Текст книги "Тысяча ключей Мерлина (СИ)"

Автор книги: Tom Paine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 12

«Чтители корпуса являются такими же хранителями ключей, как и остальные хранители, однако также они следят за соблюдением кодекса другими хранителями корпуса. Подчиняются чтители напрямую ключнику и являются исполнителями вынесенных им наказаний.»

Пункт 31 «Руководства для

хранителей ключей Мерлина»

* * *

Не успели Самойлов и Иваныч оказаться в круге, как у обоих в руках оказались пылающие пламенем серебряные клинки. Самойлов тут же пошел в атаку, нанеся серию ударов. От первых нескольких Иваныч уклонился, остальные отразил клинком, а после последнего удара изо всех сил пинком в живот откинул от себя Самойлова.

Спортивного телосложения Самойлов свалился на землю от на первый взгляд весьма щуплого старика. Разозлившись, он перекувырнулся и вмиг вскочил на ноги. Иваныч, сорвавшись с места, успел добежать до столба в центре и укрыться за ним от Самойлова.

Самойлов остановился на месте, внимательно смотря на столб. Я заметил, как он сжимает кулак и, видно, копит энергию, чтобы выплюнуть огненный язык пламени. Клинок Самойлова начал пылать все сильнее с каждой секундой. Самойлов вскинул руку, держащую клинок, вперед, направив его на столб. Из острия клинка предварительно за долю секунды скопившись, сгусток, похожий на магму, которую я видел в одной из передач о природных явлениях, вылетел на огромной скорости, разбившись о вековой каменный стол, спалив дотла весь мох, который на нем нарос, видимо, с последнего боя в кругу.

Краем глаза я заметил, что Добровольский поглядывал на меня, не скрывая улыбки. Я не стал удостаивать его своим взором, а продолжил внимательно смотреть бой, стоя у края круга рядом с Топором и другим хранителем, женщиной возраста Довлатовой, которую я, кажется, видел на собрании среди хранителей в зале. Видно было, что ей все это не нравилось, она подрагивала от каждого выпада Самойлова и особенно от сгустка магмы, который он направил в столб.

Внезапно я отвлёкся от разглядывания женщины, когда из-за столба, где прятался Иваныч, появилась его голова, после чего он резко выпрыгнул и, направив клинок на Самойлова, в пятнадцати метрах от себя выпустил языки пламени, которые сложились в голову мифического дракона, которая в мгновение извергла поток пламени из своего рта, направленного ровно в Самойлова.

Он спрятался за своим клинком, который в мгновение прирос с обеих сторон вдоль лезвия в размерах, пламенем образовав своеобразный огненный щит.

Пламя дракона, выпущенное Иванычем, никак не могло преодолеть щит Самойлова. Запал дракона закончился, и он развеялся в воздухе.

– Ничего себе! Я не знал, что Иваныч так умеет, – шепотом воскликнул я, обращаясь к Топору.

– Иваныч – старый воин и опытный хранитель. И, кстати, в отличие от многих эта – не первая его дуэль.

– Круто, он не говорил. Кстати, а чем укрылся Самойлов?

– Любой клинок старается защитить своего хозяина, и каждый способен сотворить щит в зависимости от своего вида. У него огненный клинок, соответственно, и щит огненный. Особенность огненного щита, что он не просто защищает своего хозяина, но и поглощает мощь атакующего, после чего сможет сконцентрировать ее для атаки, поэтому Иванычу нужно будет теперь постараться увернуться! Ответный удар Самойлова будет мощным!

– Черт! – нахмурив брови и щелкнув зубами, с досадой сказал я.

Самойлов поднялся с земли, отряхнувшись, перекинул из руки в руку и обратно клинок, после чего сплюнул и уверенно направился к столбу, за которым вновь прятался Иваныч. Самойлов не готовился к атаке, а просто шел к Иванычу. Подойдя к столбу, он остановился в нескольких метрах и аккуратно начал обходить его справа. Заметив рукав Иваныча, Самойлов сделал несколько быстрых шагов вперед и рубящим ударом пронесся по рукаву пиджака Иваныча и словно острейшим ножом отсек кусок ткани, но издалека казалось, что руку не зацепило.

Отпрыгнув, Иваныч оббежал столб с другой стороны и, решив застать врасплох Самойлова, нанес ему удар сзади, но тот был готов к такому, успев выставить свой клинок, отразив удар Иваныча. Схлестнувшиеся в противостоянии клинки искрили, отбрасывая в стороны языки пламени. Самойлов был физически сильнее и продавливал Иваныча. Его клинок был уже вблизи лица старика, и было ясно, что его пламя обжигало лицо Иваныча. Вероятно, понимая, что проигрывает физически, Иваныч быстро перекатился назад и, направив клинок на Самойлова, выпустил из него сгусток магмы размером с дыню колхозницу.

Атака Иваныча была блокирована щитом, который создал клинок Самойлова.

– Почему он не атакует? – тихо спросил я Топора.

– Видимо, копит силы для мощного, боюсь, даже смертельного удара. Надеюсь, Иваныч убьет его раньше, чем тот успеет его применить, – за долгое время в голосе Топора прозвучало беспокойство.

Отразив атаку Иваныча, Самойлов, сорвавшись с места, побежал на Иваныча и в нескольких метрах до него прыгнул, замахиваясь клинком. Иваныч не успел ничего сделать, кроме как попытаться блокировать удар Самойлова, но сила удара была слишком мощная. Самойлов пробил защиту Иваныча и ударом колена повалил на землю.

Перехватив клинок Самойлов, замахнувшись, хотел было воткнуть клинок в грудь старика, но Иваныч резко увернулся, скинув с себя усевшегося Самойлова, после чего лежа на земле, замахнувшись, ударил ногой ему по ребрам. На удивление удар был сильным настолько, что в воздухе раздался хруст. По-видимому, было сломано ребро, а может и не одно.

Самойлов скорчился от боли, но вмиг поднялся, попытавшись снова атаковать Иваныча. Видимо, вспомнив слова Алины, Иваныч поднялся с земли и, быстро увернувшись от удара, контратаковал своей ногой ровно в колено левой ноги.

Самойлов вскрикнул и, рухнув на землю, схватился за колено. И в следующую секунду с криком, лежа направил клинок в тяжело дышавшего, подходящего к нему Иваныча, после чего выпустил один за другим три сгустка магмы.

Иваныч, увернувшись от первого, попятился назад, затем прильнул к земле и переждал, пока оставшиеся два пролетели над головой. Поднявшись с земли, он направился в нашу с Топором сторону, оглядываясь на Самойлова, который, корчась от боли, поднялся с земли. И вновь выпусти шар магмы в сторону Иваныча. Иваныч уклонился, и шар устремился на меня. От страха я застыл и не мог ничего сделать, кроме как смотреть перед собой, но внезапно клинок появился в моей руке и потянул мою же руку вверх к моему лицу. Нити тока расплелись от клинка в стороны, собравшись в круглый щит, который встал между мной и летящим в меня сгустком магмы.

Иваныч увидел, что меня чуть не спалила атака Самойлова, он резко сменил направление и, вновь оббегая Самойлова стороной, бежал к столбу.

Самойлов, корчась от боли, со злостью посмотрел на меня и, сделав несколько прихрамывающих шагов в мою сторону, направил на меня клинок и целенаправленно выпустил два шара магмы.

Я быстро выставил клинок перед собой, который еще не успел исчезнуть, и представил мысленно щит, который он создал сам в прошлый раз, и через долю секунды клинок вновь его создал, отразив обе атаки Самойлова.

Ключник и Довлатова никак не отреагировали на атаку Самойлова в мою сторону, стараясь сохранять невозмутимый вид. Остальные же хранители возмущенно перешептывались.

Краем глаза я заметил, как Добровольский надменно улыбался. Гнев внутри меня вскипал и наполнял тело силой, словно рожденной этим гневом. Энергия бурлила в моей крови, циркулируя по венам.

Внезапно я заметил, что Самойлов вновь направил в мою сторону клинок, выпустив со злобным хохотом шар магмы.

Я вновь представил щит и отразил его. Гнев переполнил меня, затуманив разум, и я уверенно наступил на каменный край круга, после чего продолжил уверенно идти на Самойлова. Клинок в мой руке искрился, отбрасывая нити тока. Улыбка с лица Самойлова исчезла.

Собрав всю энергию, растекавшуюся в теле в клинок, я резко выкинул правую руку с клинком вперед, направив его на Самойлова и высвободил всю энергию. Из клинка вырвались три толстенные, словно корабельные канаты, нити тока, устремившиеся в Самойлова.

Самойлов едва успел укрыться за щитом, как, достигнув его, нити тока разрушили его, разметав лишь искры по сторонам. Оставшаяся энергия в атаке достигла груди Самойлова и, взорвавшись, соприкоснувшись с ним, откинула его на добрых два десятка метра.

Внезапно позади я услышал крик Морозова:

– Стоп! Дуэль остановлена!

Я обернулся, но периодически поглядывая на валявшегося на земле Самойлова.

– Осипов, вы нарушили правила дуэли! – выкрикнула Довлатова, сопровождаемая поддакиванием Добровольского.

Кинув взгляд на Добровольского, я заметил бегающие набухшие слезами глаза Алины, которая, не отрываясь, смотрела на меня.

Внезапно позади себя я услышал голос Иваныча:

– Вообще-то Самойлов первый нарушил правила, атаковав ключника за пределом круга!

Довлатова замялась.

– Это была случайная атака, когда он атаковал Петренко! – выкрикнул Добровольский.

– Первая – возможно, но последующие три шара магмы были явно специально и целенаправленно выпущены в Осипова! – жестко ответил Иваныч.

Морозов стоял недовольный, его губа дергалась, а брови недовольно нахмурились.

– Господин ключник, за дерзость Осипова нужно наказать! Пускай он заменит в круге Петренко! – выкрикнул Добровольский.

– Он же еще только получил печать и толком не умеет управлять энергией клинка, – негромко сказала Довлатова, обращаясь к Морозову.

Выслушав Довлатову и посмотрев на Добровольского, Морозов повернулся ко мне, произнес:

– Самойлов нарушил правила. И вы, Осипов, тоже нарушили правила. Чтители тоже проявили халатность, не прекратив атаку на вас. Однако вы вошли в ритуальный круг, что нельзя игнорировать.

– Я готов остаться и сразиться с Самойловым! – продолжавший гореть внутри меня гнев заставил выкрикнуть меня.

– Нет! – выкрикнул Иваныч. – В дуэльном кругу сражаются два хранителя, надеюсь, вы помните это, а соответственно я прошу вас выпустить Осипова из него, а я останусь и продолжу дуэль.

Морозов перекинул взгляд на Иваныча, внимательно смотря на него.

– Господин ключник, разрешите юному хранителю себя проявить, если он сам того желает, – выкрикнул радостно Добровольский. Стоящая рядом с ним Алина утирала слезы, глядя жалобно на Морозова, но молчала, не перечив отцу.

Морозов посмотрел на Добровольского, потом на Алину, потом резко перевел взгляд на меня и вновь на Добровольского, произнеся строгим голосом:

– Я сам приму решение!

– Морозов, я тебя прошу, не оставляй пацана в кругу! – практически умоляя, произнес Иваныч.

Морозов поглядел на Иваныча, потом, повернувшись ко мне, произнес:

– Ты уже полноценный хранитель, поэтому разрешаю тебе самому решить. Останешься сам, и я разрешу Петренко покинуть круг. Решишь уйти сам – Петренко останется, но этот выбор будет на твоей совести! Делай выбор!

– Я остаюсь в кругу! – неожиданно непонятно откуда взялась смелость, и уверенность в себе заставила меня выкрикнуть. Я успокаивал себя тем, что я умею создавать щит и наносить единственную атаку, и этого мне будет достаточно, главное, не вступать в ближний бой, владение клинком у меня пока на уровне – нуб.

– Зачем! – с горечью в голосе произнес Иваныч, опустив руки, подходя ко мне.

Краем глаза я заметил, что пока Морозов решал о дальней судьбе дуэли, Самойлов поднялся с земли и, слегка прихрамывая, крутился возле столба, не скрывая улыбки. Вероятно, оттого, что у него появилась возможность разобраться со мной, особенно после того как он упустил меня в прошлый раз.

– Петренко, покиньте круг! – прокричала Довлатова с подачи Морозова, который положил ей руку на плечо, словно дав команду своему цепному псу.

Иваныч, склонив голову, вышел из круга, заняв мое место рядом с Топором по периметру круга.

– Продолжаем дуэль! – выкрикнул Морозов, хлопнув в ладоши.

Я резко устремил взор на камень, за которым скрывался Самойлов. Воспоминания атак на меня и его поганая ухмылка вновь разожгли на время потухший гнев. Энергия вновь стала пульсировать по моим венам. Я покрепче сжал в руке клинок, осторожно шагая в сторону столба, стараясь понемногу огибать его.

Через мгновение с обратной стороны появился Самойлов, направив клинок в меня. Из его острия вырвался, разрастаясь, огненный смерч, который извивался спиралью, и на огромной скорости несся в мою сторону.

Едва успев поднять клинок перед лицом, я представил щит, который вмиг вновь появился, укрывая большую часть тела от выжигающего огня. Поток ветра, сопровождавший атаку, повалил меня на землю, пронесся вместе со смерчем надо мной.

Когда он закончился, я почувствовал адскую обжигающую боль в ногах. Опустив глаза вниз, я увидел, как кожа на ногах, которая не была укрыта щитом, который поглощал мощь атаки, плавилась прямо на мне. От этого вида страх еще больше меня обуял, и, не выдержав боли, я не просто закричал, а заорал так, что слышно было далеко за пределом круга.

Клинок, лежавший на моей груди, начал сиять голубым светом, выпуская множество маленьких тоненьких нитей тока, которые попадали в мое тело и тянулись к местам на ногах, где были ожоги. Я не сводил глаз со своих ног, боль была нестерпимая, но я видел, как нити тока, словно лазер, удаляющий татуировки, удалял следы ожогов на моей коже, но боль не становилась меньше. Возможно, уже не столько физическая боль поглотила мой разум, сколько боль фантомная, созданная самим моим мозгом, который в панике все еще думал, что я горю словно на костре.

Самойлов, не теряя времени, быстро ковылял в мою сторону, пока я лежал на земле и орал от боли. Видимо, сил у него уже не осталось атаковать меня каким-нибудь шаром магмы или чем-то похуже. Через несколько мгновений он был уже в нескольких шагах от меня. Он рухнул на меня сверху, отчего я еще больше закричал, и замахнулся клинком, хотев рубануть мне по плечу, но я успел вовремя блокировать его удар своим клинком. Он хоть и был ранен, но сил в руках ему не занимать, он давил на свой клинок изо всех, прижав мой клинок к моей груди.

Ощущая горячее пламя, исходящее от его клинка, я отворачивал голову, затем схватил левой рукой за лезвие своего клинка, немного отвел его вверх так, что даже пламя перестало доставать до лица и его жечь.

Самойлов сидел на мне верхом, и я чувствовал его левую ногу рядом со своей. Решив, что пора выбираться из его захвата, я обхватил своей ногой ногу Самойлова и направил все силы в нее, чтобы придавить ногу Самойлова. В следующее мгновение он дернулся и издал что-то похожее на писк. Я почувствовал, что его натиск ослабел, и немедля завалил его на правую сторону, скинув с себя.

Ощущения боли от ожогов ушли, когда я скидывал Самойлова, что помогло мне резко встать на ноги и изо всех сил сначала одной ногой, а потом и другой ударил ему по левой ноге, после чего воткнул свой клинок ему в левое бедро.

Самойлов завопил, выронив клинок из своих рук, я, не отпуская свой клинок, начал его вертеть в ноге Самойлова, слышав, как скрипит его кость, возле которой, видимо, и был клинок. Пока Самойлов истошно вопил, я сделал шаг и отопнул его клинок в сторону. Затем схватившись за клинок, вытащил его из ноги Самойлова, отчего он завопил еще сильнее. Серебряный клинок был окроплен багровой кровью, сквозь которую все так же продолжали вырываться и гаснуть нити электричества.

Поднеся клинок к горлу Самойлова, моя рука начала дрожать, до этого момента я никогда и ни у кого не отнимал жизнь. Пока я держал клинок и собирался с мыслями, взгляд Самойлова из жалостного превращался в злобный и усмехающийся. Он видел, что я не мог решиться, чтобы убить его, и от этого издевающе смеялся. Страх и неуверенность множились в моем разуме и словно сковывали меня, не давая сделать то, что нужно было, ведь Самойлов бы меня не пожалел. Спустя минуту я опустил клинок и, развернувшись, пошел в сторону Морозова, выкрикнув:

– Я не могу убить человека. Можно засчитать дуэль оконченной?

– Дуэль не окончена, пока один из вас не будет мертв, – невозмутимо произнес Морозов.

Кинув беглый взгляд на Иваныча и Топора, я увидел, что они бешено на что-то показывали у меня за спиной.

Вмиг я вспомнил о Самойлове и резко развернулся. Шар магмы летел в меня, я, прыгнув на землю в сторону, едва успел уйти от него. Шар достиг Морозова, который ловким движением своего клинка заморозил, превратив магму в лед, который рухнул в нескольких метрах от него.

Подняв голову с земли, я увидел Самойлова, стоявшего на одном правом колене, пытающегося подняться на ноги. Я схватил вылетевший и лежавший в полуметре свой клинок, поднялся и побежал на него.

«Я хотел оставить его в живых, а он атаковал меня в спину! Убью мразь!» – думал я, наполняясь гневом, что аж, наверное, глаза налились кровью.

Подбегая слева к Самойлову, я изо всех сил пнул его ногой в грудь так, что тот завалился назад, упав на спину. Я резко затормозил и, подбежав к лежавшему Самойлову, перехватил клинок и, схватившись за него, левой рукой воткнул ему прямо в сердце со всей, что было, силой.

Самойлов не издал ни звука, лишь его рука, расслабившись, разжала ладонь, которая держала клинок, после чего тот сначала выпал из руки на землю, а потом вовсе исчез, как будто и не было его.

Хрипов и стонов Самойлов не издавал, и тут я понял, что он умер. Окинув его взглядом, я заметил, что с запястья правой руки исчезла татуировка ключа, и след от шрама печати тоже испарился, оставив лишь гладкую кожу на уже безжизненной руке.

В тот же миг, как я понял, что Самойлов умер, чувство страха и осознание того, что это сделал я, меня заполонило. Я отпустил клинок, торчавший из его груди, опершись руками о землю рядом с телом. Слезы из моих глаз хлынули ручьем. Шокированный оттого, что я смог убить человека, я продолжал сидеть словно парализованный.

Спустя минуту, а может и больше, в тот момент я потерял чувство реальности и текущего времени, с двух сторон ко мне кто-то приближался судя по глухим шагам. Я инстинктивно схватился за клинок и, вырвав его окровавленного из тела Самойлова, резко посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую. Тело мое немного расслабилось, это был не Добровольский, а двое чтителей.

Заметив меня, вскочившего с земли и схватившего клинок, они остановились, после чего я услышал впереди голос Морозова:

– Осипов, ты победил… отойди от тела, чтители его уберут.

Я послушно опустил клинок и отошел в назад на несколько шагов. Дальше я молча наблюдал, как двое крепких мужчин подняли с земли тело Самойлова и понесли в сторону, где стоял Морозов.

Поглядывая на ключника, я шел следом за чтителями, соблюдая выстроенную для себя дистанцию. Когда чтители подошли к краю круга, хранители, стоявшие там, разошлись, освободив дорогу к припаркованной машине, на которой чтители приехали. Открыв багажник, я наблюдал, как они погрузили туда тело.

Остановившись в нескольких метрах от края круга, наблюдая за чтителями, я услышал голос ключника:

– Выиграв дуэль, ты получаешь ключ Самойлова. Добровольский?

Олег Добровольский нехотя подошел к ключнику и протянул ему ключ, после чего надменно посмотрел на меня и поспешил удалился. Взяв Алину с собой, он усадил ее назад, а сам сел за руль внедорожника, поспешив убраться отсюда.

Морозов, внимательно осмотрев ключ, а Довлатова кивком подтвердила его подлинность, протянул ключ мне. Я, недолго думая, взял ключ и засунул его в карман без слов.

Уголок рта Морозова едва уловимо поднялся, изобразив некое подобие улыбки, тоже направился к своему внедорожнику.

Довлатова осталась и, внимательно посмотрев на меня и подошедших Иваныча и Топора, негромко произнесла:

– Будьте уверены, Добровольский от вас не отстанет, он словно цепной пес, если вцепился в кость, то только смерть заставит отпустить.

– Поверьте, Татьяна, я это прекрасно понимаю, – ответил Иваныч.

– Хорошо, и еще, когда передадите ключ новому ключнику, сообщите мне об этом, – чуть громче произнесла для проформы Довлатова и, поправив очки, развернулась, направилась вслед за Морозовым.

Не успев Довлатова отойти и на несколько шагов, Топор изо всех сил похлопал меня по спине так, что я аж подался чуть вперед, выплюнув весь воздух из легких, после чего он произнес:

– А ты не так прост, как кажешься! Убил не самого слабого хранителя!

– Едва ли тут есть чем гордиться. Меня до сих пор мутит, когда вспоминаю его мертвое тело. Я в кругу чуть не облевал его труп, сам не знаю, как удалось удержать рвотные позывы, – негромко выпалил я.

Иваныч неожиданно резко дал мне подзатыльник.

– Да за что? – почесывая затылок, произнес я.

– За то, что вошел в круг, и за то, что остался в нем!

– Он меня разозлил, гнев затуманил мой разум, и я сделал то, что сделал, не совсем отдавая себе отчет.

– Это есть оборотная медаль хранителя. Сила, которую транслирует клинок – это энергия, которая преобразуется из твоего гнева, отчего первое, чему я тебя учил – это спокойствие. Гнев быстро завладевает хранителями и губит…, – произнес Иваныч.

– Ты не говорил об этом раньше…

– Потому что ты еще был не готов. Именно поэтому я и дал подзатыльник, потому что ты еще неопытный попал сюда, и повезло, что ты не сильно много дел успел наворотить и каким-то чудом еще одолел Самойлова.

– Звучит почти как похвала, – произнес я, слегка улыбнувшись.

– Постарайся больше не влезать в ненужные драки, пока не будешь к этому готов.

– Вообще-то он тебя спас, а на благодарность твои слова не похожи! Я видел, что ты уже выдохся, и Самойлов бы смог добить тебя, – с улыбкой произнес Топор.

– Спасибо, конечно, но больше так не делай, – сказал Иваныч, строго посмотрев на меня.

– Ладно, я постараюсь, – произнес я, улыбнувшись Топору, на которого глянул краем глаза.

– Возвращаемся в бар? – спросил Топор.

– Кстати, Алина то была права про ногу Самойлова! Значит и про то, что ее отец продолжит за нами охоту, тоже, вероятно, верно, тем более Довлатова сказала тоже самое, – добавил я.

– Андрей прав, в баре оставаться надолго нельзя тем более, когда мы отобрали прилюдно ключ одного из его людей. Он такое точно не простит, – констатировал Иваныч.

– И к чему ты ведешь? Ехать к этому чудаку? – предвзято спросил Топор.

– А выхода особо нет, только Мудрец нас может укрыть. Добровольский не осмелится к нему заявиться. По крайней мере, какое-то время.

– Кто такой Мудрец? – с интересом спросил я.

– Это хранитель-отшельник, – коротко ответил Иваныч.

– Отшельник – это значит, что сегодня его здесь не было, верно?

– Да.

– А разве не все хранители должны появляться на собраниях и подобных дуэлях?

– Должны, но…

– Но этот, назовем его «странный», не появляется ни на одном собрании и ни на одной дуэли, – прервал Иваныча Топор.

– И как Морозов и Довлатова на это реагируют? – слегка возмущенно спросил я.

– Да никак! Они боятся его! – ответил Топор.

– Чего? – удивленно спросил я.

– Двадцать лет назад Морозов, уже будучи ключником несколько лет, был не доволен, что Мудрец не подчинялся ему. Он собрал два десятка хранителей и отправился к нему. Так вот вернулся от Мудреца только лишь Морозов, после чего он слова о Мудреце не говорил и оставил его в покое, никак с ним не контактируя.

– Мудрец убил их всех? И мы едем к нему? – удивленно и немного испугавшись, спросил я.

– Известно точно, что остальных он убил, ибо после этого появились два десятка новых хранителей, включая, кстати, и Топора, – ответил Иваныч, глядя на Топора.

– Ага, все верно. Я слышал, что этот чокнутый специально оставил в живых Морозова, чтобы тот приказал оставить его всем в покое. Это унижение Морозов, наверное, до сих пор не принял. Оттого и не упоминает о нем никогда, – ответил Топор.

– А почему вы уверены, что он нас укроет, а не просто убьет этот Мудрец? И вообще, как он смог победить два десятка хранителей? Я чудом смог добить одного!

– У Мудреца особый клинок… – негромко ответил Иваныч.

– И чем он особенный? – с интересом спросил я.

– Никто не знает его силы, пожалуй, кроме Морозова, но он никогда не говорил какая именно. Но, по всей видимости, она явно превосходит всех нас, – ответил Топор.

– А откуда ты вообще знаешь, где он живет? – спросил я Иваныча.

– Мы с ним знакомы еще до того, как Морозов отправился призвать его к порядку.

– Так ты знаешь, что у него за клинок? – с интересом спросил я.

– Как сказал Топор, знает, вероятно, только Морозов. За все время, что я его знал, я никогда не видел, чтобы он применял клинок, он даже случайно никогда его не призывал. Он безупречно контролирует свой разум и свои эмоции и чувства. Тебе будет чему у него поучиться, – ответил Иваныч.

– А с чего ему нас принимать? – спросил я.

– Он мне должен… – сказал Иваныч и молча направился к машине.