Текст книги "Зверь (СИ)"

Автор книги: Tesley

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 40 страниц)

– Что?! Её брак с вами? – переспросил потрясённый Ричард, не веря своим ушам.

Ошеломлённый, он отступил на несколько шагов и остановился только когда почувствовал, что рискует оступиться. Слова Ворона поразили его как удар молнии.

В Капитулярном зале резко стемнело: вероятно, солнце зашло за тучи. Лицо Алвы утонуло в тени и стало похоже на древнюю театральную маску.

– А вы намеревались сами предложить ей руку и сердце? – Насмешливый голос Алвы из полутьмы хлестнул Дика как плетью. – Увы, юноша, для королевы это не такое привлекательное предложение, как вам кажется. Власть в вашем разорённом Надоре, где из каждого угла свищет ветер? Помилуйте! Можно ли придумать что-нибудь более жалкое после короны Талига? А сын-бастард, взятый из милости в замок Окделлов! Нет, нежное сердце нашего святого гиацинта не вынесет подобной жертвы с вашей стороны. Регентшей ей не стать, даже окажись Карл сыном Фердинанда: женщины в Талиге не правят. Но моей королевой она может быть и знает это. Катарине прекрасно известно, что я не допущу династического кризиса в стране.

Ричард уставился на Алву расширившимися от ужаса глазами.

– И в-вы… в-вы пойдёте на это? – спросил он, запинаясь.

– А почему нет? – искренне удивился Алва. – Я уже говорил вам, что я бесплоден. Катарина получит то, чего хочет она, а Талиг выберется из всей этой истории без потерь.

– Но вы же знаете, что Карл не ваш сын! – воскликнул Дик, не будучи в состоянии уразуметь равнодушие своего монсеньора.

– Ну и что? – снова спросил Алва. – Скорее всего, он бастард какого-нибудь Оскара Феншо-Тримейна. Будет весьма добродетельно, если я возведу на трон сына того, кого приказал расстрелять, не находите? Разве вы не рады за своего покойного друга? Или вы сами метите на трон? – Алва смерил Ричарда иронически-оценивающим взглядом. – Вы знаете, что по законам древней Анаксии наследником правителя в отсутствие у него сыновей являлся первый из Повелителей? То есть вы?

Оглушённый всеми этими новостями Ричард невольно затряс головой. Встревоженный Рамиро, задрав голову, посмотрел на него снизу вверх немигающими глазами – такими же синими, как у Алвы.

– Я… Я не хочу трона, монсеньор, – с трудом выговорил Ричард, собираясь с силами. – Но только это… Это будет неправильно! Если принц – не Оллар и не Алва, он не имеет права на верховную власть в Талиге. Это… Это просто бесчестный обман. Нельзя начинать новый круг с подобной лжи. Она принесёт всем несчастье.

– Да вы какой-то фанатик истины, Ричард, – удивился Алва, хотя в уголках его губ задрожала слабая улыбка.

– Я говорю как чувствую, монсеньор, – просто ответил Ричард. – Даже если ложь кажется спасением, она не приносит ничего, кроме вреда. Так меня учила моя матушка.

– А много ли пользы вам принесла ваша искренность с Фердинандом? – спросил Алва. – Или вы можете предложить лучшее решение династического кризиса? Поймите же, юноша, – продолжал он резким тоном, – если не сделать этого, все интриганы королевства, начиная с вашего друга Штанцлера, который сейчас мутит воду в Эпинэ, начнут междоусобицу, крича на всех углах о попранных правах Карла IV.

– Я… Я ничего не могу предложить взамен, монсеньор, – честно признался Дик. – Но ваше решение всё равно не выход. И я уверен, что её величество… Её величество не согласится на подобный брак. Это недостойно женщины из семьи Людей Чести.

Правду говоря, Ричард не был так уверен в этом, как хотел показать. Катари уже обманула несчастного Фердинанда, а выгоды от брака с Алвой не увидел бы только слепой. И всё же в сердце юноши жила глубокая вера – та хрупкая молодая женщина, с которой он говорил в саду аббатства Святой Октавии, не могла утратить присущего ей от рождения благородства души. Выданная замуж по воле семьи, запертая в ловушку придворных интриг, загнанная в угол страхом перед Дораком, она могла оступиться, могла унизиться, могла пасть, но в её сердце наверняка сохранилось достаточно мужества, чтобы искренне раскаяться, и достаточно великодушия, чтобы поступить правильно, когда это потребуется. Солгав один раз по необходимости, она не станет лгать ради власти и выгоды, что бы там ни утверждал Ворон!

Ричард поднял взгляд и увидел, что Алва наблюдает за ним с иронической полуулыбкой, но юноше почудилась в ней тень сочувственного понимания.

– У вас были женщины, кроме баронессы Капуль-Гизайль, к которой я как-то послал вас, Ричард? – внезапно спросил Алва.

Ричард вздрогнул.

– Нет! Да! – выпалил он, не зная, что отвечать: солгать было так же стыдно, как и сказать правду. – А вам какое дело?

– Понятно. – Алва смотрел на него без всякой насмешки. – Дело в том, юноша, что женщины редко ищут любви в постели мужчины. Конечно, иногда подобное случается, но куда чаще им нужна защита, деньги, власть, наслаждение. Звучит неприятно, но такова истина. Вы же её фанатик, Ричард, так что принимайте какую есть. Хотя я знаю, – задумчиво добавил он, – почему вам так трудно смириться: вы уважаете женщин и к тому же целомудрены от природы.

Опешивший Дик не знал, как реагировать на подобные откровения.

– Это так плохо? – с вызовом спросил он.

– С точки зрения эсператистской морали – это прекрасно, – саркастически отозвался Алва. – Но жизненный опыт – грязная вещь, юноша. Знаете, кого чаще всего обманывают низкие женщины? Честного человека. Честному человеку и в голову не придёт, что кто-то способен лгать ради презренной выгоды. Ведь сам он всегда говорит правду.

– И вы предлагаете, монсеньор, научить меня лжи? – поинтересовался Ричард со злым раздражением, на понимая, куда клонит Алва.

Ворон расхохотался – весело и и от души.

– Сохрани Создатель! – сказал он, отсмеявшись. – Где ещё я найду такого блаженного оруженосца! Но если уж вы всех меряете по себе, то будьте хотя бы последовательны. Вы можете представить себе, к примеру, вашу матушку на месте вашей святой Катарины? Неверной женой? Матерью бастарда? Любовницей человека, которого она называла вам убийцей и насильником?

– Не смейте трогать мою мать! – выкрикнул Ричард, инстинктивно сжимая кулаки.

– И я не могу, – развёл руками Алва. – Ваша матушка не стала бы жертвовать честью даже ради короны. Но королева Катарина пошла на эту сделку. Так почему же вы теперь ждёте от неё того, на что она не способна?

– Её… Её вынудили! – забормотал Ричард, весь дрожа, – Она всего лишь защищала свою семью… Боялась за свою жизнь!

– Политика – жестокая вещь, согласен, – кивнул Алва. – Политика и война не спрашивают, каковы наши принципы. Самая достойная женщина может стать разменной монетой или жертвой насилия со стороны негодяя. Но она не согласилась бы на это по доброй воле, в отличие от Катарины.

– Не смейте так говорить о королеве! – крикнул Ричард в ярости. – Вы, который обесчестил её!

Алва резко соскочил со стола и подошёл к Ричарду почти вплотную.

– Я, может быть, и не должен, – сказал он негромко и серьёзно. – Но вы – иное дело! Вы как-то застали нас в будуаре, не так ли? Так ответьте мне: стала бы ваша мать вести себя подобным образом с насильником?

Ричард шарахнулся в сторону, дрожа от ужаса. Совесть говорила ему: Алва прав. Но мысль о превращении Катари, несчастной, пусть и падшей, но не утратившей благородства, едва ли не в уличную девку, потрясла Ричарда до глубины души. Неужели всё, во что он верил, что он испытывал прежде, было одной бесстыдной и гнусной ложью? Но для чего, святые угодники? Во имя чего?

– Я… Я должен подумать, монсеньор, – пробормотал Дик, слепо озираясь вокруг в поисках выхода. – Я… Я не хочу сейчас находиться рядом с вами. Разрешите мне уйти.

Глава 5. Ноха. 5

5

Дик выскочил из Капитулярного зала и, не помня себя, кинулся в южное крыло Палаты Магнуса, где после вчерашнего осмотра не было ни души. Ему хотелось побыть наедине со своими мыслями, а точнее сказать – забыть обо всём. После слов Алвы его трясло как в лихорадке. Как мог Ворон так говорить о королеве! Да, ей пришлось обмануть несчастного Фердинанда, но ведь она сделала это вынужденно! А сейчас, когда она знает, что Алва не станет угрожать ей, неужели она согласится посадить на трон безвестного бастарда, незаконного сына какого-то случайного любовника, с которым она сошлась из страха, от безысходности? Нет! Дочь семьи Ариго никогда не поступит подобным образом! Да и как после этого ей смотреть в глаза Алве, в глаза Ричарду, зная, что им известна вся правда?

Юноша остановился, едва не споткнувшись о Рамиро: в пустом коридоре второго этажа, по которому он шёл в расстройстве чувств, царила полутьма. Небольшие, как бойницы, окна, прорубленные прямо под потолком и забранные решётками, почти не давали света, а впереди виднелся глухой тупик: здесь Палата Магнуса упиралась в стену Башни Истины. Ричард повернулся, намереваясь возвратиться: ему вспомнилось, что в нескольких бье отсюда на стене мелькнула зажжённая лампа. Но он не успел сделать ни шага, как вдруг увидел.

В стене Башни Истины зиял открытый проход.

Почему он не замечал его раньше? Почему ещё вчера он не смог обнаружить ни единой трещины в каменной кладке, свидетельствующей о скрытой в ней двери? Ричард медленно повернулся лицом к тупику и прикрыл глаза, мысленно всматриваясь в окружающий сумрак.

Проход закрывала низкая каменная дверь – часть стены, приводимая в движение спрятанным в полу механизмом. При одновременном нажатии на две плиты – Ричард отчётливо увидел их: выщербленный камень справа и четвёртый от него влево – стена уходила вглубь, открывая проход, в который мог протиснуться один человек.

Сегодня Башня Истины готова была принять его!

Ричард на мгновение задумался: у него мелькнула мысль вернуться в свои покои и прихватить пару-тройку своих людей, а заодно и шпагу: он оставил её у пажа, так как по правилам этикета все, за исключением короля, должны были являться на приём иноземных послов без шпаг. Но он тут же сообразил – так ясно, словно кто-то шепнул ему на ухо, что, вернись он со свитой, проход закроется: механизм двери просто заблокируется изнутри.

Кто или что контролирует путь к тайнам давно умерших монахов? Дик не знал, но ясно понимал: эта сила звала и ждала только его одного.

Юноша взглянул на Рамиро: литтэн тоже почувствовал зов. Тело его напряглось, шерсть чуть приподнялась, чуткие уши зашевелились. Он только насторожён или ощущает опасность? А, была не была, решил Ричард. Вместе они прошли весь Лабиринт. Вряд ли Башня Истины окажется опаснее.

Ричард ощупал свой пояс: Алва великодушно разрешил ему оставить отцовский кинжал, когда он уже было собирался отстегнуть его и передать Кеннету. Проверив, легко ли он выходит из ножен, Ричард вернулся за лампой, повесил её на локоть и бесстрашно двинулся прямо к стене тупика.

Древний механизм натужно заскрипел, но сработал: потайная дверь медленно отошла, приоткрыв щель. Подняв лампу повыше, Ричард протиснулся внутрь и оказался на небольшой каменной площадке, совершенно круглой и пустой. Рамиро вылез следом за своим Повелителем, недовольно отряхиваясь от пыли и песка, посыпавшихся в проём.

Вокруг был только камень: низкий потолок, гулкий пол, мощные стены. Ричард привалился к ним спиной и опять прикрыл глаза, но внутреннее ви́дение ничего не прибавило к внешнему.

Он находился в небольшой комнате, по форме похожей на колодец. Над его головой всей своей громадиной возвышалась Башня, но он не мог проникнуть в её коридоры и комнаты. Единственное, что было ему доступно, это лестница, расположенная прямо напротив двери и спускающаяся куда-то в темноту. Открыв глаза, Ричард увидел на границе светового круга, отбрасываемого лампой, широкую ступень.

Ему придётся сойти вниз: что бы ни хотела открыть ему Башня, оно находилось на первом этаже или под землёй.

Ричард ещё раз проверил кинжал и шагнул к лестнице. Рамиро недовольно замотал головой и попытался ухватить хозяина за плащ, чтобы утянуть назад к двери, но Ричард вывернулся с истинно надорским упрямством. Он не трус и обязательно выяснит, что за всем этим кроется!

Ступенек оказалось ровно шестьдесят четыре – четырежды по шестнадцать. Лестница выводила на нижнюю площадку, тоже похожую на колодец, выложенный кирпичом. Вероятно, сейчас Ричард находился в самом основании Башни, никак не меньше, чем в двух десятках бье от поверхности.

Здесь тоже было пусто; только прямо напротив лестницы зиял зёв широкого коридора. Вытянув лампу впереди себя, Ричард осторожно заглянул в него.

Ничего.

Немного поразмыслив, Дик двинулся вперёд: глупо возвращаться, не выяснив ничего существенного. На сей раз Рамиро опередил его и бросился в темноту, недовольно фыркая.

Коридор упирался в другой проход, только гораздо более низкий и древний. Каменная кладка местами осыпалась, земляной потолок нависал прямо над головой, и кое-где Дик с трудом выпрямился бы в полный рост. Здесь отчётливо ощущался запах сырости: вероятно, сообразил Ричард, он всё время шёл на юг, по направлению к Данару. Не исключено, что проход, в котором он сейчас находился, раньше был руслом какого-нибудь подземного притока реки, который осушили и углубили древние инженеры.

Зачем Башня привела его сюда? Он вдохнул полной грудью затхлый воздух, прикрыл глаза и вдруг снова увидел – совершенно отчётливо, как слепой, вновь обретший зрение.

Он стоял в длиннейшем туннеле, ведущем из Олларии куда-то в предместье. Исток туннеля находился на востоке.

Теперь мысли Ричарда были необыкновенно ясны. Он как наяву увидел длинную извилистую линию, прочерченную грифелем по движущейся карте столицы отсюда и на восток. Линия бежала под улицами квартала святого Андрея, полными суетливых горожан, под строгими особняками Людей Чести, под многолюдными рядами Рыбного рынка, через широкую площадь Ратуши и величественную улицу Правосудия к Ружскому дворцу – огромной коробке в форме неправильного четырёхугольника. Туннель начинался оттуда.

Ричард легко взлетел по потайной лестнице – стремительный, как мысль, которой он сейчас и являлся, и положил правую руку на стену, поворачивая отпирающий механизм. Откуда он знал о его существовании? Он не успел удивиться этому: потайная дверца, скрытая за огромным камином, отворилась. Несмотря на полутьму (ставни были прикрыты) Ричард мгновенно узнал комнату, в которой очутился, хотя до этого бывал в ней только однажды.

Будуар королевы.

Башня Истины вывела его на Дорогу Королев!

Ричард потрясённо открыл глаза. Так вот каким путём шёл его предок, Алан Святой, помогая бежать королеве Бланш и её сыну! Вот каким путём он вернулся назад, чтобы убить предателя Рамиро! Сколько раз мальчиком он воображал себе всё это!

Ричард повернулся на закат, чтобы увидеть, куда ведёт Дорога. Перед его мысленным взором замелькали пустырь, окружающий Ноху, городская стена, пыльные улочки предместья и, наконец, холмистая равнина, на которой крестьяне выпасали скот. Здесь дорога круто забирала к северу, вероятно, следуя руслу бывшего подземного притока. Она шла и шла, разматываясь, как бесконечная нить, а Ричард всё никак не мог нащупать её конец.

Мальчиком он полагал, что Дорога Королев кончается под каким-нибудь холмом в чистом поле. Но теперь он сообразил, что это было бы нелепо: нет такого поля, на котором нельзя нечаянно натолкнуться на пастуха со сторожевой собакой, охраняющей стадо коров; на стайку детей, посланных родителями искать заплутавшую овцу; на парочку влюблённых, ищущих местечко поукромнее; наконец, на отбившегося от войска солдата, решившего справить нужду с подветренной стороны заветного холма. Тем более, что Круг назад все подступы к столице были заняты войсками Франциска Оллара: всюду носились вестовые, двигались подводы, шли солдаты и беженцы. Никем не охраняемый выход из подземного туннеля не долго оставался бы тайной. Значит, Дорога Королев вела в строго определённое место, где бежавшим были обеспечены секретность и защита.

Дик сосредоточился, и окрестные луга замелькали перед его мысленным взглядом как картинки в калейдоскопе. Вдруг навстречу понёсся лес: настоящая стена вековых дубов, перемешанных с клёнами, ясенями и мохнатыми елями. А здесь можно славно поохотиться! – мимоходом подумал Дик, и тут за верхушками деревьев показались шпили старого замка.

Ричард сразу узнал его. Охотничий замок Валансен, бывший при Эрнани XI обителью Тёмных сестёр!

Вот куда вела Дорога Королев – в эсператистский монастырь, старый Атрэ-Сорорес, превращённый родом Валансенов в собственный дом. Разумеется, иначе и быть не могло. Где ещё затеряться женщине, как не среди других женщин?

Выход из туннеля таился в стене, украшенной облупившейся фреской с изображением святой Гертруды – покровительницы нуждающихся путешественников. Раньше здесь находилась личная молельня матери-настоятельницы, которую Валансены не тронули из какого-то смутного религиозного почтения. Много столетий комнатушка простояла закрытой и заброшенной, нерушимо храня свою тайну.

Круг тому назад, спасаясь от захватчика Франциска, королева Бланш вышла именно в этой молельне. Её сопровождал Алан Окделл. Подземный ход растягивался почти на десять хорн, и маленький сын королевы не смог бы сам пройти такое расстояние. Беглецы спустились под землю ещё до восхода, а вышли на поверхность через много часов после заката. Дик словно воочию увидел их: высокую величественную даму, идущую впереди с факелом, и Алана Святого с ребёнком на руках позади.

Нынешнее аббатство Атрэ-Сорорес располагалось в пяти хорнах севернее замка, а Валансен был оставлен на попечение смотрителя и немногих слуг. Но все они, несомненно, были безгранично преданы своим повелительницам. Благоразумие требовало тщательно следить за этим: кто знает, когда и для чего потребуется августейшей особе Дорога Королев? Ведь всего несколько месяцев назад граф Штанцлер наверняка бежал этим путём!

Ричард открыл глаза. Королева Катарина сейчас содержалась в новом аббатстве, но она отлично знала, что всего пять хорн отделяют её от надежды на спасение. Сможет ли она преодолеть их? Обмануть своих тюремщиков и, никем не пойманная, добраться до Олларии? Ведь Дорога Королев вела не только из столицы, но и в столицу! И не должен ли он тайно поспешить ей на выручку? Не затем ли Башня Истины привела его сюда?..

Ричард не успел додумать эту мысль: Рамиро неожиданно глухо зарычал. Дик повернулся в ту сторону, куда смотрел литтэн, но ничего не увидел. Огня в лампе едва хватало, чтобы осветить небольшой пятачок пространства; к тому же где-то на границе темноты туннель делал плавный поворот, скрывая всё, что находилось за ним.

Однако слух Дика уловил какие-то странные звуки: словно сотня крысиных лапок мягко застучала по земле в десятках бье отсюда, рождая в низком, широком туннеле тихий, скрежещущий шорох. Рамиро заворчал громче; шерсть на его загривке поднялась дыбом.

Дик снова подёргал отцовский кинжал за рукоятку, хотя он вряд ли смог помочь против полчища крыс. Странные шумы усиливались, но теперь они казались слабым эхом от чьего-то сбившегося дыхания. Так и есть! Кто-то бежал по подземному ходу, оскальзываясь на камнях и дробно стуча по ним каблуками. Шорох платьев и хриплые вздохи становились всё различимее. Но кто мог бы воспользоваться Дорогой Королев?

«Неужели и впрямь Катари?» – подумал Дик, замирая. – «Создатель, неужели это возможно? Неужели ей удалось подговорить аббатису Клару и тайно пробраться в Валансен?».

Поставив лампу на уступ стены, Дик осторожно шагнул поближе к повороту туннеля, желая рассмотреть новоприбывших. Рамиро снова вцепился зубами в его плащ, но охваченный волнением юноша даже не заметил этого.

Из-за поворота мелькнули отблески фонаря, и Дик тут же почувствовал запах горелого масла. Отблески заскользили по стенам, и вдруг всего в паре шагов от Ричарда возникло тусклое желтоватое пятно, неверное, как болотный огонёк. Одновременно с ним на свет вынырнули две бесформенные тени, скрытые плащами с капюшонами. Низкий рост и нервные, рваные движения выдавали в них женщин.

При их появлении Рамиро выпустил полу хозяйского плаща и припал к земле, словно готовясь к атаке.

Заметив силуэт Дика, женщины остановились как вкопанные и подняли к нему испуганные бледные лица. Растрёпанный пепельный локон выбился из причёски одной из них, а большие голубые глаза почти в упор взглянули на Окделла.

– Ваше величество… – пробормотал он, ошеломлённый неожиданной встречей.

– Дикон! Ты!.. – воскликнула Катари, вздрогнув всем телом. – Не может быть! Розалина! Розалина, у меня, должно быть, помутилось в голове!..

– Г-государыня, тут ч-человек… – проблеяла фрейлина, ставя на пол фонарь, который едва не уронила.

Рамиро издал какой-то утробно-низкий рык.

Королева нервным движением стряхнула капюшон на плечи.

– Вы действительно здесь, герцог Окделл? Мне не кажется? Я не сошла с ума? Отвечайте!

– Это действительно я, ваше величество, – поторопился успокоить её Ричард. – Умоляю вас, не бойтесь!

– Невозможно! Невозможно! – повторяла Катарина в каком-то судорожном возбуждении. – Каким образом вы могли оказаться здесь? Это Дорога Королев. О ней не знает никто, кроме меня!

– Да-да, – заторопился признать Дик. – Я сам догадался, что́ это…

– Вы идёте из дворца? – продолжала лихорадочно допытываться королева. – Вы обыскали мои покои? Да что я говорю! Вы не смогли бы найти дорогу сюда. Никто не находил на протяжении столетий! Это ваш предок успел выдать тайну королев перед своей смертью?

– Что вы говорите, ваше величество! – ужаснулся Дик: душевное состояние Катари испугало его. – Успокойтесь, Создателя ради! Я не был в Ружском дворце, клянусь. Я попал сюда случайно через Башню Истины.

– Что? Через какую Башню? – переспросила королева. Она остановилась, сматриваясь в лицо Дика беспомощными, широко распахнутыми глазами.

– Ту, которая в Нохе, – пояснил Дик. – Нохское аббатство находится прямо над нами.

Он ткнул пальцем в низкий потолок. Этот резкий жест словно спровоцировал литтэна: тот рявкнул так, что у Дика на минуту заложило уши.

Катарина даже не вздрогнула.

– Послушайте, сударь! – воскликнула фрейлина – тощая и белобрысая, показавшаяся Ричарду отменно противной. Ей наконец-то удалось в достаточной мере прийти в себя. – Если вы действительно герцог Окделл, то уймите вашего пса! Он, должно быть, болен бешенством!

– Простите, он просто чем-то испуган, – извинился Дик, сам невольно удивляясь литтэну. Всегда смелый и дружелюбный, сейчас он прижался к ногам своего Повелителя, и утробно рычал, как рычит на прохожих испуганная уличная шавка.

– Вы не обманываете меня, Дикон? – спросила Катарина. – Вы не были во дворце?

– Разве я когда-нибудь лгал вам, ваше величество?

При этом мягком завуалированном упрёке глаза королевы наполнились слезами.

– Простите меня, Дикон, я совсем сошла с ума! Всему виной моё нынешнее положение… Но почему вы не называете меня Катари?

Она дружески протянула юноше руку. Дик не успел коснуться её: Рамиро всем телом оттолкнул его в сторону, оскалившись на хрупкую молодую женщину как на какую-то отвратительную тварь. Дик едва успел перехватить литтэна за ошейник.

Фрейлина заверещала – тоненько и истерично.

Дик быстро оттащил рычащего Рамиро назад, к стене, и загородил его собою.

– Я был бы рад помочь вашему величеству, – произнёс он, задыхаясь. – Но скажите мне, куда вы направляетесь?

Губы королевы задрожали, и она сжала руки, словно пытаясь справиться с приступом плача.

– Я не осмелюсь сказать вам это, Дикон! Не осмелюсь – особенно вам!.. О, если б вы знали, что я пережила за последние месяцы, – продолжала она с лихорадочной торопливостью, перебирая дрожащими пальцами завязки своего плаща, – если б вы знали, что я испытала, когда думала, что вы умерли!.. Но вы не поймёте, вы слишком юны и чисты для этого! Вы не захотите проводить меня туда, где я должна быть!

Рык Рамиро перешёл в какой-то сдавленный хрип: с его морды клочьями капала пена и он бесновался за спиной своего Повелителя, яростно скалясь на обеих женщин и в то же время не рискуя приближаться к ним. Ричард чувствовал крупную дрожь, которая била тело литтэна. Неужели Рамиро и впрямь обезумел? Опасаясь, что слова глупой фрейлины окажутся правдой, Дик не стал отходить от него, хотя сердце его так и рвалось утешить плачущую Катарину.

Но она, мужественная, как и все Люди Чести, быстро взяла себя в руки.

– Простите… – сказала она тихо, вытирая глаза. – Я не должна быть слабой перед вами.

– Позвольте мне стать вашим защитником! – пылко воскликнул Ричард, невольно подавшись ей навстречу. – Скажите только, куда мне проводить вас?

Королева опустила голову, нервно дёргая за завязки плаща.

– К вашему… к вашему эру, – ответила она еле слышно. – Ведь вы проводите меня к герцогу Алве, Дикон?

Весь недавний разговор с монсеньором вихрем пронёсся у Дика в голове, и сомнения, посеянные им душе юноши, неожиданно воскресли во всей своей силе.

– Зачем вам понадобился герцог Алва, ваше величество? – осведомился он уже гораздо сдержаннее.

– Дикон! Дикон! – воскликнула Катарина, снова заплакав и заломив руки над головой. – Сжальтесь надо мною! Разве вы не видите, что мне больше не к кому идти! У меня отняли сына, слышите: у меня отняли моего сына! Они отобрали моего Карла, они увезли его от меня!.. Скорее, герцог Окделл, помогите вашей королеве! Отведите меня к герцогу Алве и я скажу ему, что враги украли нашего ребёнка! А я не смогла, я не сумела защитить его!

Катарина разрыдалась, ломая себе руки. Её слова как лавина булыжников посыпались на голову Ричарда и оглушили его, будто он оказался под надорским камнепадом.

– Катари, – забормотал он, едва удерживая беснующегося Рамиро, – но это же неправда! Карл не сын герцога Алвы. Монсеньор сам сказал мне об этом.

– И вы верите ему, Ричард? – горько спросила Катарина сквозь слёзы. – Впрочем, да! Ведь он спас вас от обвинения в измене.

– Я верю монсеньору! – вскинулся Ричард, задетый за живое. – И я знаю: от своего сына он никогда бы не отрёкся! А вы? Вы, Катари? Зачем вы лгали мне про вашего мужа? Зачем вы говорили мне, что король Фердинанд не мужчина, когда это было совсем не так?

– Опомнитесь, сударь! – возмутилась фрейлина негодующим тоном, делая шаг из-за спины своей госпожи. – Вы, кажется, имеете наглость обвинять во лжи свою королеву?.. И уберите же, в конце концов, отсюда вашего бешеного пса!

– Нет, Розалина, – возразила ей королева. – Герцог Окделл может… обязан говорить мне правду. Да, – сказала она, посмотрев на Ричарда открытым прямым взглядом, – я солгала вам в саду Святой Октавии! Но при этом я не обманула вас, Дикон.

– Катари!

– Нет, не обманула, – настаивала она. – Вы прекрасно знаете, что Алва действительно был моим любовником! А мои дети… Неужели вы упрекнёте меня за то, что я пыталась спасти их, выдав за детей самого могущественного человека в королевстве? Ведь мой бедный муж не был мужчиной! Быть мужчиной – значит не только спать с женщиной. Это значит защищать от врагов ту, которую сделал своей женой. Но он был всего лишь куклой в руках Сильвестра, слабой и безвольной марионеткой. Вы сами свидетель тому, герцог Окделл, мог ли Фердинанд называться мужчиной и королём!

Ричард подавленно промолчал. Покойный Оллар и впрямь оставил жену и детей на растерзание Дораку.

Рамиро всхрапнул, и Дик инстинктивно сжал руку на его ошейнике.

– Но зачем вы солгали мне? – спросил он. – Разве такая ложь могла принести хоть какую-то пользу?

Королева залилась румянцем стыда и, отвернувшись вполоборота, спрятала пылающее лицо в ладонях.

– Я не хотела лгать вам, Дикон, клянусь, не хотела! – сдавленно проговорила она. – Но я не могла поступить иначе.

– Почему? – спросил поражённый Дик.

– Не спрашивайте меня, не надо! Я не смогу рассказать вам правду. Я не хочу, чтобы вы стали презирать меня.

Внезапная догадка молнией осветила ум Дика.

– Это из-за графа Штанцлера? – подозрительно спросил он, непроизвольно ослабляя хватку на ошейнике. – Это он заставлял вас лгать? Он угрожал вам, Катари?

Королева подняла голову и посмотрела на Ричарда через плечо больным блуждающим взглядом.

– Да… Нет… Не угрожал. Не спрашивайте меня о нём! – простонала она.

Ричард поднёс к груди непроизвольно сжавшиеся кулаки.

– Он хотел, чтобы я отравил своего эра! – со злостью выплюнул он. – Вот почему он заставлял вас лгать! Мерзавец!

– Нет! – воскликнула Катарина, поворачиваясь и пытаясь схватить его за руку. – Не говорите о нём плохо при мне! О, если б вы только знали!..

Её пальцы уже почти прикоснулись к руке Ричарда, когда Рамиро коротко взвыл и прыгнул с явным намерением вцепиться королеве в шею. Катарина невольно шарахнулась в сторону. Фрейлина опять высоко и тоненько пискнула, а Ричард обхватил литтэна поперёк туловища, пытаясь удержать его на месте.

– Это уже переходит всякие границы! – негодующе проверещала белобрысая Розалина, вытаращив глаза в ужасе и возмущении. – Убейте эту полоумную тварь, сударь!

Дикость сделанного предложения потрясла Дика. Он выпрямился, уставившись на девицу, храбро загородившую королеву своим тощим телом.

– Нет-нет, Розалина, всё хорошо! – дрожащим голосом успокоила её Катарина, легонько погладив по плечу, укутанному длинным шёлковым шарфом, который от этого движения съехал вниз. – Герцог сейчас всё исправит… – Она глубоко вздохнула, проводя ладонью по глазам, и переменила тему, хотя всё ещё трепетала от пережитого испуга: – Но где же ваш эр, Дикон? Отведите меня к нему. Я знаю, он ненавидит меня, но только он способен спасти моего сына. Алва всегда были преданы короне Талига. У династии Олларов нет более преданного защитника.

Ричард с изумлением посмотрел на неё.

– Но ведь ваш сын не Оллар, Катари, – осмелился напомнить он. – Он не имеет права на трон. Вы же не допустите, чтобы бастард…

– Вы сошли с ума, сударь? – возмутилась фрейлина, стягивая с тощего плеча шарф и комкая его в ладонях. – Что вы несёте? Это слова предателя и изменника!

– Но это так! – продолжал Дик, не обратив на дурёху внимания. – Я понимаю, что Карл необходим был вам как защита от Дорака. Иначе кардинал развёл бы вас с королём. Но ведь их больше нет, Катари! И вы можете сказать правду во всеуслышание. Конечно, это больно, но разве это больнее, чем лгать Ворону и всему дворянству Талига? Ваше мужество и благородство не позволят вам поступить иначе. Я знаю: вы сами откажетесь от того, что вам не принадлежит.

Всё время этой маленькой речи королева смотрела на Ричарда пристальным немигающим взглядом, а когда он закончил, ответила не сразу.

– Герцог Окделл, – произнесла она негромко, – вы должны знать… Мой сын Карл рождён от Фердинанда Оллара.

– Катари… – беспомощно пролепетал Дик.