Текст книги "Пыль поднимается в небо (СИ)"
Автор книги: Tin-Ifsan
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
– В знак мира дарим Гафастану этот кинжал, – возвестил шах.
Эмхир принял подарок из рук жрицы, поднял взгляд на Салбара и произнес:
– Благодарю тебя, о шах. Этот кинжал будет храниться в Обители Вурушмы в гафастанском Храме. Если мир будет нарушен, мы вернем его.
Шах побледнел. Эмхир склонил голову.
Под тагельмустом не было видно ядовитой улыбки Гарвана.
***
Эмхир знал, что нечасто вопросы остаются без ответа.
Как того требовал обычай, никем не сопровождаемый, Гарван должен был покинуть дворец шаха. Он шел мимо стражников по коридору, и рабы, увидев его еще издалека, распахнули двери, впустив яркий поток света, отразившийся от желтоватого мрамора колонн. Эмхир чувствовал, что кто-то следует за ним; он различил уже знакомый звон украшений, приглушенных тканью одежд и обернулся на звук. У одной из колонн стояла Разда. Как прежде прекрасная, она смотрела на Гарвана своими обсидиановыми глазами, и в мыслях ее билось одно желание: уйти вместе с Эмхиром. Он понял это, но не торопился подать ей знак. Он помнил слова жрицы, и лишь на мгновение предположил, что мог бы поддаться соблазну.
Разда сделала небольшой неуверенный шаг, не сводя глаз с Эмхира. Он покачал головой, развернулся спокойно пошел к выходу. Рабы закрыли за ним двери, а Разда осталась стоять возле колонны, покинутая и уничтоженная. Руки ее едва заметно задрожали от нахлынувшего гнева, а медленная, вечно дремлющая душа, обыкновенно закрытая для сильных чувств, проснулась, как только к Разде пришло осознание того, что произошло и что ждет ее теперь. И такая судьба Разду не устраивала.
Охваченная бурей собственного смятения и недовольства, она, не скрываясь более ни от кого, пошла искать шаха, и нашла его почти сразу в одной из его личных комнат, где он заливал вином остатки своих тревог.
– Ты знаешь, с кем ты сейчас говорил?
Шах изумленно посмотрел на Разду и опустил пиалу на низкий столик темного дерева.
– С кем? Я знаю с кем, а что...
– Ты говорил с убийцей твоего брата и моего мужа! Он же позволил убить моего сына! И ты отпустил его! Дал ему уйти!
Салбар впервые видел, чтобы Разда проявляла столько чувств, а потому не сразу нашелся, что ответить, разглядывая свою жену: ее грудь под белой траурной блузой вздымалась, губы были теперь плотно сжаты, глаза нехорошо поблескивали.
– Это правитель Гафастана, – произнес он. – Даже если он убил, мы ничего не можем с ним сделать. Да и с чего ты взяла? Никто не мог видеть его лица...
Разда понимала, что не может сказать шаху всей правды, потому не нашла ничего лучше, чем просто стоять на своем.
– Нет, ты должен, должен...
Шах раздраженно поднял руку.
– Хватит. Триада отныне, а, значит, и все ее правители, – наши союзники. Что было в прошлом – то забыто, – он нахмурился. – И вообще, что ты, Разда, делаешь здесь, в моих комнатах, в этой половине дворца? Разве я разрешал тебе?..
Разда поняла, что ничего от Салбара не добьется, а потому, пока шах не успел придумать для нее наказание, быстрым шагом вышла из комнаты, опустив голову и заламывая руки. Случайно она бросила взгляд на стражника, стоявшего у арки широкого коридора, и в голове Разды возникла мысль, от которой на губах ее заиграла улыбка.
***
От столицы до Тенмунда можно было добраться несколькими путями. Самый короткий лежал, как и прочие, через пустыню, но на этом пути не было ни одного колодца; заблудиться было равносильно смерти, потому большая часть путников предпочитала дорогу более длинную.
Ночь уже набросила свое покрывало на небо, но Луна светила почти также ярко, как солнце – днем. Тонконогий аргамак нес Эмхира через пустыню, и подле них следовала густая тень. Эмхир думал о том, что ждет его теперь: он сделал свой выбор, он предпочел Разде жизнь Триады – такую, как прежде, без Царей и рек крови, – а, значит, его самого теперь ничего хорошего не ждало. Гарвана интересовало теперь лишь то, откуда придет предсказанное. И ждать долго не пришлось.
С ближайшего бархана спустилось четверо всадников, еще двое ехали медленно и остановились в стороне, словно ничего делать не собирались. Эмхир уже знал, зачем приехали эти воины, но пасть от их рук ему не хотелось
«Быть может, у Эсгериу есть для меня иной путь?» – подумал он и осадил коня.
Всадники приближались, шамширы их поблескивали в лунном свете.
В крайнего всадника Эмхир метнул нож – воин выпал из седла, зацепился ногой за стремя, и конь проволок его по песку. Другому воину нож прилетел в плечо, а коня третьего Эмхир заклинанием заставил споткнуться, так что всадник оказался на земле. Вытащив шамшир из ножен, Гарван поехал навстречу четвертому воину, гулко звякнул металл, когда он отразил удар, они снова разъехались, и безуспешные стычки продолжались бы и дальше, если бы один из нападавших не подсек ноги коню Эмхира. Нойр соскочил на землю, прежде чем конь мог придавить его, увернулся от шамшира всадника, рубанул другого воина, но тот успел отступить в сторону. Велик был соблазн еще раз использовать магию, но тогда Гарван навлек бы на себя гнев Мрок или Тид, а это было ничуть не лучше того, что предсказала ему жрица Амры. Смирившись с этим, Эмхир отступил назад, краем глаза следя за тем, как спешивается всадник. Скоро они оба осторожными шагами приближались к нойру, и в лунном свете ясно различима была форма шахской дворцовой стражи.
Они напали на него одновременно. Эмхир отразил один удар, увернулся от другого, отходя назад, чтобы ни один из нападавших не успел выйти из поля зрения. Одному из воинов он перерубил запястье, так что тот выронил шамшир, и Гарван рассек безоружному грудь тяжелым ударом. Последний воин махнул шамширом рядом с головой Гарвана, он, отклоняясь назад, ранил его руку, но тут же получил удар в бок коротким ножом: воин, прежде раненный в плечо, не упустил возможности подобраться к врагу. Эмхир отрубил ему голову тут же, а в следующий момент одним тяжелым ударом убил последнего воина.
Сознание двоилось: часть его слилась с проступающей болью, другая же искала, как избежать смерти. Окинув взглядом поверженных шахских воинов и взглянув на все еще наблюдавших за ним всадников, Эмхир подумал: «Наверное, стоило позволить меня убить. Нехорошую игру я затеял с Матерями Пустыни».
Из раны сочилась кровь. Эмхир знал: если ничто ему не помешает собрать силу Дара, Вафат не настигнет его, и ему хватит сил добраться до Тенмунда. Он поймал одного из коней, бродившего поблизости и схватился за луку седла. Боль жгла подреберье, и нойр медленно сосредоточил внимание на ране, направляя туда Дар, чтобы ткани срослись и кровь остановилась. Но его отвлек одинокий всадник, подъехавший уже совсем близко. Эмхир поднял глаза и в лунном свете увидел сияние траурной блузы под темным бурнусом. Разда подъехала почти вплотную к Эмхиру, конь, на которого он опирался, отпрянул в сторону, так что нойр с трудом удержался на ногах. Собранный Дар рассыпался, утекая вместе с кровью. Разда наклонилась в седле и посмотрела на Эмхира, приблизив свое лицо к его, насколько это было возможно. Последнее, что видел Эмхир, был ее исполненный презрения взгляд и тонкие морщинки, расчертившие кожу вокруг глаз, точно молнии – ночное небо. Разда не коснулась нойра: она была уверена, что Эмхир в руках Вафат, и потому, последний раз взглянув ему в лицо, чтобы получше запомнить черты, вернулась к ожидавшему ее воину.
Эмхир, не в силах больше бороться, решил покориться воле Девяти. Он ждал Вафат теперь, чувствуя, как с каждым мгновением все меньше остается в нем Дара и как медленно угасает сознание, словно сама пустыня тянет из него остатки жизни. Он тяжело повалился на песок, который показался ему таким же холодным и колким, как снег.
________________
* (Темные инээды): кочевники, а, позже, и городские жители, считали, что инээдами – мстительными духами пустыни – становятся души погибших там Гарванов. Пустыня в понимании народов Юга была чем-то отличным от земель, пользующихся покровительством Девяти и была, если не равна им, то была почти также сильна и могущественна, обладала собственным духом. Иногда ее называли Воплощением Гнева Тид, иногда Царственной Дщерью.
** Верхушка знати в Триаде – все воспитанники Этксе (там свое деление). Ниже, равная друг другу, – усгибанская и айдутская знать.
*** Атираа обитали в тропических лесах Мольд. Представляли собой нечто среднее между ящером и птицей высотою до двух метров; летать не могли, были травоядными. Отличительная черта птицы атираа – длинные острые когти. Поскольку птица, не являясь хищником, имела вид устрашающий, ее когти использовали иногда при изготовлении декоративных ножей, символизировавших мир и отказ от агрессивных действий.
Глава 20
Старик-хиит с сыновьями возвращался на стоянку своего племени. Колко поблескивали звезды в ночном небе, верблюды шли медленно, и пустыня казалась Ариваду особенно однообразной.
– Отец! – окликнул его старший сын, ехавший впереди. – Отец, что это там? Погляди.
Старик подъехал поближе, остановившись рядом с сыном и посмотрел, куда тот указывал. Он увидел темные очертания на песке и пару одиноко бродящих коней.
– Уж не темные инээды ли учинили там свою расправу? – спросил младший сын.
– Подберемся поближе – узнаем, – сказал старик и послал своего верблюда вперед.
Никаких инээдов хииты не встретили. Сыновья пошли смотреть, не выжил ли кто, старик медленно следовал за ними, невольно задаваясь вопросом о том, кто мог выяснять отношения посреди пустыни. Он различил, что на убитых была форма сайханхотских воинов, но не представлял, что могло выманить их из богатого города в пустыню, где на многие фарсанги вокруг не было ни одного колодца.
– Этот вроде еще дышит, – воскликнул младший сын, склонившийся над одним из воинов.
Аривад поспешил к нему.
– Гарван, – удивленно сказал он, заметив знаки на наруче. – Из Гафастана.
Он видел, что жизнь почти покинула воина, но Вафат почему-то не торопилась забрать того, кто наверняка уже принадлежал ей.
Старый хиит понимал, что Гарван был не так прост. Да и он сам был не обычным человеком, но кахардом* племени, и видел, что раненный Гарван был магом, и много чего еще понял, просеяв сквозь пальцы окровавленный песок.
На носилках, закрепленных между двумя верблюдами, они привезли нойра на стоянку племени. Всю дорогу старик-хиит молился духам Пустыни и Девяти Матерям о том, чтобы они не позволили душе Гарвана покинуть тело. И духи услышали его: хотя они не дали нойру умереть, он был по-прежнему где-то на грани жизни и смерти.
Уже рассвело, когда хиит передал раненого заботам женщин племени, а сам удалился в пустыню к алтарю старых богов, чтобы испросить у духов совета.
Душа Эмхира металась между реальным миром и мучительной неизвестностью, которая была холодна и пуста: сероватые пески, тусклое небо в пыльной дымке, сквозь которые невидно было солнца. Неведомая сила не позволяла Эмхиру уйти в загробный мир, никто из Девяти не откликался.
«Вот оно, истинное лицо Пустыни», – думал Эмхир.
В бесконечных безводных просторах Гарван встречал самых разных духов. Прятались в густых кустах верблюжьей колючки прекрасные, как день, ган-гачиг, и высоко в небе кружила величественная птица Рух. Однажды его обступили темные инээды: их было много, они были бледны, и черные одежды их, поношенные и растрепавшиеся, развевались на сухом ветру. Среди инээдов Эмхир видел знакомые лица – со многими воинами он сражался плечом к плечу, когда они еще были живы. Из круга их выступил один, в котором Эмхир узнал Орвида.
– Эмхир, – сказал он, глядя на него пустыми глазами, – странно видеть тебя здесь.
– Я стану одним из вас? – спокойно спросил он.
Орвид покачал головой:
– Великой Дщери указано самой Тид, чтобы тебя не трогали. Но и дальше тебя не пустят.
– А если я сам хочу остаться? – сказал Эмхир.
– Нет, – сухо протянул Орвид. – Не велено. Дщери запрещено. Никто не становится инээдом по своей воле. Мы все нашли смерть в Пустыне, стервятники выклевали наши глаза, шакалы обглодали наши кости... Ты не будешь нам ровней, твою кровь не пили пески... Но мы чтим тебя, Старший Гарван, и этого у тебя не отнять.
Эмхир опустил голову.
– Ты еще не заслужил свою смерть, – голос Орвида напоминал шипение текущего по камню песка, – Вафат не прикасалась к тебе. Этот мир похож на тот, что предваряет все иные, но эта Пустыня соприкасается с той, что видите вы, потому отсюда можно вернуться...
«Если мне укажут путь», – подумал Эмхир.
***
Гарваны, не дождавшиеся Эмхира в Тенмунде, отправили нескольких атгибан в Сайханхот, в надежде узнать, где находится Старший Гарван. Но вестей не было. Все знали, что Эмхир покинул столицу Западного Царства и направился в Тенмунд, выбрав путь короткий и опасный. Все говорили, что он, должно быть, заблудился в пустыне, но Гарваны в это не верили и утверждали, что это невозможно.
Шах, у которого потребовали ответа, пришел в ужас. Он надеялся, что вопрос с Триадой решен, и Царство, как и его самого, ждет покой и прежнее процветание, но известие о пропаже Старшего Гарвана, заставило его бояться, что выходцы из Гафастана все же за ним придут.
– Куда делся этот Гарван? – вопрошал Салбар, собрав в главном зале всех своих Советников. – Кто-то же должен знать!
Они сидели на подушках, цвет которых соответствовал занимаемому положению. Шах восседал на украшенной кистями подушке вышитого золотом шелка, все прочие – на простых зеленых.
– Никто не знает, – отозвался первый Советник. – Возможно, это было сделано специально и придумано заранее.
– Не может такого быть, – воскликнул шах. – Зачем им это?
– Лучше бы тебе, о шах, объявить Триаде войну сейчас, пока местные Гарваны не решили объявить ее тебе.
Советник знал о страхах Салбара и старался на них играть.
– Войну? Триаде? – шах вскинул брови. – Чтобы потом разбираться с Эрмегерном? Ну нет!
– Но шах, – возразил ему другой Советник, – если гафастанцы считают тебя виновным в пропаже их правителя, они ни перед чем не остановятся, чтобы...
– Хватит, хватит! – шах не дал ему договорить и замахал руками, будто старался отбиться от слов Советника, как от назойливых мух. – Все вон! Вон! Я сам решу, что мне делать и как мне распоряжаться своей судьбой.
Советники поднялись, поклонились шаху и спешно покинули зал.
Салбар, едва заметно покачиваясь на своей подушке, стал думать о том, что теперь делать. «Можно сказать Гарванам, что я к этому делу не имею никакого отношения, и жить спокойно дальше. Ну, может быть, дать им людей, чтобы поискали в пустыне. А зачем? Проще спокойно жить... Но кто знает, что у этих отреченных на уме!»
Он судорожно вздохнул. Раньше Салбар всегда мечтал стать шахом, занять место брата. Но, когда у того родился сын, первый и единственный из его детей, что выжил, Салбар расстроился, осознав, что править ему самому не суждено. А тут – такая удача – брат и его сын погибают. Несметные богатства, бескрайние земли Западного Царства – все теперь принадлежит ему, Салбару, люди славят его имя и падают перед ним ниц. Одного не учел Салбар: быть шахом значит одолевать свои страхи.
«Как же хорошо было в тени Орива!» – подумал он.
Двери зала скрипнули. Салбар невольно вздрогнул, но увидел одну из своих жен.
– Что ты здесь делаешь? Почему опять ходишь по дворцу без моего разрешения? Я прикажу высечь тебя за непослушание.
Разда лишь улыбнулась в ответ и приятным голосом произнесла:
– Любимейший супруг, я пришла просить, чтобы ты мне позволил съездить в Тенмунд. Я хочу навестить Изумрудную Атгю.
– Можешь ехать куда хочешь, – отмахнулся шах. – Только пусть с тобой едет кто-то из евнухов.
– Конечно, мой господин, – Разда поклонилась и собралась уходить.
– Стой, – окликнул ее шах. – Ты же выросла в Гафастане, наверняка знаешь, что собой представляют местные Гарваны.
– Знаю, – ответила Разда, разглядывая Салбара, – они могут сделать все, что угодно. Но если что-то им кажется неоспоримой волею Тид, они смиряются и отступают.
Она улыбнулась шаху и направилась к выходу из зала. Салбар смотрел ей вслед и, на мгновение забыв о Гарванах, думал:
«А она красива, эта Разда. Неудивительно, что Орив забрал ее из Гафастана, Да... – он усмехнулся, довольный, что такая драгоценность теперь принадлежит ему; но его радость угасла, как только на ум пришла мысль: – А что если она и есть причина всех бед?»
Он с тревогой посмотрел на двери, за которыми скрылась Разда.
***
Чужаки никогда не попадали за ворота Сердца Гафастана. И лишь однажды привычный порядок был нарушен: десяток воинов в красно-золотых одеждах Западного царства, во главе со всадницей в темно-зеленом бурнусе, улучив момент, ворвались в крепость. Они не нападали ни на кого, лишь растолкали бросившихся к ним караульных, большинство из которых были еще неопытными атгибан, и остановились на небольшой площади перед высоким зданием.
Всадница покрутилась на своем аргамаке, пытаясь понять, с кем из Гарванов заговорить. Тем временем на площади их появлялось все больше, спешно закрывали лица чистокровные, с удивлением смотрели на чужаков атгибан. Слышался звон извлекаемых из ножен сабель.
Из толпы вышел один: лицо его было открыто, хотя, судя по белизне кожи, это был чистокровный Гарван.
– Кто ты? – обратился он ко всаднице. – Зачем врываешься в нашу обитель?
Всадница откинула капюшон и ответила:
– Я – Разда, и Гафастан – мой родной город. А кто ты такой?
На наручах Гарвана не было никаких знаков, и невозможно было понять, какого он звания.
– Меня зовут Орм. Я Старший Гарван и по-прежнему требую ответа: по какому праву ты, Разда, шахская жена, врываешься в нашу обитель?
Разда заметила, как Орм едва заметно кивнул стоявшему рядом с ним атгибан. Через мгновение послышалось, как за Раздой и ее воинами закрылись двери Этксе. Разда вздрогнула: только теперь она поняла, сколь неразумен был ее поступок.
– Я могу делать то, что захочу: это мой город и я здесь под защитой шаха, – сказала она, по-прежнему думая о том, что Гарваны, наверное, ее убьют.
– Твоя жизнь сейчас в нашей власти, – ответил Орм. – Город принадлежит Эмхиру, а не тебе.
Разда засмеялась.
– И где Эмхир?
– Быть может, тебе виднее, – негромко произнес Орм.
– Был Эмхир славнейшим из живых, а теперь славнейшим стал из мертвых, – ответила Разда строками из какой-то поэмы, которую некогда читала ей Изумрудная Атгю, заменив имя героя на имя Эмхира.
Орм изменился в лице. Стоявший рядом с ним атгибан вопросительно посмотрел на нойра, словно бы прося разрешения расправиться с Раздой. Орм не успел ничего ему ответить: послышался вязкий звон колокольчиков, и на площади, сопровождаемая двумя своими прислужницами, появилась Мьядвейг Протравленная. Скользнув по перчаткам, звякнули украшенные камнями и ракушками браслеты, когда Мьядвейг подняла руки, чтобы поправить тагельмуст.
– Погоди Орм, не надо ничего делать, – сказала она нойру.
Он посмотрел на нее как на безумную и ответил на языке Севера:
– Ее надо если не убить, то допросить – точно! Она говорит, что Эмхир мертв, стало быть, она в этом как-то замешана.
Мьядвейг склонила голову, словно бы выказывая снисхождение.
– Что ты, Орм... Посмотри на эту лань, в ней ума не так и много, ее речи – что звон камней, падающих в пустой медный кувшин, и душа медленная, текучая, как у ган-гачиг. Что ты от нее хочешь? Уступи ее мне, и все будет, как должно быть.
Орм молча кивнул и отступил в сторону, пропуская вперед Мьядвейг и ее прислужниц.
– О Разда, прекраснейшая, – обратилась к ней Мьядвейг, – я знаю, зачем ты пришла, мне ведомо твое сокровенное желание.
Разда с недоверием посмотрела на нойрин.
– Откуда?
Мьядвейг развела руками.
– Ну как же, это написано на твоем лице... И мысли – что мотыльки возле твоей красивой головы – их можно увидеть, можно прочесть. Спешивайся, я дам тебе то, что ты хочешь.
Разда оглянулась на своих воинов, будто искала у них поддержки. Те молчали, ожидая приказаний. Это была ее личная гвардия, бесконечно ей преданная; Разда гордилась тем, что она может, как айдутская дева, разъезжать в окружении не презренных евнухов (а в Триаде их недолюбливали со времен Афлетан-Гельди-Кертенкеле), а настоящих воинов, хотя это было запрещено внутренними законами сайханхотского двора. Если бы шах узнал, он бы наказал Разду, и казнил бы всех, кто ее сопровождал. Но Разда была уверена, что Салбар останется в неведении. Она хорошо знала своих гвардейцев и любила их почти сестринской любовью. И вот теперь, когда она никак не могла понять, какое принять решение, они предательски молчали.
Мьядвейг протянула к Разде обтянутую черной перчаткой руку. Конь Разды попятился назад, заставляя прочих всадников потесниться.
– Разда, Разда, – произнесла Мьядвейг; по голосу слышно было, что она улыбается, – неужели ты позволишь времени забрать твою красоту?
Услышав это, Разда соскочила с коня и сказала:
– Кто-нибудь из них пойдет со мной...
– Зачем? – искренне удивилась нойрин. – Ты хочешь посвятить простого смертного во все свои тайны?
Нойрин смотрела на Разду пристально, точно змея, гипнотизирующая свою добычу.
– Пусть твои люди покинут Этксе, – сказал Орм, надеясь разбить повисшее в воздухе вязкое напряжение.
Разда, не поворачивая к Ворону головы, махнула своим воинам. Перед ними открыли двери Этксе, и всадники нерешительно выехали обратно в город. Мьядвейг взяла Разду под руку и повела в Северную Башню.
_____
* Кахард – маг, знахарь.
