Текст книги "Зверь (СИ)"

Автор книги: Tesley

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)

– Неважно… – сухо ответила женщина. – Впрочем… Почему бы и не рассказать. Она слишком боялась его, чтобы остаться душевно здоровой. Но телом она была крепка.

– Проще говоря, – резюмировал Рокэ с философским спокойствием, – бедняжка сошла с ума.

– Но род Раканов продолжился! – настойчиво повторила женщина. – Разве дело этого не стоило?.. Хотя можешь не тревожиться: впредь я так не поступала. К тому же у твоего предка Рамиро не было сестёр.

– К величайшему для них счастью. И как же вы ухитрились спасти Рамиро, эрэа?

Женщина испытующе взглянула на Рокэ, видимо подозревая, что про себя он иронизирует над ней. Однако она ответила, сухо и холодно:

– Я отдала ему в жёны свою дочь.

Пальцы Рокэ непроизвольно сжались в кулаки.

– Октавию? Она ваша дочь? – глухо спросил он.

– Да.

– И чем же ваша дочь могла спасти Рамиро от проклятия?

– Оно падает на последнего Ракана, – объяснила женщина. – Последний остаётся на Изломе. Это значит, Рокэ, что последний Ракан оказывается бесплодным, но не потому, что лишён мужской силы, а потому что проклятие поразило его кровь. Обычная женщина не смогла бы понести от про́клятого. Но моя дочь могла.

– Я остался последним задолго до Излома, – медленно проговорил Рокэ, – но я всегда был бесплоден.

– Проклятие действует постоянно, хотя Излом длится всего двадцать лет. Ты стал бесплоден в день смерти твоей последней сестры.

– И вы допустили это, эрэа? – сухо осведомился Рокэ.

– И я допустила это, – спокойно кивнула женщина. – Ты ведь не хотел бы видеть свою сестру безумной узницей Лабиринта? К тому же у меня был почти готов другой план – похожий на тот, что спас твоего предка Рамиро.

Поражённый неприятной мыслью, Рокэ неожиданно встрепенулся:

– Вы говорите об Октавии? Значит, она была не вполне человеком?

Женщина от души рассмеялась, откинув голову. Её пышные чёрные волосы разметались по плечам.

– Неужели это способно напугать тебя, Рокэ? Тебя, который не боится самого Леворукого? Что за предрассудок! Неужели я такое страшное чудовище, что тебе неприятно даже прикоснуться ко мне?

Она протянула тонкую, изящную руку и слегка дотронулась ею до Алвы. Рокэ не отстранился, но проследил за её движением таким холодным взглядом, что женщина, словно обжёгшись, одёрнула пальчики.

– Успокойся, – весело сказала она. – Моя дочь была человеком почти в той же мере, как ты сам. Я – не вполне человек, это правда. Разве ты боишься меня?

Рокэ не счёл нужным ответить. Он уже узнал свою собеседницу.

– Вы не объяснили, эрэа, почему только ваша дочь могла понести от Рамиро Алва?

– Потому что я хранительница Кэртианы, – гордо сказала женщина. – Ушедшие благословили мою кровь на рождение Раканов. Благословение творцов сильнее проклятия сотворённого. Даже Ринальди Ракан не властен был изменить волю богов. Моя дочь родила твоему предку сына.

– Прекрасно! – сказал Рокэ. – Теперь ваш план по спасению мира стал мне полностью ясен. Мне не понятно только одно. Почему вас всё-таки прозвали Оставленной, эрэа?

Разоблачённая Каталлеймена выпрямилась, как пружина, охваченная внезапной яростью.

– Не произноси этого имени! – крикнула она. – У тебя нет права называть меня Оставленной! Я та, что осталась, слышишь, Рокэ: осталась сама – осталась ради тебя! Я здесь ради всех моих детей – и тех, что были, и тех, что я подарю тебе, чтобы продолжить род Повелителей Кэртианы!

В голове у Рокэ словно вспыхнул яркий свет.

– Вы подарите мне детей? – переспросил он, насмешливо улыбаясь. – Значит ли это, что вы не приготовили для меня другой дочери вроде Октавии? Какая жалость! А я, наивный глупец, уже ожидал подобного подарка.

– У меня нет дочери для тебя, – холодно подтвердила Оставленная, усилием воли взяв себя в руки. – Обстоятельства изменились. Тебе понадобится никак не меньше трёх сыновей. Обычной женщине это может оказаться не под силу. Я сама выношу их для тебя.

– Трёх сыновей? – Рокэ выразительно поднял левую бровь.

– Да. Род Повелителей Ветра пресёкся. Последним его потомком была моя дочь, Октавия. Но женщина не способна наследовать повелительство.

– Род Ветра действительно пресёкся? – Рокэ мгновенно подобрался. – Почему? Разве Кэртиана не хранит своих Повелителей?

– Хранит, но человеческое безумие иногда оказывается сильнее. Последний Повелитель… – Каталлеймена помедлила, – хотел сравняться со мною во власти и обрести бессмертие. Он полагал, что раз Ушедших больше нет, мы должны заменить их. Он был отцом Октавии.

– И что же стряслось с вашим… любовником, эрэа?

Каталлеймена поджала губы.

– Я не могла подарить ему бессмертия подобного моему. Он не захотел с этим смириться и приманил к себе выходца. Выходцы, они… Они замораживают часть души в теле, которое из-за этого становится нетленным. Но остывший уже не является живым.

– Так последний Повелитель Ветра стал выходцем? – спросил Рокэ, старательно сохраняя выражение полного равнодушия на лице.

– Да. Поэтому он не мог больше родить сына.

– Он до сих пор с вами?

– Нет. Я упокоила его. Выходец не способен повелевать стихиями.

– Вы чрезвычайно обязали меня, эрэа, – поклонился Рокэ. – Мне с моим оруженосцем было бы неприятно оказаться в компании выходца, приди мне в голову мысль созвать своих вассалов.

– Рада, что смогла тебе угодить, – холодно ответила Оставленная. – Сейчас Повелителем Ветра являешься ты. Но ты способен заменить только одного Повелителя. Увы, даже это ослабляет твои силы… Но твой второй сын, когда я выношу его, сможет начать новый род после того, как пройдёт созданный мною обряд.

– Подобное уже случалось прежде? – словно невзначай поинтересовался Рокэ.

– Никогда! – страстно ответила Каталлеймена. – Ушедшие не предусмотрели этого, как не предусмотрели и важности женщины в Кэртиане. Но, раз уж так случилось, я позаботилась исправить их оплошность. Мне пришлось постараться, но теперь обряд посвящения младшего Ракана в Повелители почти готов.

– Отрадно слышать, – Рокэ изобразил на лице самую любезную улыбку. – А на что вам понадобился мой третий сын?

Каталлеймена помедлила и затем произнесла, чопорно поджав губы:

– Он заменит нынешнего Повелителя Скал.

– Что?! – воскликнул Рокэ, распрямляясь.

– Род Лита прервался, – настойчиво продолжала Каталлеймена. – И я рада, что это наконец произошло.

– Разве Ричард не потомок Лита?! – воскликнул Рокэ. – Быть такого не может!

– Он Литтион, – неохотно признала Каталлеймена. – Воплощение старшего сына Лита в новом перерождении. Именно поэтому он обладает всеми недостатками своего отца.

– Простите, эрэа, – сказал Рокэ, встревоженный, но стараясь не показывать этого, – если Ричард – Литид, как он может не быть Повелителем Скал?

– Он Повелитель, – сухо кивнула Каталлеймена, – но это не надолго. Новым Повелителем Скал должен стать твой сын. Со временем младшие Раканы заменят всех четырёх глав Высоких Домов. В новом Круге Кэртиана будет принадлежать только моим детям.

«Она сумасшедшая?» – поразился Рокэ про себя.

– Так вы одержимы жаждой власти, эрэа? – учтивым тоном осведомился он. – Я вижу, что в этом отношении бессмертные женщины не слишком отличаются от смертных.

Оставленная задрожала всем телом, как будто её ударили.

– Мне не нужна власть! – воскликнула она. – Её у меня и так довольно. Я должна спасти Кэртиану от дурного наследия Лита и Ойдмы и даже самой Астрапэ! Ты не в силах уразуметь это, Рокэ. Разве ты не знаешь, что Создатели ушли, бросив своё создание на милость судьбы – бросив меня одну, обречённую на вечность! Это я хранила Кэртиану, как могла, хранила все эти бесконечные повторяющиеся Круги! Она моя! Отныне ею будут владеть только мои потомки. Ты был избран мною для этой цели. Неужели ты предпочтёшь погубить целый мир, позволив проклятью обиженного гордеца пасть на твою голову?

Рокэ расхохотался с горькой иронией.

– Оно уже падает на мою голову, эрэа! – ответил он. – Юный дурак, я всюду искал свою Октавию, а этот неземной идеал легко предал меня ради какого-то трусливого недоумка. Я верил своему другу как второму отцу, а он видел во мне ставку в своих собственных интригах. Говорите, что вы моё прошлое, эрэа?

– Я мать первого Ракана, – с достоинством ответила Каталлеймена. – Но я и твоё будущее тоже.

– У меня нет будущего, – криво усмехнувшись, возразил Рокэ. – Моё прошлое предало меня ради собственной жалкой мести богам. Когда прошлое предаёт, будущее не наступает, эрэа.

Каталлеймена с удивлением всмотрелась в его помрачневшее лицо.

– Почему ты считаешь мой выбор предательством?

Рокэ прищурился, глядя на неё пристальным проницательным взглядом.

– А разве род Ветра прервался не по вашему желанию? – спросил он (Каталлеймена вздрогнула). – Разве Кэртиана не хранила его до тех пор, пока вы не нашли способ сделать его беззащитным? И разве сейчас вы не злоумышляете против Ричарда, намереваясь лишить его силы, будто вы раттон? И разве сам я для вас не более, чем пешка, которую вы хотите использовать, совсем как покойный Сильвестр?.. Нет, эрэа! Вы думаете только о своём прошлом, а не о будущем Кэртианы. Но я не согласен играть навязанную мне роль. И я не позволю вам лишить Ричарда его законного наследия.

– Разве Окделлы не враги роду Алва? – холодно спросила Каталлеймена.

– Я не враг Ричарду, – ответил Рокэ. – Будем надеяться, – добавил он с иронической усмешкой, – что ваш магический обряд позволит в будущем старшему сыну Скал заменить собой последнего, преданного вами Ракана.

– Ты больше никогда не увидишь Окделла! – презрительно бросила ему Каталлеймена.

Ей не стоило так говорить: показное спокойствие мигом слетело с Рокэ. Он прыгнул вперёд как тигр и железной хваткой вцепился Оставленной в плечи.

– Что ты с ним сделала, полоумная ведьма? Где он?!

– Не тряси меня! Оставь меня, оставь! – закричала она, пытаясь высвободиться. – Я здесь ни при чём! Я предупреждала его, что он должен рассчитывать только на себя. Я предложила ему честную сделку. Он сам виноват. Он сам сунулся к раттонам в их логово!

Рокэ отпустил её так резко, что она по инерции отлетела от него на пару шагов.

– К раттонам? – повторил он с ледяным спокойствием, за которым чувствовалась кипящая ярость. – И где же их логово?

– Не всё ли равно? Ты под моей защитой, – ответила было Каталлеймена, но тут же поправилась: – Он пошёл в Башню Истины. Раттоны приманили его. Они наверняка уже затащили его к себе в угодья. Я тут не при чём. Ты и сам скоро увидишь…

Рокэ не дослушал. Он одним прыжком вырвался из потайного кабинета, промчался через аудиенц-залу и Капитулярный зал и, распахнув двери мощным ударом, внезапно возник перед растерявшимися караульными.

– Куда пошёл герцог Окделл? – отрывисто спросил он.

– Туда, к Башне Истины, – доложил один из солдат, быстрее прочих опомнившихся от удивления.

Рокэ со всех ног бросился по коридору. Но он ещё не успел добежать до тупика, образованного стеной Башни, как услышал собачий лай и увидел самого Ричарда, вылезающего из стены.

Хвала Леворукому!

Рокэ налетел на своего оруженосца, как ворон на добычу, и принялся бесцеремонно ощупывать его и осматривать. Обрадованный его появлением Рамиро возбуждённо прыгал рядом.

– Где вы были, Ричард? Вы не ранены? Вы целы?

Немного ошеломлённый таким наскоком юноша осторожно попятился к стене:

– Эр Рокэ, да… Я… Я был там, – он неловко указал левой рукой на стенной проём. – Я только что видел на Дороге Королев… Я видел…

– Раттонов, – нетерпеливо закончил Рокэ, убедившись, что юноша цел и невредим.

– Крылатых ведьм… А? Что вы сказали?

– Их называют раттонами, юноша, – пояснил Рокэ. – Впрочем, Ушедшие называли их врагами и ещё какой-то абракадаброй. Они напали на вас?

– Д-да… Я их убил.

Только тут Рокэ сообразил: Ричард пятится от него потому, что старается не задеть лезвием обнажённого кинжала, который он судорожно сжимал в правой руке.

Рокэ осторожно разжал его пальцы, вынул оружие и внимательно осмотрел запёкшуюся на нём кровь, казавшуюся почти чёрной.

– Ведьмы приняли облик королевы и её фрейлины, – тихо пояснил Ричард. – Сам не знаю, как я смог… Она завизжала, как сотня крыс разом!

– Кто? Мнимая королева?

Ричард подавленно кивнул.

– И она тоже. Но сначала фрейлина. Она пыталась удавить Рамиро. Рамиро хотел предупредить меня.

Литтэн, явно довольный признанием его заслуг, тут же подластился к Алве. Рокэ потрепал пса за уши, а затем извлёк из кармана платок и аккуратно вытер окровавленное лезвие.

– Эту тряпку нужно будет сжечь, – сказал он, возвращая кинжал Ричарду, и вздохнул полной грудью, чувствуя, как отступает напряжение, державшее его в как силках в течение последнего часа. – Клянусь Леворуким, юноша! С вами я скоро уверую в Создателя.

– Эр Рокэ? – вздрогнул Ричард.

– Не пугайтесь! – засмеялся Рокэ, глядя на обескураженное лицо своего оруженосца. – Нужно же мне кого-то возблагодарить за ваше чудесное спасение!

– Монсеньор! – вскинулся Ричард, но тут же сник и проговорил очень тихо, опустив голову: – Не могли бы вы послать гонца в Атрэ-Сорорес, чтобы разузнать о здоровье королевы?

Рокэ мгновенно посерьёзнел.

– Мы сделаем это немедленно, юноша, – ответил он. – Но боюсь, что нападение раттонов обошлось ей дороже, чем вам.

– Вы полагаете, она… – несчастным тоном начал Ричард, но голос его задрожал и прервался.

– Незачем гадать, Ричард. Лучше закройте вход в эту кошкину Башню, если знаете как.

Юноша дёрнулся, убрал кинжал в ножны, и подошёл к проёму в стене. Древний механизм лязгнул, чавкнул, а затем кусок кладки со скрипом встал на прежнее место так плотно, что догадаться о наличии двери стало решительно невозможно.

– Отлично, – сказал Рокэ, через плечо Ричарда заметив камни, которые тот нажимал, чтобы привести стену в движение. – А теперь запомните, юноша: с этой минуты вы должны находиться рядом со мною безотлучно.

Ричард недоуменно поморгал глазами, но, вероятно, сообразил, что поведение его эра последние пять минут было не вполне обычным.

– Что-нибудь случилось, монсеньор? – спросил он, настораживаясь.

– Сущие мелочи. Я только что выяснил, что меня с самыми лучшими намерениями предавала моя собственная пра-прабабка. Приятное открытие, ничего не скажешь.

Глаза Ричарда широко раскрылись.

– Монсеньор? – удивлённо переспросил он.

– Кажется, вы знакомы с Оставленной? Помните: такая полоумная бессмертная ведьма из Лабиринта?

Ричард насупился и ответил медленно, словно взвешивая каждое слово:

– Она не ведьма, монсеньор. Она потеряла всю свою семью…

– Зато уже готова создать новую, – с саркастической усмешкой перебил его Алва. – Я только что имел счастье с ней беседовать. Я, разумеется, тоже безумец, но не до такой степени, – продолжал он, цедя слова сквозь зубы, – чтобы меня привлекал инцест с фамильной окаменелостью, которая к тому же окончательно выжила из ума. Я лазаю к дамам в окна, но не в гробы.

Рот Ричарда сам собой открылся от изумления.

– Что вы говорите, эр Рокэ?.. – неуверенно осведомился он.

– Ерунду, юноша. Скажите, если бы вас поставили перед выбором: спасти мир, но пожертвовать одним человеком, хотя бы мною, что бы вы предпочли? – Рокэ тут же спохватился и добавил, изображая привычную насмешливость: – Впрочем, кого я спрашиваю. Вы, разумеется, ринулись бы спасать мир.

Ричард покачал головой и возразил тихо, но твёрдо:

– Нет, монсеньор.

– Нет?

– Вы знаете, что меня уже ставили перед таким выбором, – спокойно ответил Ричард. – Этой весной граф Штанцлер предложил мне спасти многих, отравив одного. Вас.

– И что же? – спросил Рокэ, с любопытством ожидая продолжения. – Разве вы не довольны сделанным вами выбором? Ах да. Я же не умер.

– Это неважно. То есть важно, – тут же поправился Ричард, слегка покраснев из-за своей оговорки, – я рад, что вы живы, а у меня ничего не вышло, монсеньор. Но я хотел сказать другое. Тогда я думал, что одна жертва – меньшее зло, чем десятки, а то и сотни жертв. Но это оказалось неправдой. Я стал убийцей и клятвоотступником, только спасти мне никого не удалось.

– К счастью, вы никого и не отравили, – усмехнулся Рокэ и задумался. – Возможно, в вашем случае правильного решения не было. Но я приму к сведению ваш опыт, Дикон. Кто знает? Вдруг вы и правы. Может быть, для того чтобы спасти всех, нужно спасти хотя бы одного.

Глава 6. Осенние волны. 1

1-17 Осенних Волн, 399 год Круга Скал. Агарис

1

– Его святейшество ещё почивает… Никак нельзя пустить, ваше высочество! Обратитесь к тайному секретарю, и я уверен, что не далее, чем завтра…

Упитанный кубикулярий всей тушей загораживал дверь в спальню Эсперадора. Шёл пятый час утра, и предрассветные сумерки заливали галерею дворца тусклым серым светом. Альдо с трудом сдержал проклятие: курьер с великолепными новостями из Талига прибыл только что. Гоганы сдержали слово: Фердинанд Оллар был убит! Теперь каждая минута стоила дорого, и, махнув рукой на этикет и приличия, Альдо явился к Святому Отцу в самое неурочное время. Солнце ещё не взошло, и визитёров никак не ждали, но следовало ковать железо пока горячо.

– Полно, дружище! Вы хотите убедить меня, что его святейшество спит за полчаса до утрени? Да вы, должно быть, еретик, любезный!

Юнний, эта ветхая развалина, наверняка бодрствовал: Эсперадора терзала старческая бессонница. Порою он задрёмывал днём часа на два, на три, но всё остальное время словно грезил наяву, вероятно, сам не понимая, на каком свете находится – в нашем грешном мире или уже в Рассветных садах.

– Говорю вам, приятель: у меня срочные новости из Талига, и Святой Отец очень рассердится, если из-за вашего упрямства не узнает их первым!

– Его святейшеству вчера нездоровилось, он поздно лёг…

«Ах ты мерзкая туша!» – подумал Альдо, ослепительно улыбаясь и излучая добродушие. Наверняка выполняет приказ кардинала Левия, этого лиса-хитреца. Летом Альдо вступил с ним в переписку, сделав собственный постскриптум на благодарственном послании Робера: перед отъездом друг забыл недописанную бумажку в ящике стола, где Альдо её и обнаружил. Это показалось ему великолепным предлогом для налаживания новых связей с Агарисом: пусть святые отцы знают, что их интриги вокруг наследования Эпинэ не остались незамеченными. Левий сдался не без борьбы, но в итоге согласился на осенний приезд принца с тайным визитом. Однако за прошедшие две недели он ни разу не допустил беседы Ракана со стариком Эсперадором наедине.

«Ах, если б я сумел поговорить с этим замшелым грибом с глазу на глаз, то жезл Повелителя Волн уже был бы моим! Но сегодня, Леворукий подери, я добьюсь успеха!».

Альдо незаметно сдёрнул с мизинца перстень с хризолитом, купленный на гоганские деньги.

– Вам ни о чём не придётся жалеть, – шепнул он, интимно склонившись к самому уху кубикулярия, и сунул кольцо в его жирную ладонь: – А если вы боитесь недовольства его святейшества, то вот вам на обедню во искупление грехов.

Служитель украдкой взглянул на камень, вздохнул, а затем подал знак идти за ним. Дворцовая стража отвела скрещённые церемониальные протазаны, и кубикулярий, осторожно приотворив дверь, скользнул в щель. Альдо нырнул следом за ним.

В спальне Эсперадора было полутемно: ставни оставались закрытыми, а свечи горели тускло, как лампады. Глаза Альдо не сразу привыкли к царившему здесь ночному полумраку. Однако спустя две-три минуты он разглядел аскетическое убранство, больше напоминавшее монашескую келью: нетронутое узкое ложе в глубоком алькове и большую эсперу на стене, перед которой почему-то валялась куча тряпья.

Кубикулярий преклонил колена прямо перед тряпичной кучей.

– Его высочество принц Ракан, Святой Отец… Уверяет, что получены важные известия из Талига… Настаивает на приватной беседе…

Срочный курьер прибыл не из Талига, а из Алати: его прислала к внуку бабка Матильда. Но новости касались последних событий в Олларии и не терпели промедления.

Куча тряпья вздохнула и пошевелилась. Кубикулярий угодливо подставил руку, и дряхлый Юнний, тощий и ломкий, как высохший лист, покряхтывая, неловко выпрямился.

Альдо подождал, покуда Святой Отец не сядет в кресло возле прикроватного столика. Рассеянно нашарив чётки, старик Эсперадор пошамкал сухонькими губами, слегка прикоснулся пальцами к макушке согнувшегося перед ним кубикулярия (вероятно, это означало благословение) и отпустил его взмахом узкой сморщенной ладони. Слуга вышел. Эсперадор продолжал шамкать ртом, словно дожёвывал свою утреннюю молитву. Выцветшие слезящиеся глаза его бессмысленно и невидяще блуждали перед собой.

«Он вообще понял, кто здесь?» – в нетерпеливом раздражении спросил себя Альдо. Что за наказание возиться с этой ходячей древностью! Юннию давно пора было бы переселиться в лучший мир вместо того, чтобы изображать из себя пастыря церкви. С другой стороны, лучше иметь дело с выжившим из ума стариком, чем с кардиналом Левием: того не обведёшь вокруг пальца.

Все две недели Альдо тщетно пытался выторговать у Магнуса Ордена Милосердия жезл Повелителей Волн. Левий не отвечал ни «да», ни «нет», но искусно вытягивал у собеседника сведения, которыми Альдо ни с кем не желал делиться.

Однако сейчас кардинала нет, а в его отсутствие Юнний быстро сдастся.

Альдо решительно шагнул вперёд и произнёс как можно более внятным голосом:

– Благословите, Святой отче!

– Благословляю, чадо! – слабым надтреснутым голосом отозвался Юнний и поднял рассеянный взгляд на посетителя. – Кто ты?

– Я принц Ракан, ваше святейшество. Помните ли, принц Ракан…

– А! Как же, как же… Давно ли ты в Агарисе, чадо?..

– Уже две недели, ваше святейшество, – усмехаясь, просветил его Альдо. – И со времени моего приезда вы уже соблаговолили осчастливить меня двумя святыми беседами. Они навеки запечатлелись в моём сердце, Святой Отец!

– Да, милое чадо, да…

– Я рискнул прервать покой вашего святейшества, – продолжал Альдо, – чтобы сообщить срочную новость. Полагаю, ваши гонцы доставят её сегодня-завтра… Это известие чрезвычайно важно для судеб нашей святой матери-церкви, – добавил он многозначительно. – Оно несёт надежду на возвращение к вере лучшего государства Золотых Земель. Слышите, Святой отче? – спросил он, повышая голос. – Король Талига Фердинанд II, помните такого? Так вот: он убит! Зарезан кинжалом неизвестного убийцы. Это точные сведения: я только что сам говорил с курьером.

– Да… Да… – забормотал Юнний, прикрыв глаза. – Кирие елейсон, кирие елейсон, кирие елейсон…[1]

– Вы слышите меня, ваше святейшество?! – едва не крикнул на него Альдо. – Фердинанд Оллар убит! Умер девять дней назад!

Леворукий подери! Как прикажете разговаривать с этим замшелым пнём?

Юнний открыл почти бесцветные глаза и посмотрел на Альдо неожиданно осмысленным взглядом.

– Я знаю, чадо, – спокойно ответил он. – Он скончался пятнадцатого числа прошлого месяца. Твой нынешний приход прервал мою молитву об упокоении души невинноубиенного… Хоть династия Олларов отвергла истинную церковь, они всё-таки веровали в Создателя.

И, снова прикрыв глаза, Юнний зашамкал беззубым ртом, дочитывая заупокойную молитву.

Удивлённый Альдо посмотрел на него неверящим взглядом:

– Вы знаете? Уже?

– Гонец Святого престола прибыл вчера днём, – очнувшись, со вздохом ответил Юнний. – Ох, какой грех, чадо, какой великий грех!

И Эсперадор осуждающе покачал головой, словно сокрушаясь о несовершенстве этого мира.

– Вы узнали ещё вчера и не сообщили мне? – спросил Альдо с нескрываемым неудовольствием.

– А зачем? – вопросил Эсперадор, уставившись на принца строгим водянистым взглядом. – Разве твои сообщники не поторопились бы известить тебя сами, чадо?

Альдо растерялся. Неожиданный переход Эсперадора от старческой расслабленности к поразительной проницательности выбил его из колеи.

– Я не по… О чём вы, Святой Отец?

– А? О чём я?.. Ибо сказано в Писании: «Горе тем, которые думают скрыться в глубину, чтобы замысел свой утаить от Господа, – забормотал Юнний, перебирая чётки, – которые делают дела свои во мраке и говорят: “кто увидит нас? и кто узнает нас?”»[2]. «Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы»[3]. «Пред очами Господа пути человека, и Он измеряет все стези его»[4].

– Святой Отец, – произнёс Альдо, решив проигнорировать бормотание Эсперадора и сразу перейти к сути. – После того, что произошло с Олларом, нам нужно срочно обсудить дела Талига.

– А?..

– Ваше святейшество знаете: династии Олларов был отпущен только один круг, – заявил Альдо и, вознамерившись взять быка за рога, тут же произнёс приготовленную впопыхах по дороге маленькую речь: – Сегодняшние известия – доказательство, что пророк не ошибся! Фердинанд Оллар убит, а его сын объявлен незаконнорожденным. Настала пора для решительный действий, Святой отче. Под вашим мудрым руководством я верну Талиг в лоно нашей пресвятой матери-церкви. Отдайте мне сейчас же жезл железный, коим упасу я овец моего заблудшего стада! (Альдо смутно помнилось, что в Эсператии имелась какая-то фраза вроде этой). Подвиг, совершённый вашим святейшеством, восславит весь мир и потомки наши! Жезлом моих предков обратим мы Талиг на стезю верных!

– А?.. Что?.. Здоров ли ты, чадо?

Юнний уставился на Альдо подслеповатыми глазами, беспомощно моргая сморщенными сухими веками.

Тьфу! Вот ведь трухлявый пень!

– Я намерен как можно быстрее вернуться в Талиг, ваше святейшество, – пояснил Альдо, решив говорить попроще. – Я не прошу у вас помощи деньгами или людьми. Я полагаюсь только на свои силы. Но я верю во всемогущество Создателя. Говорю вам, отче: достаточно мне вернуться в Талиг с жезлом Адриана, который вы мне отдадите, как моё право и благодать эсператистской веры…

Юнний перебил Альдо неожиданным вопросом:

– А как моя дочь? Здорова ли она, чадо?

– А? – отозвался Альдо, непроизвольно повторив недавние интонации Эсперадора. – Какая дочь, ваше святейшество?

Положительно, старик рехнулся!

– Ты же приехал с кузиной, милое чадо? – пояснил Эсперадор. – Как же её имя… Мелитта?

– Она чувствует себя вполне хорошо, ваше святейшество, – поклонился Альдо, недоумевая и досадуя: с чего это Юннию вспомнилась Мэллит?

Мэллит и впрямь чувствовала себя настолько хорошо, насколько это возможно для женщины, ожидающей первого ребёнка. Их связь началась случайно и некстати во время Большой охоты в Алати. Альдо выпил лишнего, удачно загнав косулю, но больше вина его взбудоражили новости об алатских наёмниках, которых Рихард Борн навербовал на гоганские деньги. И нужно же было Мэллит попасться ему на глаза именно в этот момент! Но влюблённая гоганни вечно крутилась у него перед носом, и нечто подобное было неизбежно. К несчастью, Мэллит почти сразу забеременела. Втайне проклиная всё на свете, Альдо привёз её в Агарис: по дороге и в самом городе Мэллит мучила непрекращающаяся тошнота. Но гоганни всерьёз надеялась найти здесь другие ары взамен той, что погибла в доме её отца.

– Женщина… Женщина… – забормотал Эсперадор, снова прикрывая глаза. – Жена, облаченная в солнце… Жена, сидящая на звере багряном… Женщина сотворена нам во спасение и на погибель, чадо. Запомни это…

– Да-да, ваше святейшество, – нетерпеливо согласился Альдо («А замшелый-то гриб наверняка сожалеет, что в своё время нагрешил недостаточно!»). – Но я пришёл сюда за жезлом моих предков, который вы зовёте Адриановым. Вы же понимаете, отче, что убийство Фердинанда Оллара открывает возможность для возвращения в Талиг истинной династии. И истинной веры, разумеется, – прибавил он быстро. – Но для этого нужен жезл!

– Жезл, чадо?

– Жезл, отче, – подтвердил Альдо, радуясь, что это слово наконец-то дошло до сознания Эсперадора. – Я не прошу у матери-церкви ничего другого.

Юнний кинул на него быстрый взгляд искоса, в котором Альдо почудилась хитринка.

– Знаю-знаю, чадо: ты богат и золотом и друзьями… Не они ли недавно выехали из Алати в Эпинэ?

Братья Борны действительно отправились к границе с Талигом, как только пришло известие о начале мятежа в Эпинэ. Они вели отряды наёмников. Альдо намеревался присоединиться к ним, едва вырвет из рук Эсперадора жезл Адриана. Впрочем, если бы Мэллит удалось найти другую ару, Альдо планировал задержаться, чтобы разорвать кровную связь между ними. Несмотря на слабость, гоганни в эти две недели обошла почти все церкви Агариса в поисках древнего алтаря. Она уверяла, что во владении её соплеменников имелась только одна ара – та, которую уничтожили.

– Мои друзья поехали к Роберу, новому герцогу Эпинэ, – пояснил Альдо.

На деле, от Робера не было ни слуху ни духу вот уже несколько месяцев. Это сильно тревожило Альдо.

– А где твои друзья взяли денег, чтобы заплатить наймитам, чадо? – неожиданно поинтересовался Юнний вполне разумно. – Мне ведь доложили об отрядах алатцев, которые навербовали твои друзья!

– Я наскрёб последнее, чтобы помочь другу, – не моргнув глазом соврал Альдо.

– Последнее? Разве не ради денег водил ты знакомство с гоганами в Агарисе?

– Я надеялся всего лишь выведать у них что-нибудь полезное, Святой Отец, – ответил Альдо со всем возможным простодушием. – К тому же святая церковь тоже берёт деньги у гоганов… На богоугодные дела, разумеется.

– И ты узнал что-то полезное, чадо?

– Увы, отче! – вздохнул Альдо с напускным сожалением. – Я надеялся хоть одним глазком заглянуть в их Кубьерту. Говорят, там написаны удивительные вещи! Я знаю, отче: я грешен, я соблазнился. Но, к счастью, моё любопытство не было удовлетворено.

– Ох, чадо! – сокрушённо вздохнул Эсперадор, качая головой. – Лучше бы ты почаще заглядывал в Эсператию.

Альдо с притворным раскаянием потупил глаза.

– Но раз грех не совершился, его и не было, – благодушно сказал он. – Я не осквернился ложной мудростью, так что по-прежнему достоин жезла моих предков. Этот жезл, ваше святейшество…

– Ты лукав и лжив, сын мой! – сурово перебил его Юнний. – Разве не знаешь ты, что первые книги Эсператии – это и есть Кубьерта?

Альдо растерялся. Честно говоря, он никогда не интересовался Священным писанием и если и заглядывал в Эсператию, то исключительно по рассеянности. Она казалась ему огромным и совершенно невразумительным скопищем унылых книг.

Неужели Юнний говорит правду? Неужели гоганский обряд связывания на крови, который Мэллит с таким трудом восстанавливала по памяти, лежал у них прямо под носом?

– Да! Да! – подтвердил Эсперадор, размеренно кивая головою. – Учение гоганов и истинное учение имеют один общий исток.

– Но как же так, Святой Отец? Ведь гоганы не верят в то же, что и мы? – спросил поражённый Альдо.

– Не верят, – печально подтвердил Юнний. – Они закрыли глаза на правду. Но она была им дарована так же, как и всем. И тебе, чадо, и тебе тоже… Но ты не открыл Книги и не прочитал предостережения. Ох, грех, великий грех!