Текст книги "Игра с огнём (СИ)"

Автор книги: ValeriaPolonchuk

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 49 страниц)

========== Глава 1 ========== Бескрайняя белая пустыня простилалась до самого горизонта, сливаясь с серым зимним небом. Тусклое пятно солнца с трудом пробивалось сквозь пелену облаков, низко нависших над замёрзшим морем. На берегу громоздились куски льда, словно образуя преграду для застывших волн. И лишь шум ветра отдалённо напоминал гул морского прибоя. Больше ничто не нарушало величественную тишь зимнего побережья. Летом здесь было шумно и людно, сейчас же лишь изредка попадалась цепочка чьих-то следов да ветер гнал с моря сухую позёмку. Рустам медленно брёл по берегу. Его ноги утопали в снегу, в котором то и дело попадались ракушки. А сколько их было под снегом… Ведь вся стрелка, по сути, была сплошным ракушняком. И летом эти ракушки кололи ноги отдыхающим своими острыми краями. Но сейчас они были надежно спрятаны под снежным покровом, лишь изредка встречаясь на поверхности этого белого «моря». Но Рустаму казалось, что тысячи осколков вонзились в его сердце. И это чувство подгоняло его, заставляя бездумно идти вдоль берега. Час, второй, третий… Он не замечал молчаливых пансионатов и потрёпанных ветром навесов. Не чувствовал ледяного ветра, бьющего в лицо. Просто брёл по пустому пляжу, подняв воротник и засунув руки в карманы куртки. Это место вполне соответствовало его настроению и состоянию. Такая же пустота… Когда месяц назад он приехал сюда, никто и подумать не мог, что эта поездка превратится в череду бесконечных проблем. Сначала выяснилось, что в завещании была допущена ошибка, и оно оказалось недействительным, потом поставили под сомнение родство Рустама с матерью… А главное — подлинность завещания как такового, ведь долгие годы Рустам не общался с мамой. Вечерами он приходил в пустой дом и в который раз пересматривал фотографии, которые ему подарил отец. Во дворе этого дома росло такое же дерево, как в его детстве, как на одной из фотографий. Может, мама специально выбрала такой дом? Летом на этом дереве будут румяные, тёплые от южного солнца персики… Вот только не будет маминых рук, которые заботливо срывали их, чтобы потом превратить в ароматное золотистое варенье… Хотя, может, и дома не будет… Каждое утро Рустам спешил к нотариусу в надежде узнать что-то новое. Но процесс тянулся медленно, словно серые зимние будни. Каждый день казался Рустаму невыносимо долгим. Он не привык бездельничать. Да и больничный ритм диктовал свои правила и привычки. Некогда было поддаваться глупым мыслям и поступкам, когда тебя ждали больные. А здесь, в этом невольном отпуске, Рустам чувствовал себя словно в клетке, хотя, казалось бы, где ещё можно чувствовать себя свободней, чем в этом краю южной степи и бескрайнего простора… И потому, выйдя от нотариуса, он отправлялся бродить по улицам почти пустого города, который оживал поздней весной с приездом отдыхающих. А в зимние дни жизнь в нём словно замирала. Поначалу Рустам просто шёл, куда глаза глядят, не особо заботясь о маршруте. Но всё чаще ноги приводили его к морю. Была ещё степь по другую сторону трассы, словно молния, разбивающей стрелку на две части: слева море, справа — степь и Сиваш… Но Рустама тянуло к морю. Бывало, что во время своих прогулок он звонил Рите. Но их разговоры становились всё более натянутыми. После той глупой ситуации с телефоном, когда по приезде сюда он просто остался без связи, что-то словно надломилось в их с Ритой отношениях. В который раз… Он понимал её, понимал её страх. Но неужели ему так и не удалось доказать ей, убедить её, что никогда больше он не повторит свою ошибку? Свою и чужую глупость? Когда-то он точно так же оказался в чужом городе, вдали от любимой. Но тогда всё было иначе. Тогда он мысленно убеждал себя, что так действительно будет лучше. Для всех. Хотя кому он врал? Лучше не было. Был лишь эгоизм нескольких человек, в том числе и его самого. И тогда, впервые увидев Риту в центральной больнице, он поклялся себе исправить хотя бы самую малость того, что натворил. Но все эти три года, которые они провели вместе, три хрупких года Рустам задавал себе один и тот же вопрос: почему он не сделал этого раньше. Не позвонил. Не приехал. И всё больше понимал: это были страх и чувство вины. И сейчас эти же чувства грызли его изнутри. Хотя мысленно Рустам понимал — сейчас всё не так, как тогда, но в голосе Риты он слышал тот самый надрыв, который услышал во время их первого разговора после десяти лет разлуки… И он звонил ей всё реже, откладывая все разговоры до своего возвращения. По телефону они были чужими друг другу, и они оба устали от этого. И всё чаще Рустам ловил себя на мысли, что ему не очень хочется возвращаться. Холодный ветер заставил Рустама повернуть назад к городу. Никому не будет легче, если он превратится в ледяную глыбу. Начинало смеркаться, а он и так уже далеко ушёл. Холод пронзал до костей, и Рустам мечтал о чашке горячего кофе. Но когда он уже подходил к дому, его внезапно окликнули. — Аqşam şerifleriñiz hayırlı olsun! (Добрый вечер!) — молодая темноволосая женщина приветливо ему улыбнулась. — Кейлагуль! Добрый вечер! — Рустам с улыбкой склонил голову. Татарка подошла поближе. — Снова гулял? — понимающе спросила она. — Снова. — Зачем? Ты уходишь слишком далеко. Может быть опасно. — Женщина с тревогой всматривалась в лицо Рустама, на котором залегли глубокие тени тревоги и забот. — Я просто гуляю. — Коротко ответил Рустам. — Ты пытаешься уйти от себя. — Тёмные глаза Кейлагуль, казалось, видели его насквозь. — Но ты всегда здесь, — она положила руку Рустаму на грудь. — От этого не уйдёшь, даже если ты будешь идти за солнцем. — Знаю. — Рустам вздохнул. Новый порыв ветра заставил его поёжиться. — Зайди, погрейся, — татарка подтолкнула его к своей двери. — Набегался снова… Долго ещё? — Не знаю, — Рустам, помедлив, покачал головой и послушно последовал за ней. — Уже и документы в порядке. А всё тянут… Мне возвращаться нужно, меня ждут. — Ты обещал мне дочь свою показать. — Женщина провела его по тёмному коридору, и они оказались в небольшой светлой кухне. Мальчик лет девяти сидел за столом, склонившись над тетрадкой. Услыхав шаги, он соскочил с высокой табуретки и прижался к маме. Женщина ласково взъерошила его волосы и склонилась над тетрадкой. — Оqunaqlı yazmaq! — мягко произнесла она. Мальчик стрельнул в сторону Рустама быстрым взглядом чёрных глаз и спрятал лицо у мамы под локтем. Рустам улыбнулся. — Стесняется. — Объяснила Кейлагуль. — Он раньше в каждом мужчине папу видел. — Тихо добавила она. Мальчик поднял на неё вопросительный взгляд. — Идём по улице, а он пальцем показывает на каждого и на меня смотрит… — А что говорят врачи? — так же тихо спросил Рустам. — Они не находят никаких причин. Но он за эти три года не сказал ни слова… После той аварии… Женщина замолчала. Рустам вспомнил, как они познакомились. Тогда он вышел из дома для очередной своей прогулки. И тут же наткнулся на пристальный взгляд маленького Руслана. Мальчик смотрел на него, и в его глазах читался странный вопрос, который Рустам всё не мог понять. А потом он познакомился с Кейлагуль, которая не сразу, но всё же доверилась ему. Её муж погиб в страшной аварии. Тогда был в разгаре июль, и тысячи отдыхающих устремились на Арабатскую стрелку. Один из них, видимо, слишком торопился занять место получше на пляже и потому гнал свою машину со всех сил. И на повороте его вынесло на встречку, где как раз находилась машина Марата, мужа Кейлагуль. Всё произошло на глазах шестилетнего Руслана, который бежал к папе, чтобы тот отвёз его в недавно открывшийся дельфинарий. После этого ребёнок замолчал. Но говорили его глаза. Глаза, в которых было столько вопросов, столько невысказанных слов, столько надежды… Рустам всё больше привязывался к этому мальчику, который прятался за полог на кровати, лишь завидев Рустама. И лишь изредка его тёмные глаза лукаво выглядывали из-за полога, словно проверяя, заметил ли его Рустам. И Рустам замечал, невольно сравнивая мальчика с Аней и маленьким Славой. Достав телефон, Рустам нашёл фото Ани. Татарка, взглянув, одобрительно прищёлкнула языком. — Как моё имя переводится, знаешь? — спросила она. — Тёмный цветок. — Рустам кивнул. — Твоя дочь — Акчечек — «белый цветок». — Тихо сказала женщина, проведя пальцем по экрану. — Приводи её сюда, в моём доме ей будут рады. Ей и твоему сыну. Лишь одно имя так и не прозвучало в этой уютной кухоньке. И за разговором и ароматным горячим чаем Рустам забыл о далёком городе, где его ждали дочь, сын и жена… * * * Анна остановилась посреди заснеженного двора областной больницы. Здание смотрело на неё хмурыми окнами, в которых отражалось серое зимнее небо. Ане вспомнился другой день ранней осени, когда в этих же окнах тонула яркая синь сентябрьского неба, и она была не одна… И тот разговор о старом и новом… Как давно это было… Трость скользнула по коварно присыпанному снегом льду. Анна тихо выругалась, пытаясь удержать равновесие. И когда ей это удалось, она испытала странное торжество. Смогла. Устояла. Хотя еще месяц назад она была куклой, марионеткой, которая передвигалась, словно на сломанных шарнирах. О чём там шептались коллеги? Что она останется инвалидом? Не дождутся. Она не собиралась сдаваться. В её жизни было столько порогов, что она готова просто перемахнуть, не глядя, через ещё один, каким бы высоким он не казался. Пусть даже и с тросточкой в руке. Невольно Анна сравнивала себя с небезызвестным доктором Хаусом. И от этого сравнения ей самой становилось смешно. Доктор с палочкой. Зато можно будет от назойливых пациентов отбиваться. Да и от коллег неплохо бы… Коллеги… Анна поморщилась. Она рвалась в больницу, но в то же время понимала: ей не скрыться от сочувствующих, а ещё злорадствующих взглядов коллег. Ещё бы… Им было что обсудить. Ведь в больнице сложно что-либо утаить. Почти месяц Анна не появлялась в больнице. Но за этот месяц она успела многое сделать. И прежде всего — избавиться от Лубя. Её план сработал. От Ирины ниточка протянулась к заведующему. А в его досье было слишком много тёмных пятен. И вот буквально пару дней назад Анна узнала, что Сергея Вадимовича отстранили от должности. Якобы временно. Но Анна была уверена — навсегда. И сегодня она собиралась воплотить в жизнь ещё один план. То, ради чего она упорно вставала с кровати каждый день, несмотря на противную слабость и дрожь в ногах. Ради чего делала первые самостоятельные шаги. Сама. Некому было ей помочь. Да она и не нуждалась в помощи. Зато она нуждалась в нём. Сердце Анны сжалось от боли при мысли о том, что ей придётся встречаться с Олегом. Ведь он теперь работал в соседнем отделении, которое отделяла лишь прозрачная дверь. Значит, их пути обязательно пересекутся. И Анна боялась этой встречи. Она сотни раз прокручивала в голове тот разговор и тысячи раз готова была убить себя за каждое сказанное слово. Она. И только она виновата во всём. Привыкла не верить и привыкла бить, не глядя. Вот и доигралась. Олег правильно сделал, что ушёл. Она не заслужила такого мужчину, как он. Но ей безумно не хватало его… Этих нежных поцелуев, крепких объятий и просто ощущения, что он рядом. Анна на миг закрыла глаза, отгоняя мысли об Олеге и пытаясь сосредоточиться. Сейчас не время раскисать. Для этого есть ночь и подушка… Каревская решительно шагнула на ступеньки и тут же почувствовала, как её локоть придерживает чья-то рука. «Олег!», — пронеслась в голове безумная мысль. Анна замерла, боясь пошевелиться. — Я помогу вам, Анна Сергеевна, — Орновицкий заботливо поддерживал её. — А то ступеньки у нас, сами знаете, скользкие. Мало ли что… Нельзя допустить, чтобы такая звезда, как вы, упала… — А вы бы и не против, — огрызнулась Анна, вырвавшись. То, как Орновицкий назвал её, больно резануло по сердцу. «Звёздочка моя», — прозвучал в ушах нежный шёпот. Анна мотнула головой, отгоняя наваждение. — Чего ты, Ань? — опешил Глеб. Конечно, он не понаслышке знал о характере Анны, но за последнее время она сильно изменилась. Вот только сейчас перед ним стояла прежняя Анна Каревская, готовая за малейший «шаг влево, шаг вправо» порвать на хирургические тампоны. — Ничего. — Анна не собиралась объяснять Орновицкому, почему у неё сейчас не было настроения на него и его льстивые шуточки. Глеб пожал плечами и поспешил вперёд, обогнав её и едва не ударив дверью. Анна едва успела выставить руку. Обиделся. Ну и чёрт с ним. — Здравствуйте, Анечка Сергеевна! — радостно поприветствовала её Татьяна Петровна. — Как ваши дела? Как здоровье? — АННА Сергеевна, — холодно осадила её Каревская. — Замечательно. И, не удостоив медсестру и парой лишних слов, Анна прошла мимо. — Вот стерва… — Пробормотала Татьяна, впрочем, так, чтобы Анна её не услышала. — Как же, изменилась она… Скорее зарплату повысят, чем Каревская человеком станет… Анна догадывалась о мыслях медсестры. Но они её даже радовали. Она заметила в глазах Татьяны Петровны тот самый хищный огонёк, с которого начинались все сплетни. Мол, давай, расскажи мне что-нибудь, а уж я постараюсь, чтобы об этом узнало всё наше отделение и парочка соседних. Но Анна не собиралась давать повод. Во всяком случае, не сейчас. Она медленно шла по коридору родного отделения. Палочка легко постукивала по полу, заглушая её шаги. В коридорах уже было людно, но Анне повезло: она пока не наткнулась ни на кого из коллег. Хватит ей и Орновицкого с Татьяной. А сейчас она просто шла, наслаждаясь полузабытым чувством этой медицинской карусели под названием «рабочий день хирурга». В воздухе чувствовалась смесь запахов, по которым любой поймёт, что пришёл в больницу. Этот запах буквально впитался в кожу Анны, в её одежду… Запах томительного ожидания и сумрачного воздуха палат. Запах горячего кофе, с которого обычно начинался день каждого врача в их отделении. Специфический медицинский запах, который преследовал каждого из них на работе и дома. Сейчас он казался Анне родным. Как же она, оказывается, скучала по всему этому… — Анна Сергеевна! — главврач поднялся ей навстречу, приветливо улыбаясь. — Рад видеть вас! Как ваше самочувствие? — Как видите, весьма неплохо. — Анна грациозно опустилась на стул, заботливо придвинутый Дзюбой. — И у меня к вам серьёзный разговор, Сергей Дмитриевич. — Я внимательно вас слушаю. — Главврач вернулся на своё место и, сложив руки в замок, вопросительно взглянул на Анну. — Не буду тянуть кота за хвост. — Анна решила обойтись без предисловий. — У нас «гуляет» место зав. отделением. Я знаю, что вы рассматривали две кандидатуры, ведь так? — она пытливо взглянула на главврача. Тот не отвёл взгляда. — Вы правы. — Спокойно ответил он. — Но всё изменилось… — Что изменилось? — перебила его Анна. — Вы же знаете… Ирина Васильевна сейчас не в лучшем состоянии… После того, что она пережила… Да и вряд ли она согласится вернуться. А вы… — Сергей Дмитриевич красноречиво глянул на тросточку, которую Анна поставила рядом. — Я вполне в состоянии приступить к работе. — Резко ответила Каревская. — Вам это скажет любой компетентный специалист. — Если вы про Наталью Юрьевну, то да, мы с ней говорили. — Главврач задумчиво прикусил дужку очков. Максимова горячо убеждала его, что Анна Сергеевна вполне готова приступить к работе. Но всё же Сергея Дмитриевича грызли сомнения. Безусловно, Каревская за все годы зарекомендовала себя на весьма высоком уровне. Фактически, она была одной из лучших хирургов больницы. Второй лучшей была Ирина Лещук. И когда встал вопрос, кого назначить зав. отделением, мнения разделились весьма категорично. Возможно, это и спасло тогда «жизнь» Лубя в кресле заведующего. Но сейчас решение должно быть принято. Отделение осталось без руководителя. А в больнице с такими вещами медлить нельзя. Поэтому вполне возможно, что Анна оказалась сегодня здесь весьма кстати. — А кроме того, у вас и вариантов-то нет. — Анна насмешливо приподняла бровь. — Максимова не пойдёт. Орновицкий не дорос. Сотниченко развалит отделение к чертям. Про Лещук вы сами сказали. К тому же, зав. отделения, который находится в процессе судебных разбирательств… — Которые вы затеяли, — подхватил главврач. — Признаюсь, Анна Сергеевна, меня ваш план удивил. Но он сработал. Клубочек оказался намного запутанней, чем мы все думали. И Ирина Лещук в нём — лишь невинный котёнок. — Насчёт невинного готова поспорить, — хмуро оборвала его Анна. — Давайте ближе к делу. Вы согласны? — На вашу кандидатуру? — Сергей Дмитриевич намеренно тянул время. Его забавляла настойчивость Анны. Хотя он её вполне понимал. За все годы работы можно уже и получить хоть какой-то бонус, кроме научных степеней. — Но не слишком ли вы торопитесь? Ведь вы не знаете, что вас ожидает.