Текст книги "Сквозь миллион лет человечества. 1 том (СИ)"

Автор книги: sureraide

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 21

Колодец сто девять – планета тундрового типа. На ней преобладает обилие пустынных мест, где температура никогда не опускается выше тридцати двух Фаренгейтов (0 градусов по Цельсия). Редкая фауна составляет преимущественно волки и северные олени. Из мелких – песцы, зайцы и лисицы.

Серая невзрачная планета, где существует несколько крупных месторождений титана, и за счёт, которого жители до сих пор могут оставаться на плаву из-за, в какой-то степени, высокой заработной платы.

Я не помню и не знаю откуда у меня эта информация о данной планете, и в какой-то степени – это странно. Никак не из книг или планетного интернета, где у каждой густонаселённой планете он свой.

Лёгкий ледяной ветерок пробежался по моим щекам, продолжив свой путь дальше, за моей спиной.

Плоский ландшафт, шедший вплоть до горизонта, давал мне стойкое чувство безысходности, словно я единственный кто стоит на своих двоих на этой пустынной земле.

Я поднял голову вверх мгновенно зажмурившись. Жёлтая звезда, освещающая поверхность этой планеты, казалась для меня чем-то далёким и в силу близкой. Эти лучи, доходящие до моих усталых глаз, давали мне чёткую информацию о том, что сейчас она в зените.

Вновь перейдя в обычное положение, я вытащил руки из карманов и вгляделся в того, кто стоял передо мной. Бордовый пуховик до бёдер, тёмно-серые лыжные брюки, походные ботинки и в точности такого же цвета, что и пуховик, шапка с хохолком. Мягкие, в пределе положенного тёплые черты лица, у которого даже нет намёка на хотя бы одну морщинку. Пусть в шапке и несильно заметно, но её светло-русые волосы, завязанные в два пучка внизу шапки, на затылке, сверкали небольшими вспышками света. И эта закрытая улыбка, нежная и искренняя…

Это была моя мама. Именно её, оказывается, я и увидел в детстве на фотографии, что лежала в сейфе моего отца. Я уже не помню, как именно открыл его, но…

– Мик, рада тебя видеть, – расплылась она в тёплой улыбке, показав свой естественный ряд зубов без клыков. Я отлично слышал, хоть и ветер продолжал по-свойски гулять по просторам поверхности этой земли.

Мик? Что за прозвище такое?

– Я… – всё никак не находил слово. Хотел бы задать массу вопросов, сопоставимых со сверхмассивной чёрной дырой пятьсот тысяч сто двенадцать, но проглотил, продолжив добиваться лишь одного. – Мама… Я… я…

– Говори, мой хороший, – я никогда не слышал её голоса, но казалось, что он единственный, который мог меня успокоить. – Я тебя слушаю.

– Ма-ма… – проговорил я по слогам. Моё сердце билось как бешеное; конечности тряслись так, словно я вернулся обратно в осаду колодца тысяча пятьсот восемь, где погибло немало отличных ребят, которыми я… – Я… прости… меня…

– Мик? Ты о чём? – искренне удивилась она. Я стоял как вкопанный, не в силах принять действительность. Ведь… как я докатился до такого? Как я мог наплевать на других и надеяться только на себя?

Видимо поняв, что я не ничего не сделаю, мама медленно подошла ко мне и просто обняла… меня. Послышался шелест пуховиков. Крепко-крепко, словно боялась, что я могу в любой миг испариться как осадок. Я растерялся, удивлённо смотря на её макушку, точнее небольшую часть, ведь она была несильно меньше меня, что удивительно.

– Ну что ты мой маленький, не плачь, – слегка отстранилась она от меня, вытерев слёзы, что стекали до моего подбородка, откуда-то появившимся носовым платочком.

– Мам, я…

– Всё хорошо, – вновь она обняла меня. Я вновь от неожиданности держал свои руки в воздухе, так и не спеша ей ответить.

– Я боюсь… – сказал я, тяжело выдохнув.

– Не бойся, ты сильный мальчик.

Сильный.

– Ма… – проглотил я слово, в мгновение ослепнув от влаги, что захватила мои глаза и быстрыми струйками полилась по щекам вниз. – Прости меня… что я… – шмыгнул я носом. – …так думал о тебе… – вновь. – …думал, что ты нас предала…

– Ничего страшного, Мик. Ты никогда не делал мне больно, – нежно проговорила она.

Никогда. Больно.

Я ничего не видел, мои слёзы стекались в один поток, что, стекая по подбородку, капал прямо ей в плечо. В груди всё было тепло, несмотря на ужасно низкую температуру, окружающую нас. Я осторожно приложил свои руки к спине, боясь, что вот-вот потеряю её, даже зная, что это время лишь ничто, по сравнению со Вселенной.

Моё дыхание скакало. Я всхлипывал, стараясь подавить свои эмоции, как это делал всегда. Мне нет нужды показывать их, я обязан их подавлять, держа или каменную маску, выражение которой показывало стойкую безразличность, или ехидно насмехающаяся, что я использовал лишь в редких случаях.

Все мы когда-нибудь умрём, но… если абстрагироваться от своих принципов и взглядов, то я бы, наверное, будь такая возможность, сделал всё, чтобы ты жила.

Мне грустно. Да, я человек, хоть и гнилой, но всё же человек. Но мне нужно держаться, просто взять и вернуться в реальность из сна…

Однако сил нет… Я больше не могу сдерживать себя. Чувствую, что вот-вот разревусь как последний идиот, и…

– МА-А-А-А-А-М-А-А-А-А-А-А, ПРО-О-ОСТИ-И-И-И-И МЕ-Е-Е-Е-ЕН-Я-Я-Я-Я!!!

***

Небольшой шум от вентиляции и обогревательной батареи, что стояла вплотную к кровати, придавали стойкое ощущение того, что я нахожусь в спальне своего судна.

Пот, что в этот раз не был ледяным, сменился на горячий, словно кипяток.

Я поднялся вертикально кровати, и убрав покрывало в сторону, сменил футболку. Уже было направился к стальной электрической двери, дабы умыться в ванной, как на пороге меня встретил Патрик, с накидкой на его плечах, кое-как скрывающей его роботическое происхождение.

– Майкл, – заговорил он своим голосом, к которому я уже ни холодно, ни горячо. – Ровно через три минуты и десять секунд мы войдём в пространство звезды Дальмерда. Прошу вас полностью подготовиться.

– Да, хорошо… – незаинтересованно сказал я, выходя из спальни.

– С вами всё нормально, Майкл? У вас видны уменьшение активности и увеличенный стресс в купе с повышенной температурой тела.

– Да, Патрик, со мной всё отлично, – пробормотал я, закрываясь в ванной.

Арктическая планета с единственным океаном на всю поверхность встречала меня ярко и ослепительно, ведь за нами находилась звезда, что давала жизнь этому колодцу.

Мы были под непростым стелс-режимом, которым пользовалась лишь верхушка Федерации. Хрен знает, как его умудрилась достать тётя Мелисса, но… нас не засекли. Да, не засекли.

Я был рад, хоть и опасался, что любой торпедой или выстрелом из лазера моё судно Космическая Системная Оборона просто разорвёт, ведь у нас нет щитов ввиду невозможности их установки. Конечно, можно умудриться всё же поставить их, но… я не знаю, как именно, да и это без надобности. Не на же летим, верно?

Патрик молча выруливал, делая наклон, сверяясь со своим процессором и ядром, а также панелью управления, что отчётливо показывала траекторию судна, как и планету со звездой, дабы по всем законам физики ворваться в атмосферу.

Я же, валяясь на диване и выкуривая уже… пятнадцатую сигарету с того момента, как проснулся, и двадцать пятую, как вошёл в судно, просто смотрел в потолок.

Лишь это могло успокоить, как и мои нервы, как и избавиться от навязчивых мыслей, как например:

Ты никому не нужен…

Они утаивали правду от тебя, пытаясь уткнуть тебя в грязь…

Представь, как мать радостно игралась с тобой в калачики?..

И лишь то, что шло про маму, меня дико разрывало от боли внутри. Не физической, ведь я даже знаю, что умер бы давно от подобного. Поэтому, по крайней мере сейчас, я не видел ничего из того, что может помочь хотя бы приглушить это говно.

Войдя в термосферу, я бездыханно продолжал курить, хоть уже и задыхаясь, и чуть ли не умирая. Сначала Патрик спрашивал у меня моё состояние и помощь, но я вежливо отрывал его и отнекивался. Мне не нужны его заранее прописанные взаимодействия со своим хозяином, как и вообще чья-либо помощь.

– Мы входим в тропосферу, Майкл. Пожалуйста, подготовьтесь к высадке.

Оделся я как обычно: белый пуховик; бронештаны третьего класса защиты; военный ремень текстильного серого цвета с чёрной классической армейской пряжкой; кальсоны на всё тело; бронежилет четвёртого уровня защиты, серый цвет, титапласталь; зимние армейские ботинки; белой футболке из хлопка; и те самые тактические перчатки цвета хаки.

Взяв свою принцессу, я резко вставил магазин, ударив его снизу-вверх, после чего оттянул затвор и поставил на предохранитель. Пистолет взял тот же, только сменил патроны на бронебойные повышенной скорости, как и у первой принцессы. Шесть автоматных магазинов и три пистолетных. Паёк на два дня, рация, парочка шарентанилов и три таблетки тавренинола…

Чёрт, я ведь мог вколоть первого и перестать дрожать как какой-нибудь наркоман, но… Что есть, то есть, верно? Если я и забыл о них, то это и не повод себя за это винить.

Я вернулся обратно, где, судя по всему, мы уже едва ли не касались земли. Горы, величественно высокие горы и… Стоп, что?

– Патрик, что это за дыра? – мне даже не надо было думать, так как я уже знал ответ.

– Форма углубления максимально точна и пропорциональна. Это вход.

Надо же…

– И когда ты его обнаружил? – глянул я на Патрика, смотрящего в одну точку.

– Ещё в мезосфере, – отрапортовал он. – Вы хотите углубиться?

– А у нас есть выбор? – специально задал я тупой вопрос.

– Ответ положительный.

Скорее всего это вход в лабораторию, и мне надо бы просто приземлить туда. Вон, даже ворота распахнули, чем не гость? Но тут явно что-то не так.

– Приземлись на ровную поверхность, не залетая внутрь.

– Понял вас, Майкл.

Так, нужно обдумать. Когда я тут ещё был, а это примерно больше двух месяцев, то этого здесь не было. Возможно, мои размышления и тупы, но... Да кого я здесь обманываю? Я просто не могу не размышлять!

Я подбежал к столу, в углублении которого я вытащил три пачки сигарет. В этот раз мне нужно ещё больше. Вытащил одну и сразу же зажёг зажигалкой. Вставил, вздохнул, выдохнул. В голову вдарил никотин, заставляя мысли отрезвиться. Большего мне и не надо…

Так, полегчало.

Так вот, это точно те, кто находятся там, под землёй. Возможно люди, а может киборги или роботы. Если люди, то тут просто – прихожу, спрашиваю, расстреливаю. Если киборги – прихожу, убегаю. Если роботы – прихожу, закидываю ЭМИ-гранатами, обворовываю и убегаю.

Вряд ли эти ворота похожи на ловушку, ведь, зачем их вообще открывать? Может, они намеренно открывают их каждый месяц, а может просто проветривают, когда захотят. Стали бы они делать это тогда, когда я прилетел? Ждали ли они меня?

Во-первых, камер снаружи нет, а если и есть, то я не думаю, что они долго прожили без своевременной замены, потому что зима здесь ледяная, а лето морозное. Любая электроника рано или поздно сломается. Любые микросхемы и полупроводники выгорят или просто перестанут функционировать ввиду самой природы электричества и электроники. Импульсы и так далее влияют на это, как и коррозия.

Во-вторых, они же там заперты по сути. Если и выходят, то ладно, но они там прячутся, так что есть зачем. Конечно, я могу и ошибаться, вдруг они все там вымерли или перегорели, но смысл мне сейчас переживать? Всё равно ничего не потеряю от своей смерти, лишь наконец-то обрету покой в нигде.

В-третьих, если основываться на суждениях выше, то нельзя не вспомнить про то, что всё же они не могли меня узнать. Моё судно впервые приземлилось здесь, как и я впервые здесь один-единственный, хоть и с Патриком.

Я попросил Патрика выставить руки и вложил в них ЭМИ-гранатомёт, на что он, как мне показалось, заинтересованно посмотрел на меня.

– Думаю, ты и так знаешь, что это, так что… – решил я дать ему возможность продолжить.

– Не стоит, – не поменялся он в лице, хотя чему там вообще меняться, у него и лица толком-то и нет. – Зачем он мне?

– Роботы, – ответил я. – Ты, наверное, понял меня, что надо в любых, если я скажу это, не так ли?

– Со мной проблем у вас не будет, Майкл.

– Ну и славно, – так, закончили, сейчас переходим к другому. – Патрик, нужно войти в… так скажем, в горизонтальные ворота, и спуститься вниз.

– Понял вас, Майкл.

– Но для начала тебе стоит надеть вот это… – указал я пальцем на свой бронежилет и бронештаны. – Шлем, я думаю, тебе не нужен, так что можешь обойтись и без него. Правда тебе не помешает научиться стрелять с него… – указал я на огромную недлинную винтовку, чьё предназначение умерщвлять электронику своими сверхиспульсами.

– Не стоит, Майкл.

Так, ему удалось меня удивить.

– Как?..

– У меня есть конкретные инструкции, что хранятся в моём накопителе.

Значится, тётя Мелисса сделала это нарочно, видимо зная кто я и в чём хорош. Ладно, ей удалось меня впечатлить, может даже прилечу к ней и закину парочку подарков. Я без сарказма и подтекста. Просто прилечу и подарю букет цветов.

– Так даже лучше, честно говоря, – уже было двинулся я к корме, как появился напрашивающийся вопрос. – Патрик, а тебе интересно зачем мы здесь?

– Нет, – без толики сомнения ответил он.

– Почему?

– Это не имеет значения.

Мне даже понятно почему он так думает. Видимо считает, что задачи, отданные мной, гораздо важнее того, что хочет узнать, а может и не хочет. Откуда мне знать?

– Ладно, Патрик, – вновь двинулся я к корме. – Жду тебя снаружи, как только приземлимся.

Глава 22

Как же я заебался…

Это было, кажется, первым, о чём я подумал, когда спускался на плотный снег, объятый вековым, а может и тысячным морозом.

На данный момент моя сверхсистемная страна – Объединённая Федерация, защищается от Империи Шальтце. Гордые и до ужаса жестокие, что даже я, ни в какое сравнение не стою рядом с ними.

Они закрыты и неизвестны. Попытки вызнать что-либо о них заканчивались провалами и, если изначально мы им предоставляли информацию в виде сотрудников, то позже, когда поняли, что уж не стоит рисковать, отправляли левых людей без права выбора и выхода.

Диктаторы славно постарались в прошлом, оттягивая момент начала войны, за неимением достаточных сил как для отпора, как и для обороны. Но сейчас, когда прошло чуть более века, если не больше, мы уже можем отстаивать, по словам нынешнего Диктатора, собственные границы. Именно это он и сказал, выступая в прямом эфире в столичном колодце. Эта трансляция передавалась на все планеты и станции Федерации, тем самым показывая масштабность всевозможных проблем.

Хрен знает, чего он хотел этим добиться. Может он долбанулся, или… просто идиот, в чём я, конечно же, не сильно уверен, но всё же да проскальзывает временами эта мысль, потому что вслед за обращением настало годовое волнение.

Касаемо моей службы, то я был контрактным офицером, где моей задачей было продвижение небольшого отделения поддержки на планете тысяча пятьсот восемь, и, если не на официальном, а на обычном – Легранно-Тегг. Наверное, я был единственным в своём роде, ведь я ни разу не слышал из рассказов как солдат, так и от других офицеров о том, что они прибыли по тому же принципу, что и я.

Большую часть войск составляли жители близлежащих планет. Все они были выбраны по возрасту и здоровью, дабы устоять или, по крайней мере, протянуть какое-то время в обороне, доблестно погибая на землях, где они уже будут никому не нужны. Это было вынужденной мерой, дабы уже к другим системам успели перекантоваться флотилии и транспортные точки, гружённые солдатами.

Кто-то был наивен и туп, кто-то нейтрален и придерживался позиции здравого смысла, а другие либо улыбались и старались держать мораль, либо заливались смехотворным, и в некотором смысле, безумном хохоте, потроша и выбивая море крови разрывая мозги на землю у противников.

Я же был никем, точнее, не убивал ради удовлетворения, как и не старался поддерживать своих.

Когда сначала ты знакомишься с разными людьми, и со временем притягиваешься к ним, стараешься узнать получше или просто поговорить по душам, то потом, во время очередной затяжной осаде извне, где ты неумолимо стараешься оттянуть врагов и наконец спасти тот самый мирняк, что не успел эвакуироваться изначально, видишь, как задыхаются твои товарищи, горят, визжат, орут слепым благим матом или вспоминают свою мать, где они чуть ли не хором раздают своими телами громкие хрусты то ли костей, то ли хрящей и суставов, где они обрызгивают всё и вся своими мозгами… то ты начинаешь иначе смотреть на всё происходящее, что вертится вокруг и вне тебя.

И то ли опыт, подаренный в детстве отцом, где он рассказывал, что такое смерть, показывая это на примере некоторых лиц, из которых я позже узнал насильников и педофилов, то ли простое осознание собственных действий и отбрасывание моральных принципов помогли мне остаться в своём уме.

Эти вырванные ногти, ноги, руки… прожжённые глазные яблоки и вырванные до основания языки вместе с залитым кипятком или кислотой в ухо, в рот… оторванные гениталии и…

Это был пиздец.

Моей психике.

Мне до сих пор неизвестно, да и вряд ли бы я узнал, как я не сошёл с ума. Не упал в безумие и не поехал крышей. Однако бесследно для меня всё это не прошло, ведь… Что такое наркотики? Для многих они губительны и оттого резко отрицательная оценка вполне логична и объяснима. Для других же они приятны и лишь редкое употребление даёт им некое подобие удовлетворение. А для последних это апофеоз наслаждения и рая, которого нет.

Я был из числа четвёртых, кто начал этим пользоваться, когда хотелось поскорее отвлечься от не лучшего бремени, и оттого мне грустно. Грустно понимать, что я вот, стою здесь, на твёрдом снегу и гляжу в небо, где по краям ровного круга выступают серые горы, набитые снегом. В стороне стоит мой робот, что не спешит, или даже не рискует предпринимать меры для контакта со мной.

У меня была ломка. Да, это было давно. Да, сейчас я более-менее здоров, не считая лютого крайняка от табака. Опиум и суфентанил – лютый пиздец во всех его направлениях. Это не просто плохо, и не ужас, это просто форменный кабздец, где тебя сначала накрывает психически, а после и физически.

Твои руки становятся неподвластны тебе, тело начинает ломить, будто тебя выкручивают позвоночником в обратную сторону. Ноги начинают трястись так, словно ты первая шлюха на районе, которая после сто за раз, а после нескольких кругов не в состоянии свести ноги. И да, я просто сравнил, никак не испытывал до этого я подобного.

Ладно там физическая боль, её можно вытерпеть, хоть и не игнорировать. Её вообще можно на определённой стадии просто перестать ощущать, так как она становится просто твоей частью. И я не говорю про то, что ты привыкаешь к ней, нет, ты просто вдруг перестаёшь чувствовать её после множественной агонии по всему телу, что продолжалась несколько минут, а то и часов. Но после неё начинается тотальный, полный всех пониманий и знаний, пиздец.

Психическая ломка.

Я… я просто промолчу, ведь меня сейчас вырвет…

Нескончаемые горы, горы и горы… Тянутся вверх, стараясь добраться до неба. Пусть они и до середины абсолютного максимума не дотягивают, но их количество и… так скажем, кучность, представляет из себя целую сборную скальных образований. Они даже до сюда достают…

И сейчас, мирно покуривая и прокашливаясь, я держал в руке навигатор и сверялся с точкой.

Сверился – повторил, сверился – ещё раз повторил.

Меня не покидает чувство, будто всё это какой-то сраный спектакль, дабы поизмываться надо мной ради… чего-то великого или низкого.

Это углубление… Нет, скорее вертикальный вход по типу промышленного лифта, способного выдержать массу нескольких наземных танков, а может даже дугового линкора в единичном экземпляре. В закрепление руками я сделал небольшое углубление, дабы дорыться до самой платформы, и…

Сталь. Неизвестная мне сталь. Скорее всего нержавеющая, но ею уже не так часто пользуются, предпочитая титапластали, или как на крайний, пластали. И подтверждая свою догадку, по крайней мере, уже начиная допускать истину к себе, я еле встал с колена и глянул на Патрика.

Так, пора действовать.

– Идём, – мой голос раздался эхом, создаваемым глубоким углублением в горизонталь, которая плавно перетекала к ангарным воротам.

Снаружи стояла ясная погода. Лёгкий ветер, к которому привыкаешь и не замечаешь. Звезда, нихрена не греющая тебя. И сырость, которая странным образом гуляла по моим ноздрям, не давая усомниться в правильности моих суждений.

Свет сюда не попадал от слова совсем, так что я одним щелчком включил большой фонарь и пригляделся к воротам. На них нашлось несколько длинных чисел, переваливающих за триллион, а также надписи и целые абзацы на неизвестном языке.

– Интересно… – пробормотал я, слегка потерев одну из нескольких отлично сохранившихся белых букв из одного предложения.

Странная латиница… Хотя, чего там судить? Сотни, если не тысячи языков написаны по её подобию.

– Тебе ничего это не говорит? – украдкой глянул я на Патрика.

Он промолчал ровно шесть секунд.

– Результатов не найдено, – заверещал он своим голосом.

– Весело…

Но была одна, очень маленькая, но в то же время охренительно серьёзная проблема… Ворота открываются изнутри. Да, вам не послышалось. Изнутри. Ведь, зачем нам нужны там всякие панели или просто замки… Да, нам нужны потайные ходы, потому что куда нам без них, верно?

Как же это охуительно…

Не проронив ни слова на то, что я заметно так сгорбился от своего кулака, Патрик подошёл ко мне и протянул режущий луч.

– Вы, Майкл, кажется, забыли это у себя в зоне отдыха.

– А-а… Да, да… Кажется забыл… – тяжело дыша положил я его в карман.

Ладно, надо перестать строить из себя невесть кого. Уже с самого начала, как мы приземлялись, и когда свет от судна освещал это место, то я невольно скользнул взглядом за небольшим выступом в виде одиночной двери в стандартных для человека пропорциях.

Именно поэтому я без зазрения совести просто разрезал края двери лучом, и вошёл в… ангар.

На глаза мне попались девять замороженных трупов, одетых по военному дресс-коду. У одного из них, что валялся ближе всех, головы нет, лишь шлейф на воротах намекает, куда подевались все мыслительные процессы данного индивида.

Я приставил винтовку к плечу и медленно, как бы осторожно, вошёл внутрь и пригнулся над одним, самым хорошо сохранившимся телом. Перевернул его на спину и заметил обуглившийся пуховик, под которым была заметна огромная дыра.

– Охренеть… – пробормотал я. – Что это за патрон такой?..

Нет, ну класс защиты здесь четвёртый, да и дыра аккурат в сердце, словно тот, кто стрелял имел либо военно-бионические глаза, либо программу, как у роботов, где твои синтетические руки автоматически наводятся в самые жизненно важные органы, сверяясь с глазами и всеми природными показателями, как ветер, плотность и температура…

– Что скажешь? – не поворачиваясь спросил я.

Тот подошёл и наклонив голову ответил:

– Вероятность присутствия искусственного интеллекта высока, но не максимальна.

– Тогда… – я даже не знаю, честно. – ты слышишь что-нибудь инородное?

– Слышал бы – сообщил бы я, Майкл, – спокойно ответил Патрик. – Не лучше ль просто уйти?

Я замер. Подобный вопрос впервые вылетел из его искусственного сознания, которое не так давно овладело полным самообучением, и впился в моё сознание словно боль от фугасной пули мелкого калибра. Хоть та пришлась мне когда-то в защиту и ничего мне не повредила, но то, как её осколки едва не прожгли мне шею, которая не была хорошо защищена, я отчётливо запечатлел на всю оставшеюся жизнь.

– С чего такой вопрос, Патрик? – медленно повернул я голову к своему временному приятелю.

– Безопасность я вам гарантирую, однако не хватит мне сил противостоять в столкновении, – по-электронному прогудел он. – Против своих собратьев с единичными лицами я готов стоять до отключения своей программы, но только стоит их количеству возрасти, как моих приводов может не хватить.

– Но… как же люди? – нахмурился я.

– В благоприятном случае я выдержу натиск одной четвёртой роты пехотной части по стандартам нынешней власти.

– Так это ж мало, нет? Человек… двадцать пять, если не больше.

– Отсутствует внешняя защита, – ответил Патрик. – Минимумом моим является космопехотное обмундирование. В дополнении к этому мне требуется крупнокалиберный ручной пулемёт Тяжёлых Рысей.

– Ты про их многоствольные пулемёты?

– Верно, – привычно прогудел Патрик.

Уйти, да? Отличный шанс отложить план по вторжению в эту подземную крепость. Уверен, она также располагается и в горе, намекая той самой стеной, которая очень выбивалась из общей темы.

Однако не в этом суть. У меня есть судно, есть весь нужный мне провиант на полгода, длинные тонны боеприпасов для винтовок и пистолетов, и само оружие. Есть всё, что мне только нужно, но есть одно, но.

Мне некуда деваться.

Зачем мне гружённое космическое транспортное судно, когда мне просто некуда как девать его, так и использовать в иных целях, отличных от моего плана на эту скромную обитель, на которую я мечу и в которой уже нахожусь.

Я снял перчатку на правой руке и сжал кулак. Не знаю зачем, не знаю почему, но мне просто захотелось. И я, кажется, принял единственно правильное решение касаемо меня и моего будущего. Я не ищу власти и чего-то там ещё, о чём любят говорить вышестоящие или лицемеры, которых на улице днём с огнём не сыщешь, но которые стоят надо всеми и ждут прекрасного шанса заявить о себе, показать то, что они до сих пор наблюдают за всеми. Даже за родными.

Поэтому я встал с коленей украдкой глянув на странный намертво примёрзший к бетону автомат, которого впервые увидел, и выглянул из-за угла.

На мгновение в кромешной тьме, отгоняемой моим фонарём, я отчётливо лицезрел металлического гуманоидного робота в пятидесяти футах (~16 м), что заметно отличался от Патрика, и который стоял ровно, глядя на меня своими яркими глазами.