Текст книги "Однажды под Рождество (СИ)"
Автор книги: Tamashi1
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
– Вы приехали в этот дом?
– Да, они сделали заказ в фирме, где я работаю.
– Понятно. Тогда я позову хозяина.
– Буду Вам очень признателен, – он помолчал. – И спасибо за помощь.
Я удивленно посмотрела на него, а он резко отвернулся и нырнул в салон своего автомобиля. Я убрала трос в багажник и подошла спросить, что именно мне сказать дяде о доставленном грузе, но открывшаяся моему взору картина выбила все подобные мысли у меня из головы: мой новый знакомый сидел, закрыв глаза, его веки дрожали, а мышцы лица судорожно сокращались. Да и не только лицо – всё его тело сводило судорогой, однако казалось, будто ему наплевать, что с ним происходит. Я резко, не думая, что делаю, распахнула дверцу пикапа и схватила парня за руку. Он дернулся, но я крепко его держала.
– Идемте! Вам нельзя тут оставаться, у Вас переохлаждение. И… Вы же явно серьезно больны! Идемте скорее, я налью Вам чего-нибудь без кофеина и дам одеяло.
Всё это я говорила, упорно таща его к своей машине. Он не сопротивлялся, словно понимал, что это бесполезно.
– Хорошо хоть, что Вы не упираетесь… – пробурчала я. В этот момент я была зла на парня. Ладно, забыл ты куртку дома. Но можно же было сказать, что совсем замерз? Я бы сама трос отвязала! Хотя я тоже хороша. Знала ведь, что на улице мороз, а сама не догадалась его в машину отправить. Рыцарь, тоже мне… Рыцарь. А есть ли они вообще сейчас, рыцари?
– Я и не собирался. Я принимаю свою судьбу покорно и с уважением.
– Покорно? С уважением? Значит, Вы покорно замерзли бы здесь насмерть из уважения к Вашей судьбе?! – я почти кричала. Такой кретинизм не поддавался логике!
– Нет, конечно.
– Ну, слава Богу!
– Я просто не успел бы замерзнуть. Примерно через пять минут открыли бы ворота, и я отогрелся бы в доме. В машине же довольно высокая температура, пригодная для жизнедеятельности. Она не согреет как «одеяло и что-то без кофеина», однако для выживания вполне пригодна.
– Что ж Вы так себя не любите-то?
– А за что мне себя любить? – искренне удивился он. Я запнулась.
– Ну… Вам лучше знать.
В который раз за сегодняшнее утро я почувствовала себя полной идиоткой, а он лишь усмехнулся:
– Смею Вас заверить – не за что.
========== История одной смерти ==========
Мы зашли в дом. Все еще спали, а я диву давалась – как можно было спать при таком шуме? Я думала, мы весь квартал разбудили! Вчера я не успела изучить расположение комнат, а потому блуждать по дому в поисках гостиной с парнем в полуобморочном состоянии я не решилась, а просто отвела его в свою комнату, дала два теплых одеяла – всё, что имелось – и поспешила на кухню. «При переохлаждении противопоказан кофеин. Надеюсь, у них здесь есть что-нибудь подходящее», – думала я, копаясь на кухне, а раздобыв наконец нужную баночку, вскипятила чайник и приготовила напиток. Тихонько зайдя в комнату, я поставила поднос с чайником и чашкой на прикроватную тумбочку и посмотрела на кровать. Он спал. Видимо, он не лег и заснул, как это обычно бывает, а сел, завернулся в одеяла и отключился, потому как по позе было видно, что он просто упал на бок, пока ждал меня. Я осторожно закинула ноги парня на кровать, укутала его в одеяла и подошла к окну. Интересно, сколько же сейчас на улице градусов?
«Минус двадцать шесть?!» – я чуть не заорала от возмущения, когда увидела показания термометра. Это же настоящий кошмар! «Тогда понятно, почему он свалился, как подкошенный. Не понятно другое: что у него за нервная система, раз по нему вообще не было видно, что он замерз? Либо он владеет тайнами медитации мастеров Йоги, либо постоянно находится в таком диком стрессе, что его рефлексы сильно заторможены. Причем, скорее всего, правильный вариант – второй, как это ни печально», – тяжело вздохнув от собственных мыслей, я бросила взгляд на больного. С одной стороны, парню явно нужно было выспаться, но с другой ему не менее нужна была медикаментозная помощь, ведь судороги породила явно не обычная простуда. Однако больше всего меня пугало то, что у него не было жара, а потому я всё же решила его разбудить и дать ему лекарства. На удивление, мне это удалось. Хоть его сознание и было затуманено, он всё же выпил все таблетки, что я дала ему из своих далеко не скромных запасов, также выпил всё еще горячий напиток, а затем вновь провалился в сон, хоть и держался изо всех сил.
«Интересно, кто же он такой? – думала я, сидя на стуле напротив кровати и разглядывая больного. – Не похоже, что он работает водителем. У него слишком ухоженные руки. Очень тонкая, чистая кожа, совсем без мозолей или следов машинного масла… Да и вообще, не заметно, что эти руки привыкли к тяжелому физическому труду. Он, скорее, музыкант…» Через два часа пустых размышлений о том, кто этот парень, что спит сейчас в моей кровати, чем он занимается, а, самое главное, почему же он стал таким, я и сама задремала, откинувшись на спинку стула. А проснулась от назойливого ощущения, что меня пристально разглядывают. Странно, но от подобного я вообще всегда просыпалась, даже если взгляд принадлежал близким мне людям… Я приоткрыла глаза – мой новый знакомый лежал под грудой одеял так, что видно было лишь глаза и кончик носа. Эта картина рассмешила бы меня, если бы не одно но – грустный, одинокий, внимательно изучавший меня взгляд бездонных глаз. Мгновенно поняв, что я не сплю, больной выбрался из своего убежища и, слегка пошатываясь, встал с кровати.
– Но Вам нужен покой! – вяло попыталась сопротивляться я, хотя понимала, что это бесполезно. Почему-то рядом с ним я становилась почти такой же фаталисткой, как и он сам.
– Мне нужно работать. Я потерял слишком много времени из-за своей небрежности. Уже девять часов утра, я давно должен был покончить с этим и вернуться на фирму.
– Я провожу Вас к дяде.
Он слегка кивнул и вышел. «Его что, не удивляет, что я племянница Мартина? Я думала, здесь обо мне не знают».
– Мартин – брат моего отца, – решила всё же пояснить я. Он не ответил.
Вломившись к дяде и застав его за утренней зарядкой, я ни капли не растерялась (хотя могла бы! Такое зрелище не каждый день увидишь: пожилой человек в полосатой облегающей пижаме приседает с видом йоги, вошедшего в глубочайший транс), а сразу же сказала, что прибыл груз, который они ждали. Дядя сморщил нос и заявил:
– И что с того? Ты новенький, да? – он мельком глянул на моего нового знакомого и отвернулся к стене, продолжив делать упражнения. – Надо было просто подъехать к воротам и позвонить Дину, моему помощнику. Он отвечает за расходные материалы.
– Простите, я раньше не бывал здесь.
– Ну так иди, звони.
– У меня нет его номера телефона.
«Неужели его ничем не смутить? Дядя же всем своим надменным видом его в грязь втаптывает! Мол, я здесь босс, а все остальные – так, мусор под моими ногами!» – опешила я, с раздражением покосившись на дядю. Впрочем, не раздражаться и не показывать, что раздражен – вещи разные. Только почему-то мне казалось, что ему и правда наплевать, кто и как с ним обращается.
– А я что могу сделать? Я зарядку делаю, мне надо беречь здоровье. Хочешь – жди, – тем временем продолжил гнуть свою линию дядя.
– Я подожду.
– Пойдем, – шепнула я парню и поспешила к комнате Лили. Постучавшись, я тенью проскользнула к ней, оставив «болезного» в коридоре.
– Лили, прости, что помешала, но мне срочно нужен телефон помощника твоего отца.
– Дина? Вот, можешь позвонить с моего мобильного, – она улыбнулась, протянула мне изящный телефон-раскладушку и продолжила красится. Я вышла в коридор и отдала телефон парню. Лили, услышав мужской голос, заинтересованно выглянула за дверь. Глаза ее испуганно распахнулись, когда она встретилась взглядом с обладателем того самого голоса.
– Быть не может, – прошептала она и спряталась в своей комнате. Парень словно не заметил ее странного поведения, отдал мне телефон и направился к выходу. У двери он замер и, не оборачиваясь, быстро произнес:
– Спасибо за помощь. Вы единственная, кто помог мне. Наверное, это потому, что Вы не местная… Видимо, впервые мне нужно благодарить судьбу, а не проклинать ее, – и он вышел. Секунду спустя мне пришла в голову мысль, которая должна была там появиться часа эдак четыре назад. Я выскочила на крыльцо и крикнула вслед уходящей фигуре:
– Я даже не знаю Вашего имени!
– Эрик Джейнз, – не оборачиваясь, ответил он.
– Мериан Вейнс! – крикнула я и закрыла дверь.
Когда я подошла к комнате Лили, дверь резко распахнулась, и девушка втянула меня внутрь.
– Откуда ты его знаешь? – шепотом спросила она.
– Сегодня утром познакомились, а что такое?
– Ох… Не говори отцу, кто это был, хорошо?
– Да что случилось-то?
– Ну, понимаешь… – она замялась. – С семьей Джейнзов в нашем городе связана
одна очень и очень неприятная история.
Девушка присела на кровать и похлопала ладошкой рядом с собой. Я опустилась на предложенное место и приготовилась слушать. Было видно, что Лили не терпится поделиться страшной историей.
– Так вот. Отец Эрика, Стюарт, был врачом. Когда Эрику было пять, по всему городу разлетелся слух, что он неизлечимо болен, а помочь ему может только сложнейшая операция с какой-то пересадкой. Я точно не знаю, чем он болел и что ему должны были пересадить, но больницы его не принимали, а так как Стюарт был великолепным хирургом, он решил прооперировать сына сам. Но рисковать он не хотел: сын был слишком ему дорог. Поэтому он начал свои жуткие эксперименты. Сначала он тренировался на животных, а потом в городе стали пропадать люди. Говорили, это маньяк, но потом поняли, что это был доктор Джейнз. Только доказать ничего не смогли. Но и это еще не всё. Доктор Стюарт Джейнз также изучал особенности личности и пытался на них воздействовать. Говорят, именно так он и заманивал жертв. Но потом его сын чудесным образом исцелился! Доктор сам всем говорил, что провел-таки ту операцию, но его репутация была ужасна, и, естественно, никакого признания он не получил. Правда, ему всё же отомстили. Одной темной-претемной ночью, – Лили понизила голос, – когда Эрику было десять лет, родственники погибших пришли к дому его отца. Они ворвались внутрь и схватили всю семью Джейнзов! Когда они их связали, начался снежный буран, и горожане не могли выйти на улицу. Но они шли отомстить доктору за гибель родных, и решили, что чудовищная смерть от переохлаждения – лучшая месть! Доктора и его жену выбросили на улицу, и они замерзли. Так было уничтожено зло в человеческом обличье. Но ходят слухи, что дух доктора Джейнза вселился в его сына, и теперь он станет таким же монстром! – последнее слово Лили выкрикнула, и я подпрыгнула от неожиданности. – Ага, испугалась?
– Так это всё сказка, Лили? – проворчала я, держась за сердце.
– Вообще-то, нет. Я рассказала тебе правду. Единственное, о чем я умолчала, так это о том, как выжил Эрик. Его ведь тоже собирались убить. Но я тебе этого и не расскажу: этого никто не знает. Участники тех событий никогда никому не говорили об этом. Странно, да? Может быть, и правда мистика?
– Да нет, скорее, они просто не смогли убить ребенка. Либо, что вероятнее, они хотели еще больше помучить доктора Джейнза осознанием того, что его сын увидит смерть своих родителей. Такую страшную смерть. Он никогда уже не смог бы стать прежним. Это и была их самая страшная месть – он спас сыну жизнь, но не смог спасти его душу.
Я замолчала. Груз осознания того, что произошло с Эриком, навалился на меня всем своим весом. Человеческая жестокость поистине не знает границ, а месть людская не ведает пощады…
– Разве можно было за деяния отца, да при том за деяния, которые не были доказаны, наказывать сына? – спросила я кого-то. Сама не знаю, кого. Но получила ответ:
– Они же думали, что доктор сошел с ума из-за сына, значит, в их глазах Эрик был первопричиной, источником всех их бед. Потому, наверное, с ним поступили хуже всех, как ты говоришь. Но он хотя бы выжил.
– Я бы не сказала. – пробормотала я и уточнила: – А что с ним было потом?
– Ну, он жил в приюте. Его там, естественно, ненавидели. Причем все: и дети, и персонал. Но вот что странно, он никогда в жизни ни на что не жаловался, как бы сильно его ни доставали. Так говорили воспитательницы. Ну, потом он вырос и уехал учиться в Йель на инженера. Стал лучшим его выпускником за последние двадцать лет, а потом, всем на диво, возвратился к родным пенатам. Мне кажется, он просто решил всех тут позлить. В других городах его бы приняли с распростертыми объятиями, он же гений. У него там IQ зашкаливает, его учителя из приюта говорили, да и вообще, его исследованиями и проектами очень интересуются инвесторы, он даже недавно запатентовал какое-то свое изобретение, жаль, я подробностей не знаю: о нем у нас в городе не принято говорить. Он вообще из своего дома не выходит. Только на фабрику тканей. Говорят, он там за оборудованием следит, но я слышала, что он изобрел для них новейший метод производства – тот самый, что запатентовал. Не знаю, может, бред, я в этом не разбираюсь. Но он здесь белая ворона. То ли он мстит жителям своим присутствием, то ли хочет доказать, что он не такой, как мы думали… В общем, что-то его здесь держит.
– И я, кажется, даже знаю, что.
– Что же?
– Прошлое, – неохотно выдавила я и оставила кузину одну. Да уж, теперь понятно, почему он спокойно переносит холод, почему так удивился, что я ему помогаю, а главное, почему он не хочет оживать. Эта история жизни, эта трагедия судеб не просто выбила меня из колеи. Она подкосила меня. Не знаю, почему люди так жестоки, но точно знаю, что в этом мире всё возвращается. Боль и страдания – тоже.
========== «Дитя Богов» ==========
Подходил к концу третий день моей работы на дядю Мартина. С Лили мы стали хорошими подругами, а вот дядюшку я просто не переваривала: он был помешан на своем положении в обществе и любви к своей дочери. Однако самым странным здесь было то, что дядя так и не сумел испортить характер Лили. Обычно девочки, не знавшие отказа, вырастают в женщин, уверенных в собственном превосходстве и в том, что всё в этом мире должно им подчиняться, а также удивляющихся, что дождь не прекращается по их приказу. Лили была другой. Трудолюбивая, веселая, довольно умная – она была многогранной личностью, не упускавшей ничего в этой жизни. Она умела веселиться, но не забывала и про работу. У нее было много друзей, однако она не пускалась во все тяжкие и упорно трудилась, хоть ей и было всего двадцать пять. Однажды она даже попыталась вытащить меня на вечеринку, но я отказалась, сославшись на тонны работы. Не люблю я шумные компании. Не переношу просто. Зато работать и учиться люблю, особенно в одиночестве.
Вот и сейчас я сидела за письменным столом в выделенном мне на фабрике кабинете, изучая данные на мониторе компьютера. Внезапно в дверь кабинета тихонько постучали, и я коротко ответила:
– Войдите.
Я ждала специалиста из отдела дизайна, а потому очень удивилась, когда увидела вошедшего. Это был паренек лет семнадцати с густой каштановой шевелюрой до плеч, кротким, немного растерянным взглядом карих глаз и испуганной улыбкой на пухлых губах. Первая мысль, постучавшаяся мне в голову, была: «Он словно дитя Майи-Плеяды, брат-антипод Гермеса». Даже стыдно стало за такое сравнение, но отказываться от него я не собиралась: всё же Майя была самой застенчивой богиней Олимпа.
– Можно войти? – нерешительно осведомилось дитя Богов.
– Конечно. Впрочем, ты уже вошел.
– Э… Да, я просто… Мне уйти?
«Ну ничего себе, парень дает! Он меня что, фурией считает, что ли?» – подумала я и, улыбнувшись, ответила:
– Проходи. Ты из агентства?
– Из агентства? Нет, я работаю на Вашего дядю. Я сын Дина Стемса – Джейсон.
«Ну ничего себе! У этого хама такой нерешительный сын. Бывает же», – прокомментировала я мысленно, но тут же дала себе пинка: у хамов как раз нередко вырастают застенчивые дети, если их с рождения забивают родительским авторитетом.
– Присаживайся. Ты что-то хотел?
– Да, мне поручено выяснить, что было сделано. Вы уж простите, но мой отец, он… эээ… немного перебарщивает.
– Да уж. Ну, раз поручили – выполняй. Вот документы, что я успела подготовить. Можешь сделать копии, – я протянула пареньку объемную папку.
– Ого, Вы всё это сделали всего за три дня? – изумился он,
– Нет, конечно. На такие масштабные исследования уходит много времени. Я начала работу как только дядя попросил меня о помощи: недели три назад. Так что вот результат. Но тут слишком мало информации. Я планирую провести гораздо более тщательный анализ по всем пунктам.
– Как вы только успеваете… А Тим еще говорил, что вы никудышный психолог… Ой… Простите, я не… – парнишка в конец засмущался, начал лихорадочно нажимать на все кнопки ксерокса подряд, в результате чего подлая железяка зажевала лист бумаги. Джейсон совсем расстроился и просто не знал куда себя деть. Думаю, если бы преисподняя сейчас разверзлась, он с удовольствием сиганул бы туда, лишь бы спрятаться от меня.
– Ого, тебя техника, видимо, тоже не любит. Друзья по несчастью. Не знаешь, здесь кто-нибудь разбирается в этом? – спросила я, решив подбодрить паренька.
– Ну… – прошептал он.
– Ну? – повторила я.
– Если честно, на фирме мистера Вейнса за орг-технику отвечаю я.
«Опаньки. Опять я в лужу села. Хотя он выглядит довольно эрудированно. Вот только дядя вряд ли стал бы нанимать столь юного специалиста. Что-то тут не так».
– Тогда раз ты уже здесь, значит, всё в порядке.
– В каком смысле? – моргнул незадачливый мастер.
– В прямом. Ты мастер. Здесь поломка. А это может значить только одно: если ты возьмешься ее чинить, через несколько минут сможешь докопировать текст.
Парень просиял:
– Так Вы не сердитесь?
Теперь настала моя очередь удивляться:
– А должна?
– Ну, я Вам помешал и ксерокс сломал, и про Тима ляпнул…
– Всё в порядке, – улыбнулась я вполне искренне. – Во-первых, ты мне абсолютно не помешал. Я всегда рада хорошему обществу, так что приходи, когда захочешь. Во-вторых, ты его сломал, ты же и починишь, так что не смертельно. В жизни всякое бывает. Я однажды вообще умудрилась на лекцию по социологии принести доклад по социофобии. Просто схватила со стола конспект с похожим названием и забыла проверить. Пришлось выкручиваться, – он улыбнулся. – Ну а в-третьих, Тим имеет полное право думать, что я ужасный психолог. Я действительно допустила серьезную ошибку, недопустимую для специалиста. Сделала вывод, основываясь на внешности, а не на поведении. И это мой промах. Так что Тим, как это ни печально, прав. Из меня действительно вышел никудышный психолог. По крайней мере, в его случае.
– Вы не правы. Каждый может ошибиться. Ведь у Тима и впрямь шикарные данные, его уже сто раз приглашали в модельный бизнес, но он отказывается. Говорит, что ему это не интересно. К тому же, как я понимаю, он назвал мистера Вейнса шефом, а здесь с такой внешностью только модели обретаются. Так что это естественно, что Вы ошиблись, – пока Джейсон говорил, он проделывал какие-то загадочные манипуляции с вредной железякой, а когда замолчал, ксерокс утробно рыкнул и вновь начал копировать. Я искренне восхитилась:
– Здорово ты его починил!
– Да не то, чтобы… – зарделся парень, а я вернулась к менее приятной теме:
– Но знаешь, это не естественно, так ошибаться. Ведь хороший психолог смотрит именно на поведение, а не на лицо. Модельным агентствам интересна внешность, и больше ничего, и Тим им по этому параметру подходит. Однако он, как ты говоришь, ненавидит этот бизнес, а значит, это должно было отразиться на его поведении. Я не обратила на это внимания, вообще не обратила внимания на его поведение и озвучила первое, что пришло в голову. Сделала поспешный вывод, не имеющий под собой основания. Мораль – не суди книгу по обложке. Урок на будущее. Жаль только, что он расстроился: не люблю я обижать людей.
– Тим отходчивый. Он поймет. Вот поговорит с Вами и всё поймет. Вы же такая… – он замялся, а я искоса на него глянула. «Это какая же я „такая”, что ему аж неловко стало, интересно?» – промелькнула саркастичная мысль, но тут же уступила место более насущным проблемам, и я решила поделиться с Джейсоном своей позицией касательно обсуждаемого вопроса:
– Знаешь, я просить прощения не собираюсь. Мой вывод был ложным, он его расстроил, но вряд ли оскорбил. Тим наверняка не раз слышал подобные заявления и должен был привыкнуть. Ошибки я привыкла исправлять, а не оправдываться за них.
Джейсон почему-то улыбнулся.
– И всё-таки я прав. Вы очень… – он отвернулся и сгреб бумаги. – Вот, всё скопировалось. Спасибо Вам.
– Не за что. И кстати, Джейсон!
– Да?
– Обращайся ко мне на «ты», а то мне даже как-то неудобно, что ты мне «выкаешь».
Парень на секунду растерялся, а затем просиял:
– Спасибо!
Он умчался, хлопнув дверью, а я подумала: «И за что он меня поблагодарил-то?» Нет, друзья. Я не тормоз. Я просто медленный газ.
========== Вспомни свою боль ==========
Вот уже неделю я трудилась не покладая рук на благо своих родичей и модной промышленности. Это оказалось не так скучно, как казалось сначала. Я познакомилась с кучей интересных людей, узнала много новой, пусть и абсолютно бесполезной для моей будущей профессии информации, а также занималась интересными исследованиями и делала любопытные выкладки. Хоть интернет это и хорошо, я всё же решила не слишком-то на него полагаться и убедила дядю поговорить с его знакомым профессором из местного университета, дабы тот разрешил мне почитать кое-что об изысканиях, подобных моим. Ответ пришел в воскресенье рано утром, что было как раз кстати, ведь на выходные не было назначено ни одной встречи, а значит, я могла бы провести день за полезными и интересными книгами. Может, даже по моей специализации что-нибудь найду…
Пребывая в радужном настроении, я неспешно направилась в институт. Это было трехэтажное старинное здание с кучей пристроек и отдельно стоящих гораздо более новых корпусов. Поднявшись по обледеневшим ступеням, я вошла в просторный холл и подумала о том, как же сильно люблю старые здания. Их архитектура разительно отличается от современной, призванной экономить пространство и давить на человека. Высокий сводчатый потолок с выцветшими фресками умиротворял и внушал некое трепетное благоговение. Здесь явно прослеживалась нотка итальянского барокко, однако американским архитекторам не сравниться с такими великими мастерами, как Бернини и Борромини. Я проследовала через холл на второй этаж по причудливой лестнице и тут же засомневалась, что архитектор следовал какому-то определенному стилю при постройке этого здания. К моему огромному сожалению, коридоры лишь подтвердили эту догадку. А жаль. Найдя на третьем этаже высокую стрельчатую дверь, явно заимствованную из готического стиля, с табличкой «библиотека», я осторожно потянула ручку и вошла. «Ну надо же, не заперто. Чего только в мире не бывает», – подумалось мне по пути к столу библиотекаря. Сухонький старичок выслушал мою просьбу, сказал, что он осведомлен о моей проблеме и уже подобрал подходящие книги. Затем он проводил меня в дальний конец читального зала и усадил перед высоченной стопкой, мечтой букиниста.
– Можете приходить, когда угодно, но брать книги с собой запрещено. Надеюсь, Вы в курсе библиотечных правил? – спросил он.
– Да, конечно. Можете не сомневаться, – ответила я и углубилась в чтение. К счастью, читаю я довольно быстро, спасибо навыкам скорочтения, что, однако, совершенно не влияет на качество восприятия информации. А потому я с радостью погрузилась в любимое занятие, позабыв об окружающем мире.
Я дочитывала третью книгу, когда поняла, что на меня внимательно смотрят. Всё же пристальные взгляды я чувствую чуть ли не кожей, они прожигают меня. И потому подобное запросто может вырвать меня не только из мира Морфея, но из вселенной книг. Я огляделась и увидела за соседним столом Тима. Он сидел со старинной книгой и делал какие-то выписки. «Ого, а он тут откуда? – подумала я, глядя на парня. – Впрочем, он же говорил что-то про аспирантуру. Но ведь сейчас каникулы… Да и ладно. Вот что ты на меня так смотришь? Дырку прожжешь!» Я улыбнулась ему краешками губ и снова уткнулась в книгу. Однако погрузиться в чтение мне не дали – на стол прямо передо мной плюхнулась та самая толстенная книга, которую читал Тим, а ее временный владелец приземлился напротив меня.
– Привет, – прошептал он еле слышно.
– Привет, – ответила я, не понимая, чего же он от меня хочет. Обиделся он тогда, вроде бы, очень сильно.
– Слушай, Джейсон мне про тебя рассказывал, – зашептал он одними губами. Чтобы хоть что-нибудь разобрать, мне пришлось наклониться к нему практически вплотную. Его горячее дыхание обжигало, а торопливая речь выдавала, что парень заметно нервничает. – Он говорил, что вы видитесь каждый день и подолгу болтаете, однако ты никогда не прекращаешь работы. Это правда?
– А что в этом такого? Я же не могу бросить дела ради светской беседы, – ответила я Тиму ничуть не громче его самого.
– Ну, в принципе, правильно, я тебя поддерживаю. А вот Джейсон приуныл. Говорит, что он тебе совсем неинтересен.
Я внимательно посмотрела парню в глаза и усмехнулась:
– Знаешь что, вмешивать в наши с тобой разборки других просто некрасиво.
Я отодвинулась и попыталась продолжить чтение, однако парень подобрался ко мне вплотную и совсем уж радостным тоном зашептал:
– Вот ведь как интересно, а! Сразу поняла, да? А как ты поняла? Ну, прости что Джея вмешал, но он правда только о тебе и говорит, а мы с ним вроде как друзья.
– Извини, но друзей не используют для проверки профпригодности своих знакомых, – раздраженно зашипела я на парня. «Шипеть» на кого-то, равно как и вообще выражать явно негативные эмоции мне несвойственно, однако поведение парня меня разозлило. С Джейсоном мы сильно сдружились за эти несколько дней, я уже и представить себе не могла, что было время, когда я не болтала с ним о всякой всячине за чашкой чая. Мы обсуждали его любимые детективы, которые парень просто проглатывал, хотя он и классику читал, но гораздо меньше. Он расписывал мне преимущества одних компьютерных программ над другими, да так, что даже я, полный ноль в сфере компьютерных технологий, начинала что-то понимать. Мы вообще много о чем болтали. Ему всё было интересно – такой жажды знаний я давно не встречала, и меня это безгранично радовало, хотя я понимала, что его интерес вызван не только тем, что я хорошо преподношу материал.
– Да ну, не использовал я его. Он же не в курсе…
– Собственно говоря, это и подразумевает слово «использовать», – парировала я.
– Ну ладно, ладно. Сдаюсь. Ты права. Но я просто не мог поверить, что человек, который не смог отличить пустышку-модель от человека, занятого научными изысканиями, может быть таким великолепным психологом, каким тебя расписывал Джей. Он говорит, твои труды даже в журнале печатали, только вот он забыл в каком. Интересно было бы прочесть.
– Честно говоря, очень грустно видеть, что ты сам судишь о людях поверхностно, осуждая из-за этого меня. Неужели ты думаешь, что все модели поголовно – пустышки? Среди них встречаются очень умные люди, ничем не глупее ученых мужей, ненавидящих слово «фоторепортаж». Да, они зарабатывают лицом, а не мыслительной деятельностью, но это не значит, что таковая у них отсутствует.
– Так-то оно так, только вот они должны столько времени тратить на свою внешность, что ни на что другое у них его просто не хватает. А тем более на учебу. Вместо нее они идут развлекаться в клуб. Я не против клубов, очень даже «за», но не всё время же.
– Опять несправедливое обвинение. Не все модели «обитают» в клубах. Многие продолжают учиться и, кстати сказать, даже получают степень бакалавра.
– Ну да, ну да. Но это единицы, а общепринятое понятие «модель» подразумевает именно таких ничем не интересующихся кукол с идеальной внешностью и нулевым интеллектом.
– Пожалуй, в этом вопросе мы с тобой никогда не сойдемся. У меня нет стереотипов по поводу внешности, профессии, образования и интеллекта, так что уволь меня от данной беседы, хорошо?
Парень помолчал.
– Значит, когда ты сказала, что я похож на модель, ты не имела в виду, что я произвожу впечатление… пустышки?
– Нет, не имела. Я имела в виду твою внешность, ты… – я тяжело вздохнула и не стала заканчивать очевидную фразу. Вместо этого я сказала нечто более важное: – Теперь, надеюсь, ты меня понял. Вот только, прости за прямоту, но мое мнение о тебе начинает портиться.
– Почему же?
Я подняла на него глаза:
– Потому что я не понимаю, зачем доказывать кому-то, что ты не глуп, пытаясь подловить на глупости его самого. Получается, что ты доказываешь не собственный ум, а свое превосходство, вот и всё.
Тим отполз на свое место и задумался, а я уткнулась в книгу. И хотя я честно пыталась понять хоть что-то, у меня ничего не получалось. Мысли путались и сбивались, так и норовя вернуться к парню напротив. «Неужели ему так важно доказать, что он самый умный? К чему всё это? Если ты умен, зачем пытаться кого-то в этом убедить? Главное, что ты сам это знаешь. Хотя нет. Главное, что ты таковым являешься, остальное приложится. Всё зависит от твоих поступков, а не от слов».
– Пожалуй, ты права. Я веду себя как полный кретин. Мои поступки… Я и сам не знаю, как такое происходит. Просто внезапно понимаю, что опять сделал глупость.
Я удивленно воззрилась на него. Он вскинул брови и улыбнулся:
– Только не говори, что опять мыслила вслух.
– Похоже на то… – промямлила я, стушевавшись. «Ох, стыдно-то как…»
– Знаешь, мне нравятся твои мысли. Жаль, ты не все их озвучиваешь. Тогда окружающим было бы проще тебя понять.
– Нет, тогда окружающие меня возненавидели бы, – горько усмехнулась я.
– Что, всё настолько плохо?
– Ну, в мыслях я обычно не стесняюсь высказывать свою точку зрения на проблему без обиняков и смягчения углов. А это мало кому может понравиться.
– Интересно… – протянул он. – А давай откровенность за откровенность? Ты честно скажешь, что думаешь обо мне, а я – что думаю о тебе. Идет?
– Это детские игры. Зачем мне это? – фыркнула я.
– Ну надо же хоть иногда побыть детьми. Мы же не старики! Хотя им тоже не помешает. Ну давай!
– Хорошо, только без обид, – ну не привыкла я пасовать, когда брошен вызов. Глупая привычка, да?
– Договорились. Ты первая.
– Какой хитрый. Ну что ж, я думаю, что в глубине души ты очень стеснительный человек, хотя давным-давно надел маску эдакого «живчика» и всеми силами пытаешься ей соответствовать. Ты закомплексован, и тебя очень ранят слова о твоем умственном развитии – полагаю, детская психологическая травма. Ты коммуникабелен, любишь заводить друзей, не склонен к меланхолии. Однако ненавидишь, когда тебя оценивают, точнее, когда отрицательно оценивают твои умственные способности – остальное не так важно. Ты ненавидишь собственную внешность, считаешь ее наказанием. Возможно, именно она явилась причиной той самой травмы, – пока я говорила, лицо Тима медленно, но верно вытягивалось, и на нем проступало неверие в то, что он слышит. Скорее всего, он вообще не хотел всё это слушать, но я безжалостно продолжала. В конце концов, сам попросил. – Ты, вероятно, пользуешься большой популярностью у девушек, но считаешь их всех пустышками. Причем именно потому, что они не обращают внимания на твой богатый внутренний мир, а он, безусловно, является таковым. Скорее всего, ты любил когда-то, но она тебя не поняла и чем-то сильно обидела, тем самым настроив против всего женского пола. Для тебя женщины – игрушки, которыми можно манипулировать, как заблагорассудится. Вероятно, ты всё время пытаешься найти ту самую, идеальную на твой взгляд, девушку, которая тебя поймет и оценит по достоинству. Хотя, думаю, ты будешь очень ревнивым. Но в то же время тебе, который так легко общается с женщинами и не придает этим отношениям никакого значения, будет очень и очень тяжело признаться той, которую ты действительно полюбишь, – я помолчала и добавила: – А еще ты немного жесток. Хотя, в то же время, у тебя очень доброе сердце. Ты готов помочь всем, вот только для начала тебе надо потешить свое эго осознанием собственной важности другому человеку. Знаешь, Тим… незаменимых людей нет, вот что я могу тебе сказать. Точнее, они бывают, но только для тех, кто их всем сердцем любит.
