Текст книги "Мы с тобой разные (СИ)"
Автор книги: Torens
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
Чучи надо наказать...
Так как Паши было слишком мало я решила написать главу, где был бы он и Рома. Но Паши все равно оказалось мало... И вообще меня в середине главы унесло не в ту степь. Ближе к концу я поняла, что пишу вообще нечто непонятное, но остановиться не могла. Короче, сия глава логике не подчиняется.
Понедельник – день тяжелый. Тот, кто сказал это, был совершенно не прав. Любой день тяжелый, если тебе надо вставать с утра пораньше, да еще и тащиться, черт знает, куда, а еще и загружать в свой мозг новую информацию. Ученики второй смены не понимают своего счастья. Я бы самолично прибил бы любого, кто сказал, что хотел бы учиться в первую смену. Нет, у первой смены, конечно, есть свои преимущества. Больше времени после обеда до вечера. Столько всего можно успеть сделать. А вторая смена? Только проснулся – уже надо собираться в школу, пришел из школы – уже пора ложиться спать. И когда только они успевают делать уроки?
Обо всем этом я размышлял, почти лежа на парте и закрыв глаза, в ожидании первого урока или сна. Было бы прикольно проспать весь урок. Надеюсь, я не храплю, иначе не миновать мне выговора. Представляю запись в дневнике: «Спал на уроке. Мешал другим ученикам своим храпом». Я такое замечание вырежу и в рамочку вставлю, буду потом показывать детям. Если они у меня, конечно, будут.
Что-то грохнулось на вторую половину парты. Предположительно, рюкзак Паши, но я не ручаюсь, так как не только голову поворачивать в падлу, но и вообще глаза открывать не охота. Я почти что заснул. Вон уже какие-то странные видения мерещатся. Но как бы я не хотел, голову все равно пришлось поворачивать, а глаза – открывать, потому что вслед за рюкзаком что-то с шелестом опустилось на парту, прикасаясь к моей макушке. И, думается мне, именно это «что-то» вызвало пятисекундную тишину в классе, а затем активные шепотки.
Но все же вернемся к тому моменту, когда я обернулся, приподнимаясь над партой и открывая глаза. Мой взгляд сразу уперся в букет огромных ромашек. Как их зовут-то... на «г» как-то... Ге... га... гербарий! А, нет, это не то... Ге... ге... ге... Герберы! Точно, герберы! Перед моим носом был букет разноцветных гербер. Я удивленно взглянул на него, а потом нахмурился, пытаясь понять, с чего вдруг Паша притащил в школу букет цветов. Первое сентября вроде давным-давно прошло. Ну ладно, пускай не давно, а только неделю назад. Разница-то какая? Причин для цветов точно нет.
– Держи, – пробурчал Паша. К цветам добавилась еще и коробка конфет. Обычные «Коркунов» в зеленой коробке. Зараза, мои любимые... Зараза – это относится к парню, потому что он угадал с конфетами. – Те, что ты просил, я не нашел, – все так же бурчал Паша, метая молнии взглядом в одноклассников, что резко притихли и наблюдали за происходящим. Я бы и сам не прочь постоять в сторонке и побыть зрителем, потому что как один из главных героев я нахожусь просто в ах... кхм... в шоке и не знаю, как реагировать.
– Это мне? – я решил все-таки уточнить, чтобы не было никакой ошибки. Паша взглянул на меня так, словно я над ним издеваюсь.
– Кому ж еще, – ого, после такой интонации обычно шею сворачивают врагам. – Надеюсь, теперь ты ко мне приставать не будешь.
Один... Я хватаю цветы и конфеты со стола... Два... Я на полной скорости вылетаю из кабинета и несусь по коридору... Три... Я успеваю добежать до лестницы, и меня просто накрывает дикий, безудержный смех. Сил просто нет, и я упираюсь той рукой, в которой коробка конфет, о перила, пытаясь устоять на ногах, но все равно сгибаюсь пополам, хохоча.
Нет, надо же, он реально конфеты притащил! И цветы! Цветы! Парню! Что за идиот... А, главное, принес их парню, который вроде как в него влюблен. Да кто после этого приставать не будет? Это наоборот можно расценивать, как положительный отклик.
Кое-как справившись со смехом, но, все еще иногда похихикивая, я добрался до кабинета классрука и тихо постучавшись, приоткрыл дверь, просовывая голову внутрь. Роман Васильевич сидел за компьютером и что-то быстро печатал. При виде меня он оставил свое занятие и, приподняв брови, спросил:
– Что случилось, Леванов?
– Можно я у Вас кое-что оставлю? Все равно после уроков у нас будет репетиция...
– Пожалуйста, – махнул рукой мужчина. Я толкнул дверь ногой, открывая ее внутрь помещения, и зашел в кабинет. Глаза классрука округлились. – Это что?
– Подношения. Знаете, раньше древние люди делали дары своим языческим богам, чтобы те смилостивились над ними. Вот и мне сделали...
– О, так ты у нас теперь Бог? – заулыбался мужчина. Я кивнул головой, кладя цветы и конфеты на свободный стул. Эх, жаль, вазы нет. – И чей, позволь узнать?
– Паши.
– И что теперь? Оставишь его в покое?
Я посмотрел на Романа Васильевича так, словно он сказал самую большую глупость на свете.
– А разве Боги оставляли своих почитателей?
– Иногда я думаю, что, возможно, зря предложил тебе сыграть влюбленного... – вздохнул мужчина.
– Ничего не зря! – возмутился я. – Это было гениально! Ой, мне же на урок надо. Увидимся через час, Роман Васильевич.
– Увидимся... – тихо пробормотал классрук, возвращая свое внимание компьютеру, а я поспешил в класс.
В кабинет я влетел одновременно со звонком, при этом, чуть не сбив с ног нашу физичку, за что получил порцию недовольства и нравоучений. Покивав головой и пообещав, что впредь буду осторожней, я поспешил на свое место. Плюхнувшись за парту, я моментально уставился на Пашу и задал вопрос, который посетил мою голову сразу, как я увидел букет.
– Почему герберы?
Парень недовольно на меня взглянул, громко засопев, но все же ответил:
– Ну, они же большие ромашки.
– И? – продолжал я пытать его. Паша повернул ко мне лицо на одну треть и пояснил.
– Ну, ромашки для Ромашки.
Я совсем не по-мальчишески пискнул, но тут же зажал себе ладонью рот и поспешил повернуть голову в другую сторону от парня, чтобы он не видел моего лица. Боже... Я еле сдержал себя, чтобы не заорать на весь класс: «Мило!». Почему-то именно это слово пришло мне на ум.
Ромашки для Ромашки... Что за чушь? Как ему это только в голову пришло?
Ромашки для Ромашки... Черт, но это действительно так мило. Нет, не так. Ми-и-и-ило! Вот так вот, да.
Ромашки для Ромашки... Блин, если бы я до этого был зол на Пашу, то после этих слов наверняка бы простил ему все что угодно.
Нет, ну что же он за идиот-то такой, а? Я не выдержал и с протяжным стоном рухнул на парту, уставившись невидящим взором на стол, что стоял через проход. Ромашки для Ромашки...
– А ты, куда дел-то цветы и конфеты?
Ой, зря ты подал голос, Паша. Ой, как зря...
Я выпрямился на стуле, распрямляя плечи и широко улыбаясь, обернулся.
– Не волнуйся, чучи, они в надежном месте, – сладким голоском произнес я. Паша прищурился.
– Прекращай! Мы же договорились!
– Хм? – я непонимающе нахмурился. – О чем, чучи?
– Я тебе конфеты, а ты оставляешь меня в покое.
– Как я могу тебя оставить, если я люблю тебя? У меня и так все, что есть, это краткие мгновения с тобой на уроках. Ах, если бы они длились вечно. Я бы до конца жизни любовался тобой и лишь изредка мог бы позволить себе коснуться тебя, – в подтверждении своих слов, я кончиками пальцев прикоснулся к руке парня, заставив его дернуться в сторону. Хм, а я думал, он уже привык...
– Прекрати! – зашипел парень, чуть ли не на весь класс. – Иначе я за себя не отвечаю.
– О, да! Не сдерживай себя! Я так люблю, когда ты страстный! Я столько раз об этом фантазировал!
Надеюсь, что всю ту чушь, что я сейчас несу, мои дети никогда не узнают, в противном случае, я убью сам себя от стыда.
– Если бы я мог, то давным-давно выкинул бы тебя из окна, – объявил мне Паша.
– Хочешь поиграть грубо? Я могу и грубо! – пододвигаясь на стуле к парню, шептал я.
Мозги! Мозги! Если что, это не крик зомби, который ищет еду. Это мой крик с просьбой заменить мне мозги – похоже, мои совсем не работают.
– Ульянов, Леванов, хватит шептаться! Роман, сядь на место! – сделала нам замечание Валентина Сергеевна.
Я как пай-мальчик, потупил взор и стал отползать на стуле на свою половину. Паша, вытесненный почти в проход, подозрительно на меня косясь, тоже вернулся на свою половину.
Вот, блин, учителя... Вечно они весь кайф обламывают...
Я закидывал в рюкзак учебник, когда услышал то, чего услышать никогда в жизни не ожидал.
– Пе... кхм-кхм... Рома, не уделишь мне минутку?
Надо ли говорить, что эти слова, произнесенные устами Паши, заставили меня шарахнуться в сторону и уставиться на парня так, словно он сам Дед Мороз в середине лета? На всякий случай я посмотрел по сторонам. Вдруг в нашем классе объявился еще один Рома, а я его проглядел? Но естественно никакого Ромы поблизости не было. Значит, Паша все-таки обращался ко мне. Что-то в лесу сдохло... И не жалко парню живность? Гринписа на него нет! Так, ладно. Включаем функцию влюбленного дурочка.
– Конечно, чучи! Но ты мог бы и до вечера потерпеть, я от тебя никуда не денусь.
Мои слова вместо того, чтобы успокоить парня, возымели другой эффект. Он вздрогнул, как-то странно на меня глянул и молча пошел на выход, взмахнув рукой так, будто говорил, чтобы я следовал за ним. А я дурак такой и пошел...
Угадаем с трех раз, куда меня привел Паша. Правильно! Туалет. Может, здесь какой-то магнит установлен, который притягивает Пашу и Дениса? Или специальным медом намазано. Нет, ну это же странно, что парни сюда постоянно шастают, и причем вовсе не за тем, зачем обычно ходят в туалет. Кстати, а они хоть раз использовали это место по назначению? Спросить что ли? Я покосился на хмурого Пашу. Нет, сейчас не подходящее время. Потом как-нибудь узнаю.
– Чучи, что ты... – начал говорить я, когда меня бесцеремонно перехватили подмышки и затолкали в одну из кабинок. Первая моя мысль была: «Пиздец». Вторая – пошлая и тоже не особо приятная для меня. Третья – правдивая, а посему самая ужасная. – Нет! – заорал я, пытаясь проскочить, мимо Паши, но он ловко поймал меня и довольно не слабо толкнул назад так, что я грохнулся на унитаз. Я вскочил обратно на ноги, но парень уже вышел из кабинки, закрывая за собой дверь. – Нет! Стой! Выпусти меня! Паша! Выпусти! – я со всей силы ударил по двери, и она задрожала, но осталась на месте.
– Если не хочешь оставить меня в покое по-хорошему, значит, будет по-плохому, – прозвучал голос парня с той стороны двери.
– Нет! Это не честно! Выпусти меня немедленно! Помогите! Спасите! – орал я.
Хлопнула дверь, оповещая меня, что Паша покинул туалет. Вот... сука! Я для порядка попинал дверь кабинки еще пару раз, но пользы от этого не было никакой. Вздохнув, я уселся на унитаз, думая, что же теперь делать.
Выберусь отсюда, убью школьного слесаря, которому с прошлого года поручено починить замок этой кабинки. Проблема заключалась в том, что с той стороны, приложив максимум усилий, ее еще можно было открыть, так как от защелки осталась прямоугольная, короткая железка, а вот с моей стороны замка вообще не было! Я не смогу выбраться, пока меня кто-нибудь не откроет или не выломает двери! Психанув, я еще раз пнул дверь, но уже двумя ногами, упираясь руками об унитаз. Никакого эффекта. Блин, из чего эти двери? Вроде, действительно, с виду из пластмассы...
Прозвенел звонок. Здорово. Шанс, что кто-то зайдет в туалет, теперь стремится к нулю. Надеюсь, Роман Васильевич сообразит, что я не по собственной воле прогуливаю урок и устроит Паше средневековую пытку! Но мне все равно надо попробовать как-то выбраться. Я могу позвонить маме. Гениальная идея! «Алло, мам? Не могла бы ты прийти в школу, меня тут в кабинке туалета на втором этаже закрыли!». Отметается. Еще идеи есть? Можно попробовать дверь с петель снять. О, да! Но куда проще воспользоваться лазерным зрением. В моей голове есть нормальные, осуществимые идеи? Можно поорать во все горло, авось, кто-нибудь, да услышит... Блин, даже не хочу представлять, каким посмешищем я тогда стану.
Я скинул рюкзак на пол и развалился на унитазе, уставившись в потолок. Ну, Ульянов, ну, сука... Ты у меня за это еще поплатишься! Отвязаться от меня хочешь? Я тебе отвяжусь, так отвяжусь... Ты еще будешь с нежностью вспоминать прошлую неделю.
Шмыгнув носом, я переместил взгляд чуть левее и тут же встрепенулся, закусив губу. А что если? Шансы, конечно, нулевые, но, а вдруг? Попытаться стоит. Это куда лучше, чем звать на помощь. Шмыгнув носом еще раз (долбанный насморк, долбанная осень), я прищурился, внимательно глядя на пустое пространство между потолком и стенкой кабинки. Там сантиметров двадцать, может, чуть больше. С моим телосложением я вполне могу пролезть, а если застряну, то следующий, кто зайдет в туалет или умрет от испуга, когда я подам голос, или от смеха. Но вопрос состоит в том, как мне добраться до верха кабинки с моим ростом в полтора с кепкой? И все же, я, как идиот, пару раз подпрыгнул, надеясь, что получится достать до верхушки. Не получилось...
И что теперь делать? Может, все же попробовать выбить дверь? Она же хлипкая с виду... В крайнем случае, не выбью, так дыру сделаю... Я вновь уселся на унитаз и отчаянно стал пинать дверь ногами. Через десять минут, когда я полностью выдохся и удостоверился, что ее внутренность точно сделана из титана, я опустил руки, откинув голову на бачок унитаза. И тут же вскочил на ноги. Вот я идиот! Бачок! Я могу встать на него! Что я быстро и проделал. Привстав на цыпочки, я сумел ухватиться за стенку кабинки, затем уперся в нее одной ногой, потом второй и заскользил на стенке, быстро перебирая ногами на месте. Руки тут же налились тяжестью, и я разжал их, только каким-то чудом не свалившись на злосчастный унитаз. Так дело не пойдет. Скинув кроссовки, я предпринял вторую попытку. Теперь мои ноги не скользили, а прилипли к стенке, позволяя мне подтянуться на руках. Моя макушка поприветствовала потолок. Так, а что дальше-то делать? Как мне перебраться на ту сторону? Если я просуну голову и грудь в соседнюю кабинку, то могу свалиться головой вниз. Что-то меня такая перспектива не вдохновляет. Спрыгнув вниз, я вновь уставился наверх, пытаясь придумать, как пролезть в соседнюю кабинку. И почему в теории все всегда легче, чем на практике?
Глубоко вздохнув, я вернулся на бок. Сейчас я или переломаю себе все кости, или выберусь отсюда. Уперевшись одной ногой о соседнюю стенку кабинки, я схватился руками за ту стенку, которая мне была нужна, одновременно прижимаясь к ней плечами. Надеюсь, эти кабинки действительно из титана или чего-то еще столь крепкого, и они сейчас не развалятся, как карточный домик. Выдохнув, для себя решая, что сейчас или никогда, я резко уперся другой ногой о противоположную стенку, просто повиснув над унитазом. Быстро заработав ногами, я поднял их наверх, так же, как и тело. Разогнув согнутые в коленях ноги, я протиснул голову и лопатки в соседнюю кабинку, по пути, кажется, стесав кожу. А вот сейчас, бляха муха, будет акробатический трюк! Я резко оттолкнулся руками от стенки, уже точно стесывая кожу на спине, проталкивая тело дальше в кабинку, а затем в последний момент успел ухватиться ладонями за соседнюю стенку той кабинки, в которой находилась половина моего тела. Затем осторожно подтянул оставшуюся часть меня, и аккуратно спустил на бачок унитаза вначале одну ногу, потом вторую и, уже ничего не боясь, разжал ладони. Все тело болело и ныло. Вот она, настоящая физкультура, а то, что нас заставляют делать на уроке – ерунда полная!
Я вышел из кабинки и, опустившись на колени, достал свою обувь и рюкзак, который чуть было, не застрял. Ну, все, Паша, хана тебе. Я не хотел переходить к таким жестким мерам, но ты сам заставил меня. Покопавшись в рюкзаке, я нашел то, что искал. Наручники. Дядя Дима подарил мне их на пятнадцатилетие забавы ради. А вот и время забав как раз наступило. Выдрав из тетрадки страничку, я быстро написал на ней пару строк и положил ключ от наручников в центр, сложив несколько раз пополам. После чего, напевая какую-то веселую песенку, я дошел до кабинета Романа Васильевича. Постучавшись для порядка и даже дернув ручку, я удостоверился, что никого нет, и просунул записку под дверь. Теперь осталось только подождать конца урока...
И он, к моей величайшей радости, не заставил себя ждать. Я отлепился от стены возле кабинета математики и, быстро достав наручники из кармашка, защелкнул один браслет на своем правом запястье. Одноклассники выходили из класса, возмущаясь чему-то или болтая о следующем уроке, но я не обращал на них никакого внимания, ожидая одного единственного человека. Паша вышел из кабинета почти самым последним. Не заметив меня, он повернулся ко мне спиной и сделал шаг, но тут же замер, оглянувшись. Непонимание в его взгляде сменилось растерянностью, а затем безумным удивлением, когда он, наконец, сообразил, что находится на его запястье и с чем оно соединено.
– Привет, чучи, – улыбнулся я, позвякивая своим браслетом. – Как прошел урок?
– Ты... ты... ты... – голос парня был охрипшим. Он резко дернул свою руку назад и вверх, заставляя меня повторить за ним эти движения.
– Ауч, чучи, не так резко! Больно же! – пожаловался я, потирая правое плечо.
– Блять, что это за хуйня?! – у Паши, кажись, наконец-то, прошел столбняк. – Ты что натворил, гомик несчастный?! Быстро отцепил меня, пока я тебе не уебал!
– Чучи повел себя очень плохо. За это чучи надо наказать, – ледяным тоном ответил я, глядя парню точно в глаза.
– Чего?! Отстегнул меня!
– У меня нет с собой ключа, – широко улыбаясь, издевательски произнес я, разводя руки в сторону. Точней одну руку.
– Думаешь, я поверю в эту чушь?! – злой аки сто чертей ответил Паша.
Он сорвал с моего плеча рюкзак и, открыв самый большой отдел, стал там шарить. Ничего не найдя, при этом перемешав все, что можно было, парень полез в другие отделы. Я же спокойно стоял на месте, наблюдая, как он начинает психовать с каждой секундой все сильней и сильней. Просто отрада для моих глаз. Ничего не найдя, Паша швырнул сумку в сторону.
– Эй! – возмутился я, подбирая ее и вновь закидывая на плечо.
– Где ключ? – парень не хотел привлекать к нам лишнее внимание, поэтому старался шептать, но из-за переполняющих его эмоций выходило у него плохо. На нас то и дело подозрительно косились. Заметив это, Паша схватил меня за запястье, на котором был браслет и резко подтянул к себе. Так резко, что я просто влетел в него, тюкнувшись носом о грудь парня.
– Дома, – я продолжал очаровательно улыбаться и строить невинные глазки.
– Слушай, ты, думаешь, я пов...
Но слушать я не стал. Приподнявшись на цыпочки, я быстро чмокнул парня в приоткрытые губы. Он дернулся от меня так, словно я был ядовитой змеей, и стал плеваться и вытирать губы. Не очень приятно, я вам скажу. Будто мне приносит удовольствие целовать его. Но ради дела, чем только не пожертвуешь... Кинувшись к парню, я подпрыгнул, обнимая его руками за шею, и стал покрывать поцелуями все лицо. Паша уперся руками о мою грудь, пытаясь оттолкнуть и мыча нечто нечленораздельное. То есть отодрать меня от себя он пытался одной рукой, так как другая рука, сцепленная с моей была, задрана наверх и находилась в каком-то не понятном положении... Сменив тактику, парень уже двумя руками ухватился за мои, пытаясь их расцепить, и ему это даже удалось! Только, кажется, Паша забыл про наручники, когда попытался отшвырнуть меня от себя. Браслет на его запястье дернул руку в мою сторону и, не удержавшись на ногах, Паша рухнул на пол. Хотя нет. На пол рухнул я, а Паша на меня, придавив своим телом так сильно, что я смог только пискнуть. Кто-то из проходящих мимо тихо засмеялся, а кто-то засвистел.
– Чучи, я не могу на публике! Давай найдем более укромное место, – захрипел я от нехватки воздуха.
Мои слова имели эффект катапульты. Парень просто за какую-то долю секунды вскочил с меня, при этом моя правая рука больно дернулась. Мне даже показалась, он ее сейчас оторвет.
– Да ты, блин, можешь осторожней? – выпадая из образа, воскликнул я, но тут же поспешил исправиться. – Чучи, аккуратней.
Ну да, как же. Послушался он меня. Аж три раза! Парень вновь схватил меня за запястье, рывком поднимая на ноги.
– Если хочешь аккуратней, то сними их, – парень потряс перед моим носом нашими соединенными руками.
– Я не могу без ключей, – убито произнес я, словно действительно был расстроен тем, что ключей у меня не было. Паша шумно выдохнул, пытаясь успокоиться, а затем проговорил:
– Отлично! Значит, сейчас же идем к тебе домой!
– Что?! Нет! Нельзя! – я запаниковал. Во-первых, я не хотел, чтобы парень видел, в какой квартире я живу. Во-вторых, дома ключей от наручников точно не было.
– И почему же? – слегка прищурившись, поинтересовался он, наклоняясь ко мне. Я уставился на него с широко распахнутыми глазами и часто заморгал, пытаясь придумать достойное оправдание.
– Уроки! Нам надо на уроки! Прогуливать в начале учебного года – это не порядок! Так нельзя! Срочно на уроки!
Я развернулся к парню спиной и пошел по направлению кабинета, где у нас проходил английский язык. Точней, я попытался пойти, но забуксовал на месте, не имея сил сдвинуть гору под именем «Ульянов Павел» с места. Блин, чувствую себя игрушечным КАМАЗом, который пытается пересилить настоящий... Сзади раздался плохо скрытый смешок. Я подозрительно оглянулся, и парень сразу спрятал улыбку, сделав серьезное выражение лица. Нет, этот гад надо мной издевается! Вообще-то планировалось, что издеваться буду именно я!
– Мы идем к тебе домой! – требовательно сказал Паша. Я замотал головой.
– Не идем.
– Идем!
– Не идем!
– Да!
– Нет!
– Да!
– Нет!
– Да!
– Нет!
– Да, блядь, какого хера я тут с тобой спорю?! Я сказал, что идем, значит, идем! – взбесился парень.
Сделав один шаг, он поравнялся со мной и пошел дальше. Я схватил его за левую руку, на которой был наручник и, упираясь ногами в пол, стал тормозить парня.
– Не-е-е и-и-и-иде-е-е-ем, – растягивая гласные, я продолжал настаивать на своем.
Но кто меня слушал? Паша, как бульдозер, продолжал идти вперед, к лестнице. Сдавшись, я заткнулся, но не оставлял попыток затормозить парня, хотя через пару минут я совсем забыл об этом, присев на корточки. Теперь парень просто катил меня за собой. А я, глядя на его вытянутую назад руку, вдруг вспомнил одну из серий мультфильма «Том и Джерри», где Том переоделся в девушку и за ним стал ухаживать черный кот, целуя его руку, он приговаривал: «Мон шер, мон ами». Интересно, а как отреагирует Паша, если я так поступлю? Что-то мне подсказывает, я тогда точно останусь без одной руки... Но соблазн так велик...
Не судьба... Когда я все же решил попробовать поцеловать тыльную сторону ладони парня, он вдруг затормозил. Мы были у лестницы. Парень начал спускаться, и я понял, что если не хочу носом посчитать, сколько же ступенек у школьной лестницы, мне придется подняться на ноги. Я поднялся, опустив левую ладонь на перила, и... уверен, в этот момент в моих глазах загорелся огонек, знаменующий идею. Вновь приседая, я обнял один из столбиков, на которых держались перила. Паша спустился еще на одну ступеньку вниз, но его тут же дернуло назад. Рассерженный, он оглянулся на меня и завис с открытой челюстью. Еще бы! За ту секунду, пока он оглядывался, я успел столбик не только руками, но и ногами обхватить, просто-напросто повиснув на нем. При этом рука самого Паши тоже оказалась между двумя столбиками в не очень удобном положении.
– Отцепись! – приказным тоном произнес парень, но я отрицательно замотал головой. – Прекрати комедию разыгрывать и отпусти перила немедленно!
– Нет! – я вцепился в столбик еще сильней, прижимаясь к нему одной щекой.
– Блять... – выговорил Паша. – Вот что ты за долбоеб?
Я обижено засопел, оставляя вопрос без ответа. Тут еще поспорить можно, кто из нас двоих долбоеб.
– Последний раз говорю, отпусти перила и пошли со мной по-хорошему.
Я снова помотал головой. Паша облизнул губы, осматривая мою фигуру, и поднялся на один уровень со мной. Просунув вторую руку между столбиками и вывернув, как ему было удобно первую, он попытался отодрать мои руки. После пяти минут отчаянной борьбы и недовольного пыхтения с двух сторон ему все же это удалось. Вот только у меня еще были и ноги, которые разжимать я не собирался. Поняв это, Паша поднялся и, перехватив меня под локти, растянул на весь лестничный проход, но я упорно держался. Как же хорошо, что урок уже начался, я просто не представляю реакцию школьников на такое зрелище. Сдавшись и взяв передышку, парень опустил меня на ступеньку, и я моментально выпрямился, вновь прирастая к столбику. Паша обессиленно выдохнул мне в макушку, тем самым заставив пробежаться по шее и спине табун мурашек.
Где-то с минуту ничего не происходило, чему я был удивлен, но бдительность все же не ослабил. А затем... затем этот хитрый гад поступил самым бесчеловечным способом! Он защекотал меня! Я щекотки с детства боюсь, причем, везде! Мой смех и мольбы о пощаде эхом разносились по лестничной клетке. Я держался, как мог, я орал сквозь смех, что врагу не сдается наш гордый варяг, но я все равно проиграл... От смеха все тело ослабло, и руки-ноги сами отпустили столбик, чем и воспользовался Паша: резко ставя меня на ноги и перехватывая в талии, он потащил меня вниз, пока я не опомнился.
Отпустил меня парень только после того, как мы оказались на крыльце школы. Я недоуменно уставился на него, не понимая, чего он мешкает, а затем сообразил, что моего домашнего адреса Паша и знать не знает. Губы растянулись в победной улыбке.
– Где находится твой дом? – хмуро поинтересовался парень, увидев мою улыбку.
– Я забыл.
Паша цыкнул и, не стаскивая с меня рюкзак, открыл его и что-то там начал искать. Через пару секунд на свет появился мой дневник. Улыбка у меня стала еще шире, так как первая страница в нем была еще не заполнена. Я ее вообще никогда не заполняю. Когда парень это увидел, то сжал губы так, что их почти не стало видно, а затем посмотрел на меня таким взглядом, что я понял – мысленно он убил меня уже не один десяток раз.
– Отлично! – он вернул мне дневник, толкнув меня при этом в грудь. – Твоя взяла! Пойдем за ключом после уроков!
– Чучи, ты самый лучший! – обрадованно воскликнул я.
– Но если ты попробуешь поцеловать меня еще раз, – прошипел Паша. – Я сломаю тебе пальцы. Ты ведь знаешь, что тогда наручники снимутся довольно легко?
Я кивнул. Хотя Паша ошибался. Достаточно и одного сломанного большого пальца.
– Тогда пошли на урок...
Фанфары в мою честь! Этот раунд за мной!
Урок прошел вполне нормально. Только при нашем появлении, скованными наручниками, одноклассники тут же зашептались, заулюлюкали и выкрикивали какую-то ерунду, но почти сразу заткнулись, когда Паша зыркнул на них. Изольда Филипповна лишь покачала головой и, отчитав за опоздание, разрешила сесть на место. В начале урока у нас с Пашей возникла маленькая проблема относительно того как мне писать, но скоро мы вполне приноровились, и парень двигал рукой когда мне это надо было почти машинально.
Самое веселое произошло в столовой, когда мы с подносами подошли за столик, за которым обычно сидел Паша, Денис и еще парочка их друзей.
– Эй, педик, а ты ничего не попутал? – поинтересовался у меня Миша, когда я остановился возле их стола.
– Нет, – покачал я головой. – Сегодня я обедаю с вами.
– С какой это радости? – ощетинился Денис.
Вместо ответа я толкнул локтем Пашу. Он обреченно выдохнул и одновременно со мной поставил поднос на стол, а затем мы вытянули руки, закованные в наручники, причем, на моем лице в этот момент была неописуемая радость, а на Пашином – безысходность, смешанная с желанием оказаться где-нибудь подальше отсюда.
– Эта что за хуйня? – в голосе Дениса было слышно безграничное удивление и недовольство одновременно.
– Это вообще-то твой друг Паша, – напомнил я ему.
Мне сложно описать, каким взглядом на меня посмотрел парень. Там ясно читалось и «Ты что, дебил?», и «Не смешно», и «Еще одно слово и ты покойник». Сам Паша, поняв, что я назвал его «хуйней», хоть и словами Дениса, смотрел на меня ничуть не лучше.
– Ладно, раз мы все выяснили, – продолжил я, как ни в чем не бывало. – То можно приступить к обеду. Чучи, пойдем, сядем, – я дернул парня за руку, потащив за собой.
– Где ключи от наручников? – вырастая прямо передо мной, зашипел Денис.
– Дома.
– Думаешь, я в это поверю?
Дежавю. Только Дениса я целовать не стану. Не заставите.
– Нет у него ключей, – подал голос Паша. Денис взглянул на него поверх моей головы. – Я его сумку обыскал.
– Сумку? А его самого?
Чеширский кот просто позавидует моей улыбке. Я оглянулся на Пашу, и он, увидав такую мою улыбку, вздрогнул. Наверно, сообразил, как я отнесусь к тому, что «любимый чучи» станет меня обыскивать.
– Сам обыскивай.
Я расстроенно выдохнул и покосился на Дена.
– Прикоснешься ко мне, и я заору на всю столовую, что ты меня лапаешь, – предупредил я парня. Он презрительно скорчился и протянул руки, а я вобрал в легкие как можно больше воздуха. Денис замер подозрительно рассматривая меня, я выжидающе смотрел на него.
– Больно ты мне сдался, – махнул рукой парень, возвращаясь за стол.
– Чучи, теперь мы можем пообедать? – ласково поинтересовался я. Вместо ответа – кивок. Я как маленький захлопал в ладони и устремился к свободным местам, волоча за собой на поводке «большого песика».
– Блядь, Паша, да что ты с ним возишься? – подал голос Андрей. Я зашипел на него. – Вдарил бы этому педику разок и все дела!
– Отстань, – устало проговорил Паша, глядя в свою тарелку таким пустым взглядом, словно решался, топиться в ней или нет.
– Чего? – не унимался Андрей. – Если ты не можешь, то давай я ему тресну!
– Отвали! – уже хором с Пашей произнес Денис.
– Да вы чего, парни? Только не говори, что вам вдруг стало нравиться это, – он указал на меня. – И вы решили больше его не трогать.
Денис при этих словах показал такой оскал, что любой волк позавидовал бы. Паша же глянул исподлобья на Андрея и так обреченно покачал головой, словно парень был неизлечимым дебилом, и ему его было жалко.
– Во-первых, у «этого» есть имя, – спокойно начал я. – Во-вторых, «это» может и ответить, – Андрей усмехнулся, не поверив. Ясное дело, он учился не в нашем с Пашей классе и не в классе Дениса, плюс – парень оказался лузером и заболел в конце лета. Кажется, на прошлой неделе его не было, а значит, последние сплетни он не знал. – В-третьих, знаешь, чем большие собаки отличаются от маленьких?
Андрей нахмурился, не понимая, с чего вдруг я перескочил с темы на тему и покачал головой.
– Маленькие только и могут, что тявкать, в то время как большие молча кусают.
