Текст книги "Зверь (СИ)"

Автор книги: Tesley

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)

Ворон одним прыжком оказался возле самоотверженного наёмника и уложил его одним ударом эфеса по голове.

– Где Сартен? – жёстко спросил он, повернувшись к Придду.

– Продал должность и бежал, – весь подобравшись, ответил Валентин с военной чёткостью.

– Кардинал?

– Мёртв.

Алва на мгновение прикрыл глаза, словно переваривая услышанное.

– А вы, герцог? Что здесь делаете вы?

Чёрные из-за расширившихся зрачков глаза посмотрели так холодно и пронзительно, что у Валентина невольно прошёл озноб по спине.

– Манрики забрали к себе моих братьев, – откровенно признался он. – Только вы можете вызволить их.

Лицо Ворона немного смягчилось. Он кивнул.

– Что вы намеревались делать дальше?

– Нам нужно пробиться во внешний двор, – торопливо стал объяснять Придд. – Там нас ждёт полковник Ансел с остатком отряда. Он согласился помочь. Он присмотрит, чтобы новый комендант не запер главные ворота крепости.

Алва шагнул назад к бойнице и окинул взглядом внутренний двор. Оттуда уже доносились крики тревоги: гортанный гаунасский выговор звучал как крики чаек перед штормом.

– Полковник Ансел правильно сделает, если немедленно покинет Багерлее, – заметил Ворон спокойно. – Нам не удастся дойти до внешнего двора: дозорные расстреляют нас сверху. Ступайте за мной, герцог! Всем вниз!

– Вниз? – поразился Валентин, бросаясь следом за Алвой. – Разве мы сможем продержаться внизу против всей охраны Багерлее?

Ворон на секунду приостановился.

– Внизу есть выход, – бросил он через плечо. – Он известен только королю, коменданту и мне. Посмотрим, продал ли его Сартен вместе со своей должностью!

Валентин последовал за Алвой, заметив краем глаза, что кто-то из его людей так и остался лежать в коридоре. Ленард? Шток? В спешке он не смог разобрать.

Снизу уже слышались одиночные выстрелы, и Валентин со сжавшимся сердцем подумал о людях, которых оставил у погреба и у подвод. Однако расхрабрившийся господин Перт внезапно оттолкнул молодого герцога локтем и едва ли не кубарем покатился вниз:

– Прекратите! В погребе порох! Там порох! – завопил он отчаянно. – Вы хотите взлететь на воздух, болваны? Прекратите стрелять!

Надо признать: это был голос разума. Ружейный треск стих, и охрана полезла наверх, обнажив холодное оружие. К счастью, Багерлее строили круг тому назад, и винтовая лестница как и положено, закручивалась по часовой стрелке, отчего удары нападающих сыпались главным образом на правую стену. Какой-то умник попробовал сменить руку, и почти тут же полетел вниз, раненный Вороном. Валентин видел, как Алва наступает во главе их маленького отряда, отчаянно рубясь с наёмниками. Самому юному Спруту почти не приходилось прибегать к оружию из-за узости пролёта. На глазах у него рухнуло двое его дворян; кто-то из кэналлийцев тоже был ранен.

– Стоять! – рявкнул Ворон, оказавшись прямо напротив подвала. В руке у него тускло блеснул пистолет, вероятно, отобранный у кого-то из гаунау ещё наверху. – Стоять или я выстрелю в пороховой погреб!

Угроза возымела действие. Наёмники отступили, видимо, соображая, как бы половчее выбить оружие у Ворона из рук. Алва не замедлил воспользоваться этим.

– Вниз, в карцер, – вполголоса приказал он, и Валентин, не успев даже осознать до конца распоряжение, выполнил его. Он перепрыгнул на нижнюю ступеньку и бросился к тяжёлой, обитой металлом двери, намереваясь открыть её.

Дойти он не успел. Дверь отворилась сама, подталкиваемая изнутри чьим-то сильным телом, и навстречу юному герцогу вывалился очередной наёмник-гаунау с мушкетом в руке. Очевидно, он был отправлен своим командиром вниз, в карцер, чтобы ожидать там узника, и теперь, привлечённый странным шумом, вышел посмотреть, что за бесовщина творится у него над головой. При виде Валентина глаза и рот у него удивлённо округлились, а дуло ружья опустилось вниз. Валентин взмахнул шпагой, чтобы смести врага с дороги, и в это мгновение наёмник выстрелил.

Вспышка боли оказалась настолько внезапной и острой, что время и пространство разом провалились в какую-то бездонную чёрную яму. Сотню лет Валентин блуждал по ней вслепую, почему-то осознавая при этом, что всё ещё находится в подземельях Багерлее. Потом он услышал тишину – вокруг воцарилось полное безмолвие. Лицо наёмника плавало перед ним в каком-то топком мареве, таращась с прежним изумлённым видом, а потом стало заваливаться куда-то вбок, залившись алой краской от лба до подбородка.

Валентин облегчённо закрыл глаза. Как же он устал! Уже наступил вечер, и няньки скоро придут укладывать его. Но не время спать. Он должен дождаться матушку. Она придёт, когда он будет лежать в кроватке, и, неслышно шурша тяжёлым шёлковым платьем, уронит ему на лоб прохладный, почти невесомый поцелуй. Тогда и можно будет заснуть, но не сейчас. Когда он снова распахнул глаза, над ним, смешно разевая рты, как рыбы на суше, сгрудились головы его дворян, странно вытянувшиеся вверх, к тяжёлому каменному потолку.

Алва одним прыжком оказался рядом.

– Внесите его в карцер! – рявкнул он, и сразу восемь рук, подхватив раненого герцога Придда, перенесли его на холодный пол скудно освещённого карцера. Остальные, навалившись на массивную дверь, дали Алве возможность задвинуть засовы – достаточно крепкие, чтобы продержаться против целой армии гаунау.

Потемневшее лицо Ворона – злое, страшное, с заострившимися чертами и сжатым в одну линию ртом – склонилось над Валентином. На живот раненого Алва старался не смотреть: все внутренности были разворочены выстрелом. Но глаза Придда на искажённом, мокром от предсмертной испарины лице казались спокойными и осмысленными.

– Вы выйдете отсюда? – беззвучно спросил Валентин одними губами.

Алва кивнул и ответил с трудом, словно что-то застряло у него в горле:

– Да. Что я могу сделать для вас?

Губы Валентина дрогнули.

– Спасите мою семью, – сказал он без голоса. – Обещайте.

– Даю вам слово, герцог, – твёрдо ответил Алва.

Валентин прочёл в его лице подтверждение сказанному и с облегчением закрыл глаза. День был закончен, и Вальхен увидел, как солнце садится за горизонт. Он всегда любил закаты, хотя священник и говорил ему, что смотреть на них нельзя. Почему нельзя? Закат – это так красиво. Почти так же красиво, как рассвет. Хотя Вальхен и был очень мал, он знал столько, сколько себя помнил: солнце не умирает. Какая глупость! Оно просто ложится спать, как и он сам, чтобы потом проснуться в новом чудесном мире – по имени «завтра».

– Соберано, – обратился к Ворону один из кэналлийцев, когда по телу герцога Придда прошла последняя судорога. – Эта дверь очень крепкая, и засовы тоже, но если охранники подожгут её, мы задохнёмся тут раньше, чем они нас перестреляют.

Алва поднялся с колен и бросил сухо:

– Все за мной.

Уверенным шагом он направился к противоположной стороне карцера и, взобравшись почти под самый низкий потолок, всем телом повис на каком-то уступе неровной стены. Внутри что-то лязгнуло и натужно заскрипело, а потом стена начала медленно поворачиваться. Алва отпрыгнул в сторону, отряхивая руки. Стена отошла, открыв глубокий чёрный зев.

– Потайной ход. Его вырыли монахи-эсператисты, – отрывисто сказал Ворон остатку отряда. – Видимо, так они показывали чудеса, спасая своих фанатиков-собратьев. Будем надеяться, что у Сартена не было времени проговориться о нём.

– А куда он ведёт, монсеньор? – с опаской спросил один из дворян Придда.

– В Ноху. Он проходит под прудами для нужды, проще говоря – под клоакой. Но выбора у нас нет. Возьмите тело герцога Придда и внесите его внутрь. Я выйду последним и приведу в движение запирающий механизм. И снимите со стен факелы: там темно как в Лабиринте!

Все кинулись поспешно исполнять приказы Ворона. Кто-то быстро сорвал оба тускло чадящих факела; другие сбросили форменные плащи и мундиры, чтобы соорудить из них нечто вроде переноски. Через пять минут печальная процессия с факельщиком во главе протиснулась в подземный ход. Алва вышел последним. Затем стена с лязгом и грохотом встала на прежнее место.

Глава 5. Ноха. 1

16-24 Осенних Ветров, 399 год Круга Скал. Оллария, Атрэ-Сорорес

1

Низкое хмурое небо заглядывало в коридор сквозь полусгнившую решётку на потолке. Подул ветер, и редкие пожелтевшие листья каштана медленно посыпались в прореху. Сухо. Похоже, дождя не было не меньше недели. На полу лежал толстый слой мха, наросший поверх потрескавшихся каменных плит. Хотя вокруг царили безлунные осенние сумерки, Робер отчётливо видел и пожухлые листья у себя под ногами, и каменные сколы, выступавшие там, где плиты сошли со своих мест и встали на ребро. Выцветший мир отличался удивительной чёткостью.

Сколько времени он бредёт, как лунатик, по этому серому коридору? Да и как он тут очутился? Робер вздрогнул от этой неожиданно ясной мысли и рывком пришёл в себя.

Место казалось смутно знакомым. Перед Эпинэ и позади него тянулся узкий, как щель, проход, ограниченный массивными стенами, испещрёнными дождевыми потёками и пятнами подсохшей плесени. При виде них Робер почувствовал, как его лоб покрывается холодным потом. Он уже бывал здесь!.. Бывал, но когда? Он готов был поклясться, что никогда в жизни не видел этого места, но в то же время с ужасом узнавал его. Этот бесконечный коридор, причудливые белёсые разводы на стенах, похожие на стёртые старинные фрески… Каменный мешок, который вот-вот схлопнется, прижав свою жертву к нелепой, нарисованной плесенью вездесущей кобыле!

Робер заозирался по сторонам едва ли не в панике, но стены продолжали оставаться неподвижными, а причудливые пятна на них не спешили складываться ни в какие фрески. Робер выдохнул с облегчением и отёр пот со лба. Придёт же такое в голову! Кобыла, нарисованная плесенью! Бред. Всё равно что испугаться дурного кошмара. Успокоив дыхание, Робер внимательно осмотрелся, пытаясь мыслить рационально.

Теперь, когда его сознание воспринимало действительность ясно, он неожиданно сообразил, где находится. Коридор был похож на потайной ход, спрятанный в стене. Такие ещё в прошлом Круге любили строить монахи-истинники. Робер видел нечто подобное в Агарисе – узкие проходы походили на крысиные лазы, прогрызенные внутри толстого камня. Правда, в нынешние времена почти все они разрушились и обвалились. Этот, однако, оставался в полной сохранности, хотя и казался давно заброшенным. Толстый слой мха на занесённой через потолочные отверстия грязи доказывал, что им уже давно не пользовались.

Старинный монастырь истинников? Но где? В Алате? Или в Агарисе? И каким образом он, Робер Эпинэ, здесь очутился?

Его кто-то позвал сюда? Кто? А может быть, он просто спит?

Вокруг царила тишина. Робер вгляделся в сгущающийся впереди сумрак: похоже, там коридор упирался в тупик. Желая проверить это, он сделал несколько шагов и вдруг отчётливо увидел впереди серые, чуть светлее окружающего их сумрака ступени. Потайной ход выводил к грубо сработанной винтовой лестнице. Она вонзалась в нижний этаж, как каменный штопор.

Свесив голову, Робер осмотрел неровные ступени разной высоты, уводящие в колодец тьмы. Там, внизу, не было ни единого проблеска света, но по странной прихоти нелепого сна он продолжал отчётливо различать контуры лестницы и стен. Нет, даже больше: он мог бы пересчитать каждую трещинку в камне, каждую ворсинку лишайника, ползущего по старой кладке. Робер пожал плечами. Если это действительно сон, почему бы не досмотреть его до конца? А если его позвали сюда, ему нужно найти того, кто назначил ему встречу. Он шагнул на первую ступеньку и принялся осторожно спускаться.

Лестница вывела его в точно такой же потайной ход, что и наверху, однако здесь не было никаких источников света, а серые плиты пола казались почти чистыми: их только слегка припорошило пылью и песком, изредка осыпавшимся со стен. Робер шагал, осторожно оглядываясь по сторонам. Слева мелькнул дверной проём. Саму дверь, возможно, не отпирали уже целый Круг: она казалась вросшей в стену. Робер изо всех сил налёг плечом, и дверь неожиданно легко отошла, как-то косо и вбок, не издав при этом ни малейшего шума. «Это определённо сон», – подумал Робер и едва не свалился с высокого порога на мощёную булыжником дорожку заросшего кустарником двора. Низкое безлунное небо клубилось над его головой, а прямо перед ним, в каких-нибудь десяти шагах, стоял, слегка нахмурясь и сосредоточенно сжав губы, единственный сын Эгмонта.

– Дикон? Ты? – негромко удивился Робер.

Юноша был в точности таким, каким Эпинэ запомнил его во время их последней встречи в Алате: настороженный и подобравшийся, с тревожными пасмурными глазами. Он по-прежнему носил простое чёрное платье и дорожные сапоги, покрытые пылью. Только сейчас шпага, прежде спокойно висевшая на перевязи, подрагивала у него в руке, а у ног вместо тени лежал огромный чёрный пёс с узкой мордой.

«Это не сон. Я умер, как и Дикон», – внезапно сообразил Робер. – «Его ведь раздавило обвалом».

Неужели Закат похож на монастырь истинников?

– Дикон, ты знаешь, где мы? – спросил Эпинэ, и собственный голос показался ему бесконечно слабым, как далёкий отзвук угасающего эха.

Дикон не удостоил его даже взглядом: его глаза блуждали вниз и вверх по стене, из которой только что вывалился Робер, как будто юноша пытался навскидку определить её высоту и размеры. Эпинэ решил было, что тот не услышал вопроса, но тут Дикон ответил.

– Это Дворик Тайн, – сказал он негромко, но вполне отчётливо (Роберу показалось, что его голос звучит на полтона ниже, чем он запомнил). – Это один из шестнадцати внутренних дворов Нохского монастыря. Сзади, – и Дикон указал остриём шпаги на противоположную стену, – алтарь Милосердия, через который мы пришли. А за этой стеной, – и Дикон ткнул шпагой в сторону Робера, – место, которое называется Садом монахов. Он упирается в Башню Монахов, а слева от неё – Двор аббата.

– Откуда ты знаешь? – спросил Робер, поражённый столь подробной топографией.

– Я и не знаю, – равнодушно ответил Дик, по-прежнему не глядя на Робера. – Камни знают.

Эпинэ не успел удивиться этому ответу: дверь, через которую он проник во Дворик Тайн, неожиданно надсадно заскрипела. Робер обернулся: оставленная им открытой, теперь она почему-то была заперта. Кто-то с глухими проклятиями ломился в неё изнутри потайного хода, натужно пытаясь сдвинуть её с места.

– К бою! – коротко и зло скомандовал Дик, и внезапно вокруг него справа, слева и сзади затрепетали языки призрачного пламени. «Словно свита теней», – подумал Робер и машинально схватился за левое бедро. Там ничего не оказалось – ни шпаги, ни кинжала. Он растерянно поискал пояс, которого тоже почему-то не было на месте. Только сейчас Робер обнаружил, что из одежды на нём только рубашка и штаны, а с походных сапог сняты шпоры. Он задумался было над тайной исчезновения своего оружия, плаща и камзола, но вовремя опомнился: следовало отойти в сторону, чтобы не мешать атаке Дикона. В этот момент дверь с душераздирающими визгом и лязгом отошла вбок, и в образовавшемся проёме показалось осунувшееся и бледное лицо Алвы.

Алва? Что он делает здесь?!

Возглас Робера слился с потрясённым возгласом Дикона:

– Рокэ?!

– Эр Рокэ?!

Алва даже не повернул головы в сторону Эпинэ. В левой руке он сжимал пылающий факел, заливавший его лицо невыносимо ярким светом, и Робер в мельчайших деталях рассмотрел тонкие черты, закушенную от напряжения губу и горящие синим огнём глаза. Секунду Алва стоял на пороге, глядя прямо и неотрывно на своего оруженосца, а потом, сунув факел в сторону, сделал несколько быстрых шагов, рывком сгрёб Дикона в объятия и крепко прижал его к себе.

«Неужели Рокэ тоже умер?» – потрясённо спросил самого себя Робер.

Алва медленно отстранился от Ричарда, не снимая, однако, рук с его плеч. Дикон судорожно глотал воздух: похоже, Алва стиснул его так сильно, что на мгновение вышиб дух.

– Я рад видеть вас живым, юноша, – сказал Алва спокойным, хотя и немного хриплым голосом. – Очень рад.

– И я, м-монсеньор… – осторожно просипел Дикон. – Я тоже… Рад, что вы на свободе. Я хотел… Я надеялся, что смогу придумать, как освободить вас…

– Как видите, этого не понадобилось, – прервал его Алва. – Хвала Леворукому. Мне не хотелось бы платить на своё освобождение из Багерлее жизнью последнего Повелителя Скал.

– Багерлее? – непонимающе повторил Робер. – При чём здесь Багерлее? Разве мы вообще живы?

Ему никто не ответил. Ричард только длинно вздохнул и уткнулся лбом в плечо своего эра.

– Но вы же мой король, монсеньор… – пробормотал он невнятно. – Вы же король, вы сами знаете… Ведь вам известно, кто вы такой!

– Значит, вы меня слышали? – тихо спросил Алва у него на ухо.

Ричард медленно выпрямился и отступил назад на два шага.

– Я… я слышал вас, – сказал он, судорожно сглотнув. – Так вы всё знаете! Ведь вы… Вы…

Он оглянулся, словно обдумывая, сказать ли, а потом, приняв решение, стремительным жестом сорвал с головы шляпу.

– Государь! – произнёс он, опускаясь на одно колено перед своим эром. – Согласно манифесту покойного короля Фердинанда, теперь вы – законный монарх Талига. Я и мои люди готовы служить вам и предоставляем себя в ваше полное распоряжение.

Эпинэ вдруг осознал, что весь Дворик Тайн полон народу. Призрачные сполохи, окружавшие Дикона, несомненно, были просто отсветами факелов, которые держали в руках невидимые люди! Тени одна за другой приобретали очертания человеческих фигур, хотя Робер, как ни старался, по-прежнему не мог разглядеть их лиц. После слов Дикона по всей этой толпе словно прошла крупная рябь. Тени всколыхнулись и пригнулись к земле, как верные вассалы, а огненные языки факелов вспыхнули ещё ярче. Однако растерявшийся Робер мог бы поклясться, что Алва так же, как и он сам, был захвачен этой сценой врасплох.

Но постойте, что сказал Дикон? Какое нелепое словосочетание он произнёс? Покойный король Фердинанд?

Робер почувствовал, что голова у него пошла кругом.

– Вы слишком торопитесь, господа, – холодно обронил Ворон, по обыкновению быстро взяв в себя в руки. – До тщательного рассмотрения прав кронпринца Карла я прошу не обращаться ко мне, как к королю. Поднимитесь!

Дикон встал и засопел, словно смертельно на что-то обидевшись.

– Как же тогда ваше величество прикажет к вам обращаться? – спросил он зло.

– Называйте меня… Называйте меня Правителем королевства. Впрочем, вы, Ричард, должны говорить мне по-прежнему «монсеньор».

Окделл сердито закусил губу и низко наклонил голову, чтобы скрыть выражение досады. Однако Алва снова дружески положил руку ему на плечо.

– У меня есть к вам ещё одна просьба, Ричард. Я хотел бы, чтобы вы позаботились… о вашем однокорытнике.

И, не снимая руки, Алва слегка развернул юношу в сторону, позволяя увидеть то, что находилось за его спиной. Дик опустил глаза, и Робер услышал, как он сдавленно охнул. На мгновение и самому Эпинэ показалось, что на земле, среди пожухлых листьев и пожелтелой травы сверкнули золотом волнистые волосы его сюзерена, и он рванулся вперёд, но сразу понял свою ошибку. Возле потайного хода, спокойный и умиротворённый, лежал юный Валентин Придд, удивительно похожий на молодого герцога Вальтера.

«Так это – смерть?» – удивлённо спросил себя Робер. – «Значит, мы все живы?».

Дикон потрясённо опустился на землю возле тела своего однокорытника.

– Он погиб при вашем освобождении, монсеньор? – тихо спросил он.

– Да, – коротко подтвердил тот. – И теперь я прошу вас позаботиться о его теле.

– Можно перенести его в алтарь церкви, – медленно предложил Ричард. – В эсператистские времена здесь было семь алтарей… Главный из них указывал на юг, на Агарис. А вход в юго-восточный находится прямо у нас за спиной.

– Так вы знаете Нохское аббатство? – удивился Алва, пытливо глядя на него.

– Нет, монсеньор. Я бывал в церкви, но в аббатстве впервые.

– Каким же образом вы попали внутрь монастыря? – поинтересовался Ворон, поднимая голову Дика и внимательно глядя ему в глаза. Тот слегка смутился.

– Нас привёл сюда Рамиро, мой лит… Мой пёс.

Из-за спины Ричарда тут же высунулась довольная морда огромной дейты. Собака воодушевлённо завиляла хвостом, явно радуясь Алве и восторженно приветствуя его. Тот потрепал пса по холке, внимательно рассматривая его цепким взглядом.

– Как, вы сказали, его зовут? Рамиро?

Уши Дикона, хотя и полускрытые густыми тёмными волосами, заполыхали жарким огнём. Он кивнул, низко опустив голову.

– Мне приятно видеть, герцог, – медленно и холодно проговорил Алва, хотя глаза его откровенно хохотали, – что вас нельзя упрекнуть в отсутствии чувства юмора.

– Юмор тут ни при чём! – тут же вскинулся Дикон, но, столкнувшись с шальным взглядом своего эра, снова смутился и закончил: – Просто у него глаза, как у вас… то есть у вашего предка, – поправился он совершенно упавшим голосом.

– В таком случае очень удачно, что вы не назвали его «Эр Рокэ», – флегматично резюмировал Алва прежним тоном и по-прежнему веселясь. – Это могло бы вызвать путаницу при обращении к кому-нибудь из нас.

Дикон сглотнул и насупился, но на этот раз у него хватило ума промолчать.

– Итак, ваш пёс хорошо ориентируется в Нохе? – продолжал Алва. – В таком случае я прошу вас одолжить мне его на время. Я намерен устроить в монастыре свой штаб – до тех пор, по крайней мере, пока в столице не будет водворён порядок.

– Послушайте, Рокэ, – решил наконец-то вмешаться Робер, пытаясь громким голосом привлечь к себе внимание Ворона. – Может быть, вы объясните мне, что здесь творится? Я совершенно не понимаю…

Он остановился, внезапно осознав с глубоким ужасом: он говорил всё это время, не открывая рта! А Дикон и Алва, судя по всему, его даже не видят!

– Я тоже, монсеньор, – негромко сказал Ричард. – Я тоже могу ориентироваться в Нохе, хотя и не так хорошо. Думаю, что это из-за камней. Они знают этот монастырь. Они… видят его.

– И вы видите весь монастырь? – резко спросил Алва.

– Кажется… Кажется да. Правда, очень смутно. Но когда я сосредоточиваюсь на чём-то одном, я начинаю видеть лучше.

– Потайные ходы? Подземелья? Скрытые комнаты?

– Здесь почти во всех стенах потайные ходы, монсеньор. Одни ведут в тупик, другие… Думаю, через них можно проникнуть куда угодно.

– А именно?

– В любую келью. Можно даже наблюдать, не входя. Есть скрытые проходы за алтарями. Из Домашнего очага можно пройти в мощехранилище. Из Двора аббата – в склеп. Он почти у нас под ногами. Только там крысы… Крыс немеряно.

– Крысы – это основная достопримечательность Нохи, – неприятно усмехнулся Алва, согласно кивнув. – Аббатство издревле ими славится.

Клемент! – внезапно подумал Робер. Он где-то потерял Клемента, так же, как плащ, камзол, шпоры и оружие. Он принялся лихорадочно шарить по карманам, однако в них было вопиюще пусто. Робер едва не застонал от досады. Праматерь Астрапэ, да что же такое с ним происходит?!

Если подумать, то это что-то немыслимое. Неужели он, последний герцог Эпинэ, оказался не в состоянии даже умереть как порядочный человек? Неужели даже Закатное пламя побрезговало принять такого малодушного предателя, как он? Вероятно, что так. И вот он застрял где-то между небом и землёй, между ожившими мёртвыми и безликими живыми и ходит среди них как безгласный призрак или привидение-невидимка. Проклятье! И поделом ему, идиоту. Он не смог защитить единственное существо, которое приручил, своего верного крохотного друга! Робер в ярости стукнул себя по лбу, и этот удар, как удар молота по наковальне, отозвался во всём его теле какой-то одеревенелой дрожью.

Похоже, он попросту весь закоченел. Разгуливать в одной рубашке в осеннюю погоду бывает накладно. Однако холода, как ни странно, он не чувствовал. Собственное тело казалось ему одновременно лёгким, как ветер, и тяжёлым, как камень. И хотя язык, налившись свинцом, не желал шевелиться у него во рту, руки и ноги повиновались ему со скоростью мысли. Во всём этом была какая-то неправильность, но Робер, как не старался, никак не мог понять, какая именно.

А впрочем, не важно! Он должен найти выход. Робер оглянулся. Позади него гостеприимно зиял открытой пастью потайной коридор, который привёл его в Ноху. Должно быть, выход находился там же, где вход. Придётся проделать весь путь в обратном направлении, если он хочет узнать, каким было его начало. И Робер решительно шагнул в стену.

Она с готовностью проглотила Повелителя Молний, но на сей раз Эпинэ показалось, что проход неуловимо изменился: он как будто стал много короче и шире. Робер не успел сообразить толком, что произошло, как стена уже выплюнула его обратно. Он снова оказался в каком-то внутреннем дворе, на сей раз совершенно пустом. Вокруг возвышались полуразрушенные каменные столбы, когда-то подпиравшие давно рухнувшую крышу. Оглядевшись, Робер с удивлением понял, что угодил прямиком в конюшню: узкие кирпичные перегородки в прошлом могли служить только стойлами.

Дракко! Разрубленный Змей! Он где-то потерял ещё и Дракко! Но ему просто необходима лошадь, чтобы выбраться отсюда. А может быть, он оставил Дракко в каком-нибудь из древних стойл и просто забыл об этом? Да, так оно и есть. Ведь он точно был на лошади! Он поклялся бы в этом даже жизнью матери. Робер машинально свистнул, и на периферии его зрения мелькнуло что-то рыжее. Хвала Астрапэ! Конь действительно ждёт его тут.

Робер шагнул вперёд и увидел в отдалении рыжеватый силуэт. Похоже, Дракко надоело дожидаться хозяина, и он отправился поискать себе травки на дальней лужайке. Робер снова засвистел, и конь словно бы нехотя поднял голову. Его движения показались Роберу плавными и завораживающими, как пляска огня, неуловимо перетекающего из одной формы в другую. Ну разумеется, это был Дракко: даже с такого расстояния легко было увидеть рыжеватые отблески на его густой гриве и шелковистых боках.

«Я приехал сюда на нём», – подумал Робер, смутно вспоминая какую-то бешеную скачку, словно он спешил на пожар. Или это пожар спешил за ним? Голова, по которой он недавно ударил кулаком, взорвалась запоздалой болью.

Робер шагнул по направлению к Дракко, но теперь приключилась новая напасть. Своенравное тело, до этой минуты исправно служившее ему, вдруг передумало повиноваться. Ноги неожиданно начали деревенеть, а туловище словно утратило гибкость. Робер засвистел в третий раз, отчаянно надеясь, что Дракко поймёт его и сам пойдёт навстречу. Однако конь продолжал смотреть издали, переступая ногами у самой кромки зеленоватой воды. «Лисий ручей», – внезапно вспомнил Робер название. Но что за притча? Разве может Лисий ручей оказаться в Нохском аббатстве? Каким образом он переместился из Алата в Олларию?

Робер напрягся было, чтобы получше рассмотреть эту диковину, но рухнул обратно в пожелтевшую траву, одуряюще пахнущую ландышами, и с трудом перевёл дыхание. Разрубленный Змей! Как некстати было бы умереть окончательно именно сейчас, когда Дракко так близко! Робер сжал зубы и закопошился на месте, пытаясь извернуться и перекатиться на живот. Когда это ему удалось, он с огромным усилием принялся подтягивать к животу колени, вцепившись в землю и упираясь в неё локтями. Медленно, чудовищно медленно к суставам возвращалась забытая гибкость, однако они всё же пришли в движение.

Дракко ободряюще заржал. Весь дрожа, Робер сел на коленях, чувствуя страшную дурноту и слабость. Праматерь Астрапэ, да он словно бы выпит весь до дна! Куда ушла его сила? Его голова кружилась, словно его мотало в каком-то воздушном круговороте, и только огромным усилием воли он удержался от того, чтобы не повалиться назад на землю.

Зато теперь он осознал, что с ним происходит. Он очнулся потому, что кто-то позвал его. Его сюзерен, Альдо Ракан. Его сюзерену нужна была помощь, и он очнулся. Но он ошибся, он пошёл не туда и не нашёл Альдо! Альдо нет в Нохе, там умер всего лишь молодой Валентин Придд. Но если Робер не выберется отсюда, он больше никогда не найдёт Альдо и не сможет помочь ему. Поэтому он обязан добраться до своего иноходца во что бы то ни стало.

Робер протянул к коню руки, и тот словно понял его молчаливую мольбу. Он медленно попятился от воды, а затем взвился в воздух, как бесшумная летняя молния. «Нет!» – хотел было вскрикнуть Робер: он внезапно испугался за Дракко, хотя Лисий ручей был узок и неглубок. Однако мгновением позже огненный иноходец уже стоял подле Робера, шумно переводя дыхание. Его янтарные глаза сверкали нетерпеливым огнём, а сияющая алым золотом грива сама легла Роберу в ладони.

Эпинэ приподнялся, вцепившись в неё обеими руками. Странно, но его даже не удивило отсутствие упряжи. Дракко нетерпеливо потянул хозяина за собой, с опаской кося глазом по сторонам.

Робер с трудом приподнялся и кое-как перебросил занемевшее тело через круп коня. Ему едва удалось распластаться на его шее, как Дракко уже тронулся с места. И вовремя: сзади послышался нарастающий шум. Сотня высоких женских голосов закричала в унисон, в высокой траве зашелестели сотни бегущих ног. Робер свесил голову, крепко вцепившись в бока своего спасителя. За ними бежала сотня кошкоголовых Мэллит, протягивая к нему руки, жалобно и утробно вопя. Но огненный иноходец всхрапнул и взвился в воздух, успешно преодолевая Лисий ручей во второй раз. Робер почувствовал, как к ним обоим прикоснулся липкий мёртвый холод, но уже через мгновение это прошло. Их окружил жар десятка огненных коней.

Пирофоры! Они ждали его здесь в надежде, что он очнётся!

Робер слегка приподнял голову, с наслаждением вдыхая напоённый живым пламенем воздух. Он отогреется, он ещё оживёт. Нужно только держаться за огненного иноходца как можно крепче. Он сам Иноходец. А если он и соскользнёт, то пусть это случится уже в самом конце их пути.