Текст книги "Легенда о Блэке. Кубок Огня (СИ)"

Автор книги: uninterestingguy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

– Кто из вас знает о непростительных заклятиях?

Гарри промолчал и непроизвольно бросил взгляд влево. Рон и Гермиона смотрели в пространство, и он готов был поспорить, что на этот раз они тоже видят стеклянные глаза Снейпа.

Профессор обвел класс своим нормальным глазом и каркнул.

– Что, никто? От четверокурсников я ожидал большего.

У Гарри было четкое ощущение, что второй глаз – волшебный, который, судя по всему, видел сквозь предметы, был устремлен прямо на него. Он постарался отрешиться от этого и уставился на ножку профессорского стола. Нет, Гарри Поттер не хочет получить кучу баллов за непростительные заклинания.

Поднялась рука Парвати Патил.

– Оставьте этот цирк! Я не думаю, что у вас так много мыслей, чтобы устанавливать очередность. Если есть что сказать – говорите.

– Империус.

– Верно. – Шизоглаз (теперь-то Гарри понял, что прозвище вполне заслужено) заходил перед столом и заговорил несколько более нормально. – Заклятие подвластия. Подчиняет волю человека колдующему. В зависимости от силы волшебника может подчинять устным или мысленным приказам. В последнем случае – варьируется расстояние. От этого заклятия, как и от прочих непростительных не существует защиты. Однако ему может сопротивляться человек с сильной волей, или находящийся в сильном эмоциональном возбуждении. Сумасшедшие ему неподвластны. Сегодня каждый из вас испытает его на себе.

Поднялся ропот.

– ДА, ИМЕННО ТАК! Только так хоть кто-то из вас сможет понять, о чем я говорю! И я хочу знать, что вы из себя представляете. Еще?!

Как ни странно, на этот раз тишину прервал дрожащий, но упрямый голос Невилла.

– Круциатус.

Муди крякнул.

– Лонгоботтом, да? Двадцать баллов Гриффиндору. Верно! Круциатус. Заклятие боли. Ощущение, как будто вам в кости льется расплавленный свинец. Засовывают иглы в глаза. Выдирают ногти, по всему телу. Естественно, я не буду применять его к вам! Половина из вас сдохнет от разрыва сердца. Еще?!

Тишина.

– Что, никто? Вы знаете эти два, но не знаете третьего? ИЛИ ВЫ ПРОСТО ТРУСЫ?!

Молчание. Похоже, никто не собирался говорить этого.

Гарри, не отрывая взгляда от ножки учительского стола, разлепил ссохшиеся губы.

– Avada Kedavra. Заклятие темной магии. Девятый уровень. Эффект – смерть.

Гермиона вздрогнула, Рон сжал кулак так, что тот побелел.

– Да, Авада Кедавра. Заклятие смерти. Оно требует для выполнения большой магической силы и концентрированного желания убить. Далеко не все даже из Пожирателей Смерти способны на него. Это далеко не единственное заклятие, приводящее к гибели, но самое опасное. Не существует щита, которым от нее можно защититься, не существует никакого контрзаклинания. За всю историю известен только один человек, который смог его пережить и он сидит передо мной.

Шизоглаз остановился прямо напротив Поттера.

– Два – продолжая гипнотизировать ножку, и ощущая, как на нем скрестились все взгляды, без выражения возразил Гарри.

– Что ты сказал, Поттер?

– Авада Кедавру пережили два человека. Я и Волдеморт.

Тишина стала просто звенящей.

– Двадцать баллов Гриффиндору Поттер.

– Большое спасибо, – все так же безэмоционально отозвался Гарри.

Ему совершенно точно не нравился Аластор Муди.

– За применение любого из этих трех заклятий к человеку светит пожизненный Азкабан. И ЭТО НИКОГО НЕ ВОЛНУЕТ! Враг будет применять их. Порабощать вас. Пытать. Убивать. Всегда будьте готовы к этому. А теперь каждый из вас испытает на себе заклятие Империус. Я буду отдавать вам приказы, а вы попытаетесь им воспротивиться.

И, не дав никому даже мгновения на подготовку, он крутанулся на месте, невозможно быстро для своей деревянной ноги, и наставил палочку на Дина.

– Imperio!

Гарри невольно оторвал взгляд от Мордредовой ножки, уставился на однокурсника и его передернуло. У Томаса по лицу расплылась блаженная улыбка идиота, и он с собачьим обожанием уставился на Муди.

– Выйди к доске.

Дин встал и, деревянно поднимая руки и ноги, вроде как рисуют солдат в мультиках, вышел вперед. Гарри почувствовал, что его начинает тошнить.

– Представься.

– Дин Томас.

– Присядь.

Дин присел.

– Помаши рукой.

Дин помахал.

Муди дернул палочкой, обрывая заклинание.

– Отвратительно! Ты даже не пытался, Томас! Садись на место! Следующий! – палочка указала на Лаванду Браун. – Imperio!

Это было ужасно. Словно на каком-то параде безумия. Студенты по одному выходили вперед, называли свое имя, махали рукой и садились на место. Кто-то пытался сопротивляться, но максимум в чем это выражалось – отсутствие идиотской улыбки. Полностью побороть заклинание не смог никто.

И где-то на четвертом-пятом человеке Гарри понял, что же имел в виду Муди. Это было омерзительно. Жутко. Совершенно неестественно. Но это было нужно увидеть. Чтобы знать, что с тобой могут сделать. Империо – и он с улыбкой разбивает голову Гермионе. Империо – и Рон выбрасывает Джинни из окна. Империо – и Чжоу втыкает ему нож в спину. Он вздрогнул.

И именно в тот момент, когда он отвлекся на эту жуткую картину, Шизоглаз направил палочку на него.

– Imperio.

В голове мгновенно разлилась блаженная пустота. Никаких проблем. Никаких. Кто этот человек напротив? Это довольно милый парень, но что ему надо?

– Выйди к доске.

Выйти к доске? Что и все? Да легко.

Внутри вякнуло, было, вялое несогласие, но Гарри тут же треснул ему по голове. Оно что, не понимает ничего? Надо выйти.

Поттер вскочил из-за стола и направился к учительскому столу.

«Стой!» – снова взвыло что-то в голове. Он запнулся. «Почему?» «Это же не твое! Сопротивляйся!»

Сопротивляться? Чушь какая. Чему? Гарри пожал плечами и продолжил путь.

– Представься.

Он развернулся, обвел всех этих милых ребят взглядом, улыбнулся пошире и послушно сказал

– Гарри Сириус Блэк.

– Гарри!

Он повернул голову и бросил взгляд через плечо.

– У тебя, кажется, арифмантика?

– А у тебя Зелья. – Чжоу замялась. – Я ушла.

Блэк отвернулся обратно.

– Уже знаешь?

Она приблизилась и негромко сказала

– Думаю, что все уже знают.

– Ну да! Это же Хогвартс! – Он хрипло рассмеялся и поинтересовался – Ты пришла сказать, что передумала?

Она моргнула.

– Что?

– Ну, я же Гарри Блэк. Чудесные мальчики дальше по коридору. – Гарри снова издал смешок – Вот Пророк-то повеселится.

Чжоу, вспыхнула и уже открыла рот, чтобы бросить что-то резкое, но пересилила себя. Подошла, тоже запрыгнула на подоконник и серьезно посмотрела на него.

– Ты мне давно нравился. Ты добрый. И храбрый. И спокойный какой-то. Был раньше, сейчас меньше, это из-за этого?

Он потер лицо. Чжоу, не дождавшись ответа, продолжила.

– Сначала мы были просто маленькие, потом возле тебя крутилась Джинни Уизли. А Рон твой друг. А с чудовищем стало не до того. Тебя все обвиняли, а ты не боялся. Потом, когда успокоилась, начались дементоры, и снова стало не до того. – Чжоу вздрогнула. – Они страшные.

– И что, то, что я Гарри Поттер не имеет никакого значения? – скептически уточнил Гарри.

– Конечно, имеет, – возразила рэйвенкловка. – Меня это огорчает. Если бы ты был простым парнем, было бы проще. – Она помолчала и добавила – Вот Блэк совсем неплохо. То есть, конечно, плохо. Но лучше чем Поттер.

Он смерил ее взглядом и приподнял руку. Подождал, пока Чжоу пересядет поближе, и немного неловко обнял ее за плечо.

– А еще меня укусил оборотень.

Девушка немного вздрогнула, но выдавила

– День открытий.

– Я не заразился, не беспокойся, – весело добавил Блэк и посмотрел на нее. Именно в тот момент, когда она подняла голову.

Это было… странно. Как будто – он попытался подобрать сравнение – как будто по губам повозили яблоком. Не сказать, чтобы очень приятно. То, что кто-то живой сидел рядом, было куда важнее.

Гарри вздохнул и, прикрыв глаза, откинулся на стекло. У них было всего сорок минут до того как начнется ад, и он намеревался запечатлеть это ощущение как можно лучше.

Новость разнеслась со скоростью гоночной метлы. Но, вопреки ожиданиям Гарри, она не вызвала всплеска ненависти. Скорее в глазах у людей было недоумение. Большинству было совершенно неясно, каким невероятным образом Гарри, бывший Поттером без малого пятнадцать лет, вдруг мог превратиться в Блэка. Тот факт, что это именно факт, сомнений не вызывал, ведь признание было произнесено под Империусом, под которым вроде как не врут.

Пророк он на протяжении всей недели просто не открывал, так что не имел ни малейшего представления, прошлась ли по нему газета. Логика подсказывала что да, но что именно они напридумывали – тут воображение Гарри пасовало.

Друзья, само собой, оказались полностью на его стороне. Вернувшись тем вечером в гостиную, Рон треснул его по плечу, так что отнялась рука, а Гермиона крепко обняла. Ни первый, ни вторая ничего не сказали, но этого и не потребовалось. Всё уже сказала Чанг. Честно говоря – сказала немного не то, что следовало бы, но зато искренне, и за это Гарри был ей благодарен.

Остальные гриффиндорцы просто смерили его удивленными взглядами и пожали плечами. Проведя с ним в одной гостиной (а кое-кто – и в одной спальне) три года, к причудам как-то привыкли. В конце концов – как заметил Дин в ответ на осторожный вопрос – быть Блэком не сильно хуже, чем говорить на змеином языке. А Кэтти Бэлл, случайно присутствовавшая при разговоре, добавила, что в этом даже имеется определенный шарм, от чего Гарри вообще выпал в осадок.

Промолчал даже Малфой, хотя и по другой причине – кажется, еще просто не решил, как к этому относиться. В конце концов, дразнить Гарри фамилией было немного глупо, если учесть, что Сириус был слугой Волдеморта. Это было все равно, что дразнить самого Драко тем, что он учится в школе Дамблдора.

Так что, следовало признать, что Гарри оказался в тупике. Он ожидал волны упреков, которой не последовало, и сейчас находился в легкой растерянности.

А в субботу, после второго сеанса кормления раков, к нему снова подошел Деннис Криви и передал коротенькую записку. На ней мелким аккуратным почерком были написаны всего два слова.

Карамельные шахматы

Он немного постоял перед дверью в кабинет директора, вздохнул и решительно постучал.

– Входи, Гарри, – донеслось изнутри.

Кабинет ничуть не изменился. Те же стеллажи с книгами, переглядывающиеся портреты на стенах, какие-то устройства загадочного назначения, клетка с фениксом и, естественно, сам директор. Гарри посмотрел в яркие синие глаза, взглянувшие на него поверх очков-половинок, и подумал о том, что Альбус Дамблдор был, наверное, самой волшебной частью своего кабинета.

– Присаживайся, Гарри. Будешь чай?

Парень уселся в кресло, кивнул и с легкой завистью посмотрел на появившуюся прямо перед ним чашку. Завтра же надо взять в библиотеке книгу по высшим трансфигурациям.

– Вы меня вызывали, профессор?

– Я просто хотел узнать как ты, мой мальчик. Сейчас все очень заняты подготовкой к Турниру, прости, что не поинтересовался раньше.

Гарри пару секунд подумал над ответом.

– Неплохо. Но и не хорошо. Но жить можно.

Дамблдор чуть улыбнулся.

– Ремус писал мне, что взялся за твое обучение.

– Да, он занимался со мной Защитой летом. Но ничего запрещенного, – тут же оговорился парень.

– Я совсем не против, Гарри, защищать себя это очень хорошо, ты мог в этом убедиться за время обучения. – Директор немного виновато развел руками. – Далеко не всегда помощь успевает вовремя. Но в прошлом году – его снова пронзили синие глаза – ты сказал, что собираешься убить человека.

Гарри нахмурился. Действительно сказал.

– Профессор Дамблдор, я…

А что «я»? Передумал? Или не передумал?

– Я просто прошу тебя быть осторожным, – прервал директор его размышления. – Мне понятны твои чувства, хоть я и не одобряю их. Но и Сириус Блэк и, само собой, лорд Волдеморт – очень сильные волшебники. Если ты попытаешься их найти, это может очень плохо закончиться.

– Я не собираюсь искать отца или Волдеморта, профессор, – твердо ответил Гарри. – Но ведь они – будут?

Дамблдор помолчал и признал.

– Да, Гарри, они будут.

– Тогда я должен быть готов.

Директор покачал головой.

– Я хотел бы оградить тебя от этого.

– Я бы тоже этого хотел, – согласился Гарри, а потом неожиданно даже для самого себя спросил – Профессор, будет война?

Вопрос повис в воздухе.

– Почему ты так решил, Гарри? – спокойно поинтересовался директор.

– Черные Метки, – начал перечислять парень – Пожиратели Смерти, Сириус Блэк, Крауч, который неизвестно как выжил. Ремус тоже сказал, что наступают темные времена. Ведь становится всё хуже? Никто, кажется, этого не замечает, но я ведь прав?

Профессор Дамблдор довольно долго молчал, а потом улыбнулся, но как-то невесело.

– Да, Гарри, все действительно становится хуже, – согласился он и заметил – Вы слишком быстро взрослеете.

– Гермиона сказала то же самое.

– Мисс Грейнджер всегда отличалась завидным умом, – кивнул профессор.

– Зачем тогда проводить этот Турнир сейчас? – спросил парень, но тут же вспомнил, с кем разговаривает, и оговорился – Простите, профессор. Но это действительно странно.

Дамблдор покачал головой.

– У меня не так много власти, как ты думаешь, мой мальчик. Турнир Трех Волшебников – международное мероприятие, в которое вложили силы многие люди.

– И вы ничего не можете сделать?

– Нет, Гарри, я ничего не могу сделать.

Парень помолчал. Это было ударом, но не таким сильным, как он ожидал.

Дамблдор не всесилен. Он впервые понял это на втором курсе, осознал четче на третьем, и вот теперь пришло окончательное понимание. Все они делают то, что могут. Гарри с друзьями в гостиной Гриффиндора, мистер Уизли у себя на работе, Ремус Люпин – везде, где ему приходится обнажать палочку. Альбус Дамблдор – в своем кабинете. Даже Чжоу Чанг, сидя на подоконнике вносит свой вклад.

Но никто из них не обладает безграничной силой. Надвигается лавина, и все что они могут – достойно встретить ее. Все.

Неожиданно Гарри понял, зачем сегодня оказался в этом кабинете. Неопределенность, висевшая над ним с конца прошлого года, растворилась.

– Профессор Дамблдор, я хотел бы принять свое настоящее имя.

Глаза за стеклами очков блеснули.

– Ты уверен?

– Нет, – честно ответил Гарри. – Но это выглядит так, будто бы я бегу от чего-то. А я больше не хочу бежать, профессор. Я сын Лили Эванс и этого не изменить. Джеймс Поттер отдал за меня жизнь и этого не изменить. Но мой отец – Сириус Блэк.

– И этого тоже не изменить? – закончил за него Дамблдор.

– Да.

– Если это твое решение, Гарри, то так тому и быть.

Парень кивнул.

– Да, это мое решение. – Он сделал паузу и, немного растеряв уверенность, спросил – Мне надо написать какое-то письмо в Министерство?

Альбус Дамблдор улыбнулся.

– Вообще говоря, мой мальчик, обычно так и делается. Но я пока еще глава Визенгамота, если ты не забыл. Уж на это-то моей власти хватит.

Гарри смущенно отвел взгляд. Он действительно забыл.

====== Глава 8 ======

Комментарий к Глава 8 * Карта полнолуний все равно сильно отличается на разных ресурсах, так что я позволил себе ее чуть-чуть подвигать.

И да, я поменял палочку Гарри, думаю, родства с ослом ему и так хватит, пусть будет немного бобра.

Глава 8

«Сам знаешь, тут, в Лесу, нельзя пускать в дом кого попало»

(с) Кролик

Ремус ответил только через неделю, зато письмо содержало довольно много интересного. Информация, как написал сам оборотень, была получена от Кингсли Бруствера – служащего аврората, с которым он был дружен, и Люпин очень убедительно просил оставить ее при себе (что было совершенно излишним). Оказалось, что аврорат получил разрешение на эксгумацию Крауча младшего. Вместо Бартемиуса в могиле оказалось тело его матери. Каким образом – пока было совершенно неясно, но это косвенно подтверждало диковатую теорию Рона. Однако Гарри ее в ответном письме излагать не стал, рассудив, что в аврорате и без того сидят не идиоты.

В Пророк эта информация, само собой, не попала, как и кое-что еще – как писал Ремус, ссылаясь все на того же Бруствера, состояние тел сильно отличалось. Крауч старший был убит жестоко, с применением довольно тяжелых заклятий, по-видимому, в бою, а вот на теле младшего – никаких особенных повреждений не обнаружили, за исключением одной маленькой детали – вырезанного сердца.

Заканчивалось письмо почти истерическим призывом быть осторожнее, держаться подальше от всего подозрительного и ни в коем случае не покидать Хогвартс.

Гермиона закончив читать бумагу, которую Гарри передал им с Роном, возмутилась.

– Как он вообще пишет нам такие вещи? То есть, я имею в виду, это очень мило с его стороны, но мы же еще студенты!

– Брось, Гермиона. Можно подумать, ты не видела чего покруче.

– Причем здесь это, Рон? Есть же какие-то нормы.

Гарри промолчал, хотя в глубине души был согласен с Роном. Оттого что Ремус промолчит – сердце Краучу обратно в грудь не влезет. Очень хорошо, что бывший профессор перестал держать их за идиотов, если бы он был чуть честнее на прошлом курсе, рассказывая о Поттерах – возможно, конец года был бы куда менее мрачным. Хотя, ставить это оборотню в вину Гарри, естественно, не собирался.

В учительских журналах сменилась его фамилия. Первую неделю все преподаватели путались (конечно, за исключением профессора МакГонагалл – та не путалась никогда), но потом привыкли. Никакой более активной реакции от студентов он так и не дождался, хотя, постепенно начал понимать, в чем тут дело. В отличие от «просвещенных» – остальные воспринимали грядущий Турнир как веселый праздник, и все мысли были забиты исключительно им.

Блэк ожидал, что ему влетит за прогул по Зельям, но Колдуэлл на следующем уроке то ли сделал вид, что ничего не было, то ли и вправду не заметил его отсутствия. В принципе, парень бы не удивился.

Как ни странно, несмотря на свою горячую «любовь» к зельеварению, Гарри начал получать от уроков «чокнутого профессора» определенное удовольствие. Манера Колдуэлла вести занятие ничуть не изменилась – он все так же гримасничал и вываливал на них кучу совершенно бредовой информации, а потом давал абсолютно невыполнимое задание, которое сам выполнял с блеском. Приготовление зелья в его исполнении тоже напоминало сущий цирк – профессор бегал вокруг котла, размахивал руками и бормотал какую-то околесицу.

Однако, пару раз бросив взгляд на Гермиону, парень отметил, что подруга наблюдает за всеми этими кривляниями предельно внимательно и попробовал последовать ее примеру. На первый раз он ничего не понял. И на второй тоже. А потом его озарило. Где-то, кажется, в каком-то фильме он слышал аналогию про ассистентку фокусника. Симпатичная девушка находится на сцене вовсе не потому, что ее участие так необходимо, а просто чтобы отвлекать внимание зрителей.

Это был фокус. Вся эта тарабарщина и болтовня про зонтики была совершенно лишней. Вот профессор произносит что-то вроде «крибли-крабли-бумс» и взмахивает правой рукой, а левая в это время берет щепотку порошка из крайней правой миски и бросает в котел. Не из второй справа, где были толченые когти сумеречной кошки, положенные по рецепту, а из крайней – с зубами гидры. Гермиона на мгновение опустила взгляд в тетрадь, быстро перелистнула пару страниц назад и обвела карандашом какую-то фразу. Блэк скосил глаза и прочел «Странно заводить кошек, потому что они изящные – змейки лучше, гнутся все целиком. Много змеек! И кошки царапаются. Хотя, змеи кусаются – тоже проблема». Парень пару секунд тупо посмотрел на этот пассаж, а потом написал на чистом листе «когти сумеречной кошки <= зубы гидры». Встряхнул головой, прищурился и снова уставился на профессора. Это был вызов.

С этого момента они стали пялиться на Колдуэлла вдвоем, на следующем занятии к ним, хоть и без особой охоты, присоединился Рон. Чуть позже подвох заметил кто-то еще, рассказал кому-то другому, и к концу месяца весь класс смотрел странному профессору в рот, строча как сумасшедшие. Это был, наверное, самый странный способ преподавания, который Гарри мог вообразить, но он работал.

А вот уроки Защиты его стали откровенно пугать. Муди подавал материал куда проще – он его просто показывал.

– Flagellum!

И стол разлетается на две половинки.

– Pere!

И в наколдованной доске появляется аккуратная дырка.

– Cicaro!

Поверх дырки ложатся два симметричных разреза.

– Conversus!

И Гарри сам не может понять, где его правая рука, а где левая.

Люпин по сравнению с этим человеком был белой и пушистой болонкой.

Слава Мерлину, к ним Шизоглаз особенно опасные заклинания не применял. Иногда Блэку казалось, что с профессора бы сталось добануть кого-нибудь заклятьем кнута, просто чтобы они «почувствовали, как это – когда тебе отрубают руку».

Зато Муди продолжил практиковать Империус, и в конце каждого занятия они снова превращались в послушных болванчиков. Подавить заклинание у Гарри так и не вышло, хотя, пару раз он, как ему казалось, был близок. На память от второго у него остался синяк на коленке – споткнулся, пытаясь отвернуть от доски.

Как восторги, так и негодование студентов потихоньку росли, а Блэк все сильнее уверялся в мысли, что профессор капитально двинулся головой на войне, которой ему, видимо, очень не хватало. Парень вполне мог его понять (чисто теоретически, разумеется), но в качестве образцов, то есть людей, которых он вообще видел в серьезном бою, у него были всего два человека – Сириус Блэк и Ремус Люпин. И на Ремуса Муди совершенно не был похож.

Что касается остальных предметов, то тут все было спокойно. На арифмантике он теперь по большей части спал. Пару-тройку занятий профессор Вектор ограничивалась косыми взглядами, однако потом ее терпение лопнуло, и она вытащила Блэка к доске, потребовав пересказать материал. К ее глубочайшему удивлению – Гарри пересказал, после чего был осмотрен недоуменным взглядом и отпущен обратно в царство Морфея.

Примерно та же ситуация была на заклинаниях. Уж в этих-то двух предметах учитель натаскал его что надо, тем более что с началом учебного года парень и сам не забросил заниматься, а после разговора с Дамблдором и вовсе вгрызся в книги как в шмат мяса. Собственно поэтому для сна и использовалась каждая свободная минута, и их (минут) все равно не хватало. На него уже начинали мрачно поглядывать и Рон и даже Гермиона, поскольку чуть ли не каждый вечер Блэк проводил с какой-нибудь книжкой в одной руке и карандашом в другой. Он даже честно попытался добыть у мадам Пинс пособие по высшей трансфигурации, но получил ответ, что без разрешения всяким неучам такие книги не выдают.

Глядя правде в глаза с трансфигурацией все действительно обстояло куда печальнее, чем с заклинаниями, но, вдохновленный примером директора, Гарри собирался исправить это в самом скором времени.

Картину портили два самых паршивых, на его взгляд, предмета – Гербология и История Магии (Зельеварение в его личном рейтинге постепенно поднималось), но с ними он ничего поделать не мог. Впрочем, немного подумав, Гарри пришел к выводу, что не так уж это и нужно. В конце концов, он хотел защититься от сторонников Волдеморта, а не стать круглым отличником. В целом его успеваемость и так держалась на более чем приличном уровне. Хотя, до Гермионы ему все еще было как до Китая пешком.

Было очень стыдно, но день рождения подруги он проспал. В ночь на девятнадцатое за ним снова пришел его личный кошмар – была полная луна. Гарри полагал, что уже привык, и ничего особенно жуткого не ждал, но оказалось, что он ошибался. Наверное, к этому невозможно привыкнуть, просто воспоминания немного поблекли, забитые новыми впечатлениями. Честно говоря – про полнолуние он вообще совершенно забыл, и это сыграло с ним не самую хорошую шутку.

Домашнее задание Гарри сделал еще в субботу, от арифмантики его уже тошнило, никаких особенных планов не было, и они с Чжоу в тот вечер сильно загулялись, допоздна просидев во внутреннем дворике. Когда спохватились – отбой уже прозвучал, и на охоту вышел бдительный завхоз со своей верной подругой – миссис Норрис. Попадаться, да еще и вдвоем, было совершенно не с руки, так что пришлось воспользоваться Картой Мародеров, предварительно взяв с девушки клятвенное обещание, что от нее про артефакт никто не услышит. Положа руку на сердце, не то чтобы существование Карты было абсолютной тайной – о ней знали и близнецы Уизли и, как подозревал Гарри, еще некоторое количество людей. В конце концов – сам Филч. Но увеличивать число осведомленных лиц не очень хотелось.

Он безопасной дорогой проводил Чжоу до гостиной, сорвал пару поцелуев и спокойно отправился к себе. Тут-то это и произошло.

Его скрутило прямо в коридоре. Из горла вырвался какой-то слезливый хрип, ноги подогнулись, скрюченные от боли пальцы проехались по стене, и Блэк распластался на полу. Тело словно начинили осколками костей. Он тихонечко взвыл, перевернулся на спину и, ухватив край мантии, затолкал его в рот. Крутанулся в одну сторону, в другую. Встать не получилось.

Нет, боль не была ослепляющей или лишающей рассудка, наверняка, Круциатус, или даже более легкая Тормента, – куда более неприятные штуки, но нормально передвигаться в таком состоянии было совершенно невозможно. Добраться до гостиной нечего было и думать.

Из горла снова вырвался стон. Мордред, будет просто отлично, если Филч найдет его в таком состоянии!

Вдохновленный этой мыслью, Блэк все-таки смог перевернуться и, пачкая мантию в пыли, пополз. На то чтобы добраться до конца коридора ушло минут десять. На лестничный пролет, вот сюда. В чулан. Метлы, щетки, банки с чистящим средством. Не слушающимися пальцами, Гарри каким-то невероятным образом сумел вытащить палочку и наставить ее на дверь. Прохрипел

– Signaculum! – услышал щелчок и провалился в темноту.

Выбравшись утром из святилища чистоты, он почти не отражал действительность. Кое-как доковылял до гостиной, под испуганными взглядами друзей прошел в спальню и, вкривь и вкось переодевшись, отправился на уроки. К счастью, ни одного занятия со Слизерином у них в понедельник не было, уж Малфой-то бы не упустил бы случая проехаться по его состоянию. Сразу после того, как занятия завершились, парень вернулся в спальню и отключился до следующего утра.

Так что отпраздновали друзья без него, зато в компании с Хагридом, от которого принесли «больному» кусок самодельного торта. Торт, кстати, был хорош, умение Хагрида их печь Гарри отметил еще в свой первый день рождения в Хогвартсе. Было совершенно непонятно каким образом вкусные торты уживаются с совершенно несъедобными пряниками, но факт оставался фактом.

Раки лесничего росли не по дням, а по часам. Если на первом занятии они были размером меньше кулака, то на втором – уже примерно в ладонь длиной. На третьем – в две. На четвертом Симус, заглянувший в бочку, получил в лицо заряд пламени и лишился бровей. После этого все последовали примеру Гарри и старались не приближаться к опасным существам ближе, чем того требовало поддержание левитационных чар.

Кому как, а Блэку это служило напоминанием. Чем скорее вырастут зверушки Хагрида – тем скорее участники Турнира с ними встретятся. То есть связь была обратной, если вообще была, но одно было истиной – каждый новый дюйм страшилищ приближал неизбежное. Первый месяц учебы неожиданно оказался очень длинным, но все равно не был резиновым – гром должен был грянуть.

И он грянул. Проснувшись очередным субботним утром, Гарри бросил взгляд на календарь и понял, что наступило первое октября.

За завтраком директор сделал объявление.

– Сегодня наступил день, которого, я думаю, многие из вас ждали. Вечером в девять часов прибывают делегации Шармбатона и Дурмастранга. По этому случаю сегодняшние занятия отменяются. – Профессор Дамблдор подождал, пока радостный гул стихнет, улыбнулся и продолжил. – Надеюсь, все мы постараемся произвести на гостей хорошее впечатление.

Директор сел обратно, и в зале тут же поднялся гомон.

– А что это вообще за школы такие, кто-нибудь знает? – поинтересовался Симус. – А то я вот ни про одну не слышал.

– Шармбатон французская, – отозвался Рон. – Мы на чемпионате видели народ оттуда. А про Дурмстранг не слышал ничего.

– Дурмстранг где-то в Восточной Европе. И у него не очень хорошая репутация, – чуть нахмурилась Гермиона.

– Почему?

– Ну, раньше все было нормально, а потом школу захватил Гриндевальд, и в ней расцвели темные искусства.

– Так его вроде бы Дамблдор победил?

– Победил. Но след все равно остался, там до сих пор сильный уклон в темную магию. По крайней мере, так пишут, – девушка пожала плечами. – Может быть, на самом деле ничего такого и нет.

– Вот сегодня и увидим, – подытожил Рон. – Вряд ли Дамблдор пустил бы в Хогвартс кого-то совсем темного.

Блэк, в свете последних откровений директора, в этом сомневался, но озвучивать свои мысли не стал.

Целый день в замке царило предпраздничное возбуждение. Филч полировал все, до чего мог дотянуться, даже то, что не полировалось в принципе, студенты, невиданное дело, по собственной инициативе вылизывали гостиные и спальни (можно подумать, в них кто-то из гостей попадет) и вычищали форму. Преподаватели ходили будто навеселе. Прямо на глазах у Гарри профессор Синистра рявкнула на каких-то второкурсников, сидевших на подоконнике, и сняла с них десять баллов за имидж не соответствующий статусу Хогвартса. Потом развернулась и тут же запуталась в собственной мантии, едва не полетев на пол. Из всеобщей картины выбивались только шесть человек. Колдуэлл, который как был идиотом, так и остался, МакГонагалл, которую смутить чем-либо было трудно, Муди, который АВРОР, и их троица.

Еще, скорее всего, директор, но Альбуса Дамблдора Гарри после завтрака не видел.

Впрочем, преподавателей, наверное, считать не стоило, а что касается гриффиндорцев, то и Рон и даже Гермиона периодически все же поглядывали на суетящийся народ с рассеянной улыбкой. В результате Блэк оказался единственным мрачным типом во всем замке, и его весь день преследовало ощущение, единственного нормального в сумасшедшем доме. Или же – единственного психа среди толпы нормальных людей. Палочку он переложил в рукав и постоянно держал под рукой Карту Мародеров. Немного подумав, дополнил комплект мантией невидимкой, плотно скатав ее и затолкав в карман.

– Ты становишься шизофреником, дружище, – заметил Рон, оценив приготовления друга.

– Лучше быть живым шизофреником, чем мертвым оптимистом, – мрачно отозвался Блэк.

– Уверен? – развеселился Уизли. – Глянь на Шизоглаза.

– Действительно, Гарри, – поддержала Рона Гермиона. – Я не думаю, что сегодня кто-то на нас нападет.

Парень счел за лучшее промолчать. Он и сам понимал, что зря накрутил себя, но перестать валять дурака – значило в этом признаться, и другого выхода, кроме как валять еще большего дурака уже не было.