Текст книги "Когда листья станут золотыми (СИ)"

Автор книги: Течение западных ветров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Помолчав, Ричард продолжил:

– Мы ведь стояли тогда у костра и поклялись выдернуть Бруно хоть прямо с аутодафе. То есть дело лишь в технике. С Колей проблема та же самая. Его приятели довольно долго наблюдали за горящей баней.

– Мерзавцы! – воскликнул Электрон. – Спокойно смотреть, как человек погибает…

– Ты учти, что они были изрядно пьяны, только тот ревнивец пил меньше других. И все же вытащить его у них на глазах невозможно.

– Невозможно? – переспросила Алиса.

– Я не отказываюсь помочь, – Ричард подошел к Алисе и взял ее за руку. – Я говорю, что не могу – сейчас. Но я тебе обещаю. И прошу тебя – дай мне десять лет. Я уверен, за это время мы найдем такую возможность.

Алиса смотрела на Ричарда несколько секунд, затем улыбнулась. Словно болотные огоньки замерцали в ее глазах.

– Хорошо. Пусть будет десять лет. Но вы же не думаете, что за десять лет я забуду?

– Зная тебя, я в этом не сомневаюсь!

========== 2. ==========

Я оставил свой дом на исходе последнего лета…

Водитель остановил машину, высунулся из окна и с некоторой опаской поглядел на дорогу. После вчерашнего дождя путь преграждала здоровая лужа, из которой потом автомобиль не вытолкаешь, пусть бы даже и вдвоем. И не высохла ведь, зараза, хотя сегодня день и выдался солнечный, теплый – настоящее бабье лето. Да и до дома, к которому он хотел проехать, оставалось всего метров двести, правда, в горку. Водитель принял решение прогуляться и выбрался из машины. Это был человек лет двадцати пяти – тридцати, среднего роста, румяный и круглолицый, с хорошо наметившимся, несмотря на молодость, брюшком. Он расстегнул воротник куртки, перекинул сумку через плечо, запер машину, огляделся и зашагал к дому.

Поднявшись на пригорок, он слегка запыхался и прислонился к забору перевести дух. Забор давно пошатнулся, да и красили в последний раз его, видимо, еще до перестройки. Дом выглядел не лучше – окна с двух сторон были забиты, крыша сбоку просела.

– Как он тут живет? – с досадой проговорил приезжий. Толкнув калитку, он вошел во двор. Листья рябины у крыльца были еще совсем зелеными, но ягоды горели ослепительно алыми огнями, и рядом с этим великолепием убожество дома сильнее бросалась в глаза. Дверь была приоткрыта.

– Эй, Колька! Принимай гостя.

Ему никто не ответил. Молодой человек с некоторой опаской поднялся по ветхим ступеням.

– Эй, – снова крикнул он в проем двери. – Коль, ты дома? Это я, Фима!

Тишина.

Фима широко распахнул дверь. Стол в сенях был покрыт густым слоем пыли. В комнате было темно – одно из окон забито, другое, у входа, занавешено. Фима отдернул занавеску – в снопах света заплясали пылинки, на потолке отчеканилась сложная мозаика солнечных зайчиков от треснувшего зеркала. Фима огляделся – двери старенького шкафа были распахнуты, на полу лежала одежда, покрывало с дивана сброшено. В доме давно никто не жил.

– А разгром такой почему?

Фима вышел во двор. Людей на улице не было видно, но деревня вовсе не вымерла. С соседнего двора доносился собачий лай, и Фима зашагал туда. Рыжий лохматый пес, стоя у забора на задних лапах, решительно высказывал незваному гостю на своем собачьем языке все, что он думал о людской привычке шляться без спросу у чужих домов.

– Эй, кто-нибудь! – Фима остановился, не дойдя до крыльца нескольких шагов. Ему пришлось звать несколько раз, пока из-за дома не показалась маленькая, тощая, но довольно бодрая старушка.

– Бабушка! Вы не скажете, что с соседом вашим?

Старушка подошла к забору. Пес с чувством выполненного долга лег на брюхо.

Бабуля, пожевав морщинистыми губами, поинтересовалась:

– С каким соседом?

– Да вон из того дома. Захожу – его нет, в доме бардак…

– А вы кто ему будете? – снова ответила вопросом на вопрос старушка.

– Друг я его, одноклассник бывший.

– А зачем он вам?

– Повидаться! – Фима начал терять терпение. – С собой забрать, если он со мной поедет. Вы скажите, он в больнице? Уехал?

Старушка снова пожевала губами.

– Нету его. Совсем нету, – помолчала и добавила: – Сгорел он. Живьем сгорел.

Румянец сбежал со щек Фимы.

– Как? – заорал он. – Да что вы такое говорите? Кто сгорел? Когда?

– Все водка проклятая. Был бы тверезый, спасся бы. Молодой совсем был, нам, старикам, уже на кладбище пора, а нас молодые опережают. Все из-за водки.

По ее тону было непонятно, сожалеет ли она о смерти соседа, или радуется, что пережила более молодого человека. Но, видимо, все же сочувствовала, потому что добавила:

– Счастье, что Антонина Васильевна не видела, царствие ей небесное. Это ж надо, и дочь, и внука потерять. Она бы второй раз умерла.

Услышав имя Колиной бабушки, Фима опустил голову. До сих пор он надеялся, что произошла ошибка, что погиб не его друг.

– Похоронен он где? Какое кладбище? – спросил он охрипшим вдруг голосом.

Старушка приставила ладонь к уху.

– Я спрашиваю, где могила? Похоронили его где?

– А-а. Не знаю я, милицинеры, видать, увезли. У них спросить надо.

Меньше всего Фиме хотелось спрашивать что-нибудь у «милицинеров».

– Скажите хоть, где это было. Почему цел дом? И когда это случилось?

– В бане сгорел. Баня горела, всю ночь было светло, как днем. Июнь, ночи короткие. Будто конец света. – Бабуля помолчала. – Или и вправду конец света будет?

– Где баня? Раз было светло, она видна отсюда?

– А вон, гляди. Видишь три березки? И пруд рядом. Там она была.

Фима обернулся. До березок было достаточно далеко. Он оглянулся на оставленный автомобиль, подумал, что уж точно никогда себе не простит, если хотя бы не дойдет до места, где ЭТО случилось. Буркнув «до свидания» старушке, которая продолжала обсуждать сама с собой предполагаемый конец света и нынешнее падение нравов (судя по всему, бабуля не нуждалась в собеседниках), Фима направился к березкам.

Мысли неслись по кругу. Невозможно… невозможно… Он ожидал чего угодно, но этого?

Тропинку все гуще обступал бурьян. Конечно, здесь же три месяца не ходили. Три месяца… «Почему же ты не дождался, всего три каких-то чертовых месяца?»

Черный пепел и обугленные головешки он заметил, когда они были уже почти под ногами. Молодая трава прорастала через пожарище. Фима испуганно отшатнулся, словно боясь увидеть обезображенные останки того, с кем когда-то сидел за одной партой. Справа был заболоченный пруд, Королев отошел влево, к молодым березам.

Три березы… три месяца… «Счастье твое, что в классе три Коли».

– Как же так? – спросил он вслух. Ответом была тишина. Собачьего лая от деревни не слышалось. Птицы не пели. Ни шума поезда, ни автомобильных гудков – ничего. Деревня издали выглядела нарисованной.

Тонкая серебристая ниточка свисала с ветки березы, на ней качался маленький паучок. А вот и паутина старого паука. Интересно, сколько живут березы? Будут они стоять здесь через сто лет? Эти совсем тоненькие. И листья, словно весной – ну, на одной слегка пожелтели.

Ветер сильнее качнул паутинку. Фима вскинул голову – в шелесте травы ему словно почудилась давно забытая мелодия, в золотистой листве – отблеск чьей-то улыбки, сияние нездешнего взгляда. Нет… Показалось.

Тишина оглушала. Он будто попал в заколдованный мир, где время остановилось. Казалось, кто-то усмехается за спиной – видишь это пожарище? Он должен был стать поэтом, а что с ним стало? Ты верил? Ты, дурачок, верил?

– Почему ты нас обманула? – закричал Фима, желая прогнать наваждение. Какая-то птица с криком сорвалась со стоящего на той стороне пруда дерева и, хлопая крыльями, полетела к деревне. Фима проводил ее взглядом. Нет, пора идти. Что толку…

Вдруг его окликнули сзади. Фима обернулся, мгновенно исполнившись какой-то безумной надежды, – но стоявший невдалеке человек был ему совсем незнаком. Это был мужчина средних лет в рабочей одежде.

– Вы звали кого-то?

– Что? Нет.

– А то мне показалось, что вы кому-то кричали.

Фиме стало стыдно за свой порыв. Но не расскажешь же совершенно незнакомому человеку…

– Друг у меня погиб тут, – буркнул он.

– Не может быть! Так вы приятель Колькин?

– Одноклассник бывший.

– Да, жаль. Очень жаль. Хороший был парень.

Фима ожидал, что после этих слов последует «хоть и спился», но незнакомец ничего такого не сказал, и Фима почувствовал к нему невольную симпатию. Собеседник продолжал:

– Добрый такой, безотказный. Только одинокий очень, я так понял, не было у него ради чего жить.

– А ради себя? – неожиданно возразил Фима. Незнакомец глядел на него, молча разминая в пальцах травинку. Фима быстро заговорил:

– Может, вы меня упрекаете… да я сам сейчас себя упрекаю. Но я ведь не родственник, никто, одноклассник просто. На работу к себе устроить его не мог, там образование нужно, да он и подвести мог, если бы сорвался. Он ведь сам хотел завязать, сюда уехал. Сначала вроде удалось, а в начале лета я письмо от него получил, он писал, что все нормально, да я по почерку все понял. Только сразу приехать не мог, дела разные, в Питер вот надо было. Неделю назад про клинику узнал хорошую, там же потом и санитаром можно было бы устроиться, когда вылечится. Приехал, и вот… Слишком поздно.

– Зря он сюда приехал, – вздохнул незнакомец. – Добро бы тут жизнь кипела. Летом хорошо, конечно, а зимой тяжело. Молодежь наоборот уезжает.

Фима кивнул.

– И работы нет.

– Ну, работу, если б у меня дело пошло, я бы ему потом предоставил. Я ведь тут рядом землю беру, надеюсь, дело пойдет. Дали землю наконец-то. Я в комитет обращался и в район, они говорят – если есть свободный участок, подавай заявку. Я подал, а председатель отказывает, опять посылает в комитет.

Фима слушал. Человеку хочется выговориться, что же, послушаем… В смысл он особо не вдумывался.

– … А у него же дензнаки в глазах вместо зрачков, я показал бы вам его дом, насколько он отличается от других домов, так отсюда он не виден. А тот хмырь почему-то передумал, ну он сегодня и говорит мне: ладно, подавай заявку…

«Эх, Колька, вот хороший человек – и тот уже про тебя забыл, мысли у него своим заняты. Как же так получилось… Впрочем, он тебе никто, свои дела у него… »

– Кстати, а где его похоронили, не знаете?

– Какое… а, да! – Собеседник слегка смутился, что увлекся и так долго говорил на интересующую его тему. – Кстати, тут просто мистика: тела-то не нашли!

– Так может, он не погиб?

– Да нет, к сожалению, собутыльники хорошо помнят, что он оставался в парилке. Очень крепко спал…

– Я ничего не понимаю. Так не милиция увезла тело?

– Милиция не нашла! Они приехали через сутки, это ведь случилось на День молодежи, они были заняты в районе.

– А свои? Те, с кем он был?

Незнакомец пренебрежительно махнул рукой.

– Да нет. Эта алкашня… Они же его живого не вытащили. И все равно для похорон требуется заключение врача и так далее.

– И что же милиция? А пожарные?

– Пожарных пока вызвали! До телефона-то долго идти. Я, кстати, только потом узнал, мы к родне уезжали. Так что могу всего не знать, просто сам рассуждаю – почти всю ночь за баней никто не наблюдал. Кто-то мог и забрать. Милиция придумала какое-то объяснение – охота им признаваться в своем косяке? И похороны были никому не нужны, не было здесь у него близких друзей, поэтому спустили на тормозах.

Фима поглядел в сторону деревни. С запада наползала туча, горизонт темнел. Некогда разбираться. Да и дурно становится при одной мысли, что кто-то ходил на пожарище в поисках страшной находки. Потом он еще приедет.

– Мне пора, – обернулся он к незнакомцу, – дождь пойдет, и я не доберусь до дороги. У меня еще одна только просьба будет. У вас у дома цветы растут?

– Ну, в принципе, да, жена разводит. Когда успевает.

– Так вы положите здесь букет, пожалуйста, я думал на могилу отнести, так могилы-то нет. Я заплачу, сколько надо будет, – Фима полез в карман за кошельком, но его собеседник решительно выставил ладонь вперед.

– Не нужно. Я и сам должен был это сделать. Цветы будут, у нас как раз такие хризантемы… Положу, не беспокойтесь!

– Спасибо! Я еще приеду сюда!

Махнув рукой на прощание, Фима почти бегом заспешил к машине. На ходу он вспоминал полученное в начале лета письмо – сохранил он тот конверт? Нет, кажется, выкинул. Так как же там было: «… Когда я думаю о тех событиях, о которых я просил тебя забыть и мне не напоминать (а сам думаю, видишь?), мне кажется, что это было не со мной, так как я оказался недостоин. Где-то говорилось, даже боги не могут менять прошлое. Ну так мое поменялось, ибо лучшего я и не заслуживал…»

Фима успел выехать на шоссе до того, как туча закрыла солнце. Впрочем, дождь передумал. В разрывах облаков сияло синее, как летом, небо. Дорога просматривалась до горизонта.

Итак, Кольки больше нет. Даже могилы нет. Такие вот стихи… Рассказать об этом кому? Нет, невозможно. Хотя он себя знает. Все равно проболтается…

========== 3. ==========

Я размышляю у огня

О том, что повидал:

О летних днях, когда в лугах

Цветочный дух витал,

О днях, когда осенний лист

Кружился на ветру

И солнце в мглистом серебре

Вставало поутру.

Алиса вернулась из поездки на Крину в конце июня.

Было раннее утро. Это лето выдалось достаточно жарким, так что Алиса решила хоть часть пути пройтись пешком по утренней прохладе.

Когда корабль опускался сквозь атмосферу, небо было Небом. Сперва туманным ореолом, охватывающим планету, затем огромным сияющим куполом, к которому снизу словно сама поднималась земная поверхность. А сейчас небо сузилось до голубого потолка над головой, огромная планета – до тихой улицы. Солнце из гигантского светила превратилось в выглядывающий из-за деревьев круглый глаз.

Город только просыпался. Изредка мелькали над головой флипы, за угол завернул робот-уборщик. Прохожих не было. Хотя нет, вот впереди фигура мужчины в оранжевой куртке работника космопорта, и рядом семенит лохматый спаниель.

– Здравствуйте, Виктор Михайлович!

– Здравствуйте, Алиса Игоревна! – сосед всегда здоровался с ней с почтительностью, а Алиса после этого гадала, шутит он или у него такой стиль. Она присела погладить собачку. Спаниель встал на задние лапки и лизнул ее в щеку.

– Вы где были? – поинтересовался Виктор Михайлович, подхватывая песика на руки. – Осторожно, у вас же платье белое, а он со своими лапами…

– Ничего страшного… Я приехала сегодня, вы же только с работы? Странно, что мы в космопорте не встретились. Хотя я решила пройтись.

– А я, наоборот, торопился с ним погулять. Мои молодые тоже разъехались. У вас же каникулы?

– Да, – Алиса потрепала песика за ухом и перевесила сумку на другое плечо. – Третий курс будет.

– О, замечательно! И какие планы на лето?

– С папой буду работать в Космозо, и дипломную работу надо начать.

– Ну, желаю успехов! – Виктор Михайлович церемонно приподнял фуражку. Спаниель потрусил за ним.

Дома было тихо. Алиса поставила сумку в угол – потом разберет – и прошла к экрану видеофона. Пол был чист – постарался автоматический пылесос, а вот на полках лежала пыль. И есть дома нечего. Ну ничего, позавтракала она в космопорте, сейчас займется уборкой, а потом сходит за продуктами. Но прежде всего надо позвонить родителям.

Экран засветился. Алиса увидела знакомую комнату. Отца не было видно, зато белоголовый мальчонка лет семи увлеченно мастерил макет какого-то фантастического здания и даже не обернулся на звонок сестры.

– Кир. Ты давно проснулся?

– А, Алиска, привет! – братишка кивнул Алисе и снова занялся своей постройкой. – А мамы нет, и папы тоже нет.

– Я знаю, я с мамой вечером разговаривала.

– Да, она на конференции, – Кирюша обернулся к экрану, – по зданиям там каким-то. А меня не взяла, для детей, говорит, там нет условий… – Кир выпятил нижнюю губку и даже голос его дрогнул. Можно было бы подумать, что мальчик готов заплакать, если бы Алиса не знала, какой великолепный актер ее братишка.

– Кирюш, не делай страдальческих глаз, на меня не подействует. Лапута еще не достроена, для детей действительно нет условий, ты не выдержишь несколько суток в скафандре. А папа где?

– Папу вызвали в Космозо, там опять чего-то со зверями.

– Ну, раз чего-то со зверями, его пока искать бесполезно. Ты завтракал?

– Конечно! – подозрительно быстро ответил мальчик.

Алиса возвысила голос:

– Поля! Кирюшка завтракал?

Робот с достоинством остановился в дверях.

– Доброе утро, Алиса. Нет, Кир еще ничего не ел. Готов ручаться, что и ты тоже. Если ты свободна и если голодна, приезжай домой.

– Нет, спасибо. Я приеду вечером. Кир, иди-ка завтракай. Испортишь желудок. Гуляешь нормально или тоже забываешь?

– Да гуляю я! – на лице мальчика было уже не на шутку обиженное выражение – мало того, что мама с собой не взяла, так еще и сестрица воспитывает.

– Я вечером сама отправлю тебя погулять. А то ты так и будешь либо с конструктором возиться, либо мультики смотреть.

– Вечером я и сам погуляю. А ты с Пашкой придешь? – Кир выжидательно прищурился из-за своего макета.

– Во-первых, Паша, во-вторых, дядя Паша.

– Никакой он не дядя, – рассудительно возразил мальчик. – Он как ты, а ты мне сестра, значит, он мне как старший брат. Ладно, я пошел завтракать.

– Тебе нужно завести домашнего робота, Алиса, – наставительно сказал Поля. – Хотя, – за этими словами последовал вздох, – ни один робот не сможет…

– Пока, до вечера, – быстро проговорила Алиса и отключилась. С Полей спорить бесполезно, к тому же, если она действительно заведет себе робота, «чтобы он за ней присматривал», Поля будет уязвлен смертельно.

Она и сама прекрасно справляется. Чисто не там, где метут, а там, где не мусорят. А уж от голода в наше время точно никто не умирал.

Алиса вытащила дорожную одежду из сумки и положила ее в стиральную машину. После уборки можно будет поехать к отцу, посмотреть, каких там животных он опять ловил по кустам. Или удивить всех, включая саму себя, собственным трудолюбием и приняться за диплом!

Вспомнив о дипломе, Алиса слегка поскучнела. Она бы охотно взяла тему о поющей планете, о звездной системе с кочующей биосферой, но отец считал иначе. «Ты всегда увлекаешься, Алиса. А диплом – это кропотливая и серьезная работа». И в итоге темку вводной главы ей подкинули совершенно неинтересную – ноосфера и ее влияние на что-то там. Хорошо, хоть эпоху разрешили выбрать.

Алиса бросила уборку и подсела к компьютеру. Самое простое и самое грустное, конечно, конец двадцатого века… нет, это брать не будем. У Ричарда остался еще год. Не стоит пока обижать его недоверием, но можно попросить о путешествии в век девятнадцатый. Фабрики уже появились, но не все еще было так фатально. Алиса вывела на экран картину Ярошенко «Курсистка». Пойдет ей такой наряд? Итак, сегодня же надо успеть к Темпесту.

Вызов видеофона! Алиса нажала на ответ, и на экране появился Ричард собственной персоной.

– О, а я как раз о тебе вспоминала! Как совпало! Привет!

– Привет, Алиса. Ты можешь приехать в Институт?

– Да, я как раз собиралась, только после обеда. А что, что-то срочное?

– Ну, в общем-то… Это личный разговор. Короче, я весь день на месте и тебя жду. Помнишь, как ты обращалась ко мне с просьбой много лет назад? Ну, насчет того мальчика?

Кровь бросилась Алисе в лицо.

– А что?

– Ну, ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов, но теперь все должно получиться.

========== 4. ==========

Как можно помочь тому, кто не дает понять, что нуждается в помощи?

– Я сейчас соберусь, приеду, жди!

Хорошо, что всех сборов – только переодеться. Алиса вдруг услышала, как пищит кулон-двойник у нее на шее. Пашка!

Она набрала номер на видеобраслете:

– Привет! Чего это ты так рано? Еще нет восьми.

– Да я хотел сюрприз сделать… – Пашка слегка растерялся. – А что?

– Да так, я могла бы спать с дороги.

– Но ты же не спишь?

– Я сейчас еду в Институт. Составишь мне компанию? Я все расскажу по пути.

Они встретились на стоянке флипов.

– Загорел! – Алиса улыбнулась. – И это всего за две недели.

– За две с половиной. А ты не загорела совсем! – отметил Павел. Он был выше подруги на полголовы, выглядел на свои двадцать лет, но (хотя даже самому себе в этом не признавался) хотел смотреться постарше.

– Там же почти нет ультрафиолетового спектра, – Алиса подошла к ближайшему флипу. – Садись. Нет, окно не закрывай.

– Да я не закрываю. Тут уже с утра пекло начинается. К обеду, правда, обещали дождь подогнать. Рассказывай, как съездила?

– О! В несколько минут я не уложусь. Лучше потом заедем ко мне, я тебе и фото покажу.

– Я думал, ты привезла кого-то.

– Ага! Там самый маленький зверь был полосатый тешулайчик. Размером с большого леопарда или с небольшого тигра. Лучше ты рассказывай.

– Да мне нечего… Так, бездельничал. Рыбок фотографировал в Тихом океане. С одной девушкой, она профессиональный фотограф, ты ее не знаешь, – Павел быстро глянул на Алису, но она рассеянно глядела перед собой и вовсе не заинтересовалась неизвестной девушкой. Пашка решил сменить тему:

– А в Институт тебе зачем?

– Я сначала хотела попасть на Путиловский завод на двести лет назад. Для диплома. А потом позвонил Ричард и…

– Диплом в июне! Это все равно, что хоккей на траве. Извини, что перебил. Продолжай.

– Ну, знаешь, я всякий раз думаю, что времени еще вагон, и в итоге принимаюсь за летнее задание тридцать первого августа. Так я собралась его начать, и тут позвонил Темпест. Когда-то давно я обращалась к нему с просьбой спасти одного человека в прошлом. Он не мог.

– А теперь сможет?

– Он сказал, что да.

– Что за человек-то? – деловито спросил Пашка. – Стоящий?

– Не сомневайся! Я же тебе рассказывала, помнишь? Когда один мальчик из двадцатого века попал к нам.

– А, это помню. Наш человек. Вот так без оглядки в будущее рвануть – эх, я бы сейчас хотел…

– Ну вот. Я там даже прожила почти две недели. Я же рассказывала. Потом узнавала, что случилось с моими одноклассниками. Про одного уже знала точно – у меня дома была книга с его картинами. Ну и искала информацию об остальных. Про каждого находила и каждый раз радовалась. А этот словно исчез. С трудом нашла, что с ним случилось, потому что архивы относились к МВД и одно время были засекречены.

– Он утонул, кажется?

– Хуже. Сгорел. Правда, был без сознания, но все же… Совсем молодой, двадцать пять лет, даже не было двадцати пяти, у него день рождения в сентябре.

– Да, я помню, ты одно время как в воду опущенная ходила, – Павел снизил скорость. – Мы почти на месте.

– По-моему, это Ричард нас встречает, – Алиса вытянула руку из окна флипа. Листья отличались на ощупь. Самыми жесткими они были у тополей, у берез слегка покалывали ладонь своими зазубринками. А самыми мягкими, будто проводишь ладонью по газону, были листья липы, и именно липы росли возле Института.

– Осторожно! – Пашка посмотрел на нее неодобрительно. – Там могли и ветки большие быть. Мы не настолько медленно летим. Вжик – и полруки как не бывало.

– Ерунда! Ты тоже все время так делаешь. Опускайся здесь, где трава не такая высокая.

Ричард шел к ним навстречу. Видимо, тоже спасался от жары – был в белой футболке и шортах. На шее у него Алиса с удивлением заметила кулон-двойник, почти такой же, как у нее и Паши. Хм, вроде серьезный человек. Или это амулет, который он вывез из своих путешествий по каким-нибудь скифским степям прошлого? Нет, вид вполне современный.

– Привет, рад тебя видеть! – Ричард протянул Павлу руку. – Ну что, пройдем внутрь?

– Да можно и здесь побеседовать, – ответила Алиса. – Давайте только в тень отойдем.

– Ну? – спросил Павел, когда все трое сели на резной скамеечке под липами с тыльной стороны Института. – Ты не томи, ты говори!

– Я так понял, Алиса тебе все рассказала. Так, я просто не знаю, с чего начать… – Видите это? – Ричард поднял свой кулон за цепочку. – Как вы думаете, что это такое?

– Ну… э… украшение. Чего это ты, Ричард, женские штучки носишь? – поинтересовался Пашка.

– Украшение, – глаза временщика озорно блеснули. – Хорошо же!

Он сделал какое-то неуловимое движение пальцами. Кулон вдруг развернулся в небольшой светлый диск, по диаметру которого вспыхивали непонятные цифры.

– Интерфейс еще не очень, – сказал Темпест со скромной гордостью в голосе. – Но мы доработаем. Пока что она великолепно справляется со своей задачей.

– Кто она?

– Машина времени. Нового типа.

– Но как же так? – Пашка немного растерялся. – Я в новостях пропустил, или она экспериментальная?

– Она не экспериментальная. А в новостях о ней ничего не было. Ты же знаешь, космос велик. Мало ли кто может услышать. Так вот. Принцип ее действия основан на реликтовом магнитном излучении, которое, как вы знаете, очень устойчиво и пронизывает всю Вселенную. А прежние Машины работали на магнитном поле Земли. Не будь у Колеиды железного ядра, мы, то есть, конечно, ты, Алиса, не смогла бы спасти ее жителей. Почему мы до сих пор не могли исследовать прошлое Марса? Потому что его поле очень слабое. Теперь у марсианских археологов будет полное счастье. Больше того, теперь мы сможем переместить во времени космический корабль. Это дело ближайших месяцев.

– Давно пора! – Павел протянул руку и дотронулся до цепочки.

– Осторожно! – предупредил Ричард. – Если слишком активно дергать цепочку, автоматически включается обратный переброс. Эта предосторожность недавно спасла жизнь одному нашему сотруднику. Он находился возле Куликова поля в день битвы и чуть не погиб от рук одного из воинов Ягайлы. Опасаться следовало не только ордынцев. К счастью, литовец лишь оглушил нашего сотрудника, а потом решил ограбить труп, попытался стащить цепочку с неведомым камушком – ну и попал на семьсот лет вперед, чему был весьма удивлен. Конечно, он даже не понял, что с ним случилось, потому что его быстро и без шума завернули назад.

– Так достаточно было, что этот литовец держал кулон?

– Достаточно было, что он находился рядом в зоне действия поля. Ну так вот. Вчера мы собирались с нашими учеными мужами по поводу… нет, я вам пока не скажу. Но я им предложил спасение твоего знакомого, Алиса. Как эксперимент. Как генеральную репетицию. И они согласились, поупирались сначала. Я тебе всего рассказывать не буду, конечно, они спорили, а почему, мол, такая кандидатура. Потом мне Михаил Петрович так хитро сказал: ты бы, Ричард прямо и объяснил, что тебя Алиса попросила.

Алиса откинулась на спинку скамейки.

– Действительно, ты бы сразу сказал, а не хитрил…

– А это была не хитрость, а дипломатия. К операции можно приступать уже завтра. Тут еще один удачный аргумент в споре был – на месте деревни Богородицкое сейчас расположена травматологическая больница. Хотя это не только везение, в том районе живет в основном молодежь, многие выбирают себе, как раньше говорилось, героические профессии, так что закономерно, что построили больницу. Но именно для нас это удача – не нужно перемещаться в пространстве, не нужно потом его никуда везти.

– Больница? – переспросила Алиса. – То есть Колю вы заберете прямо из пожара?

– По-другому никак. Очевидцы пожара должны быть уверены, что он погиб. Мы же уже говорили об этом. Заниматься этим буду я сам.

– Ричард, а можно я буду тебе помогать? – спросила Алиса. – Я так понимаю, сила не нужна.

Темпест вроде бы немного смутился – или ей показалось?

– Не стоит. Я бы не хотел, все-таки горящее помещение.

– Ну и что? Термокостюмы наденем, как всегда. Я же не кисейная барышня.

– Алиса, не кисейная, но барышня. А ты понимаешь, в каком виде человек будет в бане?

– Какая разница? Это же глупости по сравнению с человеческой жизнью.

– Погодите вы! – Павел встал. – А может, я? Я и не кисейная, и не барышня. Или вы мне оба не доверяете?

Алиса хотела было заспорить, но Пашка смотрел с такой обезоруживающей готовностью помочь, что она неожиданно согласилась:

– Да я не против, но я бы хотела сама… Это же все-таки я просила.

Ричард быстро, словно опасаясь, что Алиса передумает, заговорил:

– Ну и отлично. Только ты сможешь ли без самодеятельности? Действовать надо будет по команде, а не как левая пятка захочет.

– Конечно! – Пашка даже немного обиделся. – Я все-таки без пяти минут пилот. В детстве у всех в одном месте шило, это же не значит…

– Ладно, верю, – прервал его Ричард. – Тогда полетели, я покажу вам все на месте.

… Она спускалась по лестнице, держась одной рукой за перила. Эхо от шагов казалось слишком громким, единственный источник света давно превратился в неясное пятно где-то далеко вверху. Кто-то сбегал по ступеням впереди нее, она торопилась, но у нее не получалось спускаться быстро.

– Стой! Остановись!

Ответа не было. Звуки шагов внизу становились тише. Он спускался слишком быстро, но ей нужно было его догнать, это она помнила точно. Какая длинная лестница… Надо торопиться, но как это сделать в такой темноте?

– Стой! – она вложила в этот крик все силы. Бесполезно. Перестук чужих подошв по ступеням все удалялся. Но, слава небесам, стены и лестница становились светлее. Алиса перегнулась через перила, хотя это мало чем могло помочь – лестница была винтовой. Нет, еще слишком темно. И вдруг наступила тишина. Звук чужих шагов внизу оборвался.

– Эй, – еще не веря своим ушам, позвала Алиса. Ответа не было.

Но ей же нужно было его догнать! Алиса заторопилась вниз. Она уже не боялась упасть и не держалась за перила. Становилось все светлее. Где-то она видела эти стены… Ну конечно! Та самая лестница в заколоченном доме!

Она еле успела остановиться. Ступени обрывались в пустоту. Алиса схватилась за перила.

А перед ней сиял Космос. Вдали светились туманности, слепили глаза звездные скопления, мерцали одиночные звезды. Алиса замерла – хотя она не раз наблюдала подобную картину, звездное пространство никогда еще не казалось столь величественным. И вдруг вспомнила – кто-то же спускался впереди! Он не успел остановиться!

… Алиса резко села на кровати. Фу-у, впервые в жизни проснулась от собственного крика. Вроде, и ничего особенного не приснилось, а до сих пор жутко.

Она встала и прошла в кухню. В горле пересохло, будто она на самом деле долго бежала по лестнице. Алиса набрала воды в стакан, потом распахнула окно. Воздух был прохладным и влажным, слышался тихий шорох листвы.

– Дождь! – она высунулась в окно. Небо было беззвездным, чуть светящимся, как это бывает, когда тучи уже почти разошлись, оставив лишь легкую дымку облаков. Дождь лишь слегка накрапывал. Алиса подставила руку под мелкие капли. Сильно пахло жасмином.

Она допивала воду из стакана, глядя на темное небо, изредка расчерчиваемое огоньками летательных аппаратов. Странно, что ей приснился кошмар. Вчера был такой хороший вечер. Они с Пашкой решили навестить Ирию и Тадеуша. И Кирюшку с собой взяли, пусть парень в Одре искупается. Тем более, что друзей они не видели уже давно – Алисе даже немного стыдно стало, когда она увидела, что Ирия ждет второго ребенка, и срок весьма приличный, а она, Алиса, только сейчас узнала об этом. Тадеуш, наверное, счастлив. Жаль, что им не удалось встретиться с главой семейства – Сокол улетел по делам. Замолчали сразу несколько разведывательных станций в дальних уголках Галактики. Надо в ближайшие дни снова наведаться во Вроцлав и узнать, чем дело кончилось.