Текст книги "Разложение (СИ)"

Автор книги: troyachka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

========== Уровень С. Доктор Кости ==========

Разложе́ние (сущ., ср.):

– разделение, представление сложного объекта в виде

совокупности более простых составляющих;

– разрушение, распад сложного объекта на составляющие.

– Вот черт, – сказал Клайд.

Лист бумаги, который он так долго разглаживал и укладывал на планшете, с порывом ветра вырвался из пальцев и теперь кокетливо порхал где-то между небом и морем. Белое яркое пятнышко через минуту растаяло, потерялось вдали. Клайд пожал плечами и спрятал теперь уже ненужный линер в карман. День выдался солнечным – редкость для окрестностей Кардиффа! – но затея немного порисовать с натуры, пользуясь неожиданным поручением, пришла Клайду в голову слишком поздно. Иначе он взял бы с собой не только мятые черновики.

Вид с маяка открывался… нет, не прекрасный. Обычный, даже слишком, типичный «вид с маяка, вариант №18», но этим-то он и был ценен. Всегда хочется сделать что-то привычное на новый лад. Проверить, как получается.

Но теперь придется искать по острову этого доктора Эдди, а Клайд понятия не имел, где. Адреса на пакете, лежавшем на выщербленной плитке у его ног, не было. Была только подпись заглавными буквами «КААН» и имя адресата: «Д-р З. Эдди». Клайд вздохнул и подобрал пакет. Тяжелый, как куль с дерьмом. Плотный. Не разберешь, что внутри.

Обычно почту доставляли на адрес турбюро – как правило, по утрам, – но этот пакет принес Джек и положил ему на стол вечером, когда Клайд уже собирался уходить.

– Кто такой этот Эдди? – спросил Клайд. – Он что, у нас работает?

– Ага, – весело ответил Джек и, упреждая вопросы, добавил: – Как раз и познакомишься.

– Где я его найду? – Клайду не улыбалось искать какого-то профессора по всему Кардиффу. Хотя, может, Джек прячет его в подвале, в хранилище? Там есть ярусы, слишком сильно поврежденные взрывом, а за летающей тарелкой и вовсе полный бардак… можно хоть десяток профессоров спрятать. – И что такое «КААН»?

– Канадская ассоциация антропологов, – не моргнув глазом, ответил Джек, и Клайд тут же понял, что он врет. – Внутри нет ничего опасного, я проверял, так что можешь забрать пакет с собой, а утром отвезешь его доктору Эдди. Это на острове Флэт Холм. Туда ходит паром.

Дома Клайд, рассудив, что в пакете действительно не может быть ничего опасного – разве что Джек решил избавиться от него таким странным образом, но зачем? – попытался его вскрыть. Ничего не вышло. Пластик, которым был обмотан пакет, не получалось ни разрезать, ни разорвать. Это было чертовски подозрительно, и тогда Клайд включил терминал.

– Окей, гугл, – Клайд бросил пакет на кровать и промахнулся, но если внутри было что-то хрупкое, Джек бы предупредил, – Каан. К-А-А-Н.

Терминал послушно включил поиск. Никакой, конечно, ассоциации антропологов – ни канадской, ни калифорнийской, – под такой аббревиатурой не значилось. Нашлись: ассоциация канадских индейцев – иммунодефицитных больных (с иммунодефицитом сейчас успешно справляются! Ладно, лет пятнадцать назад, но сейчас? Торчвуду такое вряд ли интересно); управление гражданской авиации Непала (точно мимо) и организация производителей видеофильмов для взрослых. Британская, между прочим.

Клайд фыркнул и вбил в поиск «Доктор Эдди». Докторов с такой фамилией нашлось предостаточно, но с именем, начинающимся на «З», оказалось всего трое, и только один из них – в Британии. Збигнев Эдди, доктор психологии, практикующий психотерапевт в Саутгемптоне. Профиль IKU показал благообразного пожилого джентльмена: вряд ли такой бросит практику ради Торчвуда, но кто их знает, этих благообразных джентльменов. Внешность чертовски обманчива, Клайд понял это еще в детстве, когда познакомился с Люком Смитом. Второго доктора, Зоуи Эдди, Клайд отмел сразу: она жила и работала на Филиппинах, к тому же занималась поисками следов какого-то греческого флота, проплывавшего в тех местах едва ли не в троянскую войну – тоска зеленая. А вот третий доктор, Закария Эдди, казался самым перспективным кандидатом. Во-первых, все упоминания о нем прекратились еще лет двадцать назад – ни статей, ни тезисов. Вообще ничего. Даже профиля на IKU не было, а ведь он обязателен для всех госслужащих в США. Во-вторых, он работал с ФБР. А где ФБР, там и другие спецслужбы. В-третьих, он был антропологом. А Джек прокололся с аббревиатурой.

Да, задачка еще та. Но ведь все сходится, верно?

Клайд последний раз окинул взглядом горизонт: море плавно перетекало в небо, светлея и светлея, цеплялось за набежавшие облака. Линер был здесь ни к чему: акварель подошла бы лучше.

Если это тот самый доктор Эдди, антрополог из института Джефферсона, Вашингтон, округ Колумбия, что он забыл здесь, на Флэт Холм, и зачем ему посылка от порнушников, которую невозможно вскрыть? Да и где на этом острове может прятаться таинственный профессор, который работает на Торчвуд почти двадцать лет?

В следующий миг Клайд замер. С маяка было отлично видно не только море, но и сам остров – пологие зеленые холмы, развалины старого поселка, чужеродные и лишние здесь, как шрамы на человеческой коже. От развалин, по еле заметной тропе у самого края берега, шел человек. Женщина; на ней был голубовато-серый, похожий на медицинский, халат, такого же цвета косынка сестры милосердия.

Клайд проследил за ней, пока она не скрылась из виду, и побежал вниз. Здесь наверняка где-то скрывается медицинский центр!

Работать на Торчвуд было классно. После знакомства с Сарой Джейн, Люком и другими совсем не хотелось заниматься обычным, скучным делом – сидеть в офисе, уходить в пять вечера домой, потом смотреть телек, играть во что-нибудь, спать и утром снова идти на ту же работу. У них даже что-то получалось. Но потом Люк уехал в университет, а Сара Джейн…

Сара Джейн умерла. Клайд споткнулся и с трудом удержал равновесие, держа тяжелый пакет под мышкой. Тропинка ныряла вниз, спускаясь с крутого обрыва. Ветер дунул в лицо, засвистел в ушах.

Клайд сбежал по тропе, роняя из-под кроссовок камешки, и остановился перед металлической, давно не крашеной дверью – словно она вела в трансформаторную будку или заброшенный склад, а не пряталась под обрывом. Но слева от двери была кнопка звонка – такая же старая на вид, прошлый век, черная пластмасса, – и Клайд нажал ее.

Дверь открыли почти сразу. Другая женщина, скорее даже тетушка, пожилая и с веселыми морщинками у глаз, вопросительно посмотрела на Клайда.

– Я от Джека, – улыбаясь, сказал он. Таким пожилым леди обычно нравятся улыбки. – У меня посылка для доктора Эдди.

– А! – Тетушка просияла: то ли улыбка сделала свое дело, то ли упоминание Джека. Хотелось бы думать, что первое; Клайд улыбнулся шире, но тетушка отвернулась, и попытка пропала зря. – Идемте. Зак будет рад. К нему давно никто не приходил…

Если это и был медицинский центр, то очень странный. Похожий больше на богадельню шестидесятых: монашки-медсестры, как из сериала про акушерок, зеленая масляная краска на стенах, сырость, старая мебель, таблички с именами на запертых дверях, написанные мелом от руки.

Может, это какой-то глюк Разлома, и он действительно завалился в прошлое? А может, здесь находится какой-то временной портал, из которого нельзя выходить? Это объясняет, почему доктор Эдди никогда не бывает в Хабе… Нет, глупо, окоротил себя Клайд, тогда бы он сам отсюда тоже не мог выбраться, да и медсестры…

Улыбчивая медсестра остановилась перед высокой, явно установленной позже, тяжелой металлической дверью, на которой не было никакой таблички. Был сенсорный замок и сканер сетчатки глаза; этот доктор Эдди – он что, людоед, как Ганнибал Лектер? Клайд фыркнул над собственной шуткой. Медсестра заглянула в сканер, потом положила на замок ладонь, но дверь не открылась. Вместо щелчка, с которым должен был открыться замок, послышалось недовольное шелестение динамика.

– Что у вас снова? – спросил хрипловатый высокий голос с американским акцентом. – Я же просил меня не беспокоить. Я работаю.

– Доктор Эдди, к вам посетитель от капитана Харкнесса. У него для вас кое-что есть! – счастливо улыбаясь, сообщила медсестра. От ее тона, покровительственно-сладкого, словно у учительницы младших классов, сводило скулы.

– Имя? Цель визита?

Доктора Эдди этот тон тоже не впечатлил.

– Клайд Лэнгер, Торчвуд Три. По поручению капитана Джека Харкнесса, – сказал Клайд ровным голосом, хотя любопытство в нем разгоралось все сильнее. Воображение рисовало темный бункер, провода, булькающие жидкости в ретортах – разноцветные такие; доктор Эдди, на последних фото похожий на румяного школьника-переростка, наверняка сильно исхудал, осунулся, смотрит исподлобья: настоящий злой гений, работающий на Торчвуд, переживший многих сотрудников…

Замок щелкнул. Дверь бесшумно открылась, качнувшись наружу.

Бункер был залит ярким светом. Ослепительно белым, Клайд даже прищурился, привыкая к смене освещения. Доктор Эдди стоял, скрестив руки, над широким, похожим на снукерный, столом. Его поверхность тоже светилась – гладкое матовое стекло или пластик. Сияющий стол усеивали черные фрагменты. Словно доктор Эдди играл в какую-то стратегическую игру, строя замки, а потом захватывая их.

– Ну? – спросил доктор. Он действительно постарел, но не похудел; наоборот, стал гораздо толще, квадратнее. На курносом носу сидели очки в черной оправе, пегие от седины волосы торчали вороньим гнездом. Настоящий сумасшедший профессор! Клайд моргнул. Он прямо видел начало этого комикса. Точно такое же! И это черное на столе – не развалины замков и не игровые фишки.

– Это же кости! Доктор Кости! – воскликнул Клайд.

Доктор Эдди вытаращил глаза.

– Меня зовут Закария Юрая Эдди, молодой человек, – сказал он, – а это прозвище принадлежит не мне. Так зовут… звали… – Он замолчал, поправил очки. – Давайте сюда то, что принесли. Это от Харкнесса?

– Это от порнокоролей, – ответил Клайд. Он неожиданно обиделся: почему «доктор Кости» не подходит? Замечательно подходит! И даже лучше, что бункер светлый: штампы с мрачными подземельями устарели еще полвека назад, если не больше. – Здесь, наверное, очень одиноко, раз вам сюда присылают проспекты Организации производителей взрослого видео.

Доктор растерянно моргнул.

– Это, наверное, шутка. Я не очень понимаю шутки, особенно связанные с сексом. – Он подошел к Клайду и забрал у него пакет. Прищурился, читая надпись, потом улыбнулся – и наконец стал похож на того отличника, который смотрел на Клайда с фото из архивов института Джефферсона.

– Замечательно! – сказал он. – Этого я и ждал. Как всегда, вовремя.

Он одним движением разорвал пакет и осторожно высыпал на светящийся стол черные, угловатые фрагменты.

Новые кости.

Нет, это явно не от тех, кто снимает порнуху. И пакет порвался так легко… Очередная инопланетная технология? Конечно, она. Клайд постарался напустить безразличный вид. Он профессионал. Он уже несколько лет работает в Торчвуде. Чему тут удивляться? Ну, кости пришельцев. Ну, ученый, который зачем-то их собирает. Наверняка есть и другие, которые с ним меняются. Как марками.

– Что такое КААН? – спросил Клайд.

– Не что, а кто, – ответил доктор Эдди. Он наклонился над столом, и это было так живописно и ярко, что Клайд сильно пожалел о потерянном листке. Надо постараться запомнить. Обязательно. Стол, свет, кости неизвестно кого…

– А чей вообще это скелет? – спросил он. – Уивила?

– Уивила? Нет! Это совершенно нелогичное допущение! Уивилы – типичные гуманоиды мутантного генеза, а здесь мы имеем дело с совершенно иным существом… Вот нижняя челюсть… – Доктор Эдди указал на черный ломаный кусок, меньше всего похожий на нижнюю челюсть, да и на челюсть вообще. – Режущие пластины плотно сращены с костной тканью, и…

– Понял, понял, док, – торопливо вставил Клайд. – Тогда кто это? Если не уивил?

– А это, молодой человек, я и пытаюсь выяснить, – пробормотал доктор Эдди и осторожно, одним пальцем двинул костный обломок к другому. У Клайда зазвенело в ушах, он зевнул, прикрыв рот ладонью. Странно. Может, на улице начинается гроза? Доктор Эдди повернул голову, оторвавшись от своих драгоценных костей, и сказал:

– Вы можете идти. А, нет, чуть не забыл. Передайте капитану Харкнессу вот это.

Он схватил с соседнего, не светящегося стола коробочку и протянул ее Клайду. Компакт-диск. Старье, такими почти не пользуются. Еще бы дискету вручил. Но Клайд не подал виду и взял коробочку. Он планировал наведаться сюда снова – зачем пропадать такому колоритному персонажу?

– Хорошо, передам, конечно. Можно, я…

– Идите! – рассеянно отозвался доктор Эдди. Покопавшись в кармане, он извлек оттуда что-то, похожее на пульт; дверь открылась после того, как он нажал на кнопку. Не отрываясь, впрочем, от стола с костями.

– До свидания, – сказал Клайд, но доктор, конечно, ничего ему не ответил.

***

Вернувшись в Хаб, Клайд устроился за своим терминалом – здоровенным, на семь экранов, у других было максимум пять, – и задумался. Спрашивать у Джека не хотелось. Он только посмеется, соврет что-нибудь, а может и реткон дать, чтобы Клайд не задавал глупых вопросов. Такое уже случалось, и тогда помогали наброски, которые Клайд хранил дома. Этого, конечно, нельзя было делать, но кому надо соблюдать эти дурацкие правила? Энди постоянно таскал домой всякую инопланетную технику, и, судя по его рассказам, это была традиция, освященная временем. Клайд посмотрел на стену над своим терминалом. Портреты тех, с кем он работал. Джек, Джек, снова Джек вполоборота, Энди, моложе и кудрявее – первый портрет, который Клайд нарисовал в Торчвуде, кстати, – а потом Гвен и Рис, вместе. Давно это было. Кучу лет назад – прямо как в плейстоцене. Давно прошедшая эпоха, и мамонты вымерли.

Со своего места Клайд мог видеть почти все, что происходит в Хабе – не слишком-то почетная должность, едва не мальчик для кофе. Зато ответственная, даже чересчур. Как там Джек говорил? Ага! «Человек, который занимался этим до тебя, выполнял свою работу идеально, и тебе придется соответствовать».

Соответствовать? Ладно. Клайд вызвал поиск по торчвудской базе. Закария Юрая Эдди: профессор сам назвался. Только вот данные были засекречены, терминал противно загудел и выбросил окошко с паролем. Пароль Клайда закономерно не подошел.

Клайд фыркнул и вызвал мессенджер. Соответствовать кому-то неизвестному, хоть и очень крутому, он точно не мог, но зато мог побить кого угодно в другом.

У него были связи. А у профессора – американский акцент.

Он нажал кнопку связи с контактом, маркированным буквой «М».

– Эй-эй, Мария, привет! – воскликнул он, когда на экране появилось женское лицо.

– Клайд! – радостно отозвалась она. – Как дела в Кардиффе? Дожди, как обычно?

– Не-а, погодка отличная! – сказал Клайд и поправил волосы. Столько лет прошло, а от этой привычки он никак не мог избавиться. – У меня кое-какое дело есть к тебе. Можешь пробить кое-какого американца по вашим базам?

– Он не связан с инопланетянами, надеюсь? – спросила Мария. Черный костюм совершенно не подходил к ее кудрявым рыжеватым волосам, но какая разница?

– Нет-нет, это… ерунда. Рутинная проверка.

– Ну хорошо. Как его зовут?

Клайд написал на листке бумаги «д-р Закария Юрая Эдди» и поднял его на уровень глаз, прикрывая лицо.

Мария молча кивнула и опустила голову. Послышался стук клавиш.

– Ты же говорил, он не связан! – возмущенно заявила она. – Клайд!

– Ну, я не знал об этом, – не соврав ни одним словом, ответил он. – И что там?

– Торчвуд, – проворчала Мария. – Гребаный Торчвуд, вот что там. Ладно, держи… раз уж это ваша парафия. – Она снова быстро застучала клавишами, не глядя на Клайда. – Это версия с купюрами. Ничего по нашей организации ты там не найдешь, даже если твой шеф и дал тебе это бессмысленное задание!

– Но я бы не стал тебя подставлять ради такого задания, – обиженно сказал Клайд. Терминал пискнул, принимая файл, и начал декодировать его.

– Ой, ну да ладно, – Мария пожала плечами и слабо улыбнулась. – Давай, до связи. Звони и просто так иногда, окей?

– Буду в Вашингтоне, заскочу поболтать.

– Я давно уже в Нью-Йорке, Клайд.

Мария выключила связь. Клайд минуту посидел перед темными экранами, потом вздохнул и открыл декодированный файл.

Соответствовать было трудно – во всех смыслах.

На Клайда с пяти экранов выпрыгнули фотографии, шестой занял длинный, подробный текст. Нет, конечно, никакой информации о том, чем доктор занимается в Торчвуде. Только то, что было до.

Но и этого хватало.

Доктор не был людоедом. Только его помощником. В досье говорилось, что его самого подозревали в людоедстве, но Торчвуд выяснил, что это не так. Тайные общества… инопланетные субстанции, вселявшиеся в человеческие тела… Серебряные скелеты – красивый, кстати, символ. Можно будет воспользоваться, только переработать чуть-чуть… Фотокопии каких-то старых документов с вымаранными названиями и именами. Клайд прищурился, увеличивая картинку до максимума. Кажется, одно из замазанных слов начиналось на букву «К», заглавную. Но слишком длинное для «Каан». Скорее уж, «Конгломерат». Или «Комитет». Что-то вроде того. Людоед боролся с этим непонятным обществом, а по ходу дела убивал случайных людей. Наемник, кажется. Вот документ о том, как подозреваемый был заключен в энергетическую капсулу: Джеку, видимо, пришлось для этого ездить в Штаты. Местные наверняка были до чертиков недовольны. Судя по реакции Марии.

Клайд стал рассматривать фотографии. Интересные лица. Очень разные. Вот их главная, доктор… Бреннан. Темперанс Бреннан. Явно терпения ей не занимать. Суровое лицо без улыбки. Красивое, выразительное. Хорошая форма черепа. Такие лица просто рисовать. Даже скетча хватит, чтобы узнать безошибочно. Но в цвете ее портрет будет гораздо лучше.

Клайд ввел в поиск по базе «Доктор Темперанс Бреннан», и на него обрушился очередной водопад информации – на этот раз не засекреченной. Ага, вот кого имел в виду доктор Эдди, когда говорил, что прозвище не его. «Доктор Кости», его наставница. И ее команда. Лица, лица, новые лица… Отличники, все как один. Такой же взгляд был у Люка – умный и немного потерянный. С этим что стало? Застрелен снайпером по ошибке. А этот, такой… знакомый?

Клайд остановил поток. Со всех пяти экранов на него смотрело улыбающееся лицо. Темные кудрявые волосы, круглые щеки, пухлые губы. Наверняка он ужасно стеснялся своего детского лица, этот агент… доктор… нет, агент Свитс. Господи, где же Клайд его видел? Не может быть. Он ведь тоже погиб – Клайд вбил его имя в поиск – погиб давным-давно. Клайд тогда едва школу закончил. Какая дурацкая смерть: сбили на парковке.

Клайд пошарил по столу в поисках блокнота, достал из кармана линер. Штрих за штрихом. Знакомое лицо. Он всегда отлично запоминал лица, до деталей, иначе не смог бы рисовать, не пользуясь референсами. Круглые карие глаза с тяжелыми веками. Кудри. Маленький подбородок с ямочкой, но не безвольный, скорее, упрямый. Широкие брови, не слишком густые, впрочем…

На седьмом экране что-то мелькнуло, и Клайд оторвался от рисунка. По коридору шагал Джек. Он остановился, словно зная, чем занимается Клайд, посмотрел в камеру, улыбнулся и пошел дальше. Клайд поспешно выключил поиск, спрятал незаконченный набросок в карман, но думать об агенте Свитсе не перестал. Имя у него было говорящее – Ланселот. В школе наверняка дразнили… хотя, может, и нет. Голова заболела, сильно, резко, и тут же прошла, как только Клайд подумал о чем-то другом.

Открылась дверь. Джек вошел внутрь. В Хабе запахло свежим ветром и лимонным одеколоном, Клайд дернул плечами.

– Ну что, нашел Зака? – спросил Джек, широко, как всегда, улыбаясь. – Если хочешь спросить, чем он у нас занимается, не трать время: я и сам не всегда понимаю.

Клайд вспомнил о диске и полез в карман. Набросок предательски зашуршал и попытался выпасть, но Клайд успел затолкать его обратно.

– Вот. Он просил передать.

– А! Снова конференция? – спросил Джек и, хотя Клайд закономерно ему не ответил, продолжил: – Опять забыл, что они не принимают на компакт-дисках. Но я перегоню на нужный носитель. Спасибо. И… кофе завари?

Он окинул Клайда неожиданно тоскливым взглядом, словно ожидая чего-то непонятного, словно хотел что-то личное сказать Клайду, но мотнул головой и побежал дальше. Клайд со вздохом пошел к кофейному аппарату, старому и заслуженному: Джек упрямо отказывался заменить его более современным. Кофе в нем всегда получался отвратительным, да Клайд и кофе-то терпеть не мог, но выбирать не приходилось. Он не компьютерщик, не спец по оружию, не полицейский, в конце концов, не врач – его и взяли-то сюда по протекции из ЮНИТа. Потому, что не захотели брать в ЮНИТ.

Насыпая в емкость вонючий коричневый порошок, Клайд вдруг ясно вспомнил, где именно он видел этого агента с рыцарским именем. И вряд ли погибшего. Кофе был забыт, Клайд метнулся обратно к терминалу и включил покадровый поиск по камерам слежения. Поиск нужного лица – благо, оно тоже имелось в наличии.

Дни перематывались за днями, как в старом кино – быстро, рвано; фигурки людей мчатся задом наперед, неестественно жестикулируя. Джек в своей шинели мечется по Хабу вперед-назад. Вот они все, втроем, бегут на выезд – только наоборот, стаскивая с себя куртки, пятятся к рабочим местам. Ночь. Джек расхаживает по Хабу, как неупокоенная нечисть. Он вообще когда-нибудь спит?.. Глупый вопрос. День. Ночь, Снова день…

Вот! Вот оно. Клайд привстал. Коридор, ведущий к камерам. И дверь в стене, где точно не было никакой двери. У дверей стоял, скрестив руки на груди, тот самый агент. Поиск безошибочно остановился на нем, обвел лицо в скобки квадрата и, еле слышно пискнув, отключился. За десяток лет агент совсем не изменился. Совсем как Джек. Может, он тоже… бессмертный? Черный траурный костюм, черный галстук, как у Марии. Неужели? Понятно тогда, что означает эта его «смерть». Блестящие ботинки. Интересно, их агенты-женщины обязаны ходить в туфлях на каблуках? Бедняги. Бегать в таких наверняка пытка. В следующий раз надо у Марии спросить.

Из-за угла вышел Джек и остановился. Они начали разговаривать; агент упрямо вздернул подбородок. Его лицо казалось совершенно другим, не похожим на то, которое Клайд видел на фото. Ни улыбки. Ни похожей мимики. Джек засмеялся какой-то неслышимой шутке. Агент смотрел на него брезгливо.

Потом открыл дверь, которой там не должно было быть, и приглашающе махнул рукой. Джек вошел внутрь, агент шагнул за ним. Дверь захлопнулась и… и…

Клайд остановил запись, отмотал назад на несколько секунд.

Дверь захлопнулась и исчезла. Растаяла. Слилась со стеной.

Голова снова резко заболела. Клайд зажмурился. Реткон, точно. Он наверняка спрашивал у Джека, что это за ерунда – в его обязанность входило просматривать записи с камер, – а Джек, вместо того, чтобы объяснить, дал ему реткон.

Клайд вытащил свой набросок и отмотал запись назад, остановил, увеличив лицо агента. Лицо то же самое, но совершенно другое. Как будто маска, чужая кожа… А может, так и есть?

Агент, упрямо вздернув подбородок, смотрел на Джека. Тот радостно улыбался.

Потом завыла сирена, и Клайд, вздрогнув, оторвался от мониторов. Сирена звучала на самом деле: камеры не записывали звуков. Настоящая тревога. Клайд быстро выключил поиск и помчался вниз, в главный зал.

Джек и Энди стояли возле прогностического модуля. Клайду все уши прожужжали о том, что с ним нельзя делать – трогать, нажимать на кнопки, дышать, протирать, даже близко подходить. Прогностический модуль, исправно выдававший на огромный голографический экран непонятную, хоть и очень стильную мешанину цветных полос, сейчас показывал что-то странное.

Красная полоса, выползавшая с правой стороны экрана, становилась все шире и шире. Расползалась во все стороны, как лужа крови на полу, расталкивая другие полосы прочь. Джек наклонился над клавиатурой, пощелкал, потом выругался сквозь зубы. Энди оглянулся, увидел Клайда и развел руками – он явно понимал, что происходит, не больше, чем сам Клайд.

Наконец Джеку удалось выключить сирену. В Хабе стало тихо. Красная полоса медленно теснила другие, разрастаясь на весь экран. Сердце вдруг сильно, быстро застучало, и Клайд облизнул пересохшие губы. Приключение, черт его забери. Чутье, отточенное годами опыта, не обмануть.

– Что показывает индикатор Разлома? – отрывисто спросил Джек, не оборачиваясь.

Энди шагнул к соседнему терминалу, прищурился, не веря глазам.

– Ничего.

Джек обернулся к нему. Клайд сверлил Энди взглядом, изо всех сил стараясь стоять ровно.

– Ничего, – повторил Энди. – Активность нулевая. Разлом закрылся. Кажется.

========== Уровень С. Патопсихологический синдром ==========

Если бы у Лэнса спросили, не разочаровался ли он в своем выборе уйти из ФБР ради мистической организации, которая регулирует деятельность инопланетян на Земле, он бы ответил «Ни за что». Только так и следовало отвечать на этот вопрос.

Думать по этому поводу можно было что угодно.

Лэнс, который на данный момент носил имя «агент Эс», про себя не соглашался самоидентифицироваться с однобуквенным обозначением. Правила организации, пусть так, но внутреннее самоопределение может сохраняться каким угодно – разве возможно заставить состоявшуюся личность называть себя кодом из одной буквы? Тем не менее, люди интерпретируют подобные вызовы в совершенно индивидуальной манере. В организации Лэнс насмотрелся разных вариантов: кто-то искренне сопоставлял себя с таким обозначением, избавляясь от старой личности и старого мироощущения в пользу нового (агент Кей, например), кто-то превращал букву в имя и легко манипулировал новой сущностью (Эл, Джей, да и Бета тоже), кто-то пользовался прозвищами наряду с официальным кодом, игнорируя протокол при любой возможности. Например, Гаутама.

Да, в общем, с Гаутамы все и началось.

В штате организации он значился как «агент Си»; один из старейших агентов после Зеда и Кея. Стажеры понятия не имели, что он – инопланетянин, действующие агенты знали, но молчали. Негласная проверка новичков, обычный социальный ритуал, как сказала бы доктор Бреннан.

Сам Лэнс разгадал эту загадку довольно быстро: по отсутствию микровыражений на его голографической маске, тогда еще – с другой внешностью. После разоблачения Гаутама усовершенствовал ее – теперь она иногда мелко помаргивала, дергала уголками губ и в целом сбила бы с толку любого профайлера, который бы попытался читать эту какофонию.

Зато у Гаутамы были щупальца, которые работали куда лучше любых микровыражений.

В данный момент они застыли без движения, и это говорило об очень многом. Например, что вопрос серьезный. И что он не хотел бы, чтобы Лэнс этим заинтересовался подробнее, чем стоило. И что Гаутама долго колебался, прежде чем поручить ему это задание.

Любопытно.

– Одному из наших агентов требуется психологическая помощь, – сказал Гаутама. Он стоял, опираясь рукой на край стола, и пытался напустить на себя неформальный вид, но получалось у него это плохо.

– Большинству наших агентов требуется психологическая помощь, – ответил Лэнс. Это было правдой. Хотя подбирали персонал очень тщательно и в агенты редко попадали эмоционально неустойчивые личности, но зато клинических социопатов было хоть отбавляй.

Прямо как в ФБР. И, пожалуй, именно поэтому Лэнс чувствовал себя слегка разочарованным последние несколько лет.

Гаутама выразительно вздохнул. Его щупальца едва заметно вздрогнули. Он всегда воспринимал организацию как свое личное детище – забавный вариант самоидентификации. Лэнс понятия не имел, сколько Гаутаме лет, но явно много, и вряд ли большая часть его жизни прошла в ЛвЧ.

– Этому агенту она требуется сильнее, чем прочим, – отчеканил Гаутама и встал ровно, в позу «вольно», уставившись на Лэнса своим единственным глазом. – Проблема, которая есть у него, мешает работе. Поговори с ним. Разберись. Дай свои рекомендации.

– Я давно не занимаюсь психоанализом и не хотел бы начинать снова, – ответил Лэнс. Любопытство разгоралось все ярче, но ему действительно не хотелось бы снова возвращаться на эту чудовищно, как выяснилось, зыбкую почву.

– Психоанализ и не требуется. Нужны только твои выводы и рекомендации.

Ну конечно. Интересно, что на этот раз? Допустим, как источник научных данных ЛвЧ куда плодотворнее ФБР. В ФБР никогда не выпадет возможности узнать, какие психологические последствия несет за собой беременность у мужчин. Или как влияет генетическая модификация на мозг взрослой состоявшейся личности.

Это была главная причина, почему Лэнс согласился на предложение работать здесь: возможность исследовать то, чего в других местах попросту не существует. Согласился, невзирая на последствия – полный отказ от прошлого.

– А если ему понадобится помощь психиатра? – спросил Лэнс.

– Ты скажешь об этом. Ты эксперт.

О, теперь Гаутама манипулирует им в своей неповторимой манере. Но манипулирует, надо признать, успешно: Лэнс непроизвольно расправил плечи. Эксперт – правда. Констатация приятного факта. Если бы Гаутама продолжил с похвалами, это разрушило бы эффект, но Гаутама не продолжил.

– Может, объяснишь хоть вкратце? – спросил Лэнс. – В чем дело, что именно мешает ему работать, да и кто этот агент, в конце концов. Ты ведь даже его букву не назвал.

Щупальца Гаутамы задумчиво зашевелились. Решает, говорить или нет. Или, вернее, что именно говорить.

Гаутама не врал – Лэнс не мог вспомнить, чтобы он это делал, – но замалчивал факты виртуознее любого лжеца.

– Ты его не знаешь. Он работал здесь раньше, потом брал отпуск… и теперь снова вернулся. Называй его… – Гаутама задумался. – Агент Икс. Да. Мне нужно, чтобы он мог исполнять свои обязанности.

– Тебе нужно? – спросил Лэнс. – Или организации?

Очевидно, этот вопрос поставил Гаутаму в тупик, потому что он немедленно разозлился: выпятил острый, как у сказочной ведьмы, подбородок, дернул щупальцами, скривил тонкие, сливающиеся по цвету с кожей губы. Наверняка на той планете, откуда был родом Гаутама, и слыхом не слыхивали об управлении гневом.

– Не важно, – отчеканил он.

Действительно, идентификация «я являюсь неотъемлемой частью организации» предполагает такую реакцию. Разделить себя и работу не представляется возможным, но это не растворение, а нечто другое.

«Государство – это я».

Лэнс примирительно улыбнулся и развел руками.

– Это был глупый вопрос. Извини. Конечно, я поговорю с ним, если ты этого хочешь.

– Агент Икс будет ждать тебя на уровне D, в медицинском отсеке.

– Он что, ранен?

– Нет! – ответил Гаутама. – Но там очень удобная кушетка, так что я решил…

Фраза прозвучала довольно двусмысленно, и Гаутама, невзирая на свое инопланетное происхождение, это понял и замолчал. Лэнс сдержал улыбку. Не хотелось его обижать.