Текст книги "Зверь (СИ)"

Автор книги: Tesley

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 40 страниц)

Глава 7. Смута. 5

5

Ночью подошло подкрепление от Кольца Эрнани: Алва вышел из Олларии со сравнительно небольшими силами. Герцог Эпинэ, барон Гаржиак и виконт Валме как раз пили у него, когда в комнате появился офицер с докладом. Вид у вошедшего был сухой и чопорный; Марселю он напомнил сушёную макрель, которой так бойко торгуют на рынках Нижней Придды. Алва опустил бокал и недобро сощурился.

– Полковник Дартевельде, – холодно констатировал он. – Вот и вы наконец.

– Полковник Гирке, – сухо поправил его офицер, склоняя голову в знак приветствия.

– Гирке-ур-Приддхен-ур-Габенхавт? – медленно проговорил Алва, в упор рассматривая офицера.

В невыразительных глазах новоприбывшего мелькнуло удивление. Ещё бы! Проняло бы даже бесчувственное бревно: Рокэ произнёс это трёхэтажное имя без единой запинки. Однако офицер никак не выразил своих эмоций, ограничившись безмолвным поклоном.

– И каким же образом вы можете претендовать на титул брата герцога Придда, полковник? – лениво поинтересовался Алва, откидываясь на спинку стула.

– Согласно брачному контракту, – сухо пояснил новый граф. – В случае бездетной смерти всех братьев герцога этот титул наследует муж старшей из его сестёр. Графиня Борн вдова, виконтесса Дартевельде – нет.

– А, припоминаю! – протянул Алва. – Вы, кажется, женились на второй дочери герцога Вальтера?

Офицер снова поклонился.

Марсель совершенно не помнил вторую дочь Вальтера Придда (эта дама практически не появлялась при дворе), но искренне посочувствовал бедной женщине: досталось же ей в мужья полено!

– Так вы отлучились из армии за наследством, граф? – поинтересовался Алва, небрежно играя бокалом и пристально глядя в лицо полковнику. – Я вызывал вас, ещё находясь в Олларии. Или я неверно помню расстояние от Кольца Эрнани до столицы?

– Я не отлучался из армии, ваша светлость, – невозмутимо ответил тот. – Я ожидал распоряжений своего сеньора. Герцог Валентин не успел поставить меня в известность, чью сторону его… наш дом занимает в случившемся конфликте.

Виконт Валме скривился как от лимона.

– Послушайте, полковник, – заметил он, – да ведь вы практически прямо заявляете, что готовы были нарушить свой долг повиновения регенту!

– Мой долг – служить королю, – чопорно произнёс граф Гирке. – А в отсутствие короля – моему сеньору и родичу.

– Который отдал жизнь за Верховного правителя королевства.

– Я узнал об этом недавно. А также о том, что новый герцог Питер-Иммануил находится под вашей опекой, ваша светлость, – Гирке снова обратил взгляд на Ворона. – Я привёл свой пехотный полк в ваше распоряжение.

– Отлично, граф, – непринуждённо ответил Алва. Он встряхнулся и отвернулся плеснуть себе ещё вина, словно потерял интерес к разговору. – Расквартируйте своих людей и отдыхайте. Жду вас завтра на военном совете.

Полковник вышел. Марсель проводил его скептическим взором.

– А у вас бездна скрытых талантов, Рокэ, – заметил Эпинэ (они с Алвой уже успели выпить на брудершафт). – Признаться, я и под страхом смерти не смог бы выговорить имени этого господина!

– И я тоже, – поддержал своего сеньора барон Гаржиак.

– О, у меня был отличный учитель, – небрежно отозвался Ворон, указывая на запястье правой руки, где виднелся шрам от удара шпагой. – Он обещал улучшить мою память и сдержал слово.

– Разрубленный Змей! На вашем месте, Рокэ, я не доверял бы этому новому Гирке, – высказался Марсель, с неприятным чувством вспомнив знаменитую дуэль. – Он сам вам сказал, что собирался стать предателем.

– Удивительно, виконт, как вы дожили до своих лет, так скверно разбираясь в людях, – ответил Алва, пожимая плечами.

– Монсеньор! – воскликнул Гаржиак, словно осенённый внезапной мыслью. – Теперь, когда у вас достаточно своей пехоты, вы могли бы отпустить моих людей. Больно вести их в атаку против их же вчерашних товарищей.

– Я прошу о том же, Рокэ! – горячо поддержал просьбу Робер.

– Пейте, господа, – отмахнулся Алва. – Военные дела обсудим на совете.

Утром свежеиспечённый граф Гирке появился вместе с остальными офицерами. Эпинцы и надорцы смотрели на него косо, за исключением Ричарда Окделла. Юный герцог не глядел ни на кого: он пылал праведным негодованием и бурно протестовал.

– Мы не можем сражаться, пока кардинал Левий в руках у мятежников! Эр Рокэ! Это будет чёрной неблагодарностью! Мы не должны рисковать жизнью его высокопреосвященства. Он столько сде…

– Юноша! – резко оборвал его Алва. – Напоминаю вам, что вы не имеете права голоса на совете. Вы мой оруженосец, а не командующий.

– Но, монсеньор…

– Помолчите, или я отправлю вас в обоз под присмотром прислуги.

Ричард побелел от ярости, закусил губу и насупился. Алва чуть слышно вздохнул и снизошёл до объяснения.

– Кардинал знал, на что шёл, – бросил он. – Если среди мятежников есть богобоязненные эсператисты, его не тронут. К тому же у них будут куда более неотложные дела. Виконт Валме, карту.

– Не тревожься, Дикон, – шепнул Робер на ухо Ричарду. – Левий сможет спрятаться в замковой церкви. Среди челяди есть преданные люди, а ризница надёжно запирается.

Офицеры окружили стол, на котором Марсель расстелил карту.

– Центром обороны мятежников является Эр-Эпинэ, – произнёс Алва, указав на треугольник, обозначающий замок. – С востока он защищён рекой, ближайший мост – выше по течению, в деревушке Алейе, перед которой мы с вами находимся. К западу от замка лежат крестьянские поля и пастбище, сзади – дорога на Нежюр, где имеется второй мост. Если я правильно понял, в Нежюре стоит резерв? – уточнил он у барона Гаржиака.

– Да, солдаты полковника Рёдера, – подтвердил тот. – Но они не слишком рвутся в бой. Горожане недовольны и не хотят осады. Они легко откроют ворота законному правителю.

– В таком случае, барон, – Алва поднял голову и внимательно взглянул на Гаржиака, – почему бы вам не взять на себя переговоры с Рёдером?

– Охотно, ваша светлость. Что я могу ему сказать? – деловито осведомился тот.

– Что у него есть шанс искупить измену, – холодно ответил Алва. – Он нарушил свой долг, но может заслужить помилование, если сложит оружие.

– Я отправлюсь в Нежюр сразу же после совета.

– Отлично. В том случае, если вы преуспеете, участие ваших людей в сражении мне не понадобится.

Гаржиак заметно воодушевился.

– Вы можете полностью положиться на меня, монсеньор! – воскликнул он.

– Я так и поступлю, барон. Мы подождём результата ваших переговоров. Далее, господа, между замком и Нежюром, как видите, лежит лес, именуемый лесом святой Мартины. Река делает в этом месте изгиб, тогда как проезжая дорога идёт прямиком через чащу.

– Превосходное место для засады, – обронил полковник Гирке словно бы про себя.

– Вы полагаете, что граф Агиррэ прячет здесь своих людей? – спросил Робер недоверчиво. – Для чего?

– Я имел ввиду другое, – уклончиво ответил Гирке.

– Я понял вас, полковник, – произнёс Алва. – Однако герцог Эпинэ тоже прав. Граф Агиррэ слишком глуп, но капитан Карваль – фанатик, а не сумасшедший. Он наверняка предусмотрел план отступления. Если мятежники доберутся до моста в Нежюре, они сбегут в Гальтару, где много старых выработок. Выкурить их из этих нор будет не так-то легко.

– И вы хотите поставить западню на западню?

– Именно. Капитан Кохрани! – Алва окликнул главу личной охраны герцога Окделла. Удивлённый, что его вообще допустили на военный совет, тот даже вздрогнул от неожиданности. Алва между тем спокойно продолжал: – В Варасте полковник Каллофен продемонстрировал мне, как надорцы выслеживают врага, оставаясь никем не замеченными. Вы, я полагаю, тоже способны угнать стадо коров из-под самого носа у пастуха?

– Как всякий горец, – коротко ответил Кохрани.

– В таком случае, капитан, вы возьмёте всех своих надорцев и моих людей – я имею ввиду отряд капитана Энрикеса – и проведёте их этим берегом Жолле, скрываясь в виноградниках. Здесь, – Алва указал пальцем на изгиб реки, – вы тайно переберётесь на другую сторону и затаитесь в лесу. Ваша задача – перерезать мятежникам путь к Нежюрскому мосту и вынудить их отступить обратно в Эр-Эпинэ. Неплохо будет также, если они вообразят, будто вас гораздо больше, чем есть на самом деле. Справитесь?

Кохрани в нерешительности посмотрел на своего герцога, который всё ещё хмурился и кусал губы, прячась за плечом у Робера. Алва проследил направление взгляда, и губы его дрогнули, будто сдерживая улыбку.

– Если герцог Окделл изменит своё первоначальное мнение и согласится сражаться, – проговорил он равнодушно, – то я доверю командование этой операцией ему.

Дик вскинул голову, вздрогнув от неожиданности, и залился краской стыда и удовольствия одновременно.

– Я готов сражаться! – воскликнул он запальчиво и прибавил тише, сквозь зубы: – Я не трус!

– Не вы ли говорили только что, что битву нужно отложить?

– Я беспокоился о безопасности его высокопреосвященства, только и всего! – возразил Ричард с горячностью. – Он сделал для нас так много!..

– Так вы не пойдёте вместе с капитаном Кохрани и моими людьми?

– Я… Я пойду! – с вызовом заявил Дик, вскинув подбородок. – И если я смогу сделать что-нибудь для спасения его высокопреосвященства, меня ничто не остановит!

«Вот упрямец!», – восхитился Валме.

– Послушайте, Рокэ, – вмешался Робер, – если Левий укроется в церкви – а это очень возможно, то в ризнице есть потайная дверь, выходящая прямо на дорогу в Нежюр.

Алва вздохнул и развёл руками.

– Хорошо. Если кардинал выберется через эту дверь, юноша, я разрешаю вам прийти ему на помощь. Но запомните: лезть в замок вам самому или кому-либо из вашего отряда я запрещаю. Вы не должны выдавать своё присутствие. Это ясно?

Ричард бросил на Робера признательный взгляд.

– Да, монсеньор!

– Барон! – Алва снова повернулся к Гаржиаку. – Вы знаете укрепления и планы мятежников. Сколькими орудиями они располагают?

– Двумя фальконетами и одной кулевриной. Вся артиллерия установлена на башнях замка, Герцоге и Герцогине. Ею командует теньент Левфож.

Алва указал линии на карте: небольшая батарея могла вести огонь только с юго-запада и юго-востока. Главную башню – Арсенальную, когда-то возвышавшуюся с северной стороны и закрывавшую внутренний двор, велел снести ещё кардинал Дорак.

– Входные ворота разрушены шесть лет назад, – сказал Алва (он не стал упоминать, что это произошло после восстания Эгмонта Окделла). – Тогда внутренний двор был полностью открыт. Здесь, – он ткнул пальцем в проплешину перед замком, – находится пустырь, на котором маркиза Эр-При пыталась разбить парк. По словам виконта Валме, мятежники возвели здесь новые укрепления.

– Да, равелин, чтобы защитить Эр-Эпинэ с севера, – подтвердил Марсель, вспомнив ночь своего бегства.

– Демилюну, – пояснил Гаржиак (он использовал эпинское слово). – Её обороной командует сам капитан Карваль и барон Горуа. Пехотный полк Агиррэ стоит перед ними в деревне.

Алва повернулся к новому графу Гирке.

– Это ваше направление, полковник. Что вы думаете предпринять?

– У меня будет поддержка кавалерии? – невозмутимо осведомился тот, склоняясь над картой.

– Два эскадрона. Грасси, – обратился Алва к кавалерийскому капитану, – вы должны отбить мост в Алейе у Люра и проложить дорогу пехоте графа Гирке.

– Я вижу в деревне три главные улицы, – произнёс Гирке, указывая направления на карте. – Они сходятся у пустыря с равелином или демилюной, если вам угодно. Солдаты рассредоточены по домам и палисадникам, я полагаю?

– Да, – подтвердил Алва. – Вояки из них так себе, но окопаться они успели хорошо. На улицах возведены баррикады. Ваша задача – выбить их из деревни и отбросить на укрепления Карваля.

– И заставить кавалерию полковника Люра пройтись по собственной пехоте? – спросил Гирке, взглянув на Алву понимающим взглядом.

– Вы угадали мою мысль, полковник.

Гирке задумчиво кивнул.

– Лефлёр, вы на левом фланге, – продолжал маршал. – В вашем распоряжении будут тяжёлая артиллерия и пять мушкетёрских рот. Прижмите мятежников к Эр-Эпинэ, не позволяйте им форсировать Жолле и рассыпаться в виноградниках.

– Фальконеты Левфожа достанут до нас через реку, – заметил офицер, прикинув дальность огня. – Нужно послать разведчиков, чтобы оценить местность.

– Отлично. Займитесь этим, пока барон Гаржиак договаривается с Рёдером. Господа! Мы атакуем завтра на рассвете независимо от исхода переговоров. Эпинэ! – Алва повернулся к Роберу. – Вы идёте со мной.

Командование правым флангом Алва взял на себя. Это было сложное направление: здесь правительственным войскам противостояла алатская конница и пехота полковника Пикмаля – самые боеспособные части мятежников. Наблюдая за переброской солдат по спешно возведённой переправе (регент распорядился построить её двумя хорнами выше Алейе), Робер мучился угрызениями совести. Он не сумел уговорить своих друзей не ввязываться в эпинскую смуту. Зачем Борны, Темплтон и Саво настаивают на драке? Ведь Альдо уже не вернёшь! А для Мэллит и оставшейся в Сакаци Матильды было бы гораздо лучше, если бы Рихард и Удо послушались здравого смысла.

Алва читал по его лицу как по открытой книге. Сопровождаемый неизменным виконтом Валме, который с унылым видом тащил неизменный кофр, регент подъехал к Иноходцу.

– Хотите быть со мною завтра в передовом отряде, Эпинэ? – предложил он. – Возможно, ваше присутствие заставит задуматься ваших агарисских друзей.

– Вы позволите мне ещё раз поговорить с ними перед боем? – спросил Робер наудачу.

– Почему нет? Чем меньше крови будет на Изломе, тем лучше.

– Жаль, что Карваля мне не вразумить, даже если каким-то чудом удастся переубедить Рихарда и остальных, – грустно сказал Робер. – Праматерь Астрапэ! Мой дед положительно сошёл с ума с этой идеей о Великой Эпинэ, а его сторонники рехнулись следом с ним.

– Не буду вам возражать, – меланхолически откликнулся виконт Валме. – За три месяца тюрьмы я сам пришёл к такому же выводу.

– Как вы думаете, Рокэ, сколько они сумеют продержаться? – спросил Робер.

Регент пожал плечами.

– Два дня самое большее. К вечеру мы загоним их в ваш замок, а к утру он капитулирует. Меня беспокоит не завтрашнее сражение. Дело не в Карвале и не в ваших мятежных вассалах. Дело в том, что произойдёт после.

– И какая же дрянь случится после? – осведомился Валме, слегка поёжившись. – Суд над мятежниками? Но это вещь обычная. Или вы опять о выходцах?

Алва нахмурился, словно подыскивал слова, и слова эти ему не нравились. Робер с беспокойством посмотрел на него: он в первый раз видел, чтобы Ворон испытывал затруднения в разговоре.

– Вас беспокоит, что нас атакуют раттоны? – спросил он.

– Это возможно, – кивнул Алва, – но у нас есть оружие против них. Трудность в том, что у нас нет оружия против Зверя.

– Вы же сами говорили вчера, что не знаете, что это такое! – возразил Робер.

– Я кое-что вспомнил, – ответил Ворон и неприятно усмехнулся. – Как-то в Варасте одна прелестница-бакранка научила меня местной песенке. В ней говорилось о рождении Зверя и о том, что бег его – это бег смерти. Во всяком случае, так перевёл мне Шеманталь. Бакраны называют зверем горный сель. Их можно понять: когда я использовал это средство, с кагетами было покончено раз и навсегда.

Робер невольно помрачнел.

– Я помню об этом. Я был в затопленных вами деревнях, – сказал он. – Но это война, а не Зверь.

– А потом мой оруженосец пропал в Гальтаре, и там случилось землетрясение, – продолжал Алва равнодушным тоном. – В своём роде не хуже селя, не так ли? А ваш покойный друг, если верить его вдове, в прошлом месяце устроил наводнение в Агарисе. Это война, против которой у нас нет средства. Мы можем вызвать возмущение земли и моря. Но способны ли мы остановить его?

– Говорите прямо, Рокэ! – не выдержал Робер. – То есть вы согласны с Диконом и думаете, что под Зверем подразумевается какая-то природная катастрофа?

– Да. Мой оруженосец в кои-то веки оказался прав. Старые легенды говорят, что Кэртиана будет существовать только пока живы Раканы. Я последний из них, но я смертен.

– Уж вы-то, Рокэ, переживёте всех нас! – вмешался Марсель недовольным тоном: ему не нравилось направление разговора. – А как же ваш договор с Леворуким?

– Да, договор! – подхватил Алва. – Вы помните легенду о Ринальди Ракане, Робер?

– В общих чертах… Но, праматерь Астрапэ, неужели вы относитесь к ней серьёзно, Рокэ?

– Хотел бы посмеяться, но глупо закрывать глаза на истину. Проклятие сбывается: мне известно об этом лучше всех. Ринальди утверждал, что стал жертвой предательства своего брата Эридани. Трудно сказать, был ли он действительно невиновен или считал, что брат должен был защищать его в любом случае. Но правда в том, что Ринальди обрёк последнего потомка своего брата на четырёхкратное предательство близких. – Алва помолчал и добавил. – Три из них уже произошли.

Марсель обеспокоенно посмотрел на него.

– Бросьте, Рокэ! Всех нас предают с десяток раз на дню, – сказал он как можно более небрежно. – Не хотите же вы сказать, что все мы прокляты?

– Вы уверены, что не ошибаетесь, Рокэ? – с тревогой спросил Робер.

– Судите сами, – ответил Алва. – Первое предательство случилось, когда моя предполагаемая невеста заманила меня в западню, где я едва не отдал душу Леворукому. После такого урока я решил проявить осторожность и больше не сближаться ни с кем. Однако у меня ещё оставались старые друзья – точнее, один друг, друг моего отца. Нынешний кризис, за который в итоге мне придётся расплачиваться – результат предательства Сильвестра. Правду говоря, я бы предпочёл, чтобы он нанял банду наёмных убийц, – усмехнулся Рокэ. – Так, по крайней мере, было бы честнее. Близких я потерял, но чего я совершенно не ожидал, так это удара из прошлого. Знаете ли вы, каково это, когда тебя предаёт твоё собственное прошлое? Когда высокая легенда вылезает из склепа и требует от тебя отмщения за все обиды, причинённые ей с самого сотворения мира? Весьма тошнотворное зрелище. А ведь казалось бы, прошлого нельзя изменить. У меня не осталось больше ничего: ни надежды, ни даже глупейшей мальчишеской мечты, которую не опошлили бы самым банальным образом – предательством.

Робер молчал: его потрясла скрытая горечь, сквозившая в словах Ворона.

– Я не знаю, каким будет четвёртое, – продолжал Алва: в его голосе теперь чувствовалась усталость. – И не знаю, кто его совершит. Может быть… – Он замер на мгновение и быстро перебил сам себя: – Впрочем, неважно. Но это определённо будете не вы, так как нас с вами ничто не связывает. Поэтому я должен сказать вам то, чего не стал говорить при Диконе. – Алва остановился и произнёс медленно и раздельно: – Он жив. Не знаю, как и почему, но он жив. Я видел его собственными глазами.

Робер слегка оторопел: ему показалось, что Ворон бредит.

– Кого? – спросил он с недоумением.

– Ринальди Ракана. Леворукого.

Робер потрясённо смотрел на Алву, совершенно не зная, как понимать его слова. Ринальди Ракана казнили четыре круга тому назад!

– Я кое-что слышал о вашей встрече с Леворуким, – дипломатично вмешался Марсель. – Но я всегда считал, что тогда вы просто бредили из-за кровопотери.

Алва приподнял левую бровь.

– Вы полагаете, виконт, что больше мне не о чем бредить, кроме как о Леворуком? – осведомился он иронически. – Очень лестно для моей репутации безбожника. Но, если верить легенде, Ринальди Ракан обещал вернуться и посмотреть на страдания последнего потомка Эридани. Что возвращает нас к предмету разговора. К Зверю. Я рассчитываю, что вы воспользуетесь этим знанием, Эпинэ.

Робер с отчаянием схватился за виски.

– Рокэ, я ничего не понимаю! – воскликнул он. – Какое отношение всё это имеет к Зверю?

– Самое прямое, – произнёс Алва спокойно. – Четвёртое предательство должно стать последним. Но если умру я, погибнет вся Кэртиана. Ринальди Ракан придёт взглянуть на мою смерть. Вы должны убедить его остаться здесь и стать новым Сердцем мира. Он тоже Ракан. И я полагаю, что он способен остановить Зверя. Какова бы ни была его обида, сбывшееся проклятие должно удовлетворить его. Он отомстит потомкам своего брата. Убедите его не мстить всей Кэртиане.

– Почему вы просите об этом именно меня? – спросил Робер поражённо.

– Кого же ещё? Вы Повелитель Молний, один из четырёх. Ваш приятель Альдо мёртв, а род Повелителей Ветра пресёкся. Что же касается Дикона… – Уголок губ Алвы слегка дёрнулся. – Вчера я намеренно не стал говорить всего этого при нём. Держите его в неведении как можно дольше. Окделлов часто осеняют странные идеи насчёт спасения их ближних, после чего ближним приходится расхлёбывать последствия. Мне гораздо легче умереть от проклятия, чем от попыток моего оруженосца облегчить мою участь. К тому же, хотя Кэртиана хранит его, не стоит лишний раз искушать судьбу. Повелитель Скал не должен погибнуть на Изломе.

– Слушайте, Рокэ, но это же нечестно по отношению к вашему оруженосцу! – запротестовал Валме, вспомнив своё собственное избавление от Кладбищенской лошади. – Он имеет право знать!

– С каких это пор, виконт, вы стали таким приверженцем честности? – осведомился Алва с холодным сарказмом.

– Я понимаю, Рокэ, – печально проговорил Робер. – Вы можете положиться на меня: я не скажу Дикону ни слова. Но не кажется ли вам, что слишком опасно отправлять его завтра в тыл врага? Ему всего лишь семнадцать!

– Он должен научиться командовать, – возразил Ворон. – Не беспокойтесь: капитан Энрикес опытный человек, а Кохрани и надорцы не допустят, чтобы с их сеньором что-нибудь случилось.

– В отличие от вас, господа! – заявил Марсель возмущённо. – Сейчас вы составили настоящий заговор против герцога Окделла. Напоминаю вам, однако, что я обязан его светлости жизнью.

– Мне вы тоже обязаны жизнью, – холодно ответил Рокэ. – Пока вы со мной, покойная королева не смеет приблизиться к вам, и я надеюсь, что вы это цените. Кроме того, вы мой офицер по особым поручениям. Если я приказываю вам молчать, вы будете молчать. Я понятно выразился, виконт?

– Куда понятнее, – буркнул Марсель себе под нос. – Я повинуюсь, монсеньор, но официально ставлю вас в известность, что внутренне я протестую!

– Смотрите! – вдруг воскликнул Иноходец. – Уж не Гаржиак ли это скачет сюда? Неужели его переговоры завершены?

Робер не ошибся: барон Гаржиак возвратился, причём с хорошими новостями. Редёр не стал торговаться: настроения горожан и собственная убеждённость в военной удаче Ворона заставили его быстро согласиться на капитуляцию. Он предложил даже больше: послать тайного гонца к полковнику Пикмалю, чтобы убедить его сложить оружие. Оба недавних изменника успели сильно пожалеть о своей скоропалительной жадности, которая привела их на сторону мятежников. Мэр Нежюра и старейшины радостно приветствовали переход герцога Эпинэ на сторону Верховного правителя королевства и обещали закрыть ворота для восставших.

– Всё это прекрасно, – резюмировал Алва итоги переговоров, – но Рёдеру и добрым нежюрцам стоит умерить свой пыл. Господа Карваль и компания не должны узнать о нашем договоре до завтрашнего утра.

– Если позволите, я вернусь к Рёдеру, чтобы предупредить его и дождаться ответа Пикмаля, – отозвался Гаржиак.

– Отправляйтесь, – разрешил Алва. – И возьмите с собой слугу посмышлённее. Когда вернётся переговорщик от Пикмаля, пошлите его ко мне с докладом, а сами оставайтесь на месте.

Ночью лагерь регента превратился в осторожно копошащийся муравейник. Под прикрытием темноты войска занимали позиции: на правом фланге тяжёлая конница преодолела переправу и вышла за холмами, окаймлявшими крестьянские поля и пастбище; пехота затаилась тут же. На левом фланге мушкетёры Лефлёра рассыпались цепью вдоль реки, на противоположном берегу которой стоял противник. Тяжёлые орудия, которым предназначалось бить по замку, протащили под прикрытием леса и виноградников, замаскировав их ветками. Ричард и его отряд шли в арьегарде артиллеристов: им предстояло тайно перебраться в тыл врага сразу после атаки полковника Гирке, командовавшего центром. Сам Гирке сохранял почти полную неподвижность: солдаты Агиррэ находились у него прямо перед носом, отделённые только течением Жолле и крепким деревянным мостом.

Сражение должно было начаться перед самым рассветом, но несмотря на все предосторожности, предпринятые Гаржиаком по совету Алвы, тревожные новости о предательстве всё же дошли до мятежников раньше, чем следовало. Незадолго до атаки Эр-Эпинэ пришёл в движение: у спешно возведённого равелина замелькали факелы, заметались люди; пара верховых галопом помчалась в Алейе, крича во всю глотку:

– Измена! Измена!

Полковник Гирке не стал ждать. Один из эскадронов капитана Грасси ринулся на мост, сметая заграждения и обороняющих их людей. Яростная пальба в один миг заглушила тревожные крики посыльных. Полковник Люра, однако, не дремал: его всадники бросились наперерез кавалеристам Грасси. Завязалась отчаянная драка, больше похожая на свалку. Трудно сказать, каким бы был исход, если бы Алва не оставил Гирке пару лёгких пушек. Через несколько минут на мятежников посыпались ядра. Они свистели над головами лошадей, которые шарахались в разные стороны; несколько сброшенных вояк упало с моста в воду. Пули и палаши дробили кости и рвали тела: повсюду слышались крики раненых. Всадники Люра отступили было за ворота, которыми мятежники пытались перекрыть въезд в деревню, но Грасси не дал им на это времени. С криками «Ворон и Талиг!» атакующие прорвались вперёд, рубя сплеча и конных и пеших. У сьезда с моста случилась давка: несколько десятков людей столкнулись буквально лоб в лоб. Стоны умирающих смешались с воплями ярости и лающими приказами.

Сам Люра в ярко начищенной двусторонней кирасе, в чёрном плаще с огромным красным маком на плече, врубился в мешанину человеческих тел, орудуя тяжёлым мечом. Его появление придало восставшим бодрости, но новая порция ядер заставила их отступить. Люра рявкнул приказ: «К баррикадам!», и его всадники повернули коней к укреплениям, которыми жители деревни перегородили улицы. Второй эскадрон Грасси с победными криками взлетел на мост и, промчавшись по нему вихрем, начал преследование. Следом на мост ступила пехота, разворачиваясь на ходу, чтобы тремя колоннами атаковать три главные улицы Алейе.

Но на сходе с моста и кавалерия и пехота оказались под убийственным огнём со стороны баррикад. Люди вынуждены были отступить. Однако это было лишь временное замешательство: Гирке знал слабую сторону противника. Связав Люра боем с Грасси, он бросил пехоту в обход, через задние дворы. Оставив улицы, солдаты бросились к огородам и палисадникам, ломая заборы, продираясь через живые изгороди, взбираясь на деревья и крыши. На добровольцев графа Агиррэ, вчерашних крестьян, привыкших больше к мотыге, чем к ружью, находила оторопь при виде пехотинцев, угрюмо и упорно лезущих изо всех щелей. Как зрелые осенние яблоки они сыпались через окна и двери, чёрные ходы, отдушины и чердаки. Вдобавок граф Агиррэ, человек нерасторопный, не успел раздать всем добровольцам порох и пули. Расстреляв имеющийся запас почти без толку, мятежники с правого края деревни побросали свои позиции и в испуге побежали в поле, надеясь там спастись от волны наступающих. Напрасно: они попали под копыта тяжёлой конницы Алвы, которая как раз выступила из-за холмов.

Панические вопли повлияли на боевой дух оставшихся добровольцев самым плачевным образом. За какие-нибудь четверть часа солдатам Гирке удалось вытеснить вчерашних крестьян графа Агиррэ практически из всех домов вдоль главных улиц деревни. Красные тряпичные маки усеяли осеннюю грязь: добровольцы срывали их, боясь стать удобными мишенями. Поняв, что происходит что-то неладное, барон Горуа отправил на подмогу отряд верховых дворян под предводительством своего сына, но было уже поздно. Пехотинцы Гирке заняли позиции у окон и на крышах и обстреливали ставшие теперь бессмысленными баррикады с тыла.

– Где граф Агиррэ? Где мой эр? – кричал юный Жюльен Горуа срывающимся мальчишеским голосом, гоняя коня между укреплениями под перекрёстным огнём.

– Назад! – рявкнул на него Люра, которому бесполезная подмога перегородила путь. – Уступи дорогу!

Граф Гирке, чей отряд занял дом, выходящий на улицу как раз в этом месте, хладнокровно выглянул из оконной щели, оценил вид на зады противника – отсюда были прекрасно видны спины незадачливых защитников баррикады, и скомандовал:

– Аркебуз!

Выстрел прозвучал почти неслышно в топоте копыт, криках людей и непрестанной пальбе из соседних зданий. Под правым глазом у Люра расцвёл красный мак, и полковник начал заваливаться с коня.

– Перезаряжай и стреляй! – спокойно приказал Гирке своим солдатам.

Растерянный Жюльен Горуа гарцевал на коне в центре баррикады, инстинктивно поддерживая падающего Люра.

– Полковник убит! – кричал он в ужасе. – Люра убит!

Этот крик подхватило сразу несколько голосов. Несколько дворян постарше окружили юношу и вынудили его повернуть к Эр-Эпинэ. Всадники Люра начали отступать следом за ними, неся существенные потери: им поливали перекрёстным огнём отовсюду. Замысел Алвы осуществился: выброшенные из домов деморализованные добровольцы Агиррэ оказались под копытами у собственной кавалерии. Оставшихся в живых бедолаг додавили эскадроны Грасси, порядком потрёпанные, но ещё боеспособные. А те несчастные, кто в поисках спасения пытался добраться до реки, попадали под обстрел мушкетёров Лефлёра.

Робер, хотя и находился в отдалении от деревни, с невольным ужасом наблюдал за тем, что творилось в той стороне и с горечью ощущал собственную беспомощность. Эти люди были его крестьянами, поскольку регент признал его в качестве герцога Эпинэ! Только некоторым везунчикам, бежавшим в поля, удалось разминуться с конницей Алвы и его мушкетёрами. Робер заметил, что на окраине Алейе задымилось два-три дома; очевидно, граф Агиррэ велел своим добровольцам поджигать здания при отступлении. Приказ был правильным, но какой дурак мог надеяться на его исполнение! Ни у одного крестьянина не поднимется рука на крестьянское жилище.

– Похоже, граф Гирке взял деревню. – Алва повернулся к Роберу (Иноходец ехал по правую руку от него). – Но взгляните вперёд! Разве это не ваши агарисские друзья?

Действительно: несмотря на внезапность нападения, Рихард, Удо, Дуглас и Анатоль успели построить алатскую конницу в боевой порядок. Но ни впереди, ни позади, ни по бокам её не стояло пехоты. Последние новости от Гаржиака ещё не пришли, однако теперь в них не было нужды. Полковник Пикмаль изменил мятежникам.

– Кажется, что они настроены серьёзно, – сказал виконт Валме, ехавший по левую руку от Ворона.

– Ведь вы не станете стрелять первым? – вполголоса спросил Робер у Алвы.