Текст книги "Бессмертная бабочка (СИ)"
Автор книги: Василика
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
– Потому что тебе нужно было понять, – ее мать приблизилась к ней и нежно провела кончиками пальцев по лбу, аккуратно заправляя выбившийся локон за ухо.
– Понять что?
– Что нужно отпускать, – ее отец подходит с другой стороны, опуская ладонь ей на плечо.
– Что отпускать?
– Прошлое, Рапунцель, – голос Клинта накладывается на слова Юджина, звенит и буянит в ушах, как барабанный бой, и разбойник слегка отодвигается назад и наклоняется, уменьшая разницу в росте. – Да, оно бесценно, и никто никогда не сможет этого изменить, потому что это часть тебя. Но жить лишь прошлым, постоянно тоскуя о том, чего не вернуть, – неразумно. И это убивает, – слова раздаются эхом, словно бы их говорят не один, а сразу два человека. – Прошлое нужно отпускать, чтобы будущее смогло найти путь к тебе. Ты должна была сделать это, чтобы преодолеть ту ступень, на которой застряла. Теперь ты наконец совершила это, теперь ты готова продолжать свой путь. Ты снова можешь жить. И ты снова можешь любить. И пусть сомнения и страхи не мешают тебе, – Юджин подается вперед, целуя ее, и отстраняется. Ее родители отступают следом за ним, и Кризанта наблюдает за тем, как все вокруг начинает затапливать белый свет.
И в этом сиянии, окутывающем ее с ног до головы, Кризанта действительно понимает, что она готова. Она готова жить дальше.
[1] Мне захотелось перевести песню Рапунцель в своей манере, поближе к английскому оригиналу, просто он мне показался более… ну, более.
Ах да. Я типа того… вернулась. :)
========== Глава 24, в которой двое людей окончательно разбираются во всем. ==========
Клинт просыпался долго, неохотно выпутываясь из цепких объятий сна, который в последнее время с отупляющим упорством не приносил никаких сил, но сейчас почему-то все было иначе, не так как раньше. Он пошевелил пальцами, потом чуть согнул ноги в коленях, прислушался к своему телу. Нет, все было в порядке. В полном порядке. Даже удивительно. Ведь после базы…
Клинт резко открыл глаза и, рывком сев на уже знакомой ему широкой и слишком белой кровати, огляделся. Нет, не галлюцинация. Он тут. Он на авианосце, в медотсеке, и он… жив. Он дышит, и он жив. Он не мертв. Клинт явственно помнил, как после первого выстрела Кризанта упала, как подкошенная, и помнил, как после второго ощутил сильный болезненный толчок в груди. На этом все заканчивалось. Клинт задрал низ футболки с длинными рукавами – он едва успел удивиться отсутствию больничной рубахи – и ощупал то место, куда, как ему думалось, вошла пуля. Но там даже ссадины не было, не говоря уже о шраме.
– Что за черт? – Клинт нахмурился и, спустив ноги на пол, уже собрался выйти из своей «палаты», когда прозрачная дверь отъехала в сторону, и в комнату вошла Наташа. При взгляде на Клинта, который, по-видимому, искренне ничего не понимал, у женщины на лице непроизвольно возникла улыбка.
– С добрым утром, Спящая красавица! – весело сказала она, пока Клинт рассматривал боевую подругу с искренним недоумением, замечая новые детали. Его зрение, которое и раньше было идеальным, сейчас приобрело еще большую ясность. Темное пятно под нагрудным кармашком четко выделялось на угольной куртке Романофф, рыжая прядка, закрепленная заколкой, едва ли не светилась на фоне медно-красных волнистых волос. Цвета вокруг стали ярче, отчетливее, насыщеннее, и это было нельзя не заметить. – Мы думали, ты неделю проспишь.
– Мы? Я? Неделю? – переспросил Клинт, запутываясь еще больше. – Наташа, о чем ты? Я же… я умер. Я помню это. В меня стреляли. И меня подстрелили. Насмерть. Что я тут делаю? Я действительно в Щ.И.Т.е, или это чертов Рай?
Наташа хмыкнула.
– Нет, то точно не Рай, уж поверь мне. В Раю меня бы не доставали с отчетами, – она облизнула губы и присела на краешек кровати, ободряюще кладя ладонь на плечо Клинта. – Это не Рай. И ты не умер. Так просто ты от нас не отделаешься.
– От нас? Кто это «мы»?
– Я. И Старк. И Колсон. И Хилл. И Фьюри, – Наташа вздохнула и прибавила с лукавой усмешкой: – И Кризанта, – Клинт пристально посмотрел на нее. – Она больше всех волновалась, никогда раньше не видела ее такой всполошенной. Она от тебя не отходила, знаешь? Ты пролежал тут двое суток, и она к тебе и врачей-то едва подпустила, – Романофф замолчала и, понизив голос, продолжила: – Я думаю, вам о многом надо поговорить. На самом деле – об очень многом. Она на верхней палубе. Иди к ней, – видя, что Клинт не двигается с места, Наташа мотнула головой. – Вперед, ковбой! Ноги и в руки и пошел. Не стоит заставлять леди ждать, тем более, если эта леди места себе не находила. Не перебивай, – она остановила друга прежде, чем тот успел что-то произнести. – Я пока не слепая, я видела, как она на тебя смотрела там, у базы, когда ты… – секундная заминка. – И как не смотрела. Да у нее на лбу все было написано заглавными буквами. И твое поведение тоже… Ну, ты понял. А теперь шевелись. Хорош отлеживаться!
*
«Ад и рай – не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай – это две половины души».
Афоризмы Омара Хайяма.
И снова был вечер, снова были солнечные лучи, игравшие нарядными красками в закатном небе, кое-где пересеченном белесыми хвостами следов от самолетов. Дневное светило догорало свои последние часы того дня, озаряя напоследок мир под собой, прощаясь, чтобы на утро вновь вернуться, а шум волн смешивался с глухим бормотанием могучих двигателей. На верхней палубе почти никого не было, только пара сотрудников проверяла один из тяжелых военно-транспортных вертолетов в углу площадки.
Втянув носом прохладный влажный воздух, Клинт приложил ладонь ко лбу как козырек и начал оглядываться. Кризанту он заметил не сразу – сейчас для него все полыхало новыми, более живыми цветами, и девушка в светло-коричневой одежде, прислонившая боком к перилам, сливалась с окружающей обстановкой. Ее силуэт и впрямь растворялся на фоне горящего диска солнца, расплывался в нем, волосы, подстриженные до лопаток, были убраны со лба обручем. На ткани черной тенниски поблескивали на цепочке два золотых кольца: один ободок был широкий, без каких-либо украшений, а второй – тонкий, усыпанный бриллиантами. Глаза Кризанты были закрыты, голова чуть откинута назад, и свет беспрепятственно падал на умиротворенное лицо и тонкую шею.
Подойдя к Кризанте, Клинт сунул руки в карманы брюк и стал терпеливо ждать. По какой-то причине он понимал, что не ему предстоит делать первый шаг в этом разговоре. Кризанте, конечно, было ясно, кто находился рядом с ней, и поэтому ей потребовалось несколько минут, чтобы окончательно собраться с духом.
– Я… – в голосе Кризанты было что-то такое, что заставило Клинта пристально вглядеться в профиль девушки. – Ты был прав. Прав во всем, что сказал мне тогда, в ту ночь в библиотеке. Все твои обвинения были обоснованы и верны, – она открыла глаза и не отводила их от солнца, даже не щурилась. – До того момента мне казалось, что все, что я делаю, все, что испытываю, и все, что чувствую, это то, что и должно быть со мной. Я даже не предполагала, что могла ошибаться. Я считала, что воспоминания о прошлом, любые – и плохие, и хорошие, – помогают мне пережить очередной день, давая сил самим своим наличием. Но это было не так.
Я окуналась в прошлое и неизменно винила себя в том, что не сумела ничего из того сохранить в качестве чего-то материального, а не просто отголосков в моей памяти. «Воспоминания – это волшебные одежды, которые от употребления не изнашиваются». Но они способны изнашивать того, кто «надевает» их слишком часто. Так было и со мной, хотя я и не понимала этого. Теперь мне все ясно.
Кризанта сделала паузу и, глубоко вдохнув, продолжила.
– Я провела в ловушке, которую сама же и создала, мучаясь от бессилия и собственного нежелания увидеть оплошности, которые совершила, без малого тысячу лет, хотя наверняка больше, потому что я не знаю, когда конкретно попала в этот мир и сколько бродила в своем. И я… я правда не хочу, чтобы кто-то еще пошел по этой дороге.
Она опять замолчала, низко опустив подбородок, и Клинт увидел, как дрожат ее сжатые в кулак пальцы.
– Там, после базы, когда мы выбрались… Не знаю, что именно ты помнишь, но… там ты… ты умер. Ты просто умер. У тебя не билось сердце. Наташа сказала, что Старк пытался тебя привести в чувство, сыграть в «реанимацию», но ничего не выходило. Я не умею воскрешать мертвых, Клинт. Я этого не умею. Я думала, что могу это, потому что сумела в той башне исцелить Юджина, но, наверное, он тогда не умер на самом деле, а потерял сознание от боли и кровопотери.
Кризанта закусила губу.
– Я не умею воскрешать мертвых, – снова повторила она, – но я умею кое-что другое, – это были точь-в-точь те ее слова, сказанные пару дней назад, потому что эти слова как раз и отражали всю правду, – и поскольку я тогда уже знала об этой своей новой-старой способности, я ею воспользовалась. Я поделилась с тобой своей силой.
Это нечто гораздо большее, чем просто спасти человеку жизнь. Та я, которая сейчас стоит перед тобой, живет уже много лет и не меняется. Совершенно. Из-за магии внутри меня. А теперь та же магия – в тебе. Ты наверняка это уже заметил – у тебя ни одной травмы не осталось, и наверняка, мир уже не кажется тебе прежним, – но перемены, которые я вижу, – они куда глубже, и со временем они станут более явственными.
Любые твои увечья будут залечиваться быстрее, чем раньше, твои шрамы пропадут, старые раны перестанут тебя беспокоить. Ты потеряешь несколько лет, их отпечатков, их следов не останется. Ты изменишься. И останешься таким еще очень и очень долго. Ты перестанешь стареть, ты войдешь в новые десятилетия и возможно даже века, будучи все таким же молодым и сильным. Но все вокруг тебя, на них это влияние не распространится. Они будут слабеть, и они будут умирать, а ты будешь за этим наблюдать и только. Поверь мне, жить с этим непросто и сложно, а не обращать на это внимания – невозможно. К такому нельзя привыкнуть, а тебе… тебе я такого будущего не желаю.
При этих словах Кризанта наконец повернулась к Клинту лицом, ее зеленые – яркие, изумрудные, больше не пустые – глаза смотрели прямо в его голубовато-серые, теряясь в их новой насыщенной глубине, утопая в ней.
– Ты достоин куда большего, чем этого чертового бессмертия, – она нервно засмеялась. – Боже, я себя чувствую сейчас героиней какого-то очередного вампирского романа. Люди даже не понимают того, о чем они пишут. А я испытала все это на собственной шкуре. И мне этот опыт не понравился. Я знаю, что ничего не смогу поделать со своей силой, потому что она – это часть меня, она – это я, мы неразделимы. Но у тебя есть возможность быть человеком, обычным человеком, таким, каким ты был рожден. И я не хочу лишать тебя этого шанса.
Если ты откажешься, я пойму это и приму. С тобой ничего не случится, если моя магия тебя покинет. Ты просто опять будешь тем, кем ты был. Если ты все же не будешь менять что-либо, мне нужно тебя предупредить еще кое о чем. Ты можешь прожить без меня, без моих сил. Я без тебя – нет. Добровольное отречение от «баланса» не повлечет никаких серьезных последствий, но если тебя убьют – а это возможно, потому что магия в тебе слабее, чем во мне даже несмотря на все обстоятельства, – так вот если тебя убьют, меня тоже не станет. Но если ты все равно не против, то…
Кризанта замялась и затихла, подбирая правильные слова для дальнейшего разговора, а потом чуть печально и словно бы с каким-то извинением улыбнулась Клинту. Забавно. Только сейчас он понял, что именно улыбка так редко появлялась на ее губах, не позволяя вечной маске соскользнуть с ее лица.
– Знаешь, – прибавила она, – как говорят, «Дом там, где сердце». Мое сердце теперь твое. Если примешь его. Это все, что я хотела сказать. Дальнейший выбор целиком и полностью принадлежит тебе.
Кризанта кивнула сама себе, скрещивая руки на груди, и уставилась на солнце так, словно бы оно в этот момент представляло самое интересное зрелище на свете. Она наконец-то сдвинулась с мертвой точки, сделала свой ход и подошла вплотную к финишной черте. И теперь она ее пересечет. Вопрос был лишь в том, как она это сделает. Но это уже зависело не от нее.
*
Сказать, что он был удивлен ее словами, было бы не совсем правильно. Клинт подозревал что-то подобное: первый звоночек прозвучал в обители Паука, когда Кризанта пыталась вытащить его из пропасти, в которую он вот-вот готов был сорваться. Там, в беснующемся пламени и граде обломков, она бросилась на помощь ему, а не кому-то другому, и там в ее глазах он был только самим собой, а не чьим-то отражением. И сейчас, всматриваясь в четкий профиль Кризанты, которая, сдвинув брови, старательно избегала его прямого взгляда в ожидании окончательного вердикта, Клинт твердо осознавал, что тогда, в ночь нападения в библиотеке, он сам, своими собственными силами, сделал это будущее – то, в котором они оба оказались, – возможным.
– Ты же… – Клинт повернулся лицом к Кризанте, и та автоматически отзеркалила это движение, – ты же понимаешь, что соревноваться с призраком или пытаться заменить его – глупо?
– А я и не собиралась просить тебя об этом, – Кризанта больше не опускала глаз – время ожидания утекло. – Ты – это ты, и ты – это только ты. А Юджин – это Юджин. И он – это мое прошлое. Хорошее, светлое, дорогое мне прошлое. Прошлое, которое сделало меня той, кто я есть сейчас, но прошлое. А прошлое нужно уметь отпускать, – Кризанта улыбнулась, повторяя фразу, сказанную ей ранее самим Клинтом. – Нужно идти дальше. Пожалуй, я слишком долго это откладывала.
– Согласен, ты слегка затянула с этим, ну не то чтобы слегка… очень затянула.
– Да, я уже это поняла.
Они усмехнулись и теперь уже вместе обратились к созерцанию солнца, как к единственному способу скрыть тихую, но нервирующую неуверенность.
– Кстати, а как долго ты думала над этой речью? – Клинт заинтересованно покосился на Кризанту, которая фыркнула, пряча смущенную улыбку.
– Долго. Ужасно долго. В перерывах между сидениями у твоей кровати и перепалками с врачами.
– То есть ты вообще не думала, – подвел итог Клинт.
– Не-а. Я была несколько занята – волновалась за тебя. Увлекательнейшее занятие, надо признаться. Надеюсь, попадать в большие передряги не войдет у тебя в привычку, потому что у меня жутко чесались руки воскресить, а потом еще раз убить того типа, который в тебя выстрелил, – девушка в порыве эмоций взмахнула руками, после чего замерла и заморгала, переваривая сказанное. – О Боже, да я собственница, – наконец произнесла она и поправила сбившийся подол пиджака. – Это нехорошо, да?
– Ну почему же? – Клинт гордо задрал подбородок. – Я ведь такой неотразимый, я стою подобный чувств, разве нет?
– О, пожалуйста, только не это, – Кризанта покачала головой. – Ты этого от Старка нахватался, да? Не надо, лучше не надо. Мне и его одного-то слишком много, а я его от силы сутки знаю.
Клинт засмеялся.
– Старка слишком много становится уже через пару секунд после общения с ним.
– Это точно, – Кризанта засмеялась следом за ним. – Тут уж не поспоришь.
Они замолчали, не заметив, что расстояние между ними, которое и так было невелико с самого начала разговора, сократилось до отметки, где они соприкасались плечами. Впрочем, и один, и вторая вряд ли бы возражали против этого.
– А знаешь, после всего произошедшего у меня создается чувство, что мы с тобой как Майкл и Селена из «Другого мира», – Кризанта издала какой-то странный звук, похожий на икание, и подняла брови. – Что ты на меня так смотришь?
– У тебя что, есть время наслаждаться фильмами? Хотя, нет, стоп, я не о том. Сначала ты меня похищаешь, доставив сюда, потом спасаешь во всех возможных и невозможных смыслах этого слова, а теперь еще и ссылаешься на персонажей кинематографа? – Кризанта присвистнула. – Кажется, я до сих пор много о тебе не знаю.
– Ты даже не представляешь насколько, – его голос прозвучал неожиданно нежно, и именно из-за этой нежности – непривычно. Клинт поднял руку и мягко убрал упавшую на лицо прядку цвета золота за ухо Кризанты. – Но может, ты захочешь это выяснить? Я буду не против.
Время ожидания утекло. Шаг и выбор были сделаны. Решение было принято. Черта пересечена. Самые последние барьеры пали, обрушились, обращаясь в пыль, навсегда освобождая душу, заточенную в их пределах. Прошлое – это история. Будущее – это загадка. Настоящее – это то, что оставляет след в прошлом и прокладывает тропинку в будущее. А ее будущее отныне связано с одним человеком, который согласился соединить свое с ее.
Клинт наклонился к Кризанте, грациозно и бесшумно, как хищник, подкрадывающийся к добыче, пробежал кончиками пальцев по ее подбородку, заставляя вскинуть голову, и мимолетно, дразняще прикоснулся к ее губам, потом еще раз и еще и наконец поцеловал ее по-настоящему, глубоко, чувственно, обхватывая одной рукой талию, а другой – шею, ясно давая понять, что больше он ее не отпустит, и чувствуя, как ладони девушки легли ему на виски, соглашаясь безо всяких слов.
*
Волосы Кризанты мягкие, почти пушистые, похожие на ее волшебство – вечно яркое, по-летнему жаркое, бесконечно живое. Волосы Клинта – короткие, жесткие и колются, как встопорщенные иглы рассерженного ежа. Кризанта не успевает подавить смешок, когда это сравнение приходит ей на ум, и Клинт, прервав поцелуй, вопросительно смотрит на нее. Она только мотает головой и улыбается, снова притягивая его к себе.
Чувства кипят, клокочут, вырываясь на свободу из-под покровов, где были сокрыты в предвкушении долгожданного часа. Магия бушует вокруг, вспыхивая искрами и огнями ярче самых ярких звезд, видимая лишь для них. Она ликует, поет, аккомпанируя двум душам, обретшим желанное счастье. Эта ария принадлежит только им, вся музыка мира в этот момент – только для них, и они принимают этот дар, впрочем, едва обращая на него внимание.
Им не нужны слова – словами просто не выразить всего, что они ощущают. Это нечто настолько большое, настолько необозримое, настолько великое, что дыхание перехватывает, а сердца заходятся в бешеном стуке. Это не эмоции, это безграничная волна цвета всех оттенков Солнца, которая укутывает их своим теплом.
Им не нужны слова – слова слишком медлительны, неповоротливы и неуклюжи, в них нет нужного им сейчас изящества. Им не нужны слова – вместо них говорят их взгляды, взгляды, которые выразительнее и понятнее любых речей, даже самых убедительных и самых пылких.
Им не нужны слова – слов чересчур много, в них теряешься и плутаешь как в потемках, чтобы объяснить суть, слов требуется немало, и это трата сил и времени, а они оба устали сидеть на берегу реки, выжидая своего часа. Им не нужны слова – вместо них шепчут их взгляды, взгляды – бездонные, как самые глубокие пропасти мира.
Им не нужны слова – слов недостаточно, их мало, их слишком мало, чтобы помочь понять то, что они испытывают. Им не нужны слова – вместо них остались взгляды, взгляды, полные чувств, расплывшихся и потерявших очертания от ошеломляющей близости. Их взгляды пропитаны мягкостью – именно тем, чего им так долго не хватало, чтобы выпрямиться и посмотреть на мир широко открытыми глазами. В их взглядах, в их прикосновениях – воздух, которым они дышат; уют, который оборачивается вокруг них подобно шелковистому шатру; нежность, в которой они тонут; счастье, которое переполняет их до краев, излечивая все раны и несчастья.
В их взглядах и в их прикосновениях полыхает зарницами любовь.
*
Волшебные цветы, спрятанные глубоко в душах, объединившихся в одно целое, переливаются золотой радугой, сверкающие венцы горят в центре Их Бескрайней Вселенной, а шрамы, оставшиеся с Того Дня, исчезают.
Ни один из них больше не одинок. Теперь они есть друг у друга: сказочная принцесса в реальном мире и дорогой ее сердцу защитник.
*
Скомканная глазурь белого покрывала прячет под собой двух людей, ложась молочными изгибами на контуры тел. Кризанта прижимается к Клинту, и, согласно общепринятым шаблонам, ее голова с безнадежно растрепанными волосами добросовестно покоится на его плече, в то время как одна рука Клинта обнимает ее, а вторая неторопливо скользит по спине, лениво вырисовывая узоры, чем-то похожие на лепестки лилий.
Может, когда-нибудь – через пару часов или на следующее утро – они подумают над тем, почему им на глаза попалась такая удобная и отчего-то меблированная кроватью комната; над тем, почему в этой самой комнате не было ни одной камеры; и над тем, почему все подушки насквозь пропахли зеленым мятным чаем.
Клинт, бездумно глядя в потолок, улыбается, когда его левую ключицу щекочет дыхание Кризанты, и неосознанно обхватывает ее еще крепче. Мыслей нет, блаженная сладкая истома утвердила свое право, растворившись негой в крови. Он делает вдох и вдруг прищуривается.
– Мне кажется, Кризанта – это пережиток прошлого, – говорит он, и девушка ворочается, приподнимаясь на локтях, чтобы поймать его взгляд. – Сколько ты жила под этим именем?
Она быстро подсчитывает.
– Ну, лет двести, а что?
Клинт шутливо щелкает ее по носу.
– По-моему, пора его изменить.
– Да? – она перехватывает его руку и доверчиво утыкается в нее щекой. – И на какое же?
Минутное молчание не прерывает ни единый звук.
– Эллери, – наконец произносит Клинт и внимательно смотрит на нее.
– Эллери? – она задумчиво хмурится.
– Да, редкое английское имя. Означает «радостная и счастливая». Тебе более чем подходит, – Клинт пытается поцеловать ее, но Кризанта уворачивается, и он, подхватывая дурашливую игру, тянется к ней, опрокидывая обратно на кровать и нависая над ней по всем правилам романтики.
– А как же фамилия? – Кризанта прижимает ладонь к его губам, намекая на то, что не успокоится, пока сама не решит, что в этом разговоре они уже дошли до точки.
– А Бартон тебя не устроит? – в его голосе серьезность граничит с улыбкой, и он сам смеется над своей смелостью, и она вместе с ним.
– Вот так сразу? А ты не хочешь чуть-чуть подождать?
Клинт с секунду думает.
– Разве что чуть-чуть. Ладно, пусть пока будет Литтл. Но только пока.
Клинт Бартон целует свое златовласое чудо, и Эллери Литтл отвечает ему со всей нежностью.
От Автора:
Осталась только глава-эпилог.
========== Глава 25, последняя, в которой есть все: обыденность, юмор, будущее и счастливый конец. ==========
От Автора: я решила взять за дату вторжения читаури апрель 2012-го года (дата выхода «Мстителей»), а время действия «Железного Человека 3» в июле того же года. Почему? Потому.
P.S. Новая прическа Рапунцель: http://www.makeoveridea.com/wp-content/gallery/pricheski-s-kosami-foto/pricheski-s-kosami-foto-58.jpg Пока я ее будут называть «баранки», но все же если кто-то знает, как она правильно называется, подскажите, пожалуйста. Буду благодарна.
Пы.Сы. О, и давайте дружно забудем об «Эре Альтрона», где у Соколиного Глаза была своя семья. Ладно? Ла-а-а-адно. (Я не смотрела этот фильм.) И «Гражданскую войну» тоже забудем. Нифига этого не было. Ладно? Ладно.
Еще кое-что: по какой-то причине в файле этого фанфика в некоторых местах самопроизвольно выпилились пробелы. Поэтому если увидите слишвиейся в одно слова или упущенные пробелы до/после тире – пожалуйста, дайте мне знать!
*
Сразу с авианосца их, конечно же, не отпустили. Романтика остается романтикой, любовь – любовью, но отчетов по работе никто не отменял. По этой причине на следующее утро Клинт и Эллери вместе сидели в конференц-зале, шурша ручками по бумаге. Они не говорили, но то и дело их взгляды пересекались, и на лицах обоих появлялись улыбки.
Послышались шаги, и в комнату вошла Наташа.
– Хорошие новости: Старк уезжает завтра, – громко объявила она, привлекая к себе внимание. Клинт хмыкнул, Эллери подняла на нее глаза и опять опустила их на рапорт перед собой. – Плохие новости, – Наташа прибавила это сердитым тоном искрестила руки на груди: – Старк уезжает завтра.
В ответ ей донеслись два синхронных смешка, которые тут же перекрыл раскатистый голос секунду назад упомянутого Старка, который ворвался в помещение аки ураган, будучи на гребне своего зашкаливающего хорошего настроения.
– Милая моя Элли, – еще у дверей начал он, но, приблизившись к столу, икнул и почти отпрыгнул назад. Наверное, от вида потертой зеленой байковой рубашки у него чуть не случился сердечный приступ. Впрочем, он недолго предавался шоку и, кашлянув, прочистил горло и продолжил: – Дорогая, несравненная Элли, тебе надо получше питаться, – Старк бесцеремонно оттащил Эллери вместе со стулом от ее места и покрутил (благо у стула были колесики). – Это же просто форменное издевательство над таким организмом и такой фигурой! Давай я тебя отниму на пару недель у этого хмурого сокола, – при этих словах Клинт недовольно посмотрел на разошедшегося мужчину, – и повожу по ресторанам с отличнейшим сервисом, а то ты такими темпами скоро станешь похожа на жертву голодной забастовки.
– Ты утрируешь, – Эллери, поняв, что кресло ей так просто не отдадут, встала и продолжила писать отчет стоя.
– Да, – не стал спорить Старк, – но законом это не карается. Кста-а-ати! – вспомнил он. – Тебе нужно прозвище.
– Какое еще прозвище?– девушка настороженно выпрямилась. Клинт оторвался от бумаг.
– Ну, как какое? – удивился Старк. – У нас в нашей дружной команде у всех есть свои ники, никнеймы, клички: Черная Вдова, Соколиный Глаз, Железный Человек опять же. А ты тут…
– А я тут и без никнейма обойдусь, – перебила его Эллери.
– Нет, не обойдешься, – уперся рогом Старк. – Итак, тебя мы назовем… – страдальческий вздох окружающих он проигнорировал. – Назовем мы тебя… Да, точно! Бабочка.
– Бабочка? – Эллери приподняла брови, Клинт нахмурился еще больше, а Наташа ядовито фыркнула, поднимаясь на ноги.
– Да, Бабочка, – повторил Старк. – Сокращенно – Флай [1].
– Повторяю: тебе не кажется, что я и без прозвища выживу?
– Нет, мне не кажется.
– Ну да, конечно, – «спохватилась» Эллери. – Я же и забыла, с кем я разговариваю.
– С гением, миллионером, плэйбоем, филантропом… – начал с чувством собственного достоинства перечислять Старк.
– Надоедливым засранцем, – шепотом добавила Наташа на ухо Элли, проходя мимо нее. Девушка прыснула, но потом нахмурилась.
– А если…
– А если кто-то скажет, что ты похожа на муху [2], твой Клинт устроит тому человеку «веселенькую» жизнь, – отозвался с улыбкой Старк и сразу же добавил уже серьезным тоном: – В больнице.
– Знаешь, а давай я буду просто Элли. И коротко, и ясно.
– А, может, тогда сразу Дороти? Рубиновые туфельки принести?– включил поток сарказма Старк.
– А я вот сейчас как позову Смелого льва,– пригрозила Эллери.
– Понял, понял, – примирительно отступил назад Старк. – Элли так Элли. Смотри, не забреди часом в Канзас и не попади в ураган.
*
Жизнь возвращалась на круги своя. Плохие дни забывались, пережитые страхи рассеивались. Май заканчивался, весна медленно уступала права лету.
Поскольку дом Клинта бесславно канул в лету из-за пожара, ему (и Эллери, соответственно) нужно было искать новое место для жилья. Но сказать проще, чем сделать, даже при учете объединенных сил сотрудников Щ.И.Т.а, так что пока молодые люди жили у Наташи, которая сама им такой временный вариант и предложила. Гостевой комнатой ее квартира не располагала, но Романофф «пожертвовала» своей спальней, а сама переехала в гостиную на мягкий большой диван, опробовать который в качестве места для сна она еще не успела. «Место для сна» положительные ожидания оправдало.
Утром, сидя в креслах, обмундированных мягкими чехлами, все трое смотрели очередной новостной выпуск, гласивший о том, что в мире все пучком. Наташа потягивала мятный чай, одновременно закусывая приготовленным Эллери омлетом, Клинт пил горячий кофе, а сама Эллери щелкала что-то на планшете, одолженном у Наташи. Одновременно с этим они переговаривались, увязнув в дружественной беседе, но после очередной реплики Клинта Эллери оторвалась от сенсорного экрана и моргнула.
– Погоди, ты сказал «отпуск»? Фьюри дал тебе отпуск?
– Да, – Клинт кивнул, делая глоток. Наташа оставалась невозмутимой, не обратив внимания на вопросительный взгляд Эллери.
– Стоп. Еще раз. Фьюри…
– Директор Щ.И.Т.а, – Клинт решил сразу прояснить все, – в присутствии трех свидетелей – агента Колсона, Наташи и мисс Хилл – подписал официальное разрешение на отпуск. На четыре месяца.
– Отпуск на четыре месяца? – Эллери повысила голос, не веря своим ушам.
– Солнце, ты никогда такой непонятливой не была, ты меня пугаешь.
– Так, погоди, – девушка выпрямилась, переваривая информацию. – Фьюри. Отпуск. Официальный. Ну-ка, признавайся, чем ты этого диктатора пытал, а то я тоже так хочу.
– И я! – встряла Наташа, поддерживая разговор.
– Я его не пытал, он сам предложил, – отмахнулся Клинт. – А еще по возвращении нам предоставят новое жилье, Колсон, кажется, говорил о доме в колониальном стиле.
– М-м, большая терраса, беседка, пастельно-белые тона… – Наташа мечтательно прикрыла глаза. – Красота, конечно, но не в моем вкусе. А вот вам подойдет.
– А куда мы в отпуск-то поедем? – в ответ на этот вопрос Клинт поднялся и, обняв Эллери со спины, поцеловал ее в макушку.
– Сначала туда, где нас не смогут найти, никто и ни за что, – шепнул он ей на ухо. – Потом туда, где мы сможем потеряться, раствориться в толпах людей. А потом туда, где много-много солнца. А потом еще куда-нибудь.
– Офигительный план, – не сдержалась Наташа, топя смешок в кружке с чаем. – Только Старку о нем не рассказывайте, а то он вам всю романтику порушит.
*
Жизнь – полоса черная, полоса белая, полоса серая и бог весть знает какая еще. Очень долгое время Эллери делила свою жизнь на Времена До Того Дня и на Времена После. Но теперь необходимость в столь радикальных понятиях отпала, и Эллери ощущала, как легко стало после того, как груз прошлого навсегда спал с ее плеч. Впрочем, она наивно полагала, что с началом ее новой жизни проблемы исчезнут как по мановению волшебной палочки.
Для примера можно рассказать о том, как у Эллери возникла проблема с одеждой. Хотя сначала возникла проблема с домом. Но эта загвоздка была у них с Клинтом одна на двоих, и они не особо заморачивались, особенно учитывая то, что целых четыре месяца провели так далеко от Нью-Йорка, как только могли, и вопрос с жильем безо всякого труда решили и без них. Но не забываем о насущном…
После возвращения из «отпуска» и переезда в новый дом, у Эллери возникла серьезная беда с одеждой. С той, которую Наташа ей накупила во время ее отсутствия под непробиваемым предлогом «вечно на тебе одно и то же, девушке требуется более разносторонний гардероб». Криз… То есть, Эллери, привыкшая одеваться по принципу «что первое под руку попалось и что удобно» – а дома в Лондоне с этим проблем не возникало, потому что под руку попадался исключительно один единственный набор одежды, – теперь, вставая по утрам, должна была минут десять стоять перед открытым шкафом и растерянно искать взглядом что-то не слишком вызывающее, а более обыденное.
