его снизу вверх.
– Что, даже не поздороваешься? Хотя бы для приличия? – поморщилась от такой прямоты его собеседница.
– Добрый вечер. Почему ты тогда остановилась?
– А я должна перед тобой отчитываться?
– Нет.
– В таком случае я не собираюсь ничего говорить по поводу твоего вопроса.
– Почему ты не убила Клинта? – встряла в их диалог Романофф, привычно скрещивая руки на груди. Кризанта, прищурившись, покосилась на нее.
– Я не обязана тебе отвечать.
– Знаешь, я думаю, ты о чем-то умалчиваешь, – Черная Вдова произнесла это достаточно едким тоном для того, чтобы Кризанта резко соскочила на пол и, обогнув Бартона, встала прямо перед ней. От того убийственного взгляда, которым она одарила ее в тот момент, можно в секунду превратить Ад в Северный полюс.
– Знаешь, я думаю, это не твоего ума дела.
– Девочки, девочки, успокойтесь! – мягкий голос появившегося очень вовремя Колсона несколько снизил напряжение в комнате, но было понятно, что проблема до конца еще не решена.
Однако Кризанту оставили в покое. До следующего утра.
[1] Цветa с длиной волны от 565 нанометров до 590 нанометров – это цвета желтого спектра.
[2] 1.0 – cамое лучшее зрение. (Информация взята из интернета. На достоверности не настаиваю.)
[3] Oryctolagus cuniculus – дикий европейский кролик.
[4] Триплекс – многослойное стекло, два или более органических или силикатных стекла, склеенных между собой специальной пленкой, способной при ударе сдерживать осколки.
========== Глава 8, в которой обо всем рассказывают записи. ==========
«Ваше прошлое – это уже только история. И как только вы это осознаете, оно больше не имеет власти над вами».
(с) Чак Паланик
Я так долго мечтала
Найти смысл и разгадать
Тайну жизни…
Почему я снова должна пытаться?
Неужели мы оба всегда
Будем узнавать правду, лишь столкнувшись с ней лицом к лицу?
Неужели я никогда не освобожусь
И не сброшу эти цепи?
Я бы отдала и сердце, и душу,
Я бы всё вернула назад, это моя вина.
Моя судьба – одиночество,
И мне придётся жить, пока не наступит конец.
Я бы отдала и сердце, и душу,
Я бы вернула всё назад и, наконец-то, нашла бы свой путь…
Я так давно живу,
Много времён года сменили друг друга…
Я видела, как сквозь века
Воздвигались и разрушались королевства,
Я видела всё это.
Я видела и ужасы, и чудеса,
