Текст книги "Бессмертная бабочка (СИ)"
Автор книги: Василика
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
*
Им все же пришлось разделиться.
По плану, спонтанно разработанному по дороге, было решено сперва озаботиться проблемой о возвращении после окончания задания. Вентиляционные проемы это, конечно, хорошо, но по ним нужно либо карабкаться по веревке, либо лететь. В первом случае времени на то, чтобы выпустить трос, могло элементарно не хватить, а во втором – нужно было обладать крыльями. Или костюмом Старка, который был доступен в единственном экземпляре.
Поэтому затею с вентиляцией оставили для гения-миллиардера, который, впрочем, раскопал в какой-то старой базе схему лифтов Паутины, один из которых выходил на поверхность не так далеко от того места, откуда они проникли. Загвоздка была в том, что этот лифт не работал по умолчанию: его нужно было запустить, используя один из терминалов совсем рядом с основным комплексом.
Старк предлагал действовать следующим образом: он, патрулируя «сеть», должен был вывести Романофф к тому самому терминалу и заодно незаметно увлечь приспешников Паука подальше, а Клинту предстояло отыскать Кризанту. Наташа, по-прежнему не одобрявшая стремление напарника ввязываться в наиболее рискованную часть предприятия (которая велась буквально наобум, потому как им было неизвестно, где держат девушку), сначала не хотела его отпускать, порываясь сама пойти за Кризантой, но Клинт бросил короткое «Нет», и Романофф пришлось прекратить спор.
Проверив напоследок наушники, которым в скором времени предстояло стать единственными связующими звеньями между членами команды, трое людей разошлись.
*
– Ты нашла панель, о которой я тебе говорил?
К терминалу можно было добраться двумя способами: через вереницу коридоров или на подъемнике, представлявшем собой железную клетку. Выбрав второй вариант, Наташа пробралась в лифтерную шахту и направила кабину на нужный уровень, проникнув в нее через крышу. Этаж, куда она попала, образовывал очередное кольцо, и его с дозором обходили двое охранников с ружьями наперевес, шедших друг за другом. Дождавшись пока они покинут зону видимости, Романофф соскользнула с кабины и бесшумно устремилась за ними.
Ей пришлось прокрасться мимо четырех широких проемов, устремлявшихся к центру Паутины, которые грозили нежелательными столкновениями с другими людьми Паука – но, к счастью, все обошлось – прежде чем она добралась до нужного места. Из слов «мозга их веселой компании», как называл себя Старк, следовало, что терминал находился не на всеобщем обозрении, а был вмурован в стену за выдвижной панелью, но пока что Наташа ничего примечательного не заметила.
– Ты нашла панель, о которой я тебе говорил? – повторил свой вопрос «мозг», не получив ответа.
– Нет, – отозвалась Романофф, скользя ладонями по шершавой поверхности перед собой.
– Значит, плохо ищешь.
– Я эту стену уже обнюхала и чуть ли не облизала, нет тут никакой панели! Если у тебя есть запасной план, лучше выдай его побыстрее; через полторы минуты мне надо будет срочно сматываться, чтобы меня не засекли.
– Так, слушай меня…
– Я тебе слушаю, но панели все равно не вижу! О, нет, кажется, вот она. Да, точно, – неприметная плитка отъехала в сторону, открывая нишу и электрический щиток в ней с кучей проводов, помеченных буквами и цифрами, и рубильниками, под которыми горели маленькие лампочки. – Так, что дальше?
– Найди кабель «А-372», – сообщил голос в наушнике, – он должен идти к микросхеме «G» с тем же номером. Он воткнут?
– Теперь – да, – кивнула сама себе Наташа.
– Отлично. Тебе нужен рубильник «JKH-816». Включай его. Должна загореться лампочка с той же подписью.
Отрапортовать об удачно законченном этапе Романофф не успела. Из-за угла показались охранники, видимо, ускорившие шаг и потому появившиеся раньше, чем планировала Черная Вдова. Отскочив к противоположной стене и таким образом ускользнув от пущенных в ее адрес пуль, она выхватила пистолет и выстрелила два раза. Один из людей рухнул на пол, но второй, успевший дернуться в сторону, сжимая плечо, дал деру.
Наташа чертыхнулась и кинулась в противоположном направлении, где, если верить пожарному плану эвакуации, была служебная лестница. Преодолев с десяток пролетов, Романофф услышала наверху топот ног и вылетела в первую попавшуюся дверь. По инерции сделав пару шагов, она встала как вкопанная, но через несколько секунд уже подняла пистолет.
В большом зале, где она очутилась, уже стояло трое: Грегори Стоут, Кризанта и Клинт Бартон.
*
После взрыва Клинт Бартон решил, что может поверить в удачу. Насчет же своего шестого чувства – которое в той или иной мере присутствует у каждого человека, но дает о себе знать в весьма произвольном порядке, – он не был полностью уверен. Отделившись от Старка и Романофф, Клинт оказался предоставлен самому себе и мог рассчитывать только на свои чувства и опыт. И все. Впрочем… нет, не все. То самое шестое чувство, в котором он сомневался, тоже присутствовало и сейчас по какой-то причине работало на полную катушку.
Это была чистая интуиция, и она не основывалась ни на рассуждениях, ни на логике, и благодаря ей Клинт просто знал, куда ему идти и что делать, знал и все тут, знал немедленно. В обычной ситуации он бы сперва все обдумал, обмозговал каждый свой шаг, один за другим и так до самого конца, но в данный момент он действовал не так – он словно бы следовал за блестящими желтыми вспышками. Отчасти это было похоже на зыбкое предупреждающее чувство где-то у сердца, отчасти – на голос в голове, который обычно отвечал за инстинкт самосохранения, а отчасти – и на реальные огоньки, возникавшие в воздухе.
Клинт не знал и, вероятно, никогда и не узнает, что его интуиция в тот день сыграла одну из ключевых ролей в том, что произошло; что его интуиция провела его в самое сердце Паутины теми путями, на которых было наиболее безопасно; что его интуиция помогла ему прийти прямо к цели. Возможно, однажды он об этом догадается. Или ему намекнет золотоволосая девушка рядом с ним. Возможно…
Держа лук на «боевом взводе», Клинт беззвучно шагал вперед, удивляясь про себя, почему же никто, кроме него, не видел небольших светочей, когда услышал невдалеке крик боли, короткий, оборвавшийся почти сразу. Рванувшись на звук, он выскочил в короткий коридор и, ногой распахнув дверь, оказался в большом зале. Взгляд, попытавшийся оценить обстановку, наткнулся на знакомого по фотографиям Грегори Стоута, который выворачивал запястье Кризанте, пытавшейся вырваться, и на еще одного человека в костюме, потянувшегося за пистолетом.
Но до своего оружия тот так и добрался. Воздух со свистом рассекла черная линия, и противник упал со стрелой в горле, а Клинт уже целился во второго мужчину. Только сейчас он заметил, что Стоут и впрямь соответствовал своему прозвищу – паучьи лапы за его спиной производили эффект; и что его пленница вся была в крови, как героиня какого-нибудь третьесортного боевика, только что выстоявшая жестокую бойню без правил. При его появлении в глазах девушки вспыхнули облегчение и радость, а на лице Стоута отразилось глубокое недовольство.
– Господи, ты жив… – выдохнула Кризанта, забыв про боль в руке.
– Черт, ты почему не сдох? – рявкнул Стоут, вбивая одну из лап в пол с такой силой, что из-под нее брызнули осколки железобетона.
– Люблю удивлять, – в тон ему отозвался агент Щ.И.Т.а, не опуская лук, и посмотрел на Кризанту. – Ты в порядке?
Та нервно засмеялась.
– Похоже, уже не так плохо, но все еще не очень хорошо.
– Да? – взгляд Клинта был не менее красноречив, чем интонации в его голосе.
– Сокол несчастный, вот скажи мне, зачем ты сюда пришел? – раздраженно фыркнул Паук. – Тебе здесь ловить нечего, и как бы ты сюда не попал, обратно ты уже не выйдешь.
– Я бы не был так уверен.
– У-у, как мне страшно, – с издевкой отозвался Грегори Стоут. – Прям места себе не нахожу.
В тот момент с другой стороны зала раздался громкий скрип распахнувшейся двери, и оттуда пулей вылетела Наташа Романофф. Не успев сразу затормозить, она еще сделала пару шагов и – кажется, удивленная – замерла, но уже через две секунды черный пистолет в ее руке был направлен на противника.
– Привет, Анна, – как ни в чем не бывало произнесла Романофф, после чего коротко кивнула Бартону. – Клинт, – и посмотрела на Паука. – И Грегори Стоут.
– О, как это мило! Теперь, когда мы все перезнакомились, вы, наверное, захотите обняться и спеть кумбая [1]?
– Нас тут трое против тебя одного: убийца-эксперт, меткий стрелок и девушка, для которой слово «магия» – не пустой звук, и твои люди тебе сейчас не помогут, – о Старке Клинт умолчал. – Так что лучше сдавайся и умрешь быстро, – кончик стрелы и дуло пистолета смотрели прямо в лицо Паука.
– Неплохая идея, лучник, – оскалился Стоут. – Но у меня есть получше: сперва убью тебя и твою напарницу, прихвачу сказочную принцессу, сбегу и буду бессмертным!
Дальнейшие события развивались со скоростью света. Паук отскочил назад, одновременно отшвыривая Кризанту так, что та полетела прямо в Романофф, сбивая ее с ног, и синяя вспышка, похожая на большую шаровую молнию, оставляя за собой мутный след, устремилась к Клинту.
[1] Кумбая – духовная песня 1930-х годов, связана с состраданием и близостью, человеческим и духовным единством.
========== Глава 22, в которой Пауку приходит конец. ==========
От автора: Приветствую! У меня накопилось достаточное количество и своего текста, и переводов, так что я выкладываю все это одним разом. Так сказать, обновление по всем фронтам, имеющимся на данный момент.
Июль и август обещают быть весьма занятыми, поэтому добавляю все, что могу, сейчас, а дальше уже посмотрим. Пока что намечается дохрена занятое время; надеюсь, что я итоге все окажется не так плохо, как я думаю. Пока что же я готовлюсь к худшему. Ну, вы понимаете.
Это не значит, что я вообще не буду проверять Книгу Фанфиков. Поэтому, если кто-то из вас захочет что-то написать или спросить, то пожалуйста, пишите, я отвечу.
Спасибо за терпение и за теплые слова. Приятного прочтения.
P.S. Нет, предупреждения «смерть персонажа» тут не будет. Я не настолько жестокая. :)
*
Это была не телепатическая атака. Сгустки энергии, ранее невидимой, сейчас обрели материальную форму, и синие сферы ринулись к Клинту, словно змеи, чье гнездо было потревожено чужаками, таким образом лишая его возможности напасть первым.
От первого клубка цианового цвета Клинт увернулся, сиганув в сторону, от второго он спрятался за железным столбом-колонной, который выдержал удар с завидной стойкостью. От последующих ему пришлось уже убегать, и травмы, полученные пару дней назад, хоть и притупленные медикаментами, все же противно заныли. Отскочив от очередной «бомбы», Клинт не заметил летящую в него еще одну, но получил неожиданный толчок в спину и упал на пол, а смертоносная вспышка пронеслась над его головой, чуть подпалив волосы.
– Вставай, она его долго отвлекать не сможет! – Кризанта, едва успевшая спихнуть Клинта с пути убийственного шара, трясла его за плечи, помогая подняться. Подняв взгляд, агент увидел Наташу, которая, выпустив из браслета «Нить Вдовы» [1], обвившуюся вокруг правой руки Паука, тянула его на себя, не позволяя ему атаковать уязвимых в тот момент Клинта и Кризанту. Стоут пытался освободиться, но несмотря на то, что он по виду был сильнее Романофф, та все равно умудрялась удерживать свою часть прочного кабеля, упираясь ногами в пол. Разумеется, секунд через десять Стоуту это надоело, и он остервенело набросился на соперницу, стараясь проткнуть ее шипами на концах своих лап, и Черной Вдове пришлось проявлять чудеса увертливости.
– Старк, где тебя носит? – прокричала она в какой-то момент, делая курбет и последующее сальто [2], чтобы уклониться от удара, а заодно – и от стрелы, пущенной вернувшимся в боевой строй Клинтом, и пшеничной молнии, пришедшей от Кризанты.
– Уже на подходе к вам, – незамедлительно отозвался Тони. – Я тут немного заплутал с Джарвисом – на этой чертовой базе столько туннелей! Я уже малость подзадолбался носиться по ним, как голубь мира вокруг пушек!
– Пошевеливайся, Стоут тут вконец разбушевался!
– Скажи этому членистоногому отвалить, не то он получит у меня в бубен! Ай, вашу бравую кавалерию! – выругался вдруг Старк, а на заднем фоне послышалась автоматная очередь. – Эти гады в меня палить начали!
– Фильтруй речь! – как можно вежливее попросила Романофф, делая колесо и одновременно стреляя из пистолета.
– А с тебя не убудет!
Если б Наташа могла, она бы с большим удовольствием выдернула штекер провода наушника. К сожалению, этот самый наушник был беспроводным.
*
Играть в «кошки-мышки» до бесконечности они, конечно же, не могли, а Старк, похоже, и впрямь заблудился, а потому запаздывал. В определенный момент Стоут отбросил Романофф мощным ударом одной лапы к стене и швырнул Клинта ударом другой к «колонне». Тот, впечатавшись в нее спиной, от боли, пронзившей все тело, на несколько мгновений потерял способность ориентироваться, а когда пришел в себя, то разглядел лишь сплошную волну ультрамаринового огня.
Обычно в подобной ситуации перед глазами человека стремительно проносится вся его жизнь. Перед глазами же Клинта Бартона пронеслась Кризанта, выскочившая прямо перед ним и выставившая перед собой руки так, словно бы пыталась подать сигнал «стоп».
Все дальнейшее потонуло в ярчайшем сполохе и оглушительном шуме.
*
В ту секунду сторонний наблюдатель, если бы таковой нашелся, увидел бы, как в неукротимой ярости между собой столкнулись две стихии: ядовито-синия, холодная, жестокая, беспощадная, и солнечная, горячая, выпущенная на свободу из оков, сдерживавших ее слишком долго. Свет вспарывал воздух, как острые ножницы тонкую бумагу, буквально резал его. Это было похоже на битву ураганных ветров. Наташа Романофф едва успела заскочить за столб, когда разразилась эта буря, и теперь, съежившись и зажмурившись, пережидала. Очень невовремя выскочивших из дверей сотрудников базы испепелило почти сразу же. Остальные высовываться не рискнули.
Кризанта, наклонившись вперед, чтобы не покатиться кубарем в обратном направлении, удерживала перед собой своеобразный щит, на который приходилась основная часть удара Стоута, видимо, собиравшегося драться до последнего вздоха и поэтому резким движением сомкнувшего ладони, порождая новую волну, чтобы разбить напополам энергетический барьер Кризанты.
Но она сейчас не просто сопротивлялась – это было отчаянное стремление защитить единственного человека, ради которого она была готова на все. Воодушевление, облегчение, счастье, которое она испытала, когда поняла, что он жив, дали решающий толчок. Бесновавшиеся под ветром волосы, окончательно выбившиеся из прически, первыми окрасились жидким золотом, которое еще через мгновение растеклось по всему телу Кризанты. Магия внутри нее больше не была стиснута рамками ограничений и, моментально скрыв девушку под слепящим коконом потоков цвета перьев Жар-птицы, неудержимо рванулась во все стороны, и ее уже нельзя было остановить.
Ударная волна дыхнула сокрушительной мощью и смертью, она ударила хлестко, немилосердно вбиваясь в скелет подземного комплекса, сотрясая его до основания, ударяя и с грохотом ломая самые уязвимые места. Грегори Стоут был слишком самоуверен после своей «победы», и эта самоуверенность его и предала. Ему, даже при учете его немалых способностей, переданных Семеркой, не хватило сил противостоять тому натиску, что обрушился на него. Словно цунами его захлестнуло сияние, яркое, как само солнце, и в нем потонул его последний крик.
Из света рождается тьма.
Из тьмы рождается свет.
Круг замкнулся.
*
«Но иногда то, чего ты никогда не ждал, становится для тебя самым дорогим…»
Каркас базы, еле выдержавший обрушившийся на него гнев, трясся, сверху сыпались пыль и обломки. Весь подземный комплекс дрожал. Остовы железных конструкций падали вниз. Накренившийся пол весь пошел широкими трещинами, образовавшиеся в нем разломы грозили срывом в зияющую пасть черной пропасти, в глубине которой бесновался огонь.
Взрывная отдача откинула Кризанту назад, как тряпичную куклу, и уложила ее в противоположной стороне зала, где пряталась Наташа, и откуда же появился так удачно задержавшийся Старк, костюм которого вряд ли бы его спас. Женщина помогла девушке подняться, и они все вместе уже собирались дать деру, когда им стало ясно, что у прохода не хватает еще одного человека.
Клинт висел на самом краю – в тот момент, когда магия Кризанты окончательно уничтожила Грегори Стоута, его прижало к столбу, который после, не устояв, обвалился, – и едва удерживался на пласте перекрытия, вот-вот грозившего свалиться в горящие нижние этажи. Старк, Романофф и Кризанта были вынуждены жаться у стены, там, где водопад осколков до них еще не добрался.
– Уходите! Сейчас же! – Клинт, видя на их лицах замешательство, попытался вернуть их к реальности, но поймал на себе взгляд Кризанты. Не страх, не ужас, не растерянность. Одна лишь решимость. – Нет! Убирайтесь отсюда!
Но было поздно. Быстро посмотрев на потолок и улучив походящий момент, Кризанта бросилась вперед, уворачиваясь от града осколков и метаясь из стороны в сторону. В одно мгновение ее едва не придавило, и она машинально отшатнулась к одной из колонн.
– Анна, вернись! – Наташу, кинувшуюся было к ней, Тони Старк не пустил, вцепившись ей в локоть.
Но Кризанта не остановилась и опять побежала, не обращая внимания на жар пламени и на осадок дыма в воздухе, от которого слезились и болели глаза, и в самую последнюю секунду успела схватить Клинта, соскользнувшего вниз.
– Даже не вздумай падать! – прокричала она, стискивая пальцами рукава его куртки. – Я не выдержу, если потеряю тебя еще раз!
– Я – не Юджин!
– А я сейчас не о нем говорила!
Принято считать, что глаза могут многое сказать, что по ним можно узнать о человеке куда больше, чем по его словам. К Кризанте это относилось напрямую. Клинт помнил, как она смотрела на него тогда в своей квартире, как ненависть сменилась неверием. Он помнил, как она смотрела на него в Щ.И.Т.е, как он не мог понять горькую насмешку, адресованную ему. Он помнил, как она смотрела на него во время того разговора на полигоне, как печаль и грусть смешались во взгляде. Он помнил, как она смотрела на него в библиотеке, как возмущение растаяло в потрясении и неуверенности. А еще он помнил, как она смотрела на него, когда он выскочил в этот зал, ведомый ее криком, как зажглись надежда и радость, а решимость вспыхнула, словно искра бенгальского огня.
Сейчас Клинт смотрел на девушку, с отчаянным рвением тянувшую его от края, и видел в ней изменения. Тоска по прошлому, всегда так четко прорисовывавшаяся в ее глазах и затмевавшая все остальное, будто отступила на задний план, стала не такой явственной, поблекла, ее оттеснили другие эмоции: желание помочь и защитить, испуг и переживание, переплетенные с чем-то неуловимым; чем-то, чего он еще ни разу не заметил за свою жизнь; чем-то мягким и нежным, зовущим именно его. И ему захотелось узнать, что это такое.
Кризанта вытащила его за пару секунд до того, как участок пола, на котором они находились, рухнул вниз.
*
Приспешники Паука, лишившись своего предводителя, в панике удирали, оставшись без той силы, что подпитывала их злость и ненависть, и они не были проблемой для четырех людей, несшихся опрометью по тоннелям.
*
В какое-то мгновение им подумалось, что они уже не увидят солнечного света. Лифт, на котором Кризанта, Наташа и Клинт выбирались – Старк ушел через вентиляционные коридоры – едва ли не ходил ходуном, поднимаясь все выше и выше. Наконец-то достигнув поверхности, все трое в последний момент выскочили наружу, и кабина, перестав держаться на креплениях, с жалобным стоном полетела вниз.
Они отбежали подальше от здания завода, поднимая ногами пыль, запинаясь о неровности дороги, едва не падая от усталости и остаточного эха адреналина, больше не придававшего им сил. А потом все как один остановились, пытаясь отдышаться. Тони Старк, зависнув где-то наверху, рапортовал об удачно законченной миссии. Наташа часто моргала, приходя в себя. Клинт стоял, задрав голову к темному небу, которое заволокли тучи, подставляя лицо под моросивший дождь. А Кризанта, зажав ладонями уши, слушала, как бешено бившийся пульс замедлялся, возвращаясь в привычный ритм.
Они были слишком опьянены облегчением, их рефлексы были притуплены, и, наверное, именно поэтому они и не заметили выскочившего откуда-то чудом уцелевшего человека в костюме с пластинами и дикими синими глазами.
Кризанта успела услышать грохот выстрела за своей спиной, а потом боль распустила ядовитые щупальца в основании черепа, и темнота накрыла ее с головой. Очнулась она от того, что Наташа хлестала ее по щекам, не сдерживая слез, и бормотала что-то о помощи и спасении.
Первая пуля не убила девушку из сказки, которую защищала ее магия. Но второму кусочку свинца удалось остановить чужое сердце… Сердце Клинта Бартона.
[1] Информация пришла вот отсюда: http://marvel2099.narod.ru/characters_black_widow.htm
[2] Курбет и сальто – акробатические элементы.
========== Глава 23, в которое одинокое дерево становится чем-то другим. ==========
Если надо умирать,
То жить надо до изнурения,
Все сохраняя,
Чтобы всем пожертвовать.
Если надо умирать,
То на наших памятниках
Я хочу написать,
Что мы высмеяли Смерть и Время.
Mozart L’Opera Rock La Troupe – Vivre A En Crever.
Иногда создается такое впечатление, что Судьба очень сильно любит подтасовывать обстоятельства так, чтобы одни и те же случаи происходили снова и снова, повторялись как мелодия на некстати заевшей грампластинке. Такие случаи обычно называют «неоднократным наступанием на грабли». И ладно еще если эти случаи были забавными – тут еще можно было более или менее приспособиться, хотя через некоторое время просыпалось чувство беспокойства. Но вот если они были крайне неприятными и болезненными, переживать их заново совершенно не хотелось.
Кризанта искренне надеялась, что то, через что она прошла в своем королевстве после возвращения магии, не воплотится из кошмарных страхов в жестокую действительность в новом мире. К несчастью, надежда и реальность крайне редко обладают точками соприкосновения. Как говорится: «У Вселенной другие планы».
За последнюю пару дней Кризанта перетерпела – по ее скромному мнению – слишком много и только-только начала делать какие-то продвижения в собственной жизни, разбавлять унылые серо-черные краски новыми цветами, но, похоже, ее чертова песня никак не хотела приближаться к логическому счастливому финалу, застряв на несносном припеве.
За эти несколько суток Кризанта едва смирилась со своим прошлым, едва собралась жить дальше, едва решилась принять второй шанс, воспользоваться им, едва не потеряла близкого, очень близкого ей человека, который сперва таким и вовсе не казался, и сейчас она, похоже, потеряла его снова. Но уже по-настоящему.
Господи, ей бы очень хотелось, чтобы все это оказалось лишь сном, видением, навеянным жарой, или усталостью, или еще Бог знает чем, полуночным бредом, иллюзией.
Но это было не так.
*
Когда кто-то близкий и дорогой тебе умирает, частица твоей собственной души умирает вместе с ним.
Разумеется, каждый человек в своей жизни, хоть раз, но плачет. Кризанта, правда, раньше бы не подумала, что Наташа Романофф может быть таким человеком, но теперь, глядя на блестящие дорожки слез у нее на щеках и видя полные отчаяния глаза, девушка понимает, что ошибалась. И понимает, что являлось причиной этих слез…
В Кризанту неоднократно стреляли, ее не единожды пытались убить, и она как будто с этим смирилась, и лишь окружающие ее люди, такие сильные, но такие недолговечные, напоминали ей об истинной хрупкости жизни, которая у нее, увы, отсутствовала.
Рыжеволосая женщина, еще пару мгновений назад упорно бившая ее по щекам и умолявшая проснуться, сейчас, не сдерживая рыданий, стоит над Клинтом Бартоном, в чьих остекленевших глазах больше не бьется жизнь. Тони Старк выглядит каким-то совсем уж потерянным – похоже, он совершенно не знает, что ему предпринять, а Кризанта бездумно смотрит на неподвижное лицо того, кто неожиданно стал ей дороже всего на свете.
Она слышит пульс города в отдалении; слышит еще не стихший рокот где-то под землей; слышит, как грохочет от ветра плохо привинченный навес; и слышит, как Романофф бормочет бессвязные слова, обращаясь к ней, к Рапунцель, не к Кризанте, умоляет ее помочь, сотворить чудо, сделать хоть что-нибудь…
Вера в сказку, вера в то, что она может обрести силу в беспощадном мире науки и логики – вот чем пропитан каждый ее судорожный всхлип, каждая просьба.
«Хоть что-нибудь…»
Эти слова бьются в голове у Кризанты, наводя на мысль о поступке, который в данной ситуации кажется единственно-правильным. Разве что этот поступок должен быть сделан с согласия обеих сторон. «Да к черту все», – неожиданно решает для себя Кризанта. Она ведь может сделать это «хоть что-нибудь», воистину может. Знания о собственной магии дают ей преимущества перед самой Смертью, новые знания, о которых она прежде не подозревала.
Кризанта поднимается и, медленно шагая, приближается к распростертому на пыльной земле мужчине, опускается на колени и осторожно проводит кончиками пальцев по его щеке, покрытой сетью царапин. Кожа еще теплая, но это обман, обжигающий холодом, от него становится тошно, но Кризанта не отступает. Дыхание смерти, пытающейся ее отпугнуть, ей не страшно. Она перетерпит. Она должна. Обязана. Ради этого невозможного человека.
– Я не умею воскрешать мертвых, – произносит Кризанта ровным голосом. Наташа затихает, поднимая на нее глаза, Старк позади переминается с ноги на ноги, не издавая ни единого звука. – Я не умею воскрешать мертвых, – повторяет она, – но я умею кое-что другое, – Кризанта смаргивает слезы и опускает одну ладонь на солнечное сплетение Клинта, туда, где багровеет липкая вязкая кровь, а вторую – между ключиц, на ткань разорванной куртки.
Мир вокруг замирает.
Все застывает в безмолвии, погружаясь в выжидающее молчание. Кризанта сглатывает комок в горле и прикрывает веки.
Тихий напев, старый и привычный, расплывается в пасмурном весеннем вечере.
– Солнца златого цветок,
Сияй и сверкай огнем.
Время обрати ты вспять,
Верни то, что было мое…
Раны ты исцели,
Судьбы замысел измени,
Сохрани и верни мне то,
Верни то, что было мое…
Что было когда-то мое… [1]
Привычное полыхание цвета золота зарождается в сердце и выплескивается наружу, просвечивает из-под кожи, искрится в растрепанных спутанных волосах и расплывается в разные стороны, нарастая и нарастая, становясь все жарче, светлее, окутывая две фигуры сияющими вихрями.
И вместе с этим сиянием где-то в глубине души золотое одинокое дерево, что никогда не цвело, вдруг вспыхивает ярким светом, разлетаясь в разные стороны мириадами сверкающих звезд, и хлынувшие за ними солнечные реки, наполнившиеся жизнью, стремительным потоком взмывают наверх, переплетаясь между собой и превращаясь в волшебный цветок.
Хотя нет, не один цветок. Теперь их было два.
*
Тонкий запах белых лилий, которые Она сжимает пальцами, вызывает забытое чувство нетерпения и восхищения. Шлейф шелковой вуали, подобно ее волосам, течет по полу следом за ней. Она чувствует теплоту рук своего отца, который идет бок о бок с Ней, а Она волнуется так, как никогда в жизни. И с каждым шагом Она все ближе к Нему. К человеку, который показал ей жизнь, открыл ей глаза, спас ее из золотой клетки. Она знает, что Он – все для нее. И когда священник произносит речь, а Они смотрят друг другу в глаза, им обоим ясно, что они будут любить друг друга всегда, не смотря ни на что.
Время прекращает свой бег в этот момент, все вокруг останавливается, и больше никто не двигается. Все застыло. Он и Она тоже. А Кризанта, неслышно двигаясь по мягкому лиловому ковру, подходит к ступеням и останавливается, глядя на свое прошлое. И, сравнивая себя и Ее, понимает, насколько Она изменилась. Мечтательная девушка растаяла тенью в солнце жизни, Она повзрослела, стала сильнее, закаленнее. Она – не так, кем была тогда, не та, кем была до Того Дня. Она теперь другая.
Люди, рассевшиеся на длинных скамьях и затаившие в ожидании дыхание, море цветов, украшающих огромный зал, лучи дневного светила, льющиеся через большие окна, все знакомые лица… Кризанта окидывает их медленным взглядом и делает резкий вдох, сжимая кулаки. Она – в своих порванных джинсах, в безнадежно заляпанной обуви, в потемневшей от застывшей крови футболке и с буро-красными разводами от запястий до локтей, – совершенно не вписывается в полную радости и счастья картину. Ей тут не место. Она здесь быть не должна. И от осознания этого становится только хуже.
Кризанта, мотнув головой, отворачивается, собираясь быстро выйти через проход, за которым колеблется свет – путь из воспоминаний обратно в реальность – и, подняв голову, замирает, на несколько секунд забывая как дышать.
Потому что перед ней стоят те, кого тут тоже быть не должно.
– Юджин… Мама… Папа… – эти слова сами собой срываются с губ, и Кризанта судорожно зажимает рот рукой от волнения, широко открыв глаза, отказываясь верить. Ее родители, такие, какими она их помнит, смотрят на нее и улыбаются. Но взгляд все равно притягивается к Юджину, который в ту секунду предстал перед ней таким, каким она его впервые увидела там, в башне, в день, когда все изменилось. – Вы… Я не… я не понимаю… Вы же…
– О, нет, мы здесь, – веселый голос бывшего разбойника заставляет душу буквально ныть от щемящей радости. – Разумеется, мы здесь. Где же нам еще быть? Нет, не говори, что мы умерли, потому что это не так, – Юджин перебивает Кризанту прежде, чем мысль сказать это посещает ее голову. – Мы все еще живы. В твоем сердце. И мы всегда были там. И всегда там будем. И ты всегда можешь видеть нас, когда только пожелаешь, – он смотрит на то, как по щекам золотоволосой девушки неудержимо катятся слезы, и, приветственно разведя руки в стороны, бодро и непринужденно произносит: – Обнимемся?
И Кризанта срывается с места. Сокращая расстояние между ними до минимума, она стискивает его в объятьях, уткнувшись носом в его плечо, и рыдает, плачет так, как не плакала уже непозволительно давно, выплескивает все, что веками копилось внутри ее сознания, всю ту боль, отчаяние, горечь одиночества… До тех пор пока не чувствует долгожданное облегчение и лишь после этого ослабляет хватку, но лишь чуть-чуть, по-прежнему не отрывая глаз от таких родных ей черт лица, боясь, что оно исчезнет.
– Почему раньше я не могла?..
