Текст книги "Разложение (СИ)"

Автор книги: troyachka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Лэнс.

– Конечно, помогу, Лэнс. Хоть это и опасно, стоит тебя предупредить. Изучать психологию далеков – одна из самых сложных и опасных задач во вселенной.

Риддл – отличный манипулятор, но Лэнс видел его попытки за милю. Это забавляло и одновременно вызывало интерес. Сложная задача, так? Опасная? Переключиться в другое русло, устроить себе импровизированный отпуск и возвратиться с багажом новых знаний. Может, и супервизия не понадобится. Он сам с этим разберется.

– Мне нужно будет вернуться сюда, в это же место и время, – сказал Лэнс.

– Безо всяких проблем, мой друг. – Риддл усмехнулся и невпопад добавил после недолгой паузы: – Всегда хотел понять, как у Пятого получалось возиться с такой толпой.

Он снова широко повел рукой. Там, куда он указывал, прямо посреди площадки стоял знакомый уже красный диван, угловатый, по моде шестидесятых. На мгновение Лэнс заколебался – это все показалось ему чудовищной, непродуманной авантюрой, – но потом вспомнил о Гаутаме, Каане и о том художнике из Торчвуда. О Клайде. Который рисовал в самой кризисной ситуации. Рисовал и улыбался.

Спасение в любимом деле. Любовь – это ответ.

И, когда Риддл отодвинул в сторону подушку, Лэнс смело шагнул внутрь.

========== Уровень С. Король лаборатории ==========

– Захватчики разрешили пожарным и медикам прибыть на Даунинг-стрит. После обстрела правительственное здание…

Клайд смотрел в развернутый комм, едва осознавая, что именно говорит усталый, хоть и профессионально сдержанный диктор. Рядом с коммом лежал блокнот: жирные, неуверенные линии, нервные штрихи, схематические фигуры. Корабль. Коридор – по памяти, один из последних набросков. К-9 у пульта. Два человека на полу: один обнимает другого. Если не знать, что с натуры, выглядит, будто Клайд использовал в качестве референсов картину про безумного русского царя.

– Пострадавших при взрыве госпитализировали…

Совершенно бестолковые рисунки. Куда их теперь? Слишком много событий, и с начальной задумкой они не стыковались. Все перемешалось. О чем теперь рисовать? Как вписывать доктора Эдди в сюжет с летающей тарелкой, инопланетным пацифистом и спасающим его психологом? А как вписывать психолога и прочих в сюжет с пугающим доктором Кости?

Доктор же задумчиво ходил вокруг светящегося стола и, словно фишки на сукно, клал и передвигал по его поверхности черные угловатые обломки. Паззл. Сложная игра на одного человека. Его явно не волновали ни вторжение, ни обстрел, ни кадры с места событий.

– Зафиксированы мозаичные замены в Норидже… Наш корреспондент докладывает…

Сюжет не выстраивался никак. Крайчек, которого отправили в Штаты вместе с ЛвЧ – что он там делает сейчас? А что делают монстры с тентаклями? Каан оставил Клайда на острове и убрался вместе с агентом-психологом куда-то дальше.

– Неопознанный летающий объект, вторгшийся в воздушное пространство США, продолжает вести обстрел…

Кости глухо постукивали, касаясь друг друга. Доктор Эдди, судя по всему, снял их все и теперь выкладывал на стол заново. Собирал мозаику. Разочаровался в предыдущем результате. Клайд зевнул: уши начало закладывать, и голова заболела, как будто на остров с моря надвигалась гроза. Синие тяжелые тучи, которые так здорово и трудно рисовать акварелью. Плотный угрожающий фронт, неотвратимо приближающийся к маленькому зеленому клочку суши.

На столе вырисовывался… нет, не скелет. Экзо… это означает панцирь. Не такой, как у крабов. Вообще ни на что не похожий. Доктор Эдди кружил у стола, безошибочно складывая обломки на нужное место.

– Заявление китайских лидеров…

Индонезия капитулировала. Война так и не началась. Япония не стала бросать бомбы, да они с самого начала были против. Не идиоты же – слишком близко от их собственного побережья. Китайские войска оккупировали Джакарту. Можно было бы отключить трансляцию и глянуть в сети, что там сейчас творится, но Клайд не тронул комм. Он взял блокнот.

Найти бы сценариста! Может, попросить Марию? Нет, она только посмеется.

А Люк пропал.

– Беспрецедентное вмешательство внеземных цивилизаций… Первое со времен так называемого «Дня чуда», когда погибло…

Клайд медленно моргнул. Рани. Он только сейчас о ней вспомнил. Люк, Мария, К-9, Сара Джейн… но Рани словно стерли из его памяти. И только сейчас… она пропала в одном из лагерей. Первая категория. Нет, это не реткон. Если вспоминаешь что-нибудь, стертое ретконом, оно кажется сном – или наоборот, ощущается слишком ярко. Но Клайд просто знал, что Рани погибла во время Дня чуда, и именно поэтому он и не пошел в ЮНИТ… Хотя его приглашали.

Именно поэтому они все разошлись. Даже не из-за смерти Сары Джейн.

– В Вашингтоне продолжается обстрел… Корабль интервентов ведет боевые действия…

Из черепа этого существа росли две антенны: их обломки доктор Эдди аккуратно выложил линиями на столе. Панцирь приобретал очертания – нечто, похожее на насекомое и ракообразное одновременно. Еще бы вспомнить школьные уроки биологии. Было у них общее название, но Клайд давно забыл все эти классификации.

– Феноменоптера, – выдохнул доктор Эдди.

Клайд снова зевнул. Как в самолете… неужели действительно надвигается шторм? Но здесь, в бункере подземного госпиталя, этого даже не услышишь. Кажется, у доктора Эдди нет внешних следящих устройств, а может, он попросту их не включает.

Панцирь был уже почти полностью закончен. Он выглядел, как цепь пологих черно-коричневых холмов. Как волны. Как толстая, грубая чешуя, натекающая одна на другую.

Доктор Эдди возился с черепом.

– Представитель инопланетян ведет переговоры… Требования сложить оружие…

Клайд усмехнулся. К-9, наверное, отрывается по полной. Безумный приказ, так он сказал? Совершенно точное определение. Доверить этому кибернетическому умнику разговаривать с правительством… а кто же тогда атакует Вашингтон?

Доктор Эдди бросил на Клайда быстрый взгляд и тут же отвернулся к столу. Сюжет комикса, конечно, рассыпался, как десятый дом по Даунинг-стрит после выстрела, но доктор все равно привлекал внимание. Можно подумать еще. Переделать что-нибудь. Но сценарист все равно нужен. Или спросить самого доктора Эдди? Хотя он вряд ли сможет придумать историю. Расскажет свою, разве что.

– Наш корреспондент из Вашингтона сообщает… вражеский корабль подбит! Он начал снижаться и теперь падает…

Клайд встал и подошел к столу поближе, так, чтобы видеть доктора за работой. Тот лихорадочно тыкал обломками в почти целый череп… уродливый, как ночной кошмар. Изогнутая пародия на губы над костистым гребнем челюсти. Шишки. Пустые глазницы.

– Вы бы отдохнули, профессор, – сказал Клайд.

– Нельзя. Нельзя прерываться, – пробормотал доктор, – алгоритм не позволяет… Не мешайте мне, молодой человек! Выпейте кофе. Налейте себе из кофейника.

Опять эта дрянь, еще и заваренная по-американски, в куче воды и без сливок. В прозрачном чайнике – называть эту штуку кофейником не поворачивался язык. Клайд из вежливости налил коричневую жижу в пластиковый стакан и, держа его в руке, вернулся к столу.

Это как игра, и правда. Доктор боялся проиграть, он хватал обломки и клал их на место один за другим. Что случится, если он проиграет? Чудовище оживет и сожрет их обоих?

– Падение космического корабля повредило… Благодаря своевременной эвакуации жителей и правительства…

Можно взять блокнот и зарисовать доктора Эдди за работой. Но Клайд просто стоял со стаканом и молча следил за тем, как профессор вставляет на место последние мелкие осколки.

– Все, – выдохнул он, выпрямился и закрыл глаза. На его лбу поблескивали капли пота. Нечесаная седоватая шевелюра причудливо обрамляла лицо.

Ничего не произошло. Монстр не встал, не зашевелился. Просто целый панцирь с усиками и уродливыми выступами.

– Это насекомое?

– Членистоногое. Феноменоптера семисапиенс.

Да, точно, членистоногое. Как креветки или пауки. Это было странное чувство – как будто Клайд стоял на пороге, но не мог сделать последний шаг. Чего-то не хватало. Какой-то последней детали. Голова кружилась, но давление, кажется, выровнялось. Буря пронеслась мимо.

– Мы прерываем нашу трансляцию сообщением… Они возвращаются! Утраченные в результате Мозаики места возвращаются обратно! – радостно выкрикнул диктор. – Наш корреспондент из Нью-Йорка сообщил, что пропавший одним из первых Центральный парк…

– Выпейте кофе, – повторил доктор.

И в этот момент все стало ясно. Фрагменты сложились разом, за один вдох, как будто Клайд знал это с самого начала.

Именно из-за этого скелета все и получилось. Сложив его, доктор Эдди решил проблему. Но тогда, выходит, Каан руководил этим? Создал ее изначально?

И, значит, им не нужны лишние свидетели. Например, Клайд Лэнгер – совсем лишний.

Он улыбнулся и спросил:

– Там реткон?

Доктор смешался, опустил голову. Сейчас бы его тоже стоило зарисовать: смущение было таким ярким и наглядным. Если по Каану приходилось угадывать, то с доктором Эдди все оказалось куда проще.

– Ну… да, – ответил он наконец. – Вы не должны знать о том, что здесь случилось.

– А что здесь случилось? – спросил Клайд, продолжая улыбаться. Он поставил стаканчик с кофе на край стола. – Вы сложили свой скелет, только и всего.

Доктор Эдди молча сверлил его взглядом.

– Я не умею играть в социальные игры, но вы, молодой человек, умеете, и неплохо. Хотите сказать, что оставите это все в секрете? Даже от капитана Харкнесса?

– Тем более от капитана Харкнесса.

Пульс барабаном стучал в ушах, бился в кончиках пальцев. Доктор Эдди, устало опустив плечи, отошел в угол, к письменному столу, и сел в вертящееся кресло. Терминал за его спиной автоматически включился, засветился большой экран.

– Знаете, профессор, – сказал Клайд, – во всяких детективных сериалах полицейский, который поймал злодея, должен рассказать ему все, что тот сделал, описать все его действия и поступки. Потому что зрителю нужна развязка и объяснение, а серии – нужный градус напряжения, потому что герою можно в последний момент нанести смертельный удар. В комиксах тоже так делают, правда, реже. Но я не полицейский, а вы не злодей. Я не буду ничего вам пересказывать, а вы не будете оправдываться. И никаких ударов.

Доктор сидел, сложив руки на коленях, и смотрел перед собой.

– Я не понял ни слова из того, что вы только что сказали.

– А, пофиг, – ответил, улыбаясь, Клайд. – Но ведь вы делали это не просто так. Кости доставал Каан, значит, это его рук дело. Вы работаете вместе за спиной у Джека. Это же просто супер!

– Король лаборатории, – сказал доктор Эдди.

– Чего?

– Я – король лаборатории, – повторил он и наконец улыбнулся: неуверенно и несмело, но радостно. – Когда-то давно мы с моим коллегой и другом ставили вместе эксперименты. Иногда они приводили к разрушениям. Это тоже был эксперимент. Мы проверяли привязку квазитемпорального поля к телу планетарного масштаба. Через этот скелет. Но фрагментов не хватило, чтобы провести опыт быстро.

– Удачно? Эксперимент получился?

– Вполне. Все было под контролем.

Если не считать нескольких мелочей, ага. Клайд усмехнулся.

– Кажется, жизнь возвращается в нормальное русло! – раздался в тишине голос диктора. – Минуту назад корабль, который находился над Лондоном, поднялся выше и на данный момент не фиксируется более никакими средствами обнаружения. Полиция сообщает, что ведется расследование…

Раньше Клайду всегда казалось, что он не на своем месте. В школе или колледже, который он так и не закончил, в закусочных, где он подрабатывал, или Торчвуде, где делал то же самое – подавал кофе. Везде, всегда. Когда пропал Люк, когда умерла Рани, когда их братство развалилось. Но теперь эта ярко освещенная лаборатория вдруг показалась ему самым удобным и уютным местом на Земле. Клайд понимал, что здесь не останется, но всегда мог вернуться.

– Я хочу знать, – сказал он. – Хочу участвовать. Хочу быть в ваших рядах. Делать то же, что и вы. Помогать. Быть полезным.

– Вам придется учиться и слушать, – ответил доктор.

Как будто он не делает того же все остальное время!

– Без проблем.

Может быть… может быть, они смогут помочь в поисках Люка. Клайд взял со стола уже холодный стакан, повертел в пальцах и выплеснул в ближайшую раковину.

– И много работать, – добавил доктор Эдди.

– Я готов.

– И хранить это в секрете, как вы сами понимаете.

Клайд фыркнул.

– Да уж конечно!

Если бы доктор Эдди был традиционным злодеем, он бы напустил на себя торжественный вид и заявил что-нибудь вроде: «Добро пожаловать в…» – Клайд не мог придумать, куда. В Комитет? Но доктор был забавным пожилым гиком и поэтому не стал принимать пафосные позы, а просто сказал:

– Тогда вылейте тот кофе и заварите новый. В шкафчике у мойки есть чай.

Клайд рассмеялся. Чего еще стоило ожидать? Везде одно и то же. Он взял кофейник и пошел с ним к раковине, но тут лабораторию затянуло голубоватым, ужасно знакомым светящимся туманом.

– К-9! – радостно воскликнул Клайд, когда сияние рассеялось. – Ты цел!

– Подтверждаю, хозяин!

Каан и невесть откуда взявшийся Крайчек торопливо отступили друг от друга, как будто их застукали за чем-то неприличным. Каан отряхнул халат и подошел к столу.

– Спасибо за помощь, Закария, – сказал он. – Надеюсь, с остальным ты также справишься без меня. Разлом должен открыться сам, в Торчвуде от тебя отвлекутся.

Крайчек, какой-то пыльный, мятый и заметно помолодевший, счастливо улыбался. На его плече болталась огромная сонтаранская пушка.

– Мистер Лэнгер хочет с нами работать, – сказал доктор Эдди.

– Он недостаточно умен, – бросил Каан.

Клайд рассмеялся.

– А ты проверь, – сказал он. – Я же говорил, что теперь от тебя не отстану.

Теперь Каан все-таки обернулся к нему. На его самоуверенном лице не осталось ни следа страха, или жалости, или прочих, не свойственных ему эмоций, которые Клайд наблюдал, пока они были на корабле. Обычное забавное высокомерие.

– Прощай, Клайд Лэнгер, – сказал он, скривился в неумелой улыбке, а потом снова растаял в голубом сиянии.

– Не знаю, о чем вы тут сговаривались, – вмешался наконец Крайчек, – но мне это не нравится и я не хочу иметь с этим ничего общего. Все, пока. И не смейте снова меня искать! Открой эту чертову дверь, Зак!

Он несколько раз дернул за ручку, потом, после того, как доктор Эдди нажал кнопку на пульте терминала, дверь все-таки открылась. Крайчек прикрыл ее тихо, почти не хлопнув.

– Ну что, К-9, как тебе новый хозяин? – спросил Клайд.

К-9 завилял тонким металлическим хвостом.

– Со-вер-шенный псих! Очень весело! – ответил он.

И, кажется, Клайд был с ним абсолютно и безоговорочно согласен.

========== Уровень 0. Про девушку, собаку и войну ==========

– Вот эта запись, о которой я говорил вам, мистер Риддл. Сработало опознавание одного из названных вами имен. И кое-что еще.

Рональд У.Д. Форбс, ведущий куратор Агентства времени, вызвал из списка файл. Он был озаглавлен «Девушка, собака, война»: согласно протоколу, подобные, не связанные напрямую с работой Агентства ключевые слова не давали поисковым ботам метрополии обнаруживать и портить – или красть – материалы.

Риддл коротко кивнул, и Форбс запустил видео.

Приватная кабинка заведения с одного из увеселительных астероидов. Парень с прической настолько архаичной, что она выглядела остромодной, и его настолько же архаичная собака-робот вошли внутрь.

Риддл подался вперед. Ага! Акционер заинтересовался, значит, вызвать его не было ошибкой. Форбс выдохнул. А ведь даже имя еще не прозвучало.

Парень устроился за столом, закинув ногу за ногу, а его собака медленно и неуверенно поднялась в воздух и спланировала на соседний табурет. Из ее угловатой морды вырвался луч света, и на столе перед парнем выросла голограмма: девушка в длинном платье, а может, в мантии. Темные прямые волосы, стройная, кажется, совсем молодая. Лица с ракурса съемки разглядеть не получалось. Голограмма была совсем маленькой, и казалось, что перед парнем стоит какое-то мифическое существо, о которых так часто говорят обитатели астероидов.

– Связь установлена, – сказала девушка.

– Слышу тебя ясно и четко, Романадворатрелундар. И вижу тоже.

Девушка выпрямила спину, откинула волосы назад.

– Значит, именно ты исполнял роль контроллера времени? Очень… интересно познакомиться с тобой, Каан.

Парень наклонил голову, как любопытная птица, подпер щеку ладонью.

– Нам не нужно знакомиться, леди-президент Галлифрея. Я и так с тобой отлично знаком. – Он захихикал, жмурясь.

– Это было очень смелым, даже отважным решением с твоей стороны…

– И льстить мне тоже нет необходимости, Романадворатрелундар. Тебе нужнее встреча со мной, чем наоборот, и я это знаю.

– Можешь называть меня Романой, – сказала девушка.

– Нет, мне нравится твое полное имя. Оно так занятно произносится. Как скороговорка. Все ваши имена такие.

Девушка развела руками.

– Как хочешь.

Парень – Каан – улыбнулся, вернее, скривил губы в попытке это сделать. Даже скрытая 3D камера с ее низким качеством выдавала его тайное недовольство.

Риддл замер, наклонившись вперед, и крепко переплел пальцы.

– Ты вмешался в уже измененные события и вернул вещам их прежний ход, – сказала Романа. – Ты знаешь, к чему это приводит.

– Фиксированная точка во времени и пространстве. Вы, таймлорды, теперь ничего с этим не сможете сделать, особенно сейчас, – произнес Каан с удовольствием.

– Но мы можем договориться. Тебе тоже нужно кое-что от нас, – ответила Романа, – а нам… мне – от тебя.

– Торгуешься с далеками? – Парень снова хихикнул и заерзал на высоком табурете.

– Вряд ли тебя можно считать далеком, Каан. Нам нужна гарантия, что Харкнесс выживет во время Дня чуда. К-9! Загрузи и передай чертежи регулятора парадоксов. Если установить его в консоль ТАРДИС, она сможет проникать…

– Я не нуждаюсь в ваших чертежах, – перебил ее Каан. – Я сам соберу парадоксальный регулятор. Кто знает, что вы можете в него встроить? Бойся данайцев.

Голограмма замигала, но через пару секунд восстановилась.

– Я не смогу долго говорить с тобой, – сказала Романа. – Ты согласен?

– Так вы совсем-совсем не сможете переждать войну, если у вас не окажется в распоряжении его манипулятор временной воронки? – спросил Каан. – Не к чему будет привязать Галлифрей?

Форбс остановил запись. Каан на экране замер, протянув к голографической девушке руку и открыв рот.

– Вот! Этот человек не числится среди агентов, но у него есть манипулятор. Видите, на запястье? И он говорит о чужом. О манипуляторе агента В-17, это его кодовое имя.

Риддл медленно повернул голову.

– Вы считаете, я не могу самостоятельно обработать эту информацию, мистер Форбс, и прийти к тем же выводам? – спросил он негромко.

– Нет, что вы…

– Включайте запись.

– Ты и без меня знаешь ответ, – сказала Романа.

– И я – я! – ваша единственная надежда, так, Романадворатрелундар? Я замкнул эту точку, и теперь все: ваше прошлое, настоящее и будущее – зависит от того, захочу ли я помочь вам? – спросил Каан так тихо, что приходилось вслушиваться в его речь. – А что взамен?

– Назови свою цену, – проговорила Романа так же негромко. – Ты знаешь, этот канал связи нестабилен. Только то, что у тебя и у меня есть К-9, дает возможность контакта. Если ты будешь и дальше тренироваться в остроумии и пытаться унизить меня, мы можем вообще не успеть ни о чем договориться.

– Моя цена очень низкая, – ответил Каан. – Я сделал все сам, все, что хотел бы получить от вас – создал точку, которую вы не сможете нарушить, потому что иначе ваше, таймлордов, существование окажется под вопросом. Сделал так, чтобы вы не смогли изменить ничего из нашего прошлого, не изменив к худшему свое. Вы не сможете стереть из времени ни Сека, ни меня, ни остальных наших сородичей. Но вы обязательно начнете нам мешать. Ему. У него ведь временная капсула – ваша. Оставьте его в покое, когда все закончится. Сотри из Матрицы и других ваших баз записи о временных контурах его ТАРДИС, и этого будет достаточно.

– Если я сотру ее контуры, то ты установишь регулятор парадоксов в его консоль, сделаешь так, чтобы он сумел вытащить из реальности «Дня чуда» капитана Джека Харкнесса, обеспечишь, чтобы тот выжил? – Романа покачала головой. – Ты ведь знаешь, что это будет означать для тебя? Для тебя лично, я имею в виду?

Каан сел ровно, сложив руки на столе, потом наклонился вперед, пристально глядя на голографическую девушку.

– Тебя это не должно волновать, Романадворатрелундар.

– В таком случае, – сказала она, – договорились. И все-таки ориентируйся на чертежи, записанные твоим К-9. Вы, далеки, гораздо лучше используете заемные технологии, чем развиваете свои. Кто может гарантировать, что регулятор твоей разработки будет действовать корректно?

– Ты сама сказала, что я не могу считаться далеком, – парировал Каан. – Обойдешься.

Романа звонко рассмеялась.

– Рада была познакомиться, контроллер времени.

Каан покачал головой.

– Я не контроллер времени. Я всего лишь твой Оби Ван Кеноби, принцесса. Твоя единственная надежда. Не потеряй ее. К-9! Прекращай трансляцию.

– До свида… – начала Романа, но моментально погасла.

Каан поднял голову и пристально, внимательно посмотрел прямо в камеру. Улыбнулся – на этот раз более дружелюбно и весело. А потом поднял руку и приложил два пальца к виску.

Запись закончилась. На мониторе застыл логотип Агентства.

– Занести запись в архив? Под каким грифом? – спросил Форбс. – Уверен, она будет для нас весьма полезной. И надо проверить, кто такой этот Каан, и Романа…

Риддл потянулся одними плечами и встал.

– Нет, Форбс. Никакого архива. Сотрите эту запись. Уничтожьте ее.

Конечно, Акционер имел приоритетное право принимать решения и мог позволить некоторое самоуправство, но так явно нарушать протокол?

– Но… – начал Форбс.

– Никаких «но». Сотрите. И забудьте то, что здесь видели. Это не ваша тайна, и не Агентства. – Риддл широко улыбнулся и добавил: – Она моя, и никто, кроме нас с вами, не должен об этом знать.

Он подошел к пульту и в два быстрых щелчка кнопками удалил копию записи.

– Теперь носитель. Оригинал.

Форбс, вздохнув, извлек кристалл из ячейки и подал Риддлу. Тот бросил его на пол и с хрустом раздавил каблуком.

– Эта грязная тайна, – сказал Риддл с неприятной улыбкой, – принадлежит мне лично, и когда-нибудь я вытащу ее из небытия. Но не сейчас. Не сейчас. А теперь, Форбс, расскажите мне другие, приятные новости. Ведь у вас есть такие, я надеюсь?

И Форбс, подавив вздох облегчения, кивнул.

========== Уровень А. Галактика набекрень ==========

Комментарий к Уровень А. Галактика набекрень

Иллюстрация к главе https://dl.dropboxusercontent.com/s/iaz2vc24i86uqv7/_03.jpg

Солнце, одно из двух, красный карлик, спелым яблоком упало за горизонт, и на небе наконец выступили звезды. Их было немного – нормально для сателлитных галактик, – но зрелище все равно оставалось красивым.

Фиолетовый в свете солнца песок сейчас поголубел и казался светлее воды – иссиня-черной, непроницаемой и блестящей. В ней отражалась лежащая на ребре галактика Млечный путь – отражалась и одновременно тонула, а может, просто пробовала воду, макнув в нее спиральный рукав.

Сек стащил туфли, носки, сбросил пиджак и сел прямо на песок, скрестив ноги. Ночи на этой планете короткие, три часа сорок семь минут, а сутки длятся двадцать. За короткую ночь можно многое успеть, если правильно организовать время. Но зачем, если можно просто сидеть и любоваться тем, что создано природой? Зачем спешить там, где в этом нет необходимости?

– Снова будешь отрицать, что ты романтик? – Джек положил снятую шинель рядом с пиджаком Сека и наклонился, пропуская сквозь пальцы пригоршню песка. – Прожженный, безнадежный романтик.

– Это просто красивый вид. Тебе нравится? – спросил Сек. – В нем нет ничего безнадежного.

Ветер на этой планете пах йодом и солью. От него на языке оставалась горечь. Волны едва слышно шелестели, накатывая на берег. Джек качнул головой, сверкнул в усмешке зубами и сел рядом – спина к спине. Запрокинул голову, щекоча волосами затылок.

– Нравится. Я вообще одобряю твой вкус.

Сек улыбнулся, протянул руку и нашел его пальцы. Сейчас это движение казалось таким естественным, а раньше потребовало бы много усилий – моральных, в основном.

– Ты смотришь в другую сторону. Я хотел показать тебе галактику.

Раньше многое требовало усилий. Сначала – чтобы понять, что такое человеческие чувства и желания. Потом – чтобы уметь отличить одно чувство от другого. Что такое влюбленность? Гормональная вспышка, спровоцированная активностью нейронов. А что такое любовь? Чем она отличается?

Джек сжал пальцы, едва слышно рассмеялся и повернулся, придвигаясь ближе. От такой близости казалось, что по коже течет статическое электричество. Почти как раньше, но совсем иначе.

– Планета-курорт для одного? Твой личный уголок для приведения мыслей в порядок. Да, здесь очень красиво. – Он снова сжал ладонь Сека, помолчал немного и качнул головой. – Мне жаль, что все так сложилось. С Днем чуда. С Эстер.

Сек поморщился, дернул щупальцами. Слова Джека бритвой полоснули по памяти. Душевная боль была почти такой же острой и ощутимой, как и физическая. Он так и не смог выяснить, что именно изменилось в прошлом. Почему все случилось именно так. Когда относительно нормальное прошлое в воспоминаниях для всех сменилось гораздо менее уютным. А сам мир почти не изменился. Конечно, временная линия стремится к равновесию. Очень трудно изменить что-то абсолютно кардинально.

Песок постепенно остывал. Галактика медленно, но неотвратимо погружалась в воду. Без брызг, как опытный ныряльщик. Она ведь делала это сотни миллионов лет, опыт дает много преимуществ. Сек снова дернул щупальцами. От спины Джека по телу струилось тепло. Люди устроены так, чтобы выживать не поодиночке. И это тоже многовековой опыт. Генетическая память вида.

Джек прервал молчание.

– Как ты ее нашел? Эту планету? Наугад бил молотком по консоли, как Доктор?

А теперь Джек наверняка ждет возмущения и протестов. Сек улыбнулся, повернув голову так, чтобы Джек не мог заметить улыбки.

– Я бы ни за что не стал так обращаться с ТАРДИС, – ответил он, стараясь говорить строго. – Нет. Это была рутинная остановка… – Он не удержался и негромко рассмеялся. – Когда я впервые полетел на ней, она не подчинялась командам. Просто носилась по вселенной без разбора. Однажды она высадила меня здесь и отказалась запускаться. Я провел на этой планете несколько суток, прежде чем ТАРДИС… пошла на уступки.

– Ну конечно, – Джек тоже рассмеялся, встал на ноги, разуваясь. Рубашку он тоже снял, а потом опустился на песок перед Секом, наклонил голову, разглядывая его лицо. – Твоя ТАРДИС так же романтична, как и ты. И прагматична. Решила, что тебе нужен отдых?

Сек мимовольно улыбнулся, разглядывая Джека. Его ни о чем не приходилось просить, разве что удовольствия ради. Он как будто знал, что нужно сделать в следующий момент, и в этом не было никакого желания угодить. Сейчас он лежал на песке, подперев голову локтем, и улыбался. Наверное, отлично понимал, что выглядит сейчас красиво и привлекательно, совершенно этого не стеснялся. Наоборот, использовал. Но и наслаждался этим тоже. Смешно предполагать, что Джек, с его-то многолетним опытом и знаниями, не станет задумываться о том, что делает, но и это казалось привлекательным.

– Тогда она считала, что я ей только мешаю, – ответил Сек. – Хотя и не относилась ко мне враждебно. Просто не принимала во внимание. Как дельфин, который тащит тонущего в открытое море, но не дает окончательно уйти под воду.

– Ничего, – Джек улыбнулся, сгреб свободной рукой пригоршню песка и пошевелил пальцами. Песок, сухой и будто слегка наэлектризованный, мягкими струйками стекал с его ладони. – Ты умеешь заводить друзей. Если бы я не знал, никогда бы не поверил, что ты прежний стал тобой нынешним. Даже ТАРДИС не видит в тебе далека.

– Затрудняюсь сказать, кого она во мне видит, – сказал Сек. Хотелось протянуть руку и обвести пальцем такое яркое в полутьме лицо, ясную, почти светящуюся улыбку. Потребность в прикосновениях тоже от человека, и она так же сильна и непреодолима, как и потребность в пище и воде. – Я все-таки не таймлорд. Я не могу войти с ней в настоящую телепатическую связь.

– Тебя, – Джек протянул руку и высыпал горсть песка на босую ступню Сека. С тыльной стороны. – Она тебе симпатизирует, глупая двуножка.

Сек засмеялся и отдернул ногу. Это не было по-настоящему щекотно, только чуть-чуть, но и того хватало. Слишком чувствительная кожа – это недостаток, хотя порой и преимущество.

– Это взаимно. Она мне тоже нравится. Понравилась с первого взгляда.

Джек придвинулся ближе, протянул руку, осторожно, мягко расслабил узел галстука и стянул его с Сека.

– Знаешь, ты очень эмпатичный. И добрый. Я, наверное, никогда таким не был.

Прикосновения. Даже такие, сквозь одежду, невинные, но очень интимные. Сек расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, глядя Джеку в лицо. Тот сидел так близко – шевельни щупальцем и коснешься его. Наверное, такое нарушение границ должно раздражать, только все было наоборот.

– Ты мне льстишь. Не надо. Я знаю, кто я такой, и ты тоже знаешь.

– Конечно, не надо. Например, ты страшный зануда, – рассмеялся Джек и отстранился. – Здесь можно купаться?

Сек улыбнулся. Совершенно незнакомые ранее чувства – принятие, понимание. Даже насмешки этого не скрывали. Скорее, наоборот, проявляли ярче.

– Можно. Простейшие, которые обитают в океане, несовместимы с человеческим организмом и не могут навредить, – ответил он, пристально разглядывая Джека. – Хотя для тебя это все равно несущественно.

– Мне бывает больно, – ответил Джек, пожал плечами и встал. Оглянулся на ТАРДИС – желтый прямоугольник света за спиной, – потом снова повернулся к Секу.

– Знаешь, это поэтично. Абсолютно пустая планета и лишь раз в сотни и тысячи лет на ней появляется дверь. Чтобы исчезнуть снова…

– Это очень везучая планета. На ней есть жизнь, но недостаточно активная, чтобы превратиться в цивилизацию и разрушить свой собственный дом, – ответил Сек. – Все дело в стабильности условий. Здесь даже метеориты редко падают. Никакого качественного скачка не произойдет, пока не погаснут ее парные звезды. Простейшие, примитивные водоросли и беспозвоночные. Зато они обеспечивают пригодный для дыхания воздух. Интересно, если здесь поселятся люди, начнут ли местные организмы эволюционировать? Это серьезнее падения астероида.

– А ты не отслеживал, что там у нее через пару миллиардов лет? – Джек полностью разделся, бросив одежду на песок, и с удовольствием потянулся. Наверное, ему не было здесь холодно, ведь даже Сек не мерз. – Колонисты, астероиды, изменения климата?

Красивый. Для далека это слово совершенно ничего не значит. Нет, теоретически можно подвести под это понятие базу: пропорции, линии, эффективность – но это будет не то. Как описать цвет человеческой кожи? Слово «телесный» совершенно не подходит, тем более, что люди бывают очень разного цвета, и любой красив.