Текст книги "Разложение (СИ)"

Автор книги: troyachka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Это плохо или хорошо? – спросил Джек. Он присел на край консоли, разглядывая Гаутаму. Совершенно не изменился. Наверняка и под одеждой тоже. Конечно, Гаутама его совершенно не боялся и не стеснялся. Все же они оба стали другими.

– Это естественно.

– Вообще-то я надеялся, что это будет Доктор. Тот, кто меня подберет. – Джек достал из внутреннего кармана шинели фляжку с бренди и протянул Гаутаме. Секу. Все-таки это его настоящее имя.

– Что это? – спросил тот. – Спиртное?

– Спрашиваешь. Бренди. Бери!

– Я не употребляю алкоголь, – сухо ответил Гаутама. Точь в точь представитель религиозной секты, которых в тот временной промежуток было на Земле полным-полно. Даже костюм такой же черный. Джек усмехнулся.

– Ханжа, – сказал он с удовольствием. – Консерватор.

Последнее, кажется, всерьез зацепило Гаутаму, потому что он резко дернул щупальцами и проговорил сквозь зубы:

– Я не консерватор!

Стоило это запомнить, чтобы поддевать его время от времени. Джек вдруг с ужасом и облегчением понял: недавнее прошлое скрылось под завалами восстановленной памяти. Боль… оставалась, но как будто прошло несколько лет.

И все равно не стоило бередить эту глубокую, незаживающую рану. Костюм? Показная сдержанность? Отказ осознавать собственную сексуальность – до определенного момента? Он что, пытается… найти замену?

Не стоит об этом думать. Это всего лишь развлечение, не больше. Для них обоих.

– Ну-ну, – отозвался Джек. – Так вы тогда поссорились из-за выпивки? С Мортоном. Третий таймлорд. Доктор бы узнал меня. А пытала тебя не Мастер, кто-то четвертый. – На самом деле Джек точно знал, что не Мастер – тот пытает по-другому. Гаутама вряд ли бы это пережил, тем более настолько благополучно. Еще одна часть мозаики совершенно неожиданно встала на место. – Да вы же с ним не любовники, а действительно… просто партнеры!

В этот момент даже Доктор вряд ли бы узнал в Гаутаме далека, потому что он искренне и весело расхохотался, запрокинув голову. Совершенно человеческая реакция. Джек и сам улыбнулся. Ну да, ошибся. Это же было логично. Гаутама хохотал, жмуря глаз, и выглядел совсем как человек.

Очень симпатичный человек, надо сказать.

– Вы отлично смотрелись вместе. – Джек пожал плечами и тоже рассмеялся. – И ни ты, ни Мортон этого не отрицали. Итак, какие у тебя планы? Высадишь меня в ближайшем удобном месте?

Гаутама перевел дух, мотнул головой, отгоняя назойливый смех, но продолжал широко и заразительно улыбаться.

– Нет. Не знаю. Это машина времени, – ответил он. – Если попросишь, я могу отвезти тебя куда и когда захочешь.

– А если не попрошу? – спросил Джек.

Гаутама окинул его быстрым взглядом.

– Можешь остаться здесь, если тебе так нравится.

Одолжение. Пусть. Они оба – Мортимус и Сек – Джеку задолжали, почему бы и не расплатиться хотя бы так? Ведь корабль чула был обречен, они это знали – оба знали, и только подтолкнули все случиться, стерев Джеку память.

– Ты нарочно стер так много? – спросил он.

Гаутама покачал головой.

– Ты не поверишь, но это случайность. Я планировал два месяца. Сбилась настройка.

Оправдания, оправдания. Но Джек больше не сердился на него, даже когда захотел рассердиться: получилось что-то третье. Не злость, не обида. Умиление. Веселье. Гаутама так искренне раскаивался… а извиниться и не подумал.

– Так что, разделим кров и хлеб? – спросил Джек. Гаутама машинально потер лицо, убирая засохшую кровь. Губа у него уже зажила. Тонкие губы, тонкая, чувствительная кожа, чуть влажные щупальца. Никаких волос на теле. Сверхбыстрое восстановление, видимо, генетически модифицированное. Тонкие губы… и очень уверенные. Джек улыбнулся и добавил: – А постель?

Гаутама ощутимо вздрогнул. Теперь придется выдавать это за шутку. Черт. Ну, все приходит со временем. Джек собирался сказать что-то неважное, сменить тему, но Гаутама вдруг очень коротко, едва заметно кивнул.

Джек улыбнулся.

– Знаешь, когда я впервые увидел тебя… не впервые, а сейчас, здесь, и до того, как ты вернул мне память, я уже планировал познакомиться с тобой… с теми же целями. – Получилось сбивчиво, но так даже лучше.

– Ты не нравишься ТАРДИС, – ответил Гаутама. – Она отчетливо об этом сигнализирует. Но я догадывался, что так будет.

– Ревнует? – не удержался от колкости Джек.

Гаутама поморщился.

– Нет. Твоя сущность…

Известное дело, что тут скажешь. ТАРДИС Доктора была достаточно терпимой, чтобы не демонстрировать неприязни, наоборот, она старалась быть доброжелательной, но Джек не сомневался, что причиняет ей дискомфорт. Это чувствовалось в мелочах. В облегчении, которое ТАРДИС проявляла, когда он собирался уходить. Этот же корабль плевать хотел на его чувства. Так даже веселее.

– Да, понимаю, – сказал Джек.

Повисла пауза. Джек даже сказал бы, что неловкая, и в белой стерильности консольной это особенно сильно чувствовалось.

– Пойдем, я покажу тебе корабль. И твою комнату, – прервал молчание Гаутама.

Длинный и совершенно пустой, без украшений или картин, коридор мягко поворачивал, изгибался, разветвлялся и снова сливался с другими. Гаутама молча шел рядом, открывая рот только чтобы сказать: «Это кухня» или «Это бассейн». Наверное, Джек не смог бы теперь относиться к нему, как к далеку, если бы захотел, потому что… он вел себя совершенно как человек. Может, это было нарочно – неважно. Это его выбор, по которому можно судить о многом. Сек хотел быть человеком, он так решил. Тогда, во время битвы при Кэнери Уорф, Джек даже, наверное, видел его – их, Сека, Каана и других. Конечно, в броне. В прежнем теле. Что же настолько повлияло на него, чтобы полностью все изменить, рискнуть настолько многим, всем смыслом своей жизни? Не что, а кто.

Доктор. Профессионально перевернет мир вверх дном.

Джек положил руку Секу на плечо, слегка сжал пальцы. Тот, вопреки ожиданиям, не вздрогнул – просто повернул голову и посмотрел на Джека.

Этот… человекодалек наверняка знал о нем всю подноготную, любые мелочи, о которых даже сам Джек позабыл. И Джек знал о Гаутаме… о Секе больше, чем остальные. Не все – но это и не нужно. Достаточно основных постулатов.

Хоть с кем-то можно будет вести себя, не пытаясь рисовать нужный образ, играть давнюю и очень привычную роль. Можно хоть немного оставаться собой. Драгоценная возможность в нынешних обстоятельствах.

Сек остановился у белой, такой же, как и все остальное здесь, двери.

– Вот. Твоя комната. Можешь располагаться, – сказал он.

– Твоя ТАРДИС такая чистая и пустая, как будто ты в ней и не живешь, – ответил Джек. Он остановился перед дверью, совсем рядом с Секом, вдохнул глубже, чтобы ощутить запах: почти человеческий, но с холодной, немного медицинской ноткой. Космос, звезды и пустота. – Даже у Доктора больше хлама, а уж у Мортона… как сравнивать операционную с детской комнатой в магазине.

– Мне так больше нравится. – Сек пристально глядел Джеку в лицо, словно пытался тщательно изучить все черты. Ну, это так знакомо. И по-человечески. Джек улыбнулся и уже собирался качнуться вперед, но Сек среагировал быстрее. Он сжал пальцами его затылок, притянул к себе и поцеловал – быстро, жадно и, пожалуй, неуверенно.

Почти как тогда, в гардеробной другой ТАРДИС, когда отдавал шинель – много лет, веков, тысячелетий назад. А словно вчера. Свежие воспоминания, и такие яркие. Джек на мгновение зажмурился, облизнул губы и спросил:

– Куда теперь? К тебе или ко мне?

========== Уровень С. Истина где-то рядом ==========

Штаб-квартира Людей в черном, как и ожидал Алекс, оказалась тем еще выпендрежным местом. Даже Торчвуд нервно курил в стороне. Все по линеечке, пластик, стекло, металл, одинаково одетые, черно-белые, как пингвины, сотрудники – и вместе с тем совершенный цирк и мешанина. Гаутаме это место подходило, как родное.

И кабинет ему подходил: аккуратный, почти пустой, но при этом заметно индивидуальный – и очень похожий на его корабль. Сам Гаутама, нацепив очередную голографическую маску, говорил по коммуникатору. Это лицо шло ему больше, чем внешность агента Эс, по крайней мере, Гаутама в нем узнавался даже без щупалец.

– Саботаж, – сказал он, придерживая комм плечом, а на самом деле, кажется, еще и щупальцем. – Управление ракетами находится на сервере, не подключенном к общей сети, и мы воспользовались услугами посредника. Но контакт оказался разорван немедленно. И мы потеряли связь с нашими агентами в генштабе.

Он помолчал, слушая ответ агента на той стороне. Потом брови его голографической маски вздернулись вверх.

– Каан? Ты тоже пытался? – Гаутама снова сделал паузу. – Мы должны сменить тактику. Если мы используем клонов и подменим руководителей государств… нет, мы можем выступить с заявлением… Почему не сработает?

Потом Гаутама мотнул головой.

– Это провальный план и слишком рискованный! – заявил он. – Тем более, у Торчвуда нет подходящего корабля. Есть? Каким предлагаешь воспользоваться нам? Что? Этим… рутанским мусором? – Гаутама повысил голос. – Ты совершенно сошел с ума!

Он глубоко вздохнул.

– Хорошо. Согласен. Действуем.

Он выключил связь и некоторое время пялился в коммуникатор пустым взглядом. Интересно, что там у них? Если так спросить, не скажет.

– Очередное непростое решение? – спросил Алекс. – Кому жить, кому умереть?

Тогда Гаутама повернул голову и уставился на него. От него ощутимо полыхнуло злостью – протуберанец гнева метил в Алекса, но без толку.

– Ты! – заявил Гаутама. – Отправишься со мной. Я не могу рисковать своими агентами.

Конечно, как можно было забыть об умении этого напыщенного индюка выдавать в ответ совершенно не связанные с вопросом данные. Но Алекс в любом случае угадал. И нарвался. Но к этому стоило бы привыкнуть.

– А собой? Можешь?

– Я ничем не рискую, – процедил Гаутама.

– Значит, вместе мы тоже ничем не рискуем, – ответил Алекс. Неплохо, если Гаутама передумает и возьмет с собой (кстати, куда?) штатного агента этой сверхкрутой организации, но и отправиться с ним тоже не проблема.

Тем временем Гаутама, нажав что-то на столе, открыл стенную панель.

– Выбирай. Это нам понадобится. На том корабле демонтированы системы вооружения.

– Ну конечно. На корабле. Мы куда-то летим? Может, ты хотя бы вкратце соизволишь объяснить, в чем дело? – спросил Алекс. За панелью ожидаемо скрывался шкаф, битком набитый оружием. Некоторые модели Алексу ни о чем не говорили, некоторые выглядели знакомо. Например, огромный, но неожиданно легкий лучемет.

– Сонтаранское оружие, – сказал Гаутама с легким презрением. Алекс не смог сдержать улыбку. – Довольно эффективное, но громоздкое.

– Твоя запрещенная пушка тоже не маленькая, – ответил Алекс. Ага, аккумулятор, судя по индикатору, полнехонек, предохранителя нет, а спусковой крючок почему-то сбоку… сколько пальцев у этих сонтаранцев – три? Но пускай, приноровиться можно.

Гаутама искоса зыркнул на Алекса. Жаль, что он в маске – чисто человеческая внешность казалась на нем фальшивкой, не отражала всего того, чем Гаутама являлся.

– Я оставлю твою реплику про оружие без внимания, – ответил он. – Что касается корабля: мы должны поднять его в атмосферу и разыграть инопланетное вторжение.

Великолепно! Малдеру бы понравилось. Алекс рассмеялся. Действительно, безумный план, но может сработать.

– Ты, конечно, не спросил меня, но я согласен.

Гаутама коротко кивнул, как будто не ожидал ничего другого. Самоуверенность уровня «Бог».

– Ты готов? – спросил он.

– Кажется, да, – медленно ответил Алекс, прикидывая. В Торчвуде он взял портативный сканер, Джек дал ему в довесок индикатор активности Разлома, хотя тот и был закрыт, а теперь у него есть и пушка. Все в порядке.

– Тогда идем. Нам нужно спуститься на станцию магнитопоезда: корабль находится в Орегоне.

– Разве мы не на ТАРДИС отправимся? – спросил Алекс.

Гаутама резко помрачнел.

– Нет. Разлом закрыт. Ей может не хватить энергии для того, чтобы нас потом забрать.

Алекс никогда не задумывался о том, что ТАРДИС может потребовать подзарядки. Этот корабль, на котором он и бывал-то пару раз, казался не чудом техники – просто чудом, как бы пафосно или глупо это ни звучало. Ну и плевать! За всю свою долгую жизнь Алекс периодически сталкивался с такими вещами, которые иначе как чудом объяснить было невозможно. Наверное, есть для них и какое-то рациональное обоснование, только задумываться о нем не хотелось. Все, в чем Алекс пытался разобраться подробнее, на поверку оказывалось дерьмом на палочке.

Приятных впечатлений в жизни настолько мало, что не стоило их портить пристальным изучением.

– Окей, – сказал Алекс. – Веди, командир.

***

Подземка – «труба», как ее назвал дежуривший на станции агент, – вызвала у Алекса всплеск застарелой клаустрофобии. Низкий потолок вагончика, теснота, каменный тоннель впереди, уходящий в глухую черноту. Не помогал даже яркий свет. Немедленно вспоминался бункер, густой, тяжелый воздух, черная жижа, подкатывавшаяся все ближе…

Алекс заерзал на сиденье. Гаутаме, который сидел рядом, было явно нипочем. Вагончик несся вперед, но это ощущалось только телом: впереди и позади за окнами оставалось черным-черно.

Прошли годы, прежде чем вагончик вылетел на ярко освещенную, но пустую станцию и остановился. Гаутама шагнул на перрон и, не оборачиваясь, поспешил к лифту.

Алекс, с трудом ступая, пошел следом. Ноги все еще дрожали, сердце колотилось о ребра, горло перехватывало. Лет десять назад Алекс бы еще мог и побегать, и побороться с клаустрофобией, но сейчас эта мерзкая, дряблая немощь раздражала. Что бы ни думали эти вечно молодые и бессмертные, возраст ощущается только телом, голова же бесконечно убеждена, что тебе в лучшем случае тридцать. Увы.

– Быстрей! – распорядился Гаутама.

– Тороплюсь как могу, – огрызнулся Алекс, пытаясь справиться с одышкой. – Взял бы одного из своих юных агентов. Или местного. Тут же есть отделение ЛвЧ?

Лифт помчался вверх со скоростью, от которой закладывало уши. Гаутама, крепко сжав губы, смотрел перед собой.

– Есть, – нехотя признался он.

– Ну так взял бы его с собой. Если придется бегать, то я буду только задерживать тебя. Мне, знаешь ли, не двадцать и даже не пятьдесят.

– Нашему внештатному представителю у Разлома больше лет, чем тебе, – процедил Гаутама.

Двери лифта открылись в густой лес, прямо из толстого дерева. Жарко пахло хвоей и корой, и Алекс облегченно вздохнул. Лес тоже его не очень прельщал, но это было лучше подземелий.

– Что же за пенсионеров вы держите на службе? – спросил он и потянулся, стряхивая с плеч оцепенение.

– Это отличный специалист!

– Не сомневаюсь, – ответил Алекс. Лес кругом выглядел как… лес. Совершенно обычный. Интересно, где они спрятали корабль? Под землей? Или его окружает защитное поле, как корабли друзей Консорциума? – И куда нам теперь?

Гаутама вытащил коммуникатор, покачал головой.

– Мы должны найти сосну.

– Да тут их полным-полно.

– Эта сосна заметно искусственная. Там будет рычаг, за который надо дернуть… – Гаутама поморщился, потом щелкнул по браслету часов. Маска сменилась его настоящей внешностью, и отчего-то Алексу моментально стало спокойнее. Дурацкое чувство – полагаться на какого-то мутанта. – Только Разлом закрылся, и теперь энергетическая карта не совпадает с физической.

Алекс достал сканер и включил его, разворачиваясь вокруг своей оси. Ему вдруг пришла в голову мысль, которую он хотел проверить. И, возможно, натянуть этому надутому индюку несуществующий нос.

– Вот там, – он показал рукой в сторону, где на экране высветилась ровная и тонкая зеленая линия, – там твоя сосна. Он нее фонит энергией Разлома чуть сильнее, чем от остального.

Гаутама выхватил у Алекса сканер.

– Отлично! Он улавливает остаточные следы! – и целеустремленно пошагал в нужном направлении. Безапелляционно и без малейшей тени сомнения, что Алекс за ним пойдет. Где-то в районе солнечного сплетения зародилось тепло. Не стоит сейчас о таком думать, конечно. Но мыслям трудно приказать.

Алекс пошел следом. В лесу никого не было, никаких туристов, прохожих или зевак; видимо, даже «внештатный специалист» не появлялся здесь очень давно. Ни следа тропинок или даже примятых папоротников. Они то поднимались, то спускались – местность была гористая. Где-то неподалеку находился тот самый бункер Консорциума, невовремя подсказала память. Может, они направляются именно к нему?

– Можно хотя бы не так торопиться, – задыхаясь на очередном подъеме, попросил Алекс. – Я, в конце концов…

– Ты говорил, – перебил его Гаутама. Он остановился и задрал голову, разглядывая что-то наверху. – Пришли. Вот она.

«Сосна» выглядела так коряво, что стоило заподозрить местных жителей в полной слепоте. На ней только что заклепок не было – китайская рождественская елка и та выглядела живее. Впрочем, вблизи Разлома местные наверняка успели повидать и не такое. Например, уивилов, а может, розовых единорогов с крыльями.

– И ты помнишь, где у нее рычаг? – спросил Алекс. Ничего похожего в пределах досягаемости не наблюдалось, а «сучья» начинались высоко над землей.

– Помню. Вот он, – ответил Гаутама, указывая на нижний сук. До него было футов десять – кому-то придется или лезть на фальшивое дерево, или подсадить другого. Невелик выбор. – Сколько ты весишь? – продолжил Гаутама, который явно пришел к тому же выводу. – Надо выяснить, кто из нас легче.

От неожиданности Алекс рассмеялся, надеясь, что смех вышел не слишком истерическим.

– Ты серьезно? А если я наступлю тебе на что-нибудь дорогое, например, на одно из щупалец? Нет уж, полминуты я и сам тебя удержу.

Гаутама окинул его тяжелым взглядом, но тут же и сам рассмеялся. Смех прозвучал довольно нервно. Конечно, они оба притворялись, что просто гуляют по лесу, но это было не так. К тому же Алекс не представлял, что будет, когда Гаутама дернет за рычаг – отключится поле? Откроется шахта? Даже думать об этом не хотелось.

– Хорошо. Давай, – ответил Гаутама и кивком указал на подножье «сосны».

Алекс положил лучемет на землю – недалеко, чтобы при необходимости как можно быстрее его поднять, – прислонился спиной к сосне и сложил руки в «замок».

– Ты высокий. Думаю, дотянешься.

– Дотянусь. Держись крепче, – сказал Гаутама и, поставив ногу в «замок», оттолкнулся и потянулся вверх. Алекс задохнулся. Тяжелый… зараза. Кажется, он погорячился… насчет полминуты. Руки уже почти отваливались.

– Выше! Еще немного! – скомандовал Гаутама.

Собравшись с силами, Алекс распрямил колени и поднял руки чуть выше.

– Можешь… попробовать… встать на плечи. Так будет удобнее. Не бойся, куртку не жаль.

Гаутама тут же воспользовался предложением. Черт! Так было еще хуже. Алекс едва удержал равновесие, но в этот момент Гаутама, видимо, все-таки достал до рычага, и что-то громко щелкнуло и застрекотало. А потом земля разом ушла из-под ног. О таком стоило бы предупредить! Алекс пошатнулся и с силой приложился затылком о ствол псевдо-сосны. Судя по ощущениям – сосна падала. И Гаутама падал. Черт! Алекс поднял руки, пытаясь придержать его за бедра. Кажется, получилось, но затылком он снова приложился об металл. Многовато за сегодня. Удар. Еще удар. Мозг запоздало регистрировал их. Гаутама сдавленно охнул. Алекс прикрыл руками голову.

Потом падение внезапно кончилось. Даже обидно, насколько это было больно. Когда Алекс наконец-то открыл глаза, сосна спокойно стояла на дне глубокой – судя по краешку неба вверху – ямы, а наверх уходила аккуратная спиральная лесенка. Алекс попробовал пошевелиться – кажется, он приложился к каждому из уголков этой лестницы. Кроме разве что тех, о которые ударился Гаутама. В тех случаях, когда не ударялся об него. Алекс глубоко вдохнул, сжал и разжал пальцы. Пошевелил ногами и руками. Ничего не сломано. Уже хорошая новость. Судя по тому, как двигался сейчас Гаутама – он проверял то же самое.

– Теперь мне точно нужна передышка в этом ебанутом месте. – Алекс рассмеялся и тут же закашлялся. – Это шикарная ловушка.

– Ловушка, именно, – выдохнул Гаутама. Он ощупал голову и, видимо, удовлетворился. – Не знаю, выписать мне премию проектировщику или объявить выговор. Я не знал, как именно она открывается. Но там дальше будут еще запертые двери. Надеюсь, не настолько эффективные как ловушки.

Лучемет остался на поверхности. Алекс тоскливо посмотрел наверх. Придется подниматься, а колени так болят. Вздохнув, он пошагал по ступенькам. С его-то счастьем оружие обязательно исчезнет. Обязательно.

Лучемет все так же лежал на куче хвоинок. Там, где его и оставили.

Спускался Алекс еще осторожнее. Гаутама уже открыл следующую дверь – маленькую и похожую на люк подлодки, осторожно заглянул внутрь. Но никаких ям за гостеприимной дверью не было – только лестница, ведущая в пыльное подвальное помещение. Крохотное – футов девять на пятнадцать. Фонарик высветил лежанку, над которой висел настенный календарь за 1982 год, огромный сейф с надписью «Оружие», вентили, трубы, бочки, полки заставленные хламом, даже старый противогаз, толку от которого уже наверняка нет. А еще шкаф с коробками, на которых можно было разобрать цифры «2005», «2015», «2070». Годы? Кто-то очень старательно запасался провиантом. Одна из коробок валялась надорванная на полу, из нее вывалились жестяные баночки с тушеными бобами. Вообще, так в голливудских фильмах любили показывать «гнездо параноика» на случай ядерной войны. Гнездо очень одинокого и дурного параноика – ну кому, для того, чтобы питаться год, хватило бы одной коробки консервов? Видимо, внештатный сотрудник ЛвЧ – кто-то вроде Одиноких стрелков, престарелый хиппи-идеалист со склонностью к конспирологии. Что ж, это многое объясняло.

– Здесь предусмотрено освещение? – спросил Алекс. Фонарик светил слишком слабо, и клаустрофобия вот-вот грозила разгуляться заново.

– Тут много что предусмотрено, – отозвался Гаутама, и, пошарив по стене, нажал на большую красную кнопку. Загорелся тусклый, но ровный свет, и Алекс выдохнул. Потолок в этом бункере был достаточно высоким. Что-то за спиной заскрипело. Да, точно. Сосна стала подниматься вверх.

– И аптечка? – Теперь немилосердно заныла спина. Чертовы годы. Чертова лестница. – Я бы не отказался от обезболивающего.

Гаутама молча полез в карман.

– Вот, – он выдавил в подставленную ладонь таблетку из цилиндра, – болеутоляющее. Держи.

Таблетка подействовала очень радикально – почти сразу. Боль прошла, сменившись легкостью во всем теле и едва ощутимой эйфорией. Давно ли ЛвЧ кормит своих агентов амфетаминами? Алекс хохотнул. Гаутама тоже съел таблетку, но, видимо, она действовала на него немного иначе. А было бы смешно – мутант на спидах.

Потом они ползли по какой-то трубе, Гаутама набирал код, они снова ползли, потом шли… Дальше была лаборатория с пультом, взятым словно из Стар Трека. Ретрофутуризм, кажется, это так называлось.

Алекс поймал обрывок магнитофонной ленты, свисавший с катушки на стене, дотянул его до второй катушки и зафиксировал, а потом щелкнул переключателем – раз здесь есть электричество, то и магнитофон должен заработать. Динамики разразились безумным смехом, а потом тускло, как сквозь подушку, раздался металлически-звенящий голос: «Что ты, я твоя муза, Фоооооо…» Лента снова оборвалась. Бред. Голоса давно умерших людей.

Гаутама склонился над пультом. Его щупальца недовольно шевелились.

– Здесь должны быть туннели, ведущие к другим бункерам. Они все связаны, – сказал он. – Я помню.

– С восьмидесятых здесь многое могло измениться, – ответил Алекс. Эйфория прошла, голова прояснилась, но боль, к счастью, больше не возвращалась. Он посмотрел на Гаутаму, пытаясь понять, сколько вообще ему могло быть лет. Сорок? Четыреста? Тысяча? – Я тогда еще учился.

Гаутама поднял голову и посмотрел на Алекса. Потом улыбнулся. И рассмеялся, не разжимая губ.

– Я тоже учился. Тогда. Надо было меньше верить в чью-то ответственность. То, что приходят рапорты и ничего не происходит, кроме досадных мелочей, которые случаются всегда и везде – не повод прекращать следить. Я тогда еще не привык, что люди очень недисциплинированы. И своевольны. Тем и интересны.

– Сколько тебе лет? – напрямую спросил Алекс. Ответа, естественно, ждать не стоит.

– Я сам не знаю, сколько мне лет. Таким, как сейчас, я стал в тридцатых прошлого века, но это все равно не значит, что мне сто. Время нелинейно, – ответил Гаутама, и его щупальца зашевелились активнее. – Родился я не на Земле. В первый раз.

Врет, конечно, но секреты вечно живущих и власть имущих Алекса теперь совершенно не интересовали. Одни проблемы от этого. Гаутама походя заглянул в пожелтевшую тетрадку, лежавшую на пульте, резко дернул щупальцами и отбросил ее в сторону.

– Эксперимент с метаморфом, значит. Пальцы ему оторвать, – сказал он сердито и ткнул на пульте в несколько кнопок. Алекс ждал чего угодно: взрыва, громкой музыки, трансформации подземелья в корабль, но вместо этого полка, стоявшая слева от двери, отъехала в сторону и опустилась. В нише, которая открылась за ней, потихоньку усиливаясь, разгорелся белый до синевы свет.

В нишу поднялась небольшая, на двух человек кабинка; ярко светила примотанная толстым проводом к верхней планке лампа. Современная. Это явно сделали недавно.

– Лифт. Я так и думал, – сказал Гаутама. – Изнутри есть пульт управления или только отсюда?

Алекс заглянул в кабинку. Кустарщина. Жуткая кустарщина, которой он не видел даже в России девяностых. Все составляющие этого странного лифта – если это было лифтом – выглядели сделанными на коленке, склепанными кувалдой и зафиксированными изолентой. Гаутама собирается этим пользоваться?

– Тут что-то типа пульта от телевизора. И я не исключаю, что это он и есть.

– Как любопытно, – сказал Гаутама и подошел к кабинке. – Тебе не кажется, что это делал совсем другой человек? Не тот, который занимался этими приборами и работал в лаборатории.

Меньше всего Алексу хотелось проверять, кто и когда сделал эту хлипкую конструкцию. Гаутама подошел к кабинке и смело шагнул внутрь; та закачалась, и Алекса вдруг снова накрыло клаустрофобией.

– Может, я подожду тебя здесь? – спросил он, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

Некоторое время – вечность – Гаутама глядел на Алекса немигающим взглядом. Потом выражение его лица смягчилось.

– Если ты боишься, то можешь остаться. Но я не уверен, что справлюсь в одиночку, – ответил он. – Нет. Справлюсь. Оставайся. Я тебя заберу.

Сидеть тут неизвестно сколько? Как бы не так! Стиснув зубы, Алекс подошел к кабинке и шагнул внутрь. Хотелось вцепиться в Гаутаму, в перила, во что угодно, но тут кабинка вздрогнула и с оглушительным скрипом поехала вниз. Чтобы не думать об этом, Алекс начал внимательно разглядывать пульт. Он действительно был от телевизора… нет, от старого видеомагнитофона. Перемотка вперед, назад, кнопки обведены маркером. Стены шахты… камень. Влажный. И здесь было гораздо холоднее, чем в лаборатории. Алекс мерно дышал, стараясь успокоиться. Близость Гаутамы внушала совсем небольшую, но уверенность, что они не грохнутся вниз и не разобьются.

Кабинка заскрипела и остановилась. Лампа освещала каменный пол и какой-то туннель, уходивший в темноту. Оттуда сквозило холодом – еще более пронизывающим.

Алекс шагнул на твердый камень. Сердце колотилось, как птица о стекло.

– Ты в порядке? – с раздражающим участием спросил Гаутама.

– В полном. – Алекс отвернулся, стараясь не встречаться взглядами с Гаутамой. Ему совершенно не хотелось обсуждать свою неприязнь к подобным пространствам. – Здесь тоже потайные двери? Когда мы уже доберемся до этого треклятого корабля?

Гаутама отошел в сторону, шаря по стене фонариком, потом, пробормотав что-то, щелкнул выключателем.

Подземелье залил яркий, пронзительный свет.

– Прошло? – спросил он. – Я знаю, у тебя клаустрофобия.

– Досье читал, да? – выдавил Алекс. Со светом и правда стало легче, но не хватало еще признаваться в этом Гаутаме.

Тот негромко вздохнул, но здесь звуки слишком хорошо резонировали от стен.

– Мы уже близко. Здесь, за тоннелем, шахта, которая ведет к кораблю. Метров сто, двести.

– Дай мне свою веселую таблетку, – попросил Алекс. – Это амфетамин? Понятно, почему твои агенты работают с такой отдачей.

– Нет, – сухо ответил Гаутама. – Это другой препарат. От него не бывает привыкания. Держи, если тебе так легче.

Белая таблетка подействовала так же быстро. Панический ужас сменился легкостью, бодростью, спокойной уверенностью. Алекс дошел до конца тоннеля и спрыгнул на рельсы.

– Направо, – сказал за спиной Гаутама, и Алекс, небрежно приложив пальцы к виску, повернулся и пошагал туда.

Под потолком тускло горели лампы, но сейчас никакого страха не было. Туннель постепенно заворачивал, и за поворотом показался еще более яркий свет. А потом и перрон – станция, похожая на «трубу» ЛвЧ. Вагонетки – скорее всего, дрезины или пневматика – сгрудились у дальнего края. Они выглядели довольно старыми, хоть и не пыльными. Вероятно, ими даже пользовались. Недавно.

Алекс попытался вскарабкаться на перрон, но не хватило дыхания – даже со стимулятором. Эйфория схлынула, но здесь уже не было так тесно и темно. Над головой нависала металлическая, поросшая мхом стена, усеянная странными, похожими на иероглифы или тайнопись символами. В стене снова скрывался проход, приглашающе поблескивали металлические ступеньки.

Гаутама влез на перрон и протянул руку. Алекс забрался наверх и спешно разжал пальцы. Пока он старался выровнять дыхание, Гаутама, безостановочно шевеля щупальцами, подошел к стене, встал, запрокинув голову.

– Видел такое когда-нибудь? И если да, то где?

– Экзамен? – Алекс подошел и коснулся стены. Она явно была рукотворной и походила не на панели, которыми обшили камень, а на самую натуральную стену какого-то здания. Или корабля? Но нет, ни один из известных ему по базе Торчвуда инопланетных кораблей не походил на расписную табакерку. – Если и видел, то действительно очень хорошо забыл.

– Понятно, – рассеянно отозвался Гаутама. Он глядел на символы, как будто действительно понимал, что они значат, поднял руку, коснулся пальцами стены. – Во славу… Пи… Пифии? разрежу небеса. А! Пифия!

Он обернулся к Алексу. Его щупальца торчали дыбом. Если бы не стимулятор, Алекс, возможно, испугался бы, но так его мозг просто отметил сам факт чего-то неожиданного. Интересно, чего именно? И – пифия. Это прямой перевод или художественный, абстрактный?

– Знаешь, что это такое? Это тот самый, нужный нам корабль! Ты сейчас скажешь, что это очевидно. Да. Но чей это корабль, догадываешься? Спорю, нет! – воскликнул Гаутама.

Алекс покачал головой и улыбнулся.

– Продолжай, мне интересно. – Заинтересованный Гаутама, увлеченный процессом познания, до боли напоминал ему… В общем, напоминал и на этом хватит. – Правильно, я понятия не имею, что это за небесная колесница.